Восточный Памир, высота 4300 м, взгляд на юг, вдали Южно-Аличурский хребет, за ним Афганистан
КРАТКО О ПАМИРЕ. Памир – это высокогорная страна в центре Азии. Здесь находится высшая точка Северной Евразии, пик Исмоила Сомани (7495 м).. Центральная часть Памира (с высотами от 3600 м и выше) представляет собой горное обособленное плато. К востоку от него – Тибет, к югу – горы Гиндукуш, как западное продолжение Гималаев, а к западу от Памира – обширные жаркие пустыни Средней Азии. По природным условиям Памирское плато – это высокогорная пустыня со скудной криоксерофитной (холодно, сухо) растительностью на подпочвенной многолетней мерзлоте. Мерзлота - следствие сурового климата с зимними температурами до – 20 - 25;С. С конца 1950-х годов (с 1958 года.) в составе геоморфологического отряда Таджикского Геологического Управления (см. очерк «Моя первая встреча с Памиром») я начал изучать историю природы, палеогеографию Памира. Но хорошо запомнился и мой первый самостоятельный экспедиционный выезд на Памир.
ЗНАКОМСТВО С ВОСТОЧНЫМ ПАМИРОМ. Это был 1963-й год. Машина, свернув с Памирского тракта и преодолев бурное течение реки Токуз-Булак, натруженно поднималась по крутой и каменистой, давно не езженной горной дороге, и наконец достигла высоты около 4300 м. Мы прибыли в урочище Кокджар-Учкуль на юге Памирского плато... Здесь нам предстояло работать. Я, аспирант первого года обучения Института геологии АН Таджикистана, со мной мои помощники, два старших школьника Саша и Владик, а также Валера, молодой человек, решивший провести свой трудовой отпуск в горах Памира. Романтик. Разгрузили машину, и шофёр, не дожидаясь чая, спешно отправился в обратный путь, вниз - вниз, где более густой воздух, легче дышится и где сердцу спокойнее.
Осмотрелись. Вокруг горы и горы, дальние снеговые вершины, чистое глубокое тёмно синее небо, яркое слепящее солнце, сухость, растительность в виде разрозненных отдельных кустов полыни, терескена и проч. И хотя Памир расположен в пределах субтропического климатического пояса, здесь, на высоте более 4000 м, бывают суровые зимние морозы, поэтому всюду сохраняется подпочвенная многолетняя мерзлота, короче - высокогорная пустыня. Гул уходящей машины стих. Мы остались одни, и как-то тревожно воспринималась равнодушная тишина гор.
Поставили палатки. Расстелили в них спальные мешки, уложили по местам провизию, вещи. Дело – к вечеру, стало прохладно. Развели костёр из сухостоя терескена и старых кустов полыни. Приготовили еду, чай. Когда солнце скрылось за дальними хребтами, стало холодно. На потемневшем небе зажглись первые звёзды. Ма приготовились к первому холодному ночлегу.
Спали неспокойно, так как иногда во время сна от разреженности воздуха перехватывало дыхание. Проснулись рано. Утро было холодным, на палатках изморозь. Солнце ещё не выглянуло из-за гор. Небо суровое, ни одного облачка. Быстро приготовили завтрак, консервы, хлеб, чай. Собрали рюкзаки, и до восхода солнца отправились в маршрут. Предстояла трудная работа. Старые брезентовые палатки застегнули на деревянные пуговицы. Людей здесь нет, но изредка рыскают невзрачные грязно-рыжего цвета горные лисы, которые могут залесть в палатку и навести там «порядок». Я пожелал моим помощникам и себе успеха. И – в путь.
В ПУТЬ, Цель маршрута (и дальнейшей на несколько дней работы) состояла в следующем. Небольшая, но бурная река Кокджар-Учкуль на дне долины эрозией вскрыла древние озёрные плитчатые глины. Впоследствии (в лаборатории Памирской Экспедиции) палеомагнитным методом удалось установить, что время формирование этих озёрных глин оценивается в 2,5 – 3 миллиона лет назад. В то далёкое геологическое прошлое здесь, в межгорной котловине, плескалось большое, в несколько километров, озеро с чистой прозрачной водой. На дне озера за многие годы накопилась достаточно мощная толща тонких придонных глин. Нам предстояло отыскать, если повезёт, в напластованиях этих голубовато-свинцового цвета глин отпечатки растений, которые когда-то росли по берегам этого давно исчезнувшего озера, послойно отобрать образцы на спорово-пыльцевой анализ, чтобы по ископаемой пыльце растений (уже в лаборатории) определить флористический состав древнего растительного ландшафта. А известно, что состав растительности всегда хорошо отражает климатические условия местности. Значит – можно будет восстановить климатические условия времени существования этого озера. Палеоботаническое изучение этого геологического разреза было частью большой общей проблемы, воссоздания последовательных изменений природы Памира за последние два-три миллиона лет.
