Странный сон Апэшки

Шендрик Виктор Геннадьевич
               

  Археологи считают, что первым искусством, возникшим на земле, является наскальная живопись. Вопрос, что побудило наших далеких предков взять в руки головешку, или кусок известняка, чтобы изобразить охотничьи трофеи: бизонов, антилоп, кабанов, – до сих пор остается открытым. Вероятно, один из пращуров случайно провел по стене пещеры чем-то мягким и красящим и поразился тому факту, что на ней появился росчерк, похожий на след в небе от падения звезды. Он не поверил своим глазам, с опаской – вдруг не получится – провел еще раз и запрыгал от восторга: на стене, как по волшебству, возникла еще одна линия! Тогда пращур, довольно осклабившись, стал изрисовывать пещеру, выводя загогулины и зигзаги до тех пор, пока его не сморил сон. 
  Ни один из соплеменников не остался равнодушным, увидев возникшие, словно из ниоткуда,  изображения животных. Одни заыкали, стали бить себя кулаками в грудь, утверждая, что попадись им на пути те божьи твари, что изображены на стене, племя маялось бы животами от сытости, другие с опаской подошли ближе и стали трогать антилоп, нарисованных на стене, поражаясь, как объемное стало плоским. 
  Товарищи-питекантропы поинтересовались у художника, как ему удалось создать такую красоту. Тот показал, как.  Разумеется, тут же нашлись подражатели. У кого-то получилось лучше,  аутентичнее, чем у основателя пещерной графики; тот, увидав набросок животного, больше похожего на оригинал, чем его собственный, разразился междометиями (слов тогда еще не было), после чего взял камень и тюкнул по макушке превзошедшего его коллегу по цеху, выразив свое негодование: я тут придумываю, ночей не сплю, а ты лучше меня, отца-основателя живописи, рисовать вздумал? Не пойдет, родной! Так что профессия критика возникла именно тогда. С веками это ремесло утратило присущую ему жестокость, вернее, жестокость трансформировалась в тонкую, въедливую издевку над автором, показывающую, что тот ни черта не соображает в живописи (литературе), во всяком случае, значительно хуже критика, который, возьми он в руки кисть, либо перо, показал бы, как надо создавать шедевры, но, к сожалению, сейчас занят, потому что нужно спасать мир от очередного выскочки-неумехи.
  Время шло. Человечество изобрело колесо, винт, бумагу. На заре цивилизации знания передавались из уст в уста, затем, в зависимости от сложившегося у каждого народа способа, при помощи узелкового письма, глиняных табличек, зарубок на дереве, иероглифов, записей на папирусе, либо пергаменте, и прочего. С появлением бумаги (вследствие ее относительной дешевизны) количество рукописной, а позже печатной продукции возросло в разы.    Составлялись планы, отчеты, ведомости. Писались письма, жалобы, стихи, доносы, объяснения в любви, вызовы на дуэль. Чертились схемы, чертежи, топографические и прочие карты. Печатались книги, атласы, газеты, учебники.
  В конце концов, общий объем знаний, накопленных человечеством, так вырос, что каждый появляющийся на земле человек должен был освоить минимальное количество навыков вроде счета и письма для того, чтобы не заблудиться во мраке невежества и выжить в мире людей. Общие знания преподавались в заведениях под названием «школа».
  В зависимости от культурного уровня, экономической ситуации и прочих факторов в каждой конкретной стране школьные учители могли научить писать, читать и считать, а могли посвятить в тайны сложных вычислений, красоты художественного слова, зажечь огонь интереса к постижению секретов мира.
  Одним из описательных предметов, бывших когда-то обязательным в средних школах Советского Союза, была география. Практические работы по географии выполнялись на контурных картах. Источником информации для выполнения заданий служили атласы.
  Атласы подразделялись на несколько видов, одним из которых был атлас по экономической географии. В нем указывались границы государств, полезные ископаемые, добывающиеся в странах, профили заводов, фабрик, количество проживающих в городах жителей. В зависимости от численности населения городов диаметр их символа (в атласах города  обозначались заштрихованными, либо полыми круглешками) составлял от двух до пятнадцати миллиметров. Внизу были сноски, в которых были напечатаны круглешки, а напротив них стояло количество жителей: до двадцати тысяч, от двадцати до пятидесяти тысяч, от пятидесяти до ста, от ста до пятисот и так далее.   
