Глава 1.
За 16 лет до описываемых событий…
Май в этом году бунтовал, восставал против традиций, заливая холодными дождями землю с робко, неуверенно и запоздало пробивающейся травой, срывая порывами злого ветра нежную юную зелень листвы, до головокружения раскачивая кроны деревьев, бессовестно пряча солнце за плотными слоями облаков. И природа притихла в ожидании летнего тепла, опасаясь раскрывать скромные бутоны первоцветов. А в воздухе кроме запахов сырой земли, прелых прошлогодних листьев и новорожденной травы витало ощущение чего-то нового и необычного, как в начале времен при зарождении нового мира.
Мужчины сдвинули лабораторные столы, накрыли их белой простыней вместо скатерти (где ж ее взять в научной лаборатории, если наличие скатертей для застолий бюджетом не предусмотрено?) Женщины суетились с угощением.
- Ульяна, неси посуду! – командовала подготовкой застолья Галина Евгеньевна. В отсутствии Разумовского она всегда ощущала себя главной.
- Несу, несу, - ответила молоденькая лаборантка и добавила, недовольно наморщив прелестный носик, - надо бы форточку открыть, а то здесь до сих пор краской пахнет.
- Не выдумывай, Уля, - мимо проходил второй лаборант Миша, высокий, грузный, похожий на добродушного медведя, с двумя бутылками шампанского в руках, - ну какая еще краска? Мы уже год работаем в этих стенах! Все строительные запахи давно выветрились!
- Это просто ты ничего не чувствуешь, - возразила Ульяна, - а у меня хороший нюх. Я, наверное, в прошлой жизни была собакой.
Она быстро расставляла на белом полотне импровизированной скатерти одноразовые пластиковые тарелки, раскладывала такие же пластиковые ножи и вилки. А в качестве бокалов для шампанского вполне подошли мензурки и колбы для химических реактивов.
- Дорогая Ульяночка, - немного свысока проговорил Юра Кочетов, опалив девушку жгучим взглядом цыганских глаз, от которого у нее по спине побежала волна мурашек, - не имеет права начинающий генетик так говорить. Если бы ты в прошлой жизни была собакой, то и в этой благополучно ходила бы на четырех лапах.
- Ха-ха! – засмеялся Саша Ивушкин, взгромоздившись на стул и все-таки приоткрывая форточку, - не беспокойся Юра, сейчас ка-а-ак отметим, ка-а-ак выпьем, так все на четвереньках ползать будем!
- Да разве ж с шампанского ползать будем? – чуть презрительно скривил красивые губы Кочетов.
- Сейчас придет Георгий Иванович, мы его тряхнем и раскрутим на коньячок, - заговорщицки подмигнула ему Галина Евгеньевна. – Я у него в сейфе целую бутылку видела.
На столе друг за другом появлялись нехитрые закуски: тарелки с ломтиками дешевого сыра и колбасы, сочная свежая зелень, селедка, соленые огурцы из огромной трехлитровой банки, дымящаяся отварная картошка… Довольные, счастливые люди из самого простого, что нашлось под рукой, соорудили себе настоящий праздник!
Георгий Иванович открыл дверцу сейфа в своем кабинете и достал бутылку армянского коньяка. Он получил его в качестве подарка в прошлом году на конференции в Ереване от старых друзей-однокашников. Жизнь давно разметала всех по разным странам и городам, но воспоминания о студенческой юности объединяли.
Он пару раз слегка подкинул в ладони гладкую, обтекаемой формы бутылку, вспомнив необыкновенный, с нотками чернослива, вкус коньяка и улыбнулся. Вот и нашелся достойный повод для дегустации благородного напитка. Закрыв сейф, доктор Разумовский вышел из кабинета и направился по коридору на звуки веселого шумного застолья. Его сотрудники уже начали праздновать.
Он открыл дверь комнаты и сразу погрузился в блаженную атмосферу дружеской пирушки, какая возникает только среди близких друзей. Командный дух витал над накрытым столом, взрываясь раскатами веселого смеха, искрясь шутками и прибаутками.
- О, коньяк приехал! – воодушевился Миша Николаенко. – Открывай скорей, Саня.
