Плотные облака сигаретного дыма собирались под потолком скромной лачуги. В потрескавшейся пепельнице догорал пятый окурок. Настенные часы с кукушкой мерно отбивали ритм в гнетущем безмолвии. Древняя лампа тускло освещала пожелтевшие бумаги, небрежно разложенные на столе. Пыхалов сидел в глубокой задумчивости, изредка поднося к губам самокрутку. Огрубевшие пальцы держали крохотный листок с донесением, нацарапанным карандашом. Утомлённый затянувшимся ожиданием начальник колонии не сводил усталого взора с неровных куцых строчек. Автор очередного письма уже не просил, а умолял о помощи.
В дверь постучали.
– Открыто, – командным голосом сказал Пыхалов и потушил папиросу.
В помещение вошёл молодцеватый коротко подстриженный паренёк в серой спецовке.
– Вызывали, Пётр Семёнович?
– Заходи, Максим, присаживайся.
– Спасибо. Можно я постою? А то весь день сижу, то в мастерской, то дома с дочуркой за уроками.
Пыхалов нервно сглотнул, подавляя смущение.
– Не спорь. Разговор очень серьёзный.
Монтёр напрягся и сел на скрипучий стул с поломанной спинкой.
– Будешь? – Пыхалов протянул толстый коричневатый цилиндр.
– Бросил.
– Это хорошо. Это правильно. Напомни, сколько тебе лет?
– Двадцать пять.
Начальник колонии тяжко вздохнул. Максим встревоженно посмотрел на Петра Степановича. Тот немного помолчал, оттягивая неприятную беседу. Деревянная птица укоризненно прокуковала восемь раз и скрылась за створками.
– Дело такое, – начал Пыхалов с расстановкой. – Дальние плантации обесточены.
Обрыв линии электропередач, обнаружили ещё утром. Послал бригаду Тимура, не вернулась. Разведчики тоже пропали. Делаю вывод, что тимуровцы или заблудились, или, что вернее, погибли.
Парень внимательно выслушал дурные вести. При упоминании бывшего наставника юное сердце вздрогнуло. По коже пробежал холодок.
– Кроме тебя и Ветерана никто устранить неполадку не сможет, – продолжил Пётр Семёнович. – Но Ветеран уже не годится для прогулок за забор. Посему выполнение задачи поручаю тебе. Отправляешься в лес вместе с Контуром.
Повисла неуютная тишина, в которой тиканье часового механизма походило на раскаты грома. Максим ощутил подступающий к горлу ком. Внезапная судорога скрутила живот.
– Когда? – выдавил наконец монтёр.
– Сейчас. До темноты нужно успеть.
– Чёрт, – парень недовольно потёр лоб. – На восстановление проводов может уйти уйма времени… Не думаю, что успею.
– Если не успеешь…
Пыхалов запнулся, ладонями закрыл морщинистое лицо, мучительно простонал. Некогда обычный продавец скромного магазинчика так и не привык за долгие годы посылать других на верную смерть. Он перенял у отца, боевого офицера, навыки командира, организатора, но не беспринципного лидера, способного разменять отдельных людей на жизнь всей общины.
– Макс, – обратился начальник со взглядом помешанного заклинателя, – без электричества плантации придётся оставить. За ночь Тени уничтожат посевы, а без них до весны не продержится и половина поселенцев.
– Понимаю, Пётр Семёнович, – ответил нерешительно Максим. – Понимаю. Сделаю, что смогу. Только... только домой зайду. За инструментом.
Пыхалов кивнул.
– Ток отключён?
– Да.
– Хорошо. Разрешите идти?
– Иди.
Без лишних слов парень вышел.
На улице правила ранняя осень. Близилось время для сбора урожая. Чёрное вороньё кружило в закатном небе. Запахи сырой травы и тёплого навоза витали в промозглом воздухе. Насыщенный смрадом ветер разносил вонь по окрестностям. Жители поселения укрылись с первыми признаками надвигающейся ночи. Лишь дозорные неспешно прохаживались по высокому защитному валу, настороженно поглядывая в сторону дремучего леса.