  Артем Павлович, Апэшка, как его ласково называли родители, жил в городе, который во время последней переписи населения не дотянул до стотысячника всего восемьсот четыре учетных единицы. На свет он появился на планете, название которой невозможно выговорить из-за особенностей строения человеческой гортани. После рождения он сразу согласно закону был доставлен в Распределительный Центр, где принял участие в жеребьевке. Несмотря на то, что в левой руке его был зажат магнит, не замеченный служителями Центра, ему выпало отправиться на одну из планет Серого круга – третьесортных глиняных шариков, уровень жизни на которых был так себе. Перед впрыскиванием в тело будущей матери на Земле – так называлась новая родина – он попал на спутник, где буддисты-приемщики отформатировали его разум, а затем записали ложные воспоминания о якобы когда-то прожитых прошлых жизнях, поместив в разум понятие реинкарнации. Впрочем, капсула, отвечающая за инициацию, осталась незамеченной, поскольку приемщики не имели опыта работы с Кукушатами.
  Появившись на свет второй раз, Артем Павлович порадовал земных родителей ростом и весом. Приехавший в роддом отец взял его на руки, а младенец хмыкнул неожиданным басом и скорчил рожицу, словно говоря: здорово, батя! Давай знакомиться! Отец пустил слезу: ему чрезвычайно понравился бравый вид новорожденного, и тут же нарек сына Артемом.
  Детство Апэшки было счастливым. Каждое лето его отвозили в деревню к бабушке, где он ловил лягушек, дрался без злобы с соседскими ребятишками и лазил по деревьям. В бабушкином доме, на мягкой пуховой перине, ему частенько снилась белая в рыжих пятнах корова (откуда-то было известно, что ее кличут Зорькой), угощающая вкусными, сладкими яблоками.
  - Возьми, Артемка, яблочко, - говорила она низким грудным голосом и, усевшись в буро-желтую пыль на дороге, доставала из кармана на животе свежие фрукты.
  - Зачем яблоки? – удивлялся Апэшка. – Мне больше сало по вкусу.
  - Салом не могу выручить, - вздыхала Зорька. –  Его в космосе нету.
  - А яблоки, значит, есть? – усмехался Артем.
  - Конечно, - кивала корова, - это следы, остающиеся от звезд.
  - Так в космосе холодно, - не верил Артем.
  - Не везде, в яблочных местах можно жить, - улыбалась рыжуха. - Только собирать тяжело, невесомость мешает.
  Апэшка протягивал руку, брал угощение и просыпался. Иногда после пробуждения в руке оказывалось теплое, нагретое ладонью яблоко, иногда – тяжелый стальной шарик от подшипника, реже – скомканный бумажный рубль. Он спрашивал бабушку, не ее ли рук дело, все эти подарки, но у той всегда наготове было алиби, связанное с ведением хозяйства, причем подтвержденное документально и заверенное круглой печатью алого цвета с неразборчивым усатым ликом посередине.   
  Однажды Зорька приснилась в канун Нового года. Артем страшно удивился, встретившись с ней. До этого он гулял по улице незнакомого города, по которой неторопливо бродили жирные фиолетовые голуби, чем-то напоминающие индюков, и вели философские беседы, часто переходя с русского на латынь. 
  - Как ты здесь очутилась? – в недоумении уставился он на корову. – Не сезон ведь.
  Зорька застенчиво почесала ногой, обутой в кирзовый сапог, другую, без сапога.
  - Так-то ты прав, Артемка, - отчего-то застеснявшись, она басовито кашлянула в кулак. – Просто мимо проходила и решила навестить. Яблочек хочешь? Свежие. Вчера звезда неподалеку от Юпитера разбилась. Верно, не рассчитала  траекторию. Я и набрала. Не пропадать же добру! Знаешь, какие огромные, – больше, чем «Антоновка». А сладкие! Язык проглотишь.
  Зорька стукнула рогом по торчащей из земли арматурине, отчего та, как живая, неуклюже задергалась, словно насмехаясь над кем-то, и позади коровы возник удобный кожаный диван со стеклянными подлокотниками, внутри которых плавали похожие на цветные карандаши рыбки. Рыжуха чинно села и стала копаться в кармане. Через некоторое время она недоуменно вытянула губы трубочкой и свистнула.
