Летопись 3

                Летопись 3.
               

                Часть 1.               
               
                Глава 1.

  Дым от горящих кораблей стелется над землей, смешиваясь с туманом в грязно-серую муть . Солнце высовывает из-за горизонта макушку, нарождающийся день барахтается в клубах копоти и пыли. Небосвод прячется в облаке черного и едкого, как щелочь, дыма. Небольшой залив, образовавшийся миллионы лет назад, то ли в результате удара метеорита, то ли выкопали древние укры,  похож на поле битвы. Десятки сухогрузов, танкеров и пассажирских лайнеров сбились в гигантскую кучу посередине. Несколько судов уходят под воду, отстреливаясь  выхлопами лопающихся иллюминаторов и рвущихся от жара спасательных комплектов. Развороченное брюхо танкера извергает пылающую нефть. Огонь заполняет поверхность залива и кажется, будто горит сама вода. Пара круизных кораблей сцепились бортами и наклонились вперед, словно пригорюнились. На палубах в панике мечутся люди. В хорошую оптику можно разглядеть, что это мужчины и женщины среднего возраста, детей среди них нет. Все одеты в форму, напоминающую военную, у многих в руках оружие.
  ; Надобно добавить, ; задумчиво произносит командир, глядя в мощную оптику. ; А то как-то нехорошо. БЧ-2, круизеров на дно!
  Взлетают ракеты, похожие на демонов, выпущенных из многолетнего плена. Только роль медного кувшина исполняет стальной контейнер, а вместо неграмотного дурачка Алладина оператор пусковой установки, толковый специалист с высшим техническим образованием. Пара железных чудовищ устремляется в небо, оставляя за собой дымный след. На высоте полу километра ракеты поворачиваются и устремляются к земле параллельным курсом. Электронные мозги ловят сигнал спутника, уточняются координаты целей,  двигатели получают команды. Боевые части  нацеливаются точно по центру круизных лайнеров. Оператор наблюдает на экране, как приближаются цели. В следующее мгновение картинки исчезают в дыму и пламени, помехи заполняют экран.
  ; БЧ-1, цели уничтожены! ; докладывает оператор.
  ; Принято, ; кивает командир. ; Отличная работа!
  Красавцы круизеры ломаются пополам, как две сухие булки. Половинки корпусов за считанные секунды исчезают в бурлящей воде, в образующиеся воронки затягивает людей и потоки пылающей нефти с горящего танкера. Взрываются остатки топлива, танкер разрывает на куски, на тонущие сухогрузы проливается огненный ливень. Через минуту вся поверхность залива покрывается горящей нефтью, черный дым прячет страшную картину.
  Капитан корабля командует:
  ; К высадке приступить!
  Приглушенно гудят электромоторы, стремительно вращаются катушки, тросы натягиваются как струны.  Катер касается водной поверхности, срабатывают датчики автоматической расцепки, щелкают замки на запорных устройствах. Тросы устремляются вверх, включается двигатель, катер набирает ход, оставляя за кормой пенный след. На борту единственный пассажир ; Алексей Снегирев. Одет в комбинезон без знаков различия, застежки спасательного жилета туго стягивают грудную клетку и давят на поясницу. В наплечном чехле таится нож. Жилет затянут излишне туго, рукоятка ножа упирается в ключицу. Команда десантного катера состоит из двух человек. Рулевой, он же командир, сосредоточенно смотрит вперед, его задача не врезаться в крупный обломок судна. Катер не пострадает от удара, корпус сделан из сложного полимерного сплава, которому не страшны удары, огонь и даже кислота. И не каждый снаряд пробьет. Но вот пассажир может упасть и носик расквасить, уж больно интеллигентное личико у него. Второй матрос управляет бортовым вооружением, его задача уничтожать все живое, встретившееся на воде и суше. Матрос серьезен и сосредоточен, но тоже искоса поглядывает на странного пассажира. Оружия нет, спасательный жилет топорщит грудь и округляет спину, лицо задумчивое, прическа "моднячая" ; нет, что б стрижку под машинку сделать, практично и по мужски! ; щечки румяные, подбородок чисто выбрит … нет, ну точно мир перевернулся, если таких щеглов отправляют на берег, где от укуренных пиратов шагу ступить нельзя!
  ; Саш, как думаешь, это миссионер? ; тихо спрашивает стрелок по внутренней связи рулевого.
  ; Чё!?
  ; Ну, проповедник. Просвещать будет. Ну, словом тихим обращать заблудшие души грешников к истине.
  ; Сомневаюсь, ; кривится рулевой. ; Мы через всю Атлантику полным ходом шли, только что кучу народа перебили … говорят, вроде берег на десять верст зачистили вертушками, ни одной живой души на побережье не осталось. И все это ради проповедника?
  ; Да, не гуманно как-то, ; согласился стрелок, срезая короткой очередью надстройку на палубе полузатонувшего траулера ; кто-то зашевелился вроде.
  ; И я о том же, ; кивает рулевой.
  Прямо по курсу расстилается громадная лужа мазута, в которой плавает десятка полтора чудом спасшихся пиратов. Толстый слой мазута покрывает тело, залепляет глаза и не дает дышать. Люди широко разевают рты, что бы хлебнуть хоть немного воздуха, тяжело ворочают руками, пытаясь выбраться.
  ; Похожи на жуков, ; произносит стрелок, глядя на тонущих в черной жиже.
  ; Каких жуков? ; не понял рулевой.
  ; Майских. Мы в детстве ловили их и совали в отработку. Масло густое, черное, точно как мазут. Жуки покрывались с ног до головы и тонули. Интересно было!
Матрос перекладывает штурвал, катер обходит по широкой дуге крупный кусок палубы, волна захлестывает барахтающихся в мазуте пиратов. Черная жижа накрывает с головой. До берега остается сотня метров, катер сбрасывает ход. Когда до кромки прибоя остается не больше двадцати шагов, распахивается боковой люк, рулевой командует:
  ; Пошел!
Алексей послушно ныряет в проем, морская вода встречает чувствительным ударом в лицо. Спасательный жилет  толкает обратно, Алексей поспешно смахивает воду с лица, осматривается. Катер уходит вдаль, скрываясь в черном дыму. Полоса чадящего мазута приближается к берегу. За песчаной полосой побережья открывается чудесный вид на разрушенный поселок пиратов, на горизонте темнеет гряда невысоких холмов. По данным спутниковой разведки, на холмах оборудованы позиции техасской армии, а за ними расположены живописные развалины города Браунсвилл.
Плыть в спасательном жилете очень неудобно. Ты барахтаешься на поверхности, как жук плавунец прибитый, переворачиваешься с боку на бок и глупо шлепаешь ладошками. И еще ножками молотишь по воде! Вдобавок режет под мышками и натирает плечи. Вид просто глупый. А если добавить горящую лужу мазута, которая вот-вот подпалит штаны, отчего прыть становится необыкновенной, то и вовсе ухохочешься. Алексей  гребет изо всех сил, поверхность воды кишит мусором и обломками, которые все время лезут под руки и мешают плыть. Проклятый ветер дует с моря, едкий дым застилает глаза, жар от горящего мазута  греет торчащую из воды задницу. До берега остается совсем мало, однако все попытки нащупать дно безуспешны. Осознав всю бесперспективность усилий, Алексей переворачивается на спину и плывет, вспенивая морскую водичку ногами и руками. Когда спина утыкается в песок, шустро вскакивает и бежит прочь от воды, на ходу снимая ненавистный жилет. Далее следует комбинезон. Бросив все в огонь, идет прочь от берега, проклиная все на свете, особенно мокрую обувь. Взобравшись на холмик, где нет дыма, а мазутная вонь не так сильна, выжимает одежду и сливает воду из кроссовок. Спешить Алексею некуда, после налета на пиратский поселок надо выждать, поэтому он аккуратно раскладывает рубашки и штаны на песке для просушки, а сам оглядывается по сторонам.
Картина вокруг безрадостная. Прибрежная полоса объята пламенем, кострами горят обломки судов, вода покрыта пеплом и густой черной жижей, в которой плавают трупы и мусор. За спиной извергают дым развалины поселка, в котором жили пиратские семьи. Дальше простираются дюны, заросшие редкой травой. Торчат обглоданные ветром и дождями края бетонных валунов, ржавые прутья арматуры изгибаются причудливым образом, железные скелеты каких-то механизмов выглядывают из-под песка. Раньше здесь был порт, корабли везли сюда людей и товары из стран Южной Америки, танкеры доставляли нефть с месторождений Мексиканского залива.  Сейчас пустыня, нашпигованная минами и неразорвавшимися снарядами. В точке высадки Алексею нужно дождаться Дениса, вместе пройти через эту пустошь, обойти опорные пункты техасской армии и достигнуть конечной точки путешествия. Это монастырь русской православной церкви, расположенный неподалеку от маленького городка с непроизносимым названием Фью… нет, Фалфьюрриас!   
  ; Интересно, фалфи… фафли… !!!!  фалфьюрриасцы гостеприимные люди? ; вполголоса произносит Алексей. ; Или придется кого нибудь убить?
  Слабый шорох и шуршание над головой заставляют обернуться. Прямо на голову опускается дельтаплан. Висящий на крестовине человек опускает рукоять штурвала, тянет на себя. Дельтаплан закладывает вираж, описывая красивый полукруг, плавно снижается. За мгновение до столкновения с землей дельтапланерист прыгает. Песок гасит удар, спортсмен лишь слегка приседает и делает пару шагов. Дельтаплан скользит по склону, беспомощно трепеща парусиновыми крыльями, и замирает, уткнувшись в землю. Пилот снимает шлем и очки.
  ; Привет, дядя! Как жизнь?
  ; Терпимо, племянничек,  до твоего появления, ; отвечает Алексей.
  ; Я приношу удачу, ; кивает Денис, иронично приподняв бровь.
Комбинезон из полимерной ткани, поглощающей электромагнитное излучение, сбрасывается и Денис предстает перед дядей в одеянии гопника ; куртка из кожзаменителя, спортивные штаны и китайские кроссовки фирмы с непроизносимым названием. Кепка, тоже из фальшивой кожи, дополняет облик провинциального кавалера.      
  ; Выглядишь отвратительно.
  ; Зато не вызовет подозрений. А вот ты, дядя, очень похож на киношного диверсанта. Еще бы черную майку из латекса напялил.
  ; Я одет, как здешние пастухи ; джинсы, рубашка и сапоги … то есть кроссовки, сапожищи не люблю.
  ; Стать не та, ; возразил Денис. ; От тебя за версту разит убийством и насилием. Ты производишь впечатление громилы. То ли дело я ; интеллигентный молодой человек со следами высшего образования … э-э … во взгляде.
  ; Уверен, что тебя не заметили, интеллигент?
  ; Разумеется. Дельтаплан из органики, на радаре оставляет след крупной птицы. Мой комбез поглощает тепло тела и не отражает ЭМИ.
  ; ?
  ; Электромагнитное излучение! Барахтаться в грязной воде, среди обломков и трупов ; фи, дядя! Я же не в морской пехоте.
  ; Ну да, ; кивнул Алексей. ; Парить на тряпке, натянутой на прутики, в кромешном дыму и вони намного лучше. За ВДВ!
  ; У каждого способа свои недостатки.
  ; Ладно, умник. Переводчики привез?
  ; Да, получи свой. Перекусим?
  ; Давай.
  Они спускаются в низину. Ветер с моря уже просушил одежду, Алексей быстро одевается. Перекус состоит из саморазогревающихся мясных консервов, пары сверхпитательных батончиков хлеба и воды из фляги. Плюс таблетки глюкозы, каждая размером с баночку для обувного крема. Этого хватит на целый день.
  ; Что нового? ; спрашивает Денис.
  ; Да ничего, ; машет рукой Алексей. ; Подождем часок, потопаем дальше.
  ; Слушай, а что за монах такой интересный? Ну, который нам нужен.
  ; Не монах, а батюшка Никодим! В миру Константин Плотников, бывший командир батальона. После тяжелого ранения капитан был уволен. Спустя некоторое время постригся в монахи, в настоящий момент руководит православным монастырем Новый Саров неподалеку от городка Бланко. Они с Артеменко вместе воевали в молодости.
  ; Твой знакомый батюшка собрал много интересной инфы о добром друге всего человечества Янкеле Розенфельде? Мне вот любопытно, как он это сделал.
  ; Вроде кто-то принес, ; пожал плечами Алексей. ; Христианство относится к иудаизму резко отрицательно. Возможно, есть реальные причины для этого, я не знаю.
  ; Евреи распяли Христа, этого достаточно.
  ; Распяли не евреи, а римляне по настоянию иудейских фанатиков, ; поправил Алексей. ; Я не ошибся, историк?
  ; Все так, ; кивнул Денис. ; Но этому событию две тысячи лет. И едва ли оно могло произвести столь сильное впечатление на современника, ведь пророков в Иудее было, как собак нерезанных. Скорее другое. Розенфельд фанатик и нацист до мозга костей, он финансирует работы по возрождению "богоизбранной" нации, причем все возрожденные должны быть такими же отморозками, как и он сам. Как Гитлеру были нужны сверхлюди арии, так и Розенфельду нужны супериудеи, народ бога в буквальном смысле. Он одержим идеей расового превосходства так называемых "чистых" евреев. Возможно, кто-то из его окружения решил остановить его.
  ; Передав документы в православный монастырь? Странное место для окончательного решения пресловутого еврейского вопроса!
  ; Выбора не было. Да и вопрос не еврейский. Нацизм, как и коммунизм, не имеет национальной принадлежности, что кажется парадоксальным, но только на первый взгляд. Это разновидности одной болезни, ее может подхватить любой народ. И уж коли заразу ликвидировать совсем невозможно, то нужно хотя бы локализовать. Дикого зверя держат в клетке.
   ; Почему не сделать проще? Послать морскую пехоту и безо всяких бумаг размолотить в пыль этого Розенфельда с его лабораторией. Ведь у него есть лаборатория, верно? Не на кухне же он гены исследует?
  ; Потому что только в плохом кино к берегам Мордора подплывает никем не замеченный авианосец и среди бела дня эскадрилья грохочущих вертолетов устремляется прямо к вражеской крепости. Никем не замеченная эскадрилья грохочущих вертолетов приземляется  прямо перед главным воротами, совершенно не обращая внимания на вялую стрельбу изо всех видов оружия. Красавцы десантники в облаках дыма, поднятого взрывами снарядов, ракет и мин бодро устремляются во дворец, походя освобождая наложниц, жен, родственниц жен, а так же знакомых жен и родственниц. Все они были  в плену у главного злодея и его подлых пособников. Стража продолжает вяло отстреливаться из всех видов оружия, но кого это интересует! Десантники стремятся и стремятся …
  Денис болтает без умолку, размахивает руками, пучит глаза и ерошит волосы. Видимо, изображает злодея. Алексей слушает, качает головой и внимательно разглядывает рубашку на предмет обнаружения нефтяных пятен. Едва только Денис умолкает на секунду, чтобы набрать воздуха,  Алексей поощрительно восклицает:
  ; Трави дальше!
  ; Я не травлю, дядя, ; укоризненно говорит Денис. ; Это общий сюжет любого боевика на тему борьбы добра и зла в планетарном масштабе. Такие фильмы массово снимались именно в той стране, где мы сейчас находимся.
  ; Это уже давно не страна, а первобытная территория, где все воюют против всех.
  ; Да, ; кивнул Денис. ; От великой страны остались воспоминания о былом величии. Но в этом-то и кроется главная опасность!
  ; В воспоминаниях?
  ; В памяти, дядя! Ее надо уничтожить, искоренить, истребить, стереть и так далее. В противном случае страна возродится. Поверь дипломированному историку на слово ; фундамент империи создается в головах, все остальное дело техники и времени. Техас это сосредоточие духа Америки, ее душа и сердце…
  ; … которое надо вырвать и растоптать! Слыхал я эти проповеди, ; криво улыбнулся Алексей.
  ; Отбрось эмоциональную составляющую проповеди и увидишь зерно истины, ; отвечает Денис, копируя манеру телепроповедника. Для пущей убедительности тычет пальцем вверх.
  ; Да? И какую же?
  ; Да ту же самую, которую проповедовал Давид Ааронович ; мы исключительные, мы лучшие, мы самые-самые. Мифы обладают страшной силой! Страны и народы существуют благодаря мифам, а вовсе не потому, что обладают сильной экономикой или владеют неисчерпаемыми ресурсами. Возьми тех же евреев ; всеми гонимые, ненавидимые, лишенные родины и земли, они пережили своих врагов, нажили новых, пережили их. Или перебили, сейчас уже не разобраться и нажили еще. Они сохранили культуру и веру, они сохранили себя! Просто в голове не укладывается, как такое возможно.
  ; Но в итоге они погибли, ; пожал плечами Алексей. ; Судьбу не обмануть.
  ; Так ли это? Принадлежность к тому или иному народу определяется не особенностями фенотипа. Еще в середине двадцатого века ученые доказали, что на генном уровне мы не отличаемся друг от друга. С точки зрения инопланетянина чернокожий африканец, еврей и китаец ; одно и тоже! Если сохранилась культура, возрождение народа вопрос времени.
  ; Тогда пусть возрождаются, ; кивнул Алексей. ; Я ж не против! Только пусть не лезут во все дыры, будто они самые умные и потому должны руководить человечеством. Как нибудь обойдемся!
  ; Увы, "богоизбранные" так не думают. Они не нацию возрождать хотят, им власть над гоями техасцами нужна, дабы их кровью строить великое государство от Аляски до Никадорского пролива, в котором будут править "небожители" с пейсами.
  Серая клякса дождевого облака пачкает солнце, летнее утро гаснет, с моря дует прохладный ветер, унося прочь черный дым. Пиратский поселок догорел, на месте домов тлеют кучи головешек. Запах гари смешивается с вонью обугленных тел, мерзкий "аромат" вызывает тошноту и острое желание надеть противогаз. Из-за линии холмов доносится неясный шум, звук становится громче.
  ; Это вертолет! ; первым соображает Алексей. ; Прячемся!
  Винтокрылая машина осторожно высовывается из-за вершины холма. Пилот настороже, пальцы лежат на красных кнопках, оружие готово к применению. Вертолет идет боком вдоль береговой линии, затем разворачивается с набором высоты и зависает. Алексей и Денис лежат на дне воронки, укрывшись плащ-палатками. Даже если пилот и заметит, для него это просто куча мусора, которого после артналета здесь немеряно. Осмелев, пилот немного снижается и ведет машину вдоль берега. Убедившись, что поселок пиратов полностью уничтожен, а неизвестные корабли ушли в море, он разворачивается и уводит машину прочь. Когда гул мотора стих, Алексей отбрасывает плащ, полной грудью вдыхает относительно свежий воздух.
 ; Ну, наконец-то улетел! ; раздражительно говорит он. ; Как будто сразу не видно, что здесь никого не осталось.
  ; Служивый человек раб инструкции, ; ответил Денис. ; Приказано смотреть, он и смотрит. Что дальше, дядя?
  Алексей достает из нагрудного кармана плоскую коробку, похожую на портсигар. Палец касается кнопки включения, экран вспыхивает оранжевым цветом и тотчас гаснет.
  ; Береговые радары еще работают. Надо ждать, ; с досадой произносит Алексей.
  ; Ну, еще бы! ; кивает Денис. ; Такой концерт устроили под носом у техасцев.
  Алексей вздохнул, плотнее завернулся в плащ.
  ; Отдыхай, Денис. Продолжим путь, когда все успокоится.
  Ветер с моря усиливается, незаметно подкрадываются тучи, мелкий дождик обрушивается на побережье. Известно, что плохая погода лучший друг разбойников и диверсантов. Торопиться не следует, решил Алексей, пускай погодка разгуляется. И она разгулялась! Дождь усилился, температура упала, ледяной ветер пробирает до костей.
  ; Похоже, пора двигаться. Ты не находишь, Денис? ; спрашивает Алексей, брезгливо морщась от дождевых капель, которые ветер швыряет горстями в лицо.
  ; Ты вроде о радарах упоминал.
  ; Да какие радары в такую погоду! Наши перебили тут всех, смотреть не на что!
  ; Ладно, тебе виднее.
  Ноги по щиколотки вязнут в мокром песке. Тянется линия сгоревших  домов пиратского поселка. Алексей и Денис идут по середине улицы, внимательно глядя под ноги ; могут попасться неразорвавшиеся боеприпасы или просто кровоточащие останки какого нибудь джека воробья местного разлива. Дождевые капли забрались под плащи, в кроссовках хлюпает вода, за шиворот льются ручьи. Мокро, холодно и противно!
  ; Как раньше люди воевали? ; задается риторическим вопросом Алексей. ; Месяцами сидели в окопах!
  ; Это что! ; отзывается Денис. ; А как тебе залитый водой блиндаж и тот же окоп? Нет чистой воды, одежды, полчища вшей и протухшие консервы. У меня волосы дыбом вставали, когда читал отчеты времен Первой мировой войны. Да и во вторую было немногим лучше. Красиво воюют только в кино.
  Денис горестно вздыхает и машет рукой.
  ; Поэтому придумали дронов. Сидишь себе в теплой конуре и управляешь, ; мечтательно говорит Алексей. ; За каким чертом мы в этот монастырь премся?
  ; Дядя, управление дроном можно перехватить. А мы с тобой логически мыслящие единицы, сами кого хочешь перехватим. Особенно ты.
  ; Ага, ; кивнул Алексей. ; Шарль нашпиговал меня какой-то дрянью, сам не зная, что из этого получится. И теперь на меня все вокруг надежды возлагают. Даже ты.
  ; Таков удел всех суперменов, ; лицемерно вздыхает Денис. ; Не мое дело давать советы, но ты все же под ноги смотри.
  Алексей хмыкнул, но совету внял ; "жилая" зона кончилась, догорающий поселок пиратов остался за спиной, а пустырь может быть полон сюрпризов.
   … вертолет выпрыгивает из-за гряды холмов, словно черт из табакерки. Залп неуправляемыми ракетами вздымает грязь и песок на высоту третьего этажа, Алексей в последний момент успевает прыгнуть в ближайшую яму, не забыв прихватить на лету племянника. Волна раскаленного песка  накрывает с головой, удушливая вонь от сгоревшей взрывчатки наполняет легкие, оглушительный грохот пролетевшего над головами вертолета вдавливает в землю. Денис порывается встать, но Алексей железной рукой удерживает.
  ; Лежать! ; кричит он сквозь грохот. ; Нас засыпало и пилот не увидит!
  И действительно, стрельба прекращается, вертолет начинает кружить на небольшой высоте, высматривая цель.
  ; Дядя, тут можно задохнуться, ; слышен бубнящий голос. ; И прекрати давить на меня!
  Спохватившись, Алексей убирает руку со спины Дениса, как можно более спокойным голосом советует: ; Дыши через раз. И вообще, представь, что ты Ихтиандр.
  ; Спасибо за совет и сравнение, ; забубнил в ответ Денис. ; Только ихтиандер твой купающихся девушек рассматривал со дна морского, а я уткнулся носом в какую-то липкую дрянь!
  Вообще-то обнаружить двух живых людей под тонким слоем песка плевое дело, достаточно иметь на борту простенький тепловизор, но дождь! Именно дождь, дождяра холодный сбивает все показания и глушит слабый сигнал от теплых человеческих тел. Это спасение, конечно, но лежать в грязи под проливным дождем не здорово, так можно и воспаление легких получить. Экипаж вертолета не из дураков состоит, будут кружиться и ждать, им-то не дует! Алексей пробует сосредоточиться и представить, что там твориться на борту. Первый пилот ведет машину как можно ниже, так как в сумерках, да еще при дожде увидишь немного. Второй пилот поглядывает на датчик топлива, его ж не бездонная бочка. Есть стрелки, америкосы любят пострелять с открытых бортов.
  Шум двигателя нарастает, пилот опускает машину. Алексей тотчас представляет, как воздушный поток от винта сдувает песок, дождевые капли образуют своеобразный навес, стекая по краям потока воздуха. "Нас заметят и расстреляют в упор, ; понял Алексей. ; Похоже, экипаж решил уничтожить нас во что бы то ни стало".
  Гул мотора достигает максимума, песок приходит в движение, Алексей кожей ощущает давление отбрасываемого винтом воздуха. Пора! ; решает он. Резко встает и тотчас падает на четвереньки ; застекленное "рыло" вертолета едва не сбивает с ног, испещренное заклепками алюминиевое брюхо плывет над головой, до "лыж" можно дотронуться рукой. Мгновения решают все, Алексей кувырком уходит вправо, прыгает в салон, сбивая на лету стрелка вместе с пулеметом. Стрелок отлетает, как мячик к противоположному борту. Стойка для крепления оружия съезжает по направляющему желобу в глубину салона и там остается, при этом ствол пулемета глядит на пилотскую кабину. Второй стрелок получает мощный пинок под зад, короткий вопль исчезает за стеной дождя. Все происходит так быстро, что пилоты даже не успевают среагировать. Алексей ломает шею тому, что справа, выдергивает пистолет из набедренной кобуры пилота слева и приставляет к голове. Наклонившись, громко произносит прямо в ухо:
  ; Притормози!
  Услышав русскую речь пилот резко сбрасывает обороты. Вертолет грузно опускается на "пузо", лыжи глубоко вязнут в песке. Шум двигателя стихает, но винт продолжает вращаться.
  ; Денис, где ты там? ; раздраженно крикнул Алексей. ; Забирайся в салон.
  Племянник забирается внутрь вертолета едва ли не на четвереньках, ошалелый взгляд скользит по салону, на мгновение останавливается на струйке крови, вытекающей из разбитой головы стрелка, движется дальше и замирает на пистолете в руке Алексея.
  ; Дядя, а ты умеешь рулить вертолетом? ; спрашивает Денис. ; Если нет, то не убивай пилота.
  ; Я и не убиваю. Только оно ни черта не понимает по-нашему. Сумеешь объяснить, куда нам надо?
  Дрожащими от волнения руками Денис достает из бокового кармана складной планшет. Экран загорается заставкой приветствия, Денис тычет грязным пальцем, на экран выводится интерактивная карта и сетка координат.
  ; Так, вот Браунсвилл … здесь дорога, дальше ферма, еще какая-то фигня, ; бормочет он.
Вид у Дениса такой, словно в болоте искупался, ; песок пополам с пеплом отваливается кусками, волосы торчат иглами, лицо черное. Бомж помоечный и то лучше выглядит. Впрочем, Алексей тоже не похож на солиста театра оперетты: куртка порвана, мокрые штаны покрыты черными пятнами машинного масла, с рюкзака свисает не то старое полотенце, не то простыня мутно-коричневого цвета, отчего г-н Снегирев смахивает на спившегося Бэтмена.
  ; We should be here. Could you deliver us? (Нам нужно вот сюда. Вас не затруднит доставить нас?) ; говорит Денис на корявом английском, старательно гнусавя и тыча пальцем в карту рядом с городишком Фалфьюрриас.
  ; Yes, sir! But we can knock down.(Да, господин. Но нас могут сбить.) ; затряс головой пилот.
  ; Then fly low along the hills.(Тогда лети низко вдоль холмов.) ; приказывает Денис.
  Алексей швыряет бездыханное тело второго пилота в дверной проем, садится в кресло. Пистолет все так же глядит в бок первого пилота, палец лежит на спусковом крючке. Денис тычет кулаком в плечо и одобрительно кивает ; лети, мол! Пилот добавляет обороты, машина отрывается от земли. Денис обрывает провода, которые тянутся от шлема пилота к приборной доске, показывает кулак. Вертолет набирает скорость, окраина поселка пиратов исчезает вдали. Гряда песчаных холмов обрывается глубокой расщелиной, пилот бросает машину вниз. С непривычки появляется неприятное чувство холода в животе, естественный страх падения заставляет сжать пальцы и стиснуть зубы. Алексей едва не жмет на спусковой крючок, но спохватывается, ; если убьет пилота, точно разобьются!
Дно расщелины когда-то было руслом небольшой речки. Дождевая вода стекала, собиралась в мутный поток, течение уносило песок и мусор. Берега закутались травой и кустами, в зарослях поселились животные. Потом пришли люди и решили, что трещина в земле отлично место для свалки мусора. Ливни регулярно чистили дно, но не в силах были унести ржавые кузова автомобилей, кучи строительного мусора образовали запруды и пороги, через которые переливалась вода и грязь. Но природа все равно сильнее глупого человека ; ржавчина съедает железо, ил укрывает мусор, трава растет и прячет следы "царя природы".
Пилот ведет машину на максимальной скорости. Денис второпях отключил не только связь, но и бортовой компьютер, так что пилот вынужден управлять вручную. И у него это неплохо получается! Машина идет низко, едва не задевая лыжами за торчащие из воды кучи мусора. Бешено вращающиеся лопасти образуют прозрачный радиус, края которого всегда на безопасном расстоянии от неровных стен расщелины. Около полуметра ; прикинул на глаз Алексей и с невольным уважением посмотрел на пилота ; мужик старой закалки! А если добавить, что расщелина не прямая, а изогнута то вправо, то влево, понижается и карабкается вверх, то пилот просто ас!
Алексей достает из нагрудного кармана планшет ; летят в правильном направлении, но карта показывает, что расщелина идет левее, а им нужно строго на север. Придется выбраться из ямы и лететь над ровной, как стол, степью. Или здесь плешивая земля называется прериями?
Алексей знаками показывает пилоту, что нужно вверх и вправо. Машина задирает нос и, слегка заваливаясь на бок, выныривает из расщелины. Делает небольшую "горку" и опять снижается до предела, то есть до полутора двух метров. Гул двигателя перекрывает звук грома, снаружи темнеет. Пилот оборачивается, с беспокойством показывает большим пальцев вверх и трясет головой.
; Давай, ; кивает Алексей. ; Не хватало еще молнию словить.
Земля удаляется, справа показываются какие-то странные ящики с окнами грязно белого и желтого цветов. Ящиков много, они сгруппированы в линии, словно дома вдоль улицы.
; Что за фигня? ; удивленно спрашивает Алексей.
; Трейлерный поселок, ; скривился Денис. ; В таких вот коробах на колесах доживало большинство американских пенсионеров.
; Свалка ненужных людей? Но ведь у них оставались взрослые дети!
; Они-то и выбрасывали постаревших пап и мам вот в такой поселок. По сути дела, на улицу. Или в дом престарелых, где они доживали последние годы в компании таких же брошенных стариков.
- Здорово! - скривился Алексей. - И они еще учили нас, как правильно жить.
- Ну, и у нас не все идеально. Но вот такого все-таки не было. Да и климат не позволял.
- А в Крыму? Там тепло, но ...
Договорить Алексей не успевает. На потолке суматошно мигает красная лампочка, взвывает динамик на приборной доске. Пилот дернулся, словно его шилом кольнуло, сунулся головой в боковое стекло. Алексей проследил, холод волной окатил грудь - зенитная ракета мчится по пересекающемуся курсу, оставляя за собой чуть видимый дымный след. Машина резко валится на бок и устремляется вниз. Алексей упирается спиной в дверной проем, хватает падающего Дениса. Пилот выравнивает машину, ведет по кривой дуге, надеясь, что система наведения на цель потеряет вертолет. Так это или нет, ни ему, ни пассажирам узнать не удалось - машина цепляет правой лыжей  трейлер, обшивка крыши рвется, словно пересушенная бумага. Вертолет резко клюет носом, но работающий на предельных оборотах двигатель не дает упасть. Бешено крутящийся винт швыряет машину вперед и вверх, сила инерции придает вращательное движение «туловищу»...
... время замедляет стремительный бег, вертолет несет на какое-то строение, не то водокачку, не то  силосную башню, столкновение неизбежно, топливные баки взорвутся и порванные в клочья тела трех человек сгинут в огне без следа …
… алюминиевый корпус рвется с треском, как старая мешковина. Алексей швыряет Дениса в образующуюся дыру и прыгает следом. Обломок шпангоута рассекает спину по диагонали аж до костей, но Алексей не чувствует боли. Он вообще ничего не чувствует, в голове бьется только одна мысль ; спасти Дениса чего бы то ни стоило! Племянник падает лицом вниз, беспомощно растопырив руки, ржавые клыки сгнившего трейлера целятся прямо в грудь, до конца жизни остаются мгновения. Алексей изворачивается задом наперед и отвешивает внушительного пинка Денису. Получив спасительное ускорение, племянник летит параллельно земле, аки пришелец с планеты Криптон в известном фильме для дураков, только что плаща нет и правая рука не вытянута вперед. Удар в пластиковую бочину трейлера поглощает кинетическую энергию, стена с хрустом проваливается и Денис приземляется на старый диван. Нежданчик оказался фатальным для предмета интерьера ; диван испускает облако не то пыли, не то дыма и разваливается на составные части.
К этому времени Алексей успевает снести два вагончика, собрать кучу мусора и с такой силой врезаться в третий трейлер, что лопается задняя ось и все строение становится на дыбы, едва не раздавив "виновника торжества". Тотчас гремит взрыв, на месте падения вертолета вспухает рыжее облако пламени.
Денис некоторое время лежит на останках дивана неподвижно, взгляд устремлен в затянутый паутиной потолок, ветерок шевелит хлопья пепла от пластика, сгоревшего в бензиновом пламени. Хлопья оседают на лицо, будто снежинки и тают на влажной от пота и дождя коже. Кряхтя, как старик, Денис поднимается с лежака. Трейлер недовольно скрипит, угрожая покончить с жизнью сию секунду. Денис на цыпочках сходит по приставной лесенке, трейлер облегченно всхрустывает и рассыпается.
; Дядя! Алексей Павлович, вы где? ; нерешительно вопрошает Денис, от волнения перейдя на "вы".
Ответа не последовало. Денис огляделся, ; едва ли не половина трейлерного поселка превращена в тлеющий мусор, обнаружить, кого бы то ни было очень проблематично. Осталось надеяться, что дядя жив и скоро даст о себе знать.
; Он  же не просто человек, а модифицированный организм, ; бормочет Денис, становясь на цыпочки и вытягивая шею. ; И не может просто так погибнуть.
; А как, по-твоему, я могу погибнуть? ; произносит знакомый голос с некоторым раздражением.
Трейлер за спиной издает звук, похожий на предсмертный визг свиньи, потолок рушится, в клубах пыли появляется Алексей. Одежда порвана в клочья, от рюкзака с припасами остались только наплечные ремни, открытые участки тела покрыты глубокими ссадинами и кровоточат.
; И не вздумай спрашивать, как я себя чувствую! ; сварливо продолжает говорить Алексей. ; Отвратительно! Все тело зудит, глаза слезятся, в ушах пасхальный перезвон, будто я ванька-встанька с колокольчиком в жо … внутри.
; Процесс регенерации? ; шепотом спрашивает Денис.
; Похоже, да, ; кивнул Алексей. ; А чего шепчешь-то? Уже нашумели дальше некуда.
; Я о таком только в научно сказочных книгах читал, ; обрел голос Денис. ; Это же противоречит всем законам природы, дядя.
; Почему сразу всем? Способность к регенерации выработалась в процессе эволюции, тут ничего сверхъестественного нет. Другое дело ; скорость. Вот это есть творение шаловливых ручек Шарля.
; Может, головы?
; Состав препарата был случайным набором компонентов, Шарль сам признавался. Он ставил опыты, как дурью маялся, так что голова была на втором месте. Это меня и смущает.
; Э-э, прости, не понял?
; Если с Шарля спросу никакого, то получается, что я позарез нужен Розенфельду, чтобы разобраться в механизме регенерации и прочих штучках, которыми обладает мой организм.
За разговором привели себя в относительны порядок ; Денис отряхнулся и надел куртку наизнанку. Алексей зарастил ссадины ; вернее, они сами заросли, он только кровь вытер. С одеждой было сложнее, лохмотья не превратились в вечерний костюм, так что выглядел супермен как бомж со свалки, которого собаки драли.
; Знаешь, меня тоже начинают одолевать сомнения. Может, и правда, зря мы сюда перлись? ; сказал Денис. ; С другой стороны, документы иначе не доставить, тут ведь почта не работает.
; Работает. Электронная почта везде работает. Я слышал, что здешние монахи исповедуют, скажем так, не совсем традиционное христианство. То есть они не признают технический прогресс, электронные штучки-дрючки считают инструментом закабаления души человеческой, поэтому в монастыре элементарно не знают и не хотят знать, как отсканировать бумажные документы и скинуть на почтовый ящик. Вдобавок жутко недоверчивы, а отец Константин меня знает.
; И получается, что, с одной стороны, тебя посылать нельзя. С другой, кроме тебя, и послать-то некого. Зашибись! ; восклицает Денис.
; Вроде того, ; согласился Алексей.
; И все-таки что-то тут не так! ; говорит Денис, смахивая ладонью пыль с плеча. ; Как бы ты не надувал щеки, дядя, ни ты, ни я не профессионалы. Могли бы …
Кто и что мог бы, Денис договорить не успевает. Из-за трейлеров выходят люди с оружием в руках, лица скрыты платками, глаза прячутся под тактическими очками. Одеты в поношенную униформу, на головах красуются мятые стальные шлемы. Преувеличенно громко лязгают затворы, автоматические винтовки вскидываются к плечам, люди в форме песчаного цвета прицеливаются. Денис оглядывается, глаза удивленно расширяются:
; Они боятся промахнуться с пяти шагов? ; спрашивает он, кивая на диоптрические прицелы.
; Так показывали в фильмах, ; скривился Алексей. ; Детские впечатления.
Один из военных опускает "ствол". Похоже, хочет что-то сказать, но не успевает. Стоящий неподалеку "воин"  поскальзывается на куске пластиковой панели. Шум от падения таков, словно строительный кран рухнул на склад посуды. Панель разваливается с треском, гнилая фанера лопается, гремит железо,  сдержанно гудит стальная рама. Солдат лежит на спине. распластавшись, как селедка на разделочной доске. Палец непроизвольно жмет на спусковой крючок, грохочет короткая, на три патрона, очередь. Солдат пугается, автоматическая винтовка летит в сторону и опять стреляет. Остальные солдаты шарахаются в разные стороны, приседают и вертят головами ; откуда палят? Алексей громко хмыкает и качает головой. Денис улыбается, забыв об опасности. Командир "отряда" приспускает платок с лица, раздается нечленораздельный рев вперемешку с нецензурной бранью на испанском языке. Восстановив относительный порядок в "войске" командир задает традиционный в таких случаях вопрос:
; Que tal va? (Кто такие будете?)
; A los turistas. Se han perdido. (Туристы. Заблудились.) ; вежливо отвечает Денис.
Алексей понял и вопрос, и ответ, его электронный переводчик за ухом работал исправно. Но когда племянник успел испанский язык выучить?
; Ты учил испанский? ; удивленно шепчет Алексей.
; У меня продвинутая модель переводчика, диктовать умеет, ; вполголоса отвечает Денис.
; Вот ты гад. А мне не сказал!
; Callar! - рявкнул командир. ; No hay turistas, se mersenarios! (Молчать! Здесь нет туристов, вы наемники!)
Услышав слово mersenarios, солдаты напряглись. Некоторые пугливо завертели головами.
; No que usted! ; замотал головой Денис. ; No somos mersenarios, no tenemos armos. Nuestro helicoptero alguien derribado, hemos sobrevivido de milagro. (Нет, что вы! Мы не наемники, у нас нет оружия. Наш вертолет кто-то сбил, мы чудом выжили.)
; Mientes! Aqu; no hay viajes en helic;pteros. Y ahora levante las manos y los pies. (Лжете! Здесь не бывает туристов на вертолете. А теперь поднимите руки и ноги.)
Алексей и Денис переглядываются.
; Оно так шутит?
; Нет. "Оно" хочет привязать нас к палкам, ; мрачно ответил Алексей.   


Длинные, около двух с половиной метров, шесты прогибаются едва ли не до земли. Камни, всевозможный мусор и просто неровности цепляются за остатки одежды. Ее и так почти не осталось, последние клочья срывают! Еще немного и вовсе в одних трусах и носках останется! Вся спина покрывается ссадинами, из которых капает кровь. Туго стянутые кисти рук занемели и боль чувствуется только в локтевых суставах. Скоро они потеряют чувствительность, нальются дурной синевой и тогда руки можно отрезать тупым ножом за ненадобностью. С ногами то же самое. "Нас тащат уже минут двадцать, ; думает Алексей. ; Пора бы солдатикам отдохнуть".  Усталость уже берет свое ; солдаты не идут, а плетутся, пятна вонючего пота  затемняют спины, из под шлемов текут ручьи. Только командир бодро шагает сбоку, время от времени окидывая преувеличенно строгим взглядом измученных солдат. Алексей тяжелей худенького Дениса, поэтому его носильщики выбиваются из сил первыми. У подножия невысокого, заросшего кустарником холма они падают, не издав ни звука. Просто вырубаются! Алексей чувствительно брякается на землю, шест бьет по голове. От удара гудит спина, болит лоб и нос. Веревки, натянутые весом тела, ослабевают, по венам бежит обжигающая кровь. Висеть на палке, словно убитая коза, унизительно и противно. Алексей не хотел убивать этих "военных", уж больно выглядели они замусолено, будто недавно мобилизованные крестьяне. Однако эти "крестьяне" запросто убьют его, если будет приказ кривоногого шибздика, который командует ими, словно собственными рабами. Солдаты люди подневольные и все такое, но собственная жизнь тоже не в магазине подержанных вещей куплена, так что … Алексей несколько раз глубоко вдыхает, по телу бежит горячая волна, чувства обостряются. Веревки рвутся с едва слышимым хлопком. Усталые солдаты лежат на сырой земле, раскинув руки, на пленников никто не обращает внимания. Алексей крепко сжимает шест, размахивается и наотмашь бьет командира по голове. Шлем "выстреливает", как пробка из бутылки, командир падает и остается недвижим. Конвоиры не успевают понять, что же произошло, удары обрушиваются со скоростью камнепада. Алексей не церемонится, бьет ногами и руками, отбросив ненужную палку. Денис наблюдает за избиением округлившимися глазами. Когда бойня заканчивается, удовлетворенно кивает:
; Не прошло и минуты … теперь понятно, почему спецназ отдыхает, а ты здесь.
И добавляет после секундного раздумья:
; Со мной.
Алексей невозмутимо достает нож с поясного чехла одного из солдат, бросает племяннику. Денис неуклюже перерезает веревки на ногах, зажимает пятками рукоять и освобождает руки. Алексей сгребает в кучу оружие, оценивающий взгляд останавливается на одном из солдат.
; Как думаешь, племянник, его штаны мне подойдут? ; спрашивает он, кивая на бездыханное тело.
; Они чистые? ; сомневается Денис. ; Я бы не стал напяливать чужие портки.
; Тебе легко рассуждать. А я почти голый!
; Я могу дать вам подходящие по размеру штаны, ; внезапно раздается голос, из кустов неподалеку выходит человек.
Денис тотчас хватает автомат, палец ложится на спусковой крючок, в прицеле появляется округлое лицо неизвестного. Алексей удивленно оборачивается, предостерегающе поднимает руку ; незнакомец без оружия. На вид ему лет двадцать, одет просто, даже бедно ; поношенное серое полупальто поверх застиранной темной рубашки, черные брюки заправлены в кирзовые сапоги. Последнее особенно удивило Дениса ; "кирзухи" не носят даже разнорабочие в России, а уж тут-то, в Америке, вовсе не должны знать такой обуви! Темные волосы собраны в пучок, лицо бледное, серые глаза широко распахнуты, в них радость пополам со страхом. Пальцы левой руки сжимают горловину самодельного вещмешка из старого брезента, в правой руке перевязанный бечевкой сверток ; видимо, те самые штаны, которые соответствуют размеру задницы Алексея Павловича Снегирева.
; Ну … ; начал было Алексей, но тут же прикусил язык ; по привычке хотел спросить, кто такой, а это дико раздражало. Не все ли равно, кто по должности и званию стоит перед тобой, когда вокруг одни трупы и пустыня?
; Вы не извольте беспокоиться, господа, я вам не враг, ; говорит парень, учтиво наклоняя голову. ; Меня послал вам навстречу отец Никодим.
; Со штанами! ; не удержался от ехидства Денис.
; Нет, что вы, штаны мои, ; с улыбкой отвечает парень. ; Взял запасные, в дороге всякое может случиться. У меня и рубашка есть.
; Как же ты нас нашел, отрок? ; нахмурился Алексей.
; По сигналу ваших электронных переводчиков. Это гражданские модели, они "привязаны" на обычные спутники связи, поэтому легко отслеживаются. Я "вел" вас обоих с момента высадки. Вот, смотрите!
Парень зажимает сверток между ног, вещмешок кладет на землю. Из внутреннего кармана пальто появляется планшет в защитной оболочке. Корпус помят, царапины отсвечивают алюминием, резиновые накладки по бокам потерты и будто изгрызены мышами. Парень нажимает кнопку включения. Появляется схема местности, на которой оранжевым цветом горят две точки.
; Это вы, ; говорит он, поворачивая планшет экраном навстречу.
Алексей поворачивается к племяннику, во взгляде ясно читается ; какого хрена?
; Ну, а что ты хотел, дядя? ; виновато пожимает плечами Денис. ; Армейскую электронику мне никто не продаст. Пришлось покупать в обычном магазине.
; Это верно, ; вздыхает Алексей. ; Да и я тоже хорош, на обычный планшет радар ловлю. Придется все выбросить. Иначе нас опять заметят с пролетающего мимо вертолета или чудики вроде этих, ; кивает он на трупы солдат неизвестного войска.
; Это простые мародеры, ; вмешался в разговор парень. ; Они заметили вертолет, который что-то искал на земле и сбили его. Вон, видите, пустой футляр от зенитного снаряда?
; Ты и в этом разбираешься, отрок? Не люблю этот вопрос, но все ж задам ; кто ты такой?
; Простите, что не представился сразу, ; спохватился парень. ; Меня зовут Семен Вишенка, я послушник при монастыре Новый Саров. Монашеского звания покудова не удостоился.
; Послушник монастыря, в котором никто не умеет обращаться с электронной почтой? ; спрашивает Денис, многозначительно взглянув на Алексея.
; Отчего же? Люди у нас разные, только вера одна. А в миру любые знания пригождаются. Как бы я вас нашел, ежели только молиться?


                Глава 2.


Серый день потемнел, размытые тучи спустились ниже, заморосил мелкий дождь. Было и без того не жарко, из-за дождя похолодало еще больше. Алексей одет в грязный мундир без знаков различия, снятый с убитого. Противно, жмет в промежности и коротко. Если рукава куртки можно закатать, то со штанами так не получается, вид уж больно дурацкий. Денису хоть бы что, его одежда уцелела и даже рюкзак с личным барахлом на месте. Послушнику Семену тоже все по барабану, шлепает по грязи сапожищами, голову укрыл малахаем, только оглядывается часто. И это правильно, потому что идут они по равнине, поросшей редким кустарником. Вдоль изгрызенных временем и войной дорог растут деревца, видны останки домов и сараев. Общую унылость пейзажей оживляют ржавые остовы брошенных машин, танки с оторванными башнями и выгоревшие дотла боевые машины пехоты.
; Семен, что здесь произошло? ; спрашивает Алексей.
Послушник вздрагивает, голова в глупом малахае уходит в плечи.
; Тише, что вы так кричите!? Здесь было смертоубийство многих людей. Индейцы хотели напасть на войско техасцев. Те заметили их с дронов, обстреляли, потом атаковали. Но индейцы оказались хитрыми, ловко спрятали пушки. Когда янки двинулись на них, уверенные в быстрой победе, индейцы начали расстреливать их в упор. Много невинных людей погибло.
; Невинных?
; Воинам задурили головы, они не понимали, что творили.
Алексей и Денис переглядываются.
; Ты каких воинов имеешь в виду, ; спрашивает Денис, ; индейцев или янки?
; И тех, и других, ; уверенно говорит Семен. ; Какой смысл убивать друг друга, ведь земля пустует, места хватит всем.
; А если становится тесно, то можно и перебить половину. Если в вашем монастыре будет слишком много монахов, вы станете убивать?
; Часть братии изыдет и построит новую обитель.
; Из говна и палок? То есть, прости, из чего строить-то?
; Да просто землянку вырыть и все, ; махнул рукой Семен. ; Главное вера, остальное приложится.
; Мне кажется, так думаешь только ты, а остальные только и глядят, как бы оттяпать у ближнего деньги. Или у государства под любым предлогом. Во всяком случае, у нас в России все попы такие.
; Не все, ; кротко возразил Семен. ; Просто вы их не видите. Они исполняют служение как подобает, не лезут на глаза мирянам и не помышляют о суетной земной славе.
; Я, конечно, извиняюсь, что вмешиваюсь в диспут благородных господ, но не пора ли крышу над головой найти? ; вклинивается в разговор Алексей. ; Вы-то одеты, а я почти голый. И еще жрать очень хочется!
Все трое направляются к ближайшему дому, который кажется не совсем уж разрушенным. Послушник бесстрашно идет первым, нимало не опасаясь. Алексей и Денис шагают осторожно, автоматы наготове, взгляды сканируют местность.
; Здесь никого, идемте без страха, ; оглянувшись, сообщает послушник.
; И почему ты так решил? ; спрашивает Алексей.
; Пахнет мертвечиной.
Сорванная с петель дверь валяется у крыльца, окна скрыты ставнями, внутри дома царствует тьма, истекающая тяжелой вонью. Семен Вишенка трижды крестится перед входом, Алексей и Денис обходят дом снаружи. Запасной вход наглухо забит толстыми досками, незаметно проникнуть внутрь не получится. С окнами тоже все в порядке. Семен тихо читает молитву, Алексей кривится от вони, Денис иронично глядит на послушника и улыбается ; Семен почти ровесник ему, а в голове ерунда какая-то. Ну, кому нужно это бормотание, да еще на старорусском языке!
Семен заканчивает молитву, осеняет крестом себя и дом. Входят внутрь. Алексей и Денис сразу расходятся в стороны, послушник остается в дверном проходе на свету, сделавшись отличной мишенью для тех, кто таится в темноте. Если они, конечно, там есть, потому что дом явно пуст и Алексей с Денисом это сразу понимают. Мебели нет, на бетонном полу разбросаны обломки и мусор, голые стены разрисованы. Автор граффити явно страдал от передоза ; какие-то рожи с щупальцами, буквы непонятного языка, цвета исключительно черные, коричневые и красные. Посредине комнаты раскорячился на кривых ногах стол, на котором гниет страшно изрубленный труп. У дальней стены лестница ведет на второй этаж.
; Надобно захоронить, ; нерешительно предлагает Семен, кивая на останки.
; Не, только вынести, ; отрицательно трясет головой Денис. ; Может, оно было парсом, по их верованиям нельзя осквернять землю мертвечиной.
; Вряд ли это ритуал последователей зороастризма, но копать я тоже не стану. Просто отнесем подальше, ; согласился Алексей.
Семен вздохнул, укоризненно покачал головой и кивнул ; рыться в земле ему тоже не очень-то хотелось. Когда выносили останки, Алексей держал стол сзади. Разглядывать труп малоприятное занятие, особенно расчлененный, но взглянуть все-таки надо. Судя по размеру черепа и крашеным волосам, это была женщина. Кто-то разрубил тело на куски, отделив конечности и голову. Грудная клетка вскрыта, отсутствует сердце. Возможно, и других органов нет, но рыться в смердящей мешанине не хотелось. Да и какая разница, чего там нет или есть? Смущало только, что уж больно аккуратно рубили, будто свиную тушу на продажу.
Едва ножки стола коснулись влажной почвы, как тучи раздвинулись, лучи закатного солнца устремились к земле. Багровый свет озарил дом и прилегающую местность, мокрые кусты заискрились россыпью рубинов, поникшая трава позеленела, ; мир оскалился невеселой улыбкой.
; Все, хватит, ; скривился Денис. ; Духан валит с ног.
; Нехорошо так, ; робко возражает Семен.
; Ты прав, ; согласился Алексей. ; Но заниматься похоронами лично мне не хочется. И потом, эта женщина могла быть преступницей и казнена по приговору суда.
; Да плевать, кто она, пошли отсюда! ; махнул рукой Денис.
Они уходят, а Семен некоторое время нерешительно топчется возле стола, разрываясь между желанием захоронить останки неизвестной женщины и таким же сильным отвращением.
; Грешен я … прости меня Господи! ; шепчет Семен и поспешно уходит в дом.

Запах мертвечины на втором этаже не так силен, а когда Алексей выбил ставни и в комнату хлынул свежий воздух, вовсе хорошо стало. Было относительно чисто и даже мебель имела место быть ; разломанный на две части диван и матрац в крупных пятнах подозрительного коричневого цвета. После скромного ужина консервами из рюкзака Дениса и сухарями Семена Алексей решил поставить растяжку на лестнице ; рисунки на стенах и странный труп выглядели подозрительно.
Прохладный вечер сменяется такой же прохладной ночью. Воздух снаружи изгнал запах разлагающегося тела, дышалось легко. Семен завернулся в свое полупальто с головой, сохраняя тепло. Алексей надел запасные штаны и куртку, Денис завернулся в походное одеяло с подогревом. Усталость быстро погружает в глубокий сон.
Раньше считалось, что полночь самое глухое время. Просыпается от дневного сна нечисть, плохие люди творят злодеяния, снятся кошмары или, напротив, мучает бессонница. Было даже такое выражение ; глухая полночь. А то и вовсе ; самая глухая полночь. С появлением телевидения и привычки главы государства поздравлять с Новым Годом именно в полночь дурные суеверия сошли на нет, а нечистая сила и прочие "аццкие" создания посещают наш мир строго по расписанию ; Хэллоуин, ночь перед Рождеством и так далее. Но, когда мир рушится или находится на пороге разрушения, суеверия оживают. И даже материализуются.
Перед рассветом, когда смолкают ночные птицы и животные, тишина кажется звенящей, а в неподвижном воздухе скользят неведомые существа, чуть слышно касаясь лица невесомыми крыльями, может почудиться всякое. Например, скрип ступеней деревянной лестницы, ведущей на второй этаж, слабый запах тления, шорох и едва различимый шепот. Алексей просыпается мгновенно, автомат оказывается в руках, палец ложится на спусковой крючок. Денис бесшумно, как змея, выползает из-под одеяла, изготавливается для стрельбы с колена. Семен быстро крестится и забивается в угол. Краем глаза Алексей замечает тускло блеснувшее лезвие ножа в руке послушника.
Тошнотворная вонь тухлого мяса усиливается, ступени скрипят громче и всем троим становится ясно, что это не чудится. Некто поднимается по лестнице, стараясь не потревожить сон людей. Алексей показывает рукой остальным ; ложитесь на пол, сейчас рванет.  В ту же секунду оглушительный взрыв убивает тишину. С тяжким грохотом рушится лестница, многоголосый визг и вой оглашает дом. Вопли так сильны, что закладывает уши. Как будто визжат в СВЧ диапазоне. Шум стихает, слышны торопливые шаги множества ног. Снова становится тихо, но запах тления не уходит. Из окна веет холодом, блеклая луна выглядывает из тьмы. Алексей бесшумно подходит к проему в полу. Пронзительный визг раздирает слух, барабанные перепонки отзываются острой болью, как будто внезапно оказался на большой глубине. Алексей отшатывается и со всей силой бьет прикладом перед собой. Нечто темное, волосатое и непрерывно визжащее по короткой дуге летит через комнату и ударяется в стену. Визг обрывается, мучительная боль в ушах проходит. Негромко звучит хлопок запала, граната ныряет в темноту, спустя три секунды гремит взрыв. Алексей выжидает некоторое время, напряженно вслушиваясь в тишину, кивком указывает на неподвижное тело Денису ; посмотри, мол, что там такое. Денис осторожно тычет стволом в бурый ком. Сильная вонь заставляет морщиться и задерживать дыхание. Денис отворачивается. Темный ворох оживает, странное мохнатое существо встает в полный рост, вытягивает вверх лапы. В полумраке страшно блестят кривые когти, на черной морде появляются клыки. Все происходит очень быстро, Денис понимает, что не успевает уйти или поднять ствол, чтобы выстрелить в грудь. Справа метнулась тень, блеснул металл, чудовище коротко рыкнуло и пошатнулось. Не раздумывая, Денис со всей силы бьет кулаком прямо по клыкам и кувырком уходит в сторону. Оглянувшись, видит, как послушник Семен коротким взмахом рассекает шею чудовища. Кровь потоком заливает волосатую грудь твари, слышно бульканье и хрип. Неведомое существо валится на пол, запах крови забивает вонь тухлого мяса.
; Очень недурственно, ; удовлетворенно произносит Алексей. ; Для монашествующей особы просто класс!
; Я не монах, ; прерывающимся от волнения голосом говорит Семен. ; Лишь стремлюсь.
; Постами да молитвами так работать ножом не научишься, ; покачал головой Алексей. ; Откуда навык?
; Батюшка Никодим научил, дабы веру защищать.
; Он тебя только этому научил? ; спрашивает Денис. ; Кстати, спасибо, я тебе жизнью обязан.
; Да … батюшка воевал в молодости с мутантами, обучил и меня. Стрелять могу, знаю приемы рукопашного боя, умею правильно бить ножом. Это же настоящее чудовище! ; восклицает Семен.
; Что ты знаешь о них?
; Почти ничего. До монастыря доходили слухи, что в здешних местах водятся чудовища. Местные жители очень их боятся. Мексиканские солдаты и янки тоже. Индейцы вовсе избегают этих мест. Эти твари очень осторожны, нападают исподтишка.
; Они людоеды? ; спрашивает Денис, внимательно разглядывая при свете фонаря пасть мутанта.
Семен кивнул и затряс головой. Было видно, что парню сильно не по себе, еще минута и в обморок свалится.
; Я не антрополог и могу ошибаться, ; медленно произносит Денис, ; но это помесь человека и крысы. Посмотрите внимательно.
Раскинувшееся в луже крови существо покрыто серой шерстью с головы до ног, только живот розовеет плешью. Ноги сильно искривлены, босые ступни одни сплошные мозоли, то есть с рождения это существо не носило обуви. Длинные когти загнуты, концы сточены и обломаны. Руки заметно тоньше ног, просто прутики какие-то, но жилистые и тоже с когтями на пальцах. Продолговатая голова вытянута вперед и приплюснута сверху, уши оттопырены, глаза навыкат, челюсти узкие и удлиненные. Волосы скрывают лицо полностью, переходя в волосяной покров на макушке.
; Действительно, похоже, ; согласился Алексей. ; А еще это жен… самка.
; То есть крысобаба! ; невесело улыбнулся Денис.
; Как вы можете шутить? Это гнусное издевательство над человеком, подобием божьим! ; возмутился Семен.
; Называю вещи своими именами. А как еще назвать помесь самки крысы и женщины?
; А почему так отвратительно пахнет? Крысы чистоплотны! ; задумчиво произносит Алексей.
Он наклоняется, фонарик светит в упор. Видно, что под  шерстяным покровом скрываются многочисленные язвы. Есть крупные, размером с детскую ладонь, а есть небольшие язвы, похожие на перезревшие фурункулы. Там, где гной вытек, остались каверны, в которые легко поместится грецкий орех. Бледно-розовая плоть покрыта слизью, источает запах мертвечины.
; Да оно гниет заживо! ; с отвращением восклицает Алексей и отступает на шаг. ; Фу, дрянь!
; Крысиная проказа? ; удивился Денис. ; Впервые о таком слышу. Или …
Договорить он не успевает. Уши закладывает от пронзительного, на грани слышимости, визга. Барабанные перепонки отзываются болью, возникает чувство страха, от которого дервенеют мышцы и слабость разливается по всему телу.
; Это крысы … крысолюди идут в атаку, ; сквозь стиснутые зубы произносит Алексей. ; Приготовиться всем!
Слышен топот множества ног, запах гниения усиливается. Алексей знаками показывает Семену, чтобы отошел к окну, Денису указывает место у стены, сам становится возле дыры в полу. С пронзительным визгом из тьмы выпрыгивает мутант и тут же получает сокрушительный удар прикладом в морду. Визг обрывается, тело мешком валится обратно на первый этаж. Появляется сразу три особи, одна бросается на Алексея, двое других пытаются уйти в сторону. Одиночные выстрелы Дениса сбивают их с ног, Алексей могучими пинками швыряет трупы обратно.
Семен с опаской приближается к единственному не забитому досками окну. Внизу, возле дома собралось целое стадо мутантов. Крысолюди стоят неподвижно, морды обращены к небу, распахнутые пасти исторгают непрерывный визг, от которого ломит уши и болит голова. Сердце готово выскочить из грудной клетки, дышать становится трудно. Обернувшись, Семен видит, как Денис точными выстрелами сбивает чудовищ, выпрыгивающих из прямоугольной дыры в полу. Алексей крушит черепа прикладом и ломает кости ударами ног в грубых ботинках, стреляет длинными очередями в дыру. Превозмогая усиливающуюся слабость, Семен подходит к Денису, кивает на пару гранат, висящих на поясе. Денис снимает гранаты с петель, кладет в сложенные лодочкой ладони послушника. Семен аккуратно разгибает проволочные усики, освобождает детонаторы. Гранаты одна за другой улетают в оконный проем, отстреливая на прощание предохранительными скобами. Спустя мгновения гремят взрывы, вопли крысолюдей обрываются. Тотчас прекращаются прыжки снизу. Семен выглядывает в окно, ; крысолюди разбегаются во все стороны, зажимая лапами кровоточащие раны от осколков, раненые корчатся на земле. Из-за гряды холмов на горизонте выглядывает сверкающий край восходящего солнца.
; Они убегают, ; сообщает Семен, кивая на окно.
; Очень хорошо, патронов всего ничего осталось, ; отзывается Алексей. ; Последний магазин!

Старое шоссе тянется по холмистой равнине, огибая овраги, обрываясь разрушенными мостами, отгородившись от мира забором из брошенных по обочинам автомобилей. Асфальт выгорел на солнце, покрылся выбоинами, сквозь трещины пробилась трава, невысокие деревца выбрались наружу. Ходить по таким дорогам одиноким путникам не рекомендуется, но других нет, а плестись по бездорожью, утопая в траве по пояс, удовольствие ниже среднего, а также чрезвычайно небезопасно.
; Да кому это надо, прятаться в куче ржавого железа, поджидая жертву на заброшенной дороге? ; недовольно бубнит под нос Денис. ; Ну, сам подумай, дядя!
; Думаю. И прихожу к выводу, что мы здесь, как тараканы на тарелке. Нас видно отовсюду!
; Но и мы видим всех, ; возражает Денис. ; А лазить по траве и кустам совсем не комильфо. Особенно в коротких штанишках.
Алексей раздраженно фыркнул, но смолчал, ; со штанами у него действительно непруха вышла ; короткие, на вершок выше щиколотки, да еще узкие. Когда дрались с крысолюдьми, не обратил внимания, а вышли из дому и сразу понял, что штаны разошлись по швам. Куртка тоже разорвалась в плечах, в подмышки задувает. Осознание факта, что ты выглядишь, как оборванец, раздражает донельзя!
; Господа, если вы опасаетесь нападения чудищ, то напрасно, ; вмешивается в разговор Семен. ;  Они днем прячутся.
; Мы опасаемся людей, послушник, ; отвечает Алексей. ; На вертолетах, на автомобилях с пулеметами.
; Тут нет людей, ; с грустью говорит Семен. ; Селения сожжены, война всех прогнала.
; Но мародеры-то есть?
; А кого грабить?
; Ты прав. Вернемся к нашим крысам. Как думаешь, племянник, откуда они здесь?
; Предполагаю, результат неудачного биологического опыта, ; подумав, отвечает Денис. ; Помнишь гиенолюдей?
; Да. Но они не воняли и двигались гораздо быстрее.
; Я и говорю ; результат неудачного опыта. Лабораторные организмы легко погибают во внешней среде, у них нет иммунитета. А крысолюди явно страдают кожным заболеванием типа лишая, который обрел катастрофические масштабы. Они же гниют заживо!
; Дело Мордерера живет и процветает?
; Возможно, и он сам, ; скривился Денис. ; С его умением менять внешность он сейчас может быть кем угодно. Семен, кто у вас настоятель монастыря?
; Отец Никодим.
; А ты давно его знаешь?
; Денис, брось! ; вмешивается в разговор Алексей. ; Я знаю Константина и он точно не Давид Ааронович.
; Ладно-ладно, ; закивал Денис. ; Но бдительность терять не стоит, опасности подстерегают на каждом шагу.
Серое утро сменяет относительно ясный полдень. Солнце разогревает макушки надменным тучам, поднявшийся ветер с океана толкает их в распухшие животы, проступает голубой небосвод. Вымокшая земля с радостью избавляется от лишней влаги, воздух насыщается водой и свежестью. Осмелевшая живность выбирается из промозглых нор погреться. Теплый асфальт самое хорошее место для принятия солнечных ванн. Лучше только крыши брошенных автомобилей. Особенно трейлеров ; с высоты можно безопасно любоваться окружающим пейзажем, презрительно фыркая на шныряющих вокруг глупых хищников. Или, наоборот, с комфортом выслеживать добычу, которая тупо роется в земле и не подозревает, что она уже чей-то обед.
По дороге удалось подстрелить одичавшую свинью. Мелкая и худая, как бездомная собака, свинья в любом случае вкуснее, чем питательные батончики, сохранившиеся в рюкзаке Дениса. Свинку надо было выпотрошить, вымыть в ближайшем ручье и разложить на решетке от старого холодильника над углями. Укрыли сверху капотом от грузовика, чтобы мясо равномерно пропеклось со всех сторон и "пропиталось" дымом. Очень скоро импровизированная скороварка начал источать такие запахи, что троица всерьез обеспокоилась вопросом сохранения статуса инкогнито. На запах жареного мяса могли сбежаться все хищники в радиусе километра и не только четвероногие.
Пацифист Семен, которому вера не разрешала брать в руки оружие, а только защищаться подручными средствами, остался у костра следить за процессом. Денис и Алексей забрались повыше и с крыш фуровозов обозревали местность, дабы пресечь и не допустить.
Отобедать расположились на крыше контейнера. Солнце прогрело металл, слабый ветерок приятно освежает. Промокшую одежду и обувь разложили для просушки. Семен с завистью поглядывал на подтянутые фигуры спутников. Особенно удивлял Алексей ; мышцы бугрились под кожей, как мячи, на животе ни капли жира. Денис выглядел "пожиже", но тоже мало походил на офисный планктон. Сам послушник выглядел ахово ; белый, как личинка майского жука и дряблый, как старик, на впалой груди колосится пучок курчавых волосиков. Что ж, посты и молитвы изнуряют тело, но дух крепят! Или крепют?
; Семен, посмотри на своем планшете, далеко ли нам до монастыря, ; просит Алексей.
; Полсотни верст, ; отвечает Семен, уткнувшись в экран. ; Завтра к вечеру будем.
; Далековато получается! ; удивляется Денис.
; Я выбрал безопасный маршрут, по дороге. Если прямо, через прерии, то чуть больше десяти километров.
Денис вопросительно смотрит на Алексея:
; Как поступим?
; Топаем по дороге. В степи мы беспомощны, как котята. Кто знает, какие еще чудища здесь водятся!

                Глава 3.


Шоссе проложено по широкой дуге, огибая гряду возвышенностей и оврагов. Когда-то здесь были горы, но время стесало вершины, дожди подмыли основания, ветры принесли тонны пыли, получилась холмистая равнина. Небольшие речки напитали влагой почву, наросли травы и кусты. Люди так и не сумели обустроить эту землю, война и годы безвременья вернули прерии первозданный вид. Только безобразные нарывы брошенных городов и поселков напоминали о двуногих существах, вообразивших себя хозяевами земли. Да еще дорога, медленно умирающая от солнца, ветра и дождей.
; Скоро ночь, ; говорит Денис, беспокойно поглядывая по сторонам. ; Надо искать нору.
Как назло, ни брошенных автомобилей, ни контейнеров поблизости нет. Дорога пуста, словно к приходу людей специально убрали весь хлам. Шоссе спускается в пологую низину, затем поворачивает за холм с плоской вершиной. Издалека доносится гул и грохот. На небе ни тучки, медленно сползающее к линии горизонта солнце светит щедро, словно напоследок.
; Чего тут у вас гремит, Семен?
; Мексиканцы дерутся с америкосами. Вроде янки наступление начали, ; пожимает плечами послушник.
; Плохо. Надо держаться как можно дальше от драки.
; Почему? ; удивился Денис. ; Ну, то есть, это не наша война, понятно. Но чего бояться?
; Когда одни проливают кровь, другие грабят мертвых. Нас могут принять за мародеров и пристрелить без лишних разбирательств.
; Да? Тогда чего мы плетемся по дороге? Рванем напрямик до холма?
; Это может быть опасно, ; забеспокоился Семен.
; А на дороге что? Нас видно за версту. А еще надо думать, где ночевать. И только не в доме с крысами!
Алексей в раздумье оглядывается. Дорога пуста, кусты и трава вплотную подступают к асфальту, кое-где даже рассекая дорожное покрытие на куски. До заката еще есть время, но оно скоро кончится, наступит ночь и черт его знает, что тут будет.
; Семен, посмотри, что за холмом.
; Ничего, ; отвечает послушник, посмотрев на экран. ; Развалины фермерского дома. А дорога огибает холм и тянется дальше, до города почти тридцать километров.
; Опять развалины! Ладно, пробежимся, а там видно будет.
Прерия или, по-нашему, степь только кажется ровной. На самом деле рытвины, ямы и всевозможный мусор встречаются на каждом шагу. Расплодившаяся за годы безвременья живность по-накопала нор, так что бежать стало не просто трудно, но еще и опасно. Алексей несколько раз провалился в сусличьи подземные ходы, прежде чем научился чувствовать их. Денис приноровился бежать след в след за дядей, рассудив, что первопроходцем в данном случае быть не здорово. Семен бежал рядом, суетливо размахивая руками и глупо поднимая ноги. Послушник не проваливался в норы, так как был тщедушен и мало весил. Пару раз шмякнулся, запутавшись в траве.
С вершины холма открывается вид на прилегающую территорию. Дорога огибает подножие и стрелой мчится к небольшому городку. С холма можно разглядеть какие-то строения и полуразрушенные башни испарителей.
; Нам туда? ; спросил Денис.
; Да, ; кивнул Семен. ; Не входя в город свернем направо, а там рукой подать.
Внизу, на склоне, из травы торчат остатки стен, темнею кучи мусора. Это бывший дом фермера, ночевать там невозможно. Да и нет желания. Зато на дороге сбились в кучу брошенные автомобили. В основном легковые, есть несколько небольших фургончиков и один автобус с полустершейся надписью на борту крупными буквами.
; Ты как, Семен, отдохнул? ; интересуется Алексей.
; Вполне.
; Тогда рвем когти до того автобуса!
Бежать под гору куда как легче! Семен сразу вырывается вперед. Встречный ветер раздувает полы короткого пальто, заплечный мешок подпрыгивает на спине, словно большая зеленая лягушка и только ремни не дают угнездиться на голове послушника. Алексей на бегу снимает автомат со спины, взгляд твердеет, бег замедляется. Денис тоже берет в руки оружие:
; Что такое, дядя?
; Не знаю. Что-то тревожит, но не пойму что.
Послушник перепрыгивает торчащий из земли кол, взбирается на остатки стены и бежит по краю, мелко семеня и растопырив руки. Стена невысока, метра полтора. Нога соскальзывает, Семен изворачивается, чтобы не сесть верхом на камни и падает на бок. В ту же секунду над ним проносится крупное серое тело.
; Крысолюди, черт! ; вскрикивает Алексей.
Он на мгновение останавливается, приклад автомата упирается в плечо, раздается хлопок одиночного выстрела. Тварь дергает башкой, кровь и мозги брызжут на траву, мутант падает замертво.
; Бегом к машинам! ; командует Алексей.
Денис мчится, не разбирая дороги, на ходу махнув рукой Семену. Тот не сразу понял, что случилось. Несколько мгновений бессмысленно таращится на истекающий кровью труп крысочеловека, затем "доходит". Взвизгнув, как придавленный заяц, Семен срывается со стены, от полупальто отрывается большой клок материи, оголив зад до половины. Послушник буквально летит над землей, даже не глядя под ноги. Сочная трава разлетается пучками, кусты теряют листья, встречный ветер поднял волосы дыбом, заплечный мешок парит над спиной. Алексей и Денис только переглянулись, когда перепуганный до полусмерти послушник обогнал их.
; Если кандидат в монахи так бегает, то на что способны… ; начинает было глубокомысленно изрекать Денис, но закончить "умную" фразу не успевает ; от развалин несется истошный визг и рычание нескольких крысиных глоток. Многоголосый хор обозленных чудовищ обрывается словно по команде, твари устремляются вниз по склону за людьми.
Тут уже Алексей и Денис так поддают, что обочины шоссе достигают "ноздря в ноздрю" с послушником. Прыгают, как горные козлы, по крышам автомобилей, ржавое железо гремит и скрежещет, угрожая порваться и зажать гнилыми зубами ноги буйных людишек. Не сговариваясь, все трое бегут к автобусу с непонятной надписью по борту. Лишь приблизившись, Алексей разбирает буквы ; prison … тюрьма! Транспорт для перевозки заключенных делают из сварного железа, окна заваривают решетками, двери оборудуют хорошими замками.
Крысолюди проворны и свирепы, но вот бегать так же быстро, как люди, не могут ; кривые ноги мешают. Люди без спешки забираются внутрь, тщательно запирают дверь в салон, затем так же тщательно закрываю дверь в отделение для заключенных. Сиденья вырваны "с мясом", в последнем отделении в самом конце автобуса с потолка свисают ржавые цепи. Видимо, тут содержали самых опасных. Алексей по-хозяйски оглядывает салон ; решетки целы, в полу дыр нет, вентиляционные люки на потолке заперты.
Крысолюди с разбега бросаются на тюремный автобус, от рычания и визга закладывает уши. Твари грызут решетки, рвут когтями обшивку, но сделать ничего не могут. Все-таки железо крепче любых когтей. Несколько тварей забираются на крышу, топчутся и скребут потолок, пытаются открыть люки ; все бесполезно. Постепенно крысолюди успокаиваются. Они рассаживаются вокруг автобуса, выпуклые глаза злобно блестят, шевелятся жесткие волосы усов, подергиваются носы. Солнце уже садится, наступают прохладные сумерки, но видно достаточно хорошо. Если послушник трусливо забился в угол и бормочет там молитвы в полголоса, то Алексей и Денис с любопытством рассматривают чудищ. Внешние признаки грызуна удивительно гармонично вписались в облик "царя природы". Вытянутые морды покрыты редкой шерстью, уши оттопырены, подбородки скошены ; и люди есть такие! Покатые плечи переходят в руки, удивительно похожие на крысиные лапы ; толстые и плотные в предплечьях и омерзительно истончающиеся к ладоням, розовато-красным и малюсеньким. Впалые груди почти лишены волос, "украшены" двумя рядами сосков. Выпирающие животы ; не то обожрались чего, не то крысят вынашивают! ; налегают на широкие бедра, которые переходят в несуразно тонкие икры. А вот знаменитых крысиных хвостов нет! Видимо, неведомый создатель этих тварей решил, что хвосты лишнее.
; Красавы! ; усмехается Алексей.
; И не дуры, ; кивает Денис. ; Решают, как нас выкурить отсюда. И, как мне кажется, уже решили.
; А именно?
; Запалить хотят. Видишь, как на колеса пялятся? А если в баке остался бензин, то нам точно хана!
Алексей без лишних вопросов стреляет одиночными выстрелами в головы, благо до чудищ рукой подать. Трое крысолюдей падают с пробитыми черепами, остальные шустро разбегаются. Спустя некоторое время из-за кустов и машин в сторону тюремного автобуса летят палки и мусор. Крысолюди кидают все, что под руки попадается ; сухие сучья, старые покрышки, пластиковые бутылки и коробки ; одним словом все, что может гореть.
; Что делать будем, дядя? ; спрашивает Денис.
Алексей смотрит по сторонам, ; послушник молится, накрыв голову полой пальто. Автобус сотрясает мелкая дрожь от непрерывных ударов по кузову, крысолюди кидают все, что может гореть. Несколько выстрелов по кустам заставляют крысолюдей разбежаться, но через несколько минут они опять швыряют мусор в автобус. Через заднее окно видно, как группа самых умных крысолюдей что-то тащит по асфальту, прикрываясь самодельными щитами из капотов и крышек автомобильных багажников. Это "что-то" очень тяжелое и неудобное, потому что крысолюди часто останавливаются для отдыха. Затем происходит смена ; те, кто тащил груз, берут импровизированные щиты, другие впрягаются тащить нечто продолговатое, похожее на бак для воды. Алексей какое-то время наблюдает за потугами мутантов, потом встает на цыпочки и смотрит дальше. Там, метрах в пятидесяти от автобуса, образовалась целая свалка легковых автомобилей. Настоящая куча мала, как будто  машины на полном ходу врезались в некое препятствие на дороге. Или бульдозер сгреб их ковшом, намереваясь сбросить на обочину.
; Это не бульдозер, ; произносит вслух Алексей. ; Это Абрамс М 1. Крысы каким-то образом выдрали один из передних топливных баков и теперь прут сюда.
; Танк!!! Где ты видишь танк!? ; округлил глаза Денис.
; Присмотрись.
Денис бросается к потолочному люку. Крышка распахивается, в салон врывается свежий вечерний воздух, слышен визг и рычание крысолюдей. Денис буквально выпрыгивает на крышу. Крысолюди умолкают, обалдев от такой наглости, даже перестают швырять в автобус мусор. За грудой искореженных автомобилей действительно прячется танк. Железная громадина уперлась в кучу машин и застряла в ней. Как это случилось, теперь уже не узнать, с тех пор много времени истекло. Автомобили превратились в ржавые куски железа, танковая броня покрылась обширными пятнами ржавчины, кое-где даже трава поросла. Массивная прямоугольная башня свернута вбок, пушечный ствол глядит в землю.
Крысолюди приходят в себя, залп из покрышек и пластиковых коробок обрушивается на Дениса. Он едва успевает уворачиваться, но возвращаться в салон не торопится ; несколько крысолюдей, забыв об осторожности, приблизились. Денис точными выстрелами отправляет тварей в небытие. Из люка показывается Алексей. Он выбирается на крышу, становится на одно колено.
; Прикрывай, племянник, дяде нужно пострелять!
Короткие очереди выбивают мутантов с импровизированными щитами. Оставшись без прикрытия, крысолюди разбегаются. Алексей точными выстрелами пробивает бак. Загустевшая от времени солярка медленно вытекает из пробоин, образую лужицу дурно пахнущей жижи. Денис одиночными выстрелами отгонят крысолюдей от автобуса, метания покрышек не достигают цели. Мутанты визжат от злости, но из кустов не показываются ; героизм и самопожертвование ради интересов племени в них не запрограммированы.
Истекающий соляркой бак находится в полутора десятке шагов от автобуса. Поджечь минутное дело, но крысолюди могут навалиться скопом и тогда автоматы не спасут. Да и патронов кот наплакал, последний магазин уже наполовину пуст. Алексей тщательно прицеливается. Длинная очередь заглушает вопли крысолюдей. Фонтаны разрывов осыпают бак пылью и каменной крошкой, несколько пуль попадают в бак и сдвигают его с места. Автомат умолкает, затвор лязгает в последний раз.
; И чего? ; спрашивает Денис.
В наступившей тишине его голос звучит неестественно громко. Алексей скупо улыбается в ответ, кивком указывает на истекающий топливом танковый бак ; вонючая жижа загорается бледно желтым пламенем, струйка черного дыма нерешительно поднимается к темнеющему небу.
; Отчего горит-то? ; удивляется Денис. ; Ты ж не трассерами стрелял!
; От искр. Пули высекают искры из камней, при дневном свеет их не видно, ; пояснил Алексей.
; Сейчас рванет!? ; полувопросительно, полуутвердительно произносит Денис.
; Ага, ; соглашается Алексей. ; Это не решит всех наших проблем, но может отпугнуть крысолюдей. Они все-таки наполовину животные.
Солярка разгорается все сильнее, языки пламени ползут по асфальту, огонь пожирает тела убитых мутантов, по воздуху плывет запах горелого мяса.
; Прячемся! ; приказывает Алексей.
Едва только Денис закрывает люк за собой, как емкость с топливом взрывается. Горящая солярка выпадает огненным дождем, вспыхивают кусты, трава, загорается весь тот мусор, который крысолюди накидали вокруг автобуса. Мутанты в панике разбегаются. Алексей распахивает дверь, Денис пинком вышибает послушника из салона, выбегает следом. Огонь повсюду, только полотно дороги относительно чисто.
; Далеко не уйдем, дядя!
; И не нужно, ; отвечает Алексей. ; Надо попасть внутрь танка.
Перепрыгивая через пятна огня, все трое бегут к боевой машине. С крыши тюремного автобуса Алексей видел, что люки на башне танка распахнуты, так что можно попасть внутрь и пересидеть там до утра. Ну, а дальше видно будет.         
В башне темно и просторно. Ниши для снарядов пусты, приборы выдраны "с мясом" местными радиолюбителями. Сидений тоже нет, так что расположились непосредственно на железе. Шум снаружи едва слышен, собственные голоса звучат гулко и странно.
; Семен, ты как? Нашатыря дать понюхать? ; спрашивает Денис.
; Бог хранит, ; устало ответствует послушник.
; Ага, ; соглашается Денис. ; Собственная голова ни причем.
Гулкий звук взрыва снаружи отзывается тонким звоном каких-то железок, с потолка сыплется ржавчина. Алексей осторожно приподнимает башенный люк. В узкую щель врывается рыжий отблеск пламени, пропитанный дымом и вонью сгорающей резины воздух струится под броню.
; Крысобабы стреляют из пушек? ; интересуется Денис.
; Это пожар. Горят машины, мусор ; все горит и баки с остатками бензина взрываются, ; отвечает Алексей. ; Крыс не видно.
; Это хорошо. Переночуем спокойно.
; Едва ли, ; качает головой Алексей. ; Огонь запросто подберется к нам. А крысы наверняка не ушли, а расположились по кругу на безопасном расстоянии.
Семен роняет голову на колени, пальцы смыкаются на затылке. Слышится заунывная бубнежка и подвывание. Денис презрительно кривится, руки тянутся вверх, к рукояти запирания люка. Он бесстрашно высовывается до пояса. Оглядевшись, садится на край брони, автомат кладет на колени. Алексей неодобрительно морщится, но бояться действительно некого и он тоже выбирается наружу. Куча смятых автомобилей, на которой покоится танк, выглядит островком стабильности посреди бушующей огненной стихии. Горит все, что может гореть ; кусты, трава, разнообразный мусор, резина и пластиковая обшивка автомобильных салонов. Воздух заметно прогрет, с темного неба медленно оседают хлопья пепла. Попадаются и тлеющие угольки, которые красиво так планируют вниз. Прямо в кабины машин сквозь рваные дыры в крышах и через разбитые окна. Некоторые драндулеты уже дымят.
; Хреново! В нашем танке есть еще три топливных бака, ; замечает Алексей.
; Куда бежим? ; бодро отзывается Денис.
Алексей в затруднении крутит головой ; вокруг степь или, на местном диалекте, прерия. Наверно, от слова переть. Или переться. Где-то там, в темноте, прячутся озлобленные и перепуганные крысолюди. Они хорошо слышат, отлично видят ночью и у них прекрасное обоняние. А у нас, вздохнул Алексей, один автомат на троих с последним магазином - нет, на двоих, потому что третий полный никчема и придурок, иконой по голове стукнутый в раннем детстве. Надо что-то придумать и срочно! Алексей уже всерьез стал думать, как использовать прибитого послушника в качестве приманки для крысолюдей, но людоедские ; а что делать!!! ; измышления прерывает возглас племянника:
; Дядя, вертолет … гадом буду, приближается вертолет!
Гулкое тарахтение вертолетного двигателя приближается. Не долго думая Алексей ныряет в люк, оставив узкую щель для наблюдения. Более сообразительный племянник с легкой издевкой в голосе советует:
; В триплекс лучше видно. Он вот тут!
Оптика немного запылилась, но все равно видно лучше, горизонтальный обзор на триста шестьдесят градусов и  по вертикали до сорока пяти. Шум усиливается, вырастает до наивысшей точки. В отблесках пламени видно днище с растопыренными лыжами. Боковые люки распахнуты, торчат пулеметные стволы. Пилот ведет машину по наклонной, пулемет левого борта оживает. Длинная очередь вспарывает предрассветные сумерки потоком трассеров. Пулемет бьет безостановочно, вертолет поднимается чуть выше, идет по широкой окружности. Затем разворачивается, правый бок озаряет вытянутый язык огня ; "работает" второй пулемет. Расстреляв боезапас, винтокрылая машина удаляется. Стихает шум двигателя, рассветная тишина укрывает истерзанную землю.
; Это он хорошо крыс погонял, ; радостно кивает Денис. ; Не пора ли нам поддать?
; Пожалуй, ты прав, ; соглашается Алексей. ; Тем более, что пожар не потушен.
Автомобили вокруг танка уже заметно дымили, вот-вот запылают и тогда из железной громадины бронированного чудища не выбраться. Но едва только распахнули люки и ступили на крышу башни, как послышался звук, словно тянут струну. Звук усиливается, к нему присоединяется странное шуршание и шорох, как будто сотни шипящих в ярости змей падают с неба.
; Что за … ; недоумевающе говорит Денис, но закончить фразу не успевает.
; В танк, живо!!! ; обрывает его Алексей и буквально ныряет в железное нутро боевой машины.
Едва захлопываются люки, как земля взбрыкивает, словно испуганный конь и оглушающий грохот сбивает людей с ног и почти лишает сознания. Тяжеленная махина танка трясется и подпрыгивает, будто картонная коробка в кузове самосвала. Взрывы следуют один за другим, земля трясется не переставая, от грохота закладывает уши и все звуки сливаются в один непрерывный гул.
Обстрел прекращается так же внезапно, как и начался. Сквозь звон в ушах слышится биение собственного сердца, какие-то шорохи и шуршание.
; Все живы? ; спрашивает Алексей.
; Я жив, ; отзывается Денис. ; И, пожалуйста, не ори так. Мне на голову свалился ящик с инструментами.
; Послушник?
; С Божьей помощью …
; Тьфу! Денис, давай наверх.
Люки открываются с трудом. Они и раньше легкими на подъем не казались, все-таки почти сто килограммов, но сейчас показались неподъемными. В образовавшиеся щели просыпался горячий песок, в лица пахнуло жаром. Башня оказалась засыпана полуметровым слоем земли, на корме танка расположился перевернутый лимузин, исполосованный осколками и от того похожий на гигантский дуршлаг. Алексей и Денис смотрели и не узнавали место, где оказались вчера ; все вокруг перемешано и превращено в прах. От тюремного автобуса, служившего  временным пристанищем, осталась согнутая дугой рама на дне громадной воронки. Кусты исчезли, травы тоже нет, земля вывернута наизнанку и покрыта дымящимся пеплом. Лучи восходящего солнца освещают почти марсианский пейзаж, только вдали зеленеют какие-то лесопосадки. Автомобильная свалка пропала, повсюду разбросаны рваные куски железа, блестят свежими сколами обломки блоков цилиндров, торчат коленчатые валы, большие и маленькие шестеренки рассыпаны по земле щедрой рукой. И во всем этом месиве то и дело встречаются окровавленные останки крупных существ, покрытых серой шерстью.
; Похоже, мы избавились от крысолюдей, ; говорит Алексей.
; От дороги тоже, ; кивнул Денис. ; Янки послали вертолет на огонь, пилот засек стаю крысолюдей и передал координаты. Видать, мутанты достали не только нас!
; Хорошо, что по танку не попали. Семен, выходи из шайтан-машины, укажи путь к тихой обители! 