Бутылка пошла по рукам. В мензурках заплескалась янтарная жидкость. Разумовский встал во главе стола и провозгласил торжественно:
- Друзья мои, давайте выпьем за наш успех. Мы это все-таки сделали!!
- Ура!!! – волной прокатилось вдоль стола.
- Будем честными сами с собой, - продолжил Георгий Иванович, держа мензурку в поднятой руке, - не мы создали технологию CRISPR, мы ее только использовали. До нас были успешные попытки лечения моногенных наследственных болезней на стадии эмбриона. Но только мы, дорогие мои, проведя редактирование генома, перебрав миллиарды химических комбинаций, смогли осуществить его полную очистку у человеческого эмбриона от всех известных болезнетворных мутаций. Там, в холодильнике, - рука с мензуркой указала на огромный серебристого цвета шкаф в углу, - в пробирке находится наш экспериментальный человеческий эмбрион, живой и невредимый. Он единственный из нескольких десятков выдержал все наши манипуляции и сохранил жизнеспособность!
- Ура! За это надо выпить! – поддержал начальника Юра Кочетов и гусарским жестом опрокинул в себя мензурку с коньяком.
Напряжение последних месяцев с его ночными бдениями, с бесконечными сериями экспериментов, с черными полосами неудач тяжелым камнем свалилось с плеч сотрудников лаборатории, и они веселились от души, отдавая дань напиткам и закускам, смеялись, шутили, дружелюбно подкалывая друг друга.
Атмосфера дружеского застолья постепенно пропитывала холодные, стерильно-белые стены лаборатории, согревая их, делая уютнее, наполняя добрым домашним теплом. Следующий тост произнесла Галина Евгеньевна.
- А я бы хотела взглянуть на наше достижение с более высокой точки, с высоты птичьего полета, так сказать.
- О-о-о! – одобрительно загудели слушатели.
- Давайте заглянем в будущее. Посмотрим, какие перспективы открывает человечеству наше открытие? Из наших рук вышел не просто человеческий эмбрион с модифицированным геномом, это эмбрион совершенного человека! Человека, который будет отныне и навсегда освобожден от плотных пут разнообразных болезней. Ведь современный человек бьется в паутине своих хворей и недомоганий изо дня в день и только плотнее запутывается в ней. Физические страдания не дают ему думать ни о чем другом, не дают расправить крылья фантазии, творчества и полететь в светлое будущее. Он связан по рукам и ногам. А мы эти путы сумели развязать. И наш эмбрион сможет жить, дышать, творить смело и свободно, не оглядываясь на свое физическое несовершенство. Он сможет достичь в своей жизни гораздо большего, чем обычный человек. Он сможет прожить лет 120, а то и 150! Господа, я предлагаю выпить за светлое будущее человечества, дверь в которое мы с вами только что приоткрыли!
Кто-то громко кричал «Ура!», кто-то радостно смеялся, кто-то согласно кивал головой. Раскрасневшаяся от уже выпитого Ульяна Свиридова заметила:
- Галина Евгеньевна, как красиво вы сказали! Вы должны книгу написать о наших поисках и достижениях.
- И напишу, Ульяна, обязательно напишу, когда выйду на пенсию.
Всеобщего воодушевления не разделял только руководитель лаборатории. Он один за одним отправлял в рот кусочки колбасы и внимательно наблюдал за окружающими.
- Жора, а ты чего такой хмурной? – нарушая принятую иерархию спросила Галина Евгеньевна, глядя на шефа затуманенными счастливыми глазами.
- Да вот думаю, Галя, что зря мы так радуемся. Ведь в нашей бочке меда есть ложка дегтя, которая портит весь мед, сводя на нет все наши усилия.
- Вы о чем, Георгий Иванович? – спросил Саша Ивушкин, как-то сразу протрезвев.
- К сожалению, мне не удалось пробить продолжение эксперимента, - спокойно проговорил Разумовский, наблюдая, как с лиц его сотрудников сползают счастливые улыбки. - Да. Нашему руководству не интересно, каким будет человек с генно-модифицированным наследственным механизмом. Им достаточно того, что мы доказали саму возможность этого. И все. У нас в России только космос да атомная энергетика всегда были на первом месте, а генетика плелась в хвосте. Вероятно, мы должны радоваться, что наше руководство, стараясь не отставать от Запада, разрешило проводить эксперименты на зародышах не старше семи дней. После этого зародыш должен быть уничтожен. Так что у нас осталось только 24 часа.
