Что-то ещё

 
УТРОМ

Всё начинается с песни. Ты открываешь глаза в 5:30. Тянешься к кнопке «play».  Недолго лежишь в одинокой кровати и слушаешь музыку, пока за стеной ещё спят родители. Потом Ты подходишь к окну и смотришь на ещё сонную улицу. Тебе не слышен треск трамвайных проводов, нет никакого пения птиц, шелеста прищепок по гардине. Лишь «Tame Impala». Их песни – что-то волшебное, и правда. Поэтому тебе так легко, и кажется, что (напев) мы-делаем-шаг-назад*.
Надоели белоснежные шторы. Широкий подоконник. Вид с двадцать третьего. Цоканье попугая под пелёнкой с рисунком «зайка». Жёлтые и красные вазы без единого цветочка. Достали ежедневные мрачные взгляды. Особенно собственный  взгляд в зеркале! Только терзают мысли о лучшем. (Об упущенном?) Мысли о кофе-как-в-кино. Мысли о путешествии-как-в-кино. Мысли о жизни-как-в-кино.
Так всё и начинается.
И, кажется, не найти времени лучше, и ты улыбаешься и идёшь к шкафу. Тебе всегда хватает лишь мгновенья, чтобы быть собранной. Даже на самую далёкую поездку. Плеер в карман. Блокнот с карандашами и гелевыми ручками в рюкзак. Да, ещё книгу. Может, в этот раз дочитаешь «Идена»? А лучше встретить Мартина в реальности. Можно даже, чтобы звали его не Мартином, а проще… Ладно. И бутылка воды.
Как-в-кино.
Задерживаешься возле листка на стене: «Диплом до 19». И лишь губами:
— Nevermind.
В прихожей тихий скрип CONVERSE и эхо Кевина Паркера из наушников. Никто не спросит, никто не увидит, никто не найдёт. Ты закрываешь дверь чуть слышно. Ты сбежала как-в-том-фильме.
Под жарким солнцем, на пути к границе города, говоришь сама с собой:
— Сейчас бы Нейбов* слушать и путешествовать… Да, Алиса? Только Ты без машины… — и вздыхаешь. — Так и бывает. Так и бывает. Здорово!
Ты не идёшь, а плетёшься. В наушниках и правда «Daddy Issues»… В который раз на повторе. До черты оказалось гораздо дольше, чем в фильме. И ещё нет 8:00, а ты уже думаешь про себя:
— Может, домой?
На дороге тебе встречаются лишь пожилые дачники на отечественных машинах и подозрительные дальнобойщики. И всем надо подмигнуть тебе! Но ты прекрасно знаешь, что всё это – такое.
Не получилось как-в-кино?
А если и правда… вернуться? Повернуть, пока не поздно? Никто и не заметит. И, кажется, опыта достаточно… Кажется, всё?
 Да.
 Нет.
Смотришь на сонного торговца вениками на обочине, и что-то не пускает обратно. Чего-то не хватает.
— Не нашла здесь, найду там! — говоришь сама с собой.
А что ты ищешь?
Останавливаешься, чтобы раздеться. Снять ветровку — рукава липнут к локтям, а по спине бегут холодные капельки. Скручиваешь её и несёшь на лямках рюкзака.
Эй, можно было и доехать? Провожаешь взглядом пригородную маршрутку. Смеёшься над собой. Устала. Прикладываешь руки к лицу — липкое. Позавчера тебе исполнилось 20. Никак не выходит из головы, что провела его с родителями под песни «Ласкового Мая». Твой вкус никто не понял. Кроме…
— НИКТО!
Резко вспоминаешь, что на следующей неделе надо сдавать макет моста. И леску бы надо было купить, а то потом некогда. А ещё диплом! Ты ведь даже документ на рабочем столе не создала!
— Nevermind.
«Daddy» на повторе. На повторе. На повторе. На повторе, когда ловишь машину. Когда пропускаешь. Машины. Одна за другой. И снова! Снова! И останавливается кто-то, что даже не верится. И не особо хочется… Ты слышишь:
— Ну что, в Москву? Так рано?
— Куда угодно, — хочется закричать водителю прямо в лицо, — лишь бы не оставаться ЗДЕСЬ!
Но ты говоришь:
— Да. Вам тоже?
Нейбы наконец-то замолкают. Ты садишься в незнакомую машину. Зелёный семейный фургончик. За рулём милый мужчина. Годится тебе в братья. Кажется, он едет из командировки. Кажется, он очень рад твоей компании. Кажется, это играет твоя любимая песня.
Он тебе нравится?