                Глава 4.

Монастырь, обитель, центр духовной жизни, светоч веры - все? Наверняка есть и другие названия, более или менее вычурные и пышные. Либо нарочито скромные, подчеркивающие ничтожность и убогость материальной оболочки, где хранится истина, светоч и правда. Приобщись, усталый путник и воссияет! Храм истинной веры неподалеку от захолустного поселения Бланко представлял из себя бревенчатый сарай, обнесенный двумя рядами стен. Первая, внешняя стена сплетена из прутьев, проволоки, пластиковых веревок и для крепости обмазана глиной. Поверху проложена спираль из колючей проволоки, наружу ниспадают кольца толстой рыболовной лески, переплетенные между собой таким образом, что, кто бы ни ступил, обязательно запутается. Развешанные там и сям пустые банки затарабанят, дежурящие на второй стене монахи начнут стрелять. Вторая стена, она же основная, трехслойная. Внешняя часть собрана из бруса и бревен, далее слой земли толщиной около метра и снова брус и бревна. Высотой около трех метров, эта стена служит хорошей защитой от диких зверей и небольших банд грабителей. Монахи вооружены старыми автоматическими винтовками, имеются ручные пулеметы. Для особо тяжелых случаев припасены гранатометы с противотанковыми выстрелами, есть запас противопехотных мин.
Алексей и Денис узнали все это от послушника Семена, который после массированного артобстрела оказался чрезвычайно словоохотлив. Прямой путь не занял много времени, уже через час с небольшим путники увидели на плоской вершине холма строение, внешне напоминающее свинарник, но с колокольней и крестом.
; Дивное место! ; пробормотал Алексей. ; Святостью так и веет.
; Твоя душа очерствела в скитаниях, ; ответил Семен. ; Но это пройдет.
Дежурный монах сразу узнал послушника. Со скрипом отворились ворота, распахнулась калитка во внешней стене, пара монахов бросается навстречу. Если послушника встретили радушными улыбками, то Алексея и Дениса окинули подозрительными взглядами.
; Чем мы не нравимся им? ; шепотом спросил Денис.
; Наверно, выражения лиц неподобающие.
; А именно?
; Ну, у тебя лицо человека, который ступил обеими ногами в дерьмо.
; А-а. У тебя не лучше.
Семена под белы руки повели в  келью для отдыха, его спутникам холодно кивнули на дверь, за которой оказалась лестница, ведущая в подвал. Алексей и Денис переглянулись, племянник пожал плечами и махнул рукой ; да плевать на чокнутых, идем! Лестница уходит вниз и налево, упираясь в окованную железом дверь. Алексей вежливо стучит, тянет за ручку. Дверь легко, без скрипа распахивается, слабый запах ладана проникает в легкие. За невысоким порогом взорам открывается просторное помещение круглой формы. Приглушенно светит позолоченная люстра на потолке, вся состоящая из стеклянных висюлек вперемежку с лампочками. Аккуратно расставлены светильники, имитирующие свечи в подсвечниках. Часть стены занимает иконостас, перед ним столик с молитвенником. Напротив, вдоль стены расставлены лавки для отдыха, а рядом на постаменте гроб, крытый стеклом. Но удивило не это. Убранство подвала резко контрастировало с бедностью верхних строений. Пол выложен тщательно отполированными плитами из красного гранита, стены выложены мраморной плиткой, беленый потолок сияет вкраплениями позолоты, изображающей солнечные лучи. Иконостас тоже блещет золотом и серебром, понизу пылает алый бархат.
; М-да, не ожидал! ; удивленно произносит Алексей. ; Красиво сделано.
; Могила? ; кривится Денис. ; Черт знает что!
; Не ругайся. Сюда кто-то идет.
Шаги приближаются, порог переступает монах. Голова низко опущена, густая борода ниспадает на грудь, горб стягивает рясу на спине.
; Отец Никодим? Здравствуй, дорогой! ; с улыбкой произносит Алексей.
; И тебе не болеть и здравствовать, ; отвечает священник. ; Как добрались?
; Да так, ; неопределенно машет рукой Алексей. ; Могло быть и лучше.
; А твой спутник кто?
; Ох, извини! Племянник мой, Денис. Мы с ним много чего повидали в плену у Мордерера.
; Здравствуйте, отец Никодим, ; говорит Денис, пожимая протянутую ладонь и с удивлением отмечая про себя, что рука сильная, а ладонь мозолистая, как у пахаря.
; И тебе здравствовать, ; отвечает Никодим, слегка наклоняя голову. ; Что ж, рад, что добрались быстро и без приключений. Или ошибаюсь?
; Да, приключений хватило, ; криво улыбнулся Алексей. ; По дороге сюда встретили странных существ, помесь человека и крысы. Они люто ненавидят обычных людей. В одном из домов видели останки женщины. Похоже на ритуальное убийство.
Отец настоятель садится на лавку, слышен тяжелый вздох.
; Чудищ расплодилось много, ; грустно говорит Никодим. ; С тех пор, как пала великая страна, северный континент превратился в дикое поле. Авантюристы, сумасшедшие и психопаты всех мастей перебрались сюда в надежде осуществить свои планы. Или просто грабить и убивать для удовольствия. Относительный порядок только на территории Техаса, да и то не везде. Если выходишь за пределы города или поселения, твоя жизнь перестает чего-либо стоить. В городе тоже можно схлопотать пулю из-за пустяка, но там все-же есть законы. Там, где законы не действуют, обитают чудовища в облике человеческом.
; Батюшка, ты, наверное, не расслышал, ; как можно мягче произносит Алексей. ; Я говорю о реальных чудовищах.
; Их создает Розенфельд. Миллиардер, религиозный фанатик и психопат. Одержим идеей создания высшей расы, призванной господствовать над остальными людьми. Финансирует генетические опыты над людьми и животными с целью получения некого  идеального существа. Это первый этап. Затем последует идеологическая и религиозная обработка. Ну, идеология высшей расы понятна, останавливаться не стану. С религией тоже все просто ; иудаизм. Розенфельд уверен, что еврей только тогда является высшим существом, если исповедует иудаизм, причем в его крайней форме ; хасидизм. Но пока создать высшее существо не удается. Те уроды, которых вы встретили, есть результат неудачного опыта. Розенфельд не уничтожает существ с отклонениями, а выпускает на волю.
; Зачем?
; А что бы местным жителям жизнь малиной не казалась, ; невесело усмехается Никодим. ; Или рассчитывает, что в условиях дикой природы эти существа мутируют дальше, приобретут иммунитет ; а именно отсутствие иммунитета является главным недостатком искусственных существ! ; после чего их можно будет использовать.
; Как!? ; удивился Алексей.
; Сторожа, прислуга типа "принеси-подай" и тому подобное. Но пока они слишком агрессивны и абсолютно неуправляемы. Вы упомянули о ритуальном убийстве женщины … Розенфельд в своих опытах использует только женщин детородного возраста. Покупает на рынке рабов. Вводит различные препараты, что-то еще там делает, мне ведомо не все, ; затряс головой Никодим. ; Многие гибнут в мучениях, некоторые выживают и становятся злобными и безжалостными тварями. Вам повезло, что уцелели.
; А как насчет «высших» существ? ; спрашивает Денис. ; Мы видели их в Африке. Здесь таких нет?
; Базу Мордерера в Алжире уничтожили с вашей и Божьей помощью. Мордерер был не религиозен, ему глубоко плевать на возрождение иудаизма и его носителей. Розенфельд не таков, так что людей Мордерера у него нет.
; Но его наработки он использовать может, верно?
; Безусловно. И очень вероятно, что они к нему попали.
; Как?
; Он миллиардер, ; просто ответил Никодим. ; Однажды в монастырь пришел человек и сказал, что ему удалось сбежать из крепости Розенфельда … да-да, именно крепости, иначе здесь не бывает! Так вот, он передал мне флешку, на которой записана вся информация как об опытах, которые проводятся  в лаборатории, так и о самом Розенфельде. В частности, о его финансовых операциях сомнительного или преступного свойства, в том числе на территории нашей страны.
; Номера банковских счетов, фамилии банкиров и чиновников, ; кивнул Алексей. ; Обычное дело.
; К сожалению, да, ; согласился Никодим.
; А поговорить с этим беглецом можно?
; Увы, через несколько дней он умер, ; развел руками Никодим.
; Отчего?
; Не знаю. Смерть была странной ; впал в кому и скончался спустя пару часов от отека легких.
; Как вы узнали об отеке легких?
; Среди монахов есть бывший врачеватель.
Алексей медленно идет вдоль стены, рассеянный взгляд скользит по иконостасу.
; Как-то подозрительно все это, ; задумчиво говорит он. ; Беглец беспрепятственно добирается до монастыря и погибает сразу после передачи документов. Тот парень не показался тебе странным?
; Нет, обычный человек.
; Едва ли у Розенфельда работают обычные люди.
; Отчего же? ; пожал плечами Никодим. ; Розенфельд хорошо платит, не задает вопросов о прошлой жизни, условия для работы тоже неплохие. Видишь ли, крепость Розенфельда не тюрьма, где заключенные трудятся за миску похлебки. Это научный комплекс с хорошей защитой и очень комфортабельным проживанием. Там живут с семьями. При нынешнем бардаке на континенте очень важно иметь работу и защиту. Вероятно, нашелся человек, который осознал, к чему приведет затея Розенфельда  и решил сообщить об этом миру. А убежать, при  большом желании, возможно откуда угодно.
; Ну, что ж, может быть и так, ; вздохнул Алексей.
; Хватит о делах, ; говорит Никодим. ; С дороги надо отдохнуть. Кельи для вас приготовлены, послушник проводит. Смените одежду, вымоетесь и покушаете.
Денис достает из рюкзака запечатанный пластиковый пакет.
; Возьмите. Здесь планшет.
; Благодарю. Идемте.
К вечеру небо опять затянули тучи, просыпался мелкий дождик, заметно похолодало. Гостевые кельи  оказались обычными комнатами в отдельно стоящем здании. Одноэтажный дом под двухскатной крышей с квадратной печкой в середине. Истопником оказался послушник Семен Вишенка. Он притащил три вязанки дров, каждый раз с грохотом вываливая на пол. Печь долго не хотела нагреваться, впитывая огонь толстыми стенами, а затем беленые бока задышали таким жаром, что впору все окна распахнуть. Алексей выходит из кельи мокрый, как после купания.
; Семен, прекращай это безобразие! ; говорит он, вытирая полотенцем мокрый лоб. ; Ты нас уморить хочешь?
; К утру холодает. Дрова прогорят, печка будет долго держать тепло, ; пояснил Семен.
; Да, спасибо, ; кивнул Алексей. ; Но больше топить не надо, ладно? Кстати, ты чего не отдыхаешь?
; Не положено мне.
; Как это не положено? ; удивился Алексей. ; Ты разве не устаешь?
; Умерщвление плоти дух укрепляет, ; вмешивается в разговор Денис.
Он тоже распахнул дверь, чтобы проветрить и охладить комнату.
; Я прав, Семен?
; Да. Я согрешил, пользуясь навигатором.
; Тьфу ты, ерунда какая! В вашей богадельне вынужденные грехи не отпускают?
; Я отказался.
Денис вопросительно смотрит на Алексея, тот пожимает плечами ; чокнутые, что с них взять! Семен опускает голову, быстро уходит. Денис приоткрывает дверь, с улицы врывается свежий воздух.
; Тебя продует, ; предупреждает Алексей. ; Нашел что нибудь интересное на флешке?
; Да. Наш друг Янкель Мовшевич обладает широкими связями наверху. Он филантроп, основатель нескольких благотворительных фондов и спонсор избирательной компании правящей партии.
; Кто б сомневался! ; буркнул Алексей. ; Чем сволочнее человек, тем больше он занимается благотворительностью. Что за звук?
; Не понял?
; Ты не слышишь? Открой дверь пошире!
Алексей выходит на крыльцо, Денис следом. Монотонный звук на грани слышимости  доносится сверху.
; Я ничего не слышу, дядя, ; признается Денис. ; Видимо, твои супер уши …
; Тише!
Звук изменился, стал выше и отчетливее.
; А послушник прав. Действительно, холодно, ; бормочет Денис.
Он возвращается в дом, надевает футболку и джемпер. Алексей продолжает напряженно слушать ночь, взгляд устремлен в небо. Дождь прекратился, но распухшие от влаги тучи никуда не делись, не видать ни звезд, ни луны. Появляется блеклый огонек, светлая точка, которая стремительно приближается, пронизывая тучи насквозь.
; Денис, бегом из дома! ; кричит Алексей.
; Что?      
; Живо!!!
Денис с разбега прыгает в распахнутое окно. Свистящий звук нарастает до предела, затем оглушительно гремит взрыв. Домик для гостей взлетает на воздух, рассыпавшись на тысячи осколков. Тугая волна бьет Алексея в спину, удар сбивает с ног, ограждение монастыря бросается навстречу. Тупая боль сменяется полной отключкой.

Семен проснулся от того, что стало трудно дышать. Словно огромная мохнатая лапа легла на лицо, вдавив голову в землю с такой силой, что ни вздохнуть, ни выдохнуть. Неимоверная тяжесть навалилась на грудь, ребра прогибаются и режут на куски легкие, сердце конвульсивно дергается в тесноте, кровь перестает поступать в мозг. Когда снится кошмар, надо вскрикнуть или вздернуться, словно взбесившийся конь. Прыжок с крыши тоже подойдет. Ты просыпаешься и все хорошо. Но дернуться не получилось, закричать тоже не вышло. Зато появилось четкое осознание того, что ты похоронен заживо, над тобой толща земли, которую немыслимо сдвинуть или раскопать. И вся эта масса давит на тебя с нарастающей силой. "В гробу-то наверно легче! ; почему-то мелькнула мысль. ; Хоронили же людей заживо. Ну, летаргический сон там или просто глубокий обморок … твою мать, какие на х… обмороки"!!! Семен окончательно приходит в себя. Попытка пошевелиться приводит к тому, что удалось вытащить правую руку из-под чего-то тяжелого и жесткого. Бревно? Откуда в монастыре бревна? Тот молодой парень, ; Денис вроде? ; правильно сказал ; обитель из говна и палок. Глупые размышления перепуганного послушника обрываются громким хрустом. Краткий миг падения заканчивается колющей болью в тощей заднице, килограммы песка и мусора сыплются на лицо, в затылок впивается нечто острое, вроде осколка бутылки. Зато отпускает неимоверная тяжесть и можно вдохнуть полной грудью. Довольно быстро Семен понимает, что оказался в замкнутом пространстве, в абсолютной темноте. Что-то произошло, жилое строение для монахов рухнуло, похоронив всех ночевавших в нем. Ему повезло ; та самая тяжесть, что буквально расплющивала его, сломала кровать. Железная рама устояла, а вот деревянный лежак сломался и теперь послушник Семен Вишенка действительно как в гробу. Живьем.
Ужас заливает глаза липким потом, горячая кровь взрывает мозг, кожа покрывается пупырчатой изморозью. Истошный вопль обрывается хрипом сорванных голосовых связок, теплая жижа заливает лицо. Семен непроизвольно отворачивается, затем отползает в сторону, извиваясь всем телом. Когда приступ панки схлынул, Семен с удивлением осознает тот факт, что места в импровизированном гробу довольно много. Протирает глаза рукавом, прислушивается, делает несколько глубоких вдохов. Возвращается способность мыслить, анализировать обстановку, появляется слабенькая искорка надежды. Итак, что-то произошло, пока он спал. То ли землетрясение, то ли взрыв - невероятно и то и другое. Взрывать-то монастырь зачем? А землетрясений не бывает в один толчок. Тем не менее здание рухнуло, буквально рассыпалось, а для этого надо очень постараться, потому что конструкция из говна и палок очень прочна в силу чрезвычайной липкости ингредиентов.
; Господи Боже, о чем я!? ; стонет Семен.
Голос звучит глухо и сразу гаснет, как это бывает в очень тесном помещении. Перемежая матерные слова с молитвенными, Семен бормочет тексты из Священного Писания. Молитва получилась сумбурной и наполовину богохульной, но искренней. Успокоившись, Вишенка решает обследовать окружающее пространство. Смутная мысль, что из спального помещения можно выбраться, если ползти под кроватями ; а ведь они все железные и стояли вплотную друг к другу! ; придает сил и бодрости. Обдирая до крови спину и зад, Семен ползет в абсолютной темноте. Когда руки упираются в завал, отворачивает и ползет дальше. Иной раз оказывается в тупике и тогда приходится пятиться, собирая подолом ночной рубахи весь мусор с пола. Очень скоро тело послушника Семена превратилось в кровоточащий кусок мяса, обтянутого клочками кожи. Кровь и пот застилают глаза. Впрочем, они не больно-то и нужны в темноте! Обоняние и слух ; вот главное. Ползая под кроватями, Семен натыкается на лужицу свежей холодной воды. Несколько капель упали на шею, ледяная струйка устремилась вдоль спины. Мозг, лихорадочно ищущий способ спастись, подсказывает, что наверху идет дождь, вода размывает завал ; то есть появился шанс выбраться! Семен упирается спиной в потолок, слабые руки отталкивают земную твердь … и самую чуточку, совсем-совсем мало сдвигается толща мусора! Надежда выжить вспыхивает, словно костер из сухих веток. Инстинктивно понимая, что так просто тяжесть завала не сбросить, Семен давит и отпускает, давит и отпускает, как бы раскачивая и тем самым помогая воде размывать землю. Быстро наступает устает, Семен без сил ложится ничком. Как здорово в кино! Герой одним движением ломает пол, - так сказать, восстает! -  в каждой руке автоматическая винтовка, пальба во все стороны, враги падают замертво. Конечно, ведь каждая пуля поражает жизненно важный орган, а у злодеев жизненно важные органы везде, даже в пятке! А что такое половая доска ; да ерунда, всего-то четыре сантиметра хорошо высушенной, плотной и твердой древесины, такую ломают одним ударом лба. Оно и понятно, ведь герой весь в мускулах, ручищи перевиты жилами и бугрятся бицепсами-трицепсами, вместо крови бульон из анаболиков со стероидами. Герой не о спасении души думает, а как бы врагов человечества изничтожить. А ты, Семен Вишенка, полгода кислую капусту жрешь и поминутно крестишься да Писание вспоминаешь, как бы не согрешить невзначай. Потому дохлый ты, Семен. Грудь у тебя впалая, глаза голодные, а голова забита мыслями о вкусной еде и женщинах. И не надо врать самому себе, что ты весь такой безгрешный, аж яйца от святости светятся. Надо жить, а не готовиться к смерти.
На голову обрушивается поток грязи, словно лопается громадный фурункул. Воспрянувший было духом Семен изо всех сил тянется к небу, но в образовавшуюся яму валятся трупы, начисто закрывая выход. Пахнет кровью, испражнениями, застарелым потом и … краской. Именно вонь растворителя, резкая и дурная, как нашатырь, не дает свалиться в отчаяние. Краску недавно купили для ремонта опочивальни отца настоятеля, которая располагалась на втором этаже, как раз над общей спальней. "Храм разрушен, братия погибла, я остался один, ; понял Семен. ; Господи, помоги выбраться"! Зажмурив глаза, дабы не видеть лики мертвых, Семен продирается наверх. Пальцы то и дело натыкаются на кровоточащие раны. Изуродованные тела очень удобно брать именно за эти раны ; сунул руку, сдавил пальцами край плоти и тяни. Свежая плоть крепка, только вот пальцы скользят в крови. И ноги, когда упираешься.
Обмирая от кощунства и ужаса, Семен лезет наверх. Из распоротого живота вываливаются внутренности, куски легкого сползают по спине, лицо превращается в маску из крови и внутренней жидкости. Желание выбраться из мясорубки так велико, что стеснительный послушник Вишенка рычит и плюется, как сатана, совершенно не обращая внимания, чей труп под руками. Дрожащие от усталости руки сдвигают в сторону последнее тело. Капли обильного дождя смывают кровь и грязь с лица, живительный воздух врывается в легкие. Семен так и замирает, наполовину высунувшись из завала трупов. Придя в себя, ужаснулся ; монастыря нет! Все уничтожено, на месте монастырских строений дымятся воронки от снарядов, вершина холма похожа на кусок лунной поверхности. Неумолчный шум дождя и запах дотлевающих головешек раздражает обоняние и слух. Непроницаемая тьма над головой исторгает потоки ледяной воды, слабый ветер стелется над землей и он, послушник Семен Вишенка, стоит на куче трупов.

                Глава 5.


Алексей медленно приходит в себя. Повязка на лице не дает открыть глаза, тело зудит и чешется, словно миллионы муравьиных лапок топчутся на коже, невыносимо хочется сбросить назойливых насекомых, но руки и ноги надежно прикованы кандалами к железному ободу лежака. Осязание вернулось полностью, нервные окончания сообщают, что полностью лишен одежды, а мощные лампы освещают каждый квадратный миллиметр тела. Еще рядом кто-то стоит. Возбужденное сопение режет обострившийся слух, слабый запах пота касается ноздрей. " Уж не насильница ли? ; вяло размышляет Алексей. ; Мне только этого не хватало. И вообще, насиловать контуженного мужика просто бесчеловечно. Надо ж хотя бы в себя прийти! Может, я добровольно".
; ;;; ;;;;; ;;; ;;;;;; ;;;; ;;;;;, ;;;! (Я не верю своим глазам, учитель!) ; раздается мужской голос с ярко выраженным придыханием.
; ;;;;;;;;;;;;, ;; ;;;, (И, тем не менее, это так.) ; отвечает другой голос, странно знакомый.
О чем разговор, Алексей не понял. Видимо, переводчик выпал из уха или пришел в негодность. Он вспомнил, что отрубился сразу, безо всяких вспышек и грохота, только всплеск яркого пламени запечатлелся в мозгу. Грозное шипение стремительно приближающейся ракеты, холодящий ужас неминуемой смерти … и яркий свет потолочных ламп над операционным столом. А может, разделочным. Нарубят мелкими кусочками и подадут к столу в подливе с зеленью!
; ;; ;;;; ;;;;;;;;;;;;;;;;? (Он полностью неуязвим?)
; ;;; ;;;;;. ;; ;;;;;;;;, ;;;;; ;;; ;;;;; ;;;;; ;;; ;;;; ;;;;;;;;;;. ;;;;;;;;, ;;;; ;;;;;. ( Не совсем. Головной мозг, позвоночник и глаза восстановлению не подлежат. Наверно. Точно не знаю.)
Алексей вслушивался в болтовню двух мужчин, силясь понять, о чем идет речь. Естественно, ни хрена не понял, но фонетика показалась знакомой. Точно, это иврит! Или идиш? Впрочем, неважно. И тот, и другой язык был в ходу только у одного народа. "Что ж, гуляш с меня точно делать не станут, еще поживу, ; подумал Алексей. ; Что с Денисом? Спросить что ли этих "богов"?
; Эй, жиды, по-людски говорить можете?
; Конечно, можем, ; отвечает уверенный мужской голос. ; Правда, смотря кого считать людьми.
Интонация была такой, что у Алексея зачесались руки немедленно дать в рожу говоруну.
; Сними повязку, ; потребовал он. ; И развяжи.
; Повязку можно. Остальное нет. Бешеный пес должен быть на цепи, ; пояснил тот же голос.
Ослепительный свет режет глаза. Алексей отворачивается, веки опускаются, но не совсем ; сквозь узкие щелочки видит двух человек в белых медицинских балахонах без масок. Один незнаком, какой-то немудрящий мужичок, низенький, сутулый, неопрятные кудри выбиваются из-под шапочки. Второго узнает сразу ; Розенфельд! Янкель Мовшевич стоит прямо, грудь выпячена, глаза навыкат, уголки губ презрительно опущены.
; Здравствуй, Яша, давно не виделись. Что тебе надо, извращенец? 
; Ты, сахарный, ты мне нужен, ; со вздохом отвечает Янкель. ; А вот язык твой мне без надобности, так что следи за ним.
Алексей приподнимает голову, оценивающе смотрит на кандалы ; титан, браслеты в палец толщиной, литая цепь отзывается солидной тяжестью, двухдюймовые поручни тоже из титана.
; Может, снимешь?
; Даже в гробу о таком не мечтай. Кстати, о гробах! На днях пришлют. Хороший гробик такой, многослойный, из танковой башни сделан. Ты будешь внутри лежать, весь в титановых цепях с железным ведром на голове. А гробик этот будет заперт засовом в руку толщиной.
; И лежать на дне морском в торпедном отсеке атомной подводной лодки… Янкель, ты сказок в детстве перечитал, тебе не кажется?
; Не кажется, ; мрачно ответил Розенфельд. ; Ты сам не знаешь, на что способен, а я не собираюсь рисковать.
"Из башни точно не выберусь, ; подумал Алексей. ; Вдобавок напичкают наркотиками. Значит, надо удирать до того, как меня в этот гроб засунут".
; Ладно-ладно, гений ты мой непризнанный! ; покладисто улыбнулся Алексей. ; А что с племянником моим, не знаешь?
; Нет. Твой племянничек обычный гой, он мне не интересен. Как и монахи.
; Но что вообще произошло? И как здесь оказался?
Розенфельд вздыхает, в выпуклых черных глазах появляется искорка радости, лицо расцветает, осанка становится горделивой. Одной рукой берет стул, лихо разворачивает и садится, положив руки на спинку и широко, будто на приеме у гинеколога, расставив жирные ляжки. Его помощник застывает рядом солевым столбом в самой почтительной позе, едва ли не прижав ручки к груди.
; Тогда, на острове, тебе удалось ускользнуть, ; неспешно начинает рассказ Янкель. ; Тебя вели долго и нудно, от самой России, периодически подбрасывая приманки, как глупенькому петушку. Дело испортил Константин, недобитый капитанишка. Рыжая дура не разглядела в нем умного и жесткого врага. Ее смутил внешний вид ; немудрященький такой монашек, горбатенький, худенький. Повелась, дура!
; Да ладно тебе, Янкель! ; перебивает словоизлияния Алексей. ; Нормальная такая женщина, даже симпатичная по-своему. Мне кажется, с мужчинами ей не везло, потому огрубела. И не велась она, бдила и держала. А выбрались мы случайно, песчаная буря помогла.
; А "Теодор Рузвельт" тоже случайно взорвали? Ты мне тут не свисти, супермен! Слушай дальше: из тюрьмы тебя вытащил Артемьев. Пронюхал, гад, где тебя заперли, все повзрывал и сотню мутантов перебил. А они, между прочим, немалых денег стоили! Да и тюрьмишка тоже в копеечку влетела! Ладно, не будем о грустном. Пришлось начать заново. На этот раз приманкой послужила карта памяти, на которой якобы записаны некие документы, доказывающие … нет, проливающие свет … э-э … разоблачающие людоедские планы по захвату мирового господства ; фигня какая-то! ; одним словом, информация, представляющая интерес для компетентных органов. Доставил ее в монастырь беглый сотрудник лаборатории, в которой ведутся работы по созданию расы сверхлюдей. Я понимаю, что имею дело с людьми умными, поэтому и беглец настоящий и инфа тоже настоящая.
; То есть парня использовали "вслепую"? И ты действительно создаешь расу сверхлюдей?
; Конечно! ; вскричал Розенфельд. ; Именно для этого ты и понадобился. А чтобы все выглядело правдоподобно, я устроил "веселую" жизнь твоему племяннику и спровоцировал наступление мексиканцев на янки. Этот, как его ; генерал Знаменский! ; неплохо вправляет мозги тупым мексикашкам, они бьют наглых янки в хвост и гриву. Племянник прилетел с тобой, какие-то священные тексты приволок, монастырь купился на них и на россказни беглеца про зашифрованную немыслимым способом флешку. Или карту памяти? Все время путаю. Короче, когда все собрались в нужном месте, беспилотник дал залп ракетами по монастырю. Все убиты и похоронены под завалами. Ты выжил, я в этом не сомневался, тебя аккуратно вытащили и привезли сюда.
; А флешка? Там же подлинная информация, взлом шифра не займет много времени.
; Ну, ее еще надо найти, а на месте монастыря сплошное месиво. А разворачивать поисковые работы в зоне боевых действий ; сам понимаешь, никто не станет. Это ведь не гора золота,  как в подвале Совфеда, ; глумливо подмигнул Розенфельд.
; Твоя работа?
; Конечно! ; горделиво выпятил пухлую грудь Розенфельд. ; Жадные гои любят золото? Они его получают ; на время.
; И как ты собираешься его вернуть? Я слышал, оно уже хранится в закромах Родины.
; Куплю человека, у которого ключ от закромов. Заберу все золото, да еще с процентами.
Алексей вздохнул, повертел затекшей шеей, напряг и распустил мышцы по всему телу. Розенфельд с беспокойством вытянулся, в глазах мелькнул страх. Его помощник стоит рядом в почтительном полупоклоне, оттопыренные уши жадно впитывают информацию. На пленника в железе он даже не смотрит.
; Яша, наверно, я чего-то не понял, ; задумчиво произносит Алексей. ; Если у человека есть ключ от закромов с кучей золота, то его можно купить, если только предложить две кучи. А лучше три.
Розенфельд насмешливо цокает языком, бритое лицо обретает торжествующе-презрительное выражение, унизанные перстнями пальцы сжимаются.
; Золото всего лишь эквивалент возможностей. Чем больше золота, тем больше возможностей. Но беда в том, что, сколько бы золота ты не скопил, какой бы властью не обладал ; все идет прахом спустя непродолжительное время. Ибо жизнь ; коротка. Страшно коротка!  В обмен на золото я дам жизнь. Все просто ; чем больше золота, тем больше жизни. Нестареющее тело, острый ум, сила, красота, молодость ; все будет у того, кто заплатит золотом. Так что гипотетический ключник сам ко мне прибежит с ключиком, сам откроет двери, сам перетащит золото в указанное мной место и еще в задницу поцелует меня столько раз, сколько я скажу. Вот так, Леша, ; торжествующе закончил речь Розенфельд.
; Что ж,  простенько и со вкусом! Теория в целом верна. Но ты не учитываешь одно, очень важное, свойство людей ; не все продажны. Даже за горы золота не продают Родину, честь, доброе имя и самое главное ; душу. Зря улыбаешься, Яша! Твоему народу неведомы такие понятия. Для таких, как вы, есть только золото. У вас никогда не было чести и благородства ; назови мне хоть одного иудея, который бы расстался с жизнью, дабы смыть позор. Убить, оклеветать, предать ; что угодно за золото! Вы работали только там, где можно легко и просто сделать много денег, не особо заморачиваясь совестью и стыдом. Да вам вообще эти понятия неведомы! Еврей, иудей, жид ; синонимы жадности, низости и предательства у всех народов Земли.
Помощник Розенфельда горбится все больше и больше, лицо и руки покрываются красными пятнами, на лбу выступают капли пота. Взгляд сверлит дырку в полу, а выражение лица такое, будто внезапно оглох по непонятной причине. Янкель Мовшевич ведет себя спокойно ; более того, кивает, жмурится и причмокивает, словно получает удовлетворение некой сильной потребности.
; Совершенно с вами согласен, Алексей Павлович. Вы абсолютно правы. Даже странно, как простой интендант третьего ; не ошибся, действительно, всего лишь третьего? ; ранга так глубоко разобрался в проблеме. Впрочем, тут и разбираться-то нечего, все на виду. Вот, скажем, мой помощник, ; кивает он на отчаянно потеющего мужчину в белом халате. ; Типичный жид! Выпуклые глаза, нос крючком, нижняя губа вывернута, курчавые волосики ; и перхоть. Море перхоти, черт возьми! ; вскрикивает Розенфельд. ; Перед вами стопроцентный, пархатый жидяра! Вдобавок с отклонениями в психике и умственной отсталостью, которую оно, это существо, пытается компенсировать подхалимажем и лизоблюдством.
Розенфельд сует руку за отворот халата и достает пистолет. Резко хлопает выстрел, в комнате пахнет сгоревшим порохом, кудрявый помощник падает на пол с пробитой головой. Алексей вытаращил глаза ; такого от Янкеля Мовшевича он никак не ожидал! А тот спокойно прячет пистолет в подмышечную кобуру, брезгливо потирает кончики пальцев, стряхивая невидимую грязь.
; И эти человекоподобные твари на полном серьезе считали себя избранниками божьими! ; восклицает Розенфельд. ; Знаете, Алексей Павлович, из моей лаборатории время от времени выпускают на волю … э-э … результаты неудачных опытов. Гибриды людей и животных. Вне стен лаборатории они, как правило, не жизнеспособны и быстро погибают. Но некоторым удается прожить какое-то время, я их потом вылавливаю и, скажем так, разбираю на части, пытаясь понять, почему выжили. Так вот, иногда мне кажется, что евреи тоже результат некоего опыта, причем результат чрезвычайно неудачный. Уж слишком они отличались от остальных людей, причем в худшую сторону. Кстати, этот пархатый жид, которого я только что пристрелил, и есть тот неудачный результат. Скрестил сперматозоид одного влиятельного хасида с яйцеклеткой какой-то еврейки и вот, что получилось. Беда в том, что правоверные евреи женились на родственницах, чтобы сохранить пресловутую чистоту крови, в итоге рождались дети с отклонениями, их становилось все больше, этих отклонений с детьми ; или детей с отклонениями? ; неважно. Племя выродилось и даже банк спермы и яйцеклеток не спас.
Розенфельд отодвигает стул, прохаживается по комнате, сложив руки в замок на сытом животе, аккуратно перешагивая через растопыренные ноги трупа.
; Судите сами ; из двенадцати колен, то есть племен, выжило только одно. Не такой плохой результат, как может показаться, но и последнее колено едва не исчезло. Неудачная попытка занять лидирующее положение среди народов древнего Египта окончилась неудачей, евреи стали рабами. А племя, попавшее в рабство, обречено на гибель. И дело не в полуголодном существовании. Напротив, египтяне хорошо относились к евреям. Ну, как к породистому домашнему скоту: кормили до сыта, давали совокупляться. Ведь нужны новые рабы, а лучший раб ; это рожденный в рабстве! И евреи были довольны своим положением. А что? Ведь не надо думать о завтрашнем дне, не надо драться за свою жизнь с захватчиками и нет нужды добывать хлеб насущный ; за тебя думает хозяин. Ты, главное, работай, а остальное не твоя забота.
; 99% людей и сейчас так живет, ; хмуро ответил Алексей. ; Жили, живут и будут жить.
; Верно! ; воскликнул Розенфельд. ; Но нашелся человек, у которого болела душа за свой народ. Ослепленные сытой жизнью евреи не видели и не хотели видеть, что настоящая жизнь выглядит иначе. Моисей искренне любил свой народ и желал, что бы он стал тем одним процентом людей, которые живут, а не существуют. Для которых жизнь ; это свободное творчество, а не поедание жирного мяса и совокупления с кем попало. Жратва, совокупление и лицезрение скоморохов ; это для рабов! И Моисей освободил свой народ от рабства. На это понадобились десятилетия, но оно того стоило.
; "Освободил от рабства", ; скривился Алексей. ; Как напыщенно! Ничего не забыл, летописец?
; Ты имеешь в виду золото, которое евреи обманом забрали у египтян? А иначе они не пошли бы за ним. Золото отравило их души и только оно могло заставить их бросить сытое рабство.
; А манна небесная, которой кормились евреи и ослы?
; Не было никакой манны. Сказки для слабоумных деток. Моисей гонял евреев по пустыне, силой заставляя забыть о рабских привычках. Сорок лет или сто сорок ; неважно. Толпа бывших рабов превратилась в племя свирепых кочевников! Евреи грабили, убивали, брали все, что хотели, погибали в боях ; это и есть настоящая свобода!
; Грабить и убивать?
; Распоряжаться своей и чужой жизнью! Рабство кончается тогда, когда перестаешь цепляться за жизнь. Смерть от голода, холода, да просто сдохнуть, подавившись костью ; вот чего боится раб! А любая власть держится на страхе смерти. Величие Моисея в том, что он избавил евреев от страха за жизнь и тем самым сделал свободными.
; Слушай, Янкель, ты для чего мне это рассказываешь? ; обозленно спрашивает Алексей. ; История евреев меня не интересует.
; Интересует, нет ли ; суть не важно. Важно, что ты станешь ее частью. Для начала я соединю твои сперматозоиды с женской яйцеклеткой и посмотрю, что получится.
; Опять бабы! Да сколько можно?
; Вот что ты за человек такой, а? Другой бы до потолка прыгал и орал от радости, что такая лафа привалила. Мутант чертов! ; возмутился Розенфельд. ; Все будет иначе. Мне удалось сохранить часть банка яйцеклеток государства Израиль. Большая часть погибла, мусульманские фанатики изо всех сил стремились уничтожить его, но кое-что удалось спасти. Так вот, достаточно мощный компьютер смоделирует развитие зародыша и будет понятно, стоит ли использовать этот метод дальше. Если нет, есть другие способы. Но в любом случае нужен человек с такими генами, как у тебя. Видишь ли, Алексей Павлович, я не Моисей, нет той пустыни и нет тех евреев, из которых нужно дурь выбивать. Я ученый и бизнесмен, а не вождь.
; Но лавры вождя не помешают?
; Не помешают, ; согласился Розенфельд. ; Но лавры вторичны. Я сумею возродить свой народ таким, что он действительно станет лучшим и достойным называться богоизбранным.
; А золотой телец? Честь и благородство нельзя привить на генном уровне, это свойство души, а не тела. Ведь стоило только Моисею ненадолго оставить народ без присмотра, как все вернулось на круги своя и вчерашние гордые кочевники превратились в скупердяев и барыг.
Розенфельд прекращает хождение по комнате. Небрежный пинок отбрасывает раскинутые ноги убитого лаборанта, руки складываются на груди, на лицо кривит презрительная ухмылка.
; Честь, свойство души … а россияне прямо таки переполнены благородством! Быдла хватает в любом народе, ; махнул рукой Розенфельд. ; Сказку о Маугли слышал? Так вот, маугли существовали на самом деле. Были дети, которые каким-то чудом выживали в джунглях. Только вот людьми они так и не стали. Не умели говорить, пугались людей и вели себя, как самые настоящие животные. Да, мы появляемся в этом мире с определенным набором свойств личности. Но чтобы они расцвели, за ними нужен уход и забота. Как за цветами! Почему евреи превратились в мерзкую карикатуру на человека? Потому, что вы, "благородные" да "честные" христиане, сделали их такими!
Алексей округлил глаза.
; Это каким же образом, интересно?
; Краткий экскурс в историю: мошенник с психическим расстройством Иешуа Га-Ноцри объявляет себя сыном божьим и мессией. Среди иерусалимских евреев таких "сынов" было, как нерезаных собак. Но Иешуа обладал даром красноречия, нашлись последователи. Оно бы все ничего, но Иешуа отринул бога Яхве и власть раввинов. С бунтарями разговор короток, сам понимаешь, но казнь должна быть показательной, дабы другим стало неповадно. Оккупационная римская власть лишила евреев права судить и наказывать, раввинам пришлось обратиться к наместнику Иудеи - дальше ты знаешь. Последователи Иешуа разбежались, но от богомерзкого учения не отреклись. Нашлись среди них умные люди, которые придали болтовне сумасшедшего товарный вид, добавили свое, устроили шумную рекламную кампанию и вот, христианское суеверие стало распространяться по миру. И всем людям с рождения стали вдалбливать в головы, что евреи враги человечества, что их надо истреблять всеми доступными средствами.
; Стоп-стоп, притормози! ; восклицает Алексей. ; Я не силен в религии, Священное Писание досконально не знаю, но даже мне известно, что прямых призывов уничтожать евреев там нет. Еще одна пикантная деталь ; и Христос, и его двенадцать апостолов, и учеников общим числом семьдесят ; все они были евреями.
; В этом-то и беда, ; горестно вздохнул Розенфельд. ; Больше всего евреев убили сами евреи. Но к чему я все это рассказываю? Изначально евреи не были лучше или хуже других. Христианство сделало их чудовищами. Евреи не имели права приобретать землю, не могли служить  в армии, их не брали на государственную службу и тому подобное. Что оставалось делать людям, лишенным всего? Как выживать? Вы, христиане всех мастей, заставили евреев заниматься тем, что для вас считалось унизительным и недостойным. Те евреи, которых мы знали, были продуктом вашей ненависти, презрения и страха. Я всего лишь хочу восстановить справедливость и заставить вас, гоев, послужить тем, кого вы втаптывали в грязь и презирали на протяжении двух тысячелетий
;  Легче переделать тело, чем душу. Если вообще возможно. Сумеешь ли?
; Буду стараться, ; буркнул Розенфельд.
; Придется переписывать эту, как ее ; Тору?
; Вполне вероятно. Священные книги пишутся не просто так, в них заключено семя, из которого произрастает душа народа.
Алексей глубоко вздыхает, расправляет затекшие мышцы. Звенят цепи, титановые поручни со скрежетом выгибаются, трещат сварные швы. Розенфельд бледнеет, рука невольно тянется за пистолетом.
; Лежи спокойно!
; Да я так, потягушечки … Хочешь, дам совет? Я хоть и невеликого ума ; интендант третьего класса! ; но понимаю, что прежде чем переписывать Тору, необходимо создать священную инквизицию, ибо инакомыслящие любители золотого тельца появятся раньше, чем напечатаешь обновленную книгу. Менять веру и богов дело затратное и чрезвычайно кровопролитное. Этот путь человечество проходило не раз и не два. Поверь, Яков Михайлович, я ничего не имею против евреев. И я верю, что они такие же люди, как и другие. Возроди этот народ ; и ты станешь выше Моисея, хотя внешне ; извини! ; на вождя не очень-то тянешь. Только следи, чтобы душу новому народу не отравили, иначе евреи опять станут всеми презираемыми и гонимыми людьми.
Розенфельд глумливо кланяется и делает ручкой ; мол, будет исполнено и уходит. Спустя пару мгновений в комнату гурьбой вбегают странные кривоногие существа в белых халатах и штанах. Лица разглядеть невозможно, так как у каждого на голове бандана тоже белого цвета. Словно разведгруппа в снегах Якутии. Существ пятеро. Четверо подхватывают труп, пятое издает глухой рык из-под банданы, труп уносят.
"Обезьяны, что ли? ; подумал Алексей. ; Или просто дебилы? Ладно, плевать! Надо думать, как отсюда выбираться. Когда засунут в танковую башню и швы заварят, будет поздно. Станут по кусочку отщипывать для опытов, кормить через пушечный ствол, отходы жизнедеятельности через трубочку выкачивать в отверстие для триплекса ; и что тогда? Надо срочно что-то придумать!"

Снизу, из глубины земли, доносится стон, переходящий в рычание. Куча трупов приходит в движение, мертвецы начинают шевелиться. Раздавленный свалившимся горем Семен глядит округлившимися от ужаса глазами, как мертвые тела скользят вниз по склону. Изуродованные трупы, покрытые кровяной коркой, движутся, как в замедленной съемке. Дождь усиливается, миллионы падающих с неба капель создают шумовой фон, в котором глохнут все остальные звуки. И только рычание неведомого существа продолжает терзать слух потрясенного трагедией послушника. Семен хочет пасть на колени, грязь под ногами разъезжается, послушник падает на четвереньки. Молится в таком положении как-то не совсем, Семен с усилием выпрямляется и застывает в неудобной позе полупоклона с поднятыми руками. Рычание обрывается, один из трупов страшно изгибается в поясе, полуоторванная голова, держащаяся на пучке жил и кровеносных сосудов, поворачивается, залитые водой глаза смотрят на Семена тускло и равнодушно, словно кукольные. Труп валится вбок, на его месте из земли торчит рука со сжатыми в кулак пальцами. Появляется вторая, опять слышен рык, из грязи показывается голова. В следующее мгновение на поверхность выбирается человек, с ног до головы покрытый грязью. Одежда висит лохмотьями, за слоем грязи невозможно увидеть лицо. Семен потрясенно молчит, слово не может вымолвить. Выбравшийся из братской могилы неизвестный громко отплевывается, стирает грязь с лица, а затем сквозь монотонный шум дождя слышится матерная ругань. Семен глубоко вздыхает и облегченно садится прямо в грязь. 




                Часть 2
               
                Глава 1.

Наступление мексиканских войск, которое так долго и тщательно готовилось, сначала замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Более того, появилась реальная угроза разгрома передовых частей и выход мотопехоты Техаса в тыл с последующим окружением основных сил мексиканской армии. И дело тут было не в полководческих талантах главкома техасской армии и не в техническом оснащении войск, хотя и это сыграло немалую роль. Мексиканские войска "болели" той же болезнью, что и вся страна ; местечковостью. Война за освобождение "исконно мексиканских земель" только началась, а претендентов на владение оказалось вагон и маленькая тележка. Бездумно насаждаемые принципы демократии привели к тому, что любое, даже самое маленькое племя в лице своих вождей стало требовать земли. Причем не абы какой, а с залежами полезных ископаемых, лучше нефтью и газом. На худой конец, просто плодородной, что бы палку воткнул и через неделю урожай абрикосов собрать. Мало кто хотел воевать, еще меньше желающих работать ; подсчитывали исторические обиды, обсуждали размер компенсаций и количество должностей в будущем правительстве всея Мексики. Подразделения, сформированные по этническому принципу, все чаще выходили из повиновения командования армии, мотивируя тем, что для них решения совета племенных вождей важнее. И вообще, их предки уже тысячу ; три, четыре! ; лет живут здесь, а командуют доблестными воинами доблестного племени какие-то пришлые. Роты, батальоны и даже полки выходили из повиновения, убивали или изгоняли неугодных ; то есть требовательных! ; командиров. Избирали своих "в доску" парней походными вождями, приказы обсуждали на общих собраниях, воевать желали только за спинами регулярных частей. Разведка Техаса смекнула, что в мутной воде революционной армии можно наловить много рыбы. Золото потекло ручьями, избранные командиры продавались оптом и в розницу, позиции оголялись, техасская мотопехота шла в прорыв даже без артиллерийской подготовки, охватывая железными клещами опорные пункты мексиканцев. Потомки ковбоев и золотоискателей не обременяли себя правилами ведения войны. С мексиканцами поступали так, как их предки поступали с индейцами ; убивали всех подряд, разумно рассудив, что нет человека ; нет проблемы. Ни сейчас, ни в будущем.

; … тысячи лет! Сохранились письменные свидетельства, бережно хранимые старейшинами! Лучшие сыны народа сложили головы в борьбе с захватчиками, стоны вдов и сирот слышны по всей земле, которая изнемогает без мужских рук, родит пауков и змей, а вы хотите воевать дальше. За что? ; надрывает глотку очередной народный избранник.
 Надрывает, потому что микрофон давно вышел из строя, провода украли, динамики собирают пыль в углах зала. Собравшиеся в комнате совещаний люди почти не слушают оратора. Одни вполголоса разговаривают по телефону, в чем-то убеждая невидимого собеседника, другие сосредоточенно тычут пальцами в экраны планшетов, напряженно вглядываясь и таясь от других ; то ли программу политического движения штудируют, то ли порнуху рассматривают. Третьи просто смотрят в потолок, который изукрашен картинами на религиозную тематику. Здание, где проводится сбор командиров частей повстанческой армии, было католических храмом. Алтарь превратили в трибуну для выступающих, зал поделили фанерными перегородками на вспомогательные помещения, самое крупное предоставили для совещаний. Знаменский сидит в стороне, на раскладном стуле. Полевая форма кое-как очищена от пыли, бронежилет прислонен к стене, подмышками темнеют круги пота, волосы всклокочены, в глазах отсутствующее выражение. Около часа назад он вернулся из инспекционной поездки и сразу сюда, в шум, гам и бардак не то совещания командного состава армии, не то съезда писателей. Носотрас задерживается и Знаменский просто сидит, представляя себя на берегу моря. Электронный переводчик лежит в кармане, испаноязычный галдеж напоминает шум прибоя, стены храма дышат прохладой. "Не хватает только Линды, ; подумал генерал. ; Только не здесь, в этом гадюшнике, а на берегу моря. И меня не хватает!" Вспомнил, как купались и загорали на острове Мелвилл, дожидаясь прилета борта. Увы, транспортники с мотострелковой бригадой направились на материк, так как аэропорт Мелвилла испарился после удара "Искандера". Постарался Артемьев, выслав скоростной вертолет. "Вообще-то, мог бы и не торопиться. Пару часов, не больше". Знаменский вздохнул, повертел головой, мокрый от пота воротник грубо шаркнул по шее, напомнив, что не на пляже. Капитана Гаррисон отозвали в распоряжение штаба. Все произошло быстро, даже проститься не успели. Потом была сцена с его гибелью, президент "дал" генерала и вроде даже какой-то орден ; плевать! Официально мертв и умри он завтра на самом деле, удивятся не факту смерти, а тому, что жил. "Как красиво выглядит в кино! ; подумал Знаменский. ; Одинокий герой красив, обаятелен, непременно умен и тщательно соблюдает правила гигиены. Половозрелый сирота так и просится в заботливые женские руки. Тот, кто придумал этот образ …"
; El Se;or De La Znamensky! El general le da la bienvenida a s; mismo. (Господин Знаменский! Генерал приглашает вас к себе.) ; внезапно раздается негромкий голос над ухом.
Валерий непроизвольно вздрагивает, непонимающе смотрит на незнакомца. Смысл фразы, наконец, доходит и Валерий послушно идет за посыльным, на ходу включая электронный переводчик.
Импровизированный кабинет главнокомандующего встречает искусственной прохладой кондиционера, застарелым запахом сигар и влаги. Унылую обстановку ; канцелярский стол, стулья и прокуренный диван, ; скрашивает небольшой аквариум, до верха наполненный мутной водой. На песчаном дне застыл в неподвижности краб размером с суповую тарелку. Выпученные глаза глядят в одну точку, усы слабо шевелятся. Вокруг клешеногого монстра плавают рыбки и краб явно собирается схватить одну из них. 
; Как тебе собрание вождей? ; спрашивает Носотрас, жестом предлагая садиться.
Валерий скривил лицо.
; Понятно, ; вздохнул Носотрас. ; Я бы тоже разогнал эту банду, но демократические принципы не позволяют.
; Ты серьезно? ; удивился Знаменский.
; Ну да, ; не совсем уверенно ответил Носотрас. ; Мы боремся за свободу от диктатуры американцев.
; Я только что вернулся из инспекционной поездки. Должен сказать, что мы очень хреново боремся. И виноваты в этом они! Эта свора удельных князьков!
; Я тоже не сижу в кабинете. И знаю, что происходит, ; грустно покачал головой Носотрас. ; Увы, Мексика не однородна, у нас целый конгломерат племен и народов.
; Основная масса метисы, верно? Примерно двадцать миллионов. Сохранились ацтеки ; полтора миллиона. Остальные, наиболее крупные племена, это масатеки, миштеки, масахуа, отоми, сапотеки, тотонаки. В каждом по сто или двести тысяч человек. Живут обособленно, говорят на своем языке, но все исповедуют католицизм.
; Да, почти все так, ; кивнул Носотрас. ; Но вот насчет обособленности я не совсем уверен.
; Я неверно выразился. Скажем так, сохраняют национальные особенности. Большинство живет в городах, к заветам предков равнодушны. Общее у всех  ; вера и гражданство.  Эти, ; кивнул Знаменский на зал, где собрались вожди, ; хотят разделить страну, каждый хочет урвать кусок освобожденной земли пожирнее для себя, прикрываясь интересами племени. Они спекулируют на чувствах людей, ссылаются на заветы предков ; а думают только о себе. Война сплотила мексиканцев, но поражения посеют смуту в умах, племенные вожди добавят масла в огонь и война будет проиграна. А крайним будешь ты!
; Предлагаешь уничтожить их? Это гражданская война. Мексика такое уже проходила.
; Есть варианты?
Носотрас молчит. Встает, подходит к окну. Вдоль ограды храма расположилась охрана вождей. Пестро одетые и также пестро вооруженные отряды в полтора-два десятка человек прячутся в тени от выжигающего полуденного солнца. Обмундированы кто во что горазд, некоторые даже сомбреро напялили. О бронежилетах и речи быть не может, ибо жара такая, что лучше умереть от пули, чем заживо спечься в карбоновом панцире. Перебить таких вояк не составит труда, но что делать дальше? Кровную месть у полудиких племен никто не отменял, а уж за гибель вождя и вовсе толпой кинуться мстить. Десятки, а то и сотни тысяч! Что объединяет сейчас мексиканцев? Ненависть к врагу, который силой отнял лучшие земли, убил тысячи мексиканцев, десятилетиями унижал, презирал и считал людьми второго сорта. Мексиканец в Америке это человекообразное существо, используемое на самых грязных работах, презираемая всеми тварь дешевле кошки. Все просто и понятно даже самому невежественному пастуху. Но убивать своих? Ладно, не то чтобы уж совсем своих, но все же единоверцев и соплеменников. Тут поднимутся все, как один. И вчерашняя любовь и поклонение ; как же, освободитель и герой  Носотрас, из плена сбежал, дабы Родину спасать! ; переплавится в ненависть. Нет, можно попробовать столкнуть лбами вождей, сыграть на противоречиях и старых спорах, ведь межплеменные терки никуда не делись. Но время! Времени нет на интриги да и американцы не дураки, сразу воспользуются смутой. Наступление моторизованной армии Техаса уничтожит шаткую государственность, армия перестанет существовать, на месте великой страны появится марионеточное государство с игрушечным президентом во главе. Но и оставлять все как есть тоже нельзя.
; В шахматах это называется пат! ; внезапно произносит Знаменский.
; Ты о чем? ; отрывается от своих дум Носотрас.
; Я знаю, о чем ты думаешь.
; Да? Ну и как же поступают шахматисты?
; По правде говоря, не знаю, ; пожал плечами Знаменский. ; Я не умею играть в шахматы.
; А я слышал, что военным надо обязательно играть в шахматы, потому что эта игра развивает стратегическое мышление и вообще для ума.
; Возможно, и развивает, но только в пределах доски. Шахматисты не командуют армиями, не становятся президентами и даже политиками районного уровня. Потому что это всего лишь игра! Так что делать-то будем, ваше сиятельство? Кстати, я тут видел пару … э-э … оригиналов, на лыжах ходят!
; Это не лыжи, ; буркнул Носотрас. ; Обувь такая, гуачеро. Ботинки с длинными загнутыми носками. Чем длиннее и загнутее, тем круче.
; И какой же смысл? В них же ходить невозможно!
; Ну, неудобная обувь и дурацкий костюм свидетельствуют о богатстве. Мол, я не такой, как все. Дурость и чванство границ не имеет.
; Это точно! Ладно, генерал, ты думай, а я пойду пивка попью.
; Подожди! ; обернулся Носотрас. ; Я читал труды Лао Цзы, знаю биографию Луция Корнелия Суллы, Сталина и Мао Цзедуна.  У меня есть преданные сторонники в армии, но их мало и воевать на два фронта я не могу. Нет у меня диктаторских возможностей, понимаешь!
; И не будет, пока сам не захочешь стать диктатором, ; тихо произнес Знаменский. ; Если ты внимательно читал биографии Суллы, Сталина и Мао, то должен знать, что власть берут,  а не получают. И берут с кровью! Так было, есть и будет. Да что я тебе втолковываю, ты же сам полководец!
; Но я не воевал с собственным народом!
; Да не народ это! Народ пашет землю и делает оружие. А эти, ; кивнул Знаменский на отдыхающих в тени забора, ; просто отморозки, не желающие работать. Ну, освободили они кусок пустыни, где предки охотились на крыс, дальше что? Снова охотится на крыс? Да и не освобождали толком ничего, американцам пустыни эти даром не нужны.
Валерий подходит к окну, взгляд скользит по сонным "бодигардам", останавливается на линии горизонта, изломанной горной грядой.
; Я где-то читал, возможно, у Лао Цзы, что государство ; это дом, сложенный из камней племен, скрепленных кровью, ; устало произнес Знаменский. ; Отведи войска в горы, мотопехота американцев там не пройдет, а горнострелковых частей у них кот наплакал. Дай мне штрафной батальон ; убийц, предателей и мародеров ; всех тех, по кому виселица плачет. Я доходчиво объясню мальчикам, что от них требуется и какова награда. А этих, на лыжах которые, расстрелять и закопать. Вождей арестовать, как следует допросить на предмет численности, вооружения и расположения подразделений. И тоже шлепнуть! И не забудь связь. Никто и пикнуть не должен!
Операция была окончена к полуночи. Батальон личной охраны Носотроса выполнил поставленную задачу идеально ; никто не ушел, никто не успел выйти в эфир, никто из вождей не смолчал в ответ на заданные вопросы. Последнее было заслугой не столько палачей, сколько лошадиных доз местного наркотика пейотль. На формирование батальона "Ублюдок" ; именно таково было полуофициальное название карательного подразделения, ; ушло чуть меньше двух недель. Понадобилась рота военной полиции, два показательных расстрела трех десятков человек и одна церемония награждения, в ходе которой было зачитан официальный указ главкома мексиканской армии о помиловании особо отличившихся вояк. "Отличились" они во время резни одного из мятежных племен. Батальон обрел четкую структуру, наладились взаимоотношения между офицерами, сержантами и рядовыми солдатами. Воинская дисциплина основывалась на принципах неотвратимости как наказания ; расстрел на месте нарядом военной полиции, так и награды ; прощение всех грехов указом главкома. Тяжелого вооружения в батальоне не было ; карателям и палачам нужны пулеметы, автоматические гранатометы, огнеметы и средства доставки отравляющих веществ.
Удивительно, но чем грязнее "работа", тем больше желающих! Очень скоро "батальон специального назначения" разросся до полка. Пришлось сформировать роту химзащиты ; она же рота химнападения, медсанчасть, включить в состав полка вертолетную эскадрилью и роту тяжелых огнеметов. Интересная деталь ; медикосанитарная часть не только лечила раненых, но следила за правильным употреблением наркотиков личным составом полка. А что? Если есть так называемая "культура винопития", то почему не быть "культуре ширяния"? Полк даже получил официальное имя ; "Кетцаль". Так называется очень редкая пичужка, обитающая на территории Южной Америки и Мексики. Имеет характерный изумрудный цвет перьев и красно белые полосы на груди. Для личного состава полка изготовили береты изумрудно-зеленого цвета и красно-белые нашивки на рукава и головные уборы. Операционный район полка охватывал всю прифронтовую зону, отдельные ротные группы направлялись в горные области. Выполняемые задачи просты ; полное уничтожение населения в заданных районах. При этом строго запрещалось предпринимать какие бы то ни было действия на территории соседних племен. Проще говоря, если сказано спалить деревню А, то в деревню Б ни ногой.
Тактика избирательного уничтожения оправдала себя. Крупные племена, не подвергавшиеся репрессиям, не возражали против геноцида соседей, потому что забирали "освободившиеся" земли себе. Мелкие племена, воочию убедившись, что бывает с непокорными, либо присягали на верность правительству, либо вливались в более крупные племена, растворяясь в них полностью. Однако росло и недовольство…


                Глава 2.

Плоская коробочка смартфона тихо жужжит в накладном кармане. Знаменский неохотно достает аппарат, взгляд устремлен на вершины далеких гор. "Интересно, кто трындит? ; подумал он. ; Кому понадобился в два часа ночи командир полка «Нахтигаль»? Стоп, «Нахтигаль» был у фашистов, полк диверсантов и убийц, комплектовался из предателей и мерзавцев, которым было все равно, кого убивать, лишь бы жрать давали. А у тебя Кетцаль! И что? Все тоже самое, даже названия похожи! Помнишь свои рассуждения перед отправкой в Австралию? Разговор с главкомом Сухопутных войск? Ты уже тогда понимал, с какой целью едешь. Но в Австралии обошлось, тамошнее население легко поменяло свободу на бабло. Здесь все не так! Мы считаем индейцев немытыми дикарями, которые только и мечтают стать "цивилизованными людьми". А они плюют на наши деньги, презирают наш образ жизни и нам ничего не остается, как убивать их. Всех подряд! Мы делаем это руками других индейцев, которые "оцивилизовались". Мы … Почему мы? Ты! Ты, Валерий Николаевич, уничтожаешь племена руками убийц и мерзавцев. Именно ты планируешь операции, отдаешь приказы и следишь за их выполнением. Ты успокаиваешь совесть, что это всего лишь индейцы, что так надо. Кому?  Тебе ; нет! Родине? Тоже нет. Это так называемые интересы государства. Ты расчищаешь дорогу Носотрасу к абсолютной власти, что бы он мог беспрепятственно гнать людей на убой, освобождая исконные и посконные мексиканские земли от подлых ; а каких же еще! ; техасских захватчиков. Когда это будет сделано, ослабленная войной Мексика станет неопасной для государства, которому ты служишь. И сюда, на южную окраину Северной Америки хлынут "эффективные менеджеры" из Газпрома, Лукойла и других "народных достояний", что бы грабить. Сейчас это называется экономическим сотрудничеством, причем взаимовыгодным. Кому? Владельцам, акционерам, чиновникам, ; "простым труженикам" в общем. Вот ради этих "тружеников" ты и убиваешь всех подряд. И никакую Родину ты здесь не защищаешь. Ты инструмент, скребок для собирания грязи. Тебя ненавидят здесь, в Мексике, и презирают там, в России. Хотя нет, в России меня похоронили. Артеменко мудро поступил, убив меня в авиакатастрофе. Или меня убили по-другому? Ладно, неважно …"
Жужжание и скрип в кармане повторились.
; Да какого черта названивать! ; обозлился Знаменский.
Тычет пальцем в иконку отзыва, затем в "громкую связь".
; Слушаю!
; Здравствуйте, Валерий Николаевич! ; раздается бодрый голос Артеменко. ; Глупо спрашивать, как поживаете, но все же спрошу ; как жизнь?
; Терпимо для мертвеца, ; буркнул Знаменский.
; Понимаю ваше состояние, но поймите и меня ; по-другому нельзя. Конфликт Мексики и Техаса необходим. Если не столкнуть их как следует лбами сейчас, потому будет хуже. Они быстро наберутся сил и это будет уже другая война. Я знаю, вы считаете себя палачом, выполняете грязную работу.
; Убедите меня, что это не так.
; Легко! Разноплеменность ; очень серьезная болезнь государства. Иногда смертельная. И всегда протекает тяжело, а лечится трудно и долго. Хирург режет по живому, иной раз без наркоза ради того, чтобы спасти жизнь больного. Вы помогаете Мексике выздороветь, Валерий Николаевич. Эта страна очень долго страдала от нищеты, племенной вражды и нападок более сильного соседа. Я не сторонник полного уничтожения Техаса, но выбить ему лишние клыки не помешает. И не только клыки. В Техасе обосновалась контора, известная как UTIMCO. Заправляет там некий Янкель Розенфельд, очень богатый и влиятельный человек, который хочет возродить секту хасидов.
; Да, помню, мне капитан Гаррисон докладывала. Опять раса сверх людей.
; Верно. Но это не все. Выяснилось, что контора активно ищет контакты с производителями ядерного оружия. Господин Розенфельд полагает, что сверхлюди должны обладать сверхоружием.
- Как и приснопамятный Израиль, ; кивнул Знаменский. ; Но атомная бомба евреям не помогла.
; Да, капец подкрался незаметно и с другой стороны. Видимо, Розенфельд учел ошибки предшественников, ведь UTIMCO вкладывает большие деньги в генетические проекты. Кто знает, возможно, им удалось избавиться от пресловутого проклятия евреев. Так вот, генерал, необходимо как можно быстрее добраться до Розенфельда и уничтожить лаборатории и вообще все, что относится к исследованиям.
; Хотите поручить это моим ублюдкам? ; удивился Знаменский.
; Нет, конечно! Вашим "кетцАлям", ; произносит полковник с ударением на "а", ; следует активизировать работу по уборке мусора и подтолкнуть Носотроса к наступлению. Оружия у него достаточно, личный состав неплохо обучен. Неопознанная авиация нанесет удары по опорным пунктам и скоплениям боевой техники противника. Брать штаб квартиру и лабораторный комплекс будут наши "спецы". Доклад по мере готовности, но сильно не затягивайте.