Максим скорым шагом вернулся домой. Он на цыпочках прокрался в единственную комнату, собрал необходимые вещи в рюкзак. Из-за шкафа достал ружьё, проверил, вставил патроны. Семилетия дочка уже уснула в самодельной кроватке. Совсем ещё молодой отец склонился над родным чадом. Дрожавшая рука нежно коснулась чёрных, словно уголь, волос. Девочка зачмокала, сильнее прижала плюшевого тигра. Максим поджал губы, часто задышал. В глазах проступили скупые слёзы. Вдруг пришло осознание, какой удар ждёт бедняжку утром. В душу прокралось навязчивое желание разбудить малышку и крепко обнять.
В углу тихо дымила печка кустарного производства. Стопка выцветших учебников возвышалась на тумбочке немым памятником ушедшей эпохе. Безумно дорогая розовая курточка висела у входа на ржавом гвозде. Редкие аккуратно пришитые заплатки походили на шрамы, за каждым из которых тянулась целая история.
Скрипнула половица. Максим резко обернулся. В дверном проёме стояла седая старуха в красном сарафане.
– Прости, я тебя напугала, – прошептала она.
– Ничего, Виктория Павловна. Вы что-то хотели?
– Так меня, это, Пётр прислал. Сказал, мол, позаботься о…, – старуха не договорила.
Парень облегчённо выдохнул.
– Спасибо вам. И Петру Степановичу скажите от меня спасибо.
– Ой, проблема-то. Ты мне скажи, что за дело-то такое срочное? Петька, как всегда, толком объяснить не хочет.
– И правильно, нечего слухи распускать.
– Прямо так всё серьёзно?
– Дальние плантации без света. Тени скоро выйдут на охоту. Если не восстановим подачу энергии, они разрушат всё, что мы строили с таким трудом.
Парня снова пробил озноб. От волнения проступили блестящие капельки пота. Виктория Павловна опустилась на лежанку, всхлипнула. Безотрадная печаль мелькнула в холодных серых очах, видевших смерть родителей, мужа, дочери, а теперь и зятя. Максим закинул тяжёлый рюкзак за спину, взял ружьё, последний раз посмотрел на дочурку.
– Прошу, позаботьтесь о Маше. А я передам от вас привет Светке. Прощайте, – сказал он и уверенно шагнул за порог.
Бойцы Контура непринуждённо рубились в карты возле железных ворот колонии, будто и не думая о скором путешествии в царство Аида. Отборная ругань и громкий хохот сдабривали оживлённую беседу. Командир отряда, по совместительству главный следопыт, устроился за отдельным импровизированным столом в компании привратника и тучного пожилого мужчины. Рядом потрескивал костёр, в чугунном чайнике грелась вода. Товарищи обсуждали за кружкой суррогатного чая план предстоящей операции, когда появился Максим.
– О, ещё один припёрся, – пробурчал пожилой мужчина вместо приветствия.
– Ты чего здесь? – осведомился парень.
– Как чего? Тебя жду, чтоб послать, куда подальше.
Контур прыснул, лицо привратника расплылось в улыбке.
– Это ещё почему? – не понял монтёр.
– Да потому, что тебе там делать нечего. Иди домой, шелупонь, не мельтеши тут. Дочурку расти. Я пойду кабель чинить.
– Ветеран, я искренне благодарен за проявленную заботу, но ты уже не в том возрасте, чтобы шататься по тайге, – деловито ответил Максим и взял из рук следопыта жестяную кружку с горячим напитком. – Без обид.
– Дорогу молодым, Макарыч, – усмехнулся Контур и хлопнул Ветерана по плечу.
– Дорогу им подавай. Лишь бы на тот свет сходить. Вы бы так активно к жизни стремились.
– Да не ворчи ты, старый, – сказал привратник. – Послушай, что умные люди говорят. У тебя сердце больное, – он поднял указательный палец. – Как удар хватит, что они с твоей тушей делать будут? Ты хоть знаешь, сколько весишь, китяра? Кому расскажешь, не поверят, что такой боров пережил тридцать лет постапокалипсиса.
Пожилой монтёр насупился, хмуро уставился на оппонента, готовя пылкую тираду.
– Слушайте, – перебил спорящих Максим, возвращая кружку, – спасибо и за чай, и за добрые наставления, но давайте возьмёмся за дело.
– Спешишь навстречу приключениям? Уважаю, – с бравадой проговорил Контур и поднялся со стула. – Ладно, пошли.
Ветеран остался в одиночестве, буравя взглядом коричневый чай.
– Подъём, бездельники! Пора творить историю!
