Дом у горы Перепелиной

 
               
      «Людей неинтересных  в мире нет. Их судьбы как истории планет. У каждой всё особое, своё и нет планет, похожих на неё».  Константин Симонов.
      
    
      Обычная жизнь обыкновенного человека – родилась на Урале, жила в Китае, работала в Таджикистане.Мозаика прожитых дней длиною в жизнь, счастливых и не очень,голубых и серых, хмурых и солнечных.

Апрельский день 1961 года  с тёплым ветром, распахнутыми  окнами, набухшими почками на тополях и берёзах. Первый человек в космосе наш Советский -  Юрий Гагарин. Радость и гордость. Ноябрь 1963г. Метёт позёмка. Голос  Левитана из тарелки  громкоговорителя  на центральной улице города,холодные глазницы пустых  витрин. Голос гремит о просчётах, ошибках  и  культе личности.
 
Мозаика дней.  Я была современницей  этих  событий. Время жить не  выбирают. Так получилось. Мне досталось послевоенное детство. Отец кадровый военный и мы с мамой колесили  за ним по казармам и квартирам  гарнизонов  от  Урала до Тихого океана.

Но сначала и совсем маленькой  жила у бабушки Натальи Николаевны в доме на берегу реки  Миасс. По воскресеньям к ней приходил её внук, мой двоюродный брат Славка. У него весёлые рыжие веснушки и зелёные проказливые глаза. Он взрослый, умный и уже ходит в школу. Он знает и умеет всё на свете. Умеет показывать фокусы и  после молнии вызывать гром. Учит меня  плавать, читать, дрессировать  Шарика  и  разжигать тяжёлый бабушкин утюг, положив в него угли. Потом пробует его температуру на моей руке и оставляет на ладони  на тридцать лет обожженное пятно.
 
В сорок девятом отца перевели служить на Дальний Восток в г.Ворошилов (Уссурийск) до него добирались  в поезде шесть суток. На одной из станций пьяная компания карточных игроков устроила потасовку. Делили выигрыш. Дрались ножами и  всем, что попадало под руку. В меня влетела алюминиевая кружка. Драку прекратил офицер, пригрозив пистолетом.

В городе Ворошилове нас ждала огромная казарма.   Кровать,  тумбочка, чемодан и ситцевая занавеска за которой другая семья. Я болела всем, чем только может болеть маленький ребенок. С трудом выцарапываясь, из одной болезни тут же, проваливалась в другую и  чтобы купить лекарство на городской «толкучке» мама продала  мою единственную летнюю обувь сандалики.  Но мой Ангел – Хранитель не забывал меня и вытаскивал из очередной болезни. 

На последние деньги родители сняли комнату. Она запомнилась мне. Ночь.  Мы одетые  стоим у закрытого занавеской окна и вслушиваемся в шум проезжающей машины.  Остановится или проедет?               

В стране сталинский режим. Всё ещё шли аресты. По ночам ходила милицейская машина «воронок». В  тюрьму или лагерь по доносам  мог  загреметь  любой человек  независимо от должности, статуса и  возраста.

В начале 1950 года отец получил назначение в Китай  в г. Порт-Артур в танковую часть.   Порт-Артур военно-морская база  на  Ляодунском полуострове в бухте  Жёлтого моря. База, построенная в конце 19 века, вновь вернулась  в Россию в 1945 году после высадки советского десанта и победы над  японскими оккупантами.

Свободных квартир в гарнизоне не было и нас поселили у подножья горы «Перепелиной» в местечке «Пятихатка», внизу в бухте  стояли советские корабли, недалеко «Электрический Утёс», вокруг   невысокие сопки на некоторых из них ещё сохранились орудия времён русско-японской войны.

« Пятихатка» так весело назывались пять разбитых войной дома. Целыми оставались только стены и крыши. Полы частично разобраны,окна  без стёкол и забиты досками, дверь болталась,на одной петле и когда отец  уходил в часть на ночное дежурство мы, с мамой тряслись от страха  и,обнявшись, ждали рассвет.

Чужая страна,гортанная речь.  Днём  по городу  водили арестованных. На шее  у каждого болталась картонка, на которой иероглифами было написано «преступник». Шли они, семеня и спотыкаясь, со связанными руками.  В спину их подталкивали два солдата с винтовками и  уводили  куда - то за сопку.   Процессия сопровождалась барабанным боем, звоном литавр и раздирающей мяукающей музыкой.  Улицы мгновенно пустели.  На домах, заборах, столбах были расклеены листовки и плакаты с фотографиями «шпионов». В стране шла борьба за власть.