Простая истина, что делить  торт на троих лучше, чем на семерых, познается очень рано. Еще в детсадовском возрасте. Большинство и вовсе предпочитает не делить, а сожрать в одну харю, радостно страдая от несварения и поноса. Вожди крупнейших племен рассудили, что лучше остаться при нынешней должности, чем лишиться всего ; а ну как остальные договорятся? ; и не перечить Носотрасу. Не все одобряли методы Знаменского, но все признавали их эффективность и пользу общему делу. Армия, зараженная партизанщиной, обречена на поражение ; правда на все времена.
Рассвет двадцать первого июня самый ранний. Едва только солнце высунуло пылающий краешек из-за горизонта, как разом рыкнул орудия и тысячи снарядов устремились в рассветное небо. Смертоносные болванки поднялись над землей и солнце на краткий миг осветило ярким светом стальные бока, после чего инструменты уничтожения понеслись вниз, навстречу ничего не подозревающим людям. Тяжкий грохот взрывов сотряс первую линию обороны техасской армии, рухнули перекрытия блиндажей для солдат, бетонные потолки укрытий командного состава покрылись трещинами, эхом отозвались взрывы сдетонировавших боеприпасов на складах в неглубоком тылу. Плохо соображающие спросонья люди в панике покидали укрытия, солдаты метались среди позиций, думая о том, где бы спрятаться от неминуемой смерти. Залпы следовали один за другим, накрывая скопления танков и боевых машин в районах сосредоточения, самолетов и вертолетов на полевых аэродромах, разнося в пыль дороги и мосты. Автоматические РЛС не сообщили на командный узел о приближении сотен ракет, так как были уничтожены точеными ударами крылатых ракет, летевших на высоте пяти-шести метров, а разведывательные спутники  выдали ложную картинку, потому что управление ими было перехвачено заранее. Наступление с запада велось вдоль дорог, так как горы плато Эдвардс не позволяли войскам развернуться. Наступление с юга шло в более благоприятных условиях по равнине Примексиканской низменности. Немного мешали болота, но сохранившаяся сеть дорог позволяла обходить их. Переполненные духом мщения за вековые унижения, мексиканцы разорили Сан-Антонио и устроили самый настоящий геноцид местного населения. Убивали всех подряд, невзирая на цвет кожи и национальность. Мексиканское население вырезали с особым старанием, как предателей. Причем часто в ущерб основной задаче ; максимально быстрому продвижению на запад. Окружали районы компактного проживания латинос и методично "зачищали" дом за домом. Белое население пользовалось этим и уходило из города в направлении Хьюстона вместе с войсками. Никакие уговоры и приказы на мексиканских военных не действовали, они продолжали "мстить" и "мстя" была реально ужасной. Вся мексиканская армия превратилась в карателей "Кетцаль".
Вечернее небо скрыла мутная завеса. Ветер гонит тучи с Мексиканского залива, насыщенный дождевой влагой пар смешивается с дымом сгорающего города, влажные частички пепла медленно оседают вниз, воздух переполнен вонью сгоревшей резины, пластмассы и жареного мяса. Доносятся звуки стрельбы и взрывов ; самые упертые из мексиканцев продолжают штурм Аламо, древней крепости в центре Сан-Антонио. Огромный город сильно пострадал от катастрофического землетрясения, американцы пытались отстроить заново, но сил не хватило. От прежнего Сан-Антонио оставался один центральный район в окружении развалин. Теперь и его нет. Озлобленные до предела мексиканцы ровняли с землей все подряд, словно перед ними поставили задачу полностью стереть с лица земли все американское.  Валерий сидит в откидном кресле на террасе частично поврежденного дома. Неподалеку отсюда был городишко Кросс Маунтин. Теперь это пустырь, место живописных развалин, в которых обитают волки, лисицы и крысы. На первом этаже расположился взвод личной охраны, остальной личный состав полка отдыхает ; азартные игры, алкоголь, наркота, проститутки или просто шарят по окрестностям ; на дорогах еще можно встретить припозднившихся беженцев и поживиться. То, что называется взводом личной охраны на самом деле банда отпетых негодяев, которые держат  в страхе остальных "кетцалЕй". Иначе нельзя, карательный полк словно яма с пауками. Дисциплина держится на страхе неминуемой смерти в случае неподчинения и праве на безудержный грабеж в любое время дня и ночи. Валерий давно уже смирился со спецификой должности. Кошмары по ночам, которыми пугали всякие достоевские и графы толстые, не мучили, на алкоголь не тянуло. Словом, цель оправдывает средства и все тут!
Сам Валерий к бутылке никогда не прикладывался. Проститутками брезговал, наркотой не баловался, на чужое добро не зарился. За что и получил прозвище "Idolo" ; истукан. И сейчас он не тянул пиво из бутылки, а пил ароматный местный чай с медом, задумчиво рассматривая окрестности. Война идет своим путем, удача остается на стороне мексиканцев ; все прекрасно! Но это-то и тревожило. Знаменский понимал, что становится помехой. У него не официального статуса советника, по документам его похоронили. И самое главное ; он, мертвый генерал русской армии, выполняет грязную работу чистильщика. Ее необходимость признают все политики, а вот исполнителей не любят. Вредит имиджу! Всяк, кто нацепил значок депутата, шапку Мономаха или нагрудный знак президента, хочет выглядеть чистым и незапятнанным. Мол, и ориентация у него правильная, и дети послушные, и взяток не берет ни он, ни его родственники. И ума палата, и совесть не дремлет. Если гидра революции и пожирает своих детей, то в первую очередь тех, кто делал ее своими руками, а не трепал языком с разнообразных трибун. Когда заканчивается война за свободу, начинается война за государство. Вчерашние борцы станут в ряд у стенки,  соратники сформируют расстрельную команду, команду «пли!» отдаст тот, кто замаран кровью с ног до головы. Пройдет немного времени, продажные историки отмоют кровь, выжившие промолчат и предстанет перед согражданами великий вождь весь в белом и златой венок на седой голове ослепит блеском.
Валерий ставит пустую чашку на стол, поднимается со стула. Вечерний воздух неподвижен, чувствуется  запах горелого мяса ; не то бойцы взвода охраны шашлык жарят, не то пытают кого.
; А ведь меня скоро должны шлепнуть, ; шепчет Знаменский. ; Просто обязаны! Что бы там не говорили о враждебных племенах, кровь соотечественников требует мщения и наемник из России идеальный кандидат на роль виноватого. Ты ведь учил историю в средней школе, правда? И знаешь, что было после октябрьского переворота. Пора улетать!
Чуть слышно гремит гром, на западном краю неба появляется темная туча. Солнце багровеет, туча обхватывает его пухлым ртом и проглатывает. Словно опомнившись, ветер начинает трясти кустарник, теплый вечер превращается в холодеющие сумерки. Высоко в небе нарастает гул моторов. Валерий поднимает голову ; полтора десятка вертолетов идут ровным строем на город. Вообще-то использовать винтокрылые машины в городских условиях, мягко говоря, не рекомендуется. Посшибают на хрен, но у мексиканцев свои правила. К тому же от города остались одни развалины, ни одно здание выше трех этажей не уцелело. На небольшой высоте, стреляя по всему, что шевелится или дает отметку на тепловизоре, можно пройти. Но зачем столько машин? Четыре транспортника, остальное "летающие танки" … Знаменский подходит к краю площадки, складывает руки на груди. "Как Наполеон, ; усмехнулся про себя Валерий. ; Треуголки с пером не хватает… а машины-то разворачиваются! Передумали, что ли?" Транспортники сбрасывают скорость и набирают высоту. Вертолеты огневой поддержки разворачиваются, дистанция между машинами увеличивается. Пилоты делают затяжную "горку", слабые лучи погребенного тучей солнца подсвечивают днища и становится отчетливо видно, что внешние подвески вертолетов загружены ракетами "под завязку". Обострившееся чутье подсказывает Знаменскому, что это начало атаки. Но кого атакуют, ведь поблизости нет скопления сил противника?
; Тебя, мать твою, генерал! ; шепчет Знаменский.
Пилоты бросают машины вниз, пальцы жмут кнопки управления огнем. Ракеты срываются с направляющих рельс, стволы пушек изрыгают пламя. Сотни килограмм взрывчатки устремляются к дому, на террасе которого стоит ненавистный всей Мексике русский. Бежать и прятаться нет смысла, Валерий это понимает. Он лишь отступает на шаг от края террасы, как будто это может спасти жизнь.
… как не превозноси ракету, а артиллерийский снаряд лучше, ибо ни электронные мозги, ни верная рука оператора не сравнятся ; даже ИИ(искусственный интеллект) не сравнится по убойной силе и скорости с простым куском железа. Пока ракет долетит, снаряд ударит, взорвется и осколки остыть успеют. Валерий и не подозревал, что шаг назад спасет ему жизнь. Взрыв под основанием террасы срывает кусок бетона, Знаменского швыряет в сторону, тотчас за спиной рвутся ракеты, сдвоенный удар раскаленного воздуха и целого роя осколков придает телу генерала такое ускорение, что сознание замутилось. Валерий не увидел прошлой жизни, принимающий ангел не улыбнулся ему, не помахал крылом сияющим, а вместо света небесного, душу согревающего, искры из глаз сыпанули, как песок из прохудившегося мешка. Удар в спину оказался силен, сердце остановилось и легкие свернулись в трубочку. Валерий несколько раз перевернулся в полете, мелькнула мысль, что настал конец, потому что спина в осколках, а падение на землю с такой скоростью размажет тонким слоем. Но по иронии судьбы именно скорость и спасла жизнь. Мчась над землей, Знаменский "собрал" все кусты по дороге и в конце пути шлепнулся в обширную лужу, словно дохлая жаба. Бронежилет, который он не снимал даже во время отдыха, принял в себя все осколки и смягчил ударную волну. Валерий по инерции перевернулся на спину и так замер. Над поверхностью воды осталось только измазанное грязью и тиной лицо. Когда поверхность воды успокоилась, голова генерала ничем не отличалась от обычной болотной кочки ... отвратительная вонь усиливается, к ней примешивается запах хлорки и формалина. Сквозь шум в ушах прорывается грубый мужской рык:
; Он приходит в себя. Два кубика ему, живо!
Укол в правую руку заставляет вздрогнуть и беззвучно выругаться.
; Кислород! ; снова рычит какой-то мужик и воняющий резиной кляп затыкает рот и нос. Дышать становится легче, в грудь как будто вливается живительный поток. Бешеный стук сердца стихает, появляется чувство приятной расслабленности, внешний мир исчезает…
Свежий, удивительно вкусный воздух вливается в легкие, проясняя голову и заставляя сердце биться ровно и сильно. Возвращается способность мыслить, ощущать себя и внешний мир. Валерий не спешит открывать глаза, так как неясно, где он и что с ним. Может, в плену? Вытаращит глазищи-то, а заплечных дел мастер тут как тут ; очнулся, голубок? Щас побеседуем на вольные темы! Но вокруг тишина и Знаменский медленно открывает глаза. Сразу понимает, что он не в камере пыток ; кафельные стены, беленый потолок, плоские мониторы на подставках и внушительных размеров системный блок на отдельном столике. Многочисленных датчиков на присосках на руках нет, только плоская панель над головой, похожая на солнечную батарею. Видимо, это датчик дистанционного контроля состояния здоровья. Огромное, в полстены, окно светится полуденным солнцем, плывут снежинки тополиного пуха. Царит тишина и никаких тебе воплей пытаемых. "Значит, меня вытащили из мексиканского дерьма и я дома. Только вот как? Антенны в заднице вроде не было, передатчика в дупле коренного зуба тоже ; как нашли-то?"
Валерий покрутил головой, разминая затекшую шею, аккуратно сдвинул тонкое одеяло, встал. Сразу бросилось в глаза, что больничная пижама разрисована какими-то васильками с бабочками - ладно, а труселя где? И вообще, кто смывал болотную жижу и переодевал? От таких вопросов бросило в жар, а мысли о состоянии здоровья отошли на задний план. Голова не болит, дырок в груди нет, ничего не оторвалось ; значит, здоров и нечего заморачиваться.
Потоптавшись, Знаменский направляется к выходу. Едва он делает первый шаг, как дверь распахивается, на пороге появляется перепуганная медсестра ; круглые глаза, лицо бледное, вся "на нервах".
; С вами все хорошо!? ; выговаривает девушка дрожащими губами.
; Вроде да, ; пожимает плечами Знаменский.
; Чего вы встали?
; Лежать надоело. Не могли бы вы объяснить мне, где я?
; Нет! ; выпалила медсестра и захлопнула дверь.
"О как! ; удивился Валерий. ; По должности не положено или я все-таки в плену у техасцев? Медсестра русская ."
Дверь открывается, снова входит медсестра, но уже не одна, а с мужчиной.
; Здравствуйте, Валерий Николаевич. Я ваш лечащий врач, Алексей Владимирович. С выздоровлением вас! ; произносит мужчина и улыбается.
; Благодарю. А я чем-то болел?
; Небольшая контузия, осколочные ранения ; ничего серьезного.
; Я долго был без сознания и ничего серьезного?
; Не только без сознания, но и в коме. Увы, это не моя компетенция, все вопросы к Владимиру Александровичу Артемьеву. Он уже на пути сюда, давайте-ка я вас осмотрю, а потом вам принесут обед.
; И переодеться. В пижаме без трусов я себя голым чувствую.

Хорошо после еды сидеть в тени на лавочке! Только что б рядом никого не было, а то начинают лезть с разговорами, а в больничном парке все разговоры про болячки, про кормежку и медсестер. Знаменский знал эту особенность лечебных учреждений, потому сел подальше и вообще отвернулся. Пребывая в глубоком размышлении о своем настоящем и будущем, приближающиеся шаги услыхал в самый последний момент. С выражением на лице "какого черта надо" оборачивается …
; Здравствуйте, генерал! Далеко забрались, едва нашел вас, ; с улыбкой произносит Артемьев и протягивает руку.
; И вам не хворать, Владимир Александрович, ; в ответ улыбнулся Знаменский и пожал руку. ; Один вопрос ; как меня нашли?
; Здесь медсестра показала. А в Мексике по радиомаяку.
; ?
; Ваш переводчик … э-э … не совсем переводчик, а довольно сложный электронный аппарат. Он через спутник сообщал о вашем местонахождении и состоянии здоровья. Хоть вы и мертвы юридически, но бросать вас на произвол судьбы все равно не следовало.
; Могли бы предупредить.
; Увы, нельзя было, ; покачал головой Артемьев. ; Мексика ; это помойная яма, заселенная пауками и гадами земноводными. Если бы кто-то узнал, что вы действующий офицер разведки, ваша жизнь тотчас оборвалась бы. А узнать очень просто ; один укол и все.
; Меня не допрашивали с уколами!
; Вы не помните. Допрос был. Сразу после того, как вы предложили сформировать пресловутый "Кетцаль". Носотрас ; он же Серхио Карденас, ; сразу дал команду на проведение акции.
; Зачем? ; удивился Знаменский. ; Я же помогал ему.
; Затем, что думал о будущем.
; Понятно. Честно говоря, я сам предполагал, что от меня придется избавиться. Но что меня уже допросили … Почему не помню?
; Комбинированный препарат, смесь варева из местной травы. Тамошние шаманы пользуются им давно. Из побочных явлений небольшой зуд в районе подмышек. Вы наверняка не обратили внимания.
; Ладно, что теперь? 
; Самое интересное. Ваше воскресение, обретение прав и обязанностей, а так же должности командующего ограниченного контингента российских войск на территории североамериканского континента.      


                Часть 3.
                Глава 1.               
    

Денис запрокидывает голову, подставляя перепачканное грязью и кровью лицо дождевым струям. Ливень топит землю с таким остервенением, словно репетирует новый всемирный потоп. Развалины монастыря теряют четкость, подмытые основания стен не могут сдержать тяжесть и то, что не разрушили взрывы, уничтожает вода. Остатки стен сползают в промоины, жидкая земля с шумом заполняет пустоты. Потоки дождевой воды действуют, словно гигантский наждак, сглаживая поверхность холма. Ливни не длятся бесконечно, но если дождь продлится до утра, то монастырь просто исчезнет.
Приняв импровизированный прохладный душ, Денис срывает остатки одежды, оставшись в одних трусах и носках. Энергично растирает тело скомканной рубашкой, оглядывается ; вокруг никого, если не считать застывший в неудобной позе труп какого-то чудика. Денис отворачивается ; мертвецов хватает. Внимание привлекает другой труп. Мужчина примерно такого же роста и комплекции распластался на краю громадной промоины и вот-вот свалится на дно. Недолго думая Денис хватает за ногу и тащит прочь. Не то что бы его обуяло благочестие типа схоронить убиенного, просто одет погибший не в рясу, а комбинезон с множеством карманов, а на ногах удобные ботинки из брезента ; они легки на ходу и быстро сохнут. Кое-как напялив мокрый комбинезон, Денис осторожно примеряет обувь ; вдруг не подходит! ; но все обошлось.
Тот, кому хоть раз приходилось переодеваться под дождем, то есть выдираться из мокрой одежды и напяливать другую, знает, что теплее все-таки голым. Это иллюзия, на самом деле мокрая одежда все равно аккумулирует тепло, но это потом, а в начале так холодно, что трясти начинает. Денис сжимается в комок, опускает голову как можно ниже. Он помнил, что вокруг равнина, укрыться от дождя негде, а бродить в кромешной тьме под проливным дождем может быть очень опасно. "Может быть, под трупом укрыться? ; подумал Денис. ; Хоть какая-то защита, а то ведь и околеть недолго от холода. Кажется, что вода уже в голове плещется … флеш!!! Где чертова флеш»!? Денис вспомнил, что незадолго до взрыва сунул ее в карман штанов. И где теперь те штаны? Срывается с места и как ненормальный шарит по земле в поисках своей одежды. Должна быть поблизости, но лютый дождяра похоже смыл все тряпье ; куда? В груди тупо заныло ; потоки воды могли смыть штаны в какую нибудь дыру, тут их полно после взрыва, как найти-то?
Пень неподалеку зашевелился ; откуда тут пни? ; простуженным голосом спрашивает:
; Ты что-то потерял, Денис?
; Ага. Ты кто!?
; Семен Вишенка. Я привел тебя  с дядей в монастырь. Неужто забыл?
; А-а, да. Отшибло память бревном. Ты цел?
; Господь хранит. Что ищешь-то?
; Одежду свою, ; раздраженно дернул головой Денис  и тут же покраснел, несмотря на холод и дождь ; минуту назад переодевался! Дурак что ли? Хотя, после бревна …
; Флешка, которую Никодим отдал, в кармане была. Надо найти, мы ведь из-за нее и перлись сюда.
Денис лихорадочно шарит по земле растопыренными пальцами, ползая на коленях и вертя головой в напрасной надежде хоть что-нибудь увидеть. Увы, дождь не только смывает все следы, но и старые тряпки тоже. Правда, не все.
; Твои ш-штаны, ; заикаясь от холода говорит Семен. ; Ты швырнул их прямо в лицо.
; Да-а? ; заорал Денис, торопливо подползая на четвереньках. Рука проваливается в какую-то дыру и Денис утыкается лицом в грязь.
; А, черт! ; стирает он с лица вонючую жижу. ; Семен, ты …
Фраза обрывается, не успев начаться ; штаны падают на голову, обхватывая лицо и шею, аки лицехват, только что вылупившийся из яйца инопланетного существа, у которого вместо крови концентрированная серная кислота. Или не серная, а какая-то другая.
; Извини, перестарался.
Голос послушника полон сожаления, но издевку Денис все-же уловил. Вспыхнувшее желание дать в морду пропадает ; далеко, скользко и чрезвычайно глупо драться на четвереньках. Но главное ; нечто увесистое расквасило верхнюю губу и это может быть только чертова флешка! Словно мифический Самсон, разрывающий пасть льву, Денис рвет карманы и кусок прорезиненной пластмассы падает ему в ладонь.
; Вот она, гадина скользкая! ; радуется дипломированный историк и кандидат наук неудачник.
; Поздравляю! ; крестится Семен. ; Что делать теперь?
; Много чего, ; вздыхает Денис. ; Спрятаться от дождя, пожрать, уйти отсюда. Где дядя, не знаешь?
; Нет. Но в развалинах кто-то хорошо покопался, иначе мы бы не выбрались.
Ливень сбавил темп, тучи расступились, над горизонтом выглянул бледный лик луны. Стало видно, что трупы монахов не валяются в беспорядке, а свалены в кучу, развалины монастыря кто-то обыскивал.
; Вот интересно, кто ж тут рылся и почему искали не флешку с компроматом, а дядю Лешу? Чего в нем ценного? ; пробормотал Денис, старательно пряча во внутренний карман портативный накопитель.
; Его тело. Он же мутант, ; ответил Семен.
; И чё?
; Сверхлюди, которых выводит Розенфельд, должны обладать идеальным телом, не подверженным болезням и механическим травмам. Тело твоего дяди результат эксперимента и Розенфельд хочет его повторить.
; Получается, что флешка замануха? Мы перлись на другой конец земли, погибла куча народа, нас чуть не прибили …
; Ну да. Ты же слышал, что говорил отец Никодим о Розенфельде. Все куплено!
; Невозможно купить всех, ; покрутил головой Денис. ; Так не бывает. И никогда не будет. Всегда находятся люди, которые плюют на деньги. Которые живут по совести, даже если очень трудно. Вот твои монахи, Семен, жили по совести или крохоборствовали?
Семен тяжело вздохну, повозился, удобнее устраиваясь в грязи.
; Они старались, ; тихо ответил он. ; Никто не рождается в монастыре. Среди братии были всякие люди ; бывшие преступники, убийцы и воры, простые обыватели, торгаши, предприниматели ; разные. Почему люди начинают тянуться к Богу, никто не знает. И банковский счет тут ни при чем. Может быть, ты и прав, не все куплены в нашей стране и есть честные люди. Только вот как их найти?
; Тот полковник, что нас послал сюда, не был похож на купленного, ; задумчиво говорит Денис. ; Конечно, надо подстраховаться на всякий случай … как выбираться будем, Семен?
; Пешим ходом.
; Это понятно, умник, ; как можно радушнее произносит Денис. ; Где пожрать, переодеться и найти хоть какую нибудь связь с континентом?
; Верст пятнадцать к северу есть городишко, ; не помню названия! ; какой-то местный мухосранск.
; И чо? Нас там встретят хлебом солью?
; Нет.
; Значит, придется убивать и грабить, ; со вздохом резюмирует Денис. ; Ты готов?
; Конечно, нет! ; вскрикивает Семен и торопливо крестится.
; Ладно, убивать буду я, а ты готовить.

Проливной дождь обладает одним хорошим свойством ; быстро заканчиваться. То есть относительно быстро, ибо всегда после бурного извержения наступает период ленивого разбрызгивания куда попало. Идти под таким дождичком одно удовольствие, особенно после километрового марша по раскисшей земле, преодоления оврага, склоны которого не подвластны закону Амонтона ; Кулона даже с учетом адгезии, в результате чего фрикционное взаимодействие чрезвычайно затруднено ; проще говоря, склизко! После оврага Денис и Семен продирались сквозь чащу низкорослых кустов вперемешку с одичавшей кукурузой. Получилась импровизированная баня, только холодная, а вместо веника пучки веток и кукурузные бодыляки. Ободренные и разогретые, путешественники вышли на дорогу. Вспученный временем и природой асфальт скалится дырами, кривые стволы странных растений угрожающе целятся друг в друга. Восходящее солнце сушит влагу, испарения душным потоком стремятся вверх. Идти по такой дороге не очень хочется, но деваться некуда ; по целине уже находились.
; Я тут как голый на крыше, ; бурчит Денис, подозрительно озираясь.
Семен хотел было привычно перекреститься и сообщить, что Бог спасет, но, видя настроение спутника, молчком протягивает палку ; возьми, мол, за неимением лучшего.
; Благодарю, ; учтиво говорит Денис. ; И себе тоже найди.
Дорога пуста ; ни брошенных автомобилей, ни трупов, высушенных временем и солнцем. Ничего из того, что обычно показывают в кино про апокалипсис. Искореженный асфальт и заросли по обеим сторонам. Отогревшиеся на солнце пичужки бодро чирикают в кустах, самые храбрые суют клювы в трещины в поисках пищи.
 Даже кратковременное пребывание в дикой природе с дикими людьми оживляет древние инстинкты охотника. Мы ведь только сменили волчьи шкуры на костюмы, копья и каменные топоры на планшеты и шариковые ручки, но суть осталась неизменной ; охотники и убийцы. Сдираем шкуры, тянем жилы и грызем мясо ; иначе не выжить.
Денис внимательно смотрит по сторонам, часто оглядывается и задирает голову вверх. Опасность может поджидать везде, нельзя терять бдительность даже на мгновение. Семен тоже испуганно таращится на кусты, на бледном лице горят глаза, пальцы сжимают палку, словно гадюку душат.
; Ты бы хоть перекрестился что ли! ; ехидно просит Денис. ; Пусть Бог защитит.
; Он и защищает, ; уверенно отвечает Семен.
; Как?
; Мы живы, ; просто отвечает Семен. ; Вся братия погибла, а мы нет.
; Это просто везение. Совпадение условий! А иначе как объяснить, что я, грешник и неверующий, жив, а монахи, которые сутками молятся да кланяются, мертвы. Или неисповедимы пути Господни?
; Не знаю, ; признался Семен. ; Наверно, мы для чего-то очень важного нужны. Потому живы.
; Да? Ладно, пусть так, ; кивнул Денис. ; А скажи Семен, как понимать такую вот народную мудрость: на Бога надейся, а сам не плошай.
; Бог дураков не любит. И растяп, ; с некоторым раздражением в голосе ответил Семен. ; Он же не нянька, Бог-то! Создал мир, создал человеков, но люди отринули Бога. Что ж, Господь отвернулся от неразумного дитя, но совсем без внимания не оставил.
; Ну, логично, ; кивнул Денис.
Кустарник на обочине редеет, появляются развалины каких-то придорожных заведений. Слабый южный ветер набирает силу, исхудавшие после бурной ночи облака теряют в весе, тучи бледнеют и стыдливо прячутся за горизонт. Солнце светит, словно полицейский фонарь, забираясь во все уголки и укромные места. Горячие лучи выжигают сырость, воздух насыщается испарениями. Высушенный асфальт нагревается и людям поневоле приходится смотреть под ноги, чтобы не раздавить греющегося скорпиона или какую нибудь местную гадюку.
; Нас видно! ; сообщает "новость" Семен.
; Да. Особенно в хорошую оптику. И что? Боишься быть ограбленным?
; Ты помнишь крысолюдей?
; Твари опасны по ночам, ; отмахнулся Денис.
; Я не об этом. Они были людьми.
; Э-э, то есть нас могут похитить и продать на опыты этому Розенфельду?
Денис оглядывается по сторонам, смотрит вверх.
; Знаешь, Семен, когда в стране такой бардак, может произойти все что угодно. Тут наверняка и людоеды есть, и секты сумасшедших поклонников сатаны, просто любители садизма ; а нормальные только мы с тобой.
; Это меня и смущает.
; ?
; Для чистоты экспериментов годятся только нормальные, то есть полноценные людские особи. Вполне вероятно, что нас уже "ведут", выжидая удобного момента для нападения, ; опасливо вертит головой Семен.
; Ну, так что делать!? ; раздраженно спрашивает Денис. ; Ночью чудища из нор выползают, днем охотники за головами … что делать-то, умник?
; Идти и быть бдительными!
; О, ты просто генерал очевидность!
Дорожное покрытие очень смахивает на шкуру старой больной жабы ; бородавки вспученного корнями бетона, выбоины после многочисленных ливней и куски асфальта, словно клочья содранной кожи. Но даже такая дорога лучше, чем целина ; трава по пояс, кусты и кусачая живность, дуреющая от тепла и голода. Солнце высушивает одежду, идти становится легче, только мокрая обувь доставляет неудобства. Шоссе может сужаться под напором растительности, которая буквально выгрызает края. Или, наоборот, расширятся за счет пустырей, которые образовались непонятно от чего. Земля словно выжжена, на сером песке ничего не произрастает, даже не смотря на довольно частые в этой местности дожди. Семен даже предположил, что это последствия радиации.
; Откуда она здесь возьмется? ; усомнился Денис. ; Атомную станцию взорвали и радиоактивное облако накрыло землю? Но радиоактивности здесь нет. Да и не влияет она на растения.
; Откуда ты знаешь?
; После чернобыльской аварии вокруг станции оборудовали зону отчуждения. Опасно, мол, для жизни! Уже через полтора десятилетия там вырос настоящий заповедный лес, расплодились дикие звери ; медведи, лоси, росомахи, волки, даже табуны диких лошадей появились. И никаких мутантов! А радиации здесь нет вовсе, иначе мой переводчик сразу сдох бы. Электроника очень чувствительна к излучению.
; Тогда что это за пятна?
; Не знаю. Идет война, противники применяют всякую дрянь.
Дорога огибает невысокую возвышенность посередине, сползает к довольно широкой реке и останавливается у разрушенного моста. Остатки моста похожи грубо вскрытую грудную клетку ; железные ребра ферм тянутся навстречу друг другу, пятна ржавчины напоминают засохшую кровь, песчаные отмели вокруг, словно клочья содранной кожи. Однако внимание путников привлекает  не разрушенный  мост, а поселение выше по течению метров сто. Что-то вроде цыганского табора, только крупнее и вместо лошадиных повозок автомобили. В основном грузовики, грязные  и обшарпанные, с установленными на кабинах пулеметами. Десяток джипов, тоже с пулеметами на турелях, с прицепленными минометами в походном положении и двуствольными зенитными пушками. Армейские палатки задрапированы цветастыми одеялами ; то ли дыры прикрывают, то ли сушатся. На берегу женщины стирают белье, суетятся ребятишки, мужчины "заняты делом" ; чистят оружие, чешут языками и что-то едят.
; Бродячий цирк? ; предположил Денис.
; Индейцы, ; ответил Семен. ; Разбойничают в этих краях, все свое возят с собой.
; Придется сойти с дороги, ; огорченно качает головой Денис. ; Нас заметят.
Пригибаясь и таясь, они поднимаются по склону холма с другой стороны дороги, намереваясь обойти табор как можно дальше. Переплыть реку и вернуться на дорогу, ведь по мосту все равно не перебраться на тот берег. Перед тем, как начать спуск Денис оглядывается. Поселение живет обычной жизнью, ничто не указывает, что это разбойники и, возможно, коллекционеры скальпов.
; Идем-идем, а то заметят! ; теребит Семен за рукав.
; Да-да, иду! ; отзывается Денис, но тут его внимание привлекает странный звук. Вой пополам с душераздирающим визгом приближается сверху, становясь все громче.
; Бомба что ли? ; спрашивает Семен, бросая быстрые взгляды по сторонам в поисках укрытия.
; Скорее ракета, самолета не видно, ; "на автомате" отвечает Денис и тут же командует: ; Ложись!
В ту же секунду раздается  негромкий хлопок над головой и в стороне, как раз над индейским поселением. Хлопок не взрыв, опасности нет, путешественники оборачиваются. Примерно в полукилометре над индейским поселением вспыхивает оранжевая точка. Превращается в сферу около десяти метров в диаметре. Появляются красные прожилки, края багровеют, поверхность сферы покрывает черный дым. Затем сфера бесшумно взрывается, к земле устремляются огненные потоки. Изгибаются, словно щупальца гигантского осьминога, охватывая часть земной поверхности размером с футбольное поле. Индейское поселение оказывается, словно под зонтиком, только зонтик этот состоит полностью из огня. Ярко пламенеющие потоки расширяются по мере приближения к земле, смыкаются друг с другом и вот уже сплошное море огня накрывает поселок, часть реки, дорогу и остатки моста. Бушующее пламя с ревом устремляется вверх, пожирая кислород и втягивая в себя прохладный воздух вокруг. Внезапно поднявшийся ураган с силой толкает Дениса  и Семена в спину, они с трудом удерживаются на месте, в то же время нестерпимый жар опаляет лица, мгновенно высушивая глаза,  сжигая брови и ресницы. Загораются вершины кустов, вспыхивает трава, все вокруг превращается в одно гигантское кострище. Движимые инстинктом, а не разумом, путешественники бросаются прочь, закрывая обожженные лица ладонями. Они бегут к реке, которая где-то рядом и в обоих головах бьется одна и та же мысль ; не задохнутся прежде, чем доберутся до воды.
Спасло то, страшный пожар, вспыхнувший на месте стоянки индейцев, привел в движение массу воздуха, который прижал горящую траву к земле и развеял дым. Поэтому концентрация угарного газа оказалась слишком мала, чтобы убить двух молодых и сильных мужчин. Однако ураган упорно толкал в самое жерло страшного пожара, сопротивляться возрастающему потоку было все труднее. Помощь пришла оттуда, откуда совсем не ждали ; череда мощных взрывов встряхнула землю, ударные волны буквально вытолкали взашей обоих путешественников из зоны возгорания. Денис и Семен "поддали" со всей силы и упали в воду. Холод уменьшил боль от ожогов, освежил головы и вернул способность соображать. Денис прячется за выступающую из воды корягу, хватает за ногу Семена и тянет за собой. Послушник истошно орет, но получив подзатыльник, смолкает.
Пожар на берегу продолжает бушевать, но пламя становится ниже, уходит ослепляющая яркость огня, стихает рев. К серым облакам тянется колонна дыма и пыли, распадаясь на самом верху отдельными потоками. Верховой ветер перемешивает их между собой, образуя мутное пятно, состоящие из сажи, пыли и пепла. Что происходит на земле, можно разглядеть только с трудом, пламя все еще поднимается на значительную высоту, но выглядит уже не "морем", а отдельными пылающими островами, разделенными клубами дыма с проблесками огня.
; Что это такое? ; потрясенно спрашивает Семен.
; По правде говоря, не знаю, ; пожимает плечами Денис. ; Такое впечатление, что на индейский табор вылили целый танкер горящего бензина. Но ведь так не бывает!
; Был хлопок. И мутное облачко появилось, которое вспыхнуло.
; И пролился огненный дождь?
; В-в-вроде т-того, ; лязгая зубами от холода, бубнит Семен.
; Библии начитался, ; качнул головой Денис. ; Шум приближающейся ракеты или снаряда, хлопок. Нет, тут что-то другое.
Пожар стихает, остаются только отдельные очаги огня. Присмотревшись, Денис с холодком в душе понимает, что это догорают останки автомобилей. ЖЕЛЕЗО догорает!!! Семен тоже понял, что это за костры такие. Лицо бледнеет еще больше, дрожащая рука сотворяет крестное знамение.
Только выбравшись из воды, Денис осознал, что он совершенно гол, если не считать замызганных клочьев ниже пупка ; трусы тоже пострадали от огня. От комбинезона остался пояс, обшлага рукавов, как браслеты. Ботинки лишились шнурков. Послушник выглядел получше ; одежда из грубой ткани оказалась более устойчивой к огню, она обуглилась и кое-где выгорела пятнами, но в целом носить еще можно. Укороченные кирзовые сапоги вообще не пострадали.
; Выглядишь, как франт! ; съязвил Денис.
Послушник не смутился, как ожидал Денис. Без тени улыбки ответил:
; А ты как клоун из погорелого цирка. Нагишом в город не войдешь, первый встречный ковбой пристрелит.
Денис тяжело вздохнул ; недоделанный монах прав, в труселях и ботах в городе ловить нечего. Разве только пулю.
Через реку перебрались вплавь. Денис не любил глубокую воду, если купался, то в бассейне, а лучше в ванне. Еще лучше душ. Несильный. Речная вода была мутной, черт его знает какой глубины и заселена фиг знает кем. Конечно, вполне вероятно, что самым страшным хищником здесь были лягушки, но вдруг проклятый Розенфельд проводил и над ними опыты? Дядя как-то рассказывал о модифицированных пиявках … или не пиявки, а головастики? ; не важно! Отпускал же Яков Мовшевич крысобаб на волю, вот и пиявок мутантов выпустил. Или сами сбежали. От таких мыслей становилось дурно, страх сковывал мышцы, паника заставляла грести изо всех сил и молотить ногами по воде так, будто взлететь хочешь.
От волнения Денис не заметил, что потерял ботинки. Выскочил на берег, дико озираясь по сторонам и приседая, аки котяра какающий.
; Ты припадошный? ; вежливо интересуется послушник, выходя из воды. ; Иль пожарище так напужало?   
; Да, напужало, ; выдавил Денис, чтобы хоть как-то оправдать испуг.
Пожар зацепил и остатки моста. Тлеющий деревянный настил давал неплохое тепло и Семен сразу направился к огню, чтобы просушится и согреться.
; Ты как, не сбесишься? ; спрашивает Семен, кивая на язычки пламени.
; Не сбешусь, ; буркнул Денис.
После переправы он остался в одних трусах, порванных спереди и сзади, досада и стыд отодвинули страхи вглубь сознания.
; Денис!
; Что?
; Ты не волнуйся сильно.
; Я не волнуюсь.
; Нет, я вижу, что ты переживаешь.
; Я переживаю, что остался голым, понял!!! ; взрывается Денис.
; Это не самое страшное.
; А что страшное!? Головастики людоеды или лягушки вампиры? Какого черта тебе …
; КАРТА ПАМЯТИ ГДЕ?
Денис замолкает. А действительно, где? Он положил ее в карман, но ни карманов, ни самой одежды нет! Значит …
; Сгорела вместе с комбинезоном, ; чуть слышно шепчет Денис.
; Может, не совсем сгорела, ; не очень уверенно возражает Семен. ; Она же не бумажная.
; Да, она не бумажная, ; будто робот повторяет Денис. ;  Защиты от высокотемпературного воздействия у нее не было. В любом случае карта повреждена, извлечь информацию не получится. Черт!!!
; И что теперь делать?
; Не знаю, ; потерянно отвечает Денис. ; Докладывать не о чем, ждать помощи не от кого ; не знаю!
Словно ниоткуда появляется вертолет, водопадом обрушивается рев двигателей, по воде несется черная тень. Семен утыкается носом в землю, Денис и бровью не ведет, продолжая тупо глядеть на мутную воду.
; Денис, тебя могут принять за спасшегося индейца и пристрелить! ; бубнит сквозь песок Семен.
; Ты прав, ; отвечает Денис после секундного размышления. ; Надо уползти.
Они перебираются под козырек обрыва, тем временем винтокрылая машина делает круг и зависает неподалеку от пожарища. Отъезжает в сторону боковая дверца, появляется стальное жало пулемета, сверкает защитное забрало на шлеме. Стрелок внимательно смотрит вниз, вертолет медленно идет по широкой дуге. Судя по всему, экипажу поставлена задача по окончательной зачистке местности. Огромное пятно выжженной земли еще исторгает дым, слабый ветер ворошит пепел, догорающие останки техники выстреливают язычки пламени. Да кто тут может уцелеть! ; решает пилот. Вертолет разворачивается, пилот прибавляет обороты, машина удаляется.
Когда стих шум мотора, Семен выбирается из укрытия и снимает одежду. Мокрая ткань прилипает к коже, одубевшим на холоде пальцам с трудом удается расстегивать пуговицы. Послушник пыхтит, кряхтит и изворачивается, как уж на сковородке.
; Ты чего делаешь? ; подозрительно спрашивает Денис.
; Раздеваюсь.
; Это я понял. Зачем?
; Негоже, когда напарник остался без одежды, самому быть одетому.
; А, типа, солидарность проявляешь? Спасибо, конечно, только мне от этого не легче. И пальтишко твое я тоже не одену. Голый он и есть голый, а вот голый в пальто ; это совсем другое.
; Так что делать-то?
; Обзавестись одеждой, оружием и пожрать. Да, и выспаться! После этого спокойно обсудим положение и решим, что делать. 

Раздеться Семену все-таки пришлось. Дело тут не в солидарности с голым товарищем, а в банальном неудобстве ; мокрая  одежда прилипает и сковывает движения, плюс дополнительная тяжесть. Оставшись в полусухих штанах и с голым торсом, послушник бодрым голосом предлагает:
; Рвем когти до города?
; До ближайшего кабака. Самого стрёмного, ; уточняет Денис.

                Глава 2.

Тонущее за линией горизонта солнце тускло светит багровым абажуром сквозь клубы вонючего дыма. Вымоченное в уксусе тухлое мясо жарится на углях, "духан" стоит невообразимый, но изголодавшимся и замерзающим путешественникам запах обугленного мяса кажется офигенным. Забегаловка расположена по соседству с городской свалкой, темнеющее небо рябит от огромного количества чаек. Мерзкие вопли "гордых альбатросов" похожи на визги умирающих в мучениях свиней. И, если закрыть глаза, то, кажется, что присутствуешь на массовой казне в чем-то провинившихся хрюшек. Время от времени распахиваются боковые двери, из мутной кухни выходит мужик в грязном переднике поверх сюртука. На потной голове криво сидит поварской колпак неопределенного цвета, сюртук презрительно топорщит воротник, из нагрудного кармана свисает шнурок. Наверно, этим шнурком мужик душит нерадивых поварят. Или клиентов, отказывающихся платить по счетам. А может, связка ключей висит. Кулинар обут в ковбойские ; а какие же еще! ; сапожищи, штаны цвета индиго заправлены в голенища. Пальцы правой руки сжимают рукоять саперной лопаты, которой, которая служит для переворачивания мяса на решетке. Ворошит угли, добавляет пару хворостин из кучи поблизости, переворачивает подгорающие куски. Завершив операцию, повар окидывает подозрительным взглядом окрестности и удаляется, громко хлопнув дверью напоследок.
; Сожрать бы кусяру печеной дохлятинки! ; мечтательно цедит сквозь зубы Денис.
; Да-а, ; блеет послушник, сглатывая слюну.
; Но нельзя! ; отвечает Денис строгим голосом старшины сверхсрочника.
; А чего?
; Подстрелят. Верняк, что какой-нить поваренок следит из окна. Вон, занавеска шевельнулась!
Семен тяжело вздыхает ; безбожник прав, жарящееся мясо не оставят без присмотра. Из придорожных кустов высовывается собачья морда. Черный нос дергается, уши дрожат, глаза движутся в поисках врагов. Худая псина, похожая на стриженую лису, семенит на полусогнутых лапах, мотая башкой и прижимая хвост. Жаровня с шипящим мясом приближается, собачий нос дергается сильнее, грудная клетка мощно втягивает воздух. Однако подобраться к мясу вот так просто нельзя, высоко и горячо. Собака останавливается в двух шагах от жаровни, тощий зад опускается в пыль. В следующее мгновение из окна высовывается ствол, гремит выстрел, вор неудачник падает на землю с пробитой головой. Тотчас распахивается дверь, из полумрака вываливается замурзанный мальчишка с карабином. С радостным оскалом пацан подбегает к убитой собаке, пальцы сжимают холку, рывок ; и пацан с добычей исчезает за дверью.
Денис, молча наблюдавший за драмой, намеревается прокомментировать произошедшее, но застывает с открытым ртом ; послушник срывается с места в карьер, мелькают босые пятки ; когда сапоги-то снял? ; через считанные мгновения оказывается возле жаровни. Мясо брызжет горячим жиром, обуглившиеся края дышат нешуточным жаром. Не растерявшись, послушник хватает камень и щепкой накладывает мясо, как на тарелку. Куски выбирает самые, что ни на есть прожаренные, с каемочкой жира и косточкой посередине. Стопка получилась приличной! Похожий на престидижитатора, у которого держится десяток тарелок на палочке, Семен быстро уходит от жаровни, сгорбив спину и дергая головой от страха ; вдруг пацан вернулся! Пустит пулю в затылок.
Денис захлопывает пасть, бросается к траве. Сорванные "с мясом" листья лопуха служат отличной заменой тарелок, а обломок ветки ничуть не хуже вилки.
; Ну, ты даешь, послушник … никак не ожидал от тебя!!! ; потрясенно говорит Денис.
; Жрать очень хочу! ; рыкающим голосом сообщает Семен. ; Нет сил терпеть.
; Но тебя могли убить!
; Не-а, ; мотнул головой Семен. ; Мальчишка побежал хвастаться, за мясом никто не следил.
Денис только руками развел:
; Ну … да!
Даже самое безвыходное положение не кажется безнадежным, когда наелся. Жизнь вообще выглядит иначе, если сыт, с этим доводом согласится любой бомж. Отрыгнув, Денис философски произносит:
; Ну чо, нормально!
; Нет, одежу надобно справить, ; возразил Семен.
За поеданием ворованного мяса не заметили, как наступила ночь. Шум в кабаке усилился, но не до степени мордобоя. Решили подобраться поближе. Обходят жаровню и приближаются с другой стороны. Освещен только вход в заведение, горит лампочка над дверями и неоновая вывеска с надписью "Pagosa" (Пол гуся).  Ждать долго не пришлось ; набравшийся по-самое-никуда посетитель появляется на пороге через считанные минуты. Словно герой раненный, он спускается по ступеням, цепляясь за перила слабеющими руками. Налитое хмельной тяжестью тело гнет ноги в коленях и тянется к земле, аки цветок увядающий. В тусклом освещении рекламы видно, что мужичок мелок в кости и одет в заношенный солдатский мундир. Это не совсем то, на что рассчитывал Денис, но на правом боку оттопыривается кобура!
; Беру! ; решает Денис. ; А ты сиди здесь.
Внезапное появление голого человека ошеломляет пьяного чуть не до комы. Если поговорка ; что у трезвого на уме, то у пьяного на языке ; верна, то сразу станет понятен смысл восклицания упившегося солдатика:
; I don't give! And do not take! (Я не беру! И не даю!)
Для пущей убедительности пьяный показывает одной рукой на рот, другой на задницу.
; Размечтался, козел! ; ответил Денис и размахивается для удара в рожу.
Пьяньчужка падает, как сноп, едва услышав чужую речь. Кулак Дениса пронизывает пространство, не встретив ожидаемого сопротивления, отчего Денис сам едва не падает. Он подхватывает бездыханное тело, шустро волочит в темноту. Вытряхивает тело из мундира, брезгливо примеривает. В принципе, сойдет, но, скажем так, плотность посадки штанов и рубашки наводит на мысли о половой ориентации хозяина. На это сразу обратил внимание послушник.
; На педераста похож, ; предельно кратно выразился Семен.
Денис высокомерно промолчал. Ботинки оказались малы и это обстоятельство раздосадовало гораздо больше, чем схожесть с радужным меньшинством.
; Зато пушка нормальная, в ствол палец помещается, ; буркнул он. ; Любят америкосы большие пушки!
Добивать пьяного не стали. Связали по рукам и ногам шнурками от его же ботинок, из носков соорудили кляп, тело аккуратно уложили в ложбинку. Денис прошелся туда-сюда, пару раз присел ; ничего, держит!
; Обувку надо, черт!
Едва  он произнес эту фразу, как дверь в кабак медленно распахнулась, на пороге появляется крупный дядька с автоматом за спиной, на пузе оттопыривается "лифчик" с магазинами, на плечевом ремне покоится в ножнах тесак в локоть длиной. Даже в неверном свете рекламы на входе видно, что мундир или одежда для охоты ; неважно, что именно! ; почти новьё.
; Ах, какой красавчик! ; простонал Денис и рука сама потянулась за револьвером.
; Спятил! ; зашипел в ухо Семен. ; На выстрел вся округа сбежится!
; Ты прав. Надо что-то придумать.
Мужчина потягивается, широко разводя руки, грудь наполняет свежий ночной воздух. Взгляд на некоторое время уходит к звездам, кои мерцают в вышине холодно и равнодушно к людским делам. Семен идет навстречу к мужику, согнув спину и загребая сапогами дорожную пыль. Правая рука непрерывно творит крестные знамения, левая висит плетью вдоль тела. В общем, юродивый побирушка! Таких никто не боится, даже обвешанные с ног до головы оружием дядьки ростом метр восемьдесят и сто кило живого веса. Семен беспрепятственно подходит к входу в кабак, мужчина смотрит на него презрительно и гадливо, как на неприятное насекомое. Семен горбится еще больше, даже слегка приседает. Денис даже решил было, что послушник сейчас милостыню попросит. Он кривит лицо и даже раскрывает рот, намереваясь сказать что-то типа ; ну ты, чмо! ...послушник с полуприседа наносит мощнейший удар ногой в коленный сустав, в ночной тишине слышен громкий хруст ломаемых костей, обвешанная оружием туша падает на пол, как мешок с картошкой. Болевой шок перехватывает дыхание, мужчина не может кричать, только хрипит и беспомощно машет руками. Семен деловито забрасывает автомат за спину, берет шею жертвы "в замок" и без видимого усилия тащит прочь с освещенного места. Каблуки грохочут по ступенькам крыльца, ноги дергаются, руки суматошно цепляются за предплечья, пытаясь избавиться от удушающего захвата. Послушник держит "замок" железной хваткой, с каждым мгновением усиливая жим. Движения жертвы становятся слабее, тело начинает конвульсивно содрогаться.
Денис наблюдает за всем этим действом, раскрыв рот и выпучив глаза. Скромняга послушник, который мухи не обидит и кровопийцу комара вежливо попросит не ширять  в вену, не моргнув глазом калечит человека, потом хладнокровно душит его и … и вообще что это такое происходит!!! Остановившимся взглядом Денис смотрит, как Семен тащит остывающее тело и бросает ему под ноги.
; Вот. Я думаю, тебе подойдет.
; Что? ; обалдело спрашивает Денис.
; Одежа. И обувка. Штаны чуть великоваты будут, но это ничего. Все лучше, чем костюм стриптизера милитари, который на тебе сейчас.
Денис трясет головой, как китайский фарфоровый болван, соглашаясь с доводами послушника, но с переодеванием не спешит.
; Ты поторопись, а то труп закоченеет, тогда одежду труднее снимать.
; Ты и это знаешь? ; севшим голосом спрашивает Денис.
; Поторопись, ; повторяет Семен и отворачивается.
Денис снимает снаряжение, одежду, обувь … Прикосновение к мертвому, но еще теплому телу вызывает странное чувство омерзения, любопытства и страха. Еще минуту назад человек был жив, и вот его уже нет. Есть только тело, лишенное жизни. Сознанию трудно смириться с тем, что перед тобой мертвец. Ведь он был только что жив! Куда подевалась жизнь? Так собака тычется носом в бездыханное тело своего щенка, еще не понимая, что его нет. Осознание этого приходит потом и собака начинает выть. Мертвый детина не щенок и Денис ему не мама собака, но странная смесь сожаления, страха и удивления тревожила и сковывала движения.
; Шевелись! ; прошипел Семен. ; Экий ты неженка! Решили убивать, значит убиваем!
; Ладно-ладно, Рембо Вишенка, ; пробурчал Денис. ; Не рычи, убийца невинных, я все-таки историк, а не солдат карательного батальона.
; Что еще за "рембО"? ; спрашивает послушник, делая ударение на "о".
; Был такой киношный герой здешних мест. Одним махом всех побивахом. Воевал по пояс голым, штаны черные, весь в мускулах, волосы собраны под черной повязкой и такой беспощадный, аж жуть! Точь в точь, как ты сейчас.
Одежда оказалась чуток великовата, но это нормально. Униформа не должна сковывать движения, это может стоить жизни. В одном из карманов даже нашлись чистые носки. Этому незначительному факту Денис оказался несказанно рад, так как перспектива напялить чужие ботинки на босу ногу просто угнетала. Переодевшись и переобувшись, Денис расправляет плечи и глубоко вдыхает воздух. Насквозь пропитанный вонью ближайшей помойки и кухни, он показался дипломированному историку фимиамом божественным.
; Вот что значит штаны!
; Чо? ; не понял фразы Семен.
; Труп надо убрать, изувер!
Тяжелое до невозможности тело сбрасывают в канаву. Семен с явной неохотой надевает рубашку пьяньчужки, который мирно спит с кляпом во рту, цепляет на пояс револьвер.
; Что дальше? 
Денис молчит. А что говорить? Связи нет, и не будет. Можно, конечно, отобрать телефон и позвонить. Например, 02. И что? Пока объяснишь, что к чему, деньги на счету кончатся. Да и не поймет никто твоего бормотания с другого конца земли. Самостоятельно искать дядю? Ладно, предположим, добрались до Розенфельда. Охрана, сигнализация, заборы и ворота … настоящая крепость! Так просто внутрь не попасть, а если и удастся каким-то чудом проникнуть, то где искать Алексея и как потом оттуда выбираться? Вопросы, на которые нет ответа.

Говорили, что Техас душа Америки. Возможно. Хотя это был всего лишь самый богатый штат, в котором были самые либеральные законы об оружии. Можно было ходить по улицам, обвешавшись с ног до головы стволами, хранить дома целый арсенал, а на заднем дворе складировать танки, пушки и самолеты ; это никого не касалось. Кстати, вопреки распространенному мнению, уровень преступности в этом штате не был выше, чем в целом по стране. Наверно, потому, что каждый гражданин штата имел возможность защитить себя и свой дом так, как считал нужным, а полиция лишь регистрировала трупы грабителей и воров. Оружие было таким же привычным атрибутом внешнего вида, как сумка или портфель.
Таким образом, появление на улице небольшого техасского городка двух вооруженных людей в военной форме без знаков различия никого не заинтересовало. Молодые люди шли молча, лишь оглядываясь по сторонам. Денис молчал, погруженный в невеселые думы. Ко всему прочему, он обнаружил, что потерял переводчика. Где-то выпал из уха! Молчание Семена объяснялось грустными размышлениями о судьбах братии, безвременно погибшей по вине того, чьи далекие предки распяли Спасителя.
; Зайдем пожрать? ; шепотом предлагает Денис, кивая на двухэтажную харчевню.
; Деньги есть?
; Ага. У толстожопика в кармане нашлась целая пачка.
; Ладно, идем, ; согласился Семен. ; Заодно подумаем, что делать дальше.
Народу в забегаловке ; а иначе не назвать придорожную столовку вагонного типа, то есть столы с лавками вдоль стены впритык, ; немного. Публика таращится в телевизор на стене, идет матч по американскому футболу, сражаются ; в буквальном смысле! ; две местных команды. Откормленные дядьки в шлемах и доспехах валтузят друг друга, стремясь завладеть (!!!) мячиком. Мячиком, бл…! Один игрок вырывается из кучи тел, руки прижимают к груди надутый кусок резины, тонюсенькие ; по сравнению с мощным торсом, ножки мельтешат, как паучьи лапки. Зрители на стадионе орут, комментатор вопит, посетители харчевни галдят ; впечатление такое, будто судьба мира решается. "Идиоты! ; подумал Денис. ; Сплошные идиоты. Сраный мячик кидают из стороны в сторону, что меняется-то? Щенки играются костью, так они учатся ; а тут взрослые дядьки с тетками бесятся. Из-за чего? Попадет мячик в ворота или нет? Все дебилы! Может, прав Розенфельд, выродилось человечество, надо заменить его более совершенными существами, а этих, которые на стадионах с ума сходят, определить в прислугу?" 
К столику подходит пожилая официантка, в руках планшет и стилус, в глазах вопрос ; чего жрать будете? Денис молчит, Семен вежливо заказывает жареное мясо с картофелем и две кружки молока. Официантка тут же отправляет заказ на кухню и уходит.
; Семен, кроме английского, ты какие еще языки знаешь? ; спрашивает Денис.
; Ну, испанский немного.
; Это и я знаю. Но плохо. Давай так, ты будешь разговоры вести с местными, а я прикинусь немым. Только не забывай переводить.
; Ладно, ; кивнул Семен.
Шум в кабаке то усиливается, то стихает и тогда становится слышна матерная брань страдальцев болельщиков. Официантка приносит заказ, парни налегают на еду. Денис опасался, что кто нибудь обратит на них внимание, но все были увлечены игрой, двое бродяг или дезертиров никого не заинтересовали. Отодвинув пустую тарелку, Денис откидывается на обтянутую искусственной кожей спинку лавки. Холодное молоко приятно остужает горячую от наперченного мяса глотку. И вообще на сытый желудок тянет понаблюдать и поумничать. Посетители американской забегаловки в основном мужчины не шибко интеллигентной внешности, все вооружены ; а как же иначе в Техасе! ; женщин мало и они тоже со стволами. Внимание привлекает худощавый мужичок, который сидит за столом, не обращая внимания на экран. Ну, не интересен ему матч, такое бывает. Что еще? А, не вооружен. Нет кобуры на бедре  с револьвером, между ног не зажат карабин или автомат ; для здешних мест это не нормально. Что-то знакомое в облике этого чудака казалось Денису, но что именно он понять не мог. В игре происходят изменения, форвард вырывается вперед, болельщики начинают орать хором, незнакомец отворачивается от экрана, брезгливо морща лицо. Денис давится, кашляет, молоко из стакана проливается на штаны.
; Что с тобой? Привидение увидел, что ли? ; сердито спрашивает Семен.
; Почти, ; прокашлявшись, отвечает Денис. ; Может быть, я ошибаюсь, но вон тот мужик, который не смотрит футбол, очень похож на генетика по имени Шарль.
; Да? И что?
; А то, что вся эта история с мутантами начиналась с него! Это он держал в плену Алексея, сделал его каким-то суперменом, а потом он же помогал нам уничтожить город Мордерера в Африке!
; Я ничего об этом не знаю. Расскажи!
Не спуская глаз с человека, так похожего на Шарля, Денис вкратце рассказывает историю своего дяди, о своих приключениях с ним и еще одним генералом в Африке. Семен слушает, изредка бросая взгляд на невзрачного мужичка с горбинкой на носу и шрамом на левой скуле.
; Много вы дел наделали. Я и не знал, что такое происходило, ; произнес он, удивленно качая головой.
; Ну да, откуда вам тут знать в вашем захолустье. Но дело не в этом.
; А в чем?
; Этот Шарль может помочь нам. Я не знаю, как он тут оказался, его вроде в шарашку определили, работать по специальности и отбывать наказание, ведь его мутанты наших солдат убивали. В любом случае надобно с ним побеседовать.
; Если только это действительно он, а не просто похожий мужик.
Денис хотел было идти сразу, но Семен удержал ; вокруг много людей, а реакция Шарля на внезапное появление старого знакомого может быть не совсем адекватной.
; Ты прав, ; согласился Денис. ; Мы с ним друзьями не были. И как он тут оказался, мы тоже не знаем.
Вопли из телевизора усилились, игра подходила к концу при явном преимуществе одной из команд, шуму в кабаке тоже стало больше. Шарль не выдержал ; резко встает, на лице появляется выражение крайнего отвращения, ноги несут прочь из вертепа сумасшедших. Денис догоняет его на выходе.
; Здравствуй, Шарль! ; как можно мягче говорит Денис. ; Давно не виделись. Как дела?
Увидев Дениса, Шарль бледнеет так, что под глазами появляются синие круги. Денис перепугался, что он сию минуту умрет от сердечного приступа.
; Спокойно-спокойно, я не собираюсь тебя убивать!
; La v;rit;? (Правда?)
Денис не знал французского языка, но по интонации понял, о чем вопрос.
; Да-да, все будет хорошо. Ты ведь помнишь меня, Шарль? Ты Шарль, верно?
- Был когда-то. Теперь меня зовут Чарли Чаркин, ; по-русски отвечает Шарль.
; Вот как. А еще ты неплохо говоришь по-нашему!
; Такова селява, как говорили в городе Париже. Суд приговорил меня к лишению свободы на пять лет за гибель русских солдат. Отправили в колонию. Спустя полгода один господин в хорошем костюме предложил мне работу по прежней специальности. Ну, я согласился. Лаборатория лучше, чем лесоповал. Но уже через полгода меня без объяснения причин выгоняют и я опять оказываюсь на зоне. Не успел прийти в себя, как мне вручают бумагу, согласно которой я освобожден условно досрочно. Конвой выводит меня, ворота захлопываются и вот я стою один на автобусной остановке, в одной руке вещевой мешок с барахлом, в другой справка. И что делать!?
За распахнутой дверью телевизор надрывается воплями болельщиков, орут посетители кабака. Лицо Шарля искажает страдальческая гримаса:
; Как надоел этот жлобятник!!! Орут на всю улицу.
; Ну, так пошли отсюда, ; предлагает Денис.
; А есть  куда? ; вяло интересуется Шарль.
; Что нибудь придумаем. Ты далеко ли? ; спрашивает Денис Семена, который идет обратно.
; Идите, ; машет рукой Семен. ; Я догоню.
Тишина на улице резко контрастирует с шумом в харчевне, воздух, загаженный выхлопными газами, кажется свежим и вкусным, словно на альпийском лугу.
; Только фиолетовых коров не хватает, ; тихо бормочет Денис.
; Что?
; Да так, что-то шоколада захотелось. Ну где Семен-то?
Словно услыхав свое имя, послушник выходит из кабака, в руках сверток.
; Поесть взял, ; говорит он, показывая сверток.
; Ты голоден?
; Нет, но твой собеседник явно недоедает.
; Oh, je vous remercie, jeune homme! (О, благодарю вас, молодой человек!) ; едва не прослезился Шарль. ; Я действительно голоден!
Они неторопливо шли по улице зачуханного техасского городишки, Шарль жевал бутерброды с дешевой колбасой и рассказывал о своих злоключениях. Внезапно свалившаяся на голову свобода поставила его на грань самоубийства. Документов нет, жилья нет ; ничего нет, кроме справки и небольшой суммы в рублях. Это заработок за последние полгода. Что делать алжиро-французу в России? Шарль даже билет на поезд не мог купить, потому что нет документа, удостоверяющего личность.
; … я хотел достать наркотиков на все деньги и piquer ; mort (колоться до смерти), но человек, с которым я договорился достать наркоту, оказался подставным. Меня арестовали в момент передачи товара и я снова оказался за решеткой. К счастью, полицейский, который вел мое дело, во всем разобрался и не стал передавать дело в суд. Мне вернули деньги, сделали временное удостоверение личности.
; А здесь-то как оказался?
; Случайно. Прочитал в интернете о лаборатории, в которой ведутся исследования по теме, которой когда-то занимался и я. Нашел адрес, написал, предложил свои услуги. Мне ответили, что согласны, но прислать денег на переезд не могут. Пришлось за свой счет добираться до Владивостока, в порту устроился матросом на корабль, который что-то вез в Техас и вот я здесь!
; И что же это за лаборатория, дорогой Шарль? ; вкрадчиво спрашивает Денис.
; Присядем? ; просит Шарль. ; Я наелся, устал, хочется посидеть.
Скамейка, на которую указал Шарль, пряталась в тени американского клена, за которым начинался пустырь, дальше виднелись крыши домов. Шарль брякается на кое-как выкрашенные доски, облегченно вздыхает.
; Как хорошо … лаборатория? Благотворительный фонд UTIMCO занимается исследованиями в области генетики и решил, что мои способности, мой опыт могут пригодиться. За приличное вознаграждение, разумеется!
Голос Шарля слабеет, голова клонится к груди.
; Эй-эй, месье Шарль, не засыпайте! ; восклицает Денис.
; Oh, cher ami! (О, дорогой друг!) Я давно уже не monsieur, а Чарли Чаркин. Не стану утомлять вас и себя длительной болтовней. После собеседования меня приняли на должность лаборанта. Меня лаборантом, меня! Скоты!!! ; возопил Шарль, редкие волосы на макушке встали дыбом, глаза злобно округлились. ; Этот подлец использовал меня, а потом вышвырнул, как ненужную вещь!
К общей возмущенной интонации добавляется надрыв и едва сдерживаемое рыдание.
; Вам хотя бы заплатили? ; как можно мягче спрашивает Семен.
; Сущие гроши, от которых не осталось ни сантима. Кстати, я живу в этой подлой харчевне, снимаю номер на втором этаже. И я задолжал немного.
; Уладим, Чарли. Все уладим, ; ласково произносит Денис.
У него блестят глаза, щеки горят румянцем, голос слегка прерывист. Денис похож на рыбака, который долго ждал поклевки и вот теперь наступил момент, когда желанная добыча вот-вот заглотит наживку и можно будет подсечь.
; Ты скажи, дорогой, как зовут подлеца, который тебя кинул и где та лаборатория?
; Янкель! Янкель Розенблюм … нет, Розенбаум … черт, забыл!
Чарли бормочет заковыристое матерное ругательство, пучит глаза и тужится, как на горшке.
; Может быть, Розенфельд?
; Да, он самый!
; А лаборатория далеко отсюда?
; Какой хрен? Вон она! ; тычет пальцем за ухо Чарли.
Денис и Семен оборачиваются ; за пустырем действительно стоят какие-то приземистые здания. Ничего особенного, дома как дома. Стены обшиты дешевым сайдингом по старинной американской привычке, несколько автомобилей скучает на обочине, людей не видать.
; Она? Это и есть лаборатория Розенфельда? ; с сомнением в голосе произносит Денис.
; Административные здания и склады.
; А "утимка" где?
; В Далласе, ; отвечает Шарль. ; Там головная контора. Вы не смотрите на домики, это для уборщиков. Комплекс под землей, дома персонала за уступом.
; А ты там был?
; Я там работал! ; оскорбленно вскидывает подбородок Шарль.
; А сейчас?
; Сейчас я безработный, ; тоном ниже ответил Шарль.
; Но попасть туда можешь? ; терпеливо спрашивает Денис.
; Ну, наверное, да. Остались знакомые, такие же бедолаги, как и я. Они не стали гордо хлопать дверью, как ваш покорный слуга. Довольствуются должностями уборщиков, мойщиков лабораторной посуды и тому подобное. А вам это  зачем, молодые люди?
; Могу рассказать, но ты засыпаешь, Чарли. Давай потом, а?
; Давай, ; кивнул Шарль. ; Вы мне нравитесь, пацанчики. Если заплатите мои долги хозяину кабака, расскажу что нибудь еще.

                Глава 3.


Несмотря на клятвенные уверения Шарля, что лаборатория располагается глубоко под землей, в реальности это было не так. Вернее, не совсем так. С незапамятных времен протекающая неподалеку от городка речка прогрызла каменистое дно так глубоко, что образовался карьер глубиной несколько десятков метров. Поток воды становился бурным после обильных дождей, во время засухи речка превращалась в ручей. Сотни лет вода точила камень, вымывала песок и глину, в результате образовались пустоты и даже целые пещеры в породе. В них селились звери, пещеры обжили колонии летучих мышей. А потом пришли люди и приспособили пустоты под толщей песка и камня для своих нужд. Лабораторный комплекс под эгидой UTIMCO расположился на правом берегу речки в пещерах, расширенных и укрепленных бетонными подпорками. Помещения соединили между собой проходами, вырыли вертикальные шахты лифтов. Внутри комплекса имелся независимый источник энергии, атомный мини реактор. На поверхности располагались офисные помещения и вертолетная площадка. Жилая зона оборудована на другом берегу ; комфортабельные дома на четыре семьи каждый, лужайки, парк, бассейны и рестораны, развлекательные центры и прочие блага цивилизации. Рабочая и жилая зона соединены тремя мостовыми переходами. Разумеется, обе зоны хорошо охраняются ; заборы, стены, вышки. Дома за пустырем, которые видели Семен и Денис, общежития для обслуги, в зону охраны не входят. 
Все это Шарль рассказал Денису и Семену на следующее утро, после того как они выспались и отдохнули в номере Шарля на втором этаже харчевни. Когда Шарль расплачивался с хозяином пригоршней долларов, тот молчал, только удивленно поглядывал на спутников должника и пожимал плечами.
; Чарли, а ты уверен, что это именно та лаборатория, которая нам нужна? ; спрашивает Денис.
; Мне кажется, да.
Шарль пьет кофе маленькими глотками, указательный и безымянный пальцы сжимают дымящуюся сигару. Лицо лоснится после бритья, новая пижама ; старая отдана в стирку, ; дышит искусственной свежестью дешевого стирального порошка.
; Судите сами: это единственный комплекс, где проводятся исследования в области генетики. Во всяком случае, другого я не знаю. Дальше ; не так давно отсюда сбежал парень с какой-то ценной информацией. Было много разговоров и все они сводились к тому, что беглец был идиотом, ведь тут есть все, что нужно для жизни. И еще ; спустя несколько дней в лабораторию доставили мужчину!
; Это событие?
; Представьте, да! Розенфельд принципиально работает только с женщинами. Из-за этого было несколько скандалов. Жены сотрудников решили, что их благоверные развлекаются с пленницами вместо того, чтобы ставить опыты.
; Может, это и были опыты! ; хмыкну Денис. ; Настоящий ученый всегда идет непроторенными путями.
; Не ёрничай, ; одернул его Семен. ; Несчастных женщин использовали.
; Ну, на мой взгляд … ; начал было Шарль.
В дверь номера постучали. Семен достает револьвер, Денис тянется за автоматом. Шарль удивленно восклицает:
; Не заперто!
Входит мальчишка посыльный, в руке конверт. Получив доллар на лапу, удаляется. Шарль заинтересованно разглядывает конверт, на лице появляется гримаса удивления и брезгливости.
; Это письмо оттуда! ; кивает он в сторону лабораторного комплекса.
; И что?
; Сейчас узнаю … о, приглашают за окончательным расчетом. Мерзавцы! ; рычит Шарль.
; Еще какие, ; соглашается Денис. ; Если ты идешь прямо сейчас, мы прогуляемся с тобой. Не против?
; Нет, но к чему такая спешка?
; Узнай, что за мужчину доставили сюда. Сможешь?
; Постараюсь.

Если Шарля пропустили беспрепятственно, охранник только сличил фотографию на мониторе с оригиналом, то молодым людям с оружием знаками предложили убраться подальше. Денис не возражал. Семен предложил осмотреть комплекс. Они подобрались поближе к расщелине, в качестве наблюдательного пункта выбрали громадный, в два человеческих роста, валун. С вершины хорошо видно, что мосты сделаны из металла. Очень похоже, что взяли три комплекта быстро возводимых мостов у военных. В сущности, это временная переправа, превращенная в постоянную. Укрепили опоры, забетонировали места соединения с грунтом, верх укрыли пластиком. Мосты получились легкими на вид, аккуратными и были похожи на крытые переходы между административными зданиями аэропорта. Жилая зона радовала глаз зеленью трав и деревьев, многочисленные бассейны и фонтаны увлажняли воздух, дома хвастались белыми стенами, на крышах ловили энергию солнечные батареи.
Если Семен, росший в аскетичной обстановке монастыря, откровенно любовался городком, то Денис остался равнодушен к удобствам генетиков-ботаников. Заинтересовало другое. Если заглянуть вниз, то на дне пропасти можно видеть блистающую полоску воды, над которой темнеет какая-то дыра в скальной породе. Видно не очень хорошо, Денису пришлось даже лечь пузом на горячий камень, чтобы не свалиться. Он изо всей силы вытянул шею и даже приподнялся на руках, став похожим на варана, только что раздвоенного языка не высовывал.
; Что ты там высматриваешь? ; спросил Семен.
; Вон видишь, дыра?
; И что?
; Подозреваю, что это вход. Вернее, выход для так называемого отработанного материала.
; Результаты неудачных опытов сбрасывают в реку?
; Почему нет? Там наверняка полно крокодилов, так что с экологией реки все в порядке.
; Ну, не знаю, ; пожал плечами Семен. ; Надо спросить Чарли Чаркина. Вон он, кстати, выходит из КПП.
Обрусевший  в русской тюрьме алжиро-француз Чаркин идет с высоко поднятой головой.
; Может, ему предложили повышение? ; недоумевает Семен. ; Вышагивает, аки петух гамбургский.
; Едва ли, ; усомнился Денис. ; Наверно, послал отдел кадров на три буквы и теперь гордится этим. Чарли, мы здесь! ; крикнул он.
В короткой беседе выяснилось, что Денис оказался прав ; Чаркин действительно высказал все, что думал об Янкеле Мовшевиче и его конторе, после чего удалился, громко хлопнув дверью. Во всяком случае, именно так он рассказал.
; Ты что нибудь узнал?
; Да. Я зашел в туалет, его как раз закрыли для уборки, мой знакомый по научным исследованиям мыл унитазы и между делом поведал мне, что доставленный мужик очень хорош, его охраняют до зубов вооруженные стражники, а сам Янкель не отходит от него и даже спит с ним.
; ???
; Я имею в виду, что живет в главном здании, рядом с особым помещением, где его держат. Раньше такого не бывало! Всех подопытных женщин сегодня утром сбросили в колодец, ожидают прибытия новой партии.
; Как это "сбросили в колодец"?
; Искалеченных в результате опытов людей спускают в пещеру, которая выходит к реке. Во-он там! ; указал он рукой на дыру в глубине расщелины. ; Команда чистильщиков штрафников идет за ними и выталкивает всех в реку. Трупы отправляют туда же.
; Надо же, ты оказался прав! ; удрученно покачал головой Семен. ; Я думал, с ними обходятся иначе.
; Как? Сжигают в крематории? ; невесело усмехнулся Денис. ; Такое тоже было. А что за чистильщики штрафники, Чарли?
; Янкель поддерживает строгую дисциплину. Любая провинность ; ну, опоздал там на пару минут. Или пришел с запахом. Либо отвлекался от работы …
; На что? ; прищурился Денис.
; Не важно, на что! ; окрысился Чарли. ; Все живые люди! Так вот, наказание или штраф, или уборка в пещере. Так как штрафы большие, почти все предпочитают пещеру. К тому же на такой работе разрешается напиваться. Ну, чтобы не переживать сильно, ведь многие не переносят вида крови.
; Конечно! Сплошная интеллигенция, ; скривился Денис. ; И как же работают штрафники?
; Гонят электрошокерами … э-э … подопытных к выходу. Трупы цепляют баграми и тащат туда же, ; неохотно говорит Чарли и отворачивается.
; А потом принимают душ, опохмеляются и домой, к женам и детям! Какой график работы штрафников?
; После обеда идут.
; То есть если сегодня утром сбросили, то после полудня идут штрафники?
; Да.
; Сейчас около десяти. Надо идти туда!
; Да, пожалуй, ; согласился Семен. ; Но что нам это даст? Ты же слышал, что Алексея серьезно охраняют. 
; А есть другие варианты? И потом, ты можешь не идти. Дядя многое для меня сделал и я уверен, он не бросил бы меня.
Семен вздохну, пальцы поскребли затылок.
; Да, могу не идти. Но это человек, Янкель, убил моих собратьев и отца Никодима. Он был для меня больше, чем отец. И я хочу отмщения.
; А как же насчет щеки?
; Заткнись! Око за око, зуб за зуб ; так проповедовал Христос!
; Ладно. Чарли …
; НИ ЗА ЧТО!!! Ни под каким видом! ; взвизгнул Чаркин. ; Хватит с меня Мордерера, я чуть живым оттуда выбрался. И сразу угодил в русскую тюрьму!
; Чарли-и! ; как можно мягче говорит Денис. ; В тюрьму ты попал за дело. К тому же тебя почти сразу выпустили. Ты ж не двадцать лет сидел, а каких-то полтора года. Не хочешь идти ; не надо. Просто расскажи нам, что где. И все!
; Вас подстрелят, как только вы приблизитесь к дыре, ; мрачно сообщил Чарли. ; Там, внизу, охотники.
; Охрана?
; Нет, именно охотники. Местные жители ; из числа отморозков! ; расстреливают тех, кто выбирается живым. Это как забава для них. Тех, кто поцелее и симпатичны на вид, забирают в специальный бордель. Эти женщины высоко ценятся у любителей.
; Калеки? ; ужаснулся Семен.
; Да. Есть такие, которым нравится секс с увечными женщинами. К тому же они безгласые.
; Как это?
; Опыты ставят без наркоза. Для чистоты эксперимента! Чтобы подопытные не кричали, им предварительно удаляют голосовые связки. 
; Чудовищно! Этому просто нет названия! ; шепчет Семен.
; Есть, ; качает головой Чарли. ; Рациональное использование материала ; вот как это называется. Янкель и его подельники не считают их за людей. Просто материал для опытов.
Семен бледнеет, на глазах появляются слезы.
; Успокойся, Семен, ; говорит Денис. ; Янкель Мовшевич не открыл Америку. Примерно также поступали нацисты с его соплеменниками. Причем они тоже ставили медицинские опыты, а полученные знания использовали на практике. Лечили своих солдат. Более того, существовали специализированные детские лагеря. На детях тоже ставили опыты!
; Хочешь сказать, что история ничему не учит?
; Хочу сказать, что цель оправдывает средства. Во всяком случае, в глазах палачей и садистов. А теперь давай спустимся вниз, перебьем сраных охотников и проникнем в дыру. А ты, Чарли Чаркин, по дороге расскажешь нам, что к чему и как пройти.

"Охотников" обнаружили сразу. Мерзкий запах виски струился вдоль тропы, пьяные голоса и хохот слышались издалека. Семен шагал первым. Денис хотел было предупредить, что не стоит так вот идти, как по бульвару, могут ведь и пальнуть. Однако послушник имел такой решительный вид, что Денис решил не вмешиваться. Вообще-то Семен парень заводной, если обозлится всерьез, мало не покажется никому. Дым от костра перебивает вонь вискаря, из-за скального выступа появилась присыпанная песком площадка, на которой расположились трое человек. Оружие ; самозарядные дробовики, мирно лежит в сторонке, на плоском камне валяются грязные тарелки с остатками пищи, возвышается пузатая бутыль, мутная жидкость отсвечивает тускло и неприветливо. Семен идет как ни в чем ни бывало, словно он тут завсегдатай и вообще, кому какое дело! Так называемые "рейнджеры" смолкают, три пары глаз сканируют приближающихся незнакомцев. Когда до места отдыха подонков остается не больше пяти шагов, Семен выхватывает из-за пояса револьвер и тремя точными выстрелами "кладет" всех. Денис только бровь приподнял и хмыкнул ; так быстро и хладнокровно без пяти минут монах убил троих. Наверно, христиан.
; Ну и что? ; спрашивает Семен.
; Я сказал вслух? ; смутился Денис. ; Извини. Я думал, у вас ограничения есть какие-то.
; Убийство грех, ; твердо произносит Семен. ; Но еще больший грех оставлять жизнь бессердечным тварям в облике человеческом. Я освободил их души от телесной оболочки для суда Господа.
Денис хотел было пошутить, но передумал. Похоже, Семен Вишенка, несмотря на очень мирную фамилию, настроен крайне решительно. Рассуждения типа ; а судьи кто? или хрень про заблудшие души отметет сразу. Еще и рукояткой револьвера в лоб даст. Но формулировку "освободил души от телесных пут ; или как там? ; для суда Господа" надо запомнить!
; Ладно, ; кивнул Денис. ; Тебе виднее. А чего револьвер бросил?
; Барабан пуст. Да и не люблю я револьверы, спуск слишком тугой. Для замкнутого пространства лучше дробовик и патроны с картечью.
С этими словами он берет один из дробовиков, деловито проверяет магазин, цепляет на себя патронташ. Денис забрасывает автомат за спину ; не бросать же, не по пацански! ; пальцы смыкаются на помповом ружье. Как таким "ружжом" пользуются, он видел только в кино. Но этого хватило, что бы за десять секунд понять, как стрелять и перезаряжать. Затвор жирно лязгнул железной пастью, принимая последний патрон, ружье хмуро посмотрело на противоположный берег ; надо как-то перебраться туда, новый хозяин!
Чаркин наблюдал за всем происходящим из-за выступа. Покачал головой, закатил глаза, узкие губы шевельнулись, как будто коротенькую молитву произнесли. Недоумевающее выражение лица изменилось, нижняя губа выпятилась, брови изогнулись.
; Чарли, ты как? ; спросил Семен.
; Иду с вами, ; решительно отвечает Чаркин. ; Надоело быть мальчиком на побегушках и нищенствовать. Я ученый, в конце концов!
Обмелевшую речушку перешли по камням, даже не замочив ног. Только вертели головами во все стороны ; вдруг крокодилы! Крокодилы были, но ниже по течению шагов на тридцать, грелись на отмели, упитанные и ленивые. Выступ, с которого сбрасывали несчастных женщин, оказался на высоте больше трех метров. Пришлось изрядно повозиться, прежде чем забрались на карниз, с которого можно было запрыгнуть на площадку.
Пещера дохнула трупным смрадом, влагой и холодом. Ослепительно белый круг дневного света остался за спиной. Впереди хмурится тьма, слегка разбавленная бликами света на влажном полу.
; Идем? ; предложил Денис.
; Подожди, надо привыкнуть к темноте, ; покачал головой Семен.




                Глава 4.