Бойцы спешно убрали колоду, похватали сумки, автоматы и встали шеренгой вдоль вала. Парень заметно приободрился. Вооружённые до зубов плечистые солдаты ни одним мускулом не выдали внутренний панический ужас, охвативший каждого.
– Внимание! План простой, как осина. Выходим налегке, идём по проводам, находим разрыв, Максим его чинит, берём ноги в руки и назад. Фонарики не гасить, батарейки не жалеть. Головы вертеть на триста шестьдесят градусов. Не расходиться. Пока мы держимся вместе, никакая тьма нам не страшна. И помните, запасных портков нет. Вопросы?
– Как мы поймём, что вы справились? – спросил Ветеран со своего места?
– По красной ракете. Так что ждите. Макс, у тебя же есть сигнальный пистолет?
– В рюкзаке.
– Отлично. Держись за моей спиной. Всё, всем приготовиться! Семёныч, открывай!
Отряд из семи человек построился перед воротами. Бойцы зажгли многочисленные фонарики, служившие самой надёжной защитой от беспощадного мрака. Контур надел единственный в поселении прибор ночного видения. Дозорные на валу приготовили оружие. Щёлкнули затворы станковых пулемётов. Привратник с помощью подручных осторожно отпер замки. Многотонные створки отползли с натужным скрипом. Следопыт набрал полные лёгкие и скомандовал:
– Вперёд.
Группа самоотверженных храбрецов покинула надёжную крепость.
Хилые солнечные лучи ещё пробивались сквозь лесную крону, а мощные прожекторы уже отгоняли вечерний сумрак. Коварная тайга начиналась за границей освещаемого поля, очищенного от зарослей. Узкая тропа вела меж волчьих ям и рядов колючей проволоки. Фанерные таблички яркими красными буквами предупреждали редких путников о минах. С деревянных опор свисали провода.
Отряд вошёл в лес. Давящее безмолвие навалилось со всех сторон. Звери давно укрылись в подземных лабиринтах. Птицы забились в гнёзда. Мошкара и комарьё спрятались в подстилке. Даже безрассудные мутанты, истинные властители окраин, не посмели бросить вызов надвигающейся ночи. Группа минула развилку и двинулась по неширокой просеке, специально прорубленной для линий электропередач.
Немилосердный мрак наступал. Пелена сизого тумана стелилась над ковром из пожухлой листвы и почерневшей травы. Валежник сухо трещал под ногами.
Леденящий рокот донёсся из глубины чащи. Дуновение ветра качнуло лохматые ели и стройные берёзы. Деревья словно ожили и протянули косматые лапы, желая схватить беспомощных людей. Максим съёжился, втянул голову в плечи. Он впервые оказался вне поселения так поздно. Пальцы намертво вцепились в ружьё. Предательский голосок зашептал внутри, призывая бежать назад, без оглядки. Остальные взволнованно огляделись, но хода не сбавили. Контур посмотрел на наручные часы.
– Тени ещё спят, – успокоил он товарищей.
– Они что, вообще никогда раньше полуночи не выходили? – осведомился монтёр, чтобы отвлечься, прогнать назойливое беспокойство.
– Нет. Всегда ровно в двенадцать. Не думай об этом, а то с ума сойдёшь.
Вернёмся, расскажу пару анекдотов на эту тему.
Вскоре отряд вышел к месту обрыва проводов. Чудовищная картина открылась бойцам. Изуродованные трупы тонули в огромных лужах алой крови. Оторванные куски человеческой плоти смешались с грязью. Клочья разорванной одежды висели на ветвях ближайших деревьев. Максим отшатнулся и замер в оцепенении. Внутренний голос заговорил громче и убедительнее, заглушая призывы совести и чести.
– Глядеть в оба.
Члены группы заняли круговую оборону. Следопыт сосредоточенно изучил останки, осмотрел поле бойни. Следуя примеру командира, парень обследовал обломки линии электропередач.
– Ребят порвали, те даже выстрелить не успели, – заключил Контур. – В нашем зоопарке пополнение. Я таких следов ещё не встречал. Глубокие, похожие на человеческие, только шире. Они подкрались незаметно и напали. В бригаде Тимура было семеро. Трупов пять. Плюс я не вижу разведчиков. Видимо, они пришили в самый разгар пира, испугались, дали дёру, а эти твари пустились в погоню.
– Что делать будем? – спросил один из бойцов.