- И что, мы все так и бросим? – задала вопрос, вертевшийся на языке у всех, Галина Евгеньевна. За стеклами элегантных очков возмущенно блестели холодные серые глаза. В строгой линии губ чувствовалось напряжение. – Но, по сути, эксперимент не завершен. Мы же не знаем, не вызвали ли наши манипуляции какие-нибудь мутации в собственных генах эмбриона? Мы не до конца уверены, все ли дефектные гены удалось убрать? И как сработают экспрессивные гены? Все это можно понять, только наблюдая за зародышем в процессе развития. Неужели нам придется уничтожить эмбрион?
- Жалко, Георгий Иванович! – подхватил тему Михаил, - Я, между прочим, пожертвовал частью своего генома в пользу нашего зародыша! В нем же есть несколько моих здоровых генов.
- Не только твоих, - возразила Света Ивушкина, – каждый из нас внес свой вклад в эксперимент.
- Да, - усмехнулся Саша, - можно сказать, что наша лаборатория является коллективным родителем эмбриона. Не можем же мы смириться с решением руководства и спокойно наблюдать за гибелью нашего, так сказать, дитя!
Беззаботная веселая атмосфера праздника испарилась, растаяла как туман. В комнате повисло напряженное молчание. А доктор Разумовский с интересом наблюдал за выражением лиц подчиненных. Похоже, никто не хотел мириться с существующем положением.
- Есть способ продолжить эксперимент, - произнес он и все глаза снова обратились к нему. – Но он незаконный.
- Как это? – Ульяна удивленно округлила большие карие глаза.
- Вы же знаете, что конвенция о биомедицине в статье 18 запрещает создание эмбрионов человека в исследовательских целях. Статья 13 запрещает вмешательство в геном человека, направленное на его модификацию. – Он специально подчеркивал голосом номера статей юридических документов, - А вмешательство возможно только в профилактических, терапевтических и диагностических целях и только при условии, что подобное вмешательство не направлено на изменение генома наследников данного человека. А зародыш, если мы продолжим эксперимент, постепенно превратится в человека. И наблюдать последствия эксперимента мы уже будем на человеке. И если эксперимент будет успешным, спустя годы модифицированный нами геном с большой вероятностью будет передан наследникам нашего экспериментального человека. Кстати, вы не забыли, что это эмбрион женского пола с двумя Х-хромосомами?
- Вот именно, это же будет девочка! – разочарованно вздохнула Света Ивушкина. Она находилась в том возрасте, когда природа настойчиво требовала материнства. Но своих детей в семье Ивушкиных, к сожалению, не случилось.
- Да, это будет девочка, – подтвердил Георгий Иванович. – И если мы с вами решимся, вопреки решению руководства, продолжить эксперимент, если рискнем нарушить морально-этические барьеры…
- А я не понимаю, в чем заключена аморальность, если человечество избавиться раз и навсегда от таких заболеваний, как синдром Дауна, Жубера, Шерешевского-Тернера, Кляйнфельтера, наконец муковисцедоза или гемофилии? Что в этом плохого? – тряхнул черными кудрями Юра Кочетов и сверкнул цыганскими и совершенно трезвыми глазами.
- Какой-нибудь священник тебе бы возразил, что это вмешательство в замысел Создателя, а такие вмешательства обычно чреваты… - ответил Миша.
- Но ведь совместными усилиями когда-то удалось победить черную оспу! – решила высказаться Ульяна, встав на сторону Юры. – И нет больше на планете этой болезни. Кто-то об этом жалеет? Любые болезни можно назвать замыслом Божьим. Но это не означает, что мы не должны с ними бороться.
- Борьба с черной оспой не имела никакого отношения к генетике! – уточнила Галина Евгеньевна. – Оспу победили с помощью вакцинации.
- Зато к достижениям генетики относится программа борьбы с серповидноклеточной анемией на Сардинии. – Света кивнула в сторону доктора Воронцовой. – С середины 70-х в результате искусственного отбора по результатам генетических тестов удалось же снизить заболеваемость этим наследственным недугом в 20 раз!
- Впечатляет! – подхватил Николаенко.