Шаги гулко звучат в тишине, каменные стены дышат холодом. Поток воздуха обдувает лица, несет запахи свежевырытой могилы. Впереди появляется пятно бледного света.
; Да тут освещение есть! ; удивленно произносит Денис.
На потолке тускло светит фонарь. От плафона тянется кабель к другому фонарю, далее пещера поворачивает, кабель теряется в темноте.
; Какое отвратительное место! ; тихо произносит Чарли. ; И эти запахи! Меня всякий раз в дрожь бросает.
; А ты уже здесь бывал что ли? Интересно, с какой целью? ; хмурится Денис.
; Лампочки вкручивал, ; предположил Семен.
; Я спускался сюда … твою мать!!! … ; возмущенная отповедь Чарли прерывается руганью. Попавший под ногу камень лишает его равновесия. Он машет руками, аки голубь взлетающий, изгибается и колышется, как камыш порывом ветра, но не падает. Пальцы судорожно цепляются за выступ, удерживая тощее тело на ногах. Дробовик срывается с плеча, приклад смачно впечатывается в камень, ствол упирается в подмышку. Чарли несколько мгновений стоит в немыслимой позе, губы плотно сжаты, глаза выпучены. Видимо, ждет выстрела.
; Так можно остаться без руки, ; философски замечает Семен.
; И без головы, ; соглашается Денис.
; Дурацкие комментарии оставьте при себе! ; шипит Чарли, возвращая равновесие.
За поворотом пещеры открывается небольшая, хорошо освещенная площадка. Денис, шедший первым, застывает столбом ; на валунах с плоской вершиной сидят люди в желтых резиновых костюмах, похожих на водолазные. Глухие прорезиненные шлемы с застекленным окошком сняты. Люди неспешно потягивают сок из пакетов через трубочки, о чем-то тихо переговариваются. Раздраженный собственной неловкостью Чаркин "прет как танк", не глядя, Денис даже не успевает удержать его. В итоге бывший генетик с ружьем наперевес едва не упирается стволом в голову ближайшего к нему "чудика" в желтой резине. Денис шарахается обратно, в спасительную темноту, едва не сбивая с ног Семена. Неизвестные хватаются за багры, остолбеневший Чарли роняет ружье. Возможно, именно это спасло ему жизнь, потому что люди в странных желтых костюмах тоже опускают свои палки с острыми крючьями. Один из мужчин внезапно спрашивает:
; Charkin, are you there? (Чаркин, ты что ли?)
; Да, ; на "автомате" отзывается Чарли и тут же спохватывается:
; Yes!
; What the hell are you doing here? Again, women are looking for? (Какого черта ты здесь делаешь? Опять баб ищешь?)
; I'm here ... uh ... at the tour! (Я здесь …э-э … на экскурсии!) ; выпалил Чаркин.
Люди в желтых костюмах переглядываются:
; You're a fool, Charlie? (Ты дурак, Чарли?)
Чаркин открывает рот, что бы ответить, но так и остается с разинутой пастью ; три оглушительных выстрела из дробовика едва не лишают его сознания. Оглушенный, плохо соображающий, он замечает, как мимо проходит Семен, беззвучно шевеля губами. Следом шагает Денис, тряся головой и улыбаясь. Семен деловито вытряхивает труп из резинового костюма, кивает Денису на другой. Слух медленно возвращается и Чарли слышит, как Семен обращается к нему:
; Напяливай резинку, Чаркин! В этих костюмах мы будем уборщиками.
Денис отстегивает застежку на поясе. Осторожно, стараясь не запачкать края, снимает верхнюю часть с трупа. Удается не совсем. В смысле, кровь и мозги извозили всю куртку изнутри. Пришлось вывернуть наизнанку и соскребать камнем, а потом присыпать песком, опять соскребать…
; Ты не мог палить не по головам, Семен? ; сварливо спрашивает Денис.
; Одёжу портить не хотел, ; отвечает Вишенка, ловко вытряхивая обезглавленный труп из костюма.
; А почему у твоего жмура нет башки? ; удивился Денис.
; Я ее отрезал.
; Да!? А я вот не сообразил. Чарли, перенимай опыт!
Ставить опыты над живыми людьми, пусть даже дикарями ; это одно, а вот резать голову трупу ; это совсем другое. Так или примерно так хотел ответить Чаркин, но не успевает ; удар сзади по правой ноге заставляет его упасть на колено, дробовик соскальзывает с плеча и чужая рука ловко подхватывает за цевье. Ствол холодно упирается в затылок, щелкает взводимый курок, чей-то голос жестко приказывает:
; Никому не дергаться, иначе башку снесу!
Семен застывает с резиновой курткой в руках, дробовик лежит на полу. Денис медленно поворачивается на голос и замирает с разинутым ртом, глупо растопырив руки ; хронически невезучего Чаркина держит на прицеле женщина! Жгучая брюнетка лет двадцати в коротком больничном халате, перепоясанном простой веревкой. Рукава закатаны до локтей, обута в тапочки, волосы собраны в конский хвост. Ничего особенного, примерно так выглядят продавщицы, медсестры и лаборантки, если не считать одной детали ; халат неизвестной дамы забрызган свежей кровью! Причем так сильно, как будто "медсестра" только что кромсала кого-то дисковой пилой на мелкие кусочки.
; Опять я крайний! ; блеет Чаркин. ; Почему именно мою башку надо сносить, мадмуазель?
; Действительно! Бошек уже снесли достаточно, ; не совсем уверенно отзывается Денис.
; Мы не те, за кого вы нас принимаете, ; мягко произносит Семен. ; Посмотрите внимательно.
Девушка смотрит на трупы чистильщиков, затем переводит взгляд на молодых людей.
; Зачем вы здесь?
; Нам нужно пробраться внутрь и освободить нашего друга. И, если будет возможно, убить врага, ; отвечает Семен.
; Ну, и кто же ваш враг?
; Янкель Розенфельд.
; О, можете сразу застрелиться! ; восклицает девушка с презрительной улыбкой. ; Вы к нему даже близко не подойдете. А ваш друг случайно не быковатый мужик, которого недавно сюда доставили?
; Я бы не сказал, что мой дядя похож на быка, ; вступает в разговор Денис. ; Он достаточно интеллигентный человек, хорошо образован и воспитан. Кстати, меня зовут Денис.
; Меня Семен. А вы кто? ; спрашивает послушник.
; А меня Чарли! И можно я встану, тут пол холодный! ; визжит Чаркин.
Девушка отступает на пару шагов, давая возможность стать на ноги Чаркину, но ружье отдавать не спешит.
; Так вы русские? ; удивленно спрашивает она
; О да, мадмуазель, они русские! Мы уже полчаса разговариваем по-русски, если вы заметили! ; продолжает брюзжать Чаркин, вставая с колен. ; А вот я не русский, в моих жилах течет кровь француза. Русский язык я учил в русской тюрьме.
; Да вы вообще кто такие!? ; подозрительно спрашивает девушка, поднимая ствол. ; Уголовник, головорез … а ты, который Денис, очень похож на мошенника.
; Я мошенник!? ; задохнулся от возмущения Денис. ; Да я …
; Подожди, ; обрывает его Семен. ; Давайте, я объясню. Он, ; кивком указал Семен на Дениса, ; племянник того, кого вы назвали быком. Я бывший послушник монастыря, который уничтожил Розенфельд. У Чарли свои счеты с Янкелем. Мы не мошенники и не головорезы, мы ; жертвы обстоятельств. И мы не враги вам, поверьте. А сейчас извините, некогда разговаривать, тут должны появиться люди, которых изуродовал Розенфельд своими опытами. Мы их не тронем. Они беспрепятственно выйдут отсюда, так называемые охотники там, на выходе, их не тронут.
; Да? Вы с ними договорились? ; усмехнулась девушка.
; Мы их убили, ; буркнул Денис.
Вообще-то убивал Семен, но Денису не понравилось, что его назвали мошенником, и он сказал "мы". Все-таки убийца ; нет, мститель за сирых и убогих звучит благороднее, чем мошенник или обманщик. Эдакий робиногуд знаете ли! 
; Хорошо, ; кивнула девушка. ; Меня зовут Анна, я старший сержант медицинской службы, была захвачена в плен в ходе налета на полевой госпиталь. Хотели отправить в бордель, но я дралась насмерть. Меня хотели убить, но передумали и продали сюда, для опытов. Держали в кандалах. Вот, ; показала она следы на руках. ; Вообще-то и здесь бордель тот еще! Четыре ублюдка в белых халатах раздели меня, ; при этих словах девушка сильно покраснела. ; Уложили на стол. Я убила их всех!
; А здесь как оказались? ; спросил Семен.
; Затесалась в толпу женщин, которых собрались выкинуть. Они здесь прячутся. Ждут, когда я перебью чистильщиков.
Анна по-мальчишечьи сует два пальца в рот, оглушительный свист разносится по пещере.
; Позвольте спросить, мадмуазель, что за госпиталь, в котором вы были старшим сержантом? ; поморщившись от свиста, спрашивает Чарли.
; Наш госпиталь. На континент высадился ограниченный контингент русской армии. Вы что, не знали? ; удивилась Анна.
Денис и Семен переглядываются.
; И давно наши войска здесь? ; спрашивает Денис.
; Неделю. Сразу развернули полевой госпиталь, принимали местных жителей. Охранение было слабым, никто не ожидал нападения. Местные бандиты воспользовались этим.
; А кто командует этим самым контингентом?
; Генерал-майор Знаменский.
; Вот здорово! ; обрадовался Денис. ; Позвонить бы ему!
; Вы знакомы? ; удивилась Анна.
; Да.
; Ну, тогда надо вывести пленниц отсюда и пробираться к нашим.
; Вот правильная мысль! ; вскричал Чарли, молча слушавший разговор. ; Я понимаю, что дядя и все такое с этим отмщением, но Валера лучше нас справится с этим.
Брови девушки изумленно приподнимаются:
; Генерал для вас Валера? Да кто вы такие, черт возьми!
; Расскажу позже, Анечка! ; довольно улыбнулся Денис. ; А пока давайте займемся пленницами. Они, кажется, на подходе.
Небольшая группа женщин выходит на площадку. Все закутаны с ног до головы в старое тряпье, похожее на застиранные простыни. Лица скрыты, оставлены только узкие щелочки для глаз. Причем, не у всех. Вглядевшись, Семен понял, что некоторые из женщин слепы. У них лица закрыты полностью, они держатся за руки, их ведет зрячая женщина. Некоторые хромают, другие выделывают странные телодвижения, как будто их пробивает электрический разряд, у третьих трясутся головы и согнуты спины, словно поврежден позвоночник. Женщины идут в полной тишине, медленно передвигая ноги, как будто всех их сковывает невидимая цепь.
; Эти скоты ; там, наверху! ; не только насиловали несчастных, ; с ненавистью говорит Анна. ; Они еще и лишали их конечностей, удаляли глаза, зубы, прокалывали уши. Потом пичкали какими-то препаратами и смотрели, что из этого получится. Они умирали сотнями, перед вами только те, что выжили.
; Зачем? ; спрашивает Семен.
; Проверяли, как действует. Этот Розенфельд одержим идеей создания homo perfectus - человека совершенного! Тварь не интересуют страдания других, ему плевать на все и всех. И помощнички под стать, такие же бессердечные негодяи.
; Откуда ты это знаешь? ; удивленно спрашивает Денис.
; Проболтался один, ; криво улыбнулась Анна. ; Перед смертью.
; И что теперь с ними будет?
; Не знаю, ; призналась Анна. ; Они все инвалиды, у них разрушена психика ; даже не представляю, как они будут жить.
; Там, на выходе из пещеры, их ждут крокодилы, ; сказал Семен. ; Может, им лучше остаться здесь? Хотя это тоже не выход.
От группы женщин отделяется одна, подходит. Лица не видать под тканью, только глаза сверкают, карие и большие, как у куклы. У женщины целы руки и ноги, голова не трясется и вообще она производит впечатление здорового человека. Из складок одежды высовываются руки, раздается мычание и хрип ; женщина отчаянно жестикулирует, пытаясь что-то объяснить.
; I don't understand (Я ничего не понимаю), ; разводит руками Анна.
; Я немного понимаю, ; говорит Семен. ; Это язык жестов для глухонемых. Так вот, она говорит нам, что тех, кто наверху надо убить. У нас оружие, мы должны убить их. И еще … вроде как если мы боимся, то дать оружие ей.
; Скажи, что мы не боимся, ; отвечает Денис. ; Нас мало, а наверху много вооруженной охраны.
Семен энергично машет руками, показывает какие-то мудреные знаки пальцами. Женщина отрицательно трясет головой, слышно злобное шипение и рык, руки приходят в движение.
; Она утверждает, что охраны мало, ; не совсем уверенно говорит Семен. ; Люди с оружием … в стене? На стене? Ну, в общем, в лаборатории ее почти нет. И если … замуровать двери? Э-э, что-то там плотно закрыть, то можно наср… простите, не обращать внимания на охрану.
; Такой язык жестов и я понимаю, ; хмыкнул Денис. ; Как я понял, она уверена, что мы сумеем проникнуть внутрь. И, если заблокировать вход, то наружная охрана нам не помешает. А что, вполне логично, ; говорит он, обращаясь ко всем. ; В лабораторном комплексе не держат батальон солдат, охрана сосредоточена на внешнем периметре…
; Как нам выйти отсюда? ; перебивает его Чарли. ; Выход из пещеры держит на прицеле наряд охранников. Там крытый переход метров тридцать длиной и пулемет в конце.
; Семен?
; Сейчас спрошу.
"Выслушав" вопрос женщина тычет пальцем в желтые костюмы уборщиков, показывает на Анну и себя.
; Типа поймали беглянок и ведем обратно? Рискованно! ; чешет в затылке Денис.
Женщина энергично трясет головой. Затем она отворачивается и сбрасывает с себя тряпье, став совершенно голой. Семен вздрагивает и сразу отворачивается. Чаркин застывает с открытым ртом и вытаращенными глазам. Денис отводит взгляд, чуть смущенно спрашивает Анну:
; Что она делает?
; Переодевается. Смотри сам!
Женщина рвет на куски старую простыню, которая служила ей одеждой. Обматывает вокруг бедер и завязывает узлом на боку кусок ткани. Отрезок поменьше наматывает на голову в виде чалмы, закрывающей лицо и всю голову до шеи. Денис невольно отмечает, что фигура у пленницы очень хороша, местные "ученые" явно отбирали лучших. А еще он заметил, что волосы на голове сострижены под ноль, кожа покрыта шрамами. 
; Зачем их стригут, не знаешь? ; спрашивает он шепотом.
; Я слышала, что Розенфельд вроде научился пересаживать волосы богатеньким лысым старушкам лет сорока.
; А как ты сохранила свои волосы? ; удивился Денис.
Анна поворачивается к Денису и говорит, приблизив лицо:
; Убила того, кто хотел их снять. Задушила на хрен своими руками, понял?
; Рад за тебя, ; как можно мягче отвечает Денис и на всякий случай отступает на шаг.
Преобразившаяся в соблазнительную одалиску пленница подходит к Анне и знаками показывает, что ей надо сделать тоже самое. И быстро! Оголенная грудь вздрагивает в такт движениям и вместе с ней дергаются глаза Чаркина. Семен усиленно разглядывает потолок, Денис смотрит в пол. Анна криво улыбается и пожимает плечами ; мол, и без меня можно обойтись. Женщина издает приглушенный рык, тычет пальцами в мужчин, показывает незамысловатые жесты, которые легко перевести, как "все мужики козлы с яйцами, ведутся на сиськи письки, которые-за-пулеметом такие же".
; Отвернулись все! ; командует старший сержант. ; Тебе отдельная команда нужна, рыжий!?
Чаркин поспешно отворачивается, Денис присоединяется к послушнику, изучающему потолок.
; Что за фигня?
; ?
; Круглые штуки на потолке.
; Ну, пожарная сигнализация.
; Слишком много сигнализаторов, ; усомнился Денис.
; Это потолочные порошковые огнетушители, ; с видом знатока сообщил Чаркин. ; При задымлении или повышении температуры сферы раскрываются и высыпают порошок, препятствующий возгоранию.
Семен чуть слышно произносит:
; Что только не придумают.
Денис хмыкает и пожимает плечами ; фигня этот ваш порошок, ничего он не потушит!
Анна командует:
; Надеть костюмы! Мы идем первыми, вы за нами и не смейте таращиться!


                Глава 5.

Стук резиновых бахил гулко отзывается в крытом переходе от пещеры до здания лаборатории. Наряд охранников насторожился сразу, едва услышал шаги. Щелкнули предохранители, узкие лучи лазерных прицелов пронизали коридор, пальцы легли на спусковые крючки. Из сумрака пещеры выходят две женщины. Бедра скрыты маленькими набедренными повязками, обнаженные груди колышутся в такт шагам, лица укрыты ниспадающими складками чалмы, блестят глаза. Следом за ними неуклюже идут трое чистильщиков в желтых резиновых костюмах водолазов. Ружья болтаются на плечах, в руках багры, морды лиц скрыты резиновыми наголовниками. Чувствуется, что чистильщикам в резине жарко, душно и противно. Те, кого назначали чистильщиками, всегда служили предметом насмешек. Скучающие охранники тотчас принялись соревноваться в остроумии.
; Condoms go! (Презервативы идут!).
; No, condoms are! (Нет, презервативы ведут!)
; Cool women! One take yourself. (Классные бабы! Одну берем себе.)
Чаркин шел ни жив ни мертв. Костюм оказался великоват, штаны все время сползали и мешали при ходьбе, из-за чего походка становилась семенящей, как у Чарли Чаплина. К тому же глухой резиновый шлем мешал смотреть, застекленное окошечко было высоко для короткой шеи Чаркина. Пришлось повернуть шлем немного вбок. Угол зрения не увеличился, зато стала видна грудь медсестры. Денису тоже было не по себе. Вся эта затея с костюмами и раздетыми женщинами казалась ему глупой до чрезвычайности. Охранники не настолько тупы, чтобы не проверить чистильщиков. На посту наверняка установлены видеокамеры. Кто-то обязательно заподозрит и тогда ; короткая перестрелка, трупы или плен, где ты станешь подопытной свинкой.
И только Семен из всей троицы чувствовал себя хорошо. Он шел в приподнятом настроении, глядя перед собой, мысли в голове гуляли светлые и торжественные. Что-то типа последний бой он трудный самый, я мщу за братьев по вере, смою грехи кровью, меня ждут на небесах и пр. Словом, все трое сходили с ума и каждый по-своему.
Импровизированным укрытием для охранников служило переносное пластиковое ограждение, которое применяют на дорожных работах. Пулемет угнездился на треноге, стрелок стоит рядом, на круглом сытом лице цветет улыбка. Три пары глаз не отрываются от полуобнаженных женщин, на чистильщиков никто не обращает внимания. Анна идет первой. Она приближается к пулеметчику, слега наклоняется, отчего грудь зрительно становится больше и протягивает руку вроде как потрепать за подбородок. Пулеметчик аж шею вытягивает, глазки замасливаются, губы складываются в трубочку. Анна с разворота бьет пяткой в висок. Охранника отбрасывает к стене, голова растрескивается, как арбуз. Немая пленница, что шла чуть поодаль, бить ногой не умела. Она просто ткнула длинными пальцами в глаза одному охраннику, потом другому. Движения были настолько стремительными, что Денис не понял, отчего вдруг охранники выронили оружие и схватились за лица. Женщина подняла автомат с пола и хладнокровно раздробила затылки обоим, затем размахнулась и прикладом снесла объектив видеокамеры на стене. Семен остановился и растерянно закрутил головой. Он думал, что будет драка, уже готовился наброситься на откормленных негодяев … когда он стащил с головы резиновый колпак, на полу лежало три изуродованных трупа и пахло кровью. Денис тоже снимает шлем, растерянно смотрит по сторонам круглыми глазами.
; Ну, вы даете, дамы! ; только и смог он произнести.
У Чаркина сваливаются резиновые штаны, ноги в коленях дрожат, руки выделывают странные круговые движения, будто знаки для инопланетян рисует. Тем временем женщины деловито вытряхивают трупы из форменной одежды и, нимало не смущаясь, переодеваются.
; Ну, что, мужички, идем дальше или как? ; спрашивает Анна.
Черная форма охранника сидит как влитая, только может быть бедра излишне обтянуты. Пистолет-пулемет висит на плече, рукава тужурки привычно закатаны до локтей, ворот расстегнут, видна ложбинка между грудей, что сразу бросилось в глаза Чаркину. Немного портят вид белые медицинские тапочки на мягкой резиновой подошве, но переобуваться в чужие "боты" Анна побрезговала. Напарница переодеваться не стала ; одежда не подошла по размеру, решила остаться  в костюме амазонки. Женщина показывает знаками, что ей надо вернуться.
; Ладно, иди, ; кивнула Анна. ; А мы?
; Надо уничтожить тут все, ; мрачно произносит Семен. ; Это гадюшник какой-то!
; Хорошая мысль, ; согласился Денис. ; Только как? Неужели вы думаете, что вчетвером можно справиться?
; Ты можешь уйти, ; предлагает Анна.
; О, конечно! Ведь ты супер вумен, а они, ; кивнул Денис на Вишенку и Чаркина, ; супер мены! А еще вас пули не берут, у вас чудо оружие, а вокруг одни дураки и неумехи!
; Послушай, Денис! Наши войска находятся недалеко отсюда. Нам нужно выйти на связь, сообщить обо всем, затем забаррикадироваться в помещении, где удобно держать оборону и ждать помощи.
; Отличный план! ; криво улыбнулся Денис. ; Возьми мобильник у охранника и позвони прямо в штаб. Потом мы все запремся в туалете и будем ждать прилета десантников.
; Господа, позвольте сказать, ; вмешивается в разговор Чаркин. ; Здесь нельзя долго стоять, охранников хватятся. И разбитая видеокамера тоже  того …
; Знаешь Денис, может ты и прав, ; говорит Анна, ; но я тут такого насмотрелась, что никаких десантников ждать не буду. Сама буду убивать. И всех подряд, тут нет невинных или которые по незнанию!
И после этих слов идет быстрым шагом к выходу из крытого перехода.
; Она права, ; соглашается Семен, ; я с ней. Плевать на жизнь!
Он уходит следом, а за ним быстро перебирает ногами Чаркин.
; У меня свои счеты с Розенфельдом! ; рычит он, грозно вращая глазами.
; Так я ж не против, ; шепчет Денис. ; Только все как-то по-дурацки, одна сплошная импровизация!

От основного корпуса крытый переход до пещеры отделяют обыкновенные двойные двери. Сразу за ними так называемая "свалка", то есть бокс для отработанного материала. В этом помещении размером пятнадцать на двадцать метров имеется холодильник для трупов и огороженный загон для живых. Вдоль стен выстроились в ряд металлические шкафчики для спецодежды чистильщиков, высится стойка для багров и палок с крючьями. Вход в бокс со стороны основного корпуса перекрывают массивные раздвижные двери с небольшими прямоугольными окошками. Анна входит в бокс, окидывает помещение быстрым взглядом.
; Вот здесь держали людей, ; кивает она на загон. ; В холодильнике выпотрошенные трупы.
; Резали здесь же? ; спрашивает Семен.
; Нет, там дальше есть разделочные, аж два зала.
; У тебя терминология, как у сотрудника мясокомбината, ; морщится Семен.
; А это и есть мясокомбинат! Тут людей разделывают, как свиные туши. Без наркоза, без каких либо обезболивающих. Руки ноги привяжут и кромсают!
Они подходят к дверям. Через окошки виден коридор, оканчивающийся еще одними дверями, по бокам за прозрачными перегородками расположены залы. Столы из нержавеющей стали высятся стройными рядами, склонились люди в белых балахонах, иные столы накрыты белой тканью, под которой можно угадать контуры человеческих тел.
; Делаем так: я иду направо, ты, Вишенка, налево, ; говорит Анна. ; А ты, Чарли, на полусогнутых бежишь в конец коридора и стоишь на стреме. Вопросы есть?
Семен пинком распахивает двери, входит в просторную комнату. Два ряда столов, люди в халатах и распластанные тела. Все "халаты" заняты делом, только один поднимает голову. Продолговатое лицо обрамляет аккуратная седая бородка, в широко распахнутых голубых глазах растет недоумение ; мол, какого черта тут делает какой-то сторож?  Увидев направленный на него ствол дробовика, лаборант выпрямляется и поднимает руки. С окровавленных перчаток стекает кровь, халат тоже весь в крови. На столе дергается в конвульсиях человек, грудная клетка и брюшина вскрыты, на лицо небрежно накинуто полотенце в голубеньких цветочках.
; What do you want, guard? (Чего тебе здесь надо, охранник?)
 Злость и лютая ненависть накрывает Семена с головой. Он стоит, не в силах выговорить слово, только палец все сильнее жмет на спусковой крючок, но выстрела почему-то нет.
; I am a Professor of medicine, chief pathologist of the centre, asking you, dumbass, what do you need? (Я, профессор медицины, главный патологоанатом центра, спрашиваю тебя, дубина, что тебе нужно?) ; громко и четко произносит обладатель аккуратной бородки. Услышав гневный голос, остальные люди в помещении тоже отрываются от работы, смотрят на неизвестного в униформе с оружием. Гремят автоматные очереди, все оборачиваются на выстрелы ; через прозрачную панель видно, что в анатомичке напротив какая-то женщина в черной форме охранника расстреливает мечущихся людей в белых халатах.
Главный патологоанатом первым понимает, что происходит. Хватает скальпель, рука уходит за голову в замахе, в свете мощных потолочных ламп сверкает узкое отточенное лезвие. Семен судорожно давит на курок, но полукруглая железяка упорно не сдвигается с места. "Предохранитель!!! Я не снял с предохранителя!!!" ; вспыхивает паническая мысль. Большой палец жмет рычажок переводчика, тотчас гремит выстрел и рука главного патологоанатома вместе со скальпелем летит в другой конец комнаты, кувыркаясь и брызгая кровью. Выстрелы грохочут один за другим, тяжелый свинец сбивает с ног, пробивает черепа и рвет на куски изнеженные, не привыкшие к тяжелому труду, тела.
Затвор щелкает впустую, дымящаяся гильза падает на пол. Уцелевшие в бойне люди сбиваются в кучу за последним столом. Из груды шевелящихся тел доносятся всхлипы, стоны и сбивчивое, невнятное бормотание. Физиономии мужчин и женщин искажены ужасом, обескровленные страхом лица белы, как медицинские халаты после выварки, посиневшие губы трясутся. Семен хладнокровно заталкивает патроны в подствольный магазин, смутно удивляясь, что никто не делает попытки броситься на убийцу. Даже не пытаются, настолько они все парализованы страхом!
Давно замечено, что люди, с легкостью распоряжающиеся чужими жизнями, чрезвычайно высоко ценят свои. Отправляя на смерть одним росчерком пера сотни и тысячи, они трепетно прислушиваются к биению своего сердца, строго исполняют предписания личного врача, придирчивы в выборе продуктов ; вдруг кефир просрочен! ; и ни за что не выйдут из дома прохладным вечером, не обмотав шею теплым шарфом. Они не курят и не пьют, кушают салаты и пьют свежевыжатые соки. Цвет и консистенция собственного кала для них важнее тысячи чужих жизней, а частота мочеиспускания возводится в ранг наиважнейшей государственной задачи. Короли и фюреры, председатели правительств и президенты, генеральные секретари и премьер министры ; все эти негодяи, прихотью судьбы посаженные на шею народу, любят рассуждать об ответственности, но всячески избегают ее, когда наступает время платить по счетам за миллионы убитых. Мерзавцы, облеченные властью ; не важно, над одним человеком, или над целым народом, ; боятся до ужаса расплаты за содеянное и нет такого унижения, на которое они не согласны, лишь бы избежать справедливой кары.
Четыре выстрела в упор завершают дело, наступает тишина. В ушах тоненько звенит невидимый колокольчик и запах дыма щекочет нос. Семен выходит в коридор, Чаркин возле дверей отчаянно машет руками, подзывая всех к себе.
; Что у тебя? ; спрашивает Анна, меняя магазин на ходу.
; Охрана! Нас заметили! ; взвизгивает Чаркин.
; Ну, еще бы! ; равнодушно пожимает плечами медсестра. ; Столько шума наделали. Видеокамеры везде.
Из-за дверей доносится тяжелый грохот множества солдатских ботинок. Семен заглядывает в окошко ; целый взвод охранников  бежит галопом по коридору. Все в бронежилетах шестого класса, тяжелые стальные шлемы надвинуты на глаза, армейские автоматы кажутся игрушечными на фоне широченных грудей.
; Сначала я! ; говорит Анна.
Пинком распахивает двери, приседает на одно колено, длинная очередь глушит топот приближающихся охранников. Анна сразу поняла, что стрелять из пистолета-автомата на уровне груди бессмысленно, слабые пистолетные пули будут отскакивать от стальных пластин бронежилетов. Ноги защищены хуже, там простые наколенники из пластика, который защитит от ножа или удара битой, но пулю удержать не сможет.
Расчет оказался правильным, охранники валятся, как снопы, тесное помещение наполняют вопли и ругань, заглушаемые нескончаемой стрельбой. Выстрелы обрываются, Анна меняет магазин за пару мгновений и продолжает стрелять. Семен и Чаркин стоят разинув рты и выпучив глаза  ; они никак не ожидали такого от простой медсестры. Пальба снова стихает, Анна меняет магазин, добивает раненых одиночными выстрелами.
; Взять оружие, боеприпасы, ваши дробометы здесь бесполезны, ; бросает она через плечо. ; И закройте рты.
Семен хватает с пола автомат, набивает карманы магазинами, Чаркин следует его примеру. Анна идет, перешагивая через трупы к широким, напоминающим ворота, дверям, за которыми располагается основной лабораторный корпус. Невысокое, всего два этажа, здание представляет из себя классический квадрат с возвышением по середине. Высота около пяти метров, на плоской вершине  площадка для вертолетов. Широкий коридор делит здание на две части. Внизу, на первом этаже подсобные помещения, склады и "зверинец" ; так на местном жаргоне называют помещения для подопытных людей. Там же располагается охрана. Все это Семену рассказал Чаркин. Есть еще подвал, но там Чарли не бывал никогда.
; Хватить болтать! ; обрывает рассказ Чаркина Анна. ; Приготовьтесь к бою!
Семен выглядывает в окошко на двери. Коридор наполняется людьми с оружием, все в бронекостюмах, у каждого в руках длинный и широкий щит на колесиках с застекленной прорезью на уровне головы. Щитоносцы выстраиваются в ряд, за ними появляется вторая шеренга, третья … Охранники становятся фалангой, первый ряд держит тяжелые щиты. Раздается неслышимая команда, коробка начинает движение. Охранники идут в ногу, строй движется как единый организм и с первого взгляда становится ясно, что автоматические винтовки калибра 5,6 мм. не помогут, легкие пульки просто броню не пробьют.
Тягучий хрустящий звук появляется в коридоре, он режет слух и действует на нервы. Все оборачиваются и на мгновение застывают от изумления ; Денис, который вроде бы решил не связываться с охранниками Розенфельда и ушел, тащит здоровенный черный пулемет. Патронная лента тянется блестящей стальной змеей. Хищно раскоряченные железные лапы станка скребут когтями по линолеуму, сдирая "с мясом", оставляя после себя глубокие борозды в полу. Из-за этого и получается жуткий скребущий звук, от которого ноют зубы и чешется в ушах. Лицо Дениса налито кровью, крупные капли пота стекают на грудь, под мышками темнеют круги, ноги в грубых ботинках скользят по покрытию пола.
; Никто не хочет мне помочь? ; спрашивает он, на секунду остановившись.
Семен и Чаркин тотчас срываются с места. Три пары рук подхватывают пулемет и несут прямо к дверям, за которыми уже слышна тяжелая поступь бронированной фаланги охранников. Анна молча наблюдает за всем происходящим, на лице проступает улыбка ; похоже, еще не все потеряно! Железные когти треноги впиваются в пол, пулемет грузно оседает на лапы, ствол упирается в дверь. Денис поправляет ленту, снимает с предохранителя, пальцы плотно обхватывают рукояти.
; Зажмите уши, господа. Будет очень шумно! ; с видом знатока говорит он и кивает на двери, ; открывайте, мол, пора!
Анна пинком распахивает двери и сразу отходит в сторону, зажимая пальцами уши. Семен следует ее примеру, Чаркин для пущей безопасности еще и опускается на корточки. Денис давит на гашетку большими пальцами, пулемет ревет и грохочет длинной очередью. Коридор наполняется диким шумом и звоном, сноп рыжего пламени вырывается из ствола на метр, латунные гильзы струей бьют в стену, отскакивают и сыплются на пол золотым дождем. Крупные и тяжелые пули буквально выбивают щиты из рук охранников. Пулемет не закреплен, как положено, зубья треноги скользят и рвут линолеум, ствол "пляшет", пули летят, как попало, отскакивают от стен и потолка, попадая в незащищенные участки тела. Поражаемая со всех сторон фаланга разваливается прямо на глазах, убитые и раненые падают, как снопы.
Непрерывно стреляющий пулемет медленно смещается назад вместе со стрелком, распахнутые двери смыкаются под воздействием возвратного механизма. Огонь опаляет створки, пули вырывают куски дерева и железной обивки, через считанные мгновения дверные створки разлетаются на куски. Оглушенный, едва не теряющий сознание Денис не в силах разжать пальцы. Разорванный линолеум раскрывается лепестками громадного цветка, зубья треноги скрежещут по бетонному покрытию, пулемет ощутимо проседает назад и вверх, одновременно уходя в бок. Еще немного и непрерывно стреляющая машина для убийства выйдет из-под контроля, но патронная лента заканчивается, гром выстрелом обрывается, пулемет грузно оседает на раскоряченные лапы станка. Наступившая тишина похожа на густую вату, в которой плавают облака голубого дыма. Цементная пыль медленно оседает на залитые кровью трупы. Раскалившийся до красна пламегаситель на стволе тихо потрескивает, сжигая частички пыли. Анна перестает зажимать уши, неверяще крутит головой:
; Все? Тогда бежим дальше.
Но бежать не получается, пол завален трупами, приходится идти, осторожно переступая через безжизненные тела. Денис на ходу подбирает автомат и подсумок с магазинами. Подумав, обзаводится бронежилетом и еще парой подсумков. Приятная тяжесть брони и оружия улучшает настроение, на лице появляется улыбка.
; А куда мы все-таки идем, мадмуазель? Может, и правда, взять мобильник и позвонить на горячую линию?
; Не получится! ; тотчас отзывается Чаркин. ; Комплекс оборудован "глушилками". С целью предотвращения утечек информации, ; пояснил он.
; Тогда что? Автономный источник энергии, он же атомный мини реактор, элементарно блокируется бронеплитами в случае тревоги и плюс роботы убийцы. Узел связи ; это кабинет самого Розенфельда, он тоже охраняется будь здоров, мы даже не подойдем к нему. Я считаю, что надо вернуться, пока есть возможность и попытаться связаться с нашими.
; Можешь идти, ; сквозь зубы ответила Анна, продолжая идти по трупам охранников. ; Я и без тебя знаю, что это все авантюра в чистом виде. Здесь каждую минуту убивают и калечат людей самыми изуверскими способами! И вовсе не факт, что после нашего сообщения сюда ринутся войска, потому что задача поставлена совсем другая.
; И какая же, если это не военная тайна?
; Миротворческая. Надо прекратить кровопролитие и усадить враждующие стороны за стол переговоров.
; Да ты сама-то веришь в то, что сказала! Ты, кроме газеты "Красная звезда", что-то другое читаешь? Я знаю, что пушечному мясу промывают мозги, но не до такой же степени тупости!?
Глаза Анны сужаются.
; Наши солдаты не пушечное мясо!!! Наши солдаты …
; ПУШЕЧНОЕ МЯСО! ; обрывает Денис. ; Кто бы что не говорил, какие бы доводы не приводил, армия есть заложник политиков и барыг у власти. Лозунгами о защите Родины, о защите интересов страны, жизни соплеменников в девяти случаев из десяти прикрываются интересы ворья! Техас медленно, но верно побеждает партизанские отряды негров, индейцев и недалеко ушедших от них мексиканцев. Он обретает государственность, вот в чем дело и если его не остановить, то очень скоро начнется процесс так называемого "собирания земель". Америка была очень сильным государством, ее возрождение не нужно нашим бизнес ; мать их! ; элитам. И еще, ; перевел дух Денис. ; Не обижайся, но ты всего лишь сержант. Ты ничего не знаешь об этом Розенфельде. Готов поспорить на что угодно, что даже если свяжешься с самим командующим и все объяснишь, никакого налета десанта сюда не будет. Больше того, тебе прикажут уходить отсюда как можно скорее. А если упрешься, пригрозят трибуналом. Ты ведь знаешь, сержант, что бывает за невыполнение приказа в боевой обстановке?
Коридор обрывается массивными дверями, за которым вход непосредственно в холл, из которого можно подняться наверх, в административное отделение. Или вниз, где лаборатории, "зоопарк", реакторная и особо охраняемое помещение, где содержат Алексея Снегирева. Или то, что от него осталось.
Анна останавливается перед дверями, решительное выражение лица меняется.
; А что ты знаешь о Розенфельде? И почему генерал Знаменский не уничтожит этот гадюшник?
; Я не мошенник, Аня, ; со вздохом ответил Денис. ; Я дипломированный историк, кандидат наук. Даже доктором чуть было не стал. Спалился на этой самой UTIMCO и Розенфельде. Все началось с золота, которое случайно обнаружил в старом здании Совета Федерации. Нет времени на подробности, расскажу как-нибудь потом. Меня лишили всего, даже убить хотели. Тебе известно об операции по уничтожению базы Давида Мордерера в Африке?
Брови Анны изогнулись, глаза округлились.
; Очень мало. Говорят, что диверсионная группа сумела пробраться на базу, уничтожить ее и ей командовал Знаменский. Но это секретная информация, откуда ты об этом знаешь!?
; Группа состояла из трех человек. Знаменский, я и Алексей Снегирев, мой дядя, который где-то здесь.
; И я! ; подал голос Чарли.
; Да, позже к нам присоединился Шарль. Он здорово помог.
Лицо Чаркина порозовело от удовольствия, грудь горделиво выпятилась, глаза блеснули. Анна покрутила головой, конский хвостик на затылке смешно колыхнулся.
; Так вот оно что! Теперь понятно, почему генерал для вас Валера. А по виду не скажешь, обычные проходимцы.
; Это маскировка, ; поморщился Чарли. ; Вообще-то мы цивилизованный мир спасали!
; Тогда я совсем ничего не понимаю! ; восклицает Анна. ; Вы за каким чертом здесь?
; Анечка, извини. Не могу тебе сказать, ; развел руками Денис. ; Мы … у нас … в общем, мы обделались. Алексей попал в плен, необходимые нам документы утрачены. Семен вот потерял вообще всю семью.
; И моя жизнь исковеркана! ; подал голос Чаркин.
; Да, ; согласился Денис. ; Я хочу освободить Алексея, Семен и Чарли хотят отомстить. Шансов у нас немного. По правде говоря, вообще ноль. Но другого пути нет.
; А почему ты уверен, что Знаменский не поможет? ; спрашивает Анна. ; Если вы друзья.
; Да не дадут ему! ; взмахнул автоматом Денис. ; Янкель Мовшевич любую дверь пинком открывает в Администрации Президента. Знаменский может весь Техас напалмом выжечь, всех американцев втоптать в землю с индейцами и неграми, никто слова не скажет. Но его самого живьем закопают, если хоть пальцем тронет Розенфельда. Вот поэтому мы здесь сами по себе и никто нам не поможет. Скорее, наоборот, ; с горечью в голосе говорит Денис.
; Да не уж-то один человек может обладать таким влиянием? ; усомнилась Анна.
; Может, ; отозвался Чаркин. ; Если держит в руках ключи от жизни. А Розенфельд действительно их держит.
; В каком смысле?
Ответить на вопрос Анны Чарли не успевает. Раздвижные двери с оглушительным грохотом разлетаются в щепки, ослепительно белая струя плазменного огня пронзает коридор и мгновенно гаснет, оставив после себя резкий запах окалины. Жар опаляет лица, дымятся волосы, легкие наполняются лишенным кислорода воздухом, вызывая спазмы и кашель. Ударная волна отбрасывает всех к стене.
; Это что, боевой лазер?! ; верещит Чарли.
; Кумулятивная граната, ; отвечает Анна. ; Других нет у них, что ли?
Железный ливень пуль врывается в дверной проем, пол и стены скрываются в фонтанах пыли. Палят так густо, что, кажется, будто через несколько секунд крытый переход исчезнет в облаке измельченного цемента, пол провалится и охрана просто расстреляет в упор всю компанию. Однако беспорядочная стрельба стихает, слышны одиночные выстрелы, потом и они пропадают, зато нарастают крики, вопли, затем раздается такой вой, что кровь невольно стынет в жилах. Кажется, будто целое стадо волков оборотней  стонет, раздирая глотки нутряным криком боли и ярости.
; Что это такое? ; шепотом спрашивает Семен.
; Демоны Розенфельда на свободу из подвалов вырвались, ; решил пошутить Денис.
; Вполне возможно, вы правы, ; отозвался Чарли. ; Побочные эффекты от генетических опытов могут быть самыми разными.
; Опять крысолюди? ; скривился Денис.
; Не знаю, о ком вы говорите, но там действительно какие-то чудовища! ; срывающимся от волнения голосом говорит Анна, глядя за край стены. Мужчины как по команде высовывают головы и цепенеют ; то, что они видят, страшно и отвратительно. Люди, лишенные конечностей, странные и уродливые гибриды зверя и человека, просто невероятные чудища в хитиновой броне и густой шерсти рвут, кромсают и грызут людей в черной форме охранников. Мелькают белые халаты персонала, желтые и красные комбинезоны обслуживающего персонала, звучат одиночные выстрелы и дикие крики пожираемых заживо людей. Всю эту какофонию звуков глушит надсадный вой и ликующее рычание чудовищ. Денис глядел на побоище остановившимся взглядом, мороз пробегал по коже. Ладони вспотели, слабеющие пальцы разжались, автомат выскользнул из рук. Оружие, еще минуту назад казавшееся таким грозным и спасительным, вдруг показалось каким-то беспомощным и глупым, словно игрушечный щит и меч для детей от пяти лет и младше. Твари, лишенные человеческого облика, да и вовсе как будто неземного происхождения, даже не замечали пуль, выпущенных в упор. Они застревали в густой шерсти или отскакивали от хитиновой брони, как горошины от фанеры. Когтистые лапы без видимых усилий срывали броню, ломали кости и разрывали людские тела на части.
; Эта женщина!!! ; пискляво воскликнул Чаркин. ; Та самая, что была с нами!
Действительно, в беснующейся толпе чудовищ можно было увидеть женщину, которая помогла им нейтрализовать пост охраны в туннеле. Залитая кровью с головы до ног, едва прикрытая клочьями туники, она кромсала охранников громадным ножом для разделки туш на кухне. Рядом можно было видеть и других женщин, ставших жертвами бесчеловечных опытов Розенфельда и его "ученых". Они тоже убивали охранников тем, что попало под руки. Те же, у кого рук не было, просто рвали глотки зубами и топтали умирающих. Удивительно, но гибридные существа не трогали искалеченных женщин. Видимо, признавали своими. Или память о человеческом прошлом еще не стерлась.
; Классную развлекуху устроила тетка, ; сказал Денис, поднимая автомат  с пола. ; А я думал, она просто сбежала.
; То ли еще будет, ; покачал головой Семен.
; В смысле?
; Они расходятся.
; И что?
; На другой стороне пропасти жилой комплекс. Чудовища идут туда.
; Собираешься защищать невинных детушек и мамаш? ; хмуро спросила Анна. ; Желаю удачи.
; Но там действительно дети и женщины!
; А кем были они? Эти самые чудовища, ты знаешь?
; Нет. Не знаю. Но так нельзя! ; шепчет Семен.
; Можно! И нужно, понял? Эти мамочки с детишками прекрасно знали, чем занимаются их папочки и мужья. Знали и не возражали, потому что платили много и регулярно. Все имеет цену, и ее рано или поздно приходится платить!
Анна встает в полный рост, стряхивает пыль с одежды, поправляет автомат.
; Хочешь защищать сирых и убогих ; мешать не стану. Но ты вроде собирался мстить. Или передумал?
Денис тоже встает, следом за ним вскакивает Чарли, оба вопросительно глядят на Семена.
; Наверно, вы правы, ; вздохнул Семен. ; Они действительно знали, что делают их мужья.
Окровавленные, покрытые клочьями чужой кожи, чудовища и люди, похожие на чудовищ, расходятся по научному комплексу, убивая всех на своем пути. Многие устремляются к застекленному мосту, который ведет в жилой комплекс на другом берегу горной реки и Денис невольно содрогнулся, когда представил, что они там натворят.
; Ладно, сержант, веди нас, ; кивнул Денис. ; Ты ведь лучше знаешь, что делать.
; Двигаем к административному корпусу. Там сидит этот гад Розенфельд. И родственника твоего держат.
Медсестра лихо перепрыгивает через обломок стены, Семен и Чаркин устремляются за ней с оружием наперевес. Денис идет быстрым шагом за ними, на лице тревога и сомнение ; уж больно просто все! "Неужели Розенфельд сидит и ждет, когда за ним придут? ; думал он,  на ходу меняя магазин. ; Алексея накачали снотворным, упаковали в контейнер, охрана тащит его к вертолету на крыше. Злодей Розенфельд торопливо выгребает из сейфа пачки новеньких купюр, золотые слитки с аббревиатурой UTIMCO, что еще? А, рассовывает по карманам носители информации с именами, адресами и должностями сенаторов, конгрессменов и генералов, которые у него на содержании. Потом сломя голову бежит к вертолету и винтокрылая машина уносит его прочь от дымящихся развалин злодейского гнезда. К другому злодейскому гнезду. Усе, конец первой серии … Как в хреновом боевике! И медсестра эта прет, как танк, будто у нее бронированный бюстгальтер и пуленепробиваемые трусы. Чует мое сердце, что …"
Что чует сердце доктора неудачника ист. наук, Денис узнает позже. Выпуклые сферы на потолке, располагающиеся ровными рядами в коридорах и комнатах, взрываются одна за другой, расшвыривая белый и мелкий, как мука, порошок, который медленно оседает, растворяясь в воздухе. Словно густой туман заволакивает пространство вокруг, резкий неприятный запах врывается в легкие, вызывая тошноту и головокружение. Наученный горьким опытом Денис тотчас падает на пол, делает резкий выдох и утыкается носом в рукав. Храбрая медсестра теряет сознание первой. Ноги подгибаются, автомат выпадает из рук, Анна падает лицом вниз, а сверху сыплется белый порошок. Послушник Семен опускается на колени, хватает ртом воздух, насыщенный белой дрянью, падает на бок и остается лежать без движения. Чаркин бросается назад, глупо прикрывая макушку ладонями, но быстро теряет силы и валится без сил. Тело содрогается, словно от электрического разряда и застывает.
Благодаря импровизированному фильтру из рукава Денис еще какое-то время сохраняет сознание. Сквозь белую муть он видит, как по широкой лестнице, ведущей на верхние этажи, спускаются вниз боевые роботы, чуть слышно урча моторами. Широкие гусеницы с прорезиненными траками позволяют машинам уверенно держаться на ступенях. Уродливые "головы" с многочисленными датчиками, объективами и еще черт знает чем ворочаются туда-сюда, мощный процессор обрабатывает получаемую информацию, оружейные системы по бокам угловатого корпуса, фиксируют цели, подбирают соответствующий боеприпас. Роботы идут строем в колонну по три, расходясь по коридорам. Грохочут залпы, ракеты с шипением устремляются к целям, взрывы кромсают людей и нелюдей. За роботами идут люди в костюмах, похожих на рыцарское облачение, только вместо решетчатых забрал из-под шлемов выглядывают резиновые рыла противогазов. Каждый "рыцарь" держит в руках шест с утолщением возле рукояти и острым стальным концом. "Электрошокеры! ; понял Денис. ; С регулируемым напряжением и силой тока. То есть наповал или вырубить. Против чудищ самое то!"
Двое стражников в защитных костюмах идут прямо на Дениса. Тычут шокерами Анну, Семена и Чарли, неподвижные тела содрогаются в конвульсиях. Следующим буду я! ; понимает Денис. Благодаря импровизированному фильтру из рукава ему пока еще удается сохранить сознание, но яд уже проник в кровь, голова тяжелеет, тело слушается хуже. Автомат под руками, палец на спусковом крючке. Надо только чуть-чуть приподняться. Денис с силой выдыхает воздух, задерживает дыхание, приподнимается на локтях. Короткая злая очередь срезает стражников на уровне голеней, тычки электрошокером довершают дело. Теряя сознание от яда, Денис  подползает к ближайшему трупу, срывает противогаз и трясущимися руками надевает. Резкий вдох, очищенный воздух со вкусом резины наполняет легкие, взор проясняется. Денис оглядывается ; потолочные сферы "отстрелялись", воздух насыщен ядовитым белым дымом, пол усеян осколками пластика от емкостей с порошком. Медсестра, Семен и Чарли лежат без движения, и не понятно, живы или нет. Боевые роботы и стражники в броне уничтожают еще живых подопытных, потом займутся прочесыванием всего комплекса. Конечно, не сразу, придется повозиться в жилом отделении, а потом … короче, надо уходить, пока сюда не приперся заблудившийся робот и не раздавил его своими гусеницами. Жаль медсестру, Семена и Чарли, но они, похоже, уже трупы.
Денис пятится назад, будто рак, неуклюже разворачивается и ползет на четвереньках по коридору туда, откуда пришел …


                Часть 4.
                Глава 1.


Высадка войск на побережье и дальнейшее наступление на противника является заключительной частью операции, а вовсе не начальной, как может показаться вначале. Первыми идут в "бой" экономисты. Они подсчитывают расходы начального периода боевых действий и доходы заключительного, то есть прибыль от репараций, трофеев и технических нововведений по итогам боев. Увы, но самая эффективная реклама оружия ; это война. Технические средства, наилучшим образом зарекомендовавшие при уничтожении людей, продаются чаще, больше и дороже. После экономистов политики просчитывают политические риски и дивиденды, предлагают различные варианты договоренностей. То есть, кого предать, кого приблизить. А потом все равно предать. Военные составляют планы один лучше другого, прогнозируют потери и прикидывают количество будущих наград, освобождающихся должностей и новых назначений. Собственники телеканалов и прочих средств массовой информации указывают журналистам, что, как и про кого писать, показывать и рассказывать, дабы электорат проникся, воспылал и устремился. В назначенный час псов спускают с цепи, медиадерьмо обрушивается на людей, затмевая разум и подавляя страхи, патриотический психоз достигает наивысшего уровня. Заготавливаются тонны медалей и орденов, печатный станок переходит на круглосуточный режим, печатая деньги для страховых выплат за погибших и раненых, адвокаты радостно потирают руки в предвкушении будущих гонораров за выигранные суды у министерства обороны. В общем, все при деле.
И вот, когда верхи и низы хотят и могут, сливаясь в едином порыве помутненного сознания, раздается команда "фас!". Корабли поднимают якоря, самолеты летят, танковые моторы ревут. Видеокамеры высокого разрешения показывают в прямом эфире стройные колонны бронетехники, пальбу из орудий и пуски ракет. Обыватель должен думать, будто война ; это как в кино. Стрельба, взрывы, красиво умирающие наши солдаты и некрасиво умирающие не наши солдаты.
 Если бы так!

; Кто дал команду на передислокацию госпиталя!? ; железным голосом спрашивает Знаменский.
Полковник медицинской службы стоит ни жив ни мертв, худощавое лицо покрыто мельчайшими каплями пота, подмышками расплываются темные пятна.
; Э-э, видите ли, господин генерал, ; "блеет" начмед группы войск. ; Медицинская служба ограниченного контингента войск так же выполняет гуманитарную функцию …
; Пошел ты на …уй, полковник вместе с гуманитарной функцией!!! Госпиталь предназначен для оказания медицинской помощи военнослужащим и находится в моем подчинении! Вы самовольно развернули госпиталь на вражеской территории, не позаботившись об элементарных мерах безопасности.
; Взвод охраны …
; Перебили за полторы минуты!!! Захвачено оружие, медицинское оборудование, препараты, люди … вы, полковник или дурак, или предатель.
; Господин генерал …
; Не господин, а товарищ генерал-майор. Не лезь без мыла в …опу, полковник. Ты проявил открытое неповиновение приказам командующего, выразившееся в самовольной передислокации подразделения с занимаемой позиции, в результате чего подразделение уничтожено, а часть личного состава попала в плен. Твою судьбу решит военный трибунал и я, как командующий группой войск, буду ходатайствовать … потребую расстрелять тебя к чертовой матери!!!
От генеральского рыка колышутся стены палатки, часовые у входа стоят не шелохнувшись. порученец командующего в чине капитана сидит за столом не шевелясь и не дыша.
; Господин … товарищ генерал-майор, меня убедил в этом представитель президента  при вашем штабе! Он сказал, что это пожелание руководства страны.
Палец генерала жмет кнопку настольного коммуникатора:
; Капитан, наряд военной полиции ко мне! И сию минуту оформить приказ на арест начмеда!
; Есть!
Капли пота на лице полковника вырастают до размеров напившихся крови клопов и устремляются вниз. Смертельная бледность покрывает лицо, губы трясутся, темные круги подмышками растут прямо на глазах. Наряд военной полиции, сержант и двое рядовых, появляется на пороге.
; Под арест! ; говорит Знаменский, кивая на полковника. ; Письменный приказ получите у моего адьютанта.
; Есть! ; козыряет сержант.
Солдаты тотчас заламывают руки полковника за спину, стальные "браслеты" лихо щелкают замками.
; Разрешите идти?
; Да, ; отвечает Знаменский.
Затем, чуть помедлив, добавляет:
; И доставьте-ка мне сюда этого представителя президента. Будет брыкаться, тащите в наручниках. Приказ понятен?
; Так точно!   

Спустя пять минут в палатку врывается чиновник. Красное лицо перекошено от ярости, камуфляжная униформа расстегнута до пупа, пуговиц не хватает. Мужчине лет сорок, гладкая кожа лоснится от сытости, запах дорогой туалетной воды заполняет внутреннее пространство палатки. Следом входит сержант военной полиции, разводит руками ; вот, мол, доставил по вашему приказу.
; Что вы себе позволяете, генерал!? ; орет с порога чиновник. ; Вы забыли, кто я такой? Так я напомню. Я …
; Головка от х…! ; бесцеремонно перебивает Знаменский. ; Заткнись! Спасибо, сержант и пока не уходите. Так вот, "головка", тебе известны мои полномочия? ; обращается Знаменский к представителю президента. ; А свои полномочия ты знаешь? За отмену моего приказа по дислокации госпиталя ты пойдешь под трибунал и будешь расстрелян. Потому что из-за тебя погибли люди!!!
; Я выполнял указания верховного главнокомандующего. Политика не ваше дело, генерал! ; злобно оскалился чиновник.
Рука Знаменского тянется к кобуре с пистолетом. Чиновник бросает быстрый взгляд, лицо бледнеет до синевы ; генерал-майор известен крутым нравом, может и пристрелить. И кто потом докажет, что это внесудебная расправа, а не шальная пуля? Хотя нет, пуля из пистолета генерала, это легко доказать, но кто мешает бросить труп под танк? Доказывай потом, что это месиво из крови и грязи было представителем президента.
Рука генерала останавливается на полпути.
; Ты послал людей на верную смерть, ; говорит Знаменский сквозь зубы. ; Ты даже не подумал обратиться ко мне, действовал самоуправно и без всяких на то полномочий. Президент не дурак, а политик, он ответственность на себя не возьмет. Ты будешь за все отвечать. И полковник медицинской службы, которому ты посулил скорое продвижение. Служба военной прокуратуры подготовит необходимые документы для суда. А пока ты будешь сидеть.
; Я гражданское лицо, сотрудник администрации президента, вы не имеете …
; Будешь сидеть, я сказал!!! ; рявкнул Знаменский. ; Сержант, в отдельную камеру этого хлыща. И в наручники его, а то буянить начнет.
; Есть! ; радостно гаркнул сержант. ; Руки за спину, арестованный, живо!
Рука военного полицейского тяжело ложится на загривок чиновника, пальцы сжимают шею, холеное лицо "представителя" наливается дурной кровью. Щелкают "браслеты", пинок коленом под зад придает необходимое ускорение арестанту.
"Сволочь! ; подумал Знаменский. ; Все чинуши сволочи, только о себе думают. Вся система прогнила, нормальные люди там работать не могут. Их просто пожирают такие вот "слуги народа", а на освободившееся место берут себе подобных. Целыми днями заседают, бумагами перебрасываются, на каждом углу твердят, как тяжела и ответственна их работа. Но, когда наступает момент ответить на содеянное, все указывают пальцем на другого. Мол, исполнитель подневольный я воли начальственной, решения не принимал. Протестовать хотел, но не дали, карами страшными пригрозили. В итоге крайним оказывается уборщица или шофер. А твари укрываются заранее приготовленными  оправданиями и уходят на пенсию, которая в разы больше, чем зарплата честного работяги. Интересно, откуда взялась система, порождающая таких вот гадов"?
Пальцы касаются экрана, планшет оживает, индикатор сообщает, что работа по поиску ответа началась. "Явление бюрократии, изученное в свое время Максом Вебером, Рицци, Шолье, Лефором и Туреном, сравнивают с раковой опухолью, поразившей все государства без исключения. Бюрократия является социальным образованием, господство которого опирается не на происхождение или деньги, а на знание и применение подзаконных актов и ведомственных инструкций, понимание функций и задач органов власти. Именно бюрократия является господствующей силой независимо от власти. Форма власти меняется, позиции бюрократии остаются незыблемыми. Это автономный фильтр и тормоз политических изменений, порождаемых представительной демократией. Технократия ; еще один общественный слой, сложившийся в период развития технологий, сросшийся с администрацией и образовавший новую бюрократическую ветвь. Право на существование технократии основано на глобальном и всестороннем знании процесса производства, что гарантирует безопасность крупным компаниям безотносительно к политической коньюктуре."
Знаменский откладывает планшет, взгляд устремляется на интерактивную карту. В режиме реального времени широкий плоский экран показывает все, даже мельчайшие изменения в оперативной обстановке. Целая эскадрилья спутников собирает и передает информацию о местонахождении, перемещениях и действиях частей и подразделений просто противника, вероятного противника и пока нейтральных отрядов индейцев. Ничего угрожающего нет, поэтому продолжается планомерная подготовка войск к наступлению. "Кого бить первым ; мексиканцев или ковбоев? ; подумал Знаменский. ; Решать будет та самая пресловутая бюрократия, возглавляемая президентом. Десятки вариантов, сотни решений предложат одному единственному человеку. И все предложенные варианты действий будут в той или иной мере отражать интересы конкретных должностных лиц ; политиков, генералов, производителей оружия, просто деляг и рвачей, желающих поживиться за счет новых земель. И все влияют, убеждают, пугают последствиями ошибочных ; с их точки зрения! ; решений. Прав был Марк Аврелий ; все они, в сущности, негодяи и мерзавцы!"
В общем и целом план войны заключался в том, чтобы максимально ослабить все воюющие стороны. Мексика, заполучив нефтяные поля Техаса, может набрать слишком много сил. Носотрас, фактический диктатор Мексики, не очень-то скрывает, что хочет создать государство, которое станет лидером всей Латинской Америки. А в перспективе объединит все страны континента в некое подобие Соединенных Штатов Америки, только с южными особенностями. Какими именно, не указывается, но, учитывая разность культур и темпераментов населяющих континент народов, можно с уверенностью сказать, что крови прольется немало, прежде чем вся Латинская Америка станет одной большой Мексикой.
Техас уже стал слишком силен и вполне способен подмять под себя ошметки остальных штатов плюс Канада. Тоже недопустимо, особенно с учетом ядерного оружия, которое не то сохранилось где-то, не то существуют технологии. А еще имеются индейцы, которые желают вернуть исконные земли и жить по заветам предков. И негритянские анклавы на востоке. Это полдюжины откровенно фашистских государств, где белые фактически находятся вне закона. То есть законы для них писаны, но очень расплывчато, что позволяет темнокожим хозяевам жизни использовать белых как рабов со всеми вытекающими отсюда проблемами для потомков европейских переселенцев.
Перманентные войны, нескончаемые конфликты и грызня новообразованных государств на территории огромной империи есть цель и средство не допустить возрождения былой мощи и величия. Так было с Римом, так было с Византией. СССР разодрали по живому, а потом со злорадством наблюдали, как бывшие братские республики с остервенением грызут друг друга. Умирающий Запад за бесценок скупал лес и чернозем, нефть и газ ; вообще все, что имело хоть какую-то ценность, и ликовал, глядя на драку славян между собой. Так смертельно больной с жадностью смотрит, как мучаются и умирают другие ; легче терпеть собственную боль, а приближение кончины не кажется таким страшным.
" Что ж, история движется по спирали, повторяя прошлое на каждом витке, ; опять задумался Знаменский. ; Вроде так писал Ульянов-Ленин. Или не он, а кто-то другой? Ладно, умников писателей хватает, всяк стремится разумность свою показать. Еще и денег хотят, званий, наград. Какой только бред не несут, лишь бы не работать. Так что делать-то, генерал-майор? Похоже, ты начал понимать, что главный враг не техасские пастухи, называемые ковбоями или по-русски коровьи мальчики. Не любители кактусовой водки мексиканцы и уж тем более не индейцы. Враг там, на твоей родине! Он умножает силы, растет, его власть с каждым днем становится сильнее. Ему много веков, но он молод и силен, и справиться с ним почти невозможно. Беда в том, что он порождение и необходимое условие существования самого государства. Бюрократ бессмертен, как сказочный Кощей и нет той иглы, на кончике которой притаилась его смерть. Или есть?"
Знаменский поднимается с кресла, идет к выходу. Пол слегка прогибается под ногами, тихо гудит кондиционер на потолке. Порученец командующего вскакивает при появлении Знаменского, глаза устремлены на генерала в ожидании распоряжений.
; Сидите, ; жестом успокаивает Знаменский. ; Выйду на воздух на пять минут.
"Выйти на воздух" означает окунуться в сорокаградусную жару. Спасает близость океана и постоянно дующий ветер. Влажная прохлада обдувает лицо, остужает воздух и лучи палящего солнца уже не кажутся обжигающими. Но все равно жарко, поэтому генерал уходит в тень навеса. По привычке окидывает взглядом территорию штабного городка ; ограждение смонтировано, электричество подведено и любое живое существо, неосторожно приблизившееся, сразу получит несильный удар током. Если не поймет, второй. Третьим дух вышибет. Часовые на постах, щели для укрытия при артналете выкопаны. Последнее служило неиссякаемым источником остроумия ; мол, так при царе горохе так спасались от обстрелов, да и кто тут бомбами пулять станет, роботы электронной защиты засекут на подлете, далее запрос "свой-чужой" и встречный залп на уничтожение.
  При появлении командира штабные курильщики торопливо исчезают, выражения лиц у всех виновато-озабоченные ; мол, заняты выше крыши выполнением ваших распоряжений, господин генерал, вот на минуточку вышли курнуть.
"Обычные люди, ; подумал Знаменский. ; Не злодеи, не мерзавцы, честно служат, исполняют долг. Но, поставленные в рамки бюрократической системы, они автоматом превращаются в эгоистов, озабоченных личным благополучием и спокойствием. Не вовремя подготовил приказ, предоставил устаревшие данные, не так зашел да вышел ; грозное начальство тут же снимет стружку. Ладно, если только стружку ; может и в должности понизить, в звании. А менять мягкое кресло в штабе на табурет в казарме никому не хочется! Вот и приходится вполне себе нормальному, честному человеку думать не о деле, а о том, как постоянно быть "в теме", "в тренде", "в струе". И черт с ним, с делом! Ведь не я отвечу за ошибки, а тот, кто приказал. Или те, кто там, внизу копошатся на незначительных должностях, мечтая перебраться повыше. Реальный результат подменяется видимостью, цель и средство объединяются, люди работают на пределе физических сил, нервы ни к черту ; а на выходе ничего. Пустота! Рождается очередная директива,  коих множество. Или очередное дополнение к ранее изданному приказу, уточнение параграфа такого-то, изменение пункта пятого-десятого. Бюрократическая система похожа на живой организм, который, подчиняясь биологическим законам, стремится заполнить все жизненное пространство. И умереть, когда ресурсы истощатся. Но если так, то к бюрократии надо относиться, как живому! Так, может, ботаникой заняться на досуге? ; подумал генерал. ; Или биологией? Как-то не вижу разницы между …"
Размышления Знаменского прерывает истошный вопль дежурного:
; Воздух!!! Всем в укрытие!!!
Воет сирена, штабные офицеры стремглав бегут к укрытиям.
; Что за фигня? ; шепчет Знаменский, оглядывая небо. ; У ковбоев нет ракет, которые невидимы для ПВО!
Но рассуждать некогда, дежурный не шутки шутил. Да и нарастающий вой и свист не оставляет сомнений ; ракетный удар реальность, через мгновения здесь будет ад, в котором перемешается земля, огонь и воздух. Примитивные щели или окопы, то есть вырытые в земле узкие ямы шириной чуть более полуметра и глубиной около полутора, служившие предметом шуток и насмешек, оказались единственным настоящим средством защиты от внезапного удара с воздуха. Не раздумывая, Знаменский бросается к ближайшему окопу. Едва он оказался на дне, как прямо над ним пролетает кусок обшивки, вращаясь, словно пропеллер. Красивые штабные модули разлетались на куски при попадании ракеты, внутренний взрыв рвал модуль ; тот же ж.д. контейнер, только посимпатичней! ; как воздушный шарик, выбрасывая высоко в небо осколки стали, пластика и содержимое самого контейнера. А затем весь этот мусор устремлялся к земле, убивая и калеча все живое.
Знаменскому повезло. Видимо, бог войны, если он есть, решил, что умирать генералу рановато. Кусок искореженного железа падает прямо на щель, в которой находился Знаменский. Изогнутые края впиваются в землю, накрывая окоп, словно кастрюлю крышкой. Сверху тотчас обрушивается земля вперемешку с осколками. Железо трещит и прогибается от ударов, но держится.
"Если прямое попадание, ; подумал Знаменский, ; то …
Додумать не успел. Сверху падает нечто такое тяжелое, что импровизированная крыша лопается посередине, в образовавшуюся щель сыплется песок и капает чья-то кровь. Оглушительный грохот взрывов обрывается, тряска земли прекращается, звон в ушах возвещает о приходе тишины. Окоп генерала засыпан не полностью, Знаменский руками разгребает землю, выбирается наружу. Штабного городка нет! От слова совсем. И никогда не было. Нет ни ограждения, ни наблюдательных вышек с часовыми. Исчезли помещения вспомогательных служб, нет передвижной электростанции, стоянки автомобилей и вертолетной площадки. Нет самого штаба, то есть комплекса зданий, располагавшихся по кругу, объединенных крытыми переходами, а в центре собственно штаб генерал-майора Знаменского. Место, где располагался штаб, похоже на поле, перепаханное сумасшедшим трактористом.
Облако пыли, поднятое взрывами, нехотя оседает на землю. Догорающие куски обшивки исторгают вонючий черный дым, воняет гарью и свежевырытой землей. Людей вокруг нет, словно они испарились или их вовсе никогда не было здесь. "Хорошо приложились. Точно! ; подумал Знаменский. ; Отключили ПВО, взяли координаты со спутника и врезали ракетами  с разделяющимися головными частями. А через пару минут здесь будут "чистильщики", чтобы закончить работу!"
Словно подтверждая его мысли, издалека нарастает гул моторов. Сквозь редеющую пыль видно, что звено вертолетов приближается со стороны моря. Строй разделяется, машины расходятся в стороны и летят широкой подковой. Пилоты включают сканеры, стрелки приникают к прицелам пулеметов. Возвращаться в яму не хотелось, хотя этот вариант был самым безопасным. Знаменский бежит, пригнувшись к ближайшей куче земли, края которой нависают причудливым образом, а вокруг дымят куски пластика. Энергично отбрасывает ладонями землю с края, а потом бросается всем телом в образовавшуюся нишу. Земля рушится, накрывая его с головой. Сверху, прямо на макушку, сваливается кусок пластмассы, горячая жижа пузырится и воняет хуже выгребной ямы, сквозь влажный песок чувствуется жар.
Вертолеты делают круг, пулеметные очереди вспарывают землю в подозрительных местах, затем машины садятся. Знаменский почувствовал это по едва заметному содроганию земли. Осторожно, медленно и тихо он поднимает голову, стараясь удержать на затылке землю с невыносимо воняющим куском пластика. Пилоты приглушают моторы, сбрасывают обороты, но совсем не выключают. Пулеметные турели отъезжают вглубь салона, появляется десант. Из каждой машины на свет божий выбирается по дюжине солдат в униформе без знаков различия. Определить государственную принадлежность невозможно, на вертолетах тоже нет опознавательных знаков. Наемники, понял Знаменский. Экипированы очень хорошо, комбинированная броня из стали и углепластика покрывает с ног до головы, глухие шлемы обеспечивают круговую защиту головы и шеи, оборудованы всевозможными датчиками, сенсорами и черт его знает, чем еще. Вооружены короткоствольными автоматами для ближнего боя со шнековыми магазинами на сотню патронов, "лифчики" топорщатся гранатами и запасными магазинами, у каждого на бедре пистолет и нож на поясном ремне. Десантники крупного телосложения, но не толстуны, двигаются быстро и без суеты.
"Чистильщики" идут цепью, непрерывно сканируя местность. Обнаружив живых, добивают выстрелами в упор. Валерий может только наблюдать. Если он пошевелится, движение тут же засекут. Толстый слой земли позволяет ему быть незамеченным для тепловизоров. Он уже хотел опустить голову, чтобы полностью оказаться под землей и будь что будет, как вдруг поблизости раздаются шаги, нечто тяжелое падает на плечи. Земля сбоку рушится, Валерий падает в яму, а сверху ему на ноги съезжает десантник. Может, отходил по малой нужде или еще чего, теперь вот возвращался в строй … Знаменский реагирует мгновенно ; тычок сжатыми пальцами узкую щель между бронежилетом и нижним краем шлема, обхват головы обеими руками и рывок в сторону. Смерть от сломанной шеи наступает очень быстро. Яма не глубока, солдата скоро хватятся, раздумывать некогда. Валерий буквально вытряхивает остывающий труп из брони, аккуратно снимает шлем. Мельком смотрит в лицо ; чернокожий! Значит, наемники местные, не из Африки же их везли! И это не граждане штата Техас, ковбои традиционно не любят ниггеров и прочих разноцветных. Кто-то нанял чернокожих, которым все равно кого убивать, лишь бы белый. А экипировал как! Знаменский диву давался, когда надевал броню ; легкую, прочную, с сервомоторами на сгибах. Застежки сконструированы так, что броня подгоняется практически под любой рост и размер. Ну, кроме уж совсем маленьких или чрезмерно больших.
Через сорок пять секунд ; неписаный армейский стандарт! ; тихо щелкает последняя застежка, остается только водрузить шлем на голову.
; Надеюсь, ты был чистоплотным! ; тихо бормочет Знаменский. ; Ну, или шлем выдали только сегодня утром.
Пластиковый подшлемник плотно обнимает голову, внешняя стальная оболочка слегка давит надежной тяжестью. Пистолет ныряет в набедренную кобуру, "лифчик" занимает свое место, автомат привычно оттягивает руки. Валерий присыпает труп песком. Лицевая часть шлема оживает, по экрану бегут колонки цифр, появляется надпись ; "Equipment ready to work" (Экипировка к работе готова). Рядом колонка языков. Валерий взглядом выбирает русский. Тотчас все надписи гаснут и появляются на русском языке. Прицел, счетчик боеприпасов, тепловизор, минирадар, подсветка целей и тому подобное. Генерал невольно удивился ; таких комплексов индивидуальной защиты и нападения он еще не видел!
Оживает связь. Хриплый голос командует:
; Time out. On helicopters! (Время вышло. По вертолетам!)
Валерий выглядывает из-за небольшого холма. Вертолеты стоят в линию, метрах в десяти друг от друга. Наемники беспорядочной толпой направляются к ним, несколько человек отстали и бегут сзади. Решение приходит мгновенно ; Валерий бежит к ближайшему вертолету, на ходу доставая гранаты. Винты вращаются, поднимая пылевые облака, в общей суматохе вряд ли кто заметит, что его обмундирование под броней немного отличается от остальных. Не останавливаясь, он швыряет гранату в салон первой машины, короткой очередью срезает пулеметчика, который сидит с краю и все видит. Вторая машина совсем рядом, но бежать быстрее мешает развороченная взрывами земля. Мощный взрыв толкает в спину ударной волной, сбивая с ног и заставляя несколько раз перевернуться. Валерий группируется и в последнем обороте становится на ноги. Бросок и вторая граната летит в цель. Для верности посылает вдогон длинную очередь, а то найдется ловкач и отфутболит гранату ногой!
Экипаж третьего вертолета заметил, что какой-то псих из десантников швыряется гранатами. Пилот прибавляет обороты, пулеметная турель выезжает по направляющему желобу из глубины салона, черный глаз ствола смотрит прямо в лицо. Кто-то из десантников начинает стрелять поверх головы пулеметчика, пули идут веером, но выше и в сторону. Валерий падает, из положения лежа короткой очередью пробивает голову пулеметчику. Вертолет шустро устремляется вверх, но тут наконец-то ; аж через две с половиной секунды, мать ее! ; взрывается  граната в салоне второй машины, сразу же детонирует топливный бак. На месте геликоптера вспухает черно-рыжее облако огня, из которого вырывается бешено вращающийся компенсационный винт с огрызком киля. Словно бумеранг, запущенный умелой рукой аборигена, винт мчится по крутой дуге вверх, медленно вращая килем, будто указательным пальцем. Пилот последней машины слишком поздно замечает угрозу. Валит штурвал на бок, пытаясь уйти от столкновения. И это удается! Но вертолет теряет опору на струю воздуха, создаваемую несущим винтом, заваливается и падает. Лопасти разлетаются на куски, мотор еще работает, втулки яростно молотят землю, выбрасывая высоко вверх фонтаны песка.  Валерий широко размахивается и бросает гранату прямо в боковой проем, из которого глядит в небо ствол пулемета. Взрыв, вспыхнуло топливо, на месте упавшей машины взвивается в небо столб огня и дыма.
; Ай да я, ай да сукин сын! ; устало бормочет Валерий, отходя подальше от пламени. ; Ну и какая же гадина все это сделала?
Генеральский коммуникатор цел и невредим. Экран весело приветствует хозяина заставкой с российским гербом. Спохватившись, Валерий отключает коммуникатор, изымает аккумулятор.
; Идиот! ; обругал он сам себя. ; По включенному смарту как раз и врежут ракетой. Да что ж делать-то, а?
По иронии судьбы из всего штабного комплекса уцелел, да и то частично, хозблок. Вышибло двери, вынесло оконные рамы, стены превратились в решето, но крыша сохранилась и сам модуль только слегка окосел и вроде как стал пониже. Генерал заходит внутрь, осторожно перешагивая через груды мусора, взгляд останавливается на "тюльпане". Это унитаз, который, по замыслу маркетологов, похож на известный цветок. Видимо, и запах издает такой же в процессе длительной эксплуатации.
Садиться на высокотехнологичный горшок Валерий не стал, хотя после всего пережитого колени слегка подрагивали. Даже если вокруг ни души, все равно стыдно сидеть принимать позу роденовского мыслителя на унитазе  лишь для того, что бы обдумать положение. Даже если оно реально аховое.
"Что ж делать-то, а? ; подумал Знаменский, глядя через пробоину в стене на лунный пейзаж вокруг. ; Итак, некий мудак в главном штабе Сухопутных войск подсовывает главкому на подпись план, согласно которого сначала высаживаются не боевые части, а госпиталь для лечения скарлатины у туземцев ; миротворческая операция ведь! ; и штаб для рекогносцировки на местности. Хотя для рекогносцировки этой достаточно нескольких разведгрупп и результатов спутникового наблюдения. Спрашивается, на кой овощ это нужно и почему главком согласился? Ответ: уничтожение госпиталя с людьми и техникой дает козырь так называемой оппозиции в парламенте и правительстве требовать отмены операции, так как  командующий группой войск, то есть я, не принял мер, не обеспечил и так далее, в результате чего неоправданные потери и все такое. И даже штаб уничтожен и сам он погиб. Войска обезглавлены, надо приостановить операцию, во всем разобраться и тому подобное. В результате потеряно время, противник сможет подготовиться, люди из администрации президента проведут зачистку в главке и … и что еще? Кое-кому позарез нужно время! Розенфельд? Ведь его долбанная "утимка" здесь, в Техасе. И дело не в штаб квартире со всеми удобствами, у него таких много. В чем? В лабораторном комплексе с уникальной аппаратурой и людьми, которые обладают уникальными знаниями и навыками. Они создают нечто или некто, и это самое некто будет пострашнее тех сверхлюдей, которых должны были выродить тетки на острове. А может, уже и выродили, только на других островах, мало ли мест на Земле, где можно обустроить ферму для малолетних сверхчеловеков. Тогда чего уперлись в Техас? Папа Карло Розенфельд стругает очередного буратина, которого ни огонь ни вода не возьмет, пуля не пробьет и танк не раздавит? И буратин этих надо успеть сделать много, так как рассчитывать на обычных людей в качестве прислуги и солдат уже нельзя. Так что ли?"
Валерий снимает шлем. Слабый ветер шевелит волосы, приятно обдувает потное лицо. Взорванные вертолеты догорели, в воздухе витает запах горелой человечины и окалины. Солнце клонится к закату, жара медленно спадает, окружающая пустыня кажется мирной и спокойной. Знаменский достает личный коммуникатор, с сомнением глядит на экран. Вообще-то игрушка не простая, есть защита от прослушки, от пеленга, блок шифровки и дешифровки, не горит в воде, не тонет в огне, и другие примочки, которые делают обычный смартфон очень надежным средством коммуникации. И стоят такие штуковины, как автомобили представительского класса.
"Надо связаться с Артемьевым, ; решает Валерий. ; Хрен ли тут сидеть и ждать непонятно чего!"   Сигнал вызова со скоростью света ударяется в приемный блок секретного спутника, преобразуется в тысячи ложных и один истинный, молниеносно проецируется на десятки других спутников с отдельными алгоритмами шифрования, в эфир уходят тысячи обрывков непонятных сигналов, собрать вместе которые и определить получателя может только одни аппарат.
Экран генеральского смарта загорается тусклым зеленым огнем, из динамика слышится голос полковника:
; Валерий Николаевич, вы?
; Собственной персоной, жив и невредим, ; отвечает Знаменский.
; Слава Богу, а то я решил было, что вас нет. Вы же молчали!
; Да решил не шуметь раньше времени, мало ли что. Да и гости помешали, приперлись незваными кучей. Пришлось побить посуду.
; Э-э, что вы имеете в виду?
; Три вертушки с десантом для  зачистки. Перебили всех, кого обнаружили. Меня Бог миловал.
; Понятно. Что можете сказать о десанте? Ну, опознавательные знаки, если таковые имеются, модели вертолетов, вооружение.
; Пришлите группу экспертов, Владимир Александрович, пусть разбираются они. И вертушки, и десант остались здесь, в полном составе.
; Что? ; после непродолжительной паузы спрашивает Артемьев.
; Понимаю, вам трудно поверить, но я перебил всех. Вертолеты сгорели, но несколько трупов уцелело, программное обеспечение экипировки тоже цело. Кстати, отличные костюмчики я вам скажу! У нас таких нет.
; Так-так, минутку … Да, действительно, вертушки сожжены, трупов полно и вы один посреди всего этого великолепия, ; задумчиво произносит полковник. ; Спутник дает отличную картинку, можете фигу мне показать. Я ведь не поверил вам, Валерий Николаевич. Ну, что вы один перебили целый взвод очень непростых солдат, да еще и вертушки спалили. Побольше бы нам таких генералов, как вы!
; Спасибо на добром слове. И что дальше, Владимир Александрович?
; Увы, обрадовать нечем. Президент принял решение отложить операцию, подразделения отозваны, вы опять погибли смертью героя и … и я, честно говоря, не знаю, что делать.
; М-да, я уже начинаю привыкать к смерти!  ; улыбнулся Знаменский. ; А как дела у моих друзей?
; В лабораторном комплексе Яши Розенфельда был сильный шум на днях. Комплекс сильно разрушен, локальные бои не затихают по сей день. Подозреваю, что их рук дело. Хотя посылал я их совсем за другим.
; Надо бы помочь.
 ; Надо, но как? Всеми делами заправляет Баранов и его люди. Вас надо вытащить. Вы там отдохните пока, а мне надо подумать. Я свяжусь с вами позже по другому каналу, этот стал опасным. 


                Глава 2.

