И долго удивлялись все холодной весне, и никто не догадался взглянуть утром пораньше на восход.
Иначе бы заметили люди, что и в 6 утра солнце, так и не набрав сил, сонно висит над крышами домов, проспав точку восхода, уже на юго-востоке, ослепляя туманами и реку, и голодных чаек и ту, самую несчастную из них, которая третий день рвет мне сердце безутешным плачем по птенцу, которого пожирал у всех на глазах, стоя по щиколотку в ледяной воде на оторвавшейся невеликой льдине, ворон.
И я бессильно смотрела, как вся стая больших белых птиц отчаянно и бесполезно кричала, пикируя на черного, как смоль ворона на подтопленной льдине...
Впервые за все годы река постоянно говорит мне о чьей-то беде. Так никогда не было прежде. Никогда.
Быть может, потому, что теперь нет тебя, защищавшего меня от всего горестного.
Санкт-Петербург