Предыдущая страница http://www.proza.ru/2018/05/02/1323
На деньги благотворительного комитета, созданного под покровительством императрицы Марии Александровны (урождённой принцессы Максимилианы Вильгельмины Августы Софии Марии Гессенской и Прирейнской), сёстрам милосердия купили лошадей, на которых они и странствовали верхом.
Командировка занимала от десяти и более дней в пути. Раненых и ампутированных везли на крестьянских телегах, татарских двухколёсных арбах и фурах немецких новороссийских колонистов.
Посчастливилось тем, кому доставалось ехать на немецких фурах. Немцы изготовили их с умом, в фурах помещались до 8 и более человек. Построили эти повозки добротно, прочно, в пути они не ломались, в отличие от остального транспорта.
Самое главное, что больные и раненые могли в них лежать вытянувшись, а, не скорчившись, как в русских крестьянских телегах, в которых помещалось не больше четырёх человек.
Однако даже таких плохих повозок не хватало: в результате эпидемий и отсутствия кормов в Крыму происходил массовый падёж скота.
Здоровому человеку в тряской телеге по ухабистой дороге долго не выдержать, а в них везли людей в тяжелейшем состоянии, без матрасов, без одеял, к тому же на каждую телегу дополнительно грузили сено для лошади или вола и сухари (основную еду!) для раненых.
Сёстры милосердия в нагольных тулупах, больших сапогах, когда уже не хватало сил трястись на лошади, вышагивали по колено в грязи за телегами. Они делали перевязки, давали тем, кто замерзал, вино, а на привалах поили раненых кофе и чаем, которыми для их собственного питания снабжали из запасов общины.
Женщины помогали выгружать раненых из телег для ночлега, да и естественные надобности существуют у людей, а раненые и тяжелобольные были беспомощны. Конечно, это работа для крепких мужчин-санитаров, а выполняли её женщины.
На перевязки уходила ночь, утром предстояло вновь грузить раненых на телеги и отправляться дальше. Уму непостижимо, что испытали в пути и раненые, и сёстры милосердия.
О качестве воды, которую приходилось пить в пути, можно судить по отрывку из воспоминаний Митрофана Скаловского, который описал, как он ехал лечиться в Николаевский госпиталь:
«При выезде из Севастополя сестра милосердия дала мне небольшой пузырёк с клюквенною эссенцией. По дорогам в Крыму вода в колодцах была по большей части грязная, мутная, наполненная различными инфузориями и походила цветом на кофе с молоком;
Но когда я вливал в стакан с такою водой одну чайную ложечку эссенции, то в одну минуту в стакане образовывался осадок с полдюйма, и вода становилась прозрачной, розового цвета, кисловатой и хорошо утоляла жажду в жаркий июньский день».
Зимой и осенью сёстры милосердия проводили недели в холоде, грязи и сырости, не только наезжая, но и нахаживая целые вёрсты по дорожной грязи вдоль растянувшегося обоза. Они делали перевязки раненым, лежавшим в телегах, давали лекарства, организовывали им питание.
Пирогов требовал, чтобы при этом они записывали в особый журнал все замеченные недостатки и свои предложения. С одной стороны, это правильно и разумно, но где же были военные медики и администраторы?
Создаётся впечатление, что академик шёл по пути наименьшего сопротивления, взваливая всю организационную работу на подчинённых ему безропотных сестёр милосердия.
Вдоль всей дороги из Севастополя в причерноморские города, куда везли раненых, стояли наспех сколоченные кресты на могилах тех, кто умер в пути.
Иногда досок для креста не могли найти, и тогда лишь небольшой бугор свежекопаной земли напоминал о безымянном севастопольском герое. Сёстры и раненые со страхом ожидали утра следующего дня, потому что часто обессилевшие животные не могли больше тащить телеги.
Тогда дни и ночи раненые лежали в татарских саклях на голом земляном полу, ожидая, когда пришлют другой тягловый скот или подойдёт следующий обоз с ранеными.
Продолжение http://www.proza.ru/2018/05/04/1767