  - Вот невезение, - сказала она. – Яблоки-то я на сапоги поменяла! Чтобы босиком не ходить. Две штуки оставались, да и те, видно, улизнули в живот. Все, теперь не достать.
  Апэшке вдруг сильно захотелось съесть яблоко.
  - Зорька, а там, возле Юпитера, осталось что-нибудь? Или ты все собрала?
  Корова наклонилась и стала жадно и шумно  пить из подлокотника. Рыбки в страхе сбились в угол.
  - Кто тебе рассказал про Юпитер? – наконец вымолвила она.
  - Ты! Ты только что сказала, что звезда там разбилась!
  Глаза коровы стали вращаться в глазницах, как бешеные.
  - Клянусь толстяком, я… - начала было она, но умолкла.
  - А, была не была! – махнула она рукой. – Полетели!
  Сказав это, Зорька зажмурила глаза, выставила вперед кулаки, и тело ее затряслось, будто она мчалась на санях, совершая скоростной спуск по ледяной трассе, а из закрытых глаз текли высекаемые ветром слезы. 
  - Где же ты? – закричала корова сквозь вихрь. – А ну прыгай скорей в ракету! 
  Артем присел на диван рядом с коровой, и тотчас его за плечи схватила мощная сила, придавила к спинке, словно ракета, в которой он находился, оторвалась от земли и свечой взмыла в небеса. Апэшке стало нехорошо, желудок взбунтовался, еле-еле удалось сдержать тошноту. Глаза закрылись, руки и ноги отяжелели.
  - Все, прибыли, - сказала Зорька.
  Артем поднял веки.
  Диван висел в пустоте, наполненной приятным розовым свечением. Вокруг него во всевозможных направлениях не спеша проплывали яблоки. Они были невероятных размеров и чудесно пахли.
  - Бери, Артемка, сколько хочешь, - сказала Зорька.
  Апэшка потянулся за яблоком, с достоинством дефилировавшим мимо, и соскользнул с дивана. Ему стало понятно, почему двигаются яблоки: на них действовала Связь, которая стала действовать и на него. Его понесло куда-то, будто рыбу, разучившуюся плавать, и казалось, что нет ничего прекраснее на свете, чем дрейфовать в окружении яблок в поиске не прожитых до конца прошлых жизней.
  - Перчатки, перчатки! – кричала вслед Зорька. – Надень перчатки! Яблоки мытые, скользкие, так просто не ухватишь.
  Артем покосился на яблоки: крупные, сочные, веселые. Он подумал, что разбившаяся звезда хорошо относилась к людям, так как осколки были уже готовыми к употреблению: на них не было разных вредных микробов, атакующих микрофлору кишечника. Артем схватил яблоко, словно вратарь футбольный мяч, сжал его, и из яблока, аккурат к нему в карман, выпал тяжелый шарик от подшипника. Тотчас Апэшку потянуло вниз, и он начал спуск, постепенно набирая скорость. Яблоки расступились, показалась земля, приближающаяся с головокружительной быстротой. Альтиметр в его голове как сумасшедший отсчитывал сотни метров. Предчувствие смерти подкатило к горлу, перекрыло дыхание, и, со всего маху ударившись о поверхность планеты, он проснулся.
  Открыв глаза, Артем посмотрел в потолок, на котором медленно таяла огромная морда Зорьки.
  - Что ж ты не надел перчатки…, - донеслись слова коровы, и она исчезла, сгинув в белом. 
  Апэшка бросил взгляд на светящийся циферблат будильника: пять часов. Он закрыл глаза и стал вспоминать, как яблоки плыли по воздуху, и, словно игрок в регби, он бросился за пахнущими летом фруктами, как за сложным мячом.
  Закрытые глаза вернули в прерванный падением сон. Зорька все так же сидела на диване, закинув ногу на ногу, и разгадывала кроссворд, в раздумье покусывая кончик карандаша. Судя по пухлой пачке журналов «Огонек», лежавшей слева, корова занималась этим не первый час. 