Через какое-то время на «Пятихатке» появилось полковое начальство. Меня распирало любопытство и я вышла показать свою новую игрушку. В пальто, перешитое из тужурки тётки Анны цвета « хаки с молоком»,за мной на медной проволоке громыхала детская машинка без колёс. Я медленно и храбро прошла мимо убелённой сединами полковой комиссии. Они проводили меня грустным взглядом.

Наверное они увидели бледную "как одуванчик" маленькую девчонку в рваном ботинке, 
которая отчаянно тянула такую же убогую игрушку. Дальнейшие события приняли неожиданный поворот. На следующий день нас пересилили во флигель  и самое главное – это было совсем недалеко от гарнизона.

Флигель в китайской усадьбе. Две комнаты, одна из них с земляным полом.Окно спальни выходило во двор с видом на каменный квадрат выгребной ямы. Окно кухни упиралось в глухой забор соседнего дома. Между окном и забором десяти сантимет- ровая полоска голубого неба. За стеной  чахоточным кашлем надрывалась старая китаянка. Электричества не было.Комнаты освещались керосиновой лампой.

Дружила, с хозяйской дочкой, звали её Куня.  Смешная, добрая девчонка с весёлой чёлкой и бордовым румянцем на смуглом лице. Щёки  для красоты и здоровья натирали свёклой. Ей очень нравилась моя кукла Катька с наспех пришитой рукой.В хозяйском доме бедно и холодно. Печка «буржуйка» с трубой в окно, вместо кроватей от стены до стены каменный топчан с горой одеял. К ночи топчан протапливали.

Вскоре в хозяйском доме появился «богатый» родственник.  У него было белое нательное бельё – рубаха и кальсоны. Роскошь и редкость для местной послевоенной бедноты. В  этой "пижаме" он гордо прогуливался по двору, иногда сидел на скамейке возле дома и  вытянув босые ноги, грелся под лучами тёплого весеннего солнца.

Отец с утра до вечера пропадал на службе. Мама стала работать в офицерской столовой. Оставлять меня было не с кем. В пять утра в предрассветной мгле по узким улочкам и переулкам китайской деревеньки, шарахаясь от стен домов с наклеенными фотографиями преступников,шпионов и диверсантов мы с мамой  бежали в гарнизон.  Досыпала я за дверью в «подсобке»  на поставленных рядом стульях.

Вскоре  мы получили квартиру в военном городке,  за его двухметровым каменным забором было спокойно. Гарнизон – это несколько казарм, несколько одноэтажных домов для семей командного состава, здание штаба полка, столовая и клуб. В центре небольшая площадь для построений. Военный городок - это частица  большой Советской Родины. В новогодние праздники на площади ставили ёлку – сосну.  Из громкоговорителя всегда звучали  любимые песни в исполнении Леонида Утёсова, Лидии Руслановой, Клавдии Шульженко и ансамбля Александрова.

Читать научилась рано, книги брала в полковой библиотеке. Книг  было всего четыре: стихи детских писателей, Мифы древней Греции и повесть Гайдара «Тимур и его команда». В школу в  город  Порт-Артур в здание бывшей гимназии с километровыми коридорами и огромным актовым залом  нас возил «школьный автобус»-
-  грузовая машина  времен войны, поставленный на неё деревянный короб с тремя маленькими окошками и двумя лавками внутри.

Часто у ворот школы  стоял крестьянин с добрыми печальными глазами  и за символическую плату продавал «сказочные сладости» -  нанизанные на бамбуковую палочку ранетки в засахаренной прозрачной корочке. Там  у ворот я без сожаления  и угрызений совести расставалась с юанями для школьного завтрака.   

В дни праздников сводный школьный хор обязательно пел  марш «Русский с китайцем братья навек» и песню  «Взвейтесь кострами синие ночи. Мы пионеры - дети рабочих». Голосила и я, стоя вместе со своим классом на высокой скамейке в последнем ряду. Все силы уходили на то, чтобы восторженно смотреть на громадный портрет «Двух вождей» и не заваливаться на головы  поющего предыдущего ряда.
   
Классная руководительница – строгая. У неё две любимицы. Отличница  Светланка - дочь командира полка и Ленка - дочь начальника штаба того же полка. Все остальные ученики получали оценки в зависимости от количества и величины  звёзд на погонах отцов. Весёлый озорник Генка так и не смог выбраться из троек. Отец у него был  и вовсе без звёзд - он старшина.
   