– Что собирались изначально. Макс, насколько всё хреново?
Ошарашенный, перепуганный монтёр, тяжело дыша и шатаясь, подошёл к следопыту.
– Тре… требуется капитальный ремонт. Две опоры повалены, ещё одна едва дышит. Провода в плохом состоянии. Нужно проверить… всю линию… для выявления возможных повреждений.
– Зараза. И ты ничего не сделаешь?
– Ну, я могу… Я могу заменить часть проводов. Но их придётся оставить прямо на земле. Это рискованно. Кроме того, могут быть ещё обрывы сети.
– Лучше уж так, чем никак. Работай. Мы прикрываем. Пацаны, – Контур громогласно обратился к подчинённым, – намотайте себе на ус. Кто струсит, лично нашинкую пулями, что мама родная не узнает. Похоронят в закрытом гробу.
Максим трясущимися руками разложил инструменты и необходимые для ремонта детали. Проверил напряжение, заземлился. Гладко выбритое лицо окрасилось пунцовым цветом, кожа залоснилась от пота. Ворох панических мыслей окутал сознание подобно воронью, слетевшемуся на знатный ужин, но сквозь плотную завесу кошмара проступил образ самого близкого в умирающем мире существа. Тоненький девичий голосок вдруг шепнул едва различимое слово: папа. Отеческая душа встрепенулась, и боязнь за собственную шкуру бесследно испарилась. Убедившись в безопасности, монтёр взялся за дело.
Он долго и остервенело пилил толстые провода, не замечая ни усталости, ни острой боли в мышцах. Раскалённое трением полотно ножовки дважды ломалось со звоном. Максим каждой клеткой ощущал неумолимый ход секундной стрелки. Время стремглав неслось к полуночи. Общее чувство неизбежной гибели связывало группу прочными узами. Бойцы колебались, искушаемые идеей побега.
– Слышишь, Контур, – парень решил немного разрядить обстановку.
– Оу.
– Что там у Машки с географией?
– Да всё отлично. Смышлёная девочка. И по карте ориентируется, и на местности, и в травах уже шарит. Не волнуйся за неё, не пропадёт.
– Повезло же, – подхватил вояка с пулемётом. – А вот мой Гришка даже север еле находит, даром что здоровой лоб.
– Зато дрова как рубит, а? – возразил высокий Стёпа.
– И в технике разбирается, – добавил коренастый Саша. – Брат мой всё к себе в мастерскую его переманивает. Говорит…
В чаще хрустнула ветка. Бойцы насторожились. Максим откинул ножовку и схватил ружьё. Отряд сомкнулся тесным кольцом. Нервные нити натянулись до предела. Горбатые тени и пятнистые хвосты мелькнули в зарослях.
– Движение!
– Вижу противника!
– Открыть огонь!
Вдарили автоматы. Град свинца осыпал тайгу. Пороховые газы наполнили воздух. Запахло гарью. Пронзительный рёв разлетелся эхом. Несколько приземистых обезьяноподобных тварей выпрыгнуло из леса на просеку. Мутанты обнажили большие белые клыки. Морщинистые синие морды исказились в злобных гримасах.
– А вот и гости! Стрелять короткими очередями! Экономить патроны! – скомандовал Контур. – Макс, заканчивай!
– Я почти, – монтёр закинул за спину ружьё и вернулся к работе.
Парень с утроенной энергией отпиливал повреждённые участки линии электропередач и подсоединял новые провода. По макушке били падающие гильзы. Палили редко. Уродливые создания неистово вопили, выплёскивая бесконечную звериную ярость. Серый мех блестел в свете фонариков. Рой пуль встречал атакующих мутантов.
Особо крупная особь с разгону влетела в построение. Она раскидала бойцов и вцепилась в Сашу, повалив его на землю. Глаза коренастого выкатились из орбит. Саша истошно закричал. Мощный удар когтистой лапы снёс обескураженному вояке полголовы. Кровь брызнула фонтаном. Крик оборвался. Следующей целью мутант выбрал Максима. Тот вскочил с ружьём наперевес. Дёргавшийся палец нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел. Зверюга отлетела с дырой в груди. На место павшего урода тут же подскочил другой, однако напасть не успел. Отчаянный визг раздался в таёжной глуши. Ошеломлённые мутанты бросились врассыпную. Выжившие люди собрались вместе.