Двинулись в путь. Быстро на такой высоте ходить не рекомендуется, так как при спешной ходьбе сразу учащается биение сердца, а это нежелательно. Прошли два-три километра и оказались на краю распадка. Далеко внизу голубой лентой журчит небольшая горная река Кокджар-Учкуль. Спускаемся по крутому склону, и вот мы у русла реки и одновременно - мы стоим на выходах древних озёрных глин, то есть – мы фактически на дне ископаемого древнего озера. Сняли рюкзаки, попили чистейшей горной водички, текущей от снежников с высоты более 5000 м. Передохнули, перекусили, галеты, сахар, в кружках – снегом пахнувщая вода, перекура не было (все некурящие), и приступили к работе. Я показал парням, как надо молотком разбивать по плоскостям напластований окаменевшие монолиты глин и выискивать в них какие-либо следы, остатки растений. А я приступил к осмотру и детальному описанию геологического обнажения. Работали долго и упорно. Уже солнце клонилось к западу, на нас наползла тень. Стало прохладно. В итоге - удалось найти не только отпечатки растений, ископаемую древесину, но и остатки скелетов рыб. Все образцы переложили ватой, аккуратно завернули в плотную бумагу, и – в обратный путь, к палаткам. Время клонилось к вечеру.
ЛЕТНИЙ СНЕГОПАД. Мы слишком увлеклись работой и не заметили, как начало смеркаться. Это моя ошибка, что так затянулась работа.. Пока выбрались из распадка на плато, стемнело. Направление движения к палаткам было выбрано правильно. Но здесь случилось непредвиденное, редкое явление для пустынного Памирского плато, - пошёл снег! Крупными хлопьями он валил на землю, устилая её тонким белым ковром. Было это 26-го июля, в разгар лета! Летний снегопад! От ветра и снега мы спрятались за большой, в полтора-два метра, эрратический валун, оставленный здесь когда-то древним ледником. Снег падал недолго, с полчаса. Затем открылось усыпанное звёздами чистое небо. Мы продолжили свой путь к палаткам.
Откуда же взялся летний снегопад в этой высокогорной пустыне? (Посмотрите на карту). Южнее Памира, Гиндукуша и Гималаев расположен в виде огромного материкового клина обширный Индийский субконтинент В конце июня и в июле над Индией выливаются обильные муссонные дожди. Насыщенные влагой тёплые воздушные массы, сформированные над Индийским океаном, двигаются к северу, рассеивая по пути влагу, и «ударяются» о южные склоны Гималаев и Гиндукуша. Но наиболее мощные потоки муссона могут переваливать через водоразделы горных массивов и даже проникать в южные пределы Тибета. Вот и в этот раз такие обрывки муссона, преодолев горные массивы Гиндукуша, достигли юга Памирского плато, а на большой высоте в холодном памирском воздухе превратились в снег и кратковременным снегопадом запорошили пустынный ландшафт Памира. Утром это белоснежное покрывало толщиной в 2 – 3 сантиметра преобразило ландшафт, но пролежало недолго. В сухом пустынном воздухе снег не растаял, а просто с восходом солнца быстро испарился. И вокруг снова простиралась высокогорная равнодушная пустыня.
ЛЕПЁШКИ И ОВЕЧИЙ СЫР. Уже в темноте подошли к палаткам. Пуговицы застёгнуты, значит посетителей не было. Но неожиданно обнаружили, что под входом в палатку в чистой тряпице было что-то завёрнуто. Развернули, а там лежали... две небольшие лепёшки и несколько шариков сухого овечьего сыра. Ребята удивились, загадочно переглянулись, но я догадался, и объяснил, что приходил чабан. Недалеко от нас, в полутора – двух километрах у озера Турумтайкуль, видимо, паслись несколько отар овец. Здесь по приозёрным низинам, как контраст окружающему пустынному ландшафту, яркой луговой зеленью разрослась кобрезия, особый вид осоки. Здесь был летний выпас отар. Чабаны слышали наверняка гул машины, когда мы взбирались на плато. Вот один из чабанов и пришёл к нам чтобы познакомиться и угостить нас, чем Бог послал. Но нас не застал и оставил гостинец у входа в палатку.
На следующий день у нас был отдых. В этот день необходимо было сытно и вкусно поесть, так как на следующий день предстоял дальний маршрут в урочище Орта-Учкуль. А что значит – вкусно поесть? И что в памирских условиях самое простое и вкусное? – Конечно гречневая каша. Рис на такой высоте плохо разваривается - сколько его не кипяти, макароны раскисают и превращаются в кисель, так как вода здесь, на высоте более 4000 метров, кипит при температуре чуть выше 80-ти градусов. Поэтому легко разваривающаяся гречка с тушёнкой, вот наилучшая еда в высокогорьях Памира. Кроме того у нас были хлеб и сухари, сгущёнка, галеты... Не пропадём!
Гость в этот день к нам не пришёл. На следующий день, утром, уходя в маршрут, мы в тряпице, в которой нам накануне были оставлены лепёшки и овечий сыр, завернули две жестяных коробочки леденцов. Других деликатесов у нас не было, а вкусные кисло-сладкие леденцы для нашего пока неизвестного друга будут приятным сюрпризом.