- Кроме того, - поддержал жену Ивушкин, - научный прогресс, творимый людьми, тоже можно считать замыслом Создателя. Или я не прав?
Вся команда, сидящая за столом, закивала согласно, подтверждая правоту Саши.
- Рискнем, давайте рискнем! – дружно, хором заговорили все.
Доктор Разумовский был удовлетворен, в глубине души он и рассчитывал на такое решение, но надо было предупредить о последствиях, которые не все понимали.
- Нам придется засекретить наш эксперимент. Мы должны будем тайно, нелегально найти суррогатную мать, которая согласится выносить плод, заплатив за это немалые деньги, которых, как вы понимаете, в бюджете лаборатории нет и не будет. После рождения ребенка мы должны будем пристроить его, вернее ее в приемную семью. И долгие годы пристально наблюдать за ростом и развитием этой девочки. И ни одна живая душа на свете не должна будет знать, кто этот ребенок и какую научную ценность он имеет. Вы согласитесь на это?
Он заглянул в глаза каждого сидящего за столом и понял, что его команда его не подведет.
- Тогда, друзья мои, мы сейчас же составим договор и каждый его подпишет.
- Какой договор? – удивилась Ульяна Свиридова. Вся эта история казалась ей азартным приключением. А от приключений она никогда не отказывалась.
- Обычный договор, в котором пропишем все свои обязательства и ответственность, чтобы никому из нас в голову не пришло соскочить на ходу с быстро идущего поезда. Отказ от дальнейшего участия в эксперименте будет означать ответственность перед законом. Все согласны? Еще не поздно отказаться.
Разумовский внимательно и строго посмотрел на сотрудников, которые теперь автоматически становились соучастниками преступления. Но ведь научный прогресс нельзя остановить! И то, что сегодня считается преступлением, завтра окажется прорывом в науке и большим шагом вперед, в счастливое будущее человечества.
- Что-то вроде подписки о неразглашении, – усмехнулся Миша Николаенко.
- А что мы будем расценивать как окончание эксперимента? – Кочетов вопросительно глянул на руководителя лаборатории. – Нам же нужна конечная точка.
- Я думаю, достижение совершеннолетия нашего экспериментального испытуемого. И если все пройдет нормально, то 18 лет спустя мы объявим о своем эксперименте.
- Так нас же засудят! – воскликнула испуганно Ульяна.
- Победителей, Уленька, как известно, не судят. Но до этого момента еще надо дожить, – ответил Разумовский. – Так подписываем документ или нет?
Никто не колебался ни секунды. И Галина Евгеньевна своим ровным, каллиграфическим почерком быстро составила документ на тут же услужливо разложенном перед ней листе бумаги, который друг за другом все, начиная с Разумовского, подписали. Руководитель лаборатории сложил документ в красную с золотым тиснением папку и черным фломастером написал на ней слово «Проект».
- Как назовем ее и, заодно, весь проект? – спросил Разумовский. – Хотелось бы звучное и запоминающееся название.
- И чтобы со смыслом! – вставила Ульяна.
- Давайте назовем ее Ева… - Света Ивушкина обвела всех присутствующих немного застенчивым взглядом, но встретив безоговорочную поддержку, радостно улыбнулась.
- Первая женщина на Земле… - хмыкнул Кочетов. – Логично. Она же будет первой женщиной новой эпохи, эпохи без генетических заболеваний. Пусть будет Ева!
- Отлично! – согласно кивнул Георгий Иванович, подписал «Ева» к слову «Проект» и обратился к Николаенко: - Миша, отнеси папку в мой кабинет и убери в сейф. Теперь ее нужно беречь, как зеница око. А с вами, Галина Евгеньевна, мне нужно поговорить.
- С удовольствием, Георгий Иванович! – Миша подхватил папку и выскочил за дверь следом за Ульяной. – Ну что, Ульянка, теперь тебе придется выйти за меня замуж! – проговорил он в ее спину, широко улыбаясь.
Девушка остановилась и, удивленно подняв брови, повернулась к нему.
- Это почему же?