  - Столица Мадагаскара, двенадцать букв, - она нахмурила лоб. – Начинается на «а». Хм. Не пожалели мадагаскарцы букв для столицы. Нет, чтоб коротко: Лима, Берн, Кито. А то целых двенадцать. 
  - Антананариву, - выпалил Артем.
  Корова уткнулась в журнал.
  - Та-а-а-к, - протянула она, - Антананариву. Очень хорошо. Давай-ка посмотрим.
  - Нет, не подходит, - с легким недовольством сказала корова. – Вот если было Артанананиву, тогда бы подошло. Сверху «Рубикон», снизу – «Антреприза». Железные слова. Проверенные. Жаль! Семнадцатый кроссворд не сходится. Верно, что-то случилось. А ты что же вернулся? Шарик потерял? Так он под подушкой. Спрячь его подальше, пригодится.
  - Скажешь тоже, - усмехнулся Апэшка. – Зачем он сдался! Из-за этого чертова шарика так о землю звезданулся, что насилу очухался.
  - Наконец-то, мой золотой, - улыбнулась корова, а глаза ее лучились любовью, - так давно это слово от тебя ждала. И дождалась!
  Зорька всхлипнула от избытка чувств.
  - Звезданулся! – в экстазе повторила корова. – Звезданулся! Ты молодец! Инициирован! Теперь все пойдет, как по писаному. 
  Вдруг она в одно мгновение посерьезнела.
  - А рубли? Те, что у тебя были? Не потратил?
  Артем виновато развел руками. Он хотел накопить шестьдесят целковых, чтобы купить велосипед, даже завел  симпатичную свинью-копилку, но тир, мороженое и лимонад постоянно попадались на пути, пробуя на крепость намерение. В итоге Апэшка распотрошил животное, достав скомканные бумажки через вбросную щель кухонным ножом. 
  - Нужно вернуть их, - посуровела корова. – И не просто рубли, а именно те, что у тебя были.
  - Как же это сделать? – расстроился Артем.
  Ему стало не по себе, когда увидел добрую улыбчивую корову безжалостным, сжавшим губы и сузившим глаза монстром, взгляд которого, казалось, мог вспороть брюхо, будто финка. Зорька пропала куда-то, вместо нее возникло исчадие ада, от которого можно было ожидать чего угодно, кроме доброты и ласки.
  - Придется решить проблему самому, - сказал монстр. – Позвони, как соберешь.
  Зорька, вернее, чудовище в ее обличьи, влезло на диван, тот лихо развернулся и помчался прочь, вскоре скрывшись из виду. Артему ничего не оставалось делать, как проснуться.
  Поначалу он решил, что не будет искать рубли: где ж их найдешь-то? В тире? Или в магазине? Держи карман шире! Выручку сдают каждый день, все бумажки похожи друг на друга, вероятность найти свою практически равна нулю. Корова так сказала? Да черт с ней, с коровой! Подумаешь, персонаж сна!
  Не тут-то было! Сначала Апэшке  стали сниться мрачные катакомбы, из темноты которых раздавались жуткие, леденящие душу голоса: ты нашел рубли?.. Ты нашел рубли??? Ты нашел рубли?! Артем просыпался весь в поту, сердце билось, как сумасшедшее, норовя выскочить из груди. Так прошла одна ночь, потом вторая, третья… Теперь с приближением вечера настроение Артема становилось отвратительным, и он всячески оттягивал момент, когда нужно было  ложиться в кровать.
  Впрочем, сны с катакомбами вскоре закончились, и ему стали сниться рублевые бумажки. В одних снах они были огромными, словно транспаранты на первомайской демонстрации, трепетали и бились на ветру, будто паруса бригантины, поймавшие попутный ветер, в других – крошечными рыбками, плавающими между пальцев босых ног. Иногда Апэшка попадал в болото из рублевых ассигнаций, и его засасывало в трясину, после чего на него низвергался многотонный поток жидких, текучих рублей. Он даже знал, как по-английски называются такие деньги: fluid. Бывало, что во сне Артем бродил по городу, здания, проспекты, мосты и прочие атрибуты которого были увеличенными копиями линий и букв рубля, только сделанными из бетона, стекла и стали. Однажды Апэшка сам превратился в рубль, и его мотало по стране несколько суток, прежде чем удалось вырваться из объятий Морфея. Наконец буйство снов пошло на убыль, и теперь стала сниться одна и та же купюра: Артем запомнил ее до мельчайших подробностей. Обычно сон начинался так: он оказывался в степи, рядом с юртой. Апэшка входил в нее, садился на плетеный стул и смотрел на купюру формата А0, лежащую перед ним на земле. Он не мог отвести взгляд, повернуть голову, закрыть глаза: все внимание было приковано к ассигнации силой непонятного генеза.