Солнце опустилось до половины за гряду невысоких холмов. Тени стали гуще, выросли, потолстели и уже не стесняясь, захватывают все новые участки земли. Знаменский по-хозяйски оглядывает свои припасы ; нормально! Засветло он перебрался в другой модуль, который каким-то образом уцелел, только песком засыпало чуть не до крыши. Удалось разыскать остатки кухонного блока, где хранились консервы, хлеб и питьевая вода в пластиковых бутылках. Закончив перетаскивание провизии, Знаменский занялся оружием. Пистолет пулемет, который он снял с наемника, оружие не очень хорошее. В городских условиях, где бой ведется на короткой дистанции, он эффективен. Но здесь, так сказать, на природе, от этой пукалки толку немного. Прицельная дальность полсотни метров, разброс пуль огромный, механизм капризный. Достаточно щепотки песка и машинка "умирает" с раскоряченным затвором. То ли дело Калашников! С таким автоматом не стыдно и на другой планете высадиться, рептилоидов погонять. Валерий разыскал останки оружейной комнаты, выбрал себе АКМ почище, набил подсумки магазинами и дополнительно притащил два цинка патронов и ящик гранат. Усилил стенки модуля бронежилетами, снятыми с трупов, на крышу установил пулемет и оборудовал огневую точку, используя трупы бронированных наемников в качестве бруствера.
"До утра не завоняют, ; подумал он. ; А дальше хрен с ними!"  Валерий понимал, что решить вопрос с эвакуацией Артемьеву будет очень непросто. Если вообще возможно. Так что ночь он точно просидит здесь, а за это время может случиться многое. Местность кишит мародерами, банды мексиканцев, индейцев и негров бродят, как стаи голодных волков. Они нападают друг на друга, убивают и грабят всех подряд. Воинский гарнизон им не под силу, но  вот разгромленный гарнизон лакомая добыча! Странно, что еще никто здесь не появился.
Солнце скрылось за холмами, последние лучи подсветили красным редкие облака на горизонте, с восточной стороны небо обрело чернильный цвет, появились первые звезды. Далеко, на пределе слышимости взвыли шакалы, летучие мыши беззвучно пронеслись над землей, ночная прохлада обняла притихший мир. Валерий надевает шлем. Тихо щелкают застежки на воротнике, голосовой помощник сообщает, что все системы работают нормально, однако аккумуляторы разряжены на тридцать процентов, неплохо бы подзарядиться. Аккумуляторы экипировки пехотинца заряжаются при движении. Солдат идет или бежит, встроенные генераторы держат заряд аккумуляторов на должном уровне. Разумно, однако бегать кругами до полного заряда Знаменскому не хотелось. Он поужинал саморазогревающимися консервами, какое-то мясо с фасолью в томатном соусе, надулся воды, как комар крови и забрался на крышу. Заботливо поправил сползшие трупы, огляделся. Встроенный в шлем электронный дальномер не показал ничего подозрительного, а вот тепловизор "нарыл" пару подозрительных точек, которые, судя по разгорающемуся оранжевому цвету, приближаются. Возможно, шакалы. На всякий случай Валерий активировал ночной прицел, подключил к шлему, благо протоколы беспроводной связи совпали и стал всматриваться в темноту.
"Жаль, проволоки не нашел, растяжек бы наделал, ; подумал он с сожалением.  ; А так хрен его знает, откуда выползут. Не вертеться же, как юла!" Но покрутиться все ж пришлось, так как встроенный в шлем радар сообщил противным попискиванием, что в тылу началось какое-то движение. Валерий осмотрелся, сердце тревожно екнуло в предчувствии хорошей драки. С трех сторон к остаткам разгромленного штаба приближаются группы неизвестных существ. Компьютер не может определить принадлежность тварей, это могут быть как люди, хорошо маскирующиеся от электромагнитного и теплового излучения, так и животные. Или мутанты, которых здесь тоже хватает в результате неудачных опытов Яши Розенфельда.
В военных институтах и академиях изучают такой предмет, как история военного искусства. Не самый главный предмет, по нему не сдают государственных экзаменов, он не является профилирующим и вообще чуть ли не факультативным. Казалось бы ; ну, зачем вообще тратить время на тактику древнегреческой фаланги или атаку конницы гуннов. Кому нужны военные секреты Ганнибала, хитрости флангового удара прусского короля Фридриха и уж тем более засадные полки русских князей. Спутники, радары, тепловизоры и хреновизоры, все видно, известно заранее, надо только кнопочку нажать и умная ракета отыщет цель, уничтожит и доложит приятным женским голосом, что бой выигран, можно идти в финчасть получать премию… Болт вам, а не премию! Противник собьет вашу плюющуюся огнем ракету на взлете, мониторы покажут ту картинку, которую он, противник, загрузит во взломанные мозги вашего спутника, а средства РЭБ заглушат и выведут из строя всю вашу электронику и станете вы слепыми, глухими и беспомощными, как выброшенная на берег медуза. Военная наука, как и любая другая, имеет фундаментальные законы, которым подчиняется каждый солдат, подразделение или армия. Даже отдельно взятая цивилизация, супер-пупер-технически оснащенная космолетами, планетами смерти и аннигиляторами галактик.
Генерал Знаменский внимательно изучал военную историю как Древнего Рима, так и Руси. И знал, что римляне, как и русские князья, в завоевательных походах главное внимание уделяли вовсе не наступлению, а обороне. Воинское подразделение, находясь на вражеской территории, окруженное со всех сторон высокомобильными силами противника, обязано быть хорошо защищено. Внезапная атака даже небольшого отряда варваров или степняков куда опаснее, чем лобовая атака легиона или налет легкой конницы кочевников на дружину в боевом строю. Поэтому римляне копали рвы и возводили настоящие крепостные стены вокруг палаточного городка легиона всякий раз, когда останавливались для отдыха. Русские дружинники ограждали лагерь деревянными заграждениями от конницы, рыли рвы, насыпали валы и не дрыхли вповалку, как пишут придурки историки, а спали вполглаза, не снимая брони, с мечами в руках. Охранение вовсе глаз не смыкало. Потом отсыпались, коли живы оставались.
Знаменский не удивился, когда по всему периметру ограждения штабного городка начали взрываться мины одна за другой. Именно он настоял, что бы вокруг штаба и его подразделений саперы установили сплошное минное поле. И не только противопехотное. Помятую о том, что электроника легко выходит из строя даже при слабом электромагнитном ударе, генерал приказал запастись простейшими противопехотными минами нажимного действия (ПМН), а также противоднищевыми противотанковыми (ТМД). Обнаружить такие мины очень сложно, а подорваться раз плюнуть. Особенно опасны противоднищевые или штыревые мины. Стоит только наклонить тонкий стальной прут, замкнется цепь и произойдет взрыв, от которого грузовик в пыль превратится. А прутик-то тонюсенький, в густой траве можно не заметить!
По простоте генеральской души Валерий ожидал, что бандиты отступят и вышлют вперед саперов, а мутанты или шакалы просто разбегутся, подчиняясь инстинкту самосохранения. И взрывы действительно прекратились. А потом началась такая пальба, да еще и со всех сторон, что Валерий слегка охренел. Какие шакалы мутанты, это до зубов вооруженные банды мародеров! Используя маскировочные плащи из теплопоглощающей ткани, они подбирались к разгромленному штабу, надеясь поживиться остатками имущества. Трусость и наглость всегда идут рука об руку, мародеры не знали о присутствии себе подобных. Вообразив, что напоролись на охранение, они стали тупо палить друг в друга. Белые струи трассеров несутся навстречу, сталкиваются и разбиваются на сверкающие осколки. Пули рикошетят от препятствий, разлетаются в сторону, летят в ночное небо и гаснут там, словно умирающие звезды.
Валерий хмыкнул и покрутил головой ; чудны дела твои, Господь! Уселся на пол так, что бы голова не торчала над бруствером, потому что шальные пули то и дело свистели рядом, а некоторые попадали прямо в бронированные трупы наемников и с противным визгом уносились прочь.
Через минуту полторы пальба стала стихать. С правой стороны выстрелы становятся реже, а значит, прицельнее. Вообще, стреляющие постепенно сконцентрировались с двух сторон. Видимо, разобрались, что рядом такие же ублюдки, как и сами, так что убиваться зря не стоит, добычи хватит на всех. Валерий быстро понял, что слева скорее всего мексиканцы, потому что в той стороне мексиканская территория. Ну, а справа либо индейцы, что вряд ли, либо белые жители Техаса из числа бомжей, дезертиров и прочих маргиналов. Когда пули над головой свистеть прекратили, Валерий выглянул за бруствер для оценки обстановки. Наблюдение в ночной прицел показало, что обе стороны приступили к разминированию, стреляют снайперы. А так же те, кто считают себя офигенными стрелками в условиях ограниченной видимости и ночью.
Поразмыслив, Знаменский рассудил, ему вмешиваться в разборки банд пока рано. Пусть повозятся с минами ; вон, уже пара подрывов было. И, судя по воплям и нецензурной ругани по-испански, пострадавших хватает. Некоторые мины были попрыгунчиками, то есть вышибной заряд подбрасывает мину, а потом основной рвет "рубашку" на сотни мелких осколков. Зона сплошного поражения около десяти метров. Мало не кажется никому!
А вот поработать под шумок можно и нужно. Хороший вражеский снайпер ; мертвый снайпер. Валерий отследил одного у мексиканцев. Палил редко, но метко. И всякий раз после выстрела прятался, подлец, за моторным отсеком сгоревшей КШМ-ки. Переводчик огня идет в положение  "одиночный", оранжевый крест прицела замирает в одной точке. Через два томительных мгновения голова снайпера появляется над грудой железа. Непомерно раздутый от электронной начинки шлем похож на арбуз. Палец мягко жмет на спусковой крючок, калашников сердито тычется в плечо прикладом, пуля вылетает из ствола. "Арбуз" дергается, плещут мозги с микроэлектроникой, снайпер роняет винтовку. В общем шуме одиночный выстрел не услышат, пламегаситель приглушит вспышку.
Расправившись с мексиканским "супершутером", Знаменский обратился к американцам. Там работа шла гораздо организованнее. Целое отделение саперов энергично шуровало щупами и обезвреживало мины, делая проход для остальных. В прицел было видно, как двое саперов осторожно извлекают противопехотные мины вокруг противотанковой. Закончив работу, берут на руки штыревую мину и осторожно, словно таз полный воды, несут мину в тыл. Повинуясь мгновенному порыву, Валерий стреляет по ногам одному из саперов. Пуля пробивает голень, сапер вскрикивает, падает на спину. Мина выскальзывает из рук второго сапера и падает на землю штырем вниз. Мощный взрыв сотрясает землю, от грохота закладывает уши, взлетает облако песка и пыли. От ударной волны детонируют вышибные заряды мин прыгунов, хлопки следуют один за другим. Наступает тишина, прерываемая насмешливыми криками мексиканцев и издевательским хохотом. Мучачос решили, что америкосы погибли, стали в полный рост и принялись ржать и показывать неприличные жесты. Зря. Американцы погибли не все. Сдвоенный залп гранатометов буквально смел мексиканцев, оставив на песке присыпанные пылью оторванные конечности и куски мяса. Уцелевшие открывают беспорядочный огонь, техас отвечает …
"Нет, вообще здорово так вот смотреть! ; подумал Знаменский. ; Начинаю понимать римлян с их гладиаторскими боями. Переживаю, что же победит в неравной схватке? Латиноамериканский темперамент или североамериканская расчетливость? Перекусить, пока финал не начался?"
Было бы счастье, да несчастье помогло. Взрыв штыревой мины расчистил проход и остатки ковбойского войска ринулись в атаку. Маскировка потеряла смысл, атакующие мчались на врага верхом на квадроциклах, паля из противопехотных автоматических гранатометов и пулеметов, установленных на передке. Примерно так же предки этих моторизованных коровьих мальчиков атаковали поселения индейцев, только на лошадях и стреляя во все стороны из револьверов и ружей. Шуму много, толку мало, но прикольно и офигенно! Знаменскому даже пришлось спуститься вниз, потому что несущаяся орда могла тупо снести и модуль.
 Хаотичный обстрел никогда не достигает поставленной цели ; уничтожение противника. Мексиканцы укрылись за складками местности, а когда ковбои приблизились, открыли огонь на поражение. Огневой контакт быстро перерос в рукопашную схватку. Противники разбивали друг другу головы прикладами, рубили руки длинными ножами и стреляли в упор из пистолетов и дробовиков. Эпическая битва длилась недолго. Когда на "кровавом ристалище" осталось полтора десятка "борцунов", Знаменский хладнокровно расстреливает дерущихся из пулемета.
Затвор лязгнул в последний раз, ствол дохнул теплом разогретого железа, наступила тишина. На востоке выглянуло солнце, неуверенно чирикнула одинокая пичужка, рассветный ветерок подул в лицо. Валерий перевернулся на спину, с наслаждением потянулся, глубоко вдохнул утренний воздух ; похоже, день удался! Во всяком случае, утро. Несмотря на бессонную ночь, спать не хотелось. Сказывалось нервное напряжение и разница часовых поясов ; дома только вечер, а здесь уже рассвет. Мог бы и привыкнуть!
Пока суть да дело, надо позавтракать ; решил Валерий. Банка саморазогревающейся гречневой каши с мясом и стакан витаминизированного сока пополнили запасы энергии в организме, процессы обмена ускорились, мозг заработал быстрее и лучше. Оставаться здесь надолго нельзя, эти мародеры первые, но не последние. И куда идти? Можно включить коммуникатор, послать сигнал SOS … и получить ракетой по голове. Артемьев ведь ясно сказал ; сидеть тихо.
; И сколько тут сидеть тихо? ; вслух ворчит Знаменский. ; Трупы скоро начнут разлагаться, шакалы понабегут, грифы, воронье всякое. Будет как на базаре!
Тем не менее остаться пришлось. Лишь когда солнце плотно уселось пылающей задницей на середину неба, вдали послышался гул двигателей. Колонна из трех джипов с установленными на крышах пулеметами движется по пустыне, не разбирая дороги прямо на остатки разгромленного штаба. Машины идут со стороны Техаса, это слегка смутило. Но потом Валерий решил, что с той стороны лучше подъезд и вообще, не все ли равно, с какой стороны едут? Метрах в двухстах автомобили останавливаются, из первой машины выходит человек и машет белым флагом. Колонна трогается, автомобили едут не спеша, словно ощупывая землю невидимыми лучами. "Мин боятся, ; понял Знаменский. ; Что ж, похоже, это за мной. Но все же мог бы и предупредить полковник!" Словно услышав мысли генерала оживает коммуникатор. Зуммер трясет и бьется в конвульсиях, коммуникатор верещит, словно опасается за свою жизнь.
; Да ладно, ладно, ; бурчит Знаменский. ; Как обосрался … слушаю!
; Валерий Николаевич, как вы? Судя по голосу, неплохо? Или проблемы с желудком?
; Да все хорошо. А насчет … это я не вам. Машины ваши?
 ; Да. Удалось договориться с одной из местных ЧВК. Официальным властям по обеим сторонам фронта верить нельзя, вы же понимаете. Дело не сложное, ребята хотят заработать и рук не испачкать. Доедете с ними до ближайшего городишки Флоресвилл. И самолетами, с пересадками домой. Примерно так.
; Ладно. ЧаВКа-то надежная?
; Надежны деньги, Валерий Николаевич. Но вы все же не расслабляйтесь, будьте начеку. Удачи!
Коммуникатор мигнул зеленым глазом и отключился.
Автомобили подъезжают ближе, по старой американской традиции выстраиваются в круг. Пулеметчики сканируют местность, на крышах появляются зенитчики с ПЗРК. Остальные выходят из машин, держа оружие наготове и оглядываясь. Земля изрыта взрывами, повсюду валяются свежие трупы и воздух пропитан запахом крови. Валерий встает в полный рост на крыше модуля, машет руками. Его замечают, несколько солдат на всякий случай берут на прицел. От группы отделяется один человек, идет навстречу.
; Mister Valery? ; спрашивает он, держа руку на кобуре с пистолетом.
; Yes, it's me. (Да, это я).
; My name is Steven Hunter, I am a team leader. Ordered to find you and take you on a small private airfield. (Меня зовут Стив Хантер, я командир группы. Приказано найти вас и доставить на небольшой частный аэродром.)
; A long drive? (Долго ехать?)
; Three hours, if there is no interference. (Часа три, если не будет помех.)
Валерий садится на заднее сиденье джипа рядом с командиром. Машины трогаются с места, колонна движется среди воронок от взрывов, водители старательно объезжают трупы.
; Can you tell me what happened here? (Можете рассказать, что здесь произошло?) ; спрашивает командир групп, кивая на трупы.
; They also wanted me to find and deliver. But not where it is needed (Они тоже хотели меня найти и доставить. Но не туда, куда нужно), ; с улыбкой ответил Знаменский.
Стив качает головой, с улыбкой поднимает большой палец вверх:
; Damn you, Russian! (Черт бы тебя побрал, русский!)
Примерно через полчаса тряской езды по бездорожью машины приближаются к пологому склону. Сердито рыча моторами автомобили шустро взбираются на гребень и останавливаются. Наводчики внимательно осматривают местность в прицелы, операторы сканируют окружающее пространство радарами. Получив сообщение, что опасности нет, командир групп приказывает двигаться дальше. Знаменский невольно отметил про себя слаженную работу всей команды. Американцы вовсе не были такими безалаберными болванами, как их обычно изображали. Предельно собранные, внимательные, они были настоящими профессионалами высокого класса. Никаких тебе виски со льдом, дурацкой музыки из стереосистемы автомобиля и вонючих сигар толщиной с бычий пенис.
"Как жаль, что этих людей надо уничтожить, ; думал Знаменский под равномерное покачивание автомобиля. ; Не конкретно этих парней, а вообще. Их предки были достойными людьми. Не каждый решиться бросить все и уехать за тридевять земель и четыре моря в неизведанные земли. Это все равно, что перебраться на другую планету. Переезд на другой континент по меркам девятнадцатого века это перелет на Марс! Вернуться обратно нельзя, связи с родными как таковой нет. Письма приходили раз в полугодие и то, если корабль по дороге не потонет. Люди начинали жизнь заново, с чистого листа и жили не по законам, кем-то установленными, а по собственным понятиям о справедливости. Они создали великую страну. И, если бы не бюрократы, она жила бы до сих пор. Все великие государства гибли не от внешнего врага, а от своих же собственных сограждан. Ничтожеств, возомнивших себя вершителями судеб мира и страны. Случайно оказавшиеся на вершине власти, они воображают себя деятелями мирового масштаба, гениальными управленцами и организаторами, "манагерами" от бога. И губят все, созданное до них. Рим, Византия, империя Карла Великого, Испания, Франция, Германия и Соединенные Штаты Америки ; эти великие государства не завоевывали. Они погибали сами, разъедаемые изнутри ничтожными существами ; работниками министерств и администраций, сотрудниками всевозможных контор и конторок, продажными журналистами, политическими экспертами и телеведущими. То есть всеми теми, кто ничего не производит, но потребляет в возрастающем количестве. Они считают себя властителями дум, атлантами, на которых держится мир. Ну, или теми, кто этот несовершенный мир меняет к лучшему … надо заняться медициной! ; решает Знаменский. ; Конкретно, онкологическими заболеваниями. Узнать, что такое раковая опухоль, как она зарождается, живет и пожирает приютивший ее организм. И какие есть наиболее эффективные способы ее уничтожения. Вырезать, облучить радиацией, отравить лекарством или выжечь электричеством. А самое главное ; как сделать так, что бы организм всегда оставался здоровым. Кое-какие догадки на это счет имеются, но надо все же посоветоваться с хорошими врачами."
Три часа пролетели незаметно. Напасть на колонну никто не посмел. Встречающиеся на пути мелкие банды уничтожали загодя. Радары сообщали где, сколько и чем вооружены. В багажниках огромных джипов располагались автоматические минометы калибра 65 мм. Отодвигалась задвижка, поднимался ствол, машины останавливались. Огонь велся синхронно, из всех стволов. Автоматы выплевывали положенное количество мин, далее следовала перезарядка. Операторы наблюдали за результатами огня, следовали доклады командиру группы. Стив Хантер решал ; или следовать дальше, или выслать вперед дозорную машину добить выживших. Как правило, принималось первое. Наводчики клали осколочные мины точно в цель, выживали единицы, оглушенные и ничего не соображающие. Их расстреливали на ходу из пулеметов.  Знаменскому так понравилась слаженная работа экипажей, что он даже задремал, совершенно не беспокоясь за свою жизнь.
Он проснулся от прикосновения. Стив тряс его за плечо и говорил:
; Enough sleep, Russian! (Хватит дрыхнуть, русский!)
; Already in place? And then what? (Уже на месте? И что дальше?) ; сонным голосом спросил Знаменский.
Сказалась бессонная ночь и усталость. В салоне джипа тепло, машина мягко качается на неровностях дороги ; любой задремлет! Он выбирается из кабины. Ноги касаются бетона взлетной полосы, свежий воздух с запахом пустыни врывается в легкие. Валерий оглядывается ; высятся плоские дюны, полуразрушенный сарай в красно-белую полоску наполовину занесен песком, припорошенная пылью полоса растрескавшегося бетона бежит вдаль на полкилометра и тонет в песке.
; It is an abandoned airfield. The helicopter will be here any minute. Our work here is done. Farewell to Russian! (Это заброшенные аэродром. Вертолет будет с минуты на минуту. Наша работа закончена. Прощай, русский!) ; врывается в сознание голос Стива.
Валерий крепко пожимает руку командира группы.
; Good luck to you guys! (Удачи вам, мужики!)
Джипы сворачивают на бездорожье и пропадают за дюнами. Настает тишина. Валерий идет к сараю, который в далекой молодости был зданием аэропорта, о чем свидетельствует полустертая надпись над дверным проемом. "Надо отлить, пока никого нет, ; подумал Валерий, еще не до конца проснувшийся. ; Вот черт, как это сделать-то?" Внезапно выяснилось, что у бронекостюма какая-то хитрая застежка. Проще штаны снять, чем возиться с ней. Ну, то есть если не торопишься, то да, можно задуматься и понять суть процесса. Но когда нужно здесь и сию секунду, все выглядит иначе!
Валерий медленно закипает. Идиотское положение с нерасстегивающейся в нужный момент ширинкой просто бесило. И организм поджимал паническими сигналами что, мол, вот-вот и брызну. Да еще как!
Чтобы не опозориться на глазах у всех ; ага, в пустыне! ; Валерий забегает в присыпанный песком сарай. Это не помогает справиться с застежкой, зато осеняет мысль ; шлем! Горшок с электроникой обязан все знать. Надетый шлем оживает через пару секунд, кажущиеся годами.
; Справить малую нужду, ; сквозь зубы произносит Знаменский.
О, чудо! Застежка милостиво размыкает клыки. Избавившись от ненужного, Валерий так же злобно приказывает:
; Костюм в боевое положение!
Виртуальный помощник равнодушно исполняет приказание. Валерий хочет снять ставший ненужным шлем, но бронекостюм приведен в боевое положение, надо поставить на "нейтралку" … на лицевом экране появляются две зеленые точки с оранжевыми выхлопами. Электроника тотчас сообщает, что это пара вертолетов местного производства, перечисляет вооружение и предполагаемое количество десанта на борту каждого.  Машины расходятся в стороны, словно охватывая клещами зону поиска. Операционная система бронекостюма сообщает, что ведется сканирование местности.
; Меня обнаружат? ; спрашивает Валерий.
; Да.
; Вооружение вертолетов?
; В дежурном режиме.
"Что ж, прятаться глупо, надо выходить", ; решает Знаменский. Валерий выходит из сарая, машет руками. Один из вертолетов тотчас заходит на посадку, второй продолжает кружиться на высоте. В салоне Знаменского встречают трое ; два солдата и один санинструктор, судя по нашивке. Шлемы небрежно брошены на сиденья, рукава закатаны до локтей, воротники расстегнуты до пупа ; словом, ветераны! Солдаты смотрят на пассажира круглыми глазами, у санинструктора дрожат руки. Кстати, в руках он держит электрошприц. Это такая штучка, которая прокалывает сквозь одежду на нужную глубину, так что не надо снимать штаны  или закатывать рукав перед уколом. Очень удобно в боевой обстановке. Датчики шлема сообщают, что люди взволнованы, в них повышенное сердцебиение и слегка повышено давление. У того, что справа, в кармане электрошокер на взводе. " А вот это уже интересно! ; подумал Знаменский. ; Обшаривают меня глазами, как бабу раздетую. Санитар держит шприц, как пистолет. А этот, с вылупастыми глазами, еще и шокер приготовил. Может, ошибочка вышла, они другого ждали"?
 ; Something confuses you, boys? (Что-то смущает, мальчики?) ; спрашивает Валерий.
; A little, sir. We were ordered to rescue a Russian General. We thought it would be a clumsy old man will have to drag the stretcher. A whole new you. ( Немного, сэр. Нам приказали спасти русского генерала. Мы подумали, что будет неуклюжий старик, которого придется тащить на носилках. Вы совсем другой.)
; Провести анализ воздуха на содержание отравляющих веществ, определить источник, ; сквозь зубы приказывает Знаменский шлему. И продолжает разговор дальше.
; Injection to the heart muscle? (Инъекция для сердечной мышцы?) ; спрашивает Валерий, кивая на шприц.
Санитар не успевает ответить. Знаменский ловко выхватывает прибамбас из слабых пальчиков санитара, встряхивает содержимое и пару раз проводит перед лицевой панелью шлема. Появляется тарабарщина из букв и цифр, в конце расшифровка ; сильнодействующий миорелаксант. Электрошприц летит в лицо санитара, тот инстинктивно отворачивается, Знаменский в прыжке пробивает каблуком грудную клетку солдату, у которого электрошокер в кармане, кулаком сворачивает скулу второму. Санитар пытается сопротивляться, но получается скудно, как-то по-кошачьи. Удар кулаком в висок швыряет на пол, из проломленного черепа брызжет кровь. На шум в салоне обращаю внимание пилоты, один из них хватается за пистолет, но из сидячего положения достать "ствол" из кобуры быстро не получается.  Валерий навскидку дает короткую очередь из автомата, осколки пробитого черепа улетают вместе с лобовым стеклом. Второй пилот резко заваливает машину на бок в расчете, что стрелок разобьет голову  или поломает руки. Валерий действительно буквально впечатывается в стенку, однако шлем предохраняет от травмы головы, да и обшивка салона смягчает удар. Схватившись одной рукой за страховочную петлю, Валерий прицеливается прямо в голову пилота. Тот иронично улыбается и кивает на штурвал ; сам, мол, рулить будешь? Знаменскому очень хочется продырявить башку наглецу, но пилот прав! А тот опять заваливает машину и Валерий виснет на страховочной петле. Автомат выворачивается, падает … "Сейчас пилот выровняет машину, не спеша достанет пистолет и начнет дырявить меня, ; подумал Знаменский. ; Броню вряд ли пробьет, но все равно неприятно, когда в тебя стреляют"!
По салону болтаются трупы санитара и солдат, летает оружие и шлемы. Пилот забавляется, швыряя вертолет в стороны, заваливая то на один бок, то на другой. Только что мертвые петли не делает! Вторая машина идет параллельным курсом на некотором отдалении и что думает экипаж о странных маневрах, можно только догадываться.
Солдатский шлем ощутимо бьет прямо в лоб. Валерий изворачивается и, когда железный горшок пытается долбануть еще разок, хватает за ремешок. Улучив момент, бросает в голову пилоту. Ясно дело, промахивается, но железяка попадает в приборную панель и что-то там нарушает. Воет сигнализация, мигают лампочки, пилот бросает штурвал и колдует над тумблерами. Машина заваливается на бок, с воем устремляется к земле. Валерий выпутывается из петли, бросается в кабину. Оказать сопротивление пилот не может, машина все круче валится в пике и он вынужден держать штурвал. Знаменский, с трудом сдерживая желание размозжить башку пилоту, достает его пистолет из кобуры и с силой утыкает в промежность. Мощный подзатыльник сбивает шлем. У пилота вытягивается лицо, глаза лезут на потный лоб. Валерий решает подбодрить парня ; оскаливается, словно волк ; типа, обаятельная улыбка! ; приветливо постукивает стволом по "хозяйству":
; Answer the questions or I'll castrate! (Отвечай на вопросы или останешься без яиц!) ; кричит Валерий в ухо пилота. ; Who sent and where are we going? (Кто послал и куда летим?)
; The boss said to pick a person - well, you! and deliver to the suburb of Ballenger. (Босс приказал забрать человека, ; ну, тебя! ; и доставить на окраину Балленджера).            
; And all? (И все?). Why want to kill? (Почему хотели убить?)
; Not to kill but to tranquilize. The boss said you are very dangerous. (Не убить, а усыпить. Босс сказал, что ты очень опасен.)
; Who tells your boss? (Кто приказывает твоему боссу?)
; I do not know. I am a simple pilot. (Не знаю. Я простой пилот.)
Валерий на секунду задумался ; кто может отдать приказ на захват? Не убить, а именно захватить. Убивает Администрация президента, так что говнюк Баранников отпадает. Мордерер? Он мертв. Во всяком случае, нет никаких сведений, что он выжил. Тогда кто? Кому понадобился живым дважды убитый генерал? Допрашивать пилота бесполезно, он действительно ни хрена не знает. Но могут знать те, кто встречает на земле!
; You have a connection with the second car? (У тебя есть связь со второй машиной?)
; No. You broke a fucking slam panel. (Нет. Ты разбил чертовым шлемом панель.)
; Put her down. (Сбей ее.)
; There the same people! (Там же люди!) ; вытаращил глаза пилот.
; Oh really, damn it! (Да неужели, мать твою!)
Валерий вдавливает пистолет в промежность, кивает на пульт управления вооружением. Лицо пилота покрывает смертельная бледность, на обтянутых скулах проступает черная щетина, крупные капли пота скатываются по щекам. Вторая машина идет параллельным курсом слева и чуть выше на расстоянии чуть меньше ста метров.
; Come on! One gulp! (Давай! Одним залпом!) ; подбадривает Знаменский.
На мониторе загорается зеленая надпись: "The weapon is ready for use".(Оружие готово к применению.)
; The search purpose. (Поиск цели.) ; шепчет пилот в микрофон.
; Louder I can't hear you! (Громче, я не слышу!) ; рявкает в ухо Знаменский.
; The search purpose!!! (Поиск цели!!!) ; орет пилот, срываясь на визг.
Компьютер показывает соседнюю машину, значок обведен зеленым кружком ; свои!
; Disable the program determine "friend or foe"! (Отключить программу определения "свой-чужой"!)
Зеленый кружок меняет цвет на красный, на мониторе появляется запрос: "Уничтожить?"
; Yes! (Да!) ; почти беззвучно произносит пилот.
Ракета срывается с консоли, по крутой траектории уходит в небо и с разворотом на сто восемьдесят градусов устремляется вниз. Экипаж второй машины сразу замечает пуск, пытается уйти в сторону. Тепловые пушки запоздало отстреливают сигнальные патроны, вертолет резко идет вниз и вбок, пытаясь "смазать" тепловой след, но расстояние слишком мало, "электронный нюх" ракеты ухватил цель намертво. Взрыв рвет на куски узел крепления несущего винта, лопасти разлетаются, словно дощечки ограды палисадника. Двигатель разваливается, "выстреливают" осевые ступени компрессора, выходной вал с турбиной устремляется вверх, оставляя после себя дымный след, взрывается камера сгорания. Вертолет падает, кувыркаясь и плюясь пылающим топливом, разваливаясь на куски.
Пилот сидит, не шевелясь, словно каменная статуя. Он только что убил экипаж второй машины, своих друзей, спасая собственную тонкую шкурку. Остекленевший взгляд упирается в монитор, на котором медленно гаснет отметка цели, перечеркнутая крест-накрест алой чертой.
; Such is life(Такова жизнь), ; философски заметил Валерий. ; We choose, we choose. (Мы выбираем, нас выбирают.)
; Fuck you! (Пошел ты!) ; шепчет пилот мертвыми губами.
; Not now. Take me where you ordered can go to hell. (Не сейчас. Доставь меня, куда приказано и можешь катиться к чертовой матери.)
Пилот медленно поворачивает лобастую голову в шлеме,  мертвые глаза оживают от изумления.
; You're sick in the head? (Ты больной на голову?)
; Aha! (Ага!) ; жизнерадостно подтверждает Валерий. ; Accelerate, dude, I'm tired to stand. (Прибавь газу, чувак, я устал стоять.)
Пилот увеличивает тягу до предела, машина прет, словно бык, оставляя после себя взлохмаченный воздух и перепуганных до сердечного приступа мышей, лис и бандитов, которые в этих местах стадами бродят.


                Глава 3.

Точка сброса была заброшенным стадионом для игры в бейсбол километрах  в десяти от занюханного американского городишки. Несмотря на превратности судьбы, бетонная дорога от города до стадиона неплохо сохранилась, только вот обширная автостоянка поросла кустарником и травой. Чаша с трибунами взорвана прямым попаданием авиабомбы приличной мощности, отчего образовалось просторное ущелье, по которому могут проехать три машины в ряд. Поле заросло бурьяном, засыпано неизвестно откуда взявшимся мусором, изрыто кротовьими норами. Трибуны тоже пострадали ; пластиковые сиденья вырваны "с мясом", горы песка и мусора высятся тут и там, куски бетона вздымают острые края, прутья арматуры топырят хищные щупальца. Стадион просто идеальное место для засады, можно бойню устроить и никто не услышит. Все это Валерий понял, рассматривая трехмерное изображение на экране вертолетного сканера. А еще приборы сообщили, что на выходе из стадиона расположены внедорожники с пулеметами крупного калибра на крышах. На трибунах заняли позиции три снайпера, а непосредственно на поле два десятка человек с оружием и в броне расселись по холмикам и кого-то ждут. "Тебя, Валерий Николаевич, тебя ждут не дождутся, ; думал Знаменский, глядя в монитор. ; Просто удивительно, как много людей желает увидеться с мертвым генералом!" 
; Sit down or he will jump out? (Садиться или сам выпрыгнешь?) ; мрачно шутит пилот.
; Come in from the sun, wit. The first salvo of the machines, the second man on the field. ( Заходи со стороны солнца, остряк. Первый залп по машинам, второй по людям на поле,) ; приказывает Знаменский.   
Пилот ведет машину по широкому кругу, как бы заходя на посадку. Система вооружения активируется, ракеты наводятся на цели. Оба залпа следуют друг за другом с интервалом в секунду. Колонну автомобилей накрывает, словно гигантской мухобойкой, от грохота множества взрывов трясутся старые стены, осыпается бетон, рушатся перекрытия. Вторая волна ракет проносится сквозь пролом в стене и взрывается точно по центру поля. Сканер на мгновение гаснет, затем оживает и сообщает, что на поле есть тепловые отметки с температурой человеческого тела. Это могут быть и шакалы или вовсе крысоподобные люди мутанты, сбежавшие из лаборатории. Но проверять нет возможности, да и надобности. Валерий кивает на кнопку электроспуска автоматических пушек ; пройдись, мол! Пилот послушно давит пальцем красную "пимпочку", шквал железа и взрывчатки перемешивает землю и людей.
; Well done! Now mix it with shit snipers. (Молодец! А теперь смешай с дерьмом снайперов), ; приказывает Знаменский.
Пулеметные очереди дробят трибуны в пыль, тепловые отметки на экране гаснут одна за другой.
; Like all …(Вроде все), ; задумчиво произносит Валерий. ; Shoot, all that was left in the Parking lot, I landed on the edge of the podium and can pass the buck. (Отстреливай все, что осталось в автостоянку, высади меня на край трибуны и можешь сваливать).
Последний залп превращает останки автомобилей в пар. Валерий выбрасывает из вертолета все оружие, в том числе пистолет пилота. Машина снижается,  почти касаясь лыжами бетона. Знаменский спрыгивает и сразу отбегает в сторону ; пилот может запросто сбросить со стены корпусом. Но ему явно не до него, двигатель набирает обороты, машина уходит вверх и вбок, подняв облако густой пыли. Валерия едва не сдувает за край, пришлось даже ухватиться за железный прут. Когда пыль рассеялась, Знаменский оглядывается. Вдали видна окраина города, вокруг стадиона дикие заросли кустов, какие-то ямы, заполненные ржавым автохламом. Перепаханное поле стадиона дымит тлеющим мусором, разбросаны куски человеческих тел, чуть слышно подвывает ветер в развалинах.
"Эх, поговорить-то не с кем! ; с досадой подумал Знаменский. ; Поторопился я с пальбой. С другой стороны ; а что было делать? Да и вряд ли простые наемники знали, кто отдавал приказы".
День клонится к вечеру. Тускнеющее солнце тихо сползает с небосвода западного полушария, чтобы появиться в восточном сияющим кругом. С севера подкрадываются тучи, намереваясь справить малую нужду на высохшую землю в ночное время. А еще хочется есть и желательно принять душ. Не жрамши ладно, можно и потерпеть, но вот ходить немытым три дня и не менять носки ; это перебор! Валерий еще раз осматривается ; горизонт чист, нет пылевых хвостов от приближающихся автомобилей, не слышно гула вертолетных двигателей, датчики брони не сообщают о приближении возможного противника и радар молчит. "Надо помародерничать, ; решает Валерий. ; У наемников наверняка есть пайки. Неплохо будет пополнить аптечку. Может быть, разживусь чистыми носками"!
Нашлись не только носки, но и все остальное, включая шампунь, гель для мытья и бритья и даже туалетная вода. Запах не совсем тот, что нравится, но все лучше, чем вонь из немытых подмышек. Умытый, выбритый и переодетый в чистое белье, Валерий чувствовал себя как заново рожденный. У одного джипа случайно уцелело багажное отделение. Взрывом оторвало  и закинуло аж на трибуну. В нем нашелся комплект обмундирования ; новьё, муха не сидела! ; обувь, сухпай на трое суток, аптечка, запасные аккумуляторы … пещера Али-бабы и сокровища Флинта в одном флаконе!
Валерий садится на край трибуны лицом в сторону городишки, автомат уютно устраивается на коленях. Солнце коснулось краем живота линии горизонта, осмелевшие тучи с севера приблизились и надули щеки, ветер стих и куда-то спрятался. Что дальше-то? Коммутатор молчит, выходить на связь самому опасно, да и невозможно, Артемьев сменил коды. Надо выбираться отсюда, но как?
За спиной слышится тихое гудение, словно включили вентилятор, поток воздуха коснулся лица. Не оглядываясь, не гадая ; а чо это!? ; Знаменский кувыркается назад и с колена бьет очередью по небольшому беспилотнику. Круглый, размером с суповую тарелку, беспилотник на аккумуляторах тихо молотит воздух четырьмя винтами в трех метрах от человека. Под брюхом таращится объектив видеокамеры, на спине горбатится блок дистанционного управления. Пули разбивают объектив, беспилотник шарахается прочь, рассыпая осколки стекла. Валерий ведет прицелом, выбирая удобный момент для последнего выстрела, но электронная крыса постоянно меняет скорость и траекторию полета. На таких моделях нет вооружения, слишком малы и слабы, чтобы нести даже одну ракету. Это простой шпион, чья задача увидеть и доложить, поэтому Валерий не опасался за свою жизнь. Зря! Вертлявый набор микросхем на мгновение зависает на уровне груди метрах в пяти от человека, из отверстия в кромке вылетает стреловидный предмет с иглой на конце. Валерий стреляет навскидку, пули разбивают блок управления, беспилотник камнем падает и разбивается на куски о бетон. В ту же секунду Валерий ощущает сильный укол возле ключицы. Он выдергивает стрелу, но яд уже попал в кровоток, вокруг точки укола разливается онемение. Через мгновение он не может пошевелить рукой, дервенеет шея, наливается тяжестью голова. Тело теряет чувствительность, подгибаются ноги. Валерий опускается на землю, пальцы разжимаются, автомат падает в пыль. "Не надо было снимать броню, ; с досадой и злостью на самого себя подумал Знаменский. ; Расслабился, дурень! Вот и получи … " Сознание гаснет, мир исчезает.



                Часть 5.
                Глава 1.

Денис приходит в себя от сильного запаха аммиака. Вонь так сильна, что спазмы давят на шею веревочной петлей, не позволяя дышать, пустой желудок выворачивается наизнанку и лезет через пищевод наружу. Видимо, за глотком свежего воздуха. Сильно болит голова,  словно сдавило со всех сторон нечто инородное и душит. Денис в панике машет руками, затем обхватывает голову и срывает это инородное, гладкое и мерзкое, словно кожа чудовища. Прохладный воздух с примесью "аромата" мочи и крови прочищает мозги, возвращается способность думать. Память возвращается и Денис осознает, где он и что он. Откладывает противогаз в сторону, пытается встать, но затылок упирается в жесткую стену. Спустя несколько мгновений окончательно приходит в себя, понимает, что попал в яму. Осторожно высовывается. Даже обычные движения причиняют боль, особенно шея. Крутит головой помедленнее, в полной темноте почти ничего не видно, но память подсказывает, что вот там должны быть трупы Анны, Семена и Чарли, но их нет. Трупы охранников на месте и это странно. Может, друзья живы? Тогда почему ушли, а его бросили? Или наоборот, их сочли живыми и забрали, а его … а его не заметили, вот что! Денис вспомнил, как полз из последних сил, стремясь уйти с коридора, по которому вот-вот поползут роботы на гусеничном ходу. "Все верно, ; подумал Денис. ; Я еще испугался, что меня раздавит железная дура с манипуляторами. Перебил ноги двум охранникам, добил электрошокером … и чо, умерли сразу? Видимо, я в спешке поставил ограничитель разряда на максимум. Ну и хрен с ними! А чего так воняет?"
Денис сидит в яме, вернее, в технологической яме для сбора грязи из системы охлаждения. Из труб над головой торчат отводы с клапанами. Насобиралась грязь, клапана открылись и сбросили излишек! Прямо на голову непрошеного гостя. Набросали с полметра дерьма, в котором и отлеживался кандидат наук.
; Ну, просто зашибись! ; плюется Денис, стряхивая вонючую жижу.
Получается не очень. Автомат, судя по всему, утонул и шарить в грязи руками желания не появляется. Размазав грязь тонким слоем по всей одежде, Денис немного успокоился ; как же, очистился! ; и стал думать, а что, собственно, делать дальше? Вокруг темнота, немного разбавленная тусклым светом немногих сохранившихся светильников. В здании царит полный разгром и бардак. Трупы людей и мутантов, неисправные или подбитые роботы, повсюду битое стекло, завалы из мебели, поваленные межкомнатные перегородки и обвалившиеся потолочные плиты. По развалинам гуляет слабый ночной ветер, сквозь проломы в стенах видны маленькие злые звезды. Где-то неподалеку журчит вода, Денис идет на звук ; война войной, но умыться надо! Приведя себя в порядок насколько это возможно, вооружается пикой электрошокером, предварительно проверив заряд. Все это он делал не торопясь, основательно и тщательно, как будто нет важнее задачи, совершенно не психуя и не впадая в панику. Видимо, организм еще не совсем пришел в себя и некий защитный механизм  просто отключил анализ обрушившейся информации. Нервная система придет в равновесие, психика успокоится и только после этого включится мозг и сознание.
Может, еще и полы помыть?
"Итак, что же нам делать дальше? ; стал размышлять Денис, опершись на электрошокер, как на копье. ; Судя по всему, Янкель на этот раз победил, наших захватили, меня тупо не увидели в грязной яме. А чего трупы охранников не убрали? Похоже, люди для Розенфельда что мусор, собрать и выкинуть можно утром. Все правильно, для него важны только его "богоизбранные" небожители, которых он хочет возродить в новом качестве, а остальные ; просто расходный материал, легко заменяемый другими унтерменьшами."
Влажная одежда неприятно прилипает и холодит кожу. Денис понимает, что надо уходить, но куда? И потом, уйдешь не вернешься, с утра начнется уборка, она же прочесывание помещений на предмет обнаружения недобитых мутантов. Обнаружат и его! Денис принимает самое глупое и тупое решение, которое только возможно в данной ситуации ; идти на поиски друзей и дяди.
В огромном здании пусто, тихо и темно, если не считать несколько чудом сохранившихся светильников, которые кое-как освещают "интерьеры". Из фильмов и сказок, что одно и то же, известно, что злодейские логова выглядят всегда одинаково ; как неприступная крепость. А проникнув внутрь, ; неважно как, вот проник и все! ; герой обнаруживает многочисленные коридоры и комнаты, наполненные чудищами или просто враждебно настроенными людьми. Как они там живут в этих коридорах ; темных, холодных, часто наполненными грязной водой! ; и чем вообще занимаются, остается загадкой. Вот живут и … и живут! То есть любое злодейское логово есть многоквартирный дом, в котором те, кто победнее, обитают на первых этажах. Вид из окон никудышный, жильцы верхних этажей то заливают, то шумят и спать не дают. Потому и злые те, кто снизу! Логично предположить, что на верхних этажах царит добро и согласие ; ан нет! Главный злодей на самой верхотуре обитает. Однако простор и жилищный комфорт все же благотворно влияет на характер, поэтому главный злодей, как правило, очень расположен к разговорам по душам. Жалуется на судьбу, обижается на весь белый свет, что его никто не любит, тем  самым косвенно объясняя свое непреходящее злодейство и вообще завидует герою, потому что его-то любят все. Получается как на приеме у психотерапевта. И рецептик выписывается ; усекновение головы. Либо герою, либо злодею. В зависимости от обстоятельств. Если продолжение следует, то герою. Если нет, то злодею. Или наоборот, потому что герои часто становятся злодеями, а злодеи героями. В зависимости от степени жадности автора, ведь за франшизу хорошо платят.
Денис брел по сумрачным коридорам, то и дело спотыкаясь об неубранные трупы или поскальзываясь на подсыхающих лужицах крови или разбросанных внутренностях. Пахло гадко и противно, временами тошнота подпирала кадык и мутилось в голове. Можно было снять противогаз с убитого охранника, но брезгливость пересиливала. Пару раз Денис "метнул харчи", потом перестал. Опустевший желудок только выворачивался наизнанку и отравлял гортань кислой дрянью. Что бы полегчало, Денис занялся аромотерапией ; открыл флакон с ружейным маслом, который нашелся в кармашке "лифчика" убитого стражника и несколько раз глубоко вдохнул. Синтетический запах чистящего средства для автоматов и пистолетов вернул к жизни! Ободрившись, Денис напяливает бронежилет, разгрузку, набивает подсумки магазинами и гранатами и даже вымазал лицо ружейной смазкой. Как в кино ; широкие косые полосы по всему лицу и шее. Пахучая дрянь попала в глаз, защипало ; спасу нет! Прослезившись и изругавшись, Денис вытер морду тряпкой и зарекся делать, как в кино ; не служившие в армии режиссеры просто идиоты!
Слегка пошатываясь от тяжести всего понавешенного, Денис приближается к шахте лифта. В отличие от наивных сказочных персонажей Розенфельд прячется не на вершине, а где-то в глубине, непонятно на каком этаже. Надо спускаться ; а куда? Схемы расположение помещений с надписью "Злодей тута!" возле лифта не оказалось.
Палец вдавливает кнопку вызова до упора. Лифтовая шахта послушно отзывается приглушенным воем электромоторов, зажигается зеленый глаз индикатора прибытия кабины, распахиваются раздвижные двери. Денис входит в кабину, нажимает кнопку "-5". Лифт идет вниз, световое табло отсчитывает этажи. Двери уползают в стены, Денис осторожно выглядывает, затем, устыдившись собственной глупости, выходит и тотчас отступает в тень. Двери со змеиным шипением смыкаются, наступает тишина. По сложившейся традиции на нижнем этаже должны располагаться склады, подсобки, котельные и трансформаторные. А так же секретный подземный ход наружу. Оказалось, что здесь действительно кладовки с ящиками, в которых, судя по надписям и условным знакам, хранятся растворители, чистящие средства и какие-то препараты непонятного назначения. Старая и новая мебель, спецовки и халаты ; словом, обычный подвал, используемый в хозяйственных целях. Тайного хода не было, зато обнаружилась лестница, ведущая вверх. Вместо добротного железного замка в лучших российских традициях, двери оказались заперты пластиковым хомутиком с грозной надписью на бирке " Do not open!" (Не открывать!).
; Как мило! ; восхитился Денис.
Рассудив, что пешком безопаснее, бодро шагает по ступеням. Тусклое дежурное освещение достаточно, чтобы не ступить мимо ступеньки. Тишину нарушают только шаги. Денис рассчитывал, что следующий этаж рядом. Оказалось, не совсем. Он взмок, бронежилет показался веригами, пока добрался до следующего. На этаже минус четыре его ожидал сюрприз ; огромное помещение размером с хоккейную площадку заставлено роботами на гусеничном ходу. Теми самыми, которыми подавляли бунт подопытных, расстреливая всех подряд из пулеметов. Денис вначале шарахнулся, потом остановился ; роботы выключены, активирован только дежурный режим, о чем говорят красные огоньки светодиодных индикаторов. Боятся особо нечего и едва ли тут установлены датчики движения, которые автоматически активируют машинные мозги. Денис осветил ближайшего робота подствольным фонариком. Машина покрыта пылью, оружейные блоки зияют черными пятнами пороховой гари, гусеничные траки забиты мусором. Это значит, что регламентные работы не проводились, обслуживающий персонал все бросил и ушел на выходной после трудного дня.
; Если этих чурбанов активирует какой нибудь дежурный охранник, мне явно не поздоровится, ; рассудил Денис. ; "Нада  каку" сделать!
Подвал для хранения роботов это тот же гараж, только большой. Подъемники, эстакады для ремонта, ящики с запчастями, тросы, цепи и так далее. Все это можно с большим успехом использовать для "каки", то есть порчи движимого имущества. Гусеничный ход оптимален для любой поверхности, так как равномерно распределяет вес машины, в результате чего удельное давление на единицу площади минимизируется. Но есть один недостаток ; гусеница легко выводится из строя попаданием постороннего предмета между катками. Разумеется, танк черенком от лопаты не остановишь, а вот его уменьшенную в десять раз копию из алюминия на прорезиненных гусеницах можно!
Денис выгребал из ящиков все подряд и совал между опорными катками. Гаечные ключи отлично клинили амортизирующие тележки, разводные ключи намертво стопорили ведущие колеса, а тросами можно было обездвижить сразу полдюжины машин. Забыв об усталости, Денис бегал между рядами механических стражей, портя все подряд. Умаявшись, снял бронежилет и "лифчик" с магазинами. Оставил только автомат ; мало ли! Покончив с роботами, напоследок обрезал провода у подъемников.
Усталый, словно конь после пахоты, он медленно тащился по ступеням на следующий этаж. Тускло освещенная дежурным фонарем дверь неохотно распахнулась. Увиденное заставило содрогнуться ; и на здесь хранятся роботы, черт бы их всех побрал! Эти поновее или просто успели вычистить. Навскидку около сотни машин.
; Блин, никаких гаечных ключей не хватит! ; пробормотал Денис. ; Чё придумать-то?
Внимательно рассматривает ближайшего робота. Ничего выдающегося, обычная платформа на гусеничном ходу, на которую крепится модуль управления, модуль с оружием и боезапасом. Движок в центре платформы, обычный газогенератор.
; А где бачок? Вот бачок! ; бормочет Денис, ощупывая выпуклый прямоугольник из прочного пластика.
Высверлить дырку пара пустяков, но неудобно ; надо полезть снизу, там не размахнешься и вообще. Денис решил действовать иначе ; отыскал в шкафчике для ЗИПа острый стальной прут и молоток. Скручивается горловина топливного бачка, вставляется прут и сильный удар молотком завершает дело. Скоро хранилище роботов наполнилось густой вонью высококачественной солярки. Некоторые горловины были закручены очень туго. Чтобы не возиться, Денис разбивал аккумуляторные отсеки молотком и крошил объективы видеокамер. На уничтожение всего парка роботов понадобилось около получаса. Уходя, Денис останавливается возле дверей и оглядывается:
; Вот бы спичку бросить! ; мечтательно произносит он. ; Жаль, нельзя.
Следующий этаж тоже оказался забит роботами. Пришлось возвратиться за оставленным инструментом. Испортив все, до чего сумел дотянуться, Денис в изнеможении опускается на ступени лестницы. "Если на оставшихся двух этажах тоже роботы, я сдохну, ; подумал он. ; И вообще, почему я решил, что злодей сидит где-то здесь, внизу? Может, он, как и положено, дрыхнет на самом верхнем этаже на широкой постели под шелковым балдахином в окружении дежурной смены гарема! Машут ему опахалами из страусиных перьев, танец живота показывают, сиськами трясут. Хотя если спит, то ему сиськи по барабану. Мне, кстати, тоже". Помечтав, как было бы здорово мобилизовать весь гарем на порчу оставшихся роботов, Денис с кряхтеньем, как старый дед, поднимается по лестнице … следующая дверь оказывается запертой! Да и выглядела она совсем не так, как предыдущие ; толстая листовая сталь, рукоять в виде руля, утопленные в железо петли. Не дверь, а ДВЕРЬ! "Может, здесь злодей развлекается? ; вяло предположил Денис. ; Или нет, здесь его сокровищница, сундуки с золотом, слитки платины и долговые расписки президента России. Ну, и как попасть внутрь?" После недолгого осмотра Денис понял, что никак. Нет воздуховодов метровой ширины, нет окошек с проволочной решеткой, которую даже годовалый младенец голой пяткой вышибет. Все массивно, несокрушимо и солидно. Даже штукатурка блестит надменно и вызывающе новой водоэмульсионной краской. Потоптавшись, Денис идет дальше. На следующем этаже за решетчатыми дверями видны ровные ряды коек, тумбочек и капельниц. Это явно казарма или лазарет для нижних чинов охраны. На противоположной стороне, над входом горит дежурная лампочка вполнакала, мертвящий свет почти ничего не освещает, так что невозможно понять, сколько человек здесь находится. Судя по храпу, десятка два. Или полтора.
"Выше нулевой этаж, ; размышляет Денис. ; Там я уже был, ловить нечего. Сейчас половина четвертого утра, через пару часов начнется суета и меня обнаружат. Надо заныкаться куда-то!"
Денис медленно идет обратно, навстречу усиливающейся солярной вони. Другого места, кроме самого нижнего этажа, где хранится барахло, для занычки не найти. А если подпалить хранилище роботов, то вообще никого искать не будут, не того станет. Он идет мимо стальной двери, взгляд невольно скользит по стенам в надежде найти хоть какую нибудь зацепку. Почему-то Денису кажется, что пленников держат именно там, за этой дверью.  Уж очень она похожа на тюремную. Однако гладкие стены не оставляли никакой надежды, что есть некая потайная дверца, которая откроет вход. Денис даже не поленился подойти и погладить матово белую поверхность, идеально ровную, словно полированная столешница. Ведя ладонью, он почувствовал, что в одном месте стена не такая холодная что ли. Толстый слой бетона или камня всегда холоден, даже в  самую жаркую погоду. А тут вроде теплее. Денис прикладывается щекой раз другой, потом в другом месте. Кожа быстро теряет чувствительность и кажется, что уже везде тепло.
; А-а, облом! ; рычит Денис и с досадой легонько стукается лбом.
Удар получается слабым. То есть ударил-то хорошо, но совсем не больно, словно стенка чуть-чуть прогнулась. Денис стукнул еще, затем перешел на другую сторону и долбанул раз другой. Получилось больно, аж в голове заломило. Ну, тут уж даже доктор наук по сопромату поймет, что здесь массив бетона, а там ; декоративная перегородка. Денис несколько раз легонько стучит прикладом, примериваясь, а затем бьет углом. Появляется ровная прямоугольная трещина, в дело идет нож. Несокрушимая на вид стена в этом месте оказалась дверцей из влагостойкого гипсокартона на алюминиевой раме. Отверстие, в которое может протиснуться взрослый человек, сильно втягивало воздух. Посветив фонариком, Денис обнаружил пучки кабелей и какие трубы, тянущиеся вверх. В общем и целом размер воздуховода оказался вполне приемлемым, но было непонятно, как в нем передвигаться, ведь воздуховод был вертикальным!
Денис тотчас представил, как он лезет-лезет, лезет-лезет, потом срывается и застревает между этажами. Не вздохнуть, ни выдохнуть. Умирает от жажды, труп высушивается восходящим потоком воздуха, через несколько лет мумию обнаруживают ремонтники … Мрачные мысли и пессимистические прогнозы лишают нас сил и желания что-то делать. Денис шустро сбегает вниз, в хранилище роботов. Пол залит соляркой, дышать от вони нечем. Денис шарит в шкафчиках, находит большую канистру с растворителем и — ура! - зажигалку. Аккуратно льет растворитель тонкой струйкой на лестницу, медленно поднимаясь по ступеням. Оказавшись перед входом в воздуховод, выплескивает остатки и подносит горящую зажигалку. Поток синеватого огня устремляется вниз, а Денис шустро забирается в воздуховод и захлопывает за собой дверцу. Кое-как угнездившись на трубах и проводах, ожидает вспышки и несильного взрыва.
Но получилось, как в телевизионной рекламе ; реальность превзошла ожидания! Грохнуло так, что гипсокартонная дверца вогнулась, асбестовая крошка хлестнула по лицу, жар дохнул, как из печки. Денис едва не срывается в темную жуть под ногами. Спасает бронежилет, зацепившийся краем за железный хомут на пучке кабелей. Придя в себя, Денис делает попытку подняться выше. Туда, где виднеется слабый отсвет как раз со стороны закрытого помещения. Мешает автомат, он все время за что-то цепляется и не дает двигаться. С немалым сожалением Денис отстегивает петли и автомат исчезает во тьме. Оставшись с ножом и пистолетом в набедренной кобуре, Денис продолжает лезть вверх. К счастью, трубы и кабеля были абсолютно сухими от постоянного тока воздуха, так что лезть было более-менее легко. Смущало только то, что под ногами бездонная пропасть, откуда не выбраться в случае падения. Но Денис об этом старался не думать, тем более, что до заветной цели всего-то метра три четыре.
Добравшись до нужного места, Денис приближает лицо к решетке. Отверстие расположено довольно высоко, сразу над трубами вентиляции, которые тонут в стене напротив. С высоты видно круглое помещение, слегка освещенное слабыми фонарями по периметру. В центре прямоугольный стол казарменного типа с десятком стульев. В стене через равные промежутки устроены комнаты, вход в каждую преграждает решетчатая стена с дверью. Свет в камерах потушен, есть кто-то в них или нет, не видно. В общем, обычная тюрьма. Снаружи доносятся крики и глухой шум, пахнет гарью и горящей пластмассой. Денис ощупывает решетку, крепежные шурупы едва выступают. Значит, есть надежда, что они держатся не очень хорошо. Поднявшись выше, Денис некоторое время выжидает. Ведь неизвестно, кто содержится в этих камерах! Он только предполагает, что дядя здесь, как и остальные. А вдруг это арестантская для провинившихся стражников! Кстати, тоже неплохо. Вряд ли сюда заглянут в ближайшее время, можно будет пересидеть. Выждав, когда в хранилище роботов опять стало что-то взрываться и бахать, Денис с силой бьет ногой по решетке. Она поддается, но не очень. Серией коротких тычков Денис аккуратно выбивает раму с решеткой.  Повиснув, как обезьяна на ветке, он перебирается на край стены и переваливается внутрь. Улегшись на трубах, с полминуты отдыхает, затем тихонько ставит решетку на место.
Итак, он внутри. Что дальше? Свет в камерах потушен, но какое-то шевеление ощущается. Оно и понятно, какой бы толщины стены не были, отголоски происходящей катастрофы все равно слышны. Мощный взрыв снизу сотрясает тюрьму так, что Денис едва не падает на пол. " Это чего ж так рвануло-то? ; удивился он. ; Вроде там склада с бомбами не было. Или все-таки был, а я не заметил?"
Крики и шум усилились, даже послышалась стрельба и взрывы гранат. "Роботы сбесились, ; мечтательно предположил Денис. ; От взрывов электронные мозги с катушек съехали, на людей начали бросаться. Интересно, как там Янкель Мовшевич себя чувствует?"
Взрывы продолжают сотрясать стены, но уже слабее. Денис приподнимается на руках, отыскивая взглядом место, где можно спуститься. Выясняется, что только в одном месте, причем самом неподходящем ; над входными дверями. Они двойные ; внешние из листовой стали, внутренние сварные из арматурных прутьев. Вот по ней-то и можно спуститься. Денис внимательно разглядывает трубы и дверь, мысленно прикидывая, как быстренько забраться обратно, если произойдет внезапный шухер. Решив, что можно (вверх по решетке, ухватиться за подпорку, закидон на трубы, бросок на четырех костях к ближайшему неосвещенному участку и типа ветошь неподвижная), спускается вниз. На цыпочках крадется вдоль стены к ближайшей камере. С противоположной стороны раздается знакомый голос:
; Здравствуй, Денис. Решил заглянуть на огонек?
Денис замирает на одной ноге, вторая поднята. Поворачивает голову, прерывающимся от волнения шепотом уточняет:
; Дядя?
; Нет, конечно. Я призрак отца Гамлета. " … так послан второпях на страшный суд со всеми преступленьями на шее. О, ужас, ужас, ужас …" далее по тексту. Этот кавардак там, снаружи, твоих шаловливых ручек дело?
Денис опускает ногу, поддергивает штаны и поправляет сбившуюся на бок кобуру.
; Вообще-то я спасать тебя пришел, супермен. Думал, ты погиб, хотел было траурные мероприятия начинать, но потом решил не верить слухам и все проверить самому. И представь себе, слухи оказались преувеличением!
; Я тоже считал себя единственным выжившим. Кстати, мы здесь не одни. Семен тоже тут, на днях доставили Валерия, Чаркин здесь и одна очень красивая брюнетка. Могу познакомить!
; О, нет нужды, мы знакомы!
Денис идет вдоль камер.
; Анечка, привет, выглядишь отлично даже в тюрьме … Чарли, шалун, ты все такой же живчик, тебе не привыкать к тюряге … генерал, мое почтение … Семен, как дела со спасением души? Дядя, здравствуй! Итак, господа, мы снова вместе и … и давайте думать, как отсюда выбираться. Идеи есть?
; Ну, ты же как-то залез сюда, ; отозвался Знаменский. ; Выводи нас.
; Увы, Валерий Николаевич, обратным ходом не пройти. Там все горит и взрывается.
; Нафига поджигал-то?
; На двух нижних этажах хранилище роботов. Я решил, что неплохо будет избавиться от них, но не ожидал, что будет такой эффект.
; Значит, лифт выведен из строя, пожарная лестница задымлена, ; резюмирует Алексей.
; Я, конечно, извиняюсь, что вмешиваюсь в разговор военачальников, ; раздается сварливый голос Чаркина, ; но как открыть двери камер, никто не подскажет?
 В эту минуту новый взрыв сотрясает здание, лампочки над камерами начинают мигать, затем гаснут и в наступившей темноте щелкают электрические запоры камер. Двери медленно, как в фильме ужасов, раскрываются. Вспыхивает красный глаз пожарной сигнализации над входом, мерзко воет сирена.
; Ну, вот как-то так, ; пожимает плечами Денис.
; Вопрос снят с повестки дня, ; радостно говорит Чарли, выходя из камеры с довольным видом.
Остальные тоже покидают тесные каморки и Денис может увидеть всех. Генерал как всегда подтянут, форма без знаков различия и непонятного покроя сидит, как влитая. Анна в черном комбинезоне стражника, рукава закатаны до локтей, на ногах все те же белые тапочки, черные волосы собраны в конский хвост на затылке, лицо сердитое и немного растерянное. Лицо Чаркина сияет от радости, он чуть не пляшет от переполненности чувств, ажно штаны трясутся. Семен Вишенка невозмутим, только губы чуть заметно шевелятся. Наверно, молится.
Вышли все, кроме Алексея.
; Дядя, ; позвал Денис. - Присоединяйся к нам.
; Он не может, ; ответил за Алексея Валерий. ; Его приковали цепями к стене и пропустили слабый ток.
; Зачем? ; поразился Денис.
; Чтобы не вырвался. Слабый ток постоянно тревожит мышцы, не дает сосредоточить силу, расслабляет все тело.
; Но электричество вырубилось!
; Мне нужно некоторое время, чтобы оклематься, ; подал голос Алексей из темноты камеры. ; Посовещайтесь пока.
Наступившую тишину первой нарушила Анна.
; Как ты выбрался, Денис? ; спросила она.
; Ну, видишь ли … ; хотел было ответить Денис "покрасивше", но передумал. ; Да просто повезло. Когда посыпался яд, я раньше всех брякнулся на пол. Это дало небольшую фору, я успел отползти и свалился в яму. Меня вырубило, дальше ничего не помню. Видимо, не нашли. Потом очнулся, добрался до подвала, испортил технику, до которой дотянулись шаловливые ручки, ; покрутил ладонями Денис. ; Разлил солярку из топливных баков роботов и подпалил. Случайно нашел ход сюда. Вот и все. 
; Что ж, все живы и это уже хорошо, ; произносит Знаменский. ; Надо придумать, что делать дальше.
; Выйти на связь с командованием? ; неуверенно предлагает Анна.
; Хорошо бы, ; грустно улыбнулся генерал, ; но для нас это будет равноценно самоубийству.
; Извините, товарищ генерал-майор, ; смутилась Анна. ; Денис говорил мне.
; Давайте подумаем, ; предложил Знаменский.
Он встает, ходит вдоль стола.
; Итак, все мы, так или иначе, являемся людьми, которых необходимо уничтожить. Нам еще повезло, что это уже не произошло. Янкель Мовшевич начитался дурных книг и насмотрелся дурных фильмов, в которых отрицательный персонаж долго и нудно объясняет причину своих плохих поступков, а надо бы сразу прихлопнуть оппонента и дело с концом!
; Тогда не будет фильма! ; иронично пошутил Денис.
; Верно, ; согласился Валерий. ; Янкеля подвела самоуверенность. Но последние события заставят его действовать решительно. Он уничтожит нас быстро и без рассусоливания. Есть два варианта дальнейших действий. Первый ; бежать без оглядки. Второй ; разнести весь клоповник вместе с Янкелем. Оба невыполнимы!
; Почему!? ; удивилась Анна. ; Да он уже почти уничтожен!
; Анечка, генерал прав, ; мягко возражает Денис. ; Бежать отсюда можно, но некуда, вокруг пустыня, по которой шляются толпы бандитов. Поймать нас проще простого, всего-то надо посулить чемодан денег. А сам Янкель, вполне вероятно, уже далеко отсюда. И ему без разницы, одним клоповником больше или меньше.
; Я бы так не сказал, ; вмешивается в разговор Чаркин. ; То есть вы, Денис, конечно, правы насчет финансовых возможностей Розенфельда, но вот здешняя лаборатория по своим возможностям уникальна и ее потеря будет очень серьезна. Даже критична! Насколько мне известно, здесь лучшее оборудование, лучшие умы и ; что немаловажно! ; практически дармовой подопытный материал… э-э … прошу прощения, я говорю о людях!
; Что ж, тогда это усложняет задачу еще больше, ; говорит Знаменский. ; Но решение надо найти.
; И действовать немедля! ; соглашается Денис.
Алексей выходит из темноты камеры, потирая руки и разминая шею.
; Черт, себя не чувствую! ; бурчит он под нос. ; Но сейчас пройдет! Так, что мы имеем? Запертые двери, бардак за стенами, помощи ждать не от кого … отличный расклад!
; Да? ; удивился Денис. ; Я  не догоняю!
; Янкель уверен, что мы надежно спрятаны здесь и выбраться без посторонней помощи не можем. То есть мы предоставлены сами себе, о нас забыли. Стража занята тем, что ищет того, кто устроил пожар и взрывы. Никому и в голову не придет, что ты жив и сам забрался туда, откуда любой нормальный человек хочет сбежать.
; Гениальный ход, ; согласился Денис. ; Но что дальше-то?
; Не знаю.
; То есть как это "не знаю"?! ; возопил Чаркин. ; А кто знает? Вы только посмотрите на эту компанию ; генерал, доктор наук, святой отшельник, супермен, чудо-женщина и я, гениальный ученый …  никто ничего не знает?
; Ну, это ж не в кино, ; пожимает плечами Денис. ; Но за эпитеты спасибо.
; Твое спасибо на хлеб не намажешь! Никто из вас даже не пробовал открыть дверь.
; На меня намекаешь? ; спросил Алексей. ; Я и раньше-то арматуру узлом не завязывал, а теперь и подавно. Янкель не только электричество через меня пропускал, еще колол какую-то дрянь. Оклемаюсь не скоро.
; А я и не ждал, что ты проломишь стену лбом или выбьешь двери ударом ноги. Но просто открыть дверь можно попытаться?
С этими словами Чаркин подходит к дверям и с досадой бьет ногой по решетке. Железо отзывается глухим звоном, створки неохотно раздвигаются. Чаркин застывает на месте, глупо перекосив лицо и растопырив руки. В тишине неестественно громко звучит удивленный голос Дениса:
; Чарли, может, и тебе что-то вкололи, да ты не знаешь?
; Ничего мне не кололи! Электрозамок не работает, вот что! Вырубилось электричество и он сдох. Как и на дверях наших камер.
; Так может, и вторая дверь …
; Разумеется! Но что-то мешает.
; Наверно, снаружи засов, ; предположил Алексей. ; Дай-ка я попробую.
Железо слегка прогнулось, с легким треском лопнул толстый слой краски и осыпался серым дождем. Алексей нажимает сильнее, но дверь не поддается. Тогда он отступает на пару шагов и с разбега бьет плечом. Железо недовольно скрежещет, сыплются крошки бетона на стыках, но сама дверь остается на месте. Алексей недовольно сопит, лицо багровеет от злости, взгляд становится прицельным. Мощный удар ногой в место, где располагается замок, сотрясает, похоже, всю тюрьму. Образуется щель между рамой и дверью. Алексей бьет еще раз, щель увеличивается. Следующий удар срывает приваренную пластину, которая держит засов и дверь распахивается.
; Видимо, подключение к электросети пошло вам на пользу, Алексей Павлович, ; задумчиво произносит Чаркин. ; Не хотите продолжить опыты?
; Щас прибью!
; Это научный вопрос, ничего личного!





                Глава 2.
Короткий коридор за дверями обрывается обычной двустворчатой дверью,  лестница ведет наверх, опять дверь и коридор, расходящийся в обе стороны. Потолочные лампы тонут в грязно-сером дыму, сильно пахнет горелой резиной и пластиком. Коридор пуст и компания бывших пленников после короткого колебания идет налево. Полуоткрытая дверь появляется через несколько шагов, из комнаты доносятся неясные звуки, узкой полосой вырывается свет. Алексей бесстрашно входит. Пульт связи напротив входа, плоский экран разделен на прямоугольники, в каждом своя картинка. Охранник внимательно наблюдает за "движухой" на мониторе, забыв обо всем. Опомнился, когда крепкие пальцы сжали шею железным обручем. Охранник дергается, словно мышь, попавшая в мышеловку, из пережатого горла вырывается сиплый стон. Алексей без видимого усилия швыряет полузадушенного стража. Чаркин едва успевает присесть, ; охранник пушечным ядром вышибает другую дверь. Валерий подхватывает висящий на спинке стула автомат, врывается в комнату, взгляд сканирует помещение. Людей нет, справа ряд коек, слева вдоль стены тянется оружейная пирамида. Стройный ряд автоматических винтовок обрадует глаз любого нормального мужчины. Женщины тоже. Добавьте сюда аккуратно размещенные на вешалках разгрузочные жилеты со снаряженными магазинами и пузатыми от гранат карманами, да еще и бронежилеты ; именины сердца!
Денис находит в ящике стола моток изоляционной ленты и старательно обматывает магазины. Видел такое в кино. Очень удобно, не надо каждый раз доставать из подсумка новый магазин. Но впопыхах приматывал  магазины подавателями вверх. Анна заметила. Отобрала, соединила  правильно, ловко обмотала изолентой. Денис краснеет, молча исправляет ошибки. Вооружились все, кроме Алексея.
; Дядя, ты ведь не стал пацифистом? ; спрашивает Денис.
; Нет, конечно, ; покачал головой Алексей. ; Просто оружие отвлекает и расслабляет.
; Это как? ; удивился Денис.
; Ну, появляется ложное  чувство защищенности, уверенности в своих силах и тому подобное. Это опасно и может привести к непоправимой ошибке, ; пояснил Алексей.
; Интересное обоснование, ; буркнул Валерий.
Выражение его лица таково, словно внезапно увидел сумасшедшего.
; Вы меня неправильно поняли. Оружие лишает меня чувствительности. Ну, я перестаю видеть опасность, понимаете?
; Ты как Дерсу Узала? ; выпучил глаза Чаркин. ; Тебе не нужно оружие!
; Ага! Типа нюх обострился до такой степени, что за полверсты чует засаду, злодейские планы узнает, ; притворно восхитился Денис.
; Не дерзи, племянник. Понимаю, что выгляжу глупо, но я действительно начинаю что-то чувствовать. Нам надо пройти  примерно двадцать шагов. С левой стороны будет дверь, за которой какая-то странная лестница. Она ведет к тому парню, который нам нужен.
; Что значит "странная лестница"? ; подозрительно спрашивает Валерий. ; И что за парень нам нужен?  Разве не Янкель?
Алексей разводит руками:
; Ну, не такая лестница, как обычно. А парень и правда, не Янкель. Какой-то другой.
; Ладно, пошли, ; взмахнул Валерий автоматом. ; Я слышу топот солдатских ботинок.
Действительно, с другой стороны нарастает шум шагов множества людей, чуть слышен лязг железа. Алексей быстро идет вперед, останавливается. Никаких дверей рядом в помине нет, гладкая стена нагло блестит полированным пластиком. Все вопросительно глядят на Алексея. Тот, ничуть не смущаясь, касается кончиками пальцев пластиковой панели, слегка надавливая. Что-то нащупывает, жмет и панель бесшумно отъезжает в сторону.
; И правда, дверь! ; ахнул Денис. ; Дядя, ты стал медиумом и экстрасенсом!
; Просто сенсорный выключатель, ; ворчит Чаркин. ; Дверь надо открыть.
Алексей несколько раз дергает за ручку, потом толкает ; безрезультатно.
; Бывают еще раздвижные двери, ; пискнула Анна, оглядываясь на приближающийся шум шагов.
Алексей толкает вбок, дверь бесшумно сдвигается, открывая вход во тьму. Первым идет Чаркин, ему больше всех надоело торчать в коридоре. Последним входит Валерий. Дверь начинает движение синхронно с куском пластика. Валерий выставляет ногу, движение прекращается. Усмехнувшись, Знаменский извлекает из подсумка гранату, ставит на боевой взвод и кидает навстречу приближающимся шагам. Дверь закрывается, стена приобретает первозданный вид. Взрыв звучит глухо, крики раненых почти не слышны.
Потайная дверь в стене скрывала вход в шахту. Короткий коридор, больше похожий на каменный мешок, обрывается резко и сразу бездонной пропастью. Бетонная труба шириной пятнадцать метров  освещается тусклыми желтыми лампами. Стекла покрыты слоем пыли, свет с трудом пробирается сквозь серую пелену. Винтовая лестница тянется по спирали вдоль стены вверх, тонет в сумраке. Перил нет, роль ограждения выполняет монорельс.
; Действительно, странная лестница, ; говорит Денис, осторожно выглядывая из короткого коридора. ; У конструктора этой штуки было явно больное воображение.
; Возможно, грузовой лифт, ; предположил Алексей. ; Нажми-ка кнопочку, ; кивает  на коробку в стене рядом с Денисом.
Он послушно жмет железный кружочек, ободок зажигается красным огнем. Где-то наверху слышится лязг и скрежет, рельс содрогается, в местах крепления появляются облачка пыли. Старая кабина без дверей и без стекол на широких окнах ползет, как умирающая черепаха, издавая стоны, хрипы и кряхтение. Под днищем сверкают разряды микромолний, удушливый запах окалины проникает в легкие.
; Да что это вообще такое!? ; внезапно подает голос Семен. Он молчал с выхода из тюрьмы, только молился про себя, поэтому звук его голоса поразил присутствующих.
; И тебя пробило, Вишенка? ; спросил Чаркин. ; Это вход в ад!
Подумав, добавил:
; Или выход.
; Это фуникулер, ; предположила Анна. ; Я видела похожее сооружение в одном городе.
; Допустим. А по спирали-то зачем? Любоваться видами? ; произнес Денис. ; И вообще, на кой черт надо было копать такой колодец?
Кабина приблизилась. Внутри что-то крякнуло, вспышки молний под брюхом прекратились, кабина с содроганием замирает на месте. Все стоят, не двигаясь с места, только Валерий бесстрашно открывает покрытую ржавыми пятнами калитку, входит внутрь.
; Заходите, ; приглашает он жестом. ; Кабина рассчитана на десять человек с инструментом, нас шестеро. Должна выдержать.
Анна дисциплинированно выполняет команду генерала, остальные идут за ней. Последним входит Чаркин. Лицо кривит  недоверчивая улыбка, пальцы крепко сжимают поручень.
; Похоже, тебе известно, что это такое. Я прав? ; спрашивает Алексей.
; Конечно, ; кивнул Валерий. ; Это старая шахта для хранения и запуска баллистической ракеты. Сверху люк  из железа двухметровой толщины, внизу горизонтальный туннель, по которому проложена железная дорога для транспортировки боевой части и ступеней.
; Каких ступеней? ; изумился Чаркин.
; Головная часть, блок управления, топливный блок ; их может быть несколько, ; терпеливо объяснил Знаменский.
; А лестница зачем? И лифт такой странный?
; Находящуюся в шахте ракету необходимо обслуживать.  Кабина с персоналом движется вокруг тела ракеты по спирали, техники визуально контролируют состояние внешней обшивки, замеряют температуру, состав воздуха, влажность и тому подобное.
; Так темно же!
; Шахта в рабочем состоянии хорошо освещается круглые сутки. Вон, видите остатки кронштейнов? Стены шахты буквально утыканы разнообразными датчиками, контролирующими все параметры ракеты. Техники снимают показания вручную, этим же занимается компьютер, ; продолжает рассказ Валерий. ; Дублирование функций в таком деле не повредит. А лестница необходима на случай полного выхода из строя электроснабжения.
; Значит, Розенфельд построил лабораторный городок не на пустом месте? ; спросил Чаркин.
; Получается так, ; кивнул Знаменский. ; Под нами может  располагаться целый подземный город. А то, что наверху, всего лишь прикрытие.
; Блин, опять подземелье! ; простонал Денис. ; Ненавижу подземелья!!!
; Боишься темноты? ; ехидно поинтересовался Чаркин.
; Да. И засохших трупов. Ты никогда не проводил время в компании высушенных мертвецов на глубине полсотни метров?
; Может, Розенфельд все-таки наверху? ; нерешительно спрашивает Аня.
; Нет, Анечка, Янкеля Мовшевича в пентхаусе след простыл, ; ответил Алексей. ; Он человек осторожный, даже слишком. Исчез при первых выстрелах, я уверен. И никаких вертолетов, красиво улетающих в закат. Их легко сбить из ПЗРК. Там наш герой, ; кивнул Алексей в кромешную тьму под ногами. ; Вместе со своими сокровищами.
; Э-э, что вы имеете ввиду, Алексей Павлович? ; насторожился Чаркин.
; Информацию. Янкель знает все тайны высших чиновников нашей страны и не только нашей.
; У него обширный архив медицинских исследований. Вот бы где покопаться! ; мечтательно произнес Чаркин. ; Уверен, он многое украл у меня.
; Тогда едем вниз. Денис, закрывай калитку.
Валерий нажимает кнопку со стрелкой "вниз". Кабина дергается, словно получила удар хлыстом, электромотор недовольно урчит, рельс отзывается противным визгом. Фуникулер медленно спускается в темноту, мимо плывут потрескавшиеся от старости бетонные стены, кабина слегка покачивается и скрипит.
; Слышь, парень, а как ты оказался среди мертвецов? ; тихо спрашивает Чаркин Дениса. ; Может, ты некрофил?
; Сам ты извращенец! Я работал на разборе завалов старого здания Совета Федерации экскаваторщиком. И однажды моя машина провалилась в шахту лифта. Там были мертвецы и целая куча золотых слитков.
; Да ты что! ; поразился Чаркин. ; Врешь все!
; Ничего не вру. Ты знаешь, что такое UTIMCO? Оттиски этой конторы были на каждом слитке.
; Э-э, кое что слышал. Продолжай про золото!


                Глава 3.