ДНЁМ

Не перестаёте спрашивать:
— Ну, это просто. Любишь же «Daft Punk»?
— Конечно! Теперь я. Знаешь «Tame Impala»?
Он хмурится:
— Кажется, нет. Это что-то из 70-х?
— Ну, ладно. Я тебе еще поставлю. А знаешь Джека Лондона?
— Конечно. Всё детство с ним провёл. «Белый клык».
— Не читала, — опускаешь глаза. — А я вот, — тянешься за рюкзаком на заднее сиденье, — читаю сейчас «Мартин Иден». Тебе… ой… Вам…
Он спасает:
— Ты! Давай лучше на «ТЫ»! У нас всего шесть лет разница в возрасте.
— Хорошо… — чувствуешь, как краснеешь. — Тебе не будет сложно расписаться в моей книге? Я всех прошу. Всё, конечно, зависит от обстоятельств и от книги, которую я читаю. Но я на каждый концерт хожу с какой-нибудь книгой и прошу поставить в ней автограф.
— Но я не знаменитость.
— Это уже не имеет значения. Мне очень нравится эта история.
Конечно, его смех самый красивый. Его руки самые сильные. Его взгляд самый нужный. Для тебя.
— Хорошо, я распишусь в твоей книге.
— Останешься со мной, так сказать.
Он снова смеётся. А ты краснеешь.
Вы познакомились. Его зовут Егор. Он тоже куда-то бежит, но ты не помнишь куда. Сама с собой: «Nevermind». Не слушала его до тех пор, пока не услышала свою любимую песню «Radiohead» в его плейлисте. И разговорились…
Так пошло. Как-в-кино.
Ты продолжаешь:
— А что ты слушал, когда был намного младше?
— Намного младше? Ты же не имеешь в виду младше, как ты?
— Не-ет, — тянешь ты и смеёшься.
Он отвечает не сразу:
— Наверное, самым ярким воспоминанием у меня были «Duran Duran».
— Кажется, они снова в моде. Я даже знаю несколько.
— Да я сейчас и не вспомню, что именно мне у них нравилось. Мне как-то до слов нет дела…
— Это как?
— Я плохо знаю английский, если честно.
— Но перевод можно посмотреть и в интернете!
— Да-да! Но в том то и дело, что мне не хочется. Понимаешь? Мне совсем нет дела до смысла. Я всегда ищу «что-то ещё», — Егор прерывается подумать. — Голос – тоже инструмент.
— Кажется, я поняла… — задумываешься Ты, но не о музыке, а о Нём.
«Он прекрасен», — считаешь Ты и не сразу слышишь его слова:
— … закажем пиццу. Отдохнём? Я угощаю, не беспокойся. Алиса, ты меня слушаешь?
— Да!
А про себя: «Не знаю, что будет завтра. Не хочу знать. Ничего не хочу. Кроме Егора! Хочу, чтобы он был рядом. И только он».
Всю дорогу до мотеля его глаза цвета соломы не оторвать от твоей футболки «1985». Ты думаешь, что можешь. Можешь прикоснуться к нему. И ты вздрагиваешь, когда он берёт тебя за руку. От страха Ты сразу решаешь посмотреть в окно на размазанные силуэты деревьев и полей, но руку не отпускаешь. Он сжимает её. И его улыбка в отражении…
Так легко и красиво. Как-в-кино.
Вы выбираете первый мотель на дороге.  Выбираете не самый дорогой номер, хотя Тебя почему-то смущает, что он экономит. Ты повторяешь:
— Nevermind, — и выбираешь пиццу в номер.
Ты выбираешь сидр из бутылки. Он выбирает чай. Ты выбираешь фамилию для журнала. Он выбирает включать ли в плату телевизор. Ты выбираешь, будешь ли ты мыть голову в душе, или вообще не стоит. Он выбирает, что взять из машины. Тянется в бардачок.
— Всё готово. Идём.
Вы в номере. Когда Егор закрывает дверь на цепочку, ты вспоминаешь о маме. Она не звонила. Ни разу. Ты смотришь на часы: 13:03. Она никогда и не вспоминала о тебе до 15:00.  Время есть. Смотришь: много неотвеченных сообщений. Сегодня тебе не до них.
— Хороший номер, — говорит Егор.
— Да. Только что это за запах? — ты морщишься.
— Новое бельё. Так всегда бывает. Я открою окно, а ты… — он смотрит на тебя. — Тебе что-нибудь нужно?
За всё время в номере ты так и не отошла от двери. Не разулась. Даже рюкзак с курткой между лямок до сих пор держишь в руке.
— Я бы поставила какую-нибудь музыку.
— Поставь что-нибудь из своего. А я пока разложу вещи, схожу в душ.
Ты перебиваешь:
— Только не оставляй меня! — и добавляешь: — Надолго…
Он, конечно же, подходит к тебе. Рука в руке. И говорит так тепло:
— Я тебя не оставлю. Что ты? — убирает твои волосы, прилипшие ко лбу. — Я скоро вернусь.  А пока меня нет, опробуй кровать. Кажется, на таких можно прыгать.
Всё как-в-кино. Ты скидываешь CONVERSE и летишь на кровать. Ты всегда мечтала об этом. Ставишь свои любимые песни. И, когда его нет, даже не боишься петь:
— You… Лежишь. Поёшь. Смеёшься. Дурачишься.
Он появляется незаметно. Ему очень нравится видеть тебя такой. Уже принесли еду и ты  успела не раз приложиться к своей бутылке сидра. Ты не  позавтракала. В глазах тёмные пятна. И всё кружится. Он вовремя подхватывает тебя. Ещё мгновенье, и упала бы на пол. И кто знает, что потом… А теперь – Ты в его руках и он укладывает тебя на кровать. По телу снова бегут мурашки. Эта белая майка очень идёт ему на мокрое тело…
Но снова что-то мешает. Тебе.
Он говорит:
— Сделаю музыку тише.
— Да выключи её вообще.
— Хорошо.
Он нажимает «стоп» и возвращается к тебе. Садится в ногах.
— Кажется, — начинаешь ты, — это глупости. Тебе не кажется? Всё это.
— Глупости? — слышишь его бархатный голос.
— Ага.
— Тогда зачем это делать? Если глупость, то перестань.
— Я не знаю…
— Разве искренность можно считать глупостью?
А ты перебиваешь:
— Поцелуй меня!