  В дневной жизни Артем как-то незаметно для себя увлекся политикой и военным делом, стал серьезно изучать историю. Прочитал запоем жизнеописания Александра Македонского, Гая Юлия Цезаря, Генриха Четвертого Бурбона, Александра Борджиа, Николо Макиавелли, Гитлера, Сталина и прочих деятелей, оставивших след в истории. Вошел в доверие к военруку, и тот принес книги по стратегии и тактике. Апэшка прочитал их за ночь.
  Однажды ему приснилось, будто Зорькины рубли давным-давно собраны и лежат на местном кладбище в изголовье одной из могил, прижатые кирпичом. Сон был красочный, натуралистичный до такой степени, что Артем собрался с духом и после занятий пошел на кладбище. Он несколько часов бродил от одной могилки к другой, прежде чем нашел снившуюся, и нашел лишь потому, что возле нее заунывно, но весьма музыкально, выла бездомная собака. В изголовье лежал почерневший о  времени кирпич. Апэшка поднял его и увидел на земле деньги. Правда, там, кроме рублей, были трешки, пятерки и десятки, но Артем не придал этому значения. Ведь рубли-то на месте!
  После того памятного сна Апэшка полез под подушку и достал шарик от подшипника. Шарик был новый, блестящий, не познавший оскорбления литолом. Артем бросил его в ящик с инструментами. Пусть лежит, места много не занимает. Может, пригодится, Зорька не зря про него говорила. Чтобы не получилось, как с рублями.   
  И в тот же вечер, как Артем принес найденные деньги домой, ему приснилась Зорька. На ней была надета военная форма неизвестного государства: Апэшка ни разу не видел такие погоны – желтые, расшитые зелеными волнами по краям, а в середине пять красных конических шестеренок, пущенных одним рядом.
  - Ты мой славный! – она радостно улыбалась. – Нашел рубли?
  - Нашел, - ответил Артем. – Только кто их туда положил?
  - Конечно, толстяк, - прыснула со смеху корова. – Кто же еще?
  Внезапно сонная одурь отступила, и Апэшка решил, наконец, выяснить все, что касается яблок, рублей, шариков от подшипника и неизвестных толстяков, которыми можно поклясться. 
  - Зорька, скажи, зачем все это? Что это значит?..
  Корова вытерла кулаком губы, словно только что отобедала, и пристально взглянула Артему в глаза.
  - Обещаю, что спрошу, можно ли вскрыть правду. То есть истину. Тьфу ты! Замысел! Нужно протестировать, готов ли ты к своей судьбе.
  - Как загадочно!.. Средневековье!.. Настоящие рыцари плаща и кинжала. Корова-супермен. Какой-то невыясненный толстяк. Яблоки. Рубли. Стальные шары. Вот так интрига! Идиотизм!
  - Каждый делает то, что должен, - философски, но непоследовательно заключила корова, затем щелкнула пальцами, отчего Артем проснулся.
  С того времени яркие красочные сны перестали навещать Апэшку. Порой ему снилось что-то, но по пробуждению сразу забывал, что.
  Он окончил среднюю школу, затем училище. После ГПТУ Артема забрали в армию. Отслужив положенные два года, остался на сверхсрочную. Стал прапорщиком, затем старшим прапорщиком. Командир части, видя старания молодого человека, через свои каналы добился того, чтобы Апэшке было присвоено офицерское звание. Через десять лет на его погонах уже красовались две подполковничьи звезды. Вскоре его забрали в Москву. Там Артем окончил академию для высшего офицерского состава и стал генералом.
  Звания, должности и прочее Апэшка получал заслуженно: он успел побывать во всех горячих точках планеты и всюду демонстрировал талант прирожденного  военачальника. 