Кабина фуникулера ползет вниз со скоростью похоронной процессии. Чем глубже спуск, тем гуще тьма, потому что не все светильники исправны. Через равные промежутки в стенах открываются широкие щели, из которых выглядывают края толстых стальных плит.
; Что это? ; шепотом спрашивает Аня.
; Выдвижные платформы для запуска антиракет, ; отвечает Валерий.
; А что такое "антиракета"? ; после краткой паузы спрашивает Аня.
; Основная ракета находится внизу, на дне шахты. Над ней располагаются вспомогательные ракеты, их устанавливают на выдвижных платформах непосредственно перед пуском основной или в случае военной опасности. Ракеты подземного и наземного базирования наиболее уязвимы в момент старта, когда отключены все системы защиты. Конечно, есть ПВО и спецназ ракетных войск, который зачищает местность в районе старта от ДРГ противника, ведь стартующую ракету легко сбить даже из переносного зенитного комплекса. Но гарантированный пуск основной ракеты можно осуществить только при помощи вспомогательных ракет. Они взлетают первыми и на небольшой высоте взрываются, образуя зону сплошного поражения на десятки километров в ширину и высоту.
; То есть они ядерные!?
; Разумеется! А как иначе обеспечить тотальное уничтожение всего живого и неживого, а также роботизированных систем с искусственным интеллектом в районе пуска?
; Внизу что-то показалось! ; раздается обеспокоенный голос Чаркина.
Кабина спускается по широкой дуге, приближаясь к массивному объекту, похожему на громадную трубу, установленную строго вертикально. По мере приближения вырисовываются контуры огромного цилиндра с рваными краями. Поверхность испещрена трещинами, пятнами сажи, свисают пучки проводов.
; Это и есть основная ракета, ; говорит Знаменский. ; Вернее, то, что от нее осталось.
; Она не взлетит сию минуту? ; волнуясь, спрашивает Чаркин.
; Нет. Боевая часть снята, блоки управления выпотрошены, баки пусты.
Кабина фуникулера осторожно ползет по рельсу вдоль стены, изо всех сил цепляясь лапками за рельс и стараясь держаться как можно дальше от трупа чудовища, которое в первозданном виде убивало на раз десятки миллионов человек. В тишине, нарушаемой повизгиванием колес и постукиванием на стыках, исполинское тело ракеты медленно ползет вверх и кажется, что оно вот-вот оживет. На самом деле движется кабина с людьми, но рядом с гигантской ракетой все кажется маленьким и незначительным. Особенно люди.
; Да не уж-то Янкель в минуту опасности спускался в тоннель таким вот образом? ; усомнился вслух Денис. ; Заснуть можно!
; Разумеется, нет, ; согласился Знаменский. ; Монорельс для обслуживания. Есть лифты, пассажирские и грузовые, просто мы о них не знаем. Спустимся, там видно будет.
Общеизвестно, что если очень спешить, то любой транспорт покажется медлительным. Особенно тот, который действительно тихоходен. Денису казалось, что кабина замедляет ход и вот-вот совсем остановится. Циклопическое туловище баллистической ракеты подавляло своими размерами, казалось бесконечным творением внеземной цивилизации, случайно оказавшимся на Земле.
; Интересно, сколько стоила такая ракета? ; спрашивает Чаркин, ни к кому конкретно не обращаясь. Просто, чтобы нарушить тишину.
; Много. Можно было город на миллион жителей построить, ; ответил Знаменский. ; Ракетная дивизия стоила, как небольшая европейская страна. Ну, а в целом … можно было обустроить еще одну Россию.
Кабина фуникулера замедляет движение, массивный бампер утыкается в пружину амортизатора, электромотор умолкает. Знаменский покидает кабину первым, за ним идут остальные. Дно пусковой шахты усыпано раскрошенным бетоном, из песчаных холмиков торчат обломки ржавой арматуры. Света почти нет, но глаза уже привыкли к сумраку. Видна массивная литая дверь, наполовину сдвинутая, за которой просматривается коридор.
; Нам туда, ; кивает Знаменский. ; Там должен быть выход в машинный зал, далее операторская и переход к транспортному тоннелю.
Ощущение, что над тобой стометровая толща земли, с непривычки давит на психику очень сильно. Кажется, что свод обрушится через мгновение и тебя раздавит, как мелкое насекомое, даже пятна не останется. Циклопических размеров рычаги, удерживающие ракету в вертикальном положении, кажутся лапами подземного чудовища. Вообще, все эти балки, захваты и всевозможные механизмы производят впечатление чего-то неземного, словно не люди сделали их, а неведомые существа, когда-то посетившие нашу планету.
Все вроде бы шли за генералом, но в коридоре за дверью из железной плиты первой оказалась сержант медицинской службы Аня. Она с беспокойством вертела головой и все время держала палец на спусковом крючке автомата.
; Сержант, поставьте оружие на предохранитель, ; как можно мягче говорит Знаменский. ; Вдруг случайный выстрел, а тут бетон кругом. И позвольте все-таки мне идти первым.
Шаги гулко отдаются в пустом тоннеле, двери открываются с трудом, мерзко скрипят и плюются кусочками ржавчины. Минуют машинный зал, проходят операторскую, за ней коридор с полукруглым потолком упирается в очередную дверь почти метровой толщины с круглой рукоятью. Дверь оказалась не заперта, но повозиться немного пришлось ; ржавые рельсы, по которым створка должна двигаться, тормозили.
Транспортный тоннель поразил размерами. Гигантский свод буквально тонет во тьме и, если бы не светильники, тлеющие желтоватым огнем через каждые десять метров, то появилось бы ощущение, что находишься на дне пропасти, куда не достают солнечные лучи. Тоннель вырублен в толще скальной породы, бетоном залит только пол, по которому проложена железнодорожная колея. Тоннель уходит вправо и влево и, судя по пунктирам потолочных светильников, слегка искривляется.
; По этой дороге перевозили ракеты? ; спрашивает Денис.
; Да. Это так называемый мобильный комплекс, ; ответил Знаменский. - Длина может достигать сотен километров, десятки стартовых позиций. Грубо говоря, ракету возили туда-сюда, наивно считая, что вероятный противник не догадается, где она находится  в данный момент.
; А он догадывался?
; Знал! С точностью до метра. Еще на стадии строительства
; Смотрите! Какой-то вагон! ; воскликнула Анна, указав стволом автомата.
В полусотне метров слева от тоннеля, из которого они только что вышли, на рельсах стоит  вагон. Самый обычный вагон электропоезда с кабиной машиниста. Свет в салоне потушен, в кабине темно, свет с далекого потолка почти не достигает этого места. А рядом в стене полуоткрытая дверь, за которой просматривает слабо освещенный коридор.
; А вот и лифт для высокопоставленных особ, ; усмехнулся Знаменский. ; О котором я говорил. Посмотрим?
; Давай, ; согласился Алексей. ; Но едва ли Розенфельд ждет нас именно там. Разве что кто нибудь из его людей.
; Ты прав. Денис и Анна, займитесь вагоном, он должен быть на ходу. Семен и Чарли, приступить к охране и обороне.
Из-за двери тянет табачным дымом, доносится невнятный шум. Миновали коридор, подошли ко входу в просторный зал. Видны раздвижные створки скоростного лифта, в стороне расположился длинный стол. Ярко светятся мониторы системы наблюдения, пара операторов следит за картинками в полглаза, третий играет в покер в онлайн казино. Суля по сгорбленной спине и кислой роже, его успех впереди. Валерий знаком показывает  Алексею ; стой. Стреляет навскидку одиночными, операторы падают с простреленными головами, игрок в покер хватается за простреленные колени.  Валерий по-хозяйски окидывает взглядом комнату, смотрит на мониторы. Пожар в хранилище роботов почти потушен, охранники прочесывают помещения, еще живых людей и мутантов добивают выстрелами в упор. Раненый оператор воет и катается по полу, оставляя кровавые разводы на линолеуме.
; There are a couple of questions for you, man. Answer, you live. (Есть пара вопросов к тебе, мужик. Ответишь, будешь жить), ; говорит Знаменский, тыча стволом в бок любителя покера.
Оператор перестает кататься по полу, глядит выпученными глазами на Алексея.
; How did you get out!? (Как ты выбрался!?) ; спрашивает он.
Алексей пожимает плечами, кивает на Знаменского ; мол, по всем вопросам к генералу. Валерий упирает ствол в промежность оператора,  повторяет вопрос. Охранник смотрит круглыми глазами на Знаменского, силясь понять, кто есть кто.
; So the two of you? (Значит, вас двое?) ; спрашивает он.
; In fact, six of us, four are sitting in the car. So are you going to talk or become transgender? (Вообще-то нас шестеро, четверо сидят в вагоне. Так ты будешь говорить или станешь трансгенредром?)
; So, we lied! (Получается, нам лгали!) ; восклицает охранник.
Лицо заливает смертельная бледность, в глазах появляется отчаяние.
; Что это с ним? ; удивился Алексей. ; И чего им наврали?
; Может, он сумасшедший игроман? ; предположил Знаменский. ; Ему ствол в яйца упирается, а он про обман какой-то! Are you talking about, weirdo? The award is not given? (Ты о чем, чудик? Премию не дали, что-ли?)
; Rosenfeld has promised us new bodies and new opportunities. (Розенфельд обещал нам новые тела и новые возможности), ; простонал охранник.
Снегирев и Знаменский переглянулись. Похоже, Янкель не столько платил своим людям, сколько кормил обещаниями наделить здоровьем и силой супермена. Может, даже бессмертием. Мол, вот разузнаю все тайны пленника по имени Aleks и сделаю вас богатыми, красивыми и здоровыми за самоотверженный труд и преданность фирме. То есть чисто еврейский подход к делу ; ворох обещаний и пшик на выходе.
; He cheated not only you. We want to find him and take revenge. (Он обманул не только вас. Мы хотим найти его и отомстить), ; говорит Знаменский. ; It's true (Это правда.)
Алексей кивает, лицо обретает серьезное и даже в чем-то трагическое выражение. Ведь Валерий действительно не врет. Почти.
; Patch me up, first aid kit there (Перевяжите меня, аптечка там), ; кивнул охранник на шкафчик с красным крестом. ; I'll tell you everything (Я все расскажу вам.)
И он не только выложил все, что знал, а еще и показал ; как заблокировать все лифты и, главное, куда отправился Розенфельд при первых же выстрелах в лабораторном комплексе.
; Ну что, пока все хорошо. Даже чересчур, на мой взгляд, ; подытоживает Алексей. ; Поднимаемся наверх, а там видно будет.
Скоростной лифт мчится, тихо подвывая мотором. Кабина останавливается, двери распахиваются, яркий солнечный свет кажется ослепительным. Алексей и Знаменский выходят первыми и сразу берут оружие наизготовку ; вокруг открытое пространство, какие-то невзрачные домики сбились в кучку неподалеку. Кабина лифта остановилась в одном из таких домиков. Широкий навес защищает выход от прямых лучей солнца, горячий ветер с песком обдувает лица, крохотные смерчи крутят мусор  и пыль. Плоская равнина окаймлена грядой холмов. Людей не видно, но это не значит, что их нет совсем.
; Я ожидал большего, ; разочарованно произносит Денис.
; А именно? ; поинтересовался Алексей.
; Ну, хотя бы воинский гарнизон для охраны аэродрома. Ведь это аэродром, верно?
; Он самый. Для приема вертолетов и конвертопланов. Охрана, безусловно, есть, но не топтаться же солдатам по жаре! Да и проще заминировать все подходы, установить роботов наблюдателей, а вместо роты охраны посадить пару тройку операторов наблюдения.
; И вполне возможно, они нас видят, ; предположил Знаменский. ; Предлагаю пробежаться к избушкам.
Полсотни метров преодолели за считанные секунды. Алексей с ходу выбивает дверь, Валерий кувырком ныряет в темноту, уходит в сторону и ведет стволом по комнате. За ним следуют Анна и Денис. Пусто, но внимание привлекает дверь в противоположной стене. И вообще, комната кажется слишком маленькой по сравнению с домом. Валерий знаком показывает, что там спуск под землю. Алексей недовольно кривится ; опять подземелье! Тычет пальцем Денису ; давай, мол, шуруй туда. Денис трясет головой и тычет пальцами в глаза ; не увижу в темноте-то со свету! Алексей делает грозное лицо, свирепо вращает глазами …
; Можно, я прогуляюсь, мальчики? ; спрашивает Аня. ; Пока вы тут рожи корчите. Семен, идем со мной.
Дверь открывается легко, без скрипа. Только облачко пыли вспыхнуло и погасло, когда горсточка песка просыпалась сверху. Валерий и Алексей переглядываются ; дверью явно не пользовались уже продолжительное время, зря перестраховывались. Аня бесстрашно спускается по ступеням, держа оружие наготове, следом идет Семен. Бывший монастырский послушник даже автомат с предохранителя не снял, так и топает за женщиной, словно на прогулке сопровождает. Денис бежит следом, едва не падая на лестнице впотьмах. Он догоняет Аню, кивает и делает значительное лицо ; твой тыл надежно прикрыт, беспокоится не о чем. Аня пожимает плечами, насмешливая улыбка осветляет лицо ; и что б я без тебя делала!
Лестница спускается под землю метра на три, далее начинается довольно просторный коридор, в котором могут разойтись два человека. Лампы на потолке горят в приглушенным светом, можно видеть, что коридор пуст, но не захламлен песком и пылью, как бывает в давно заброшенных помещениях. Однако и следов недавнего пребывания людей тоже не видно.
; Похоже, здесь давно никого не было. Но все равно надо проверить, ; предлагает Валерий.
Через несколько шагов открылась ниша с лестницей, ведущей в очередной домик. За  дверью оказался обычный гараж. Небольшой колесный трактор с набором навесного оборудования для уборки посадочной площадки, банки с машинным маслом, канистры с топливом и ящики с немудреным инструментом хранились тут в полном беспорядке. Следующий домик оказался пуст и только в третьем обнаружились признаки жизни  ; стол с пепельницей, полной окурков, пара стульев и гора пластиковой посуды в раковине умывальника. Здесь же была оборудована операторская. Вдоль стены тянутся металлические стеллажи, на которых светятся плоские мониторы системы наблюдения. Старенький компьютер пыхтит вентилятором, пучок проводов тонет  в стене, чтобы снаружи разбежаться по камерам наблюдения.
; М-да, я ожидал большего, ; разочарованно произносит Денис.
; Как в кино? ; улыбнулся Алексей.
; Не совсем, но все же злодей должен иметь приличную резиденцию.
; Она  есть, ; ответил Знаменский. ; Но, к сожалению, не здесь. Мы ошиблись.
; А где?
; Думаю, у нас, в России. Сам подумай, где Розенфельду безопаснее всего? Там, где все схвачено и уплачено. Здесь слишком ненадежно.
; Не согласен, ; покачал головой Денис. ; Здесь бардак, зато нет стабильных законов, можно делать все, что захочешь и никто слова не скажет.
; Вот поэтому так называемая "научная база" и расположена здесь. А сам он, его наиболее ценные активы находятся в России, под надежной защитой государства. У нас не разгуляешься!
; Алексей прав, ; вмешался в разговор Знаменский. ; Именно с подачи Розенфельда была свернута операция в Техасе. И не просто отменили, а уничтожили госпиталь и штаб, что бы у так называемой общественности не осталось сомнений ; вмешиваться в дела другой страны низзя! Не удивлюсь, если узнаю, что австралийская лаборатория восстановлена.
Ветер швырнул горсть песка в мутное окно, из щелей подуло, издалека донеслось ворчание грозы. Денис выглянул в приоткрытую дверь. С востока надвигается черная, как смола, туча, край земли темнеет на глазах. Ветер несет струи песка над высохшей землей, кусты клонятся ниже, солнце поспешно скрывается за жиденькими облаками.
; Сейчас врежет! ; сообщил Денис.
; Давно пора, ; кивнул Алексей. ; От жары с ума можно сойти. И пылища кругом.
; Дождик ; это замечательно, ; согласился Валерий. ; Как выбираться будем?
; А стоит-ли?
; То есть? ; удивился Знаменский.
; Мы ведь все мертвы. Особенно ты.
; Это не причина оставаться.
; Но отличный предлог избавиться от нас раз и навсегда. Я это к тому, что обычным путем нам отсюда не выбраться.
; Мы никаким путем отсюда не выберемся! ; проворчал Денис. ; Если только Артемьев не поможет. А он не поможет, потому что не знает, где мы и что мы. Ни у кого телефон не завалялся в кармане? Вопрос риторический …
Меркнет свет, ветер за окном усиливается, из щелей тянет реальным холодом. Первые капли ударили по крыше, листы металлического профиля отозвались глухим стуком. Ослепительно сверкнула молния, через мгновение грохнуло так, что стены вздрогнули.
; Вообще-то вокруг равнина, ; с беспокойством произнесла Аня. ; Молния может ударить в дом.
Словно подтверждая сказанное, мониторы замигали и погасли, системный блок сверкнул красным индикатором и затих. 
; Так что будем делать? ; спросил Денис.
; Нужно придумать, как сообщить о себе, ; ответил Алексей.
; Это понятно. Но как? ; спросил Валерий.
; Вы все с ума сошли? ; вежливо интересуется Аня. ; Гроза за окном какая!
; Анна права, ; говорит Семен. ; Грозы здесь будь здоров. На нашем монастыре громоотводы были на каждом здании.
; Что ни будь поджечь? ; спрашивает Денис.
; Вряд ли поможет, ; засомневался Алексей. ; Тут много чего горит.
; Нужен взрыв, ; предложил Знаменский.
; Ядерный?
; Неплохо бы. Его точно заметят. Главное, что бы Артемьев понял, чьих рук дело.
; Дело получит огласку, убить нас втихаря у Розенфельда не получится. А дальше видно будет, ; говорит Алексей.
; Где бомбу-то возьмем? ; спрашивает Денис.
; Реактор бомба. Причем "грязная", ; ответил Знаменский. ; Как раз то, что нужно. Обширная зона заражения сделает невозможной военные действия на огромной территории. Мексиканские бандиты уберутся к себе в Мексику, американцы отступят вглубь континента и завязнут в междоусобной войне с индейцами и неграми. Тут уж не до экономического развития!
; А обвинить во всем Розенфельда! ; предложил Денис. ; Мол, экономил на безопасности, плевал на экологию ; вот и результат. Кампания в прессе, запрос в парламент …
; Можно попробовать, ; согласился Знаменский. ; Хотя с его деньгами он наверняка выкрутится, а крайним назначат какого-нибудь оператора.
; Кто знает, как взрывать реактор? ; бодро спрашивает Алексей.
; И как до него добраться! ; взвизгивает Чаркин. ; Вы все психи!
; Люди с авантюрным складом ума, ; поправляет Денис. ; Ты можешь предложить что-то другое?
; Нет, ; после короткого раздумья ответил Чаркин. ; Но все-таки, как до него добраться? И где он?
; Надо подумать, ; сказал Знаменский. ; Есть предположения?
; Рядом должна быть подстанция ; трансформаторы, высоковольтные линии и тому подобное, ; говорит Алексей.
; Погодите, я же шел к вам по проводам! ; восклицает Денис.
; В каком смысле? ; удивился Алексей.
; Ну, вся эта фигня розенфельдовская сделана по стволовому принципу. То есть строится вертикальная шахта, а от нее расходятся ответвления различных помещений. В стенах шахты есть технологические тоннели, по которым проложены провода. На каждом этаже распределительные щиты, от которых провода уходят в помещения. Ну, как-то так …
; А что, логично! ; согласился Знаменский. ; Реактор это источник электроэнергии. То есть, грубо говоря, пойдем по проводам и найдем реактор.
; И что дальше? Как взрывать-то будем?
; И как унесем оттуда ноги. Тоже вопрос! ; подал голос Чаркин.
; Ну, ломать ; не строить, ; махнул рукой Знаменский. ; Там вроде стержни надо поднять, начнется неконтролируемая реакция … а вот быстро удрать точно не получится. Даже не знаю, что придумать.
Удары грома стали тише, зато ливень за окном набрал силу. Потоки воды низвергались, словно прорвало небесную реку. Влага быстро насытила песчаную почву и теперь собиралась в громадные лужи, одна из которых подобралась к дверям. Плоский язычок воды проник снизу и медленно двинулся вперед.
;  Надо возвратиться, ; тихо сказала Анна. ; Поспрашивать, как следует, оператора. Еще кого ни будь прихватить.
; Что ж, подведем итоги, ; вздохнул Алексей. ; Первое ; вернуться обратно так, чтобы никто не заметил. Второе: найти человека, который знает, где реактор и может вывести его из строя. И третье, самое сложное ; удрать как можно дальше от зоны поражения до взрыва. Предложения есть?
; Есть! ; отзывается Чаркин. ; Пробраться к реактору можно и делать это надо как можно скорее, пока бардак, вызванный пожаром, не улегся. Но у нас будет только несколько минут, чтобы уйти на безопасное расстояние. И это проблема!
; Вертолетная площадка! Там должен быть дежурный вертолет! ; воскликнул Денис.
; А кто умеет управлять им? ; спрашивает Семен.
Его вмешательство в обсуждение было настолько неожиданным, что все изумленно посмотрели на бывшего послушника. Семен всю дорогу молчал, погруженный в раздумья. Его не трогали, сочувствовали, все-таки у человека горе, погибшая монастырская братия была для него, по сути, семьей. И вдруг он заговорил!
; Ну, найдем пилота, ; не совсем уверенно произнес Денис.
; Не найдем. И вертолета может не быть. Даже проникнуть в реакторное помещение может оказаться невыполнимой задачей. Поэтому давайте решим сейчас ; готовы ли мы умереть, но выполнить задачу? Ведь это не просто лаборатория. Это место, где создают племя чудовищ, которые будут властвовать над людьми. Мы видели  результаты неудачных опытов. Но что, если один из опытов станет удачным? Появится человекообразное существо, очень умное, сильное, почти неуязвимое. Оно станет плодиться, создавать себе подобных, а люди превратятся в его слуг. Человечество погибнет, ему на смену придет гомункулус, полузверь получеловек. Именно этого желает Розенфельд, а вовсе не возрождения своего народа. Этого он хочет и добивается!
Семен поднимает со стула, на котором тихонько сидел. Взгляд полон отчаяния, в уголках глаз дрожат слезы.
; Нам неоткуда ждать помощи. Да и никто не станет нам помогать. От нас зависит, уцелеет ли человечество. Генерал, вы уничтожали полчища мутантов в Западной Европе, вы ведь не за награду это делали? И едва ли рассчитывали, что останетесь в живых, ведь у вас был только один батальон, а наступали десятки тысяч.
Знаменский опустил голову, потер пальцами лоб.
; Здесь не все военнослужащие, ; глухо произнес он. ; Я не имею права заставлять людей идти на верную смерть.
; У нас нет другого выбора! Мы все ; гости в этом мире. Смысл этой жизни в том, что бы укрепить дух, исправить душу, научиться различать добро и зло. А потом уйти. С честью … или как все.
; Хватит рассуждать, ; добавил он после паузы. ; Просто пойдем и разнесем тут все.


                Глава 4.

Бежать по лестнице ; это не на лифте спускаться! Хотя вниз терпимо, надо только не увлекаться, иначе поедешь мордой по ступеням. Именно об этом думал Денис, прыгая со ступени на ступень. Раненого в голень оператора допросили еще разок. Он, кстати, почти развязался, когда до него добрались. Увидев бывших пленников, оператор страшно побледнел. Видимо, решил, что вернулись за ним, чтобы убить. Когда узнал, что собираются делать на самом деле, покрылся "гусиной кожей", а лицо стало синим. Денис даже подумал, что у человека сердечный приступ в особо тяжелой форме. Но оживился, когда Алексей предложил сделку ; кратчайший путь к реакторному залу в обмен на жизнь. Но для начала оружие и броню!

Знаменский на ходу срывает автомат с плеча. Как только коридор сворачивает налево, падает на одно колено. Пластиковая накладка скользит по ламинату, жесткая подошва ботинка тоже идет как по маслу. Валерий скользит по полу на одном колене, стреляя короткими очередями по стеклянной полусфере на потолке. С третьей очереди плафон разлетается вдребезги, камера срывается с крепления и, кувыркаясь, летит прочь. Валерий стреляет еще и еще, целясь в дверной замок.
; Хорош, попал! ; крикнул Алексей.
 Он с разбега бьет ногой, дверь с хрустом разваливается на части. Хватает половину двери и ставит под щель наверху. Раненый оператор, который все это время висел у него за спиной, расцепляет руки и неловко становится на одну ногу. В ту же секунду раздается громкий щелчок, тяжелая решетка обрушивается вниз и застревает на обломке двери.
; Порядок, ; удовлетворенно потирает руки Алексей. ; Можно заходить.
Как бы ни был человек силен и уверен в своих силах, жесткая тяжесть брони бодрит и придает чувство полной защищенности от любых неприятностей типа выстрела в упор, взрыва гранаты неподалеку, а уж нож в руках у противника вызовет только снисходительную улыбку. Валерий глубоко вдыхает специфический запах, присущий только новым доспехам, вертит головой в поисках шлема.
Валерий надевает непомерно громоздкие очки, похожие на игровые, затем шлем. Тумблер под левой скулой на шлеме тихо щелкает. Очки оживают, пропадает тьма. Видно, словно в солнечный день. Включается система вентиляции, анализаторы внешней среды, датчики уровня здоровья.
- Хорошо, - говорит Знаменский, ни к кому не обращаясь. – Снова чувствую себя человеком. Куда теперь?
- На этаж ниже, - отозвался Чаркин. – Там должен быть вход в технологический тоннель. Если, конечно, оператор не соврал. Зря его отпустили.
- Он сказал правду, я чувствую, - ответил Алексей.
- Это как? – удивился Денис. – Как можно чувствовать правду?
- Я не правду чувствую, а пустоты под нами, - поморщился Алексей. – Такое неприятное ощущение, что вот-вот провалюсь.
- Да? Ну, веди … Анечка, вам помочь? – обратился Денис к девушке, которая все еще возилась с застежками.
- Видал? Племянник времени даром не теряет! – подмигнул Знаменский Алексею.
- Да, времени почти не осталось, - согласился Алексей. – Аня, Денис – вы замыкающие, мы с Валерием впереди. Бежим!
Выкрашенная в блекло серый цвет железная дверь открывается сразу, простым нажатием ручки. Громко щелкает замок, словно предостерегая людей от необдуманных действий. Тускло освещенный тоннель дышит запахом пыли и затхлости. Шаги отзываются слабым эхом. Толстые, как сытые удавы, кабельные пучки ползут по стенам, стянутые через равные промежутки пластиковыми ремнями. Алексей бежит первым. Датчики показывают, что тоннель пуст и опасности нет.
Путь кажется бесконечным. Алексей даже начал сомневаться, правильно ли выбрали направление. Но постепенное увеличение количества проводов и утолщение связок успокаивало. Раздается тихий щелчок в наушниках, затем еще и еще раз. Правый угол экрана наливается багровым светом.
- Похоже, небольшая утечка радиации? – предположил Знаменский.
- Она самая, - опасливо подтвердил Чаркин. – Это очень вредно для здоровья.
- Его отдельных аспектов, хочешь сказать.
- В целом для организма. Особенно в пожилом возрасте.
- Плюнь! – советует Валерий. – Я слышал, что кратковременное облучение даже полезно.
- Чем?
- Ну, типа освежает.
Щелчки в наушниках пропадают, багровый отсвет гаснет.
- Ну вот, мы прошли опасный участок и ничего страшного, - усмехнулся Валерий. – Вот и дверь.
Кабельные связки ныряют в бетонную стену, из-за которой доносится чуть слышимое гудение. Железная дверь преграждает путь. Алексей поворачивает штурвал, створка неохотно сдвигается, гул усиливается. Стальная дверь открывает вход в просторное помещение, заставленное трансформаторными шкафами. Воздух пропитан озоном, раздражает запах  каленого железа и разогретого пластика. Через весь зал тянется железный помост с прорезиненными перилами.
- Отключите питание костюмов, - приказывает Валерий. – Прижмите оружие к груди обеими руками. Идти друг за другом в колонную по одному, ни к чему не прикасаться.
Первым идет Алексей, замыкает строй Чаркин. Денис идет за Валерием, Аня за его спиной. Насыщенный электричеством воздух заставляет шевелиться волосы и девушка норовит то и дело поправить прическу. Из-за этого она постоянно сбивается с ноги и Денис чувствует, как она тычется лбом в спину.
- Анечка, не подталкивайте меня, я могу упасть, - шутливо предостерегает Денис.
- У меня волосы дыбом стоят! – сердито шипит Аня.
- Из-за меня!?
- Еще раз пошутишь, укушу. Понял?
- Анечка, сейчас не время! И держите ваши волосы.
- Молчи!
Помост обрывается лестницей, ведущей на огороженную площадку. Обрешеченная лампа освещает дверь, на которой красуется желтый круг в черной рамке, разделенный на три сектора. Не долго думая, Алексей выбивает ее мощным ударом ногой. Яркий свет врывается в темный подвал, на мгновение ослепляя. После сумрака и тесноты кабельного тоннеля зал управления кажется огромным и светлым, как футбольный стадион во время финального матча. На грохот оборачиваются люди в белых халатах и глупых колпаках. Операторов всего шестеро, оружия нет, на лицах стынет выражение страха и растерянности.
- Отойти на середину зала, руки держать на виду! – на ходу приказывает Алексей и для пущей убедительности проводит стволом на уровне груди.
«Халаты» послушно выполняют команду, только одни замешкался. Мужчина протягивает руку к пульту, явно намереваясь что-то там нажать или повернуть … автоматная очередь звучит неестественно громко в замкнутом помещении, коротко взвизгивают отскакивающие от бетонных стен пули. Отрубленная по локоть рука падает на пол, мужчина неверяще смотрит на обрубок, лицо белеет. Остальные падают на пол, заученным жестом закрывают головы руками. Лишившийся руки умник падает без сознания, в тишине громко слышится сухой стук затылка об пол.         
 - Хорошо, - удовлетворенно кивает Алексей. – Теперь живенько встали и убрали свои задницы отсюда.
- Думаешь, они понимают русскую речь? – спрашивает Знаменский.
- Нет. Зато отлично врубаются  в смысл сказанного, - усмехается Алексей. – Видишь?
Трясущиеся от страха мужчины гурьбой бросаются к выходу, забыв о раненом товарище. Путь преграждает Анна.
- Стоять, козлы!!! Вам туда, - тычет она стволом на вход в кабельный тоннель.
Операторы послушно бегут в указанном направлении. Хлопают двери, стихают суетливые шаги. Обеспамятевший от потери руки оператор приходит в себя, раздается короткий громкий стон.
- Выбросить этого парня отсюда? – предлагает Алексей. - Он уже надоел своим визгом.
- Не надо, - вмешивается Семен. – Аня, перевяжите ему конечность, пожалуйста. Валерий, вы лучше меня знаете местный язык. Спросите, как вывести из строя реактор.
- Перевязывать нечем. Да и незачем, - кивнула Анна на раненого. – Болевой шок убил его.
Оператор лежит неподвижно, лицо обрело синевато холодный цвет мрамора, глаза закатились под лоб.
- Ладно, - махнул рукой Семен. – Как тут все сломать?
- О, я знаю! – улыбнулся Алексей. – Реактор это вроде кипящего котла. Прибавить огоньку, плотно закупорить и, взрыв неминуем. Я так «Теодор Рузвельт» взорвал.
- Так это ты учудил? – удивился Знаменский. – А у нас разведка с ног сбилась, разбираясь в причинах взрыва. Решили, что америкосы укуренные съехали с катушек и подорвали последний памятник своего «великого» прошлого.
Освещение зала меркнет, воет сирена, на потолке включаются аварийные «мигалки».
- Стража очнулась, - произносит Семен. – Пора за работу. Алексей, делай что надо. Валерий, Денис – берите на себя центральный вход. Мы с Чаркиным возьмем тоннель. Аня, вы посмотрите, как дела с аварийным лифтом.
Едва только Семен и Чаркин приблизились ко входу в тоннель,  оттуда послышались звуки автоматных очередей, плотный рой пуль едва не разорвал двери в щепки.
- Шустрые, - усмехнулся Знаменский. – Только чего палить-то так рано начали?
- Приняли операторов за террористов, - предположил Денис.
- Может быть, - кивнул Знаменский. – Ты знаешь, как заблокировать вход?
- Запросто, сэр!
Нажимает большую красную кнопку с надписью «Block». Щелкает электрозамок, над дверями загорается красная лампочка. Выстрел в упор вдребезги разбивает пластиковую коробочку электрощита, короткая вспышка замыкания на мгновение слепит глаза, облачко вонючего дымы устремляется к потолку.
- Вуаля?
- Сойдет. Двери тут хорошие, из пушки не прошибешь, - говорит Валерий. – Идем-ка Семену с Чаркиным поможем, у них скоро весело станет.
Словно в подтверждение его слов грохочет автомат Семена, следом отзывается длинной очередью Чаркин.
Алексей задумчиво глядит на пульт управления реактором. Заявить, что знает, как ломать – это легко. На самом деле, это вовсе не так просто, как может показаться. Аварийные системы атомных реакторов чрезвычайно надежны, имеют защиту от «дурака» и только очень ограниченный круг должностных лиц имеет допуск к смене режима работы, тем более отключению.
- Ну и чего? – шепчет Алексей. – Назвался груздем, полезай в банку. А как?
У входа в кабельный тоннель разворачивается настоящее сражение. Похоже, эта нора служила еще и дополнительным выходом из операторского зала. Главный вход надежно закрыт стальной дверью, которую можно выбить только выстрелом в упор из танковой пушки. Но где тут возьмется танк? А вот относительно хлипенькие дверки в тоннель пробивают даже автоматные пули, от створок остались рамы со щепками.
Тем временем Анна активировала  лифт для аварийного выхода и присоединилась к остальным. Стреляет короткими, расчетливыми очередями, что гораздо эффективнее, чем беспорядочная пальба Чаркина. Когда магазин пустеет, Чаркин начинает суетливо дергать и судорожно жать на защелку. Анна сердито глядит на манипуляции, затем одним движением отстегивает пустой магазин.
- Слушай меня, Чаркин, - говорит она сквозь зубы. – У нас тут склада патронов нет, так что если будешь палить, как из пулемета, я тебя  в коридор вышвырну с гранатой в жо…, понял?
Чарли с готовностью кивает, опасливо отодвигается.
- Все при деле! – в отчаянии шепчет Алексей. – И только я, супермен хренов, тупо смотрю на пульт и …
Сквозь грохот автоматных очередей доносится слабый стон. Алексей оборачивается, глаза загораются радостью – оператор, которого он посчитал мертвым, ожил!
- Вот радость-то, вот нежданчик! – бормочет Алексей, бросаясь к раненому. – Только не сдохни сию минуту от расстройства, как увидишь оторванную руку.
Алексей достает из аптечки на правом бедре перевязочный пакет и коробочку с медикаментами. Сноровисто, как заправский медбрат, стягивает рану бинтом и утаскивает раненого за пульт управления, что бы, не дай Бог, шальной пулей не убило.
- Так, чего колоть-то? Аня, быстро ко мне, срочно дело!!! – кричит Алексей, перекрывая шум и стрельбу.
- Чего тебе!? – оборачивается медсестра.
Симпатичное личико перекошено злостью, голос резок, глаза горят огнем. Сверкают взлетающие гильзы, от ударов вражеских пуль над головой расцветают пыльные облачка.
- Дело на миллион! Ранены очнулся, надо вколоть ему какого ни будь озверина, что б не подох раньше времени!
- Да на кой черт он тебе нужен-то!
- Защиту реактора отключить. Понимаешь, тут все сложнее, чем на Рузвельте.
Анна кувырком уходит с линии огня, подбегает.
- Дай сюда!
Отнимает аптечку, вытряхивает содержимое на пол.
- Вот! Стимулирует сердечную деятельность и активность мозга, - говорит она, показывая шприц-ампулу с непонятной надписью. – Коли!
- А куда? – глупо спрашивает Алексей.
- Можно в задницу, - подчеркнуто вежливо отвечает Анна. – Но лучше сразу в вену.
С размаху втыкает шприц в бедро раненому оператору. Раздается пронзительный визг, глаза округляются до размера шариков для пинг-понга, будто оператору слон на промежность наступил.
Все оборачиваются, удивленно глядят на Алексея и Анну, склонившихся над телом.
- Пытают? – с интересом спрашивает Чаркин.
- Приводят в чувство. Потом начнут, - предположил Денис.
- Логично, - кивает Знаменский.
- Не отвлекайтесь на ерунду, - говорит Семен. – Стражники прут, как дурные!
Стрельба возобновляется с прежней силой. Воскресший оператор смотрит остекленевшими от ужаса глазами, крупная дрожь сотрясает тело, лицо блестит от пота.
- Спрашивай, чего хотел, - предлагает Анна. – Только быстро.
- Почему? – удивился Алексей.
- А я двойную дозу вколола. Может копыта отбросить, если сердце слабое, - пояснила медсестра.
- Ну, спасибо! Так, вот что: how to destroy the reactor? If I say let go ( как уничтожить реактор? Если скажешь, отпущу.)
Оператор некоторое время молчит, переваривая услышанное, затем сообщает слабым голосом:
- No way (Никак).
- То есть? – нахмурился Алексей.
Смысл вопроса оператор понял и без перевода, по выражению лица. Опасливо отодвинулся, опустил голову.
- You cannot turn off (Нельзя отключить), - повторил он.
- Okay. A break down? (Ладно. А сломать?), - со вздохом спросил Алексей.
В голосе оператора слышится издевка.
- Go inside, lock the mechanism manually reset regulatory cassettes and tanks with boric acid. (Войти внутрь. Заблокировать вручную механизм сброса регулирующих кассет и баков с борной кислотой.)
- And then? (А потом?)
- "Then," never mind. You will die in half an hour if you do. («Потом» неважно. Ты сдохнешь за полчаса, если войдешь).
Алексей вздохнул, отвел глаза. Подумав, говорит:
- None of your fucking business. Tell me what to do next. (Не твое свинячье дело. Говори, что дальше делать.)


                Глава 5.

Дверь, преграждающая вход в активную зону реактора, располагается за центральным пультом. С закругленными углами, словно люк на подводной лодке, и с таким же кремальерным механизмом запирания, только заблокированным цифровым замком. Шифр оператор выдал сразу, без дополнительного нажима. Видимо, считал, что быковатый русский мутант блефует. Анна кладет руку на плечо, голос звучит тревожно:
- Не делай этого, Леша!
- А что делать? – грустно спрашивает Алексей. – Это ведь в кино атомные станции взрывают легко и просто. Чего-то там прикрутили или оторвали и - все рушится, разлетается. На самом деле атомные реакторы самые защищенные объекты. Тут предусмотрено все, даже землетрясение. Так что надо входить внутрь и ломать руками.
Тем временем стрельба стихла, охранники отступили. Подходят Валерий, Денис и Семен.
- Ты чего задумал, дядя? – спрашивает Денис, подозрительно глядя на дверь.
- Хочет войти и все сломать! – сердито иронизирует Анна.
- Хорошая идея. Только вот …
- Да знаю я про радиацию! – обозлился Алексей. – Бомба у кого-нибудь есть? Нет! А по-другому тут ничего не сделаешь! Систему защиты обойти нельзя.
- Тогда давайте плюнем на это дело, - предложил Денис. – Уйдем аварийным лифтом, а дальше видно будет. Я, конечно, понимаю твои чувства, Семен, но взорвать реактор не получается. Придумаем что-нибудь другое.
- Не придумаем, - покачал головой Алексей. – Нет у нас ничего. Единственный способ уничтожить лабораторию это взорвать реактор. А взорвать его можно, только уничтожив защиту. И еще … вам трудно понять, потому что вы обычные люди, а я результат опытов Чарли. Вон он, возле тоннеля околачивается, - усмехнулся Алексей, кивая на Чаркина, который с важным видом вглядывался в темноту тоннеля.
- Так или иначе, но меня все равно попытаются исследовать, - говорит Алексей. – А я не хочу! Хотя и понимаю, что это необходимо, потому что мутация продолжается и что получится в результате, никто не знает. Вдруг чудищем зеленым стану! – грустно улыбнулся он.
- Алексей, это всего лишь ваше предположение, - как можно мягче произносит Анна.
- Да, но оно имеет право на жизнь. Дело в том, что изменения физического состояния организма влияют на психику, а кардинальные изменения будут иметь разрушительные последствия. Проще говоря, я могу вовсе перестать быть человеком. Вы это понимаете?
- Ну, можно что-нибудь придумать. Это не причина убивать себя! – воскликнул Денис.
- Не о самоубийстве речь, - ответил Алексей. – Благодаря мутации я дольше вас всех продержусь в активной зоне реактора и успею вывести защиту из строя. Других вариантов нет.
Денис хочет возразить, возмущенно взмахивает руками  - раздается выстрел. Все оборачиваются и видят, как падает на пол Чаркин с простреленной головой. Следом слышится приближающийся лязг и грохот гусеничных роботов. 
- Охранники пустили вперед «железо», сами идут сзади. Их не достать, - говорит Алексей. – Поэтому споры закончены, все к лифту, а я иду внутрь.
Гремит пулеметная очередь, пули крошат пульт управления и стенд, на который выведены показания приборов.
- Уходим! – скомандовал Валерий. – Время вышло.
Все бросаются к аварийному лифту. Денис оборачивается на бегу, смотрит на Алексея. Взгляды встречаются, Алексей подбадривающе улыбается, машет рукой, что-то говорит, из-за шквальной стрельбы из тоннеля не слышно. Но  Денис понимает по движению губ – удачи тебе!
Последний взмах, Алексей скрывается за пультом. Из тоннеля выползает охранный робот, боковые модули с пулеметами нацеливаются на людей. Денис на бегу швыряет гранату. Болванка кувыркается по полу, на ходу отстреливая предохранительную скобу, исчезает под брюхом машины.
 Грохочет взрыв. Робот вздрагивает, словно получил пинок в зад и замирает на месте. Из пробитого днища выползают тонкие струйки дыма. Правый оружейный модуль наклоняется, стволы утыкаются в пол. Но машина еще жива, ударная волна и рой стальных осколков не уничтожили жизненно важный центр. Датчики обнаружения цели посылают сигнал центральному процессору. Уцелевший левый модуль поворачивается, стволы приподнимаются. 
- Робот целится! – отчаянно кричит Денис.
Магазин его автомата пуст, на смену нет времени, гранат не осталось. С холодной ясностью он понимает, что в следующее мгновение умрет. Пулеметная очередь в упор рассечет грудь надвое, пули вышибут мозги … Кто-то сильно толкает  вбок. Денис падает на колени и видит, как мимо бежит Семен. Он мчится изо всех сил прямо на робота, замахиваясь автоматом. Выстрел из пулемета и удар прикладом происходят одновременно. Уже мертвый Семен по инерции движется вперед. Безжизненное тело всей тяжестью наваливается на поврежденный ударом приклада модуль, ослабленные крепления не выдерживают и модуль с хрустом выворачивается. Семен падает на пол, вывернутые стволы плюются огнем в пульт управления.
Денис наблюдает за происходящим, как завороженный, даже не думая подниматься с колен. Под телом Семена медленно расплывается лужа крови, робот выпускает последнюю очередь из пулемета и замирает в неподвижности. Краем глаза Денис видит, как Алексей скрывается за толстой железной дверью, штурвал поворачивается и тонет в запорной выемке. Это означает, что открыть дверь снаружи невозможно. За спиной тихо воют электромоторы, открывая двери аварийного лифта, в сознание врывается крик Ани:
- Денис, живо сюда!!!
Денис поднимается с колен, бежит к распахнутым дверям, подчиняясь команде. Над головой летят гранаты, хлопают запалы, падают на пол предохранительные скобы, мимо свистят пули – а перед глазами разливается кровь из пробитой груди Семена и Алексей навсегда скрывается за толстой стальной дверью.
- Денис, приди в себя! – врывается в сознание крик Ани.
Девушка хватает обеими руками за край бронежилета и трясет изо всех сил. Голова Дениса болтается, как у куклы, тусклые глаза ничего не выражают. Словно загипнотизированный он входит в кабину лифта, двери смыкаются, лифт начинает двигаться.
Денис постепенно приходит в себя. Видит, как перезаряжает автомат Знаменский. На нем почему-то нет шлема, на лбу блестят капельки пота, броня на груди испещрена следами от пуль. Аня тоже занимается оружием, изредка поглядывая на Дениса.
- Ты как? – спрашивает она.
- Вроде ничего, - бесцветным голосом отвечает Денис.
- Выброси шлем, - советует Знаменский. – Он поврежден пулями и только мешает. И заряди автомат, наверху нас не цветами встретят.
Денис послушно выполняет приказ.
- Чарли убит, Семен погиб, - тихо говорит он. – И дядя уже не вернется.
- Мы на войне, - как можно мягче произносит Валерий. – До сих пор нам всем везло. Но долго так продолжаться не может. И вполне вероятно, что все мы в скором времени погибнем. Главное, чтобы не попусту.
Лифт мчится вверх, на панели поочередно загораются номера этажей, бодро воет электромотор. Через несколько секунд кабина останавливается, двери распахиваются, тусклый свет пасмурного дня гасит искусственное освещение лифта. Прохладный ветер обдувает лица, забирается внутрь бронежилета, неприятно холодя разгоряченное тело. Небо затянуто тучами, насупленные облака вот-вот разродятся дождем.
Площадка для эвакуации располагается прямо на крыше комплекса. Вентиляционные трубы дышат паром, коробки кондиционеров бешено вращают лопасти пропеллеров, слепо глядят в небо прямоугольные глаза солнечных батарей.  К земле ведет широкая лестница, укрытая сверху прозрачным стеклом.
- Бежать вниз? – бесцветным голосом спрашивает Денис. – А потом?
- Захватить машину и уезжать отсюда на максимальной скорости, - ответил Знаменский. – Идея дурацкая, признаю. Но ничего другого в голову не приходит.
- Ну, побежали.
- Стойте! – воскликнула Анна. – Какой-то шум.
- Да, что-то взрывают, - согласился Денис. – Так мы бежим?
- Подожди, Денис, - отвечает Знаменский. – Похоже, это вертолет.
Он смотрит вверх, на облака. Протяжный рев, усиливающийся с каждой минутой, раздается оттуда.
- Прячемся! – командует Валерий. – Бежать уже некогда.
Едва только они скрываются за похожей на шкаф коробкой кондиционера, как из облаков выныривает транспортный вертолет. Бешено вращая винтами, он устремляется вниз с такой скоростью, как будто пилот решил разбиться насмерть. Метрах в пяти над поверхностью злобное рычание мотора становится тише, пилот выравнивает машину, упругие струи воздуха упираются в бетонное покрытие и гасят движение. Вертолет на мгновение зависает, затем медленно опускается. Колеса шасси касаются поверхности площадки, машина проседает на амортизаторы и замирает. Тотчас распахиваются двери, откидывается аппарель, из темного чрева вертолета выбегают люди с оружием. Глухие шлемы закрывают лица, броня из особого сплава покрывает с ног до головы, не оставляя открытыми ни одного квадратного сантиметра тела. Солдаты двигаются удивительно легко, словно броня не из стали, а из картона.
- Ишь, как скачут. Здоровые? – предположил Денис.
- Это роботы, - ответил Валерий после короткой паузы. – Дистанционно управляемые роботы. Иначе говоря дроны. Их не убить из обычного оружия.
- И что делать?
- Не обнаруживать себя.
Отделение роботов, штук пять, заполняют кабину лифта, двери закрываются, кабина идет вниз. На крыше остается полтора десятка дронов. Они разбредаются по крыше, словно не понимая, что делать. Денис вопросительно смотрит на Валерия, тот предостерегающе прижимает палец к губам, кивает на одного из роботов. Машина опускается на колени, шарит в полу. В следующее мгновение прямоугольный кусок железа с хрустом вырывается из бетона и взлетает в воздух. Нечеловечески сильные руки  дрона выдрали люк из крепежных пазов. Получив радиосигнал, остальные дроны быстро приближаются и один за другим спускаются вниз.
Тем временем вертолет набирает обороты, аппарель медленно поднимается.
- Это наш шанс, - кивает Валерий на готовящийся взлететь вертолет. – Бегом в машину!!!
Словно беззубая челюсть чудовища, аппарель движется вверх, грозя сомкнуться раньше, чем люди успеют добежать. Денис бежит изо всех сил, но тяжелая, как мешок с мукой, броня сковывает движения. Все-таки такое снаряжение предназначено для защиты от пуль и осколков, а не беготни по крышам. Да  встречный поток воздуха от винтов упирается в грудь, еще больше затрудняя движение. Чувствуя, что безнадежно отстает, Денис напрягает последние силы, но чутье подсказывает, что все равно не успевает. Он оглядывается. Валерий бежит рядом. Движения неуклюжи, каждый шаг дается с трудом, пот течет по лицу ручьями. Вдруг из-за широкой спины генерала появляется Анна. Девушка каким-то чудом сумела избавиться от тяжелой брони. Оставшись в одном комбинезоне, босиком, она мчится с пистолетом в руке, только пятки сверкают, а черные волосы вытянулись в линию. У Дениса округлились глаза, когда он увидел, как Аня на бегу запрыгивает в уже наполовину закрытый грузовой люк и скрывается в отсеке. Тугие потоки воздуха, созданные бешено вращающимися винтами, тянут машину вверх. Лапы амортизаторов вытягиваются, будто не желая расставаться с землей, раздутое брюхо транспортника поднимается, машина слегка наклоняет выпуклую морду, явно готовясь на форсаже уйти в небо.
Валерий и Денис  продолжают бежать из последних сил, надеясь на чудо. То есть хрупкая девушка одной левой завалит мужиков из экипажа вертолета, посадит машину обратно, чашечку кофе предложит … Вертолет действительно останавливается, словно в раздумье – лететь или не лететь? - потом резко сдает назад, да так, что едва не сбивает с ног генерала. В последнее мгновение Денис успевает оттолкнуть Знаменского и сам кувыркается прочь, иначе колесо шасси размажет  по бетону и никакая броня не спасет.
Вертолет брякается на крышу, как поскользнувшийся слон. Левое заднее шасси с коротким скрежетом переламывается, машина наклоняется вбок и назад, задирая морду. Рев двигателя оглушает, ураганный поток воздуха едва не сбивает с ног, однако тяжелая – наконец-то пригодилась! – броня не дает упасть. Аппарель идет вниз, но застревает на полпути, упершись краем в землю – левое шасси сломано! Валерий хватается за упершуюся в пол левую створку люка, кубарем скатывается в салон через распахнутую правую створку и бежит к пилотской кабине. Денис забирается следом, но так легко, как у генерала, не получается. Пальцы соскальзывают, Денис катится вниз по аппарели, как пустая кастрюля, гремя железом и головой. Кувыркания продолжаются и в салоне, потому что машина вдруг рванула с места в карьер, словно испуганный конь. Для пущей скорости пилоты подняли корму  и опустили нос, дабы несущие винты быстрее жрали воздух. Вертолет набирает скорость, явно стремясь уйти как можно дальше от земли.
Денису удается схватиться за стойку откидного сиденья и таким образом прекратить позорное кувыркание. Однако наклон неожиданно увеличился. Алюминиевая стойка не выдерживает веса человека в броне, сиденье рвется «с мясом» и Денис едет по полу, как с горки на санях с автоматом в одной руке и порванной сидушкой в другой. Стремительный спуск оканчивается чувствительным соприкосновением с перегородкой, за которой расположена пилотская кабина. Дверь распахнута, Аня целится из пистолета в голову первого пилота, генерал держит на прицеле второго.
- Успел? – спрашивает Знаменский, не отрывая взгляда от головы пилота. – Молодец. Брось сиденье и последи за пилотами, чтобы держали максимальную скорость. А я пока железно сниму.
- Куда мы летим? – спросил Денис.
- Как можно быстрее и дальше. Эта машина оборудована комплектом спутниковой связи, попробую связаться с Артемьевым. Если получится, то выберемся отсюда.


                Глава 6.

Дверь из многослойной брони закрывается неторопливо, как и положено куску железа весом более полутонны. Полированные грани смыкаются, чуть слышно чавкают захваты, дверь становится заподлицо со стеной. Остается только повернуть штурвал и нажать рычаг запорного устройства. Алексей неспешно проделывает все эти операции и только после  этого оборачивается. Помещение реактора неплохо освещено мощными лампами, укрытыми толстым кварцевым стеклом. «Интересно, как их меняют? – вдруг подумал Алексей. – Они же иногда перегорают. Снаружи я ничего не видел. Не останавливать же реактор всякий раз, как лампочка накроется? Вот нашел о чем думать, а? Лучше разберись, как тут все устроено!»   
Громадные баки с борной кислотой закреплены на стенах таким образом, что бы в случае нужды легко открыть задвижки и кислота по трубам попадала прямо в емкость с теплоносителем. Кабельные каналы соединяют баки с центральным пультом управления, трубопроводы спускаются вниз. Похоже на абстракцию из труб, которая появлялась на заставке старой операционки от Microsoft. Вдоль стен тянутся технологические мостки с перилами, с противоположной стороны торчит загогулина механической руки. «Нафига тут механическая лапа? – удивился Алексей. – Наверно, лампочки вкручивать»!
Алексей глубоко вдыхает до предела насыщенный радиацией воздух и решительно направляется к ближайшему баку. Оборвать кабель оказалось совсем не так просто, как он думал вначале. Пластиковая оплетка и витой провод в середине  это не бельевая веревка,  так сразу не порвешь! Промудохавшись несколько минут, изругавшись последними словами и вспотев, как в бане, он решил попробовать отсоединить кабель традиционным способом, то есть вынуть из разъема. Не  заварен же он в корпус! К великому облегчению, кабельный разъем оказался самым обыкновенным. Скрутил муфту, выдернул провод из штыревого разъема – все!
- Фу, блин! – с шумом выдохнул воздух Алексей. – А я уж думал, что придется провода грызть. Или рвать на мускулистой груди, обливаясь потом и громко портя воздух.
Ломать - не строить. Разобравшись, что к чему, Алексей быстро обесточивает электродвигатели для сброса нейтрализатора. Но это не все! Теперь надо вывести из строя механизм аварийной подачи графитовых стержней. По сути, подъемный кран. На толстых плетеных тросах висит контейнер револьверного типа, битком набитый стержнями. В целях безопасности контейнер отведен в сторону, чтобы, не дай Бог, упаковка не свалилась в активную зону. Реакция будет такой же, как если бы в пылающий костер бросить охапку сырых дров. Много дыма, много вони, а тепла ноль!
Проблема решилась так же просто, как и с баками – отсоединением кабеля. Неожиданно бросило в жар, выступил пот, острая боль пронзила голову и растеклась по всему телу. Опасаясь свалиться в бассейн с охладителем, Алексей хватается за перила обеими руками. Перед глазами плывет и колышется, тошнота подступает к горлу, начинается дрожь в ногах.
- Началось что ли? – задает сам себе вопрос Алексей. – Ну, наверно именно проявляются симптомы радиационного облучения. А я еще и половины не сделал!
«Половина» заключалась в том, что надо извлечь регулирующие стержни, чтобы нарушить то хлипкое равновесие, которое царит в реакторе. Проще говоря, цепная реакция должна выйти из-под контроля. Алексей кладет дрожащие руки на ограждение мостка, взгляд устремляется на реактор.
- Ну и как это сделать? – шепчет он пересохшими губами. – Вручную не поднять, слишком тяжело. Механизм подъема управляется снаружи, его уже наверняка заблокировали. Прекратить подачу воды? Ага, краник повернуть и все! Только вот где он, краник этот? Господи, как все просто в кино! – воскликнул Алексей хриплым голосом. – Что-то повернул не туда, что-то оторвал и все, злодейское логово рушится, взрываются даже горшки с цветами. А в реальности я стою перед наглухо запаянной железной бочкой и ничего не могу сделать. И эта проклятая бочка убивает меня каждую секунду. Сдохну через несколько минут и все в пустую!
Алексей оглядывается. В смотровом иллюминаторе видны лица, кривящиеся насмешливыми гримасами. Валерий, Аня и Денис уже покинули станцию. Может быть, погибли.  И ты, Алексей Снегирев, остался совсем один. Теперь только от тебя зависит, будет уничтожен клоповник Розенфельда или нет. Если нет, тогда все зря, все жертвы, усилия, пролитая кровь. Паразиты, веками пившие людскую кровь, возродятся и человечество опять превратится в рабов. Сколько еще продлится рабство - сто лет, тысячу? А если ген рабства розенфельды внедрят в человека? Конечно, это размышления абсолютного дилетанта, вряд ли существует ген рабства или что-то подобное. А если нет? А если действительно удастся создать то, что навсегда превратит людей в придаток «исключительных», «богоизбранных», сверх-супер и тому подобное? Дело даже не в конкретной национальности этих самых «исключительных».
Обособление конкретной группы людей по любому признаку, будь то вера, идеология или национальные особенности, всегда ведет к катастрофе. И ладно бы сами возомнившие о себе сгинут в небытие, так ведь остальных  за собой тянут! Принцип «после нас хоть потоп» универсален на все времена. Государства, народы, отдельные люди живут и действуют именно так. Мало кто способен в реальной жизни пожертвовать собой ради других. Или таких людей все-таки много?   
- Да хрен его знает, сколько таких! – рычит Алексей. – Да хоть ни одного! И если так, я буду первым. Если много, - а в моей стране это так, - то я буду одним из них.
Пошатываясь, цепляясь слабеющими пальцами за перила, он спускается вниз по металлической лесенке. Корпус реактора кажется ему раздувшимся от людской крови клопом. Трубопроводы словно щупальца тянутся во все стороны. По одним поступает охлаждающая жидкость, по другим отводят перегретый пар, третьи и четвертые … черт его знает, чего они там отводят или приводят! Просто сломать все к херам собачьим!
Алексей хватает ближайшую трубу обеими руками.  Холодная! Значит, подача воды в охладительную камеру. Напрягая все силы, он тянет трубу на себя. Металл поддается,  труба слегка изгибается. Волна горячего пота застилает глаза, влажные ладони соскальзывают с гладкой поверхности, Алексей с трудом удерживается на ногах.
- Нет, так не пойдет, – шепчет он. – Надо упереться рогом!
Опорой для ног служит технологический выступ в полу. Сдвоенная сила рук и ног выворачивает трубу в другую сторону. Железо неохотно поддается, металл заметно нагревается в месте изгиба, крепежные болты выползают из гнезд, рвется уплотнитель. Струи холодной воды бьют во все стороны, заливая пол и стены. Алексей обессиленно падает на колени. С трудом передвигая ноги и руки, ползет под ледяные струи, что бы хоть как-то охладить жар, охвативший все тело. Он не замечает, как вдруг засуетились люди по ту сторону реакторного зала, как побелели лица тех, кто еще минуту назад глумливо улыбались ему сквозь полуметровый слой кварцевого стекла.
Напор воды слабеет. Сквозь шум в ушах прорывается странный прерывистый звук, похожий на автомобильный клаксон. «Что еще за бибикалка? – смутно удивился Алексей. – Откуда тут … стоп, это же сирена! Значит …»
Он оглядывается – вдоль стены мигает вереница багровых огоньков. Будто елочная гирлянда, которую включил сумасшедший Дед Мороз в середине лета. Алексей еще раз смотрит фонтаны воды из порванной трубы. Сигнал тревоги означает нагрев реактора. Это еще не авария, конечно, но направление выбрано правильно. Но с другой стороны тоже не дураки сидят. Придумают что ни будь и тогда никакого взрыва не будет.
 Алексей глубоко вдыхает перенасыщенный влагой воздух. Неприятное чувство ощущения злобного взгляд заставляет обернуться. Весь объем смотрового иллюминатора занимает только одно лицо. Глубокие залысины, смешной хохолок на лбу, брыластая бульдожья морда и карие глаза навыкат, словно спелые плоды оливковой пальмы – да это сам адони Розенфельд!
- Батюшки мои! – ехидно улыбается Алексей. – Примчалось! С чего вдруг? Неужто мы ошибались? А Валерка считал, что ты где-то в России.
Розенфельд сверлит Алексея тяжелым взглядом. Снегирев усаживается поудобнее, неторопливо складывает известную фигуру из трех пальцев. Немного подумав, делает вторую. Розенфельд скалится, изображая многообещающую улыбку, обрюзглая физиономия в иллюминаторе пропадает.
- Давай, драпай! – шепчет пересохшими губами Алексей. – Валерка все равно догонит. Не жилец ты, Янкель!
Дурнота и слабость наваливаются с такой силой, что Алексей зажмуривается и сжимает голову ладонями. Приступ тошноты рвет грудь изнутри. Не в силах более сдерживаться Алексей выблевывает содержимое желудка. Это не помогает, спазмы и судороги продолжаются с неослабевающей силой. Кажется, что наружу хочет выбраться весь желудочно-кишечный тракт с толстой кишкой в придачу. От горечи во рту челюсть выворачивает.
Проблевавшись, Алексей полощет рот водой из трубы, обессиленно прислоняется к теплому боку реактора. Вообще-то броня не пропускает тепло и чуточку снижает радиационное излучение, но ему все равно кажется, что железная бочка, внутри которой бушует контролируемая цепная реакция, теплая. И даже мягкая!
- Ну, это уже бред, - шепчет Алексей. – Полный бред. Пю мезоны или ху мезоны – как там правильно-то? – выбили остатки электронов и протонов в моей голове. В мозгу остались одни голые атомы. И теперь толпа голых атомов хором несет всякую чушь. Например, ожившая непонятная фигня, похожая на механическую руку.
Он с трудом поднимает непомерно тяжелую голову, чтобы лучше рассмотреть приближающуюся «непонятную фигню», которая действительно является т.н. механической рукой для погрузки небольших размеров предметов и грузов.
- Во бля!!! – изумляется Снегирев, путаясь в мыслях, будто пьяный.
Поднимается на четвереньки, вытягивает шею … ладони скользят по залитому водой полу, руки разъезжаются и Алексей с размаху ляпается мордой в рифленый стальной лист. Над ухом лязгают железные пальцы, тупая боль в разбитом носу прогоняет слабость.  Алексей перекатывается в сторону, поворачивает голову. Механическая рука зависла в полуметре от водопроводной трубы, явно опасаясь повредить ее еще больше. Стальные крючья пальцы шевелятся, то сжимаясь в кулак, то растопыриваясь в разные стороны, будто лапы гигантского паука.
Шатаясь, цепляясь руками за выступы, Алексей поднимается с пола. В поле зрения появляется  лицо Розенфельда в иллюминаторе. Янкель ласково улыбается, машет рукой, на которую надета какая-то несуразная железная перчатка по локоть.
- Дистанционное управление механической рукой! – досадливо морщится Алексей. – Где ж ты его взял, гаденыш? И почему я раньше не видел эту штуку?
Издеваясь, Розенфельд поднимает руку и шевелит пальцами. В ответ синхронно сгибаются железные суставы манипулятора, крюки захватов повторяют движения. Медленно, опасаясь повредить трубу, манипулятор приближается к человеку. У Алексея кружится голова, слабость в ногах заставляет опуститься на колени. Слабеющий с каждой минутой разум говорит ему, что через минуту механическая рука сожмёт его шею железной хваткой. Лопнет кожа, хрустнут позвонки, брызнет кровь … рыча, словно дикий зверь, Алексей хватает обеими руками манипулятор и со всей силы толкает в противоположную сторону. Железная «дура» сносит трубу подачи охлаждающей жидкости, два пароотвода и упирается в кассету с графитовыми стержнями. Вода хлынула в реакторный зал с новой силой, будто стремясь заполнить его до краев и превратить в бассейн. Раскаленный пар вырывается из поврежденных труб, заглушая все звуки злобным шипением и свистом, словно гигантская гадюка, вырвавшаяся на волю.
- Кажется, все? – беззвучно шевелит губами Алексей, глядя в иллюминатор. Становится в полный рост, спина выпрямляется, гримаса боли на лице пропадает, усмешка приподнимает уголки губ.
Розенфельд прижался лицом к стеклу и смотрит неверящим взглядом на происходящее. В широко распахнутых глазах недоумение, страх и досада на происходящее. Он трясет головой, что-то бормочет, а за его спиной суетятся люди в защитных костюмах, ярко мигают алые огни тревоги, воют сирены на разные голоса – Янкель не видит и не слышит, он весь там, в непосредственной близости от бронированной колбы реактора. Вода медленно заполняет помещение, клубы пара вырываются из рваных дыр в трубах. Посреди этого хаоса стоит человек, которому плевать на близкую смерть – а ведь мог жить и еще как! – и улыбается.
- Чему ты смеешься, идиот! – шепчет Розенфельд.
Взгляды встречаются. В жизни бывают ситуации, когда люди понимают друг друга без слов и жестов. Есть нечто внутри нас, что намного старше языка и старше нашего человеческого облика. Это то, что составляет суть живого, его сущность. Все живое связано между собой, понимает и сознает себя и других. Алексей молча смотрел в глаза Розенфельда. В них не было страха, сожаления и обиды. Просто смотрел отсутствующим взглядом. И по его лицу было видно, что он уже не здесь, а где-то в другом месте, времени и мире. Розенфельд понял это. Страх и растерянность отступили, он спокойно, снимает пульт управления краном с руки, делает знак трем телохранителям, которые стоят рядом, не давая кому-либо мешать шефу. В руках появляется оружие, длинные очереди расчищают путь к аварийному лифту. Двери распахиваются, Янкель спокойно входит внутрь, телохранители за ним. Опять гремят выстрелы. Желающие немедленно покинуть зал управления раньше Розенфельда умирают на месте. Лифт мчится вверх, к посадочной площадке, на которую уже садится персональный вертолет Янкеля. Взрыв реактора рушит здание изнутри, межэтажные перекрытия складываются наподобие книг в стопке. Когда проваливается крыша, на которой была посадочная площадка для вертолетов и конвертопланов, вместе с ней проваливаются в радиоактивную пропасть десятки людей, которые наивно верили до последнего момента, что их не бросят, спасут. И спасут семьи – детей, жен и престарелых родителей, которые неизбежно погибнут от радиоактивного заражения местности. Потому смерть их будет медленной и неминуемой, оттого непереносимо ужасной.


                ЧАСТЬ 5.
                Глава1.

- Что ж, поздравляю вас, генерал, - говорит Артемьев, крепко пожимая руку Знаменского. – И с благополучным возвращением, и с еще одной звездой. Теперь вы генерал-полковник, кандидат на должность начальника главного управления внешних операций. И, судя по некоторым данным, будущий министр обороны.
- Слишком много всего. Не находите, Владимир Александрович? – с хмурой улыбкой спрашивает Валерий.
- И это только первый кусок пирога, который вам предлагают, Валерий Николаевич.
- Что ж может быть еще? – удивился Знаменский. – Куда больше-то?
- Ах вы, душка военный! – притворно восхитился старый контрразведчик. – Не обижайтесь, это я так, к слову. Вы человек разумный, но в придворных интригах смыслите мало. По правде говоря, вообще ничего. Вы, Валерий Николаевич, на сегодняшний день один из самых популярных политиков нашей страны. В преддверии президентских выборов …
- Я не политик! – отмахнулся Валерий. - Простите, что перебил.
- Ничего, - кивнул Артемьев. – Вы политик, потому что политика выбрала вас. Извините за корявую фразу.
Артемьев подходит к плотно зашторенному окну, чуточку приоткрывает тяжелую занавесь. Сквозь заплаканное осенним дождем стекло виден самый обычный двор, огороженный подковообразным домом на полторы тысячи квартир. Этакий микрорайон в одном отдельно взятом двадцати этажном домище, у которого на первом этаже расположены магазины, почта, фитнес центр, зубной кабинет и полудюжины салонов красоты. С внешней стороны «крепостной стены» - а дом у местных жителей так и называется – крепость! – ютится пара детских садов, коммерческая поликлиника и школа. Когда-то престижные панельные десяти и двенадцати этажные дома сбились в бледную кучку за пустырем и завистливо поглядывают подслеповатыми глазами застекленных балконов и лоджий.
Трехкомнатная квартира, в которой находятся Знаменский и Артемьев теряется в общей массе дома где-то в районе пятого этажа ближе к середине. Во дворе мокнут под дождем полторы дюжины автомобилей разных цветов и ценников, старенький микроавтобус с полустертой надписью «школа» и две поношенных легковушки, водители которых безуспешно пытаются «прикурить». То есть запустить двигатель от чужого аккумулятора, потому что свой испустил последнюю искру еще неделю назад.
- Ваши? – с улыбкой спрашивает Знаменский.
- Да, - кивнул Артемьев. – Похоже, замерзли, как цуцики.
Он легонько касается пальцем лацкана пиджака, вполголоса произносит:
- Ребята, плюньте на спектакль. Идите в фургон, погрейтесь.
«Прикуриватели» тотчас бросают провода и удаляются в «школьный» фургон.
- На чем я остановился? – наморщил лоб Артемьев. – А, на корявой фразе! Так вот, Валерий Николаевич, проблема всех профессиональных политиков в том, что они становятся политиканами. Вы – не профессионал в этом деле. И это ваше преимущество. Политиканы заботятся не о стране и народе, а о себе любимых, о родственниках и «друзьях», которые готовы предать их при первой же возможности, если вдруг запахнет жареным или откроется перспектива самому опустить задницу в руководящее кресло. А уж если трон вакантен, тут только держись – сожрут живьем вчерашнего брата и другана, запьют слабительным и выс…ут.  Если внимательно прочесть вашу биографию, вникнуть в мотивы поступков, то сразу станет ясно, что вы не политикан, а честный человек. Именно честность и требуется от политика. Не какое-то сверх высшее образование, не гениальный ум и блестящие способности – просто совесть должна быть у человека, который занимает высший пост в государстве. Она у вас есть. А умники с энциклопедическими знаниями будут помощниками.
- Намекаете, что я … - сощурился Валерий.
- Ни в коем случае! Вы далеко не ограниченный солдафон и уж тем более не дурак. Есть такое понятие, как профессиональная узость. То есть человек хорошо знает свое дело,  а вот в других областях «плавает». Это нормально. Нельзя знать все и во всем разбираться. В противном случае кухарки действительно руководили бы страной, а хирургические операции проводили мясники. Вы, Валерий Николаевич, один из тех редких людей, который доказал свою честность, преданность Родине и умение защищать ее интересы. На бледном фоне нынешнего президента и других политиков вы очень сильно выделяетесь и поэтому являетесь первым кандидатом в руководители страны. И поэтому же ваша жизнь не стоит ломаного гроша.
- Вполне ожидаемый пассаж, - вздохнул Знаменский. – Ребята внизу, - кивнул он на улицу, - меня охраняют?
- Нас с вами. Моя фамилия тоже есть в списках на ликвидацию. Но не на первом месте. Лидер вы. Кстати, круглосуточную охрану я организовал сразу по вашему возвращению.
- Спасибо. Я и не заметил ее.
Артемьев зажмурил глаза в улыбке, будто кот, увидевший «бесхозную» сметану.
- Благодарю! Незаметность – высший пилотаж в нашем деле.
Валерий встает с кресла, руки привычным жестом одергивают «китель». Халат послушно вытягивается, складки исчезают, завязанный узлом пояс принимает вид поясного ремня для ношения оружия.
- Ну, а что дальше-то, Владимир Александрович? – пожимает плечами Знаменский. – Я ведь действительно не политик. И не знаю, что делать!
- Давайте разберем ситуацию, - предлагает Артемьев, усаживаясь в кресло. – Итак: вас подставили! Уничтожение госпиталя и штаба было организовано администрацией действующего президента с целью ликвидации популярного военачальника или его очернения. Но вы выжили! Более того, вы уничтожили центр генетических исследований UTIMCO, чьи опыты несли реальную угрозу существованию человечества. Да так уничтожили, что конфликт между Техасом и Мексикой стал невозможен – полоса радиоактивного заражения шириной несколько десятков километров простирается через весь континент, нивелируя саму возможность прямого военного столкновения. Теперь мексиканцы варятся в собственном соку, а Техас вынужден обороняться от индейцев и негритянских партизан. Возрождение США на экономическом фундаменте Техаса отложено на неопределенный период!
- Простите, что опять перебиваю, но каким образом взрыв небольшого реактора дал такое облако?
- Ну, по правде говоря, взрыва не было, - улыбнулся Артемьев. – Так, небольшой выброс радиоактивного пара да ионов йода. Здание сложилось, как карточный домик, похоронив под развалинами реактор. Надо отдать должное проектировщикам, свое дело они знали хорошо. Пришлось принять меры к исправлению ситуации – крылатая ракета типа «невидимка» с нейтронной боеголовкой средней мощности взорвалась в так называемом кратере на месте реактора, обеспечив нужное заражение местности в нужном направлении. Это несложно, если знать розу ветров в данной местности. Но вернемся к теме разговора! Итак, подстава не удалась, вы избавили человечество от страшной опасности. А так же вы живы, здоровы и полны сил. Ваша популярность несравнима с рейтингами других претендентов на высший пост в государстве. Осталось только организовать избирательную кампанию, тем более, что времени немного.
- Я понятия не имею, как это делать, - признался Знаменский. – Полный ноль!
- Я тоже, - улыбнулся Артемьев. – То есть знаю в общих чертах, но пошаговую инструкцию дать не могу. Впрочем, это не смертельно. Залог успешной избирательной кампании это люди и, простите, деньги. Начну с денег. В обществе бытует мнение, что все богачи люди аморальные и беспринципные. Иными словами, космополиты безродные, для которых Родина ничто, а деньги все.
- Я тоже так думаю, Владимир Александрович!
- И абсолютно правы! Девять из десяти действительно таковы. Но! Один из десяти, или даже из двадцати, несмотря на громадное состояние, действительно является патриотом своей страны. Деньги развращают человека и мало кто может противостоять разложению под видом возможностей.  Тем не менее, находятся люди, которые четко разделяют деньги – а так же власть, которую они дают, - и совесть, которую деньги убить не могут. Такие люди в нашей стране есть.
- Ну, а как быть с теми, у кого бабло заменило совесть? – поинтересовался Знаменский.
- Да к стенке ставить, Валерий Николаевич, - просто ответил Артемьев. – Только вот проблема – таковых большинство. Так что придется расстрелять почти всех. Да и как отличить совесть и патриотизм от искусного притворства!
Знаменский подходит к окну, сдвигает штору. Взгляд скользит по серой и промозглой от холодного дождя улице. Редкие прохожие торопятся по своим делам, старательно обходя лужи, прячутся под зонтами и с завистью поглядывают на тех, кто путешествует в теплом салоне автомобиля.
- Ваша последняя фраза – это вопрос или так просто? – спрашивает Валерий.
- А вы как считаете?
- Считаю, что вопрос. Так вот, ответ таков: стремление к материальному благополучию свойственно всем. И ничего плохого в этом нет. Задача власти направить это стремление во благо страны и народа. Люди хотят много получать? Надо стимулировать много зарабатывать. Хотят дорогую и престижную машину? Создайте отечественную модель не хуже зарубежного аналога, а забугорный автомобиль обложи пошлиной. И так во всем!
- Это легко сказать, Валерий Николаевич, - вздохнул Артемьев. – Таких попыток было немало и далеко не все они увенчались успехом. По правде сказать, ни одна.
- Это потому, что в погоне за покорением космоса или созданием невиданного по мощи оружия напрочь забывали о людях. Вместо копченой колбасы по доступной цене предлагали книги о вкусной и здоровой пище с цветными картинками. Вместо того же автомобиля, чтобы ездить на работу или за грибами рассказывали о счастливом и зажиточном будущем, которое вот-вот наступит. Наша страна никогда не была бедной. Бедными были люди, ее населяющие. То полюса покоряли, то космосА! И космосА нужны, извините за жлобское выражение, но людям надо давать то, что они заработали, а не кормить без конца сказками. У нас всегда наступали на одни и те же грабли – нарушали базовые экономические законы. Человек своим трудом создает прибавочную стоимость, которую государство прямо или косвенно присваивало себе под тем или иным предлогом. Но государство это всегда конкретные люди, чиновники, которые всегда вовремя и весьма щедро повышают себе оклады и всякие материальные добавки в виде служебных автомобилей, государственных дач и государственной же охраны – для тех, у кого кресло повыше. Вот потому и революции, потому непреходящее недовольство любым президентом и любой партией, потому и стремление урвать любой ценой то, что упустили загребущие руки чиновников. Какой уж тут патриотизм! Скажете, я не прав? – обернулся Валерий к Артемьеву.
- Нет, не скажу, - ответил полковник. – Вы правы, но только, в общем и целом. То, что вы сказали – это лозунг, этакая мини программа, которую еще никому не удалось претворить в жизнь.
- Это мне известно, - с горечью в голосе произнес Знаменский. – А тех, кто пытался, потомки назвали палачами и тиранами.
- Намекаете на Иосифа Виссарионовича?
- Нет, он всего лишь последователь.
- На царя батюшку Ивана 1 Васильевича Романова по прозвищу Грозного? А если считать от Калиты, то Ивана  четвертого? – проявил осведомленность Артемьев. – Да, фигура неоднозначная в российской истории. Споры о нем не утихают и по сей день. Хотите взять его за образец?
- И да, и нет, - сознался Валерий. – Пока не определился. Но знаю точно, что въевшуюся грязь соскребают острым лезвием. Или вытравливают едкой щелочью. К сожалению, другого способа не придумали. 

                Глава 2.