– Куранты пробили двенадцать, – обречённо сказал Контур.
Воцарилось гробовое молчание, нарушаемое бешеным стуком сердец. Бойцы застыли в невыносимом ожидании неминуемой участи. Призрачный туман рассеялся. Непроглядная чернота поглотила лучи фонариков. Мрачная ночь, послушница Смерти, вступила в свои права. Из преисподней выползли на охоту незримые порождения ада, безликие чудовища, прозванные Тенями.
– О, боже, нет! – вскликнул боец, стоявший плечом к плечу с Максимом.
Невидимая сила резко выдернула несчастного и утащила во мглу. Позади кто-то выпустил длинную очередь. Автомат быстро захлебнулся. Сухой щелчок сообщил о разрядке магазина. Тут же затылок парня окатила липкая вязкая жидкость. Тёплые алые капли обагрили спецовку и неприкрытую шею.
– Не помогают, фонарики не помогают, это конец, конец, – пролепетал пулемётчик и рванул прочь.
Следом не выдержал Степан.
– Стойте, бараны! – командир попытался остановить товарищей. – Вы не…
Сдавленный хлюп обрубил фразу. Следопыт растворился в мгновение ока, будто его и не существовало. Топот и вопли убегающих пропали в мёртвой тишине. Максим остался наедине с монстрами, живущими во тьме. Первородный ужас прокрался в недра пошатнувшегося рассудка. Парень завертелся юлой, неуклюже целясь в бездну из пустого ружья. Разум потонул в океане безумия.
Максим замер, подавляя трепет тела, и вдруг ясная мысль пронзила сознание. Отряд провалил задание, подвёл общину. Монтёр безропотно опустил ружьё, осел на колени. Безутешные слёзы потекли по румяным щекам. Душу растерзали переживания за дочь, над которой нависла угроза голода. Кулаки непроизвольно сжались, а зубы стиснулись до жгучей боли. Свирепый гнев смешался со стыдом и отрешённостью. Оковы страха спали под натиском разъярённой совести. От безвыходности навалилась апатия, и парень смиренно склонил голову, приняв рок судьбы.
Слабый свет выхватил из мрака отпиленный участок провода. Машинально монтёр потянулся к обрезку и подпрыгнул, как ошпаренный, ибо вспомнил, зачем проделал столь опасный путь. Надежда возродилась живительным пламенем. Парень на ощупь нашёл моток нового провода и металлические соединители. Едва различая что-либо, он спешно устранил обрыв линии электропередач.
Ночная темнота пугающе зашелестела. Кожу тронул неприятный морозец. Максим нутром ощутил тягучие движения, сокрытые мглой. Тени медленно подкрадывались, наслаждаясь безысходностью жертвы. Парень судорожно достал из рюкзака сигнальный пистолет, похожий на револьвер с очень толстым стволом. Раздался хлопок. Яркий красный огонёк с шипением устремился к беззвёздному небу. Ракета вспыхнула ослепительной звездой. Вытянутые остроконечные лучи понесли благую весть. Демоны отпрянули. Монтёр облегчённо выдохнул.
Прохладный ветерок ласково теребил осенние травы и цветы. Дрожала опавшая листва. Тусклое мерцание неторопливо гасло. Тени томились за чертой безопасного круга. Максим блаженно вкушал последние секунды короткой жизни, пролетевшей бодро и осмысленно. Он завершил начатое, спас колонию, спас дочку. Свежий воздух, пропитанный терпким запахом хвои, наполнял молодую грудь. Сердце билось непривычно спокойно.
В памяти мелькали сияющие лица родных и близких людей. Черноволосая Маша источала детскую радость и веселье, порой сменявшуюся взрослой серьёзностью. Она упорно работала иглой, пока измазанная в муке Виктория Павловна с довольным видом пекла черничный пирог. В тесной лачужке пахло жареным хлебом. Снаружи доносилось соловьиное пенье. Машин дедушка, папа Максима, отдыхал после трудового дня на старой лежанке. Второй дедушка, закусив губу, чинил древний кипятильник. А Светка, тихая и всегда безмятежная, просто улыбалась, стоя в дверях.
– Я иду, любимая, уже иду.
Сигнальная ракета истощила искристо-форсовый состав. Красный огонёк мигнул на прощание. Печальный свет потух, и ночь окутала монтёра. Максим исчез. Навсегда.