Маршрут на Орта-Учкуль был труднее предыдущего (из-за значительной удалённости). Но работы там было меньше и мы вернулись к палаткам засветло и без снегопада. Усталые от дальней ходьбы добрались до наших палаток. И опять сюрприз, - у входа в палатку мы снова нашли что-то завёрнутое в знакомую нам тряпицу. Развернули. Нет, леденцов там уже не было, но снова были две лепёшки и - кусочки жаренной баранины. Это было кстати, так как все мы очень проголодались. Где же ты, наш незнакомый доброжелатель?
В последующие дни мы дважды поднимались на перевал Кол-Джилга, где на дневную поверхность выходят древние речные (аллювиальные) отложения. И из этого геологического разреза, расположенного на высоте чуть более 4600 метров, были взяты образцы на микропалеоботанический анализ.
ВСТРЕЧА И БЕСЕДА С ГОРЦЕМ. До назначенного приезда к нам машины оставалось три дня. В эти дни у нас были камеральные работы в сочетании с отдыхом. Нужно было тщательно и аккуратно перезавернуть собранные образцы в плотную бумагу, сложить в крепкий ящик, чтобы в полном порядке довести их до лаборатории в Институте. К каждому образцу необходимо было написать подробную этикетку. В полевом дневнике поправить и уточнить зарисовки геологических обнажений. Короче, - занимались своими делами. И вот заметили, что к нам издалека медленной походкой, с пастушьим посохом приближается наш незнакомый друг.. Мы встали, чтобы встретить гостя. Поздоровались: «Салом аликум», в ответ : «Аликум ба а салам». Значит – таджик. Узбеки произносят: «Салям алейкум».
Гостя звали Анваром. Это был молодой мужчина едва более тридцати лет. Он – памирский таджик, а здесь они выпасают три большие атары овец. Общаться нам с Анваром было сложно. Он едва-едва понимал нас, потому что не знал русского языка (в отличие от городских таджиков, которые свободно общаются по русски), Я кое-что мог рассказать по таджикски, но немного. В общем, я объяснил ему, что мы геологи. Последовал вопрос - «Тилло?». «Золото?». Нет, золото мы не ищем. У нас другая задача.
Мы изучаем природу Памира в геологическом прошлом. Я говорил старательно, растолковывал ему, показывая на пустынное пространство, расстилавшееся перед нами. Ну как можно объяснить и рассказать неграмотному горному человеку, что миллионы лет тому назад здесь, где мы сейчас находимся, было очень большое озеро. Оно существовало очень долго. На его дне накопились толщи озёрного ила, глины. Поскольку в то время Памир располагался ниже современного уровня на полтора-два километра, климат был влажным и тёплым. В растительности преобладали субтропические хвойно-широколиственные леса, такие как в Гималаях. Затем наступил всеобщее похолодание, ледниковый период, с гор в низины надвинулись мощные ледники. Они заполнили всю озёрную котловину.
При последующем потеплении ледники растаяли и оставили, в частности, на месте бывшего озера грубые отложения из глыб горных пород, галечников, песка и т.д. Геологи такие ледниковые наносы называют мореной, под которой были погребены и озёрные осадки.. Затем последовало общее тектоническое поднятие территории, в результате чего Памир отгородился от влажных ветров. Климат из влажного субтропического постепенно становился сухим, а в высокогорьях – и холодным. Лесная субтропическая растительность поэтому исчезла. Затем горные речушки стали врезаться в эти наносы и «докопались» до перекрытых мореной озёрных отложений, которые были ничем иным, как дном этого древнего исчезнувшего озера.
Анвар внимательно слушал мой рассказ, кивал головой в знак того, что он всё понимает.... Не перебивал. Но мой рассказ для него, наверняка, был словно монотонный звон тишины пустыни. Но я понимал, что передо мною вежливый слушатель, и на его молчаливое внимание я не обиделся. Я кое-как мог изъясняться по таджикски и проявил ответную вежливость, задал несколько простых вопросов. В каком кишлаке он живёт? Есть ли у него дети? Скучает ли он по дому в дальней отлучке? Он назвал мне своё горное селение (название я не запомнил), сказал, что у него двое детей, "бача" и "духтар" (мальчик и девочка) и красивая молодая жена. Улыбнулся. Я ему поверил и подтвердил на английско-таджикском наречии: «very - нагз», «очень хорошо». На Памире действительно нередко встречаются очень красивые женщины, с выразительными серыми с зелённым оттенком глазами. Это память о том, что когда-то через Памир, на юг, через Афганистан, через горные массивы Гиндукуша в Индию направлялось многочисленное войско греческого завоевателя Александра Македонского. Это были настоящие мужчины... И они, естественно, оставили здесь свои генетические знаки, сохранившиеся, в том числе, и в глазах красивых памирских женщин.
Мы попрощались с Анваром. Сказали, что завтра должна прибыть за нами машина. Он сказал нам «Рохи сафед» (Доброго пути), пожал всем руку и медленной походкой горца удалился. На следующий день мы переезжали на другую точку работы, в Аличурскую долину.