«Если у вас есть деньги, то в «демократической» стране у вас есть возможности. Если денег очень много, то ваши возможности при «демократии» неограниченны. Первыми это поняли евреи. Разумеется, не сами, жизнь заставила. А жизнь у евреев в христианском — да и не только в христианском! - мире была несладкой. Сказать, что они изгои — это не сказать ничего. Даже каста неприкасаемых в Индии имела больше прав, чем евреи в Европе. Но Создателю без разницы, как мы обзываем друг друга. Он вложил в каждого неуемную жажду жизни. Не все могут воспользоваться этим даром. Скажем так, кишка тонка. Потеряв одиннадцать колен из двенадцати, евреи поняли — за жизнь надо драться, а не языком трепать! Но как, если ты мал и слаб, а противник велик и силен? Умные поняли сразу, а дуракам в назидание придумали сказку о Давиде и Голиафе. Все просто: если деньги в этом мире решают все, значит собери их как можно больше. Жалкие кусочки цветной бумаги, которым даже подтереться нельзя, сыграли ту же роль, что и камень, пущенный из пращи умелой рукой Давида.
Долговые расписки, именуемые в просторечии деньгами, стали печатать во все возрастающем масштабе. Их стоимость вначале приравняли к золоту. А когда золота перестало хватать, приравняли к нефти. Но золото тоже не пустили на бабские украшения, сложили в хранилища и приказали военным охранять, как зеницу ока. Если в Европе аристократическая элита не позволили евреям захватить финансовую систему, то в США, стране дураков и ковбоев, евреи сделали это с легкостью. Сложили золото в погреб, прикупили печатный станок и наладили выпуск зеленых бумажек, названных по скудости фантазии талерами. Или долларами, если в англосаксонской транскрипции. Так появилась ФРС — федеральная резервная система. Новоявленную страну раздробили на штаты —  конечно, для пущей демократии! Типа малограмотные лесорубы и пастухи станут сами решать свою судьбу на общих собраниях, то бишь на выборах. Все так называемые независимые штаты обязали платить дань ФРС, из которой образовывался федеральный бюджет. Вопрос на засыпку — кто верховодил федеральной резервной системой? Ни за что не догадаешься! И это не прикол, кому конкретно принадлежала ФРС США достоверно неизвестно до сих пор.  Нет, фамилии называли, но поди проверь, так ли это? Наученные горьким опытом евреи ни за что не признавались, что крупнейшее в мире хранилище золота и драгоценностей принадлежало одному из них. Ибо только ФРС США являлось гарантом жизни и спокойствия выживших после холокоста и веками продолжавшихся еврейских погромов. Разумеется, не всех. Евреи всегда с легкостью жертвовали соплеменниками ради выживания общины. Самыми бедными соплеменниками. Потому что бедность в идеологии иудаизма есть наибольший грех и недостаток. А мерзавцы и подлецы типа Ротшильда почитались едва ли не святыми.»
Валерий откладывает планшет, кончики пальцев массирую уставшие глаза.
- Этак мне линзы придется вставлять, - тихо говорит он сам себе. - Или лучше пенсне? А сочинитель сего опуса явный антисемит. Ротшильда того, где надо и не надо сует. Нет уже ни ротшильдов, ни мотшильдов, никого нет, один Розенфельд остался. Впрочем, никто не сделал больше для антисемитизма, чем сами семиты. Всеобщая ненависть к евреям всего лишь следствие, причина в них самих. Вернее, в иудаизме. Все-таки правы были коммунисты, называя религию опиумом для народа. Для всех народов!
Настенные часы показывают половину первого ночи. Валерий поднимается с кресла, несколько раз потягивается, разминая затекшие мышцы. Итак, он официально зарегистрированный кандидат в президенты. Артемьев сдержал слово, нашлись люди, которые оплатят все расходы на предвыборную кампанию — сбор электронных подписей, рассылка спама, то есть агитационных роликов и прочую хрень-промоушен. От кандидата, то есть генерала Валерия Знаменского требуется делать умное лицо, держать умные паузы в болтовне по телеящику и умничать при встречах с избирателями. Ну вот кому это надо, а? Ведь о человеке судят по его делам, наболтать-то можно что угодно. К счастью, теперь не нужны так называемые поездки по стране для встречи с избирателями. То есть они нужны, но только в проблемных точках. К примеру, на заводе по выпуску автобарахла, где кандидат обещает наладить сбыт и даже расширить производство, то есть создать новые рабочие места для выпуска этого самого автобарахла во все возрастающем количестве.  Каждый желающий в режиме реального времени может посмотреть это на смарте. Работяги не виноваты в том, делают барахло. Они делают то, что им говорят. Виноваты те, кто стоит у руля. Те, кому принадлежит этот завод. Им только прибыль важна, те самые деньги, о которых писал автор антисемит.
- Как будто деньги нужны только евреям! - криво улыбнулся Валерий. - Наши барыги те еще скоты.
Чуть слышно звенит маленький колокольчик. Это настенный хронометр отмечает четверть часа. Давно уже спать пора, а он, кандидат  в президенты, все никак не успокоится.
- Вот интересно, - крутит головой Валерий. - Почему слова «президент» и «презерватив» одного корня? Наверно, потому, что президент надевается на существующую политическую систему, как и презерватив на имеющийся у мужчины орган. Один гарант конституции, второй гарант нежелательной беременности. То есть - кардинальных изменений в жизни! Аналогия та еще, но по сути верно!  Видимо, поэтому шалопаи называют и то, и другое одним словом — презик.
Ночь осуждающе глядит из незашторенного окна. В комнате темно, горит настольная лампа. Из обстановки только кресло, журнальный столик и аккуратно заправленная солдатская кровать. Несмотря на высокие должности и звания, обзавестись приличной квартирой и мебелью Валерий так и не сумел. Вернее, не хотел. На кой черт хоромы, если дома почти не бываешь. И никто тебя не ждет.


Утро наступает, когда звенит будильник. Валерий с трудом поднимает голову, недобитая коротким сном усталость тянет обратно к подушке. За окном осенняя тьма, разбавленная сыростью и недовольным ветром. «Книгочей хренов! - подумал Валерий. - Спать надо после отбоя, а не читать заумные рассуждения сочинителей». Уже побрившись и приведя себя в относительный порядок, подумал с удивлением — а чего я вскочил-то? От службы освобожден, в так называемом кадровом резерве сижу, как бабка на лавке. Мозги электорату пудрят наемные пи...доболы политтехнологи, встреч с избирателями на сегодня вроде нет. Или есть? Нет, надо все-таки распорядок дня составить! Подъем, зарядка, уборка, утренний осмотр …
Плавное течение военной мысли грубо прерывает коммутатор. Государственный гимн вместо традиционной трели вызова Валерий установил сам и вот теперь электронная фича с явной издевкой трындит «славься, Отечество наше свободное!».
- Вот блин! - обозлился Валерий. - Еще только кандидат, а уже с ранья житья не стало. А если президент? Как можно работать в таких условиях … да!
- Здравствуйте, Валерий Николаевич! - раздался в динамике голос Артемьева. - Простите за глупый вопрос, но вы уже проснулись? 
- Ответ такой же умный — да.
- Чудненько! Хочу с утра пораньше сообщить гадость — вас собираются убить. Вернее, уже собрались, но пока не решили где и как.
- Давно ждал. Чего так долго копаются?
- Профессионализма не хватает. Толковых сотрудников мало, киллерство тут не исключение, - с притворной грустью вздохнул Артемьев. - Какие-то бывшие уголовники согласились кокнуть вас за бочку варенья и новые паспорта. Но не беспокойтесь, сегодня их возьмут. Если получится. Подозреваю, что это расходный материал, такого сорта публику проще ликвидировать сразу «после того, как», чем прикармливать в расчете на длительное сотрудничество. Гораздо опаснее те, что придут после них. Поэтому я сейчас еду к вам обсудить детали вашей персональной охраны.
- Ну, жду. Чайник вот ставлю уже, сыр нарезаю … а чего обсуждать-то? Охраняйте да и все. А как именно, вам виднее.
- Спасибо за комплимент. Проблема в том, что охрана процесс обоюдный. Проще говоря, вам придется считаться с требованиями безопасности и даже подчиняться охране в отдельных случаях. Об этом и поговорим. Так, мы приехали, через минуту будем возле ваших дверей.
- Мы? А кто «мы»? - запоздало поинтересовался Валерий, но Артемьев уже отключился.
Не дожидаясь, пока прозвенит звонок, Валерий открывает дверь. Поднимается лифт, раздвижные двери уползают в стороны, из кабины выходит улыбающийся Артемьев, следом идет Линда!
- Еще раз здравствуйте, товарищ генерал-полковник, - шутливо козыряет Артемьев. - Как видите, я не один.
- Добрый день, Валерий, - тихо говорит Линда, добавив после короткой паузы, - Николаевич.
Слегка опешивший Знаменский кивает и глупо мычит:
- Угу.
- Видишь, Лидия Васильевна, что большие звезды делают с человеком? - говорит Артемьев, учтиво пропуская женщину вперед.  - Головой трясет, мычит ...
- Да я это …
- Понимаю, стресс последних дней.
- Раздевайтесь. Я помогу!
Валерий снимает слегка промокшее пальто  Линды, принимает куртку Артемьева и в растерянности смотрит на стену. Вместо вешалки торчит два гвоздя, которые он самолично вбил сразу после получения квартиры. Несколько лет тому назад. Оба гвоздя заняты, на одном его куртка с генеральскими погонами, на втором хозяйственная сумка, с которой Валерий ходит в магазин за продуктами.
- Уютненько! - весело произносит Артемьев, входя в комнату и оглядываясь по сторонам. - Вы просто сибарит какой-то!
- Да как-то вот … - с заминкой отвечает Валерий, глядя на Линду.
Краска медленно заливает лицо, Валерий глупо мнет в руках пальто, слабый запах духов плывет по воздуху. 
- Хорошо выглядите. И пахнете! - брякает Знаменский. - То есть я имею в виду духи хорошие. Очень приятный и запоминающийся запах.
- Спасибо, - улыбнулась Линда. - А теперь отдайте мне одежду, я сама разберусь, куда повесить. А вы идите к полковнику, у него серьезное дело к вам.
Женщина решительно забирает куртку и пальто. Запах духов с новой силой пахнул в лицо, теплые ладони Линды соприкоснулись с сжатыми в кулак ладонями Валерия и словно горячая волна прошла по телу. Он понял, что покраснел как ошпаренный рак. В таком виде предстать перед Артемьевым было решительно невозможно.
- Да, иду, - сиплым голосом отвечает Валерий и направляется прямиком в ванную. Холодная вода остужает пылающее лицо, несколько капель попадают за шиворот и торопливо бегут по спине, исчезая на ходу. Знаменский несколько раз глубоко вдыхает, трясет головой, аки конь отгоняющий мух. Еще раз смотрит на себя в зеркало, приглаживает торчащие волосы, одергивает футболку и потуже затягивает ремень на джинсах. «Морда лица вернулась в естественное состояние, глаза не вытаращены — я снова в форме! - подумал Валерий. - Пора выходить.»
- Валерий Николаевич, я попросил подполковника Гаррисон сварганить нам кофе. У вас ведь есть кофе? Если нет, не страшно, я привез с собой, - встретил его длинной фразой Артемьев.
Он сидит в единственном кресле возле плотно зашторенного окна, с интересом осматривая комнату.
- Простите, я занял ваше место.
- Ерунда, сидите. Тут все равно больше не на чем сидеть, - махнул рукой Знаменский. - Надо будет пару стульев купить.
Входит Линда, в руках кофейник и только одна чашка.
- Вы сделали кофе только на одного? - удивленно спрашивает Артемьев.
- Я больше чашек не нашла! - ответила женщина и вопросительно посмотрела на Знаменского.
- Больше и нет, - ответил Валерий, краснея.
- Один мужчина, одна чашка - логично! - хмыкнул Артемьев.
- Линда, налейте кофе гостю, а мы … а вы потом, а я …
- Схожу в магазин и куплю еще две чашки. И два стула, - с улыбкой закончил фразу полковник. - Ладно, Бог с ним, с кофе. Поставьте куда нибудь. И садитесь вон на кровать.
Гаррисон послушно ставит кофейник на журнальный столик и присаживается на краешек кровати. Валерий направляется к окну с явным намерением сесть на подоконник, но полковник останавливает:
- Ни в коем случае, генерал! С этой минуты вообще забудьте о привычке подходить к окнам и самому открывать двери. Садитесь на кровать. Начну с главного - есть достоверные сведения, что вас хотят убить. Как именно, пока неизвестно. Подозреваю, что исполнителям предоставлен карт бланш. Заказчику нужен результат, детали несущественны.
- И кто же заказал меня? - равнодушно спрашивает Знаменский.
- Вы не поверите!
- Отчего же? Я хоть и генерал, но способности выстраивать логические цепочки не утратил. Разумеется, не президент, он всего лишь пешка. Глава администрации может вести свою игру, но только в строго очерченных рамках. Тот самый карт бланш, о котором вы упомянули. В сухом остатке мы получаем Янкеля Мовшевича Розенфельда. Он выжил, до крайности озлоблен утратой последней лаборатории в Техасе и желает отомстить.
- Все верно, - кивнул Артемьев. - Кроме одного. Лаборатория в зачуханном техасском городишке не была последней. Отлично оснащенной, с подготовленным персоналом, но увы — не последней. Есть еще одна. Не велика по размерам, но возможностей ничуть не меньше. И самое главное — там расположено последнее хранилище клеток. Причем не простых, а самых видных представителей иудаизма. Есть косвенные данные, что даже самого Ротшильда.
- Их вроде до фига было, ротшильдов этих. Которого именно?
- Не знаю, - признался полковник. - Да и так ли это важно. Амшель Майер, основатель династии, завещал потомкам два незыблемых принципа — деньги и семья. Иными словами делать деньги на всем, абсолютно не принимая во внимание мораль и совесть. Ротшильды одинаково финансировали фашизм и демократию, войну и мир, медицину и военные разработки. Важна прибыль! Им было совершенно наплевать на создание еврейского государства на территории Палестины до тех пор, пока этот проект не стал прибыльным. Спасать евреев от гитлеровских нацистов они тоже не собирались. Нет, деловых партнеров вытащили, а вот кузин даже не подумали. Две женщины по фамилии Ротшильд погибли в концлагере и родне было все равно. Некоторые из потомков Амшеля даже занимались экологией, презрев ссудный капитал! Но, как только семья приказала вернуться в семейный бизнес, безропотно подчинились. Ибо семья, по завету Амшеля, святое.
- Вообще-то он прав, - вздохнул Знаменский.
- И я так считаю, - кивнул полковник. - Но все-таки деньги у него были на первом месте. Поэтому потомки принимали христианство, публично отрекались от веры и народа, женились на христианках или выходили замуж за гоев — они делали все, что приносило хоть какую-то прибыль. Что, впрочем, не уберегло их от вымирания, как и остальных. Ротшильды, как и все ортодоксальные евреи, заботились о чистоте крови, детей от смешанных браков не признавали. Только тех, кто родился от брака между своими. Переженили всех кузенов с кузинами и в итоге род прекратился.
-  Знаете, Владимир Александрович,  я не уверен, что Розенфельд так уж сильно переживает за сохранение яйцеклеток майеров, ротшильдов и рабиновичей. Янкель одержим идеей возрождения не просто своего народа — что вообще-то можно только приветствовать! Ну, патриотизм и все такое … Он хочет стать новым Авраамом, родителем иного человечества и никак не меньше.
- Очень возможно, что вы правы, - согласился Артемьев. - Если суммировать данные, полученные в Австралии и Африке, то получается, что работы по созданию расы избранных и зверолюдей велись параллельно. Причем так называемые «избранные» предназначены всего лишь на роль лакеев истинных хозяев планеты.
- Место нахождения лаборатории известно?
- Приблизительно. Где-то в пределах нашей необъятной Родины. Информация собирается с большим трудом и немалой кровью. Мои возможности не так велики, как хотелось бы.
Знаменский встает, подходит к подоконнику.
- Ах да! - спохватывается он и начинает неторопливо ходить из угла в угол. - Подытожим: остался последний рассадник чумы и он где-то в России. Розенфельд жив, сохранил обширные связи и очень опасен для всех нас, а не только для меня. И единственный вариант уничтожить Янкеля и его детище — или лучше детищ? - это стать президентом и получить все полномочия для защиты народа и страны.
- Похоже, вы получили настоящий стимул для борьбы за президентское кресло, Валерий Николаевич! - воскликнул Артемьев с некоторой долей иронии. - Раньше вы были достаточно равнодушны к идее президенства. 
- А я и сейчас не горю желанием стать вождем. Просто надо довести начатое до конца. И если для этого необходимо занять должность главы государства — займу. А потом уйду и пусть другой ворочает глыбу, называемую Россией.
- Что ж, я рад, что у вас не осталось сомнений, - говорит Артемьев, вставая с кресла. - А теперь о главном на сегодняшний день. Что бы стать президентом надо выжить. Организацией вашей охраны буду заниматься я, непосредственную ответственность возлагается на подполковника Гаррисон.
Линда с явным облегчением поднимается с кровати, сидеть на которой ей было неудобно.
- Меня будет охранять женщина? - после заминки произносит Валерий. - Линда, не обижайтесь, я ничего не имею против вас. Но женщина и телохранитель?
- Вы правы, Валерий Николаевич, - вздохнул Артемьев. - Женщинами рисковать нельзя. Но увы, другого человека нет. Некому доверять.
- Так не бывает!
- К сожалению, бывает. Нет, ваша охрана достаточно надежна, можете не опасаться, но вот скажем так, последнюю линию обороны я могу пока доверить только ей.
- Но я и сам …
- Нет! - перебил его Артемьев. - С этого момента забудьте слово «сам». Вам будут открывать двери и закрывать за вами. Вы будете жить строго по распорядку дня и никогда не будете оставаться один.
- Да помилуйте, Владимир Александрович! - растерялся Знаменский. - Двусмысленность какая-то! Это же просто неприлично.
- Ну, да, - потер лоб Артемьев. - Я немного сгустил краски, конечно. Однако если вы решили стать кандидатом в президенты, вы более не принадлежите себе. Это надо правильно понимать, Валерий Николаевич.
- Хорошо, - кивнул Знаменский. - Место жительства тоже придется сменить?
- Да в первую очередь! - воскликнул Артемьев. - Жилой массив, множество разных людей, куча позиций для снайпера -  тут минуты находиться нельзя.
Валерий окидывает взглядом свою квартиру.
- Что ж, «милым домом» это никогда не было, - криво улыбнулся он. - Буду собирать вещи.
- А я пока отключу воду и газ, - решил Артемьев. - А то мало ли что. Насчитают вам к концу президентского срока! - говорит он, уходя на кухню.
- Не буду вам мешать, - говорит Линда. - Подожду в коридоре.
- Стойте. Я хотел сказать вам … э-э … ну в общем, я рад вас увидеть снова. Конечно, мне самому надо было разыскать вас … если вы не против, - окончательно смутился Знаменский.
- То есть вы должны были сообщить мне, что ищете меня и попросить на это разрешение? - с улыбкой спросила Линда.
- Типа того, - вспотел Знаменский. - Артемьев строго запретил высовывать нос, пока не уладит дела  с моим трупом. Не разрешал воскреснуть, так сказать.
- Я знала, что вы живы. И потому вас прощаю. А теперь собирайтесь. 


                Глава 3.

«Избирательная система как средство защиты от некомпетентных правителей существует столько же, сколько существует человечество. Как только приматы научились более-менее внятно изъясняться. Но даже бессловесным животным понятно, что самый сильный не значит самый умный. Поэтому захватить власть силой можно — удержать нельзя. Если вожак волчьей стаи не может организовать охоту и стая начинает слабеть от голода, вожак будет уничтожен или изгнан. Ни клыки, ни сила не помогут ему устоять против натиска озлобленных голодом соплеменников. Люди не волки, они готовы терпеть голод и лишения, если уверены — это необходимо ради будущего детей. Но если власть заставляет терпеть голод и лишения ради будущего только своих детей, терпение истощается быстро. И тогда обезумевшая от злобы и горя толпа уничтожает все на своем пути. Аристократов и чиновников убивают с особой жестокостью, все революции это наглядно показывают. Лютую ненависть вызывают те, кто жрал и пил от горла, кто всегда хорошо и модно одет, кто образован, воспитан и ценит произведения искусства. Не щадят ни женщин, ни детей, ни стариков.  Когда бунтующие русские крестьяне жгли усадьбы помещиков, они не растаскивали по домам картины, дорогую посуду и мебель. Если и грабили, то одежду, обувь, женские украшения и деньги. То есть брали то, что понимали и чего были лишены. Жгли дорогие картины заморских живописцев, крушили топорами рояли и мозаику из янтаря, били вазы из саксонского фарфора и резали на мясо породистых скакунов, потому что крестьянам нужны рабочие лошади, а скакуны это так, барская забава. И убивали всех без разбора, кого находили в доме. Слуг за то, что служили мерзавцам и подлецам. Помещиков и членов их семей за сытую и привольную жизнь, оплаченную нищетой и голодными смертями крестьянских детей.
Но чванливые и самонадеянные люди, приходя во власть, забывают, что их жизнь висит на такой же тонкой ниточке, как у всех. Их гипнотизируют и лишают разума атрибуты власти — породистые псы бодигарды, льстивые придворные  и чиновники, которые только и умеют держать носы «по ветру». Их опьяняет мираж вседозволенности и безнаказанности. Они думают, что так будет всегда и райская жизнь, которую обещают мордастые попы — да вот же она, надо только протянуть руку и сладкие плоды сами упадут в подставленные ладони!»
Валерий откладывает планшет в сторону. «А ведь тоже самое относится и к оккупантам. Вообще ко всем, кто так или иначе ограничивает нашу свободу и покушается на жизнь.  Ах, Янкель, Янкель — прежде чем возрождать к жизни ушедший в небытие народ, оглянись назад. История твоих соплеменников - сплошная череда предательств, массовых убийств и самого изощренного геноцида против человечества, вся вина которого состояла в том, что люди не хотели быть рабами «богоизбранных». Кстати, почему бы и мне не заглянуть в историю? Может, врут все или сильно преувеличивают злодеяния иудеев! Конечно, вранья предостаточно, пещерный национализм свойственен многим, равно как образованным особям, так и дебилоидным представителям отряда бреющихся приматов вне зависимости от уровня грамотности и кругозора. Но … но избирательная кампания, черт бы ее побрал! Вот завтра опять надо быть в студии, записывать то ли интервью, то ли видео обращение к гражданам под видом интервью, когда журналист задает подготовленные вопросы, а ты с умным видом отвечаешь заранее подготовленными фразами. Да, еще и фото сессия! Кандидат-боевой-генерал на переднем крае, он  же в спортзале, на стрельбище, на заводе, в полях и огородах, пробует суп в доме престарелых и читает сказки ребятишкам в детском саду».
Валерий поднимается с кресла, прохаживается по комнату от одного окна к другому. Комната просторная, целый зал для бала. И окна, как гаражные ворота, из каждой шторы можно два парашюта сшить и еще останется на половину третьего. Это не вам не однушка в панельной коробке! Загородный дом в лесной чаще, за тремя заборами с круглосуточной охраной и под электронным куполом, сквозь который никакой спутник не увидит. И не наведет ракету.
Несмотря на кажущуюся тяжесть шторы легко раздвигаются одним движением. На роликах они там с сервомоторами, что ли? Бронестекло толщиной в два пальца прозрачно, словно и нет его. Фонари на столбах освещают двор, металлический забор прячется в тени деревьев, редкие снежинки вперемежку с дождевыми каплями сыплются с черного неба, наводя тоску, грусть и относительный покой — желающие убить кандидата в президенты наверняка отдыхают, ибо только буйнопомешанный станет бродить по лесу в поисках лазейки.
«Убивают президентов, министров, прокуроров, - задумался Валерий. - Почему так? Почему раньше, при проклятом царизме и феодализме никто не покушался на первых лиц? Ведь демократия у нас, всеобщее среднее и где-то высшее образование, о чистоте ручьев заботимся, собачкам прививки делаем — словом, сплошной гуманизм и сострадание, а убивать стали больше. Русские цари могли гулять по улицам столицы в любое время, без охраны и никому в голову не приходило, что его надо убить. Притом, что бунтов на Руси хватало, нравы были жесткие и человеческая жизнь ценилась меньше, чем щенок породистой гончей. Кто положил начало бойне, в которой не щадят ни взрослых, ни детей? Да те самые борцы за счастье и светлое будущее всего человечества, которые провозгласили свободу, равенство и братство! Убивали миллионами в революциях и гражданских войнах, потом заботились о вдовах и сиротах, строили коммунизм и сажали в лагеря всех несогласных, морили голодом крестьян и расстреливали рабочих — убивали, убивали, убивали … Чудовищное порождение сумеречного сознания — коммунизм, поселялся в разуме людей, словно зародыш инопланетного чудища и пожирал изнутри сердце и душу, превращая носителя в пустоглазое существо, которое одержимо только одним жгучим желанием — уничтожать все живое.  Твари в облике человека заставляли людей рыть каналы, ровнять горы и поворачивать реки вспять — уничтожали то, что природа создавала миллионы лет. Они и планету готовы были сжечь в огне ядерного взрыва, будь у них в запасе еще одна. Семьдесят лет господства коммунизма в России — это семьдесят лет власти живых мертвецов. Слабые и малочисленные в начале, они окрепли на крови людей, а вела их лютая ненависть к людям. Ненависть, порожденная одним единственным человеком — Карлом Марксом. Так ненавидеть человечество мог только … иудей! Русский придумал анархизм, то есть неприятие любой власти. И дрался с властью. Но убивать всех подряд ради того, кто «был ничем, а станет всем» мог только тот, кто считал себя тем самым «всем», которому обязаны поклоняться и обожествлять презренные людишки. Тот, кого испепеляла жажда власти. Кто страдал жгучим желанием мести людям за то, что они презирали и ненавидели тех, кто считал себя высшими существами.
Да, империя не самый лучший вид организации общества. Простой народ одинаково страдает от несправедливости и грабежа власть предержащих. Русские, украинцы, казахи, народы Кавказа и Дальнего Востока — все были рабами и имели равные причины ненавидеть эксплуататоров. За редким исключением выходцы из низов могли стать инженерами, учителями и врачами, не говоря уже о чиновниках даже городской администрации. Но вот произошла революция, которая отменила сословные ограничения, все стали равны. И диво дивное, в руководстве республики, еще только создаваемой на развалинах империи большинство должностей занимают иудеи! Притом, что согласно указа еще Екатерины Второй иудеи даже временно не имели права находиться на территории Центральной России, не учились в школах и ни в коем случае не занимали хоть сколько нибудь важных административных должностей. И вдруг — министры, то бишь народные комиссары, командармы и главкомы, руководители разведки и контрразведки — почти вся верхушка новорожденной РСФСР. Откуда столько гениальных управленцев и талантливых организаторов? И почему только они? Что, белорусы или украинцы глупее? Казахи, киргизы, армяне и грузины, прибалты и поляки — словом, все те народы, что входили в состав империи, неужто сплошь дураки да неучи, способны лишь быть исполнителями да мальчиками на побегушках?
Объяснение только одно — не строили они новую страну, а разрушали то, что веками строилось всеми народами России. Миллионами убивали на фронтах братоубийственной войны, морили голодом в тылу, взрывали храмы всех религий, продавали за бесценок произведения искусства, золото,  драгоценности и землю своим зарубежным единоверцам.
И вот теперь Янкель Мовшевич Розенфельд желает «это» возродить! Нет, если речь идет о людях, то пусть возрождаются. Не в людях дело. Мы все одинаково любим себя, своих близких и Родину. И недолюбливаем других, чужих, а также тех, кто лучше нас. Но Янкель хочет воссоздать человекообразных носителей самой людоедской идеологии, самой древней теории о расовом превосходстве, от которой произошли все остальные, включая фашизм и теорию классовой борьбы».
Валерий прикасается лбом к холодному стеклу, пальцы сжимаются в кулаки.
- Найти и уничтожить, - прошептал он. - Начинать прямо сейчас, не дожидаясь результатов выборов. Когда выборный балаган закончится, подключусь и я. Источник заразы выжигают огнем, одного меча в таком случае бывает недостаточно.         
               


                Часть 6.
                Глава 1.


Ноябрьские небеса укутаны в разжиревшие от влаги тучи, капли дождя стремятся вниз с таким рвением, словно возжелали вечного упокоения, но коварный мороз встречает на полпути, дуновением ветра превращая их в маленькие и красивые кристаллики льда, именуемые снежинками. Переход в иное качество как иллюстрация вечной проблемы жизни и смерти?
- Чушь какая! - бормочет Денис. - И вообще, почему так тянет примитивную философию, когда случается облом? Попытка обелить собственную глупость как средство успокоения? Видимо, так. Ведь мы так любим себя, что прощаем все любимому своему эго. Все, без исключения.
Денис торопится на лекцию. Вернувшись домой, он устроился на работу преподавателем в педагогический институт. Самым обыкновенным преподом без претензий на кафедру, руководство научными работами и безделушками для тщеславных дураков в виде званий и титулов. Местное минобрнауки предлагало ему возглавить институт. Тот самый, из которого вышибли в свое время. Не захотел. Опять чиновники, опять склоки ученых рвачей, дележ бюджета и грантов — к черту!
Посмотрев сочувствующим взглядом, отечески вздохнув и проникновенно сказав «понимаю», минобрнауки (словечко-то какое, а? огры, обры, бобры …) предложило занять вакантную должность преподавателя истории в местном «педуне». Денис согласился сразу, не раздумывая и даже не поинтересовавшись окладом. Институт недалеко от дома, можно пешком или на троллейбусе. Сегодня черт дернул связаться с общественным транспортом. Нашептал, колченогий, что погода испортилась, «пёхом» сыро и скользко, а троллейбусом самое то, тепло и быстро. Ага! Получилось, как в старой советской комедии — у вас ус отклеился. Контактный провод не захотел контактировать со штангой и она шмякнулась на крышу, перепугав пожилых пассажиров и насмешив молодежь.
Денис мысленно выругался — и так опаздываешь, так еще и бус для перевозки троллей ломается! Дряпайся теперь по раскисшему тротуару. Туфли промокли сразу, едва только стал на асфальт. Ветер швыряет снег в лицо ведрами, ледяные щупальца лезут за воротник, холод и сырость радостно карабкаются под брюками наверх — лепота! Переобуваться на работе будет некогда, да и не во что, разве только взять резиновые тапочки уборщицы. М-да, препод в резиновых тапках и при галстуке — это что-то! Ладно бы парни в аудитории сидели, так ведь почти одни девушки. Перед женщинами всегда стыдно втройне.
Громада главного здания института приблизилась, широкая лестница блеснула мокрыми ступенями, высоченные двери — так и хочется сказать: из мореного дуба! - из железа и подделки под дерево неохотно сдвинулись с места под напором рук. Холл встречает приятным сухим теплом, пожилая приемщица одежды улыбается и машет пластиковым кругляшком номера — Денис суеверно полагал, что вешать куртку надо всегда на одно и то же место. Типа новее куртка-то станет, что ли?
Быстро раздевшись, Денис шагает по коридору. Старый паркет чуть слышно поскрипывает, в унисон с ним хлюпает вода в туфлях. Ректор давно собирается сменить паркетную доску на ламинат, ему не раз вежливо напоминали об этом, но сейчас Денис очень благодарен  «деду» за беспамятство, так как скрип паркета маскирует мерзкое чваканье сырой обуви.
- Денис Витальевич! - раздается манерный голос секретарши «деда». - Денис Витальевич, вас приглашают в ректорскую.
- Прямо сейчас? - чуть раздраженно спросил Денис.
- Сию минуту! - почти эпически восклицает секретарша.
Денис наклоняет голову к плечу, глаза сводятся к переносице, из горла вырывается тихое рычание — меньше всего хотелось бы идти к ректору именно сейчас. Но отвертеться — переобуюсь-причешусь-возьму бумаги! -не удастся, бдительная секретарша сразу доложит «деду» о непочтительном поведении молодого препода. Она такая, эта зараза секретарша! Под сороковник уже,  пять раз у пластического хирурга была, глаза постоянно распахнуты, грудь как таран для вышибания крепостных ворот, зад того гляди лопнет — нет, все это очень неплохо, только одно смущает — не настоящее. Тут не тронь, там не прижми! Денис, как разведенный холостяк, категорически не приемлет такую подделку и молчаливо протестует всякий раз, когда видит секретаршу. Она чувствует это и тихо ненавидит симпатичного молодого препода, который смеет осуждать ее, да еще как — глазами!
Делать нечего, надо подниматься на третий этаж, потом идти по коридору в другой конец и все это время чертова секретарша  будет рядом стучать каблуками, душить его цветочной вонью дорогих духов и трясти всем, что трясется. А он будет как дурак скрипеть сырой обувью и терпеть насмешки студенток, потому что весь институт знает, что секретарша ректора положила накрашенный глаз на Дениса, а он рыло воротит. Небритое, так как преподаватель истории Раевский отпустил небольшую шкиперскую бородку.
- Идемте, - буркнул Денис.
Секретарша мстительно крутнула упругим задом, вздернула голову, дабы прическа была виднее и пошла эротической походкой фотомодели на подиуме. Денис плетется сзади, старательно глядя под ноги.
Кабинет ректора встречает дубовой мебелью а-ля купцы Демидовы. За обширным столом восседает «сам», неодобрительно глядя в плоский безрамочный монитор. Напротив, спиной к вошедшему Денису сидит миниатюрная женщина с копной рыжих волос.  Узкая юбка задрана выше колен, блузка ниспадает одной волной, будто штора на окне. Спина у рыжеволосой подчеркнута прямая и сидит незнакомка на самом краешке стула, хотя сесть плотнее и облокотиться на спинку гораздо удобнее. Но в таком случае грудь будет не видна. Она и так не то чтобы очень, а тут и вовсе спрячется в складках. «Что-то знакомое в этой пигалице, - подумал Денис, остановившись на пороге. - Рыжие взбитые волосы, спина будто карандаш в одно место вставили … Луиза? Да не может быть!» Словно услыхав свое имя сидящая на стуле женщина оборачивается и у Дениса невольно вытягивается лицо — это действительно Луиза Мочильска, та самая рыжая крыса, что пугала его последствиями публикации диссертации, а потом пыталась подкупить должностью и грантом в размере годового бюджета всего института.
- Пани Луиза? - фальшиво удивился Денис. - Давно не виделись.
- Вы уже знакомы? - удивленно спросил ректор.
- В некотором роде, - скривил губы Денис. - Беседовали о смысле жизни и путях его достижения. Смею предположить, что сейчас будет нечто подобное.
Денис нарочно говорил в манере дореволюционного интеллигента, зная, как это не нравится ректору. Он предпочитал молодежный сленг и уголовную словесную субкультуру, видимо считая ее тоже. Культурой.
- Денис Витальевич, оставьте ваши приколы. Красивая женщина пришла к нам с деловым предложением, а вы сразу пальцы веером.
Денис сжал кулаки, скулы затвердели.
- Красивая женщина меня сюда привела, - мечтательно произнес он, прекрасно зная, что секретарша все слышит через приоткрытую дверь. - А деловые предложения от пани Луизы уже были. Правда, Луизочка?
В голосе Дениса прозвучала явная двусмысленность. Мочильска поджала губы, на лице появились красные пятна, пальцы с ногтями кровавого цвета дрогнули.  У ректора слега вытянулось холеное лицо, недоумевающий взгляд пробежал по лицам сидящих перед ним людей. Денис почти физически почувствовал, как насторожила уши секретарша — оказывается, этот историк не так прост! К тому же он считает ее красивой. А как глаза отводит в сторону, подлец! Почти поверила, что не нужна ему, а он, оказывается, кобелина коварный!
- Луиза Томашевна … я правильно называю ваше отчество? - так вот, она предлагает нашему институту выполнить одну научную работу. И хочет, чтобы именно вы взялись за нее.
- Хорошие бабки дает?
- Нормальные ... э-э ... Денис Витальевич, ну что вы! Сумма достаточная, что бы освободить вас от обязанности ежедневно читать лекции. Этим займется другой мэн, а вы сосредоточитесь на новой работе.
Денис шумно вздыхает, не менее шумно подвигает себе стул и усаживается с таким видом, будто это он тут ректор.
- Что ты хочешь на этот раз, Луиза? - спрашивает Денис, окидывая женщину критическим взглядом. Особенно ноги, оголенные чуть выше, чем принято. - И кого ты представляешь, ведь деньги не твои. Ты всего лишь на содержании.
Красные пятна становятся багровыми, на лице появляются капельки вонючего пота, крашеные ногти кажутся когтями. Луиза едва сдерживается.  Брови ректора ползут вверх, он явно хочет что-то сказать, но нужных слов не находит. Сленг, он такой. Вроде круто, а по сути пшик.
- Я представляю … - с хрипотцой в голосе говорит Мочильска, но Денис бесцеремонно перебивает:
- Благотворительный фонд! Я угадал, Луизочка? Имя учредителя назвать?
- Если вы имеете в виду UTIMCO, то это не так.  Фонд прекратил деятельность в результате военного конфликта, произошедшего некоторое время назад на территории Техаса, а его учредители мне …
- У него один учредитель, - снова перебил Денис. - И он едва унес задницу из лаборатории. Жаль, связи не было, иначе его вертушка и километра не пролетела бы.
- … мне … мне неизвестны учредители фонда, - с трудом закончила фразу Мочильска. - Возможно, вы с ними знакомы?
- Еще как! - рыкнул Денис. - И я буду очень благодарен тебе, Луизочка, если расскажешь где отыскать Янкеля.
Ректор слушал диалог  выпучив глаза, вставная челюсть вот-вот выпадет, взбитая челка из трех волосинок замерла по стойке смирно.
- Я правда не знаю, - сорвался голос Луизы.
На глаза навернулись слезы, руки задрожали, спина сгорбилась. Женщина суетливо одергивает юбку, быстро мигает, стремясь унять слезы, а то краска потечет. Опомнившись, ректор наливает стакан воды, протягивает Луизе. Она прихлебывает пару раз, проливает на блузку. Тотчас расплываются широкие темные пятна, сквозь просвечивает лифчик с непомерно вздутыми пластиковыми чашками. Взгляд ректора становится заинтересованным, рука тянется за вторым стаканом, но останавливается на полпути. Видимо, стареющий конь вспомнил, где находится и что в графине только вода.
- Я председатель общества по изучению истории народов России, - говорит Луиза, немного успокоившись. - Это негосударственная организация, существующая на деньги спонсоров и гранты от государства.  В рамках программы «Содружество народов» нам — как и другим историческим обществам, - поручено … мы должны изучать прошлое … укреплять связи …
- Искоренять национализм, крепить дружбу народов, пресекать и бороться с шовинизмом. Короче, мир-дружба-фройндшафт! - с нескрываемой издевкой продолжил Денис.
- Примерно так, - прерывисто вздохнула Луиза. - Я знаю вас, Денис Витальевич, по прошлой работе, вы хороший ученый и у вас получится написать хорошую работу по истории, скажем так, взаимодействия народов России.
- Всех народов?  Или одного, конкретного? - с ехидцей интересуется Денис.
- Ну, видите ли, у государство образующего народа всегда бывают конфликты с другими народами в процессе создания государства. С одними больше, с другими меньше. Вероятно, надо обратить внимание на конфликты серьезные, показать их причины, пути решения. И как сегодня решается национальный вопрос в России.
- Показать решающую роль главы государства?
- Разумеется! Но инициативы на местах тоже важны.
- ?
- Как уживались между собой общины и тому подобное.
- А в связи с чем вдруг понадобилась такая работа? Юбилей чего-то там?
- Россия многонациональная страна, проблемы взаимодействия наций и народностей между собой всегда были и будут, - отчеканила Луиза, окончательно успокоившись. - Работа по устранение причин конфликтов должна вестись системно и постоянно. Вы, как историк, лучше других можете показать исторические причины конфликтов. И способы их нейтрализации.
- И потом, Денис Витальевич, - вступает в разговор ректор. - Это важно для института. Чем больше научных работ, выполненных нашими сотрудниками, тем лучше.
- Да-да, я наслышан о рейтингах ВУЗов, о балльной системе, которая учитывается при государственном финансировании.
Денис вздохнул, взгляд упирается в оконное стекло, по которому медленно ползут капли замерзающего дождя. «И с чего бы это Мочильска захотела именно меня? В смысле работы? Институт наш так себе, серединка на половинку, особыми достижениями не прославился. Я простой препод, без регалий и степеней. Какого черта именно меня!?»
- Денис Витальевич, - нарушил ход мыслей голос ректора. - На вашем месте я бы не раздумывал. Вы у нас научными званиями не обременены, темы для защиты диссертации, которые вам предлагались, вас не заинтересовали. А тут такая возможность проявить себя!
- Какая?
- Гранты распределяются при непосредственном участии администрации президента! О вашей работе  узнают на самом верху, - округлил глаза ректор для пущей убедительности. - Это трамплин! Я прав, пани Луиза?
- Абсолютно! - воскликнула Мочильска. - Удачная работа не пройдет незамеченной, в случае успеха вы вполне можете рассчитывать на переход в институт истории РАН.
- Вот видите? И она вполне может стать основой для диссертации, которую вы с легкостью защитите. А вы  думаете, в окно смотрите, - укоризненно качает головой ректор.
- Ну, допустим, - вздохнул Денис. - А как же лекции?
- Сумма гранта покроет все потерянные вами доходы, - торопливо сообщила Луиза. - Вы ведь найдете ему замену, господин ректор?


                Глава 2.

Грант был действительно не малым. Денис удивился, как много может дать общественная организация на исследование обычных архивных записей. Ну, суммирует он сведения о межнациональных конфликтах, сделает выводы о причинах и следствиях. И что? Неужто его изыскания лягут на стол президента как руководство к действию?  А может, это банальное воровство под видом научной работы? Уж больно много дали, могли бы ограничится полугодовой зарплатой плюс надбавка за срочность. Когда Денис увидел сумму, перечисленную ему на счет, он едва не схватился за голову — ошибка! Отмывают деньги, кидая их по разным счетам, а потом конечный бенефициар всплывет на побережье тропического острова, где не действуют международные законы о борьбе с коррупцией. И он, Денис Раевский, соучастник!
Однако Луиза клятвенно заверила, что деньги чистые, выделены официально и даже показала документы. Денис пожал плечами, сказал ладно и успокоился.  В конце концов, ему же не пенсионеров грабить предлагают.  Забил холодильник продуктами, оплатил коммунальные счета на год вперед,  дабы  квитанциями об уплате не донимали и принялся за работу. Одно из удобств цифрового мира состоит в том, что не надо просиживать часы в архивах и библиотеках, все под руками, только успевай качать информацию с сайтов. А потом трать часы на проверку, мало ли что там на сервера накидают. Фантазирующих приверженцев конспирологических теорий много! Поэтому Денис предпочитал работать с признанными авторами. Такими, как Лев  Гумилев и Игорь Шафаревич. Он брал целые куски из их работ и вставлял целиком. Потом перечитывал, тревожился и сомневался — а не слишком ли резко все это? Все-таки дел давно минувших дней, сегодня нет такой остроты. Нет ли? Может, просто замалчивают, не хотят волновать электорат, который запросто может стать рассвирепевшей неуправляемой толпой? Во многих в головах застряли строки Пушкина про русский бунт, бессмысленный и беспощадный. Легко было бездельнику дворянчику Пушкину писать про бессмысленность! А побывал бы сам в шкуре крепостного раба, тогда повести Белкина выглядели бы совсем иначе.
- Мысли, предположения, фантазии — не более того, - шепчет Денис, уставившись бараньим взором в пол. - Потомки всегда фантазируют о делах и мыслях предков. Нам легко и просто рассуждать с высоты столетий, а каково было им? Ведь решали на ходу, не имея возможности «перезагрузить» и начать заново. Шафаревич — в семнадцать лет окончил вуз, в девятнадцать кандидат математических наук, в двадцать три доктор, в тридцать пять членкор! Он же гений! Эйнштейн сраный с его теориями — кстати, еще никем не доказанные! - ему в лакеи не годится. Но престарелого клоуна с высунутым языком знают все, а Шафаревича только специалисты. Автор гениальной «Русофобии», которая прогремела на весь мир, умышленно забыт, его имя буквально стирали отовсюду, куда могли дотянуться потные ручонки «малого народа». С математической точностью и аргументацией Шафаревич доказал, что русское национальное сознание есть единственный путь, уводящий от «двух дорог к одному обрыву»  - от коммунистической и либеральной идеологий.
А как он прошелся по Галичу, этому «голосу совести» профессиональных советских правдолюбцев! « Галичу (Гинзбургу) куда лучше должен был бы быть знаком тот тип пробивного, умеющего втереться в моду драматурга и сценариста (совсем не обязательно такого уж коренного русака), получившего премию за сценарий фильма о чекистах и приобретающего славу песенками с диссидентским душком».
Тебе хочется на историческую родину? Так поезжай, ни кто ж не держит. Еще и выталкивали. Эка потеря для России! Но не едут, выискивают самые разные причины, чтоб остаться. Потому что на «исторической родине» твои сценарии и песенки никому в хрен не уперлись! Подметалой станешь на вокзале и то в лучшем случае, так как своих подметал хватает. Вот и брызгал слюнями.
Денис смотрит на монитор — как много ссылок по теме! Все-таки имя Шафаревича не забыто, как бы не старался пресловутый «малый народ». А вот любопытная фраза : «Почем случилось так, что именно выходцы из еврейской среды оказались ядром того «Малого народа», которому выпала роковая роль в кризисную эпоху нашей истории? Мы не будем пытаться вскрыть глубинный смысл этого явления. Вероятно, основы религиозные, связанные с верой в «избранный народ» и в предназначенную ему власть над миром. Какой другой народ воспитывался из поколения в поколение на таких заветах»?
Денис поднимается с кресла, ходит из угла в угол. Почему-то все говорят, что от сидячей работы болит спина, затекает шея - задница немеет и затекает непонятно чем! Денис ощущал себя шмелем, у которого громадный чемодан вместо ж…,  крыльев только нету. «Пойти пожрать, что ли? - подумал Денис. - Нет, спать захочу, уже первый час. Лучше кофию надуться по самые гланды». Кофемолка воет и дрожит, как попавший в руки монаха маленький черт. Измельченные в порошок зерна источают густой, нездешний аромат, на ум невольно приходят заморские мачупикчи, пирамиды ацтеков и прочие латинские атрибуты Америки. Или кофе растет на Ближнем Востоке? Ну конечно, на востоке! Оно так и называется — арабика. Типа арабы в пустыне выращивают кофе, ага. И робусту, генномодифицированную арабику тоже они выращивают. В Румынии.
Горький и густой, как мысли с похмелья, кофе прогоняет сонливость, Денис садится в привычное кресло. Легкий, почти невесомый ноут укладывается на коленях, взгляд замирает на экране. Итак, Шафаревич. А кто еще? Лев Гумилев, вот еще один настоящий русский мыслитель. Как странно, подумал Денис, все умнейшие люди России и не только России, рано или поздно задавались вопросом о роли евреев, причем роли негативной. Почему именно они? Ну, верили в избранность. И что? Да в любой деревенской секте верят в избранность. Наверно потому, что они как та пресловутая субстанция, которая всплывает и не тонет, появляются на поверхности общества в переломные моменты, в периоды кризисов, когда решается вопрос власти. Так было в древнем Египте, в Персии, в Риме и древней Хазарии. И в России в не столь отдаленном прошлом. И всякий раз кровь лилась рекой без преувеличения. Не еврейская кровь. Впрочем, надо сделать одно важное уточнение — не евреи тому виной, а совершенно людоедская идеология иудаизма.
- Так уж и людоедская? - усомнился Денис. - Прям вот так и жарили целиком, а кровью младенцев запивали. Чушь, сказка для темных средневековых обывателей. А вот убивали много. И всех подряд, не щадя ни женщин, ни детей, ни стариков. И чаще не сами, а руками тех, кому задурили головы. Гои убивают гоев, что может быть лучше! А ну-ка, - бормочет Денис, набирая в поисковике запрос. - Что тут у Льва Николаевича? Вот! «Евреи, нашедшие в Византии спасение, должны были бы помогать византийцам. Но помогали они довольно странно. Договариваясь тайно с арабами, евреи открывали по ночам ворота городов и впускали арабских воинов. Те вырезали мужчин, а женщин и детей продавали в рабство. Евреи же, дёшево скупая невольников, перепродавали их с немалой выгодой для себя. Это не могло нравиться грекам. Но, решив не приобретать себе новых врагов, они ограничились тем, что предложили евреям уехать. Так в землях хазар появилась и вторая группа евреев — византийская».
* Л.Н. Гумилёв «От Руси до России». Глава II. Славяне и их враги.
И далее:«Евреи, в отличие от хазар, к IX в. активно включились в тогдашнюю систему международной торговли. Караваны, ходившие из Китая на Запад, принадлежали в основном евреям. А торговля с Китаем в VIII-IX вв. была самым выгодным занятием. Династия Тан, стремясь пополнить пустеющую из-за содержания большой армии казну, разрешила вывозить из страны шёлк. За шёлком и шли еврейские караваны в Китай… Затем караваны пересекали реку Яик и выходили к Волге. Здесь усталых путников ждал отдых, обильная пища и развлечения. Прекрасная волжская рыба и фрукты, молоко и вино, музыканты и красавицы услаждали караванщиков. И у заправлявших экономикой Поволжья еврейских торговцев скапливались сокровища, шелка, рабы. Потом караваны уходили дальше, попадая в Западную Европу: Баварию, Лангедок, Прованс, и, перевалив через Пиренеи, оканчивали долгий путь у мусульманских султанов Кордовы и Андалузии…»
* Л.Н. Гумилёв «От Руси до России». Глава II. Славяне и их враги.
Хазарский хан Обадия захватил власть и развязал кровопролитную гражданскую войну, в результате которой иудеи обложили простых хазар тяжкой данью и превратили в рабов, которым под страхом смертной казни запретили иметь оружие и обучаться владению им. Таким образом иудеи превратили Хазарию в государство паразит, которое расположилось на пересечении караванных путей между Западом и Востоком. Именно это и было истинной целью прихода иудеев в Хазарию. Иудейские купцы монопольно устанавливали закупочные и продажные цены, получая неслыханные в то время сверхприбыли. Имея свободные денежные средства, они создавали в сопредельных странах фактории, на территории которых действовали иудейские законы. Довольно быстро иудейская Хазария трансформировалась в подобие раковой опухоли, захватывая новые земли и народы. Действовали иудеи исподтишка, подкупая местную власть, убивая чужими руками неугодных или непокорных правителей и повсюду насаждая своих менял ростовщиков, закабаляя купцов и простых горожан.
Таким образом к началу одиннадцатого века иудеи почти сформировали наднациональную и надгосударственную паразитическую систему, в которой иудеи стояли выше любой аристократии, выше законов и обычаев, по сути являясь кастой высших существ.
Летом 964 года нашей эры русский князь Святослав разбил войско хазар, уничтожил все крепости и города, после чего иудейская Хазария прекратила существование.  Так закончился проект Хазария 1. Прошло чуть меньше тысячи лет и появилась Хазария 2 — Соединенные Штаты Америки. Очередное государство паразит, ставшее во главе Запада. Мировые войны, опустошавшие европейский континент, неслыханно обогатили эту страну, притом что непосредственное участие в боевых действиях собственно США было минимальным. Хазария 2 возникла на мировом торговом перекрестке, вооружилась до зубов и обложила данью весь мир. Американские деньги стали эталонной валютой, американский образ жизни навязывался как образец, американскую армию называли сильнейшей в мире. Но человек предполагает, а Бог располагает. Целая череда военных авантюр, закончившихся поражением «сильнейшей» армии, экономические просчеты и высокомерное нежелание считаться с интересами других стран и народов привели к тому, что «империя добра» стала разваливаться. Крепость, казавшаяся несокрушимой, рухнула в одночасье, буквально за мгновение по историческим меркам. Никому и в голову не могло прийти, что очередная война на Ближнем Востоке — сколько их было там, не сосчитать! - приведет к настоящей цивилизационной катастрофе. Маленькое иудейское государство, созданное на клочке пустыни, отнятой — по другому иудеи не хотят, да и не могут! - у арабских кочевников по истечение очень короткого исторического периода вполне предсказуемо оказалось на грани гибели. Упертые фанатики иудеи свято верили в свое право безнаказанно убивать и грабить гоев по всему свету — то есть нести в мир добро и справедливость, ведь они народ, избранный богом! -  и править миром из столицы «вселенной» — Иерусалима. Не менее упертые фанатики мусульмане также свято верили в свою обязанность освободить святую землю, по которой ступал пророк Мухаммад, от подлых захватчиков и лютых врагов истинной веры, последователи которой несут  добро и справедливость и тоже должны править миром. И вообще, потому что пророк завещал убивать всех, кто в него не верит. Началась невиданная ранее гонка вооружений, ибо гарантированно уничтожить врага могло только ядерное оружие. Иудеи получили его первыми и безопасность Израиля была гарантирована на долгие годы. Но не навсегда! Огромный численный перевес и фанатизм подтолкнули арабский мир к военной авантюре, ведь гибель в бою за пророка гарантирует попадание в рай. Маленькая территория Израиля не оставляла иудеям места для отступления с последующей контратакой даже в случае незначительного поражения в наземном сражении. Религиозные фанатики неоднократно заявляли — в кризисный момент Израиль применит имеющеюся у него ядерное оружие, ибо гибель богоизбранного народа есть конец света в буквальном смысле.
Но остальной мир погибать отнюдь не собирался. Мало ли на свете сумасшедших! Израиль слишком мал, что бы надежно спрятать свои ракеты и бомбы с ядерной начинкой.  Самолеты, способные нести атомные бомбы, уничтожали прямо на аэродромах. Ракеты сбивали на старте, едва только они успевали взлететь. Высокоточным оружием наносились удары по подземным хранилищам отравляющих веществ, вакуумными бомбами выжигали предприятия, где создавалось и хранилось биологическое оружие. А потом началось то, что привело вымиранию целых народов. Адская смесь из радиоактивной пыли, смертельной отравы и вирусных штаммов, все таки вырвавшихся на свободу, породила чудовищные сочетания мутагенов. Дурной обычай вступать в брак только с родственниками, - чистота крови превыше всего! -  по сути инцест, что имеет следствием слабый иммунитет и склонность к уродствам, плюс мутагены привел к тому, что нормальный ход репликации ДНК был нарушен и запустился механизм самоуничтожения.
- Что ж, возможно, именно так все и было, - шепчет Денис, потирая усталые глаза. - Но уже третий час ночи и ну их на фиг, эти репликации ДНК. Спать хочу, умираю!


                Глава 3.

Черновик был готов через месяц. Денис принес распечатанный экземпляр для ознакомления Луизе, предварительно созвонившись о месте и времени встречи. Вообще-то, можно было переслать в электронном виде и не заморачиваться с поездкой, но Луиза настояла. Объяснила тем, что специальная комиссия будет оценивать работы, ей нужны не оцифрованные, а бумажные тексты и т. д. 
Бегло просмотрев написанное, Луиза попросила поставить дату и расписаться на каждой странице.
- Зачем? - удивился Денис. - Это же не протокол полицейского допроса.
- В комиссии заседают старые пер…  э-э … ну, заскорузлые такие дядьки, им авторское мнение подай в чистом виде, чтоб ни одного абзаца заимствований не было, - пояснила Луиза.
- Ладно, - кивнул Денис и расписался на каждой странице.
- Вот и хорошо, - облегченно вздохнула Луиза. - Рассматривать будут около недели, я пришлю смс-ку с результатом. А пока отдыхайте.
Уходя, Денис невольно отметил, что помещение благотворительной общественной конторы располагается в здании на центральной улице, рядом с офисами крупных компаний. Арендная плата тут будь здоров, не каждая фирма потянет, а благотворительной конторе хоть бы хны! Видно, у спонсоров была бурная молодость, раз так щедро платят за творение блага для общества.
Середина ноября порадовала любителей зимних развлечений легким морозом и обильным снегом. Заледенели катки, лыжники проложили трассы прогулок, коммунальщики нахмурились — вдруг снег зимой! - городская администрация грозно насупила брови. Те и другие согласовали план действий на случай погодных аномалий и бригады уборщиков принялись рьяно чистить дороги и стоянки машин вокруг здания администрации.
Неделя пролетела незаметно, то да се, туда сюда … вместо смс-ки и приглашения на презентацию в дверь позвонили и очам Денис предстал участковый полицейский. Вежливо осведомившись о здоровье и свободном времени, сотрудник полиции предложил незамедлительно явиться Денису Витальевичу Раевскому в районное отделение полиции. Для удобства гражданина Раевского участковый доставит его на служебной машине прямо сейчас. На вопрос Дениса — в связи с чем? - участковый пожал плечами и сообщил, что следователь хочет задать несколько вопросов по убийству Инны Сергеевны Клименко.
-  А причем здесь я? - встревожился Денис.
- Ни при чем. Вас не обвиняют,  да и дело дохлое. Но закрыть его пока нельзя. Просто следователь хочет уточнить какие-то детали, - пояснил участковый.
Здание следственного комитета встретило Денис кучей недавно выпавшего снега, расположившейся прямо на входе. Мужчина очень важного вида что-то внушает бригадиру дворников, тот кивает и делает знаки руками уборщикам — живее, мол, паразиты, иначе без премии оставлю! В холле внушительного строения, где бдят и расследуют, царит тишина и батарейное тепло. Дежурный на входе объяснил, как пройти в нужный кабинет, участковый попрощался. На душе у Дениса было скверно. Он не желал Инне ничего плохого, ее смерть была ударом для него. Смутное чувство вины никогда не покидало, только исчезало на время и опять начинало грызть сердце. Утешение типа глупая баба связалась не с тем, с кем нужно, помогало плохо.
Денис вежливо стучит в дверь, переступает порог. Небольшой кабинет ярко освещен зимним солнцем, возле окна стоит мужчина в сером деловом костюме спиной ко входу. Оборачивается на стук и Денис узнает того самого следователя, что допрашивал его в прошлый раз.
- А вы почти не изменились. Здравствуйте! - говорит Денис, подходя к столу.
- Добрый день, - кивает следователь. - Вы тоже остались прежним. Садитесь.
Денис отодвигает стул, садиться чуть боком.
- Не люблю свет в глаза, - объяснил он. - Какие вопросы ко мне?
- Только один. Вы подтверждаете, что ваша работа? - кладет он перед Денисом его распечатку.
- Конечно. Я еще и расписался на каждой странице, чтобы даже полуграмотные поняли, кто автор, - не удержался от колкости Денис.
- Ехидничать изволите, господин Раевский? Зря! - с ухмылкой ответил следователь. - Ваша работа оценена комиссией при Администрации президента как идеологическая диверсия против государства. Вы открыто призываете к репрессиям по национальным и религиозным различиям, пропагандируете нацистские взгляды и идеологию, а это строго запрещено российским законодательством и преследуется в уголовном порядке.
- Вы сумасшедший!? - воскликнул Денис. - То есть, простите, они сумасшедшие!? Какой еще нацизм? Это краткий обзор истории российского государства, в котором акцентируется внимание на некоторых национальных проблемах, которые были в прошлом. В прошлом, понимаете? Смысл не в том, чтобы … черт, ну как сказать-то? … цель не в том, чтобы разжигать национальную вражду, она и так тлеет на бытовом уровне. А в том, чтобы люди учли ошибки прошлого и не допускали их сегодня.
- Общие слова, - махнул рукой следователь, откинувшись на спинку стула. - А вот конкретное содержание статьи 282 Уголовного кодекса Российской Федерации. «Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации либо информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети "Интернет", - наказываются штрафом в размере от трехсот тысяч до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух до трех лет, либо принудительными работами на срок от одного года до четырех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет, либо лишением свободы на срок от двух до пяти лет».
Денис сжимает кулаки, взгляд становится прицельным.
- Ты дурак!? Да интернет переполнен призывами убивать русских и нерусских, понаехавших азиатов, христиан, мусульман, безбожных атеистов и язычников, а так же держателей собак, кошек и прочей живности, которая гадит и не дает спать по ночам. Призывают убивать геев, лесбиянок, неизлечимо больных и государственных чиновников. Статья, которую ты мне зачитал, так или иначе применима к любому! На фотографиях советских солдат на Параде Победы изображена свастика, они держат знамена фашистских дивизий, склоненные к  земле в знак победы. Это что, пропаганда нацизма? Если я цитирую работы ученых, в которых рассматривается история еврейского народа, то я — как и они! - антисемит?  А может быть, я обязан верить в Христа? Или в Будду? И Боже упаси не перекреститься или не поклониться, проходя мимо храма, потому что этим я оскорбляю чувства верующих! Формулировки этой статьи чудовищны, они составлены так, что под них можно подвести любого и посадить! Или шантажировать.
- Это ваши домыслы, гражданин Раевский,  - пожимает плечами следователь. - И прекратите обращаться ко мне на «ты». За хамство тоже можно быть наказанным.
- Тут вы правы, извините, - согласился Денис. - Но что касается пресловутого «возбуждения», тут вопрос очень спорный. Я могу привести массу отрывков из Торы, из Библии, из Корана с прямыми призывами уничтожать людей другой веры, но еще никому не пришло в голову привлекать к уголовной ответственности попов или имамов.
- Денис Витальевич, привлечь вас к ответственности требуют члены комиссии, которые ознакомились с вашей работой, - примирительным тоном говорит следователь. - На вас заведено уголовное дело, в котором имеется заявление и ваша письменная работа. Возможно, уголовное дело закончится ничем в виду отсутствия состава преступления.
- А что, сразу не видно?
- Не видно. Потому что статья 282 УК РФ, как вы справедливо заметили, действительно сформулирована довольно расплывчато. Надо разбираться и я, как следователь, именно этим и занимаюсь. Ваша работа нуждается в экспертной оценке, которая будет проведена в ближайшее время. А пока идите домой.

Вернувшись домой, Денис весь день ходил из угла в угол, размахивал руками и разговаривал сам с собой на разные голоса. Если бы кто-нибудь увидел его, то непременно решил бы, что Раевский спятил. Допускать такого человека до преподавательской деятельности абсолютно невозможно! Осознавая ненормальность своего поведения Денис время от времени присаживался, тупо смотрел в стену и пил кофе. Типа успокаивался. Затем опять вскакивал и громко, на всю квартиру произносил:
- Я сижу, как дурак и смотрю на стену! Так ведут себя психи. А я нормальный человек.
И опять начинал бегать по комнате, говорить сам с собой и размахивать руками.
За окном начало темнеть, когда Денис окончательно замудохался бегать туда сюда и вести полемику с самим собой. Падает в кресло и замолкает. Давно замечено, что выпущенный пар возвращает способность думать и анализировать. Кто такая эта Луиза Мочильска на самом деле? Надо выяснить и заодно разобраться с фондами. Их последнее время развелось как комаров на болоте, а ведь за каждым фондом  стоят конкретные люди с немалыми деньгами! Однако поиск в сети ничего не дал. Так, общие фразы.  Фонд как фонд, программа самая обычная — воспитание патриотов, помощь калекам, снедаемых жгучим желанием быть полезными, контроль за чиновниками (их кто только не контролирует, а толку ноль!), шефство над школой для умственно отсталых. Источники финансирования не указаны, как и фамилии шефов. Что ж, обычный набор ничего не значащих фраз, а к учредительным документами и налоговой отчетности Дениса на пушечный выстрел не подпустят.
- Меня терзают смутные сомнения, - шепчет Денис сакраментальную фразу. - Понятно, что кто хоть раз сидел на денежном ручейке — а фонд и есть денежный ручеек! - к станку не встанет. Луиза не за просто так оказалась в очередном благотворительном фонде. Но почему я? Неужели всю бодягу затеяли только для того, что бы меня засадить на пару лет? Кому это понадобилось, Янкелю что ли? Он тогда унес ноги, где-то окопался … ну, прибил бы меня! Укол зонтиком, пьяный самосвал, сердечный приступ во время просмотра программы «Пусть говорят» … но замутить конкурс только для того, чтобы привлечь меня к уголовной ответственности — это чересчур! Нет, нет, этого не может быть! Экспертиза признает, что я в своей работе не призывают кого-то убивать и терроризировать, предупредят, велят исправить и представить как положено.
Успокоенный этими рассуждениями Денис ложится спать. И видит сны, странные и тревожащие.
 Сны бывают разные — простые, провидческие, страшные, смешные, эротические и тупые. Если спать в наглухо закрытой комнате, то приснятся кошмары, потому что мозгу не хватает кислорода и он подает сигналы хозяину — проснись, дурак, мне дышать нечем! Но бывают сны, неотличимые от реальности. Когда все взаправду, когда страх смерти или вожделение неотличимы от настоящих чувств и ты помнишь этот сон всю оставшуюся жизнь. Твой мир, казавшийся милым и уютным, рушится на глазах, обнажая уродливый скелет того, что ты считал своей жизнью. Дорога, по которой ты шел, казавшаяся широкой и светлой, оказывается тонкой нитью, натянутой между маленькими островками надежды, а под ногами бездонная пропасть отчаяния. И нельзя повернуть назад, потому за спиной уже пустота.

                Глава 4.

Утром встреча с уже знакомым следователем, повестка в суд, оглашение приговора — на первом же заседании! - и короткой, как выстрел, слово — год. Год исправительных работ, именно так прозвучал приговор суда. Бесплатный адвокат что-то бормотал про про апелляцию, что приговор слишком суров, потом себя же и опровергал, что могли дать и четыре, да со штрафом … Денис слушал и не слышал. Он вообще не понимал, что происходит. Если ты украл или убил, то подсознательно ты готов сесть. Потому что знаешь, что совершил преступление. А если нет? Не грабил, не убивал и не говорил, что надо убить и ограбить. Ты сказал правду о прошлом и все! Разве лучше, когда правду умалчивают? Ведь тогда прошлое повторится.
Потрясение произошедшим было настолько сильным, что у Денис произошло будто бы раздвоение личности. Одна делала то, что ей говорили — ходила, сидела, опять ходила по каким-то длинным мрачным коридорам со множеством железных дверей через равные промежутки. Лязг стальных засовов, гулкие шаги, резкие голоса надзирателей, отдающих странные команды. Другая половина его смотрела на все это со стороны, застыв в состоянии оцепенения. Открывается дверь камеры, виден ряд двух ярусных кроватей, какие-то люди сидят и лежат, что-то спрашивают. Резкий запах хлорки из отхожего места, что совсем рядом с его койкой. Вот он лежит и хлорная вонь пополам с мочой не дает заснуть. Да он и не хочет спать! Он уже спит, только почему-то глаза не закрываются. В темной камере мало воздуха, люди стонут во сне, бормочут и храпят. Наступает серое утро, открывается дверь, он идет по коридору, свежий морозный воздух врывается в легкие, его заталкивают в тесную железную каморку, которую конвойный почему-то называет стаканом. Причем здесь стакан?
Звук автомобильного мотора, покачивание, поворот, еще поворот. Распахивается дверь, команда на выход, короткая вспышка дневного света, железнодорожный вагон, лязг раздвижной решетки, жесткая лавка. В камере темно, стены и пол выкрашены серой краской, нет окна. По коридору ведут осужденных, конвойные предельно внимательны, пистолеты спрятаны под бронежилетами, резиновые дубинки под руками.  Слышны голоса, звучат странные слова - «особняк», «строгий», «поселенцы», «малолетки», «общие» … Вагон трогается, по коридору прогуливается часовой. К решетчатой раздвижной двери подходит начальник конвоя, в руках папка.
- Осужденный Раевский, встать!
Денис выполняет команду.
- У вас красная полоса. Что можете сказать по этому поводу?
- Я … какая полоса? Где? - вяло удивляется Денис.
- В вашем личном деле осужденного. Здесь сказано, что вы можете оказать неповиновение и склонны к побегу.
- А есть куда бежать? - пожимает плечами Денис. - Зачем?
- Верно мыслите, гражданин Раевский. Сидите тихо, ехать недолго, два дня. Поселение не особый режим, выпендриваться не стоит и себе дороже. Удачной поездки!
За двое суток Денис не прикоснулся к еде — буханка серого хлеба, пара селедин и что-то еще без запаха. Лежали или сидел с открытыми глазами, иногда пил воду, просил конвойного вывести в туалет. Вагон для перевозки осужденных снаружи ничем не отличается от обычного пассажирского. Только окна забраны изнутри решеткой и стекло рифленое, так называемое небьющееся. А еще это вагон всегда цепляют сразу за тепловозом. На конечной станции его цепляют за маневровый тепловоз и гонят в «стойло» - отдельную площадку, где осужденных перегружают в специальные автомобили.
С лязгом открываются раздвижные решетки, осужденные по одному выходят из камер и направляются к выходу, где их ждет встречный караул. Лают служебные собаки с другой стороны вагона, конвойные стоят по обе стороны выхода. Осужденные скрываются за дверями автозака, начкар громко считает осужденных, щелкают замки на «стаканах». Слышен голос начкара:
-  Сначала в комендатуру, сдадим поселенца, потом на зону. Караул, по местам!
Машина трогается, колесо попадает в ухаб, Денис стукается головой о железную стенку. Тупое равнодушие не покидает его. В глубине души он понимает, что год исправительных работ в таежном поселке не самое страшное, но сам факт, что его осудили, угнетает. Конвой, собаки, красная полоса, по диагонали перечеркивающая первую страницу личного дела осужденного — как заправский уголовник! Татуху сделать, что ли? СЛОН — с юных лет одни несчастья или соловецкий лагерь особого назначения. Как правильно-то?
В фургоне для перевозки зеков прохладно, пахнет железом и кислятиной, будто недавно отблевался кто-то после «ласточки» (затылок к пяткам, руки в стороны и в печень ногами!). То есть обстановка ко сну не располагает, но Денису вдруг захотелось спать. Причем так сильно, что невозможно противиться. Видимо, сказались бессонные ночи после суда. Денис усаживается так, чтобы не свалиться с лавки, облокачивается на стену и закрывает глаза. Ладно, год так год. Не червонец же!
Удар в голову чем-то тупым и холодным прогоняет сон, но не надолго. В полузабытьи Денис  обнаруживает себя лежащим на полу, а перед глазами решетчатая дверь «стакана». И дверь тоже на боку! Слышны хлопки, похожие на выстрелы, раздаются чьи-то крики. Противно лязгает железо, в поле зрения появляются ноги в высоких ботинках, жесткие пальцы сжимают подмышки, Дениса куда-то волокут. Ему удается повернуть голову, он видит лежащий на боку автозак, из под капота поднимается струйка дыма.  Запорошенная снегом дорога пуста, хмурые ели в снегу огородили по обе стороны.  И неподвижно лежащие люди в форме рядом с автомобилем. Краем глаза замечает что-то полосатое, поблизости, всматривается и смутно удивляется — да это же зек особняк, полосатик! Шапка валяется рядом, во лбу дыра с красной окантовкой, вокруг головы лужица замерзающей крови. «Выстрел в упор, - понял Денис. - Затылок вынесло. И охрана перебита. А меня волокут куда-то. Что за фигня»? Мысли текут вяло, бледно, без эмоций. И вообще хочется спать, только свежий морозный воздух мешает, скорее бы в тепло. Щелкают двери, сумрачное тепло обдает лицо, урчит мотор, пол качается. «Мы опять куда-то едем, - думает Денис. - Как тепло и хорошо! Это не автозак». Засыпая, он почему-то вспомнил трупы конвойных на снегу. Да-да, именно трупы, потому что на многих видна кровь. Перевернутая машина с дымящимся двигателем. А осужденных нет, они остались внутри. Кроме особняка. Он почему-то был уверен, что именно остались внутри, а не разбежались во все стороны. И откуда такая уверенность? Теплый воздух и  мягкий, как надувной матрас, лежак прогнали бодрость, последние отблески сознания угасают и Денис погружается в глубокий сон.   

… отвратительный запах нашатырного спирта «взрывает» мозг, на глазах выступают слезы, сонная одурь сменяется сумасшедшим бодрствованием. Денис подскакивает на лежаке, издает рычание и открывает глаза. Боковым зрением видит закрывающуюся дверь и чью-то спину в белом халате.
- Какого черта!? - злобно кривит лицо Денис.
Вокруг никого нет, он один сидит на металлической лежанке — такие используются в моргах. Вдобавок Денис обнаружил, что абсолютно гол. Белая покрывало — тоже, как в морге! - сброшено на пол, потолочные лампы заливают комнату белым мертвенным светом, отчего кожа выглядит бело-синеватой. Как у трупа. В помещение пусто, никакой мебели, если не считать пластиковый табурет, на котором стопкой сложена одежда. «Тоже белая! - с отвращение подумал Денис. - И тапочки дурацкие со шнурками тоже белые. Издеваются»?
Он решил, что попал в больницу после аварии. Воображение тотчас нарисовало картину, как его вначале приняли за мертвого, бросили в морг, потом обнаружили, что живой, испугались, что пожалуется, всех уволят — как в кино! Теперь вот спохватились, привели в чувство, одежду приличную дали. Ну, по больничным меркам. Тут ведь все в белом, и больные тоже! Денис спрыгивает с мерзкого железного стола, кафельный пол обжигает ступни холодом. Внезапно оказаться голым очень непривычно и стыдно. Хотя рядом никого, все равно — вдруг подсматривают! Денис надевает трусы, штаны и сию минуту на него нисходит некоторое спокойствие — он в штанах! Это важно для мужчины и нечего тут хихикать.
Только одевшись с головы до ног и зашнуровав туфли, Денис обратил внимание, во что он одет. Что это за больница такая, в которой больных выдают в качестве одежды дорогое нижнее белье, спортивные костюмы от одного из ведущих брендов и обувь? Только сейчас заметил высокого качества ткань, хороший пошив — то есть все то, что отличает действительно качественную вещь от азиатской поделки.
- Да что б я сдох! Это куда же меня привезли, а? - шепчет он.
Воображение рисует картину, как в блокбастере — вместо тюрьмы он попадает в секретный лагерь по подготовке супершпионов, где бесплатно учат всем видам рукопашного боя, стрельбе навскидку, вождению автомобилей-моторных лодок-самолетов-самокатов с закрытыми глазами и задом наперед. А еще открывать любые замки горелой спичкой, пить водку не пьянея и каждый день совершать тринадцатый подвиг Геракла. А так же … крыша едет?  Фильмы для слабоумных снимают очень неглупые люди, которые точно знают, чего хотят и сколько. Которые ни в коем случае не разрешают смотреть «такую кину» своим детям. Так что опомнись и спустись на землю, жертва попкультуры!
Взгляд становится затравленным, сердце стучит чаще и сильнее, кровь приливает к мышцам. Денис невольно бросает взгляд в поисках оружия, но в помещении пусто и холодно, как в заброшенном склепе.
- Ладно, я жив и невредим — вроде бы! - но исключать ничего нельзя, - про себя говорит Денис. - Открою дверь, посмотрю что там. Вдруг бесплатная столовая!
Холод и волнение пробуждают чувство юмора и волчий аппетит.  Денис осторожно открывает дверь, упругие подошвы кроссовок бесшумно касаются пола. Коридор пуст, гладкие стены уходят вдаль шагов на двадцать -тридцать, высокий потолок словно поделен на сектора вытянутыми прямоугольными светильниками. Всмотревшись, Денис заметил двери, только какие-то странные — без ручек, абсолютно гладкие и почти ничем не выделяющиеся на поверхности стены. Только едва заметный контур створки.
- Может, я попал в дурдом для богатых? - громко произносит Денис. - Это ошибка, платить не стану, не чем. Кто нибудь из персонала дурдома меня слышит?
Слышится звук, похожий на вздох. Денис поднимает взгляд к потолку - звук шел оттуда! Похоже, там скрытые динамики. Раздается еще один вздох, затем из невидимых динамиков доносится:
- Слышит тебя персонал, слышит … Чувство юмора не потерял, это хорошо. Но заплатить тебе все равно придется. И психом я тебя сделаю, дай только время.
Денис моментально узнал, чей это голос.
- О, месье Розенфельд! Ваше чудесное воскрешение объясняет многое. Кроме одного — где я?
- Скоро все узнаешь, - ответил Розенфельд. - А пока просто иди по коридору. По левую сторону от тебя загорится зеленый квадрат на двери. Это твоя комната. Замок электронный, приложи тыльную сторону ладони, он откроется. Отдохни, покушай. Завтра с утра все объясню. Вопросы есть?
- Только один — который час?
- Половина одиннадцатого. И не жри много на ночь, толстеть начнешь.
Денис криво улыбается невидимому собеседнику. Нужная дверь обнаруживает себя через полминуты ходьбы. Незамысловатый пасс рукой открывает створку, Денис переступает порог, дверь бесшумно закрывается. Обернувшись, Денис видит обычную дверь с ручкой и даже накидной цепочкой.
- Мило. Почти по домашнему, - кивает он.
Привычного коридора нет, жилое помещение начинается сразу от порога. Просторная комната разделена на сектора спальня-кухня-гостинная и только туалет отгорожен стеной. Окон в комнате нет, это странно. Бросается в глаза огромный, как платяной шкаф, холодильник. Видимо, набитый продуктами.
- Обожрусь! - предупреждает Денис вслух. - Все равно впереди ничего хорошего не ждет. Так что иди на хрен Янкель.


                Глава 5.

Утро началось с противного звона будильника. Круглые настенные часы сообщили нежным женским голосом, что уже восемь утра и пора вставать. А затем начали тренькать какую-то китайскую народную мелодию. Проспав всю ночь, как убитый, Денис отдохнул и проголодался. Умывшись и позавтракав консервированной ветчиной с сыром, он вопросительно посмотрел в потолок.
- И что дальше, Янкель Мовшевич? А в ответ тишина, он вчера не вернулся из боя … причем здесь Высоцкий?
Денис направляется к двери с явным желанием открыть и замирает в полушаге. Чуть слышно щелкает электронный замок, ручка опускается ... дверь распахивается, будто с той стороны пнули со всей силы и через порог переступает Анна! Черные волосы подстрижены коротко, глаза горят яростью, кулаки сжаты. Сержант медицинской службы одета в военную форму со знаками различия, только без оружия и головного убора. Как всегда, на лице ни капли грима. Увидев Дениса, Анна останавливается, глаза удивленно раскрываются, но только на мгновение.
- Тоже продался!? - спрашивает она с ненавистью.
- Кому? - опешил Денис.
- Не прикидывайся дурачком — кому! - издевательским голосом отвечает Анна.
- Я и не прикидываюсь. То есть, я не дурачок, просто не могу сообразить … погоди, как ты здесь оказалась?
- Не твое дело! - отрезала Анна.
- Ошибаешься, дорогая, мое. И даже наше. Кстати, почему ты в форме? Должна быть вся в белом!
- Я тебе не дорогая, понял? А в форме мне больше нравится!
- Ты ведь недавно здесь?
- Полчаса. И что?
- Ну, это многое объясняет. А я вот давненько - со вчерашнего вечера!
- И успел обзавестись жильем, новой формой? Козел! - сообщила Анна.
- Я не согласен с таким определением, - вздохнув, отвечает Денис. - Комната без окон больше похожа на тюремную камеру, а новая, как ты вся такая военная, выразилась, форма всего лишь спортивный костюм. Я очнулся совершенно голым. Возможно, таким и привезли сюда.
- Нажрался до потери сознания?
- Нет, нанюхался. Тюремный автомобиль, в котором меня везли, попал в очень странную аварию, в результате которой погибли все, кроме меня. А теперь закрой дверь и сядь. Мне кажется, я знаю, что происходит.   