ВЕЧЕРОМ

И тебе 20 лет.
— Стыд, — говоришь про себя.
И отвечаешь себе же:
— Какой стыд? А когда начинать? Да и Он прав. Разве искренность можно…
— Ты что-то сказала? — слышишь его голос и дрожишь.
— Нет. Это я…сама с собой.
— А, хорошо.
Ты продолжаешь сама с собой:
— Я думала…Мне казалось, что если я сделаю ЭТО, то я что-то пойму. Что-то ещё… Похоже, — отвечаешь себе, — это работает не так.
— Совсем, блин, не так!
Вы лежите с ним на сдвинутых кроватях. На белоснежной подушке теперь мокрые следы; кажется, силуэт дерева. Ты зачем-то ненавидишь себя и думаешь, как красиво смотрятся эти искусственные цветы в горшках на подоконнике. Какие интересные узоры на дешёвых обоях. Вот и голуби… летают. И его голос… Мысли… теряются…
Недолго.
Ты и Егор. Под одеялом. Его пальцы нежно касаются твоих обнажённых плеч. Сейчас (и ты мечтаешь, чтобы навсегда) они принадлежат ему. И только ему. И снова тебя обжигает изнутри что-то ещё. Что-то особое и неизвестное. Ты думаешь, что неизвестное никому. А Егор начинает говорить. Только что ты ощутила настоящую тишину, как вновь волна дробящих мыслей режет твой череп. И дышать становится сложно. И смотреть. И вообще всё… Но только его слова, его бессмысленные и глупые разговоры могут отвлечь Тебя от всего. Даже от самой себя.
Особенно от себя.
Егор говорит о погоде, о том, что давно не видел такого яркого солнца. Говорит что-то о командировке. О междугородних перевозках. Цветов или угля. Или чего-то там ещё. Киты? И почему он говорит о китах именно сейчас? И как-то резко переводит тему… говорит о тебе. О том, что было сейчас между вами. О твоём теле. О голосе. О Вас!
Ох, дорогая!
Он говорит, говорит, говорит, говорит. Говорит, чтобы не оставить тебя наедине с твоими мыслями. Похоже, он и правда тебя знает.
Ох, милая!
Когда же он перестанет? Да? Но среди шума, среди его рассказов никто не услышал главного. Ещё в самом начале. Об этом ты вспоминаешь только сейчас…Ты уже сходила в душ. Вы доели пиццу. Поцеловались. Собрались. Закрыли дверь и сдали ключ. Об этом ты вспоминаешь только сейчас – дальше он едет один. К семье.
Остается лишь выдавить:
— NEVERMIND!
— Будем рады видеть вас снова! — раздражает этот нежный голос швейцарки.
Думаешь, она всё о тебе знает?
Да.
Егор держит твою холодную руку и говорит что-то о пробках и фильмах прошлого века. Советует посмотреть «Buffalo 66». Короче, опять много лишнего.  Он протягивает тебе 2000. Ты берёшь и ещё долго смотришь, как на горизонте расплывается силуэт его зелёного семейного фургончика. Что ещё делать? За ним? Ты правда хочешь за Ним? Уже нет. Уже ничего не хочется. Только спать. И ты достаешь наушники, включаешь «The XX».
 Мантры  вечной молодости!
День догорает в твоих темных стеклах Ray-Ban. И воздух такой необъяснимый, который бывает только июньскими душными вечерами перед дождём. Ты видишь всю свою жизнь как-в-кино. От этого и хотелось тебе избавиться. Хотелось просто почувствовать. Потерять. Полюбить. Проводить. И Ты вроде даже узнала что-то ещё… но это было лишь со стороны. Как фильм посмотреть. 24 кадра в секунду.
Возвращаешься домой на такси.