  Вскоре группа военных организовала и осуществила государственный переворот. Артем стал диктатором. Состоялись выборы, притихший в замешательстве народ выбрал его президентом.
  Еще в начале карьеры Апэшке как-то приснилась Зорька. Она сидела за столом, на котором были разложены карты Таро.
  - Присаживайся, постреленок, - сказала корова и указала на стул.
  - Этот визит официальный, - сухим тоном начала рыжуха, когда Артем опустился на сиденье. – Твое дело сейчас молчать и слушать. Получено добро на раскрытие замысла. Но не полностью. Частично. Только понятия. Без связей. Усек?
  Вопрос был риторическим. Корова побарабанила пальцами по столу и снова заговорила.
  - Толстяк – это аббревиатура, означающая «Телеологическое Отсутствие Локальных Сопротивлений Трансцендентных Якорных Каналов». Просто явление природы, не более. Оно было открыто и изучено, затем ему было дано название, – следовательно, оно получило право на разум, которым воспользовалось. Ей-богу, лучше бы так и оставалось явлением. Ум у него женский, то есть он вроде как есть, но пользоваться им ТОЛСТЯК не умеет, или пользуется себе во вред, или вообще старается забыть, что ум существует, демонстрируя окружающим полную неспособность четко мыслить. Впрочем, мужчины тоже зачастую грешат тем, что не могут ясно изложить мысли.
  Теперь о рублях. На них напечатана мантра. Несмотря на то, что текст молитвы везде одинаковый, в каждой расставлены исключенные из существующих понятий ударения, придающие одной и той же мантре разную смысловую нагрузку.
  Шарик от подшипника. Это твой утяжелитель. Необходим для равновесия. Если хочется побыть одному, нажми посильнее, он откроется, там будет Отдельная Зона – Яйцо Обретения. 
  Яблоко – твой символ. Присвоен при рождении. Береги его. К библейской истории отношения не имеет.
  Корова пожевала губами, раздумывая, нужно ли еще что-нибудь добавить.
  - Свидимся, - бросила она.
  Затем Артема закрутило, и он проснулся.
  Главы иностранных государств не признали легитимность выборов. Войска держав – членов НАТО вторглись на территорию страны, разумеется, как миротворцы: поистине лицемерие политиков не имеет границ.
  Апэшка принял вызов.
  Началась Третья Мировая война.
  Китай, Иран, Турция приняли сторону Артема. Западный мир пошел на крайние меры: был нанесен удар ядерным оружием. Апэшка, как Главнокомандующий, достал чемоданчик с красной кнопкой и нажал ее. Все ядерные запасы Запада сдетонировали в одно мгновение, поскольку Артемом была применена новейшая технология, позволяющая взрывать ядерные заряды в местах их дислокации, находясь во многих тысячах километров от них.   
  Кусок планеты массой не менее двадцати процентов от массы Земли откололся и стал удаляться прочь. Импульс, созданный взрывом, изменил траекторию, и остатки планеты начали дрейфовать в глубины космоса, прочь от солнца.
  Вскоре все обитатели планеты погибли.
  Артем прятался в шарике от подшипника, Отдельной Зоне. В последние несколько часов ему стало не хватать воздуха. Голова кружилась все сильнее и сильнее, и он заснул.
  Три фигуры: бабушка, корова и служитель из Распределительного Центра – шли к нему; бабушка приближалась с левой стороны, корова двигалась навстречу, служитель – справа. Остановившись в двух метрах, фигуры выстроились в шеренгу. Потом полыхнула черная вспышка, и на их месте появилось висящее в воздухе Лицо, донельзя похожее на то, что было изображено в середине печати.
  - Когда родишься в следующий раз, не смей жульничать, - дохнуло жаром Лицо. – Думаешь, я не заметило магнит в руке? Поэтому ты и получил назначение в чистилище.
  - Ты был хорош, - Лицо улыбнулось, - вот что значит настоящий Кукушонок!

  Новорожденный выбросил магнит прочь.
  «Нельзя, значит, нельзя», - подумал он.
  Служитель Центра удовлетворенно поставил галочку в блокноте. 

  Апэшка закричал и проснулся.
  «Больше никогда не буду есть яблоки. Вот чертова корова, не иначе, как подсунула дрянь!»