- Ну, потому что все мы теперь связаны одной тайной. Если ты выскочишь замуж за непосвященного, то ненароком можешь сболтнуть лишнего и подвести всех под монастырь. А этого никак нельзя допустить в интересах науки, так сказать. За кого ж тебе выходить? Разумовский женат и годится тебе в отцы, Ивушкин женат, остаемся…
- А ты ведь прав, Миша! – воскликнула, не дав ему договорить, Ульяна. – Твои рассуждения натолкнули меня на хорошую мысль. Почему бы не рассмотреть в качестве потенциального жениха Юру Кочетова? А? Умный, красивый, кандидат наук, холостой. Перспективная кандидатура! Спасибо, Мишенька, надо будет обдумать эту идею на досуге!
Ульяна, светясь очаровательной улыбкой, похлопала растерявшегося Михаила по плечу и упорхнула. Миша посмотрел на папку в своей руке и обреченно вздохнул:
- И что она нашла в этом Кочетове? Он же бабник. Это невооруженным глазом видно…
- Именно это и привлекает! – тихо, вполголоса проговорил над его ухом Саша Ивушкин, оказавшийся случайным свидетелем разговора двух лаборантов. – Знает, что бабник, но в душе каждой женщины живет надежда, что именно она станет последней в череде его любовных побед. Охомутать такого жеребца и поставить в семейное стойло – дорогого стоит!
- Да он же не способен на длительные, серьезные отношения!
- Кто знает, кто знает, Мишенька? – Саша сочувственно посмотрел на молодого человека.
Да, Миша Николаенко не был писаным красавцем, как Кочетов, но доброжелательность и отзывчивость, неунывающий оптимизм, трудолюбие и надежность, делали его хорошим другом и коллегой. Его все любили и ценили. Кроме Ульяны. Ну, не понимала девушка в чем ее счастье! Была слишком молодой, чтобы понять. Но вмешиваться в их отношения Саша Ивушкин категорически не собирался. Поэтому кивнул Мише и пошел по коридору в свой кабинет.
Доктор Воронцова проследовала за шефом в коридор. А Разумовский свернул влево, отошел подальше от комнаты, из которой все еще доносились голоса коллег, и остановился у окна. Он долго молча смотрел на переливы зеленых лесных волн за стеклом. Ветер был сегодня почти штормовым. И под его порывами кроны деревьев клонило, трепало, срывая листья, словно за окном был не лес, а бушующий океан.
- Галя, давай подумаем о том, как нам найти суррогатную мать. – Проговорил Георгий Иванович, не оборачиваясь в ее сторону.
- А что тут думать? Все очень просто. Я позвоню своей знакомой, которая работает в центре репродукции. Они там занимаются и ЭКО и суррогатным материнством. Все сделаем официально. Вопрос только в деньгах. Где будем брать деньги, Георгий Иваныч?
Разумовский обернулся.
- Думаю, что финансовые вопросы мы с тобой возьмем на себя, Галя. Ну откуда у зеленых лаборантов деньги? Ивушкины только перебрались в новую служебную квартиру в коттедже. Ты была у них там? Сплошные свободные квадратные метры. Они даже спят на полу на матрасе. Мебель еще купить не успели. Кочетов вряд ли сумел что-то накопить. Все на свои донжуанские похождения спускает. Так что, остаемся только мы с тобой. Поддержишь меня, Галочка?
Посмеиваясь тихим, торжествующим смехом, Галина Евгеньевна подошла к Разумовскому ближе.
- Ничего то ты без меня не можешь, Жора!
Она медленно провела ладонью по щеке своего начальника. Серые глаза за стеклами очков струили теплый свет.
- Да, Галя, одному мне не потянуть. Это же очень дорогое удовольствие – услуги суррогатной матери. – Ему было неловко от прикосновения ее прохладных пальцев. Но он молчал и не отворачивался. – У меня, конечно, есть накопления…
- А что скажет твоя уважаемая супруга на столь серьезный ущерб семейному бюджету? – и в серых глазах сверкнула насмешка. Разумовский опустил взгляд. – Ладно, Георгий Иванович, помогу я тебе финансами. Вдвоем справимся.
- Спасибо, Галя, - пробормотал он, глядя, как она уходит по коридору с гордо поднятой головой. Едва она скрылась за поворотом, Разумовский с облегчением вздохнул. Не любил он этих ее едких, язвительных упоминаний о его жене.
http://www.proza.ru/2018/05/04/1766