НОЧЬЮ

— Я знала, что ты будешь ночью. Тебя не было весь день. Всё хорошо? —  спрашивает мама.
— Да, как обычно, — отвечаешь Ты. — Я только рюкзак положить. Надо ещё зайти к Илье. Надо помочь ему с проектом. Кажется, он купил не ту леску.
—Только осторожнее.
—Конечно, мам.
Большего мама не спросит. Ей не до тебя. Сейчас в её жизни так мало денег и так много работы… Да и она боится. Боится узнать что-то ещё  о тебе. Что-то «не то». А Ты только и читаешь: ей не до тебя.
Как-в-кино. Думаешь.
Снова спускаешься со своего 23-го. Только по лестнице. Замедляя шаг на каждом пролёте. Наслаждаешься тишиной и ночью. Кажется, только ночью тебе становится легко. Когда вокруг никого. Ты слушаешь музыку и готова дойти до знакомой квартиры с закрытыми глазами. Ветер бьёт тебя по лбу. Тёплый и душный. Сегодня не будет дождя. Может, утром.
Руки набирают 135. Писк двери. 7 этажей за куплет. Разуваешься.
— Добрый вечер. Нет, не поздно. Я только что вернулась. Всё хорошо. Да, скоро сдаю макет моста. Меня Илья сам позвал. Посмотрим. Кажется, у него не получается. Но учится он хорошо.
И Ты расскажешь всё Мне. Я всегда выслушаю и обниму. Дрожащую и холодную.
— Пойдем на кухню.
  Я заварю нам чай и ты (снова) тихо скажешь:
— Мне бы такого, как ты.
А я отвечу:
— Так вот он – Я.
— Смешно, — и пьёшь чай.
Глупо.
И мы будем пить чёрный-с-двумя-ложками-сахара. Моя мама будет крутиться вокруг и сгонит нас ко мне в комнату. Закрою дверь, чтобы не потревожили. Мы будем сидеть друг напротив друга и молчать.
— У меня есть кое-что…
Я поставлю тебе новинку – «Ruby Goon». Под них так легко танцевать. Вместе.
Пожалуйста. Не нужно слов. Только музыка, танец и Ты. Сейчас. Тишина…
Мы поцелуемся. Ты будешь «ЗА». Но потом, сжимая мою ладонь, Ты скажешь:
— Это ничего не значит. Ты же знаешь…
И Ты можешь так говорить, говорить Мне и спокойно уйти домой. Кажется, я знаю о тебе что-то ещё?
Мне остается только сделать музыку громче. И смотреть из окна, как ты возвращаешься на свой 23-й. Свет в окне. И всё заканчивается песней.
Как-в-жизни.
— Хорошая девочка, — скажет моя мама.
Конец.




*- текст песни "Feels Like We Only Go Backwards" группы "Tame Impala".
*- группа The Neighbourhood.
*- текст песни  "You Showed Me" группы "The Lightning Seeds"