- То есть тебя похитили. Но зачем похищать таким странным способом? - удивлено спрашивает Анна, выслушав рассказ Дениса.
- Наверно, чтобы не сбежал. Ведь меня наверняка обвинили в убийстве конвойных.
- Но год, Денис! Всего лишь год поселения! Зачем кого-то убивать?
- И этому есть объяснение. Моя психика нарушена, ведь я был на войне. И в личном деле осужденного красная полоса.  Вот и сорвался с катушек. И теперь даже если я сумею убежать отсюда — хотя не представляю где я нахожусь и как отсюда бежать! - меня поймают и посадят до конца жизни.
- Все равно как-то слишком сложно, - махнула рукой Анна. - Проще убить.
- Думаю, Янкель придумал что-то другое. Более изощренную месть, что ли.
- Какую?
- У него надо спросить. Ну, а ты как здесь оказалась?
- Опаздывала на службу, по телефону заказала такси. Вышла, села. Таксист брызнул в лицо какой-то вонючей дрянью из баллончика. Пришла в себя уже здесь, в коридоре на полу. Голос Янкеля из динамика предложил мне зайти в комнату с зеленым квадратом на двери. Я зашла и увидела тебя. Решила, что ты с ним заодно. Слушай, а может ты действительно с ним? - сузила глаза Анна. - Слишком неправдоподобно выглядит твой рассказ.
- Ну, а как доказать-то? - пожимает плечами Денис. - Только вот с какого перепуга я вдруг стану на Янкеля работать? Да и зачем ему преподаватель истории? Вот если бы генетик или биолог!
- Ну, все, голубки, хватит ворковать! - врывается в комнату голос Янкеля. - Я освободился от дел, могу уделить вам пару минут. Выходите, в коридоре вас ждет электромобиль, водитель доставит куда надо. И не вздумайте набрасываться с кулаками, он не человек.
Щелкнуло, скрытый за потолочными плитами динамик замолкает. Денис с Анной обмениваются взглядами.
- Ну что, идем? - спрашивает Денис. - У Янкеля мы получим ответы на все вопросы.
Водителем электромобиля оказался  гиеночеловек, одетый в запачканный машинным маслом комбинезон. Денис при виде мутанта только хмыкнул, а девушка вздрогнула и даже схватила Дениса за руку.
- Кто это? - спросила она, брезгливо сморщив носик.
- Урод, - коротко ответил Денис. - Тупой и злобный урод. Но сильный и полностью лишен страха за жизнь. Наверно, что-то вырезали. Садимся!
Водитель оборачивается, черные выпуклые глаза наливаются кровью, на загривке поднимается шерсть.
- Отвезешь, куда надо, дам кусочек сахара! - сообщает радостным голосом Денис, поудобнее устраиваясь на тесном сидении.
Гиеночеловек шумно выдыхает нечистый воздух из легких, слышится глухое рычание, шерсть на загривке медленно опадает. Нога давит на педаль регулировки мощности, электромобиль плавно трогается с места и, набирая скорость, едет по коридору. В конце монолитная на вид стена раздвигается, открывается довольно просторный тоннель. Стены облицованы бетоном и тщательно заштукатурены. Пол тоже залит бетоном и является обычной дорогой, на которой с трудом могут разъехаться две малолитражки. Потолок полукруглый, фонари ярко горят через равные промежутки, пучки кабелей уложены вдоль стен чуть выше уровня пола. Тоннель несколько мрачноват. Денис оглядывается — раздвижные ворота становятся на место, освещенная полоса по середине уменьшается и пропадает совсем.
- Смотри! - говорит Анна и больно тычет пальцем под ребро. - Что-то открывается.
- Ой! И что? - криво улыбнулся Денис. - Еще одни раздвижные ворота, за которыми дорога пойдет по скальному выступу, а внизу откроется панорама злодейской лаборатории, в которой трудятся пленные ученые под присмотром плохих роботов. Или наоборот.
Электромобиль минует арку ворот. И действительно, пещера распахивается до невообразимых размеров, взору открывается целый подземный город. Денис даже подумал, что они выехали на поверхность, так светло и просторно показалось вначале. Всмотревшись, увидел искусно закрашенный и закрытый световыми панелями потолок, заметил на стенах террасы с разнообразными растениями, создающими иллюзию заросшего травой и кустарником склона холма. Низ гигантской пещеры застроен небольшими одноэтажными домиками с плоскими крышами, по середине расположился длинный извилистый бассейн с удивительно чистой голубой водой — имитация речки. Каждый домик окружен маленьким садом с декоративными деревцами, среди которых выделяются выкрашенный в яркие цвета горки, песочницы и - будки для собак? - а, кукольные домики!
Электромобиль сбрасывает скорость, как будто водитель получил команду притормозить. Наверно, так и есть, потому что гиеночеловек недовольно рычит и косится черным глазом на людей.
- Чего это он бурчит? - с опаской спрашивает Анна и дергает Дениса за локоть.
- Ко мне ревнует. Ты ему нравишься!
- С ума сошел? Я серьезно!
- Проголодался … ладно-ладно, не щипайся! У него приемник в черепе, так этих тварей контролируют. Наверно, команда не нравится.
- Какая команда?
- Я же говорю, ты ему … ну все-все, не буду больше. За нами наблюдают. И тот, кто это делает, хочет, чтобы мы получше тут все рассмотрели.
- Зачем? - спросила девушка.
- Ну, вдруг понравится и захотим остаться, - с усмешкой ответил Денис.
- Ты серьезно?
- Ну ведь для чего-то показывают?
Скальный выступ, по которому они ехали, упирается в стену. Раздвигаются очередные ворота, электромобиль осторожно въезжает в кабину грузового лифта. Гудят электромоторы, лифт устремляется вниз, через короткий промежуток времени останавливается, открываются двери с другой стороны, водитель с недовольным рыком трогается с места рывком.
- Что он все время рычит? - беспокоится Анна.
- Не любит замкнутого пространства, - предположил Денис. - А ты что, собак боишься?
- Он не собака. Он помесь человека и падальщика,  - ответила Анна. - Можно ожидать что угодно.
Электромобиль мчится по дороге к поселку, сворачивает возле первого домика, проезжает еще несколько домов и останавливается возле распахнутой калитки. За невысокой изгородью весело белеет стенами дом, сверкают отмытые до зеркального блеска оконные стекла, ковер изумрудной травы покрыт кустами цветущих роз. Водитель кивает лобастой башкой — выметайтесь! Девушка с готовностью выскакивает из электромобиля, Денис выходит следом, напоследок потрепав водителя по загривку. Гиеночеловек оскаливается, злобное рычание раздувает горло, серая в черных пятнах шерсть топорщится.
- Нету сахара, нету! - разводит руками Денис. - В следующий раз.
Глаза мутанта наливаются кровью, короткие пальцы с когтями впиваются в обшивку сиденья.
- Визитку дашь? - спрашивает Денис. - Ты ведь вроде мальчика по вызову, верно?
Мутант группируется на сиденье, в следующее мгновение он бросится на человека … Денис равнодушно поворачивается спиной, рычание обрывается, гиеночеловек внезапно успокаивается. Денис приветливо машет рукой какому-то незнакомцу в шелковом красном халате до пят с опущенным на лицо  капюшоном. Руки незнакомец держит в карманах.
- А это кто!? - взвизгивает Анна.
- Кажется, Янкель Мовшевич собственной персоной, - щурится Денис. - Я угадал?
- Угадал, мерзавец, - ответил «капюшон». - У моих «собачек» повышенная агрессивность, так что ты был в миге от смерти.
- И сейчас не дальше.
- Опять угадал, мерзавец!
В голосе Розенфельда слышится усмешка пополам с уважением.
- Чего укутался, Янкель Мовшевич? После бани?
- Нет, - глухо ответил Розенфельд. - На этот раз не угадал. Проходите в дом, там поговорим.
Янкель идет по выложенной плиткой дорожке к дому, красный шелк халата играет и переливается алыми вспышками.
- Это тот самый? - шепчет Анна, не сводя глаз со странно сгорбленной фигуры Розенфельда.
- Да, - кивнул Денис. - Это он, Анечка, все подстроил так, чтобы мы с тобой оказались здесь. Примерно догадываюсь, для чего, но подождем, что он скажет.
Бесстрашный сержант медицинской службы ухватилась за локоть Дениса обеими руками, пальцы сжались с такой силой, словно Денис вот-вот взлетит, как воздушный шарик, наполненный водородом, а этого никак нельзя допустить .
- А о чем ты догадываешься? - зашептала Анна срывающимся голосом. - Расскажи мне!
- Не могу, военная тайна! - притворно насупил брови Денис. - Не дергай руку, оторвешь, она мне еще нужна. 


                Глава 6.

Оказавшись внутри, Денис первым делом осматривается. Обычная планировка, типа «все в одном», то есть зал и кухня разделены невысокой перегородкой, спальня на втором этаже, в мансарде, куда ведет лестница. Мебель тоже самая обыкновенная — диван, пара кресел, складной обеденный стол и приставные стулья.
- Похоже на номер в дешевой гостинице, - заметил Денис. - Тут все так живут?
- Большинство, - ответил Янкель, усевшись в кресло.
Он складывает руки на груди, пряча кисти в рукавах и опускает голову так, чтобы капюшон полностью закрывал лицо, становясь похожим на персонаж компьютерной игры, эдакого колдуна из белогорья.
- Ты сегодня какой-то загадочный. Посоха с хрустальным набалдашником не хватает, - насмешливо замечает Денис.
- Лучше поговорим о вас двоих. Итак, вы оба здесь, никуда отсюда не денетесь и надо подумать, для чего вы мне нужны. Предложения есть?
Анна молчит, только с беспокойством посматривает на Дениса. Видно, что девушка волнуется и растеряна. Денис, напротив, спокоен и даже немного рад.
- Ну, а ты сам-то что думаешь? - спрашивает Денис. - Ведь не просто так деньги тратил.
- Я думаю … думал, - поправился Янкель, - убить вас. Вы разрушили мою лучшую лабораторию, я много потерял. Не все, но много! Из вашей банды выжили только ты и Знаменский. Он без пяти минут президент, его так дешево, как тебя, не возьмешь. Обойдется дороже.
- Причем здесь Аня?
- А за компанию! Кроме того, она тоже руку приложила. В общем так, убить вас я успею всегда, а пока поживете здесь, привыкните друг к другу. Альтернатива такова — делать то, что я скажу или быть скормленными мутантам. У меня тут не только гиенолюди. Есть еще крысолюди, они тоже приучены к человеческому мясу. Впрочем, есть третий вариант — пойти на запасные части для других. Вы молоды, здоровы, на ваших потрохах можно заработать.
- И сколько же мы будет привыкать друг к другу?
- До завтрашнего утра, сегодня я занят.
- Ага, - кивнул Денис.
Он взглянул на Анну. Девушка сидит ни жива, ни мертва, в широко открытых глазах ужас, руки дрожат.
- Ага, - повторил Денис. -  А ты не мог бы рассказать, где мы сейчас и что тут происходит? Какой вообще смысл вот всего этого? - сделал он широкий жест руками.
- Могу, - ответил Янкель.
Он по прежнему сидел с надвинутым на лицо капюшоном и прятал руки в рукавах, говорил безжизненным ровным голосом.
- Это моя вторая по размерам — но не по значимости! - лаборатория. Вернее, завод. Производство. Расположено на Урале, точно не скажу где, вам знать не надо. Когда-то здесь добывали оптический кварц, еще что-то - неважно! Образовалась целая система сообщающихся пещер разной длины и размеров. Идеальное место для объекта, где чужое внимание нежелательно. Немного расширили, добавили, укрепили и получилось, на мой взгляд, очень неплохо.
- Как же тебе разрешили такое?
- Странный вопрос! - колыхнулся капюшон. - Чиновники везде и всегда одинаковы. Цена невысока, объект не представлял никакой ценности, близлежащий городишко умирал от безработицы и безденежья. Да ко мне очередь выстраивалась от желающих подписывать самые разнообразные разрешения. Экология там, природоохрана, союз шахтеров ветеранов, росавтодор —  перечислить всех и часа не хватит! К тому же тут сохранились пещеры, в которых какая-то соль осталась, дышать ей очень полезно. Так говорят. А на склоне горы соорудили эту, как ее, горку с подъемниками. Кататься на лыжах. Честно говоря, я вначале даже пожалел, что связался с эти делом. Столько народу привалило с проектами, что пришлось всерьез заняться бизнеспланом!  А от скольких придурков пришлось избавиться — страшно вспомнить!
- В каком смысле «избавиться»? - поинтересовался Денис.
- Отвадить. Они же упорные, придурки-то! - пояснил Янкель. - В конце концов все устаканилось, комплекс отстроили и запустили в эксплуатацию. Да, чуть не забыл! Даже миниреактор  на холодном термояде установили, чтобы ни от кого не зависеть.
- Как там? - мотнул головой Денис.
- Да, как там, - ответил Янкель. - Только вот добраться до него будет не так просто, как там! Одним словом, то, что вы увидели это лишь малая часть того, что построено. Но - самая важная!
- И ты продолжаешь здесь свои опыты?
- Нет, - колыхнулся капюшон, а в голосе послышались торжествующие нотки. - Опыты почти закончены. Идет, так сказать, окончательная шлифовка.
- Так здесь инкубатор!?
- Да. Но не в том виде, как его обычно представляют.
- То есть тут нет толпы беременных женщин и одного осеменителя, как раньше. Здесь … подожди, это дом для семейной пары!
Денис встает с кресла, делает шаг навстречу Янкелю.  Розенфельд едва заметно шевельнул правой рукой, тотчас двери распахиваются, на пороге возникает тот самый водитель мутант. На оскаленной морде горят глаза, раздается нетерпеливое повизгивание.
- Тебе лучше сесть, - деревянным голосом произносит Янкель.
- Ладно, сажусь, - махнул рукой Денис. - Твой барбос, конечно, сильнее меня. Но объясни, как это понимать? Ведь ты хотел возродить именно свой народ.
- Я так и делаю. Просто решил немного изменить задачу. Видишь ли, не так важно возродить нацию. Важно возродить дух и душу народа. Оболочку легко изменить, а вот поменять содержание намного сложнее.
- Ты как-то сложно выражаешься, Янкель. Скажи проще — оболванить, - криво улыбнулся Денис. - И насчет оболочки … сними-ка капюшон!
Розенфельд поднимается с кресла, сгорбленная спина выпрямляется, отчего выпячивается круглый живот. Руки высовываются из рукавов — чего это синие перчатки напялил? - подумал Денис. Пальцы касаются краев капюшона, ткань ниспадает на спину. Анна вскрикивает от страха, уже не сдерживаясь и вцепляется в руку Дениса.
- Господи, что с ним!?
- Не знаю, - пожимает плечами Денис. - Ты покрасился, что ли?
- Имидж сменил, - буркнул Розенфельд.
Открытые участки тела Янкеля были синего цвета с серым налетом, словно пылью припорошенные, лицо покрыто мелкими фурункулами и тоже грязно-синее. Волос на голове нет, не то выпали, не то сострижены.
- Что это такое? - спросил Денис.
- Генетическое заболевание, известное как метемоглобинемия. Плюс неопределенное заболевание кожи, выражающееся в повышенной фурункулизации, - обстоятельно ответил Янкель. - По правде говоря, я не знаю, что происходит с моим организмом, каковы причины подобных явлений и как их лечить.
- То есть наследственное?
- Возможно. Или случайная комбинация ядов, полученная в ходе опытов.
- Ты проводил опыты на себе? - удивился Денис.
- А на ком же еще? - раздраженно ответил Янкель. - На пархатых помощничках, что ли? Я всех уродов в расход пустил.
- Тебе видней, - согласился Денис. - И, убедившись в окончательном вырождении собственного народа, решил использовать другой.
- Почему нет? Ведь дело не в форме, а в содержании. По правде говоря, мне вообще наплевать на какую-то конкретную национальность. Важна идея, укоренившаяся в сердце до состояния веры.
- Так сказать, передать эстафету будущим поколениям, новый облик новые возможности?
- Да. Молодежь не читает книг, но может быть ты случайно слышал о таком авторе, как Герберт Джеймс  Уэллс?
- Ты будешь удивлен — да! И что? Собираешься вывести новых элоев?
- Типа того. Только морлоки будут без клыков и травоядными. Крысолюди станут их пасти, а гиенолюди доить. Для создания нового племени господ мне нужны здоровые молодые люди, которые работают на меня, создают пары и обзаводятся детьми. Этих детей воспитают соответствующим образом, у них будет улучшенная генетика, идеальное здоровье. Их потомство станет еще лучше, потому что родители, неустанно работающие над улучшением человеческой породы — и за хорошие деньги! - дадут последующим поколениям такие возможности, что …
- … что и не снились нашим мудрецам! - перебил Денис.  - Уильям Шекспир, Гамлет. Таким образом ты намерен создать новых элоев … э-э … элоеиудеев! Нет, элодеев! Или элоудов? Ну, неважно. Главное, что осуществиться вековая, так сказать, мечта «богоизбранной» нации. Старое вино в новых мехах! Приме мой совет — смени фамилию. Вместо Розенфельда стань Гитлером. Ведь он добивался того же самого. Я вообще подозреваю, что идея избранности арийской расы, ubermensh так называемые, он заимствовал именно у религиозных евреев. Отсюда и непреходящая ненависть к фашизму — присвоили интеллектуальную собственность, да еще газом травили.
- Газом травили не только евреев.
- Верно. Русских убили в разы больше, чем евреев. Но мы никогда не считали немцев людьми второго сорта. И американцев, и англичан не считали. А вот для вас все человечество просто скот, предназначенный вашим богом для работы на избранную нацию.
- Ну, а что? Если убрать словесную шелуху, так и есть, - пожимает плечами Розенфельд. - Я всегда говорил, что антисемитизм появился не просто так. Для всеобщей ненависти к евреям основания были. Знаешь, я тоже в свободное время интересуюсь историей. Был такой город-республика Венеция. Крупнейший торговый узел, средневековая столица мира. Естественно, евреи хлынули туда всем стадом. Ведь купцам нужны заемные средства здесь и сейчас, отдадут потом и с процентами. Ростовщичество процветало, конторы евреев ростовщиков были на каждом шагу, долговая паутина опутала весь город.  Так вот, интересный факт — правительство Венеции, уставшее от потока жалоб и опасаясь народного восстания установило максимальную долговую ставку в 5%. И чудо — в Венеции исчезли евреи! Объясняется просто — все без исключения евреи были прямо или косвенно «завязаны» на ростовщичество. Брали в залог дома, членов семей — продавали в рабство за долги! - землю, одним словом все, что представляло реальную ценность. Назревал бунт и власть вынуждена была реагировать.  И таких примеров в истории за последние полторы тысячи лет множество.
- И к чему ты это рассказал?
- К тому, что есть просто ненависть — к захватчикам, к тем, кто сильнее или умнее, кто богаче или обладает лучшим здоровьем. Словом, к тем, кто в чем-то лучше тебя. Но такая ненависть преходяща, потому что ты можешь заняться спортом и стать сильнее. Станешь больше работать и учиться — разбогатеешь. Отбросишь страхи и начнешь сражаться с оккупантами — обретешь свободу. Но, когда ненависть соединена с презрением — она вечна и постоянна. Ничтожество, претендующее на роль вершителя судеб, всегда и везде ненавидимо и презираемо. Скажи мне, историк, почему вождей, королей и фараонов обожествляли?
- Ах вот ты к чему! - усмехнулся Денис. - Хочешь создать народ, стоящий на высшей ступени эволюции.
- А ты этого до сих пор не понял!? - широко и победно улыбнулся Розенфельд. - Там, в Алжире, у Мордерера, не догадался? Ты упал в моих глазах!
- Ах, Янкель Янкель, - покачал головой Денис. - Умный ты мужик. И начитанный, как ни странно. А не понимаешь! Оглянись, где они, твои короли и фараоны? Человечество давно выросло из пеленок и не станет делится на старших и младших. Идея равенства во многом утопична, но она жива и действует. Общество не будет делиться на аристократов и плебс, на высших и низших, это уже в прошлом. Наверно, можно создать человека более совершенного, чем нынешний. Но поверит ли он в идею расового превосходства?
- Поверит??? Да они уже верят! - воскликнул Розенфельд. - Ты думаешь, у меня тут одни гениальные ученые живут? Да гениев здесь на пальцах одной руки посчитать хватит. Остальные  полные идиоты, им даже метлу доверить нельзя.
Янкель произносит слова, глотая окончания и брызгая слюнями, руки находятся в постоянном движении. Кажется, что он готовится взлететь прямо из кресла, не вставая. Аня сидит сгорбившись, как мышка под дождем и цепко держит Дениса за рукав. Вдруг тоже порхать начнет! От волнения такое бывает. Но Денис сидит спокойно, только головой качает и смотрит грустным взглядом на распалившегося Розенфельда.
- Гении! - с горькой улыбкой повторил Янкель. - Да ты хоть с одним их этих козлов общался? Они же невменяемые! Нет, по своей специализации они умницы, схватывают на лету, без них не обойтись. А вот так, по жизни, полные козлищи! Ненавидят весь мир, терпеть не могут других людей, живут в хлеву.
- В хлеву? Что-то я не заметил здесь хлевов!
- Презирают бытовые условности. Так вот изящно выражают свое свинское отношение к людям. Ты говорил о презрении и ненависти — да вон она, за этими стенами! Они уже презирают и ненавидят других, хотя сами — если судить по привычкам и замашкам, - полное и абсолютное быдло! Веришь, дерьмо после себя не смывают. Прислуга обязана. Но они хотя бы отрабатывают свое свинство. А вот остальные … лично бы перестрелял. Из дробовика в упор. В рожу! Чтобы мозги навылет дымным облачком и башка на черепки.
- Яков Михалыч, ты это о ком? - спросил Денис.
От удивления он даже назвал Розенфельда русским именем и по отчеству.
- Я не сказал? А, так об элите вашей российской, мать ее! Ты думаешь, кто тут у меня ошивается, самые умные да красивые? Полтысячи половозрелых отпрысков чинуш, депутатов, барыг — то есть бизнесменов! - потомство генералов, губернаторов, сенаторов … Кто там у вас еще? Вроде всех перечислил, не забыл титулов. Ты думаешь, почему я смог так просто обустроить здесь целый город? И денег банкиры дали под нулевой процент, и чинуши все разрешения подписали, и охрана здесь как в Кремле. Да потому что именно вашей русской руководящей мрази наобещал с три короба всяких благ типа вечной молодости и здоровья. Мол, деточки ваши будут самыми умными, да красивыми, а уж внуки и вовсе гениями со светлыми ликами и расцветет Россия под их мудрым руководством. И весь мир, погрязший во тьме пороков, будет с восхищением и завистью лицезреть сияющий град на холме … бла-бла-бла … тьфу, бл...ь! Вспомнить противно, как сияли рожи деревянные! Веришь ли, мне все чиновники на одно лицо. Все, и мужики и бабы!
- Верю! - твердо ответил Денис. - Я не так радикально настроен по отношению к чиновничеству. Но это, наверно, от того, что мало имел с ним дело.
- А я много! И вот теперь объясни мне, Денис Витальевич, чем мой «человек совершенный» будет хуже этих, - мотнул головой Янкель на стену, за которой раскинулся подземный поселок отпрысков «элиты».
- Их так воспитали, они не виноваты.
- Конечно, не виноваты. А как же! И своих детей они точно также воспитают и тоже виноватых не найдешь. Это все отговорки, понял? У элоев будет новая мораль, в которой все действительно будут равны.
- Но не во всем.
- Не во всем, - согласился Розенфельд. - Различия в умственном и физическом развитии никто не отменял. Не каждый может стать чемпионом мира в спорте, великим ученым или художником. Но никто не будет считаться «золотой молодежью» только потому, что папа или мама трут жопы в сенате или правительстве. По той простой причине, что и в сенате и в правительстве будут работать только элои.
- Опять аристократия, опять сливки общества, - махнул рукой Денис. - Сколько раз это уже было!
- Потому что природа человека не менялась. А я изменю ее!
- И перепишу Тору, - кивнул Денис.
- Не только. Еще и Библию и Коран.
- И как раз этим занимаются твои гении числом пять?
- В этот раз ты опять угадал, - широко улыбнулся Розенфельд. - Пожалуй, я дам вам два дня на раздумье .
- Тогда уж три, как в сказке. Мы тут осмотримся, чего нибудь придумаем.
- Ладно. Что-то я сегодня добрый … к чему бы это? - притворно задумался Янкель. - Посмотрите тут все, оцените. Рассчитай возможность побега, ты же об этом все время думаешь, я знаю тебя.  Только ничего не ломать!

                Глава 7.

Слово власть это заимствование из церковно-славянского — володеть. То есть владеть, осуществлять право собственности. Главное здесь — право. Отсюда справедливость, правда, правление, правитель.  Английское слово power от латинского potis — сильный, могучий, действенный. Здесь упор сделан на действие или угрозу действием. Сила рождает власть, винтовка рождает власть и тому подобное. Угроза применения силы есть краеугольный камень всей западной цивилизации. Разбойничьи понятия обрели силу законов, получили философские красивости и закреплены в конституциях всех англосаксонских государств. Ибо возникновение этих государств — США, Великобритании, Австралии, Новой Зеландии, Канады есть результат акта насилия над коренным населением, на земле которых они образованы. Норманнские завоеватели Британских островов, европейские эмигранты в северной Америке, воры и убийцы, сосланные на вечное поселение в Австралию и остров новая Зеландия — вот предки тех, кто сочинял Декларацию Независимости США, придумывал законы Англии, Канады и Австралии.
 Фундаментальное стремление к обогащению исключительно насильственными средствами очень пришлось по душе иудеям, для которых жадность есть смысл и содержание жизни. Лишенные возможности брать нужное силой, они решили стать незримыми властителями западного мира. Иудеи раньше других поняли, что истинная власть принадлежит не тем, кто сидит на троне с палкой в правой руке и камнем в левой. А тем, кто окопался в душе и дергает за ниточки, понуждая идти под удары мечей, копий, под пушечные ядра, под бомбы и ракеты. Наученные горьким опытом проигранных войн, иудеи навсегда отказались воевать сами. Лучшая война та, в которой воюешь не ты, а вместо тебя. Потому что даже проигрыш оборачивается победой — грабить побежденного легко и безопасно, а израненный в бою победитель нуждается в помощи и участии. Разумеется, с немалыми процентами, ведь мы так переживали за вас!
Даже создание собственного государства оказалось  плохой идеей. Неглупые люди решили, что необходимо воссоздать еврейское государство, наивно полагая, что руководить банком тоже самое, что и государством. Если для ссудного капитала достаточно жадности, бессердечия и подлости, то государству эти качества прямо противопоказаны. Израиль создавался по классическим западным канонам — внезапный налет, геноцид местного населения, оправдание массовых убийств заветами предков и божественным откровением, клятвенное обещание спонсорам расплатиться с процентами чужим имуществом, в данном случае арабской нефтью. И прокатило! Индустриализация, создание армии, управленческих структур, даже ядерное оружие! - все было сделано за полтора десятилетия. Можно и правда подумать, что народ гениев. Если бы не одно обстоятельство — неограниченное финансирование крупнейшими банками США, которые принадлежали иудеям. Если денег без меры, то любой пожар можно завалить тоннами напечатанной бумаги. Так и делали долгие годы, компенсируя откровенную глупость зелеными бумажками, за которым плескалось бескрайнее море арабской нефти.
Когда рухнули казавшиеся несокрушимыми США, государство Израиль рассыпалось, как песчаная крепость под ударами рассвирепевших арабов. Эпидемия страшной болезни уничтожила племя процентщиков и барыг, не пощадив и тех, кто честно работал и никогда не был подлецом и обманщиком. Нет народов плохих или хороших, есть мерзавцы политики, которые ради своих хотелок губят  целые нации. Как только президент или фюрер, император или председатель, отец народов или кормчий, любимый руководитель или больной на всю голову пророк  объявит, что его (мой, наш, мы все) народ (племя, общество, последователи) является избранным, знай — звенит погребальный колокол. Судьба несчастного народа предрешена, его гибель вопрос времени.    


- Как ты? - спросил Денис Анну, когда захлопнулась дверь за Янкелем.
- Хреново! - кратко ответила бывший сержант медицинской службы.
- Согласен, - вздохнул Денис. - Мы как два кролика, посаженные в клетку.  Плодитесь и размножайтесь, или пойдете на мясное рагу с капустой.
- Я в таких условиях размножаться не стану!
- Я тоже испытываю дискомфорт, - согласился Денис. - Но у нас есть три дня, чтобы привыкнуть… то есть найти выход из создавшегося положения, - торопливо поправляет сам себя Денис.
- Хватить шутить! Ты уже придумал, как отсюда выбраться?
От удивления Денис приоткрывает рот.
- Я ПРИДУМАЛ??? Как можно придумать … да черт возьми, мы в подземелье, вокруг шныряют натасканные на людей мутанты, кругом камеры и микрофоны — здесь, кстати, тоже! - снаружи непролазная тайга, толщина снега не меньше трех метров и только одна — ОДНА! - дорога, которая охраняется. Как вообще можно отсюда выбраться?
Говоря про камеры и микрофоны, Денис пучит глаза и косится на потолок — там, мол, они. И все пишут!
- Тем более размножаться не стану!!!
- Тьфу ты, Господи прости! - взмахнул руками Денис. - Не об это речь. Ты еще молода, успеешь -  три дня впереди! Надо успокоиться, оглядеться. Дальше видно будет, - уже спокойнее говорит Денис. - А пока глянь в шкафу, там наверняка есть одежда для тебя. Не стоит выделяться внешним видом.
- А где переодеться?
- Мало комнат что ли?
- Так везде же камеры!
- О-о! Ну, придумай что нибудь. А вообще ты красивая, тебе стесняться нечего.
- Даже не думай ко мне подлизаться!
Девушка пошла на второй этаж, а Денис решил заглянуть в холодильник. Времени после завтрака прошло достаточно, надо подумать про обед. Холодильник оказался пуст, зато с внешней стороны двери высветился довольно большой экран с меню. Денис сообразил быстро — тычешь пальцем в картинку и нужные тебе продукты будут доставлены. Спустя несколько минут, которые Денис провел в кресле, разглядывая обстановку дома, в дверь постучали. Денис открыл с некоторой опаской — вдруг ученая крысобаба авоськи с продуктами принесла! В реальности за дверью оказался небольшой колесный робот. Он доставил все продукты, которые заказал Денис, нужно было только забрать коробки, которые робот услужливо выставил на пороге.
Рассовав упаковки по полкам холодильника, Денис сунул пиццу в микроволновку, бутылку с квасом водрузил на стол, расставил тарелки и приготовил нож и вилки.
- Анечка, ты уже? - спросил он в потолок.
- Кто приходил? - ответила вопросом на вопрос девушка, на минуту выключив фен.
- Не кто, а что. Робот привез продукты и пиццу. У нас холодильник пустой.
- Ты готовишь семейный обед?
- Ну, надо же что-то кушать.
Опять гудит фен, хлопает дверь. Спустя минуту слышны шаги по лестнице, Аня спускается со второго этажа, расчесывая темные волосы на ходу и подозрительно глядит на Дениса.
- Ну и чего ты тут наготовил?
- Пиццу, - тоненьким голоском сообщил Денис. - Остальное потом.
- Да-а? - удивилась девушка. - И что же это?
- Ну, тоже пицца, - замялся Денис. - Но другая!
- О, да ты у нас expert culinaire. Как человек, немного разбирающийся в медицине, могу сказать, что это прямая дорога к гастриту.
- Ну, не щи же мне тут варить в самом деле! Да и не умею я.
- У тебя целых три дня. Или учись варить щи или придумай, как удрать отсюда, - говорит Анна, подходя к столу.
- Я буду стараться, - неуверенно произносит Денис, не уточняя объект старания. Он смотрит на девушку во все глаза. Аня сменила мешковатую военную форму на белый спортивный костюм, который выгодно подчеркивает фигуру молодой девушки. Черные волосы ниспадают на плечи, играя отраженным светом, от длинных ресниц падают тени, подчеркивая глаза.
- Тебе и краситься не надо! - вырвалось у Дениса.
- Я и не красилась, - пожала плечами Аня. - Одежда здесь какая-то маломерная, я своего размера не нашла, - пожаловалась она.
- Разве? А по моему в самый раз.
- Нет, не в самый раз! Скажи своему другану Янкелю, пусть на два размера больше даст. Эта обтягивает. Там еще куртки есть, но я не хочу.
- Ну, это уж не раньше, чем через три дня.
- Ешь свою пиццу. После обеда прогуляемся по городку.
- Ты права. Надо поговорить с местными жителями.

Подземный поселок оказался не таким уж подземным. То, что Денис и Аня приняли за огромную пещеру, раньше было карьером, в котором открытым способом добывали какую-то руду или соль. Громадный котлован накрыли искусственной крышей из железных перекрытий и пластиковых плит, насыпали земли, посадили траву и кустарник. Тоннели соединили котлован с отработанными шахтами по добыче кварца, которые в свою очередь расширили и добавили помещений для складов, лабораторий и производственных площадок. В итоге получился небольшой город под землей с автономным электроснабжением, водопроводом, канализацией и зоной отдыха. Город надежно охраняется, чужакам вход строго запрещен, а выход жителям разрешается по специальным пропускам. К живущим здесь могут приезжать родственники в гости, друзья и знакомые. Но не надолго и только с разрешения местной службы безопасности. А еще каждой семье полагается небольшой электромобиль.
Все это поведали Денису и Ане супружеская пара, которую они встретили на выходе со двора. Молодые люди прогуливались с коляской, Денис и Аня едва не столкнулись с ними.
- Ой, вы новенькие? - воскликнула женщина. - Я вас еще не видела. А ты? - обратилась она к мужу.
- Я тоже. Теперь это ваше жилище? - спросил он, кивая на дом.
- Типа того, - не совсем уверенно ответил Денис. - Нас поселили тут, не спрашивая. Моей жене не нравиться.
Аня так сдавила руку Дениса, что ногти впились в кожу.
- Ничего, привыкните. Тут у всех одинаковые дома, - ответила женщина. - Только мебель разная, потому что можно заказывать на свой вкус. Мы выбрали под старину!
- Винтажную,  - решил «по-умничать» мужчина. - Да, меня зовут Николай, а мою жену Таня.
- Денис, Аня, - представился Денис. - Давно вы здесь?
- Скоро месяц будет. А что мы на улице стоим-то, давайте к нам, - предлагает женщина.
- Спасибо, но как-то неудобно, мы лучше погуляем, - попытался «отъехать» Денис, но женщина не унималась.
- Нет-нет, пойдемте!
- Действительно, пошли, - поддержал мужчина. - Таня сменит памперс ребенку, а мы с вами выпьем кофе, я вам расскажу про местные заморочки.
- А они есть?
- Еще какие!

Дом новых знакомых оказался поблизости. Аня и Денис вошли, Денис хотел было снять обувь, но Николай мотнул головой:
- Не надо, робот уборщик все сделает.
- Да, он такой надоедливый, - отозвалась Таня, осторожно доставая спеленатого ребенка из коляски. - Все время за нами ползает, пыль вытирает. И воет, как нечистый дух!
И действительно, стоило только пройти в комнату, как из ниши в стене выполз дискообразный робот-уборщик. Тихо подвывая электромотором подполз ближе и замер. Видимо, ждет плевка или фантика от конфет. На выпуклой спине вспыхивает алый огонек, сменяется зеленым, гул двигателя усиливается.
- Отлично, а вот и наша винтажная мебель, - произнес Николай. - А теперь садитесь и слушайте, - сказал он совершенно другим голосом после небольшой паузы.
Лицо мужчины разительно изменилось, оно потеряло мягкость, взгляд стал жестче, голос обрел металл.
- Это не просто пылесос, а довольно сложный аппарат, который исключает прослушку и несанкционированную съемку. В эфир идет светская беседа о винтажной мебели. Меня действительно зовут Николай, а жену Таня. Мы и правда муж и жена, у нас ребенок. И мы сотрудники ведомства по охране государственной безопасности. Мы знаем, кто вы, как сюда попали и для чего. Ну и садитесь же наконец!
- Вот дела! - воскликнул Денис. - А я голову ломаю, что придумать. Приятно, что о нас не забыли.
- О, еще как! Приказ о вашем освобождении пришел с самого верха. Вы вообще кто, если не секрет?
- Коля, ты задаешь ненужные вопросы! - послышался голос жены из другой комнаты.
- Ты права, дорогая. Просто любопытно, кем могут быть люди, о которых беспокоится сам президент.
Денис искоса взглянул на Аню. Девушка сидела на диване с прямой спиной, будто на совещании у руководства, глаза блестят, на щеках играет румянец. Видно, что ей приятен ореол загадочности и значимости.
- Мы старые знакомые, - улыбнулся Денис. - Работали вместе. Вы лучше скажите, что дальше будет.
- Понятно, - кивнул Николай. - Дальше, по нашим сведениям, вас пустят на фарш.
- Что? - подпрыгнула Аня. - Янкель обещал нам другое.
- Янкель тяжело болен. Он практически ходячий труп. В таком состоянии принимать взвешенные решения, мягко говоря, трудно. У него идет разрушение личности, он забывает слова и дела через несколько минут. Очень вероятно, что вы не доживете до утра. Татьяна, принеси «стволы»!
- У вас имеется оружие? - удивился Денис.
- Не совсем. Только шокеры, но очень мощные, - говорит Николай, принимая из рук жены коробку из-под обуви.
Внутри оказались пластмассовые пистолеты причудливой формы — с массивным выступом перед рукояткой и длинным узким стволом.
- Похоже на дореволюционные маузеры, - говорит Денис, с недоумением рассматривая оружие. - Только игрушечные.
- Они из пластика, металл сюда не доставить. Вместо пули стреловидный элемент, пороховой заряд ослаблен, дальность эффективного огня пятнадцать метров при отсутствии бокового ветра. Поражающий фактор электрический разряд. Человека или мутанта валит почти наповал при попадании в любую часть тела.
- А «почти» это как? - поинтересовалась Аня.
- Сильный удар током. Две трети случаев летальный исход. Осторожнее с ними.
- Они большие, - повертел в руках пистолет Денис.
- Таня, подбери гостям куртки, пожалуйста! Спрячьте за поясом сзади.
Облачившись в легкую куртку свободного покроя и вооружившись электрошокером, Денис почувствовал себя намного увереннее.
- Это другое дело! И что дальше?
- Идите домой. Убивайте всякого, кто попробует к вам зайти. Вероятно, сегодня ночью все проблемы будут решены.
- Начнется штурм? - спросила Аня.
- Нет, - покачал головой Николай. - Вообще-то тут работают обычные люди, они просто не знают, как собираются использовать результаты их труда. Штурма в обычном понимании этого слова не будет. Нейтрализуют охрану, возьмут под контроль энергоснабжение. А вот мутантов и приближенных Розенфельда уничтожат. Ваша задача выжить и только.


                Глава 8.

Ночь не спеша окутала землю, но город Розенфельда этого не заметил. Автоматически включились уличные фонари, гигантская крыша над домами расцвела лампами «дневного» света, которые снизу казались яркими звездами на ночном небосводе. Денис с Аней стоят на крыльце.
- Посмотри, как красиво! - шепчет Денис на ухо Ане.
- Ты когда брился последний раз?
- Несколько дней, - сознался Денис. - Видишь ли …
- Щетина придает брутальность мужскому облику, читала этот бред. А я считаю, что щетина для свиней и бомжей. Так что будь добр, сбрей ее!
Денис вздохнул, кончики пальцев коснулись щеки, колючки тотчас впились в кожу.
- В тебе никакой романтики!
- Небритый мачо под звездным небом тычет колючками в ухо — это ты называешь романтикой? Тебе нравятся мелодрамы?
- Ну, иногда.
- Значит, всегда, - вздохнула Аня. - Чем тут можно дверь подпереть? Я не верю электронным замкам.
- Э-э, чем-то из мебели. Придумаю!
- Пошли в дом и займись делом. А я приготовлю что-нибудь помимо пиццы.
Денис отнесся к словам Николая очень серьезно. Янкель с самого начала показался ему странным. Дело не в окрасе, в конце концов это личное дело каждого, быть синим и лысым или розовым и с косой. Здоровье всегда отражается на внешности, хотим мы этого или нет. И внимательный взгляд сразу заметит — что-то не так. А вот нарушения в психике так сразу не увидишь. Янкель столько раз хотел его убить, а тут вдруг дает три дня на размышление — сразу под нож или жить поживать добра наживать безо всяких условий. Ну, то есть условие имеется, но ребенок сразу после рождения может жить без родителей при соответствующем уходе.  А то и вовсе поместить беременную женщину в бокс, кормить через трубочку и ждать, пока не родит. Это проще и не так хлопотно, как содержать целую семью.
Инструмента в доме, как и ожидал Денис, не нашлось. Мебели тоже было немного. Для хранения одежды использовались встроенные шкафы и шкафчики. Ни тебе тяжелых комодов, ни монументальных, как памятники боевой славы, трехстворчатых шкафов. Даже обеденный стол и стулья сделаны из пластика, имитирующего дерево. И если дверь удалось подпереть кроватью, то окна закрыть было нечем.
- Может, на чердак залезем? - предложила Аня.
- Тут нет чердаков. И крыши плоские.
- Тогда что делать?
- Я не совсем уверен, - после паузы говорит Денис. - Предлагаю разлить воду по полу.
- И разложить куски мыла. Злодеи будут скользить и биться об пол насмерть.
- Ха-ха-ха, обсмеяться … используем электрошокеры. Они очень мощные. Но бесполезны, если промахнешься. В темноте это запросто, так что придется стрелять под ноги, в мокрый пол.
- Нас прибьет тоже!
- Нет, наша обувь на резиновой подошве. А стоять мы будет на столе, он из пластика.
Так и сделали. Стол отодвинули, для заливки пола Денис разбил раковину на кухне и открутил краны. Приготовившись к обороне, то есть изуродовав дом самым изощренным способом, Денис и Аня уселись на стол, держа шокеры в руках.
- Надо было кофе заварить в термос, - задумчиво говорит Денис. - Тут ведь до утра можно просидеть.
- Да, - согласилась Аня. - Вот будет хохма, если всю ночь проведем на столе, и никто к нам не заявится.
- Смешно. 
Время тянется, словно скучная жизнь на необитаемом острове. Постепенно затихают  шумы вечернего города, тишина заполняет пространство и любой шорох кажется если не грохотом нисходящей лавины, то шумом проходящего неподалеку поезда точно. Тихо значит спокойно — так устроено наше сознание. Мы пугаемся резкого звука, потому что этого боялись наши волосатые предки. А тишина убаюкивает. Денис чувствует, как тяжелеет голова, мысли путаются, а пальцы на рукояти шокера слабеют. Девушка уже давно дремала, прислонившись к его плечу и цепко обхватив руку. «Может, зря все это? - подумал Денис. - Ошибся Николай, ничего сегодня не случиться. И вообще, с чего он решил, что Янкель сошел с ума? Вид у него и правда, был как у покойника, но это не значит, что именно этой ночью он захочет нас убить. Изломали весь дом, сидим тут на столе, как дураки … вдруг другие соседи в гости придут? Знакомиться! Здрассте, а чего вы на столе? Йоги мы. А чо с пластмассовыми пистолетиками? А мы йоб...ые йоги!»
Скрежет оконного стекла бьет по нервам, как хлыст. Денис вздрогнул, пальцы импульсивно сжали рукоять шокера, спусковой крючок поддался нажиму … в последнее мгновение Денис опомнился и разжал пальцы. Не хватало себе в ногу выстрелить! Скрежет повторяется, к нему добавился едва слышимый треск и хруст. Кто-то явно пытается открыть окно прямо напротив того места, где расположились Денис и Аня. Над входной дверью загорается зеленый огонек. Это значит, что кто-то открывает дверь электронным ключом. Точно таким, как у Дениса. Тихо щелкает замок, дверь чуточку приоткрывается, дальше не пускает кровать. Снаружи давят сильнее, раздается приглушенное рычание и недовольное повизгивание. Кровать медленно, словно с неохотой, сдвигается, щель становится шире. Денис принимает решение. Он слезает со стола, приближается к двери. В щель видно, как с той стороны кто-то крупный и пахнущий псиной упирается телом в створку. Денис неторопливо прицеливается, палец жмет на спусковой крючок, раздается слабый хлопок. Возня за дверью тотчас прекращается, некто большой и тяжелый падает на порог, как мешок с мукой. В тишине слышны судорожные постукивания  и хрипы, затем все стихает.
- Денис, что ты делаешь? - прерывающимся от волнения шепотом спрашивает Аня.
- Провожу испытания, - так же шепотом отвечает Денис. - Хорошая штука эти пистолетики, валят на раз. Приготовь свой, скоро другие полезут.
Не прошло и трех минут, как со звоном вылетело оконное стекло и в комнату полезло нечто большое и косматое. Аня прицеливается, пистолет выплевывает стрелу, едва заметная голубая вспышка и судорожный выдох сообщают, что цель поражена. А быстро распространяющийся запах паленой шерсти сказал о том, что разряд стрелы действительно очень мощный.
Мутанты не сразу поняли, что происходит и продолжили лезть в окно и ломиться дверь. Вскоре счет убитым пошел на десятки, на полу образовался завал из мертвых тел. Штурм прекратился. Аня и Денис торопливо сменили зарядные кассеты и приготовились к дальнейшим событиям. Но вместо ожидаемого штурма произошло совершенно другое.
- Не стреляйте, я только поговорить, - послышался знакомый голос и в оконном проеме появился силуэт в халате с капюшоном.   
- А сразу нельзя было? - спросил Денис.
В голосе Янкеля послышалась горечь.
- Нельзя. Ты не поверишь, но мутанты не позволяли.
- Что так?
- Уж извини за тавтологию, но мутанты мутировали. Природа создавала мир живых миллионы лет, кардинально измерить сущность живого существа человеку не дано. Можно поменять масть, рост, вес, размер зубов или рогов, но создать нечто абсолютно новое на стыке видов невозможно. Необходимы пресловутые миллионы лет!
- Хочешь сказать, что твои уродцы начали выходить из повиновения?
- Именно так. Последний раз, когда мы говорили в этом доме, слугой был не гиеночеловек, а я! Он контролировал, чтобы не сболтнул лишнее.
- И ты думаешь, что я в это поверю?
- Мне все равно, поверишь ты или нет, - ответил Янкель.
Он стоит, навалившись всем телом на оконный проем, не обращая внимания на острые сколы стекла, голова низко опущена, по телу пробегают волны дрожи.
- Мутанты действительно обретают независимое сознание и волю. Они неграмотны и необразованны, но по звериному хитры и безжалостны и прекрасно понимают то, о чем говорят люди. Я не мог избавиться от них иначе как подставить под ваши выстрелы. Думаете, я не знал, кто такие ваши соседи? И не знал, что готовится операция по ликвидации лаборатории и меня лично?
- Надо же, какой стратег! - усмехнулся Денис. - Насквозь видишь?
- Здесь все напичкано аппаратурой для подслушивания и подсматривания, так что быть стратегом легко. Проблема в том, что руки у стратега связаны. Мутанты, которых вы только что уничтожили, охраняли меня круглые сутки. Я и шага не мог сделать без их ведома. Тот мутант, что привез вас сюда — ну, водитель электромобиля, ты еще мальчиком по вызову его обозвал! - их вожак. Он лишь делал вид, что я им управляю.
- Ага! То есть я здесь оказался в результате хитрого плана очень хитрого гиеночеловека, - воскликнул Денис. - И Аню выкрали тоже по его задумке.
- Задумка действительно была его. А вот как осуществить его план придумал я.
- Они что, разговаривать умеют? - спросила Аня.
- Нет, строение челюстей не позволяет. Объясняют на  пальцах и звуками.
- Яков Михалыч, ты чушь какую-то рассказываешь, - скривился Денис. - Дикая собака динго захотела выкрасть двух людей, ты организовал целую операцию … ты правда думаешь, что я в это поверю?
- Ну, разумеется, просто убить вас было намного проще. Но дикая собака динго, как ты выразился, хотела не просто убить, а казнить самым изощренным способом, на который была способна. Но главное - вы оба были нужны мне.
- Чтобы избавиться от собак?
- Нет, для другого. И пусть это будет сюрпризом для вас.
В предрассветной тишине слышится какой-то шум, приглушенные хлопки и топот.
- Что ж, пора заканчивать беседу, - произнес Янкель. - Вынужден признать, что моя работа пошла насмарку. Как и вся жизнь. Знаменский оказался сильнее, чем я думал. Он уже президент, вы знаете? Исправить ничего нельзя. Разве что в будущем?
- О чем ты?
- Возродить свой народ, - с горечью в голосе ответил Розенфельд.
Денис подходит ближе, внимательно глядит на склоненную голову в капюшоне.
- А кого ты считаешь своим народом, Яков Михайлович? Умных, честных и добрых людей, которым не чуждо ничто человеческое, и хорошее и плохое. Или тех, по уши сидит в дерьме суеверия, лжи и ненависти к других людям, считая их говорящими животными? Кто сказал, что принадлежность к тому или иному народу зависит от идолов, от придуманных мошенниками химер, от людоедских теорий, согласно которым люди обязаны пожирать друг друга только за то, что верят в разные сказки, то бишь религии? А еще потому, что цвет кожи разный, волосы курчавые или прямые, носы длинные или короткие — да мало ли как мы отличаемся друг от друга!
- Может, ты и прав, - хриплым голосом ответил Розенфельд. - Но для меня это уже не имеет значения. Увы, Бог или природа жестоко посмеялись надо мной. Пока я создавал человека совершенного, меня изнутри пожирал рак. Увлеченный другими, я слишком поздно заглянул внутрь себя. Моя кровь стала ядом, который медленно убивает меня и поделать ничего нельзя. Что ж, чему быть, тому не миновать. Солдаты перебьют остальных мутантов, они не так умны, как эти, - кивнул он на трупы гиенолюдей. - А вы постарайтесь побыстрее встретиться со Знаменским. Встреча будет незабываемой! - усмехнулся Розенфельд.
Янкель с видимым трудом отталкивается от окна. Медленно поворачивается и идет, перешагивая через трупы гиенолюдей. Минует дворик, переходит тротуар и останавливается по середине дороги. Видно, что шаги даются нелегко, Розенфельд стоит неуверенно, широко расставив ноги и слегка пошатываясь. Вдали показывается бронеавтомобиль, машина неторопливо едет по дороге и останавливается возле Розенфельда. Из кабины выходит военный, держа оружие наготове. Янкель быстро сует руку за пазуху, вытаскивает револьвер и целится прямо в голову солдату.
- Дурак! - произносит Денис и тотчас гремит короткая очередь из автомата.
Солдат еще некоторое время присматривается к неподвижно лежащему на асфальте телу, затем возвращается в машину. Бронеавтомобиль объезжает труп и движется дальше.
- Это все? - неверяще спрашивает Аня. - Все кончилось?
- Кажется, да, - пожимает плечами Денис.
- А почему «кажется»? Тебя что-то смущает?
- Мне не нравится слово сюрприз.


                Глава 9.

Прошел месяц. За это время Знаменский стал полноценным главой государства, то есть принял присягу , разогнал старую администрацию и назначил новую, отправил в отставку правительство, инициировал пересмотр пакета госзаказов в оборонной промышленности на предмет коррупционной составляющей, приказал соответствующему отделу своей администрации подготовить указ по кардинальному сокращению численности государственных чиновников на всех уровнях и введению смертной казни для госслужащих за использование служебного положения в целях личного обогащения, как дискредитирующих государство и власть. Подумав, указ о сокращении численности государственных чиновников отменил, рассудив, что смертная казнь за преступления в сфере государственного управления и так  резко поубавит количество желающих занимать расстрельные должности.
С Дениса сняли все обвинения, он вернулся домой, научился варить щи и сделал предложение Ане. После мучительных раздумий, отбросив сомнения и страхи, взвесив плюсы и минусы, осознав бесперспективность и собрав волю в кулак — словом, после секундной паузы девушка согласилась. Дениса восстановили в должности преподавателя, старого ректора отправили на пенсию по возрасту, а так же за то, что оказался слишком неразборчив в выборе некоммерческой организации для сотрудничества. Но если пенсия была официальной, то претензии по поводу НКО высказали в частной беседе сотрудники ведомства государственной безопасности, которые занимались расследованием деятельности пани Луизы Мочильской. Новый ректор посматривал на Дениса с некоторой опаской. По институту пошли слухи, что препод Раевский в недавнем прошлом был крутым агентом безопасности. Настолько крутым, что его привлекают к выполнению только самых сложных заданий исключительно по спасению земной цивилизации. А свободное время он проводит читая лекции наивным студентам по истории. Эти слухи были особенно популярны среди студенток. Косвенным доказательством служило то, что из последней командировки в неведомые дали препод Раевский привез сногсшибательную брюнетку жену, от одного взгляда которой мужчины теряли уверенность, а женщины и девушки скисали на глазах. Сведения о том, что брюнетка медсестра лишь подтверждали предположения, что она умеет управлять самолетом-вертолетом-автомобилем-пароходом, стреляет навскидку с двух рук не целясь и может убить одним ударом. Потому что даже детям известно, что все спец агенты обязательно знают медицину. Пр-росто мороз-з по коже!!!

Обычный день поздней весны. Солнце делает вид, что уже лето, пытается дать жару в буквальном смысле, но получается как-то не очень. То есть тепло, очень тепло, а вот изнуряющей летней жары нет. В институте полным ходом идут семестровые экзамены. Это позволяет преподавателям отвлечься от ежедневных лекций и полностью сосредоточиться на массовом кровопускании студентам, то есть экзаменах. Денис вида крови не любил, моральные страдания прогульщиков и лодырей тоже не привлекали. Принимая экзамен, он стремился выяснить уровень знаний. И, если он был невелик, давал время пополнить. Обычно пару дней, но в особо тяжелых случаях все лето.
Каждый, кто учился, знает, что экзаменационная пора это «время стрессов и страстей». Для преподавателей! Ибо, пребывая в благостном неведении относительно уровня знаний студиозусов, в процессе экзаменационного процесса они получают «шок и трепет», нервный срыв, сравнимый по силе с внезапным началом очередной войны миров. Череда скорбных лиц тупиц и лентяев предстает перед мысленным взором. Они словно грешники, бредущие в подземное царство Аида. Иногда их мало, но чаще много.  Особенно, если это «детки». Вернее, «онижедети» «онижематерей». Быть учителем трудно. Кратно труднее быть учителем дураков, чьи родители тоже дураки, да еще и высокопоставленные.
Денис выходит из душной аудитории, где только что в составе комиссии принимал экзамен. Усталый и раздраженный, он больше всего хотел побыть один хотя бы несколько минут. Требовательный голос секретарши ректора резанул слух, как звук пилы по металлу.
- Денис Витальевич!
Денис оборачивается на голос, в глазах немой вопрос — какого хрена надо?
- Слушаю вас.
- Ректор вас приглашает к себе, - сообщила секретарша, слегка наклонив надушенную невероятным количеством духов голову.
Рассыпанные по плечам светло-каштановые волосы колыхнулись, силиконовая грудь указала направление движения.
- Не скажете, зачем? - спросил Денис.
- Не скажу, - ответила секретарша, мстительно поведя туго обтянутым задом.
Глаза Дениса сами собой закрываются, плечи обвисают, тяжкий вздох поднимает грудь. Дыхание на мгновение задерживается, вырывается наружу шумным «фу-у»!
- Так вы идете? - уточняет секретарша.
- Конечно, - кивает Денис. - Но только после вас.
Что в переводе с нормального языка на язык одиноких секретарш означает — иди первой, я за тобой, буду любоваться твоим стройным задом и лодыжками. Словно солдат, получивший приказ, секретарша дисциплинированно поворачивается кругом. Спина выпрямляется, копна волос ниспадает на плечи, гармонизируя весь силуэт в целом, далее походка от бедра по линии синуса с едва заметными колебательными движениями по горизонтали и подергиванием по вертикали. Модели ходють так по подиуму!
 Денису сложные выкрутасы ягодичных мышц до фени. И чего там ректору восхотелось от него - тоже фиолетово. Он полдня просидел в аудитории, переваривая сказанное и написанное студентами, пытаясь вникнуть, понять и оценить. Если большая часть ответов была внятной, то отдельные человеки нешуточно удивляли нетривиальным взглядом на окружающий мир и учебный материал. Попытка понять и обнаружить источник заблуждений в девяти случаев из десятка заканчивалась констатацией банальной тупости. И это утомляло. Хотелось пойти домой, окунуться в прохладную ванну и еще раз перечитать Луция Аннея Сенеку, дабы не потерять веру в подрастающее поколение окончательно и бесповоротно. Ибо тупые, они и в Древнем Риме сандалий застегнуть не могли!

- Добрый день. Вызывали? - говорит привычную фразу Денис, входя в кабинет.
- Да. Присаживайтесь, Денис Витальевич, - несколько поспешно произносит ректор.
Он даже встает из-за стола и рукой показывает на заранее отодвинутый стул. Так ведут себя люди, ожидающие прибытия начальства или бизнесмены, когда хотят получить отсрочку платежа по давно просроченному кредиту. Денис вяло отметил про себя странность в поведении ректора, но значения не придал. Мало ли что там! Может, премию себе хочет выписать и желает, так сказать, заручиться поддержкой трудового коллектива!
- Денис Витальевич, руководство института … то есть, простите, я … э-э … мне пришло письмо с указанием предоставить вам внеочередной отпуск с обязательной выплатой денежного содержания, которое у нас иногда по объективным причинам задерживается. И отпускные тоже!
- Трогательно. Проникся чувством горячей благодарности. Иду в кассу.
- Не надо. Деньги перечислены на ваш счет. Отпуск уже оформлен, вот  документы.
Ректор продолжает стоять, слегка наклонившись к небрежно сидящему Денису, словно боясь пропустить хоть одно слово. Тонкую пачку бумаг ректор подвигает рукой ближе, пальцы заметно подрагивают. Смысл сказанного начинает доходить  только сейчас. Денис поднимает голову, глаза удивленно расширяются, взгляд замирает на лице начальства. Видна дорожащая жилка на виске, по краям лба набухают капельки пота, глаза вытаращены, как у перепуганного кота.
- Вам плохо? Я согласен, не волнуйтесь вы так! А что за странное указание отправить меня в отпуск именно сейчас? И кто это указывает?
- Администрация Президента, - осипшим голосом говорит ректор. - Глава Администрации приказал. Мне уже звонил губернатор, он пришлет свою машину за вами, вас доставят прямо в резиденцию главы государства. Вас и жену.
- Мою? - глупо спрашивает Денис.
- Ну не губернатора же! - деревянно отвечает ректор.
- Простите, совсем запутался! А что такое произошло-то? Моя жена работает в больнице, ее могут не отпустить.
- Я почему-то уверен, что отпустили и она собирает вещи.
Телефон ректора требовательно пискнул, экран вспыхнул текстовым сообщением.
- Вот, машина губернатора ждет вас, Денис Витальевич, - радостно сообщил ректор.
- Да что ж такое-то — отпуск, машина …
Договорить Денис не успевает, мирно дремавший в кармане смартфон внезапно оживает, плоская коробочка начинает биться в конвульсиях и верещать придушенным голосом.
- Извините, мне звонят!
- Ничего-ничего, говорите, - поднимает обе руки вверх ректор, словно сдаваясь в плен.
- Да … привет ... нормально, а ты как? Поздравляю, хватит быть одиноким волком … уже еду … ах вот оно что! А я думаю, чего это вдруг губернатор так проникся моим отпуском. У тебя есть дар убеждения! Ладно, спасибо за приглашение. Сейчас заскочу домой, Анька уже наверно ждет, она же быстрее меня на подъем ... ну, часа через три будем, губернаторская телега с мигалкой любые пробки выбьет … да нет, дорожную полицию не надо, слишком бросается в глаза … ладно, до встречи!
Палец касается иконки отбоя, смартфон умолкает, Денис смотрит в лицо ректору и улыбается:
- Знаменский на свадьбу приглашает, - поясняет он. - Небольшое семейное торжество Валерий с Линдой еще  с Австралии знакомы, потом его в Мексику отправили советником … или сначала Мексика, потом Австралия? Уже не помню!  В Африке ее точно не было.  В Техасе тоже,  там  сами управились. И правильно, незачем женщинам в войне участвовать. Дома должны сидеть. Как вы считаете?
- Полностью с вами согласен, Денис Витальевич, - шепчет ректор перехваченным горлом. - Кхе … угу …  полностью!  Машина ждет вас.
- Да, пора. Нехорошо заставлять ждать президента. Да и вообще, женится человек, а я небрит с утра и брюки не глажены.


Загородная резиденция главы государства прячется в густом лесу, среди холмов и замысловато петляющих ручьев. Узкая дорога пролегла среди сосен и кедров, двум автомобилям не разъехаться. Да она и не предназначена для «разъездов», по этой дороге ездят только автомобили президента и охраны. На въезде в особо охраняемый участок губернаторский лимузин остановил наряд ФСО. Старший наряда бегло сравнил изображения на служебном планшете с реальными людьми, кивнул и вежливо предложил  Денису и Ане садиться в президентский автомобиль. Губернаторский «членовоз» отправился восвояси, Денис с любопытством огляделся — внутреннее убранство президентского автомобиля не очень то отличается от того, что показывают в фильмах про миллионеров. Разумеется, бутылок с коллекционным виски нет, а вот минеральная вода есть. И даже кофемашина, только маленькая. В общем, обычный тарантас для богатеев, только со скрытой броней, с защитой от всех видов оружия массового поражения и электромагнитной пушкой для уничтожения приближающихся ракет.
- Нормальная тачка, - с уважением в голосе произнес Денис.
- Ящик, самоходный шкаф! - безапелляционно заявила Аня. - Слишком много места. Это не машина, а дом на колесах. И багажник вместо сарая. Одному человеку столько не надо.
- Это же представительский автомобиль. Он не может быть маленьким и одноместным.
- Все равно. Будь я президентом, заказала бы попроще.
- Тебя быстро переубедили бы. Властные атрибуты обязаны быть дорогими, вычурными и несовместимыми со здравым смыслом. Отсюда дурацкие короны, шапки мономахов, золотые цепи на впалой груди, мантии из шкур горностаев и халаты до пят, шитые золотом и осыпанные драгоценными камнями, словно жабья шкурка бородавками. Даже абсолютный правитель вынужден считаться с мнение подданных, в противном случае потеря авторитета и революция на горизонте.
- Если Валера выйдет к нам в шапке Мономаха с цепью на шее и золотом кафтане …
- Нет, ну что ты!? Дурак он, что ли? - возмутился Денис. - Я знаю Валерку, он даже дома в камуфляже ходит. У него натура такая.   

Президентский автомобиль беспрепятственно минует все кордоны охраны, только на секунду останавливается перед раздвижными воротами непосредственно возле дома. Створки бесшумно раздвигаются, машина аккуратно въезжает во двор. Молчаливый водитель что-то нажимает на приборной доске, двери распахиваются. Денис неловко выбирается из салона, хватаясь обеими руками за спинку сиденья. Аня, наоборот, будто выпорхнула из гнезда — быстро, легко и даже грациозно.
- А здесь хорошо! - говорит она, бросая взгляд по сторонам.
- Ну, еще бы! - буркнул Денис, разминая спину. - Президент все-таки, не хухры-мухры.
Сосны, как колонны греческого храма, тянутся ввысь, расцветая зелеными вершинами, сквозь которые с трудом пробиваются солнечные лучи. Деревья как на подбор, не молоды и не стары, в самом расцвете лет. Дом президента невелик, всего один этаж и мансарда с балконом — ну, обычная загородная постройка бизнесмена средней руки или хорошо оплачиваемого инженера. Мощеный декоративными кирпичами двор чисто убран, только по краям ветром намело чуточку опавших иголок. Высокий забор огораживает участок. Ограда проложена так, что бы не повредить деревья, то есть огибает их и выкрашена в разные тона коричневого, так что издалека и не поймешь, что это забор.
Краем глаза Денис замечает какое-то движение на ближайшей сосне. Оборачивается — рыжая белка вытаращенными глазами неодобрительно смотрит на него, пушистый хвост нервно подергивается, лапы растопырены.
- Я в гости, ненадолго, - вполголоса говорит Денис. - Твои грибы есть не буду.
Аня оборачивается на голос, глаза удивленно расширяются:
- Ты беседуешь с духами леса? -  спрашивает она.
Испуганная громким звуком белка стремительно скачет по стволу вверх и пропадает в ветвях.
- Ой, белка! - восклицает Аня. - Зачем ты ее испугал?
- Я испугал!?
- Не волнуйтесь, скоро вернется, - послышался знакомый голос.
По ступеням крыльца спускается Знаменский, следом идет Линда.
- Тут их много, белок-то, - говорит он. - И куницы есть, и еще какие-то прыгучие и хвостатые, я названия не помню. На них не охотятся, вот и расплодились. Ну, здравствуйте!
Знаменский крепко жмет руку Денису, касается губами щеки Ани. Линда с улыбкой кивает, сразу забирает девушку.
- Что-то вид у тебя не очень, - замечает Знаменский. - Какой-то усталый.
- Экзамены, - пояснил Денис. - Студенты сдают сессию, сдают по всякому — тупость утомляет.
- Близко к сердцу принимаешь.
- Да, принимаю, - согласился Денис. - Ведь это я их учу. И если они плохо усваивают материал, значит и я отчасти туп.
- Да ладно, что ты все на себя переводишь! Люди разные. И причины, по которым они поступают в институт, тоже различны. Одни видят призвание, другие карьеру и положение, а третьим просто все равно, лишь бы диплом был. Да ты и сам это знаешь, чего я рассказываю! Ладно, пошли в дом. Гостей немного, ты с Аней да Артемьев. Даже стол раздвигать не надо, - улыбнулся Знаменский.
Денис кивнул, переступил порог. « А чего я действительно скис? - подумал он. - Экзамены обычное дело, не первый раз. На поток всегда бывает десяток студентов, не сдавших сразу. И почему именно сейчас так тяжело на душе»? Денис задумался — он ехал сюда в прекрасном настроении, об экзаменах забыл сразу, как только пришел домой из института. Изменения начались сразу, как только он увидел Валерия. Какое-то раздражение, чувство дискомфорта и нарастающее желание что-нибудь сломать или разбить. Почему? Запах сосновой хвои так действует? Избыток кислорода, от которого немного кружится голова, как у всех городских жителей, вдруг оказавшихся в лесу?
Денис входит в просторную комнату, которая служит гостиной и залом для приема гостей, видит Артемьева, приветливо машущему рукой. Видит Аню с Линдой, оживленно беседующих о чем-то. Валерий достает из буфета фужеры, на столе бутылка шампанского, закуски, вилки-ложки … волна лютой злобы вдруг накатывает с такой силой, что пальцы сжимаются в кулаки. Возникает неодолимое желание немедленно убить всех. «Почему!? - мелькает паническая мысль. - Почему я хочу всех убить!? Этого не должно быть». Появляется шум в голове, лобные доли буквально раскалываются от  боли. Денис хватается за стену, чтобы не упасть, зажмуривается и стискивает зубы.
- Денис, что с тобой!? - сквозь шум в ушах доносится голос Ани.
- Не знаю, - шепчет Денис.
Язык ворочается с трудом, губы едва шевелятся. Ноги слабеют, он падает на колени. Боль в от удара чуточку отрезвляет, острое желание убивать слабеет. Сквозь гул в ушах слышит вскрик Линды. Поворачивает голову, простое движение дается с таким трудом, словно голова как танковая башня. Адская боль разрывает череп изнутри, руки дергаются, перед глазами все плывет. С трудом улавливает голос Артемьева, слышится странное слово «похоже». Или похуже? Разве может быт хуже, чем сейчас? Вот похоже … командир базы в Алжире! Его тоже начало корежить, как только он увидел его и дядю! Или после кодового слова?Может быть и с ним такое? Собрав слабеющую волю в кулак Денис кричит, напрягая все силы:
- Врежь мне!!!
- Он что-то шепчет, - слышится голос Ани. - Валера, сделай что нибудь!
«Я шепчу? - смутно удивился Денис. - Да они оглохли все! Или я вправду теряю голос? Тогда хреново»! Что бы хоть как-то прочистить мозги Денис бьется головой о дверную раму. Как известно, клин вышибают клином, болезненный тычок лбом приносит облегчение. Но не надолго и Денис это понимает. Он запрокидывает голову, перед глазами возникает заплаканное лицо Ани.
- Ударь меня! - сипит Денис перехваченным горлом.
Девушка трясет головой, в округлившихся глазах растет ужас.
- Дай в морду, - собрав остаток сил, громко и четко говорит Денис. - Ну!!!
- Выполни приказ! - обрушивается грозный окрик генерала и сержант медицинской службы не рассуждая более делает хук правой. Денис валится на пол, крепко приложившись напоследок затылком к дубовому паркету. Мир исчезает, оставив затихающую боль на память.


                Глава 10.

Белый потолок больничной палаты сообщил открывшему глаза Денису, что он жив, не совсем здоров, но цел. В смысле, ничего не отрезано и может шевелиться. Легкое движение головой причинило тупую боль, воскресшая память услужливо подсказала, что его вроде били. Или он сам бился об стену. Головой. «С чего бы? - удивился Денис. - А если били, то за что? И вообще, чо за фигня»!? На прикроватном столике весело блестит небольшое круглое зеркальце на подставке, рядом горестно раскинул смятые крылья платок. Денис осторожно садиться на кровати, осматривается. Он в незнакомой комнате, стены и даже потолок покрыты белым кафелем, рядом с его кроватью какие-то приборы светят индикаторами. На левой руке смарт-браслет, небольшой плоский экран горит успокаивающе зеленым светом. Рядом, на складной скамеечке спит Аня, свернувшись калачиком и укрывшись легким пальто с головой. Неловкое движение причиняет боль, Денис морщится и с недоумением осознает — болит не только голова, но и все тело. Под машину попал, что ли? Он хватает зеркало, смотрит на отражение — блин, ну и рожа! Под левым глазом синий фингал, верхняя губа раздута, будто пьяный косметолог двойную дозу силикона вколол, на лбу шишка, как половинка теннисного мячика. И боль, нарастающая боль во всем теле!
«Меня не просто били, меня пинали, как мяч, а потом сунули в молотилку, - подумал Денис. - Из меня делали отбивную. Анечка спасала меня, вырвала из лап! Теперь вот спит, выбившись из сил». От нахлынувших чувств Дениса даже слеза пробила.
- Анеська! - прошамкал он верхней губой. - Анеська! 
Девушка продолжает спать. «Замучилась со мной, бедненькая, - решил Денис. - Пусть отдыхает. А мне надо срочно отлить»! Пока Денис делал свои дела, Аня проснулась. Девушка протирала лицо косметической салфеткой, когда Денис вышел из туалетной комнаты, умытый и кое-как причесанный.
- Дорогая, я так тронут, что ты не отходила от меня все эти дни и ночи!
- О да, я чудесно провела пару дней в компании с эпилептиком. Сделай мне кофе, иначе я снова засну.
- Прости … э-э … я не понял. Кто эпилептик?
- Ты. Видел себя в зеркало? Результат припадка. Ты впал в буйство и бился о стены.
- Я? - севшим голосом переспросил Денис.
- Да. Но ты не виноват, тебя так запрограммировали.
Аня подошла ближе, обняла и прижалась к груди.
- Ничего не понимаю! Какое программирование? - спросил Денис.
- Ты запрограммирован на убийство президента. Артемьев высказал предположение, что это сделал Розенфельд.
- А-а, кажется, я начинаю понимать.  Генерал Захаров, сюрприз … но у генерала был чип в голове!
- И у тебя был. А еще очень сильное гипнотическое внушение. Врачи сказали, что комбинированному воздействию невозможно сопротивляться. А у тебя получилось, дорогой!
- Это ты называешь «получилось»? - показал Денис на синяки по всему телу.
- Но ты жив и никого не убил! Правда, с моей помощью, - слабо улыбнулась Аня.
Денис касается кончиками пальцев синяка под глазом, взгляд становится подозрительным.
- Поподробнее можно?
- Я тебя вырубила, - просто ответила Аня. - Но я сделала это в твоих же интересах!
- Судя по размеру синяков, ты вырубала меня поленом! Живучим оказался?
- Денис, ты страшно всех перепугал! На тебе не было лица, ты хрипел, у тебя пена шла ртом. Артемьев первым понял, что с тобой случилось, но он старый человек и не справился бы с тобой. Мы со Знаменским с трудом скрутили тебя, ты бился и рвался. Хорошо, что в резиденции был дежурный врач, он вколол тебе успокоительное. А то бы не знаю, что и случилось бы.
На глазах у Ани выступили слезы, голос задрожал.
- Ладно, верю, - слабо махнул рукой Денис. - Это и был тот самый сюрприз, о котором говорил Розенфельд. Но когда он успел?
- Человеку можно стереть память, ты же знаешь.
- Да. А я еще думал, зачем он организовал мое похищение? Подвел под статью, посадил, инсценировал вооруженный побег. Неужели только ради того, что бы меня … нас сделать родителями «нового человека»? Слушай, перед Валеркой с Линдой неудобняк какой!  Люди пригласили на свадьбу, а я? Надо как-то объяснить все, извиниться.
- Они уже все знают, не переживай.
- Да? Все равно, надо извиниться. Но меня теперь, наверно, не пустят к нему.
- Пустят. Вылечишься и пустят. А пока надо побыть здесь. Завтра тебя выпишут, поедем за город, на дачу. Вокруг леса, озеро неподалеку — быстро придешь в норму.
- У нас есть дача? - удивился Денис.
- Ну, не совсем наша. Валера постарался, для нас с тобой выделили из фонда президента.
- Полный и абсолютный неудобняк!

Июль с первых дней залил землю потным жаром середины лета. Пекло слегка ослабевало ночью, на рассвете делало вид, что уходит, к девяти часам утра злобно прожаривало все, что движется и не движется. Простой дождь стал недостижимой мечтой, сырая непогода являлась по ночам в счастливых снах, зимняя стужа казалась неправдоподобной легендой. Продавцы кондиционеров ликовали, производители потирали потные ладошки и заливались счастливым детским смехом, граждане молились на холодильные установки и нервно дергались, если кондишен вдруг начинал гудеть как-то по другому.  Отвратительное время летней жары Денис пережидал в яме. Дачный участок, полученный из президентского фонда, имел погреб. Прежний хозяин выкопал здоровенную ямищу посреди огорода, настелил крышу, обустроил внутри хранилище картофана, свеклы и капусты, а для удобства жизни и в целях сокрытия от посторонних глаз соорудил уголок дегустации и закусок. То есть столик, стульчик, полочку для посуды и топчан под стенкой. Здесь, в сумеречной прохладе он размышлял о смысле бытия, попивая первак и закусывая капустой. А потом, изнемогши от тяжких мыслей,  ложился на топчан и дрых, как сурок.
Денис не употреблял самогон и не ел капусту. Он оборудовал в погребе рабочий кабинет, провел электричество и работал там, в прохладе и тишине. Выбирался по лестнице на свет божий, дабы размять онемевшую задницу и вдохнуть свежего лесного воздуха. Аня с утра уезжала на работу в больницу, а Денис трудился за компьютером. Он уволился в с прежней работы преподавателем, потому что Знаменский предложил ему стать членом экспертного совета по внутренней политике при президенте. Денис принял предложение не сразу. Все-таки «препод» это просто и понятно. Ну, не совсем просто, но понятно! А что такое эксперт, да еще по внутренней политике? Ведь государство это живой организм, он развивается и живет по законам, которые людям далеко не всегда понятны. Какие тут могут быть эксперты? Именно так и объяснил Денис свои сомнения Знаменскому.
- Ты прав, - согласился Валерий. - Экспертов в таком деле быть не может. Но нужны люди, которые будут анализировать факты, наблюдать за происходящим и делать выводы, опираясь на прошлый опыт страны. Все меняется, и страна и люди. И нет правил, которые применимы всегда и во всем. Есть фундаментальные законы, есть … как это сказать? … принципы, что ли, по которым живет наша страна уже тысячу лет. Есть мировоззрение, основанное на этих принципах или законах. За свою историю мы не раз шарахались из одной крайности в другую, гибли миллионы, менялись границы страны, народ вымирал от голода и болезней. Мы меняли веру, мы смотрели на Запад и на Восток, строили новый мир на обломках старого и падали в пропасть. Или упирались лбом в стену. Понимаешь, Денис, я не хочу быть очередным дураком на троне, которого облизывают при жизни и мажут дерьмом после смерти. Я хочу понять свои границы и выполнить то, что можно.
- Тогда сразу «гаси» тех, кто призывает к революции или кардинальным переменам. Только вякнул — сразу к стенке, - говорит Денис. - Расстреливай воров и казнокрадов, введи двойную ответственность государственных чиновников за административные и уголовные преступления. Что бы простой народ понимал, что быть государевым человеком это прежде всего ответственность, а не возможность обогатиться на людях.
- Это будет, - пообещал Знаменский. - Правда, пока без расстрелов. Законодатели к этому еще не готовы.
- Потому что у самих рыло в пуху. Но честно говоря, это самое простое. Сложное — это так устроить государство, чтобы все народы чувствовали себя равными. У нас же чертова уйма национальностей! И у каждой свои тараканы!
- Да, это самое сложное, - словно эхом отозвался Знаменский. - И, по правде сказать, я не представляю, как это сделать. Поэтому и создается экспертный совет по внутренней политике. В нем будут работать наиболее достойные представители народов России.
- Легко сказать!
- Да, - развел руками Знаменский. - Один Бог знает, по каким критериям их будут отбирать жители республик. Первый блин наверняка будет комом.
- До драк дойдет, - кивнул Денис.
- В мордобое отыщется истина.
- Ладно. Чем я-то буду заниматься?
- Ты историк. Почитай Карамзина, изучи Ленина, Сталина. Пойми, что двигало Петром, когда он проводил свои реформы. Не брезгуй и зарубежным опытом — Конфуций, Джавахарнал Неру, Мао Дзе Дун.  Осиль Священное Писание, в нем тоже есть зерна истины.
- Да это чертова уйма работы!!! - воскликнул Денис. - У меня голова лопнет.
- Да, придется заняться спортом, - согласился Валерий. - Бегать там по утрам,  в бассейне бултыхаться. И нет никакой гарантии, что найдется выход и мы поймем, как дальше строить государство, как помирить народы и перестать, наконец, жрать друг друга.
- Да, это было бы здорово! - согласился Денис. - Янкеля помнишь? Как легко было устроено его мировоззрение! Есть высшие существа, есть низшие, которые служат высшим — все!!! Проще пареной репы, не над чем ломать голову, все понятно даже пятилетнему ребенку.
- Этому «мировоззрению» столько же лет, сколько человечеству. Господа  и рабы, патриции и плебс, аристократы и чернь, знать и простолюдины … черно-белого мира не бывает! Чем быстрее поймем это, тем меньше крови прольется.
- А что там с городом? Ну, в котором Янкель свои опыты проводил?
- Ничего. Работают люди, занимаются наукой, медициной. Пользы от их работы много.
- А возрождение этих, элоев?
- Просто люди. Рождаются, растут и никто не говорит им, что они избранные. Просто люди. И неважно, кто их родители и какого цвета у них кожа.