Пыльная дорога чужой, далёкой, жаркой страны. Окрестности г. Порт-Артура. Развилка. Одна из дорог вела  к мемориалу Люйшунькоу с оградой из голубого, выцветшего на солнце штакетника, за которым виднелись памятники со звездой, другая к деревеньке Шуйшиин. Школьный автобус  до развилки медленно едет за печальной процессией. Лафет - открытые борта грузовой машины, за ней идут несколько военных с непокрытой головой  и полковой оркестр. Последний путь  погибших лётчиков в небе Кореи. Корейская война.До лета 1953 года мы замирали,подъезжая к этой проклятой дороге. Опять, опять и опять  эти звуки марша. Мне долгие годы помнилась нескончаемая, невыносимо длинная  дорога, процессия и наш школьный автобус. 
 
Каменный гарнизонный забор. За ним кипела чужая интересная жизнь. Фанзы с маленькими бамбуковыми клеточками у входа, в которых пели, трещали, звенели цикады и сидели огромные бабочки «Махаоны». 

Свадьбы  в национальных костюмах с танцами, песнями и громыханием литавр. В праздники, развешанные повсюду  бумажные разноцветные фонари и фонарики из тонкой папиросной бумаги,  выступления уличных жонглёров, канатоходцев и пожирателей огня.

Мальчишки, для чего то осторожно собирающие деревянными  палочками  насекомых   в бутылки, потом бежавшие  куда- то их сдавать.  Мудрые старые китайцы с длинной седой  косой. Старые китаянки,  семенящие  в детской обуви. По древней традиции в  детстве  их  ножки  заковывали  в деревянные колодки, и  они навсегда оставались с маленькой искорёженной стопой и когда,  начинался ветер,  старушки прижимались к стенам домов или садились на землю, чтобы не унесло. Маленькие стопы не держали равновесие. 

Бедную, скудную жизнь  местное население  проживало с достоинством. Необыкновенная честность. Если какой-то русский «растеря» что-то  забывал, китаец  за ним бежал несколько кварталов с криками « Капитана, Капитана»  и возвращал находку. Свои фанзы они никогда не запирали.
   
Девятого марта  1953 года на гарнизонную  площадь из штаба полка вынесли  стол и единственный радиоприёмник, который мог ловить позывные Москвы. Разница во времени с Россией   восемь часов. Низкое сумеречное небо. Почти ночь. Построили полк.  Чуть дальше  столпилось немногочисленное гражданское население,  офицеры застыли возле приёмника. Гнетущая тишина. Плохо слышно, потом звук   начал тяжело прорываться  через тысячи километров. Трансляция митинга  с Красной Площади, траур по Сталину.
   
Началось тревожное время. Все ждали больших перемен. Постепенно исчезали портреты и бюсты  прежних руководителей государства и появились новые. Гроза разразилась в октябре 1954 года. Внезапно прилетела правительственная делегация во главе с Н.С. Хрущёвым. Было приказано оставить  военно-морскую базу  Порт- Артур и передать  безвозмездно в распоряжение КНР всё «начиная с танков, подводных лодок, казарм, боезапаса и заканчивая подушкой, кружкой, ложкой». На сборы отпустили пять месяцев. В мае 1955 года  контингент  Советских войск  навсегда покинул Китай.

Уезжали мы на открытых грузовиках. На железнодорожном  вокзале эшелон ещё сутки стоял на запасных путях. На следующий день неожиданно для нас приехали  жители нашей деревеньки.  Они  обнимали, плакали  и прощались  с нами с воинами - освободителями. Дарили сувениры.
 
Подарок - голубой  перламутровый термос,  расписанный сказочными  райскими птицами.  Мы так его  берегли!  Но на длинной дороге в Россию на одной из остановок  он вдруг качнулся и разбился. Мама верила в приметы.

Приметы сбывались. Перед назначением в другой город и другую дивизию отец тяжело заболел,  сказались годы войны, болота под  Ленинградом.  «Осколки разбитого термоса»  догнали нас на случайной станции, название которой мы прочитали из окна поезда – город Иркутск. Эта станция стала последней на дорогах военной судьбы отца.
   
Маленькой девчонке,конечно,никто не рассказывал ни о диверсантах,ни о войне в Корее, ни о погибших лётчиках, ни о правительственной делегации. У меня была своя детская жизнь.  Всё то, что не понимала тогда, что тревожило долгие годы,  узнала значительно позже и уже взрослой - из прочитанных книг и воспоминаний отца.