Предыдущая глава - http://www.proza.ru/2018/04/28/1476
Глава 1. День Ангела
10 апреля, 2014 год, родовое поместье клана Госсамер
В магическом измерении наступала весна. Румяное солнце мягко дотрагивалось до серого ноздреватого снега и постепенно превращало заметно осевшие сугробы в тонкие звенящие ручьи. Деревья скинули тяжёлые снежные полушубки и расправили ветвистые плечи, подставляя их под яркие солнечные лучи. То тут, то там набухали светло-зелёные почки и робко поглядывали на небо. Синие окошки горных рек и озёр глухо потрескивали и вздыхали, высвобождаясь от тяжёлого гнёта неумолимо тающего льда. Природа медленно выходила из долгого зимнего сна под самозабвенное пение радостных птиц, а тем временем в магическом измерении готовились к празднику. Ведь двадцать два года назад в пору пробуждения весны родилась долгожданная наследница могущественного воинов-магов – Агата Госсамер.
Громоздкий стеллаж с фамильным фарфором опасно накренился и повалился прямо на ошарашенных слуг поместья, которые натирали до блеска его напыщенные лакированные бока и полки. Ожидая неизбежного удара старого деревянного чудища, слуги метнулись от него в сторону и, прикрывая головы руками, прижались к холодному каменному полу. Но удара не последовало.
- Чем вы тут занимаетесь?
До боли знакомый голос заставил слуг вздрогнуть и, вскочив на ноги, отвесить несколько поклонов светловолосой девушке с нахмуренным лбом. Фарфоровая посуда парила в воздухе и охотно подставляла свои пыльные бока под ветошь, которая яростно полировала её со всех сторон и мягкими шлепками отправляла на свои законные места. Агата подвинула тяжеленный сервант к стене и, отмахнувшись от беспрестанно кланяющихся, спасённых ею слуг, присела на корточки. В ногах путался крупный серый кот и с подозрением взирал на происходящее снизу вверх круглыми зелёными глазами.
- Будьте осторожны, - предупредила девушка и, ловкими движениями подкрутив массивные ножки старой мебели, отряхнула руки от пыли. – Не ровен час задавит, и пикнуть не успеете. А ваша смерть в мои планы не входит. Особенно сегодня. Понятно?
- Так точно, госпожа Госсамер! Благодарим Вас за помощь и заботу! – проскандировали слуги и, рассыпавшись по всей гостиной зале, с утроенной силой продолжили уборку.
- Вот хоть убейте – не понимаю, - пробормотала Агата, наблюдая за тем, как горничная в белом фартуке взмахом руки снимает со стен древние полотна. – Зачем так надрываться с утра пораньше?
- Не говори так, - внезапно появившийся Аркелл шутливо схватил племянницу за белобрысый хвост и потянул к себе. – Это твой первый день рождения после возвращения в наш мир. Так что всё должно быть по высшему разряду. Осторожнее со стеклом! – заорал он и, отпустив Агату, направился в дальний угол гостиной, где побледневшие при виде хозяина слуги едва не выронили из рук хрустальные кубки.
Агата хмыкнула и села на обвешанный старым белым тряпьём стул. День рождения, да? После смерти бабушки она не отмечала дома никаких праздников, предпочитая носить на работу торты из местного супермаркета и, сдержанно улыбаясь, выслушивать от коллег ничего не значащие для неё поздравления. Но никакой мыльный торт с растительными сливками не сравнится с бабушкиным сметанником, который Агата ела каждый год одиннадцатого апреля, и никакие стандартные пожелания счастья и здоровья на конверте с деньгами не сравнятся с теплом мягких бабушкиных рук. Из года в год она просыпалась в свой день рождения с радостью и сладостным нетерпением. На подушке лежал подарок в неумело завёрнутой яркой бумаге, а на кухонном столе – пышный сметанный торт со свечками, над которым бабуля колдовала всю ночь напролёт, стараясь не греметь посудой, чтобы не потревожить сон своей дорогой именинницы…
- …мер…госпожа Госсамер!
- А? Что? – Агата вскочила со стула и, отогнав от себя детские воспоминания, одёрнула серую рубаху со шнуровкой у горла – свою обычную домашнюю одежду.
- К Вам приехала госпожа белая ведьма из Претории, - сообщила служанка Мария. – Пригласить?
- Спасибо! – Агата в два прыжка оказалась у двери гостиной. – Я сама её встречу! – крикнула она уже из коридора и с грохотом скатилась на первый этаж поместья, перепугав слуг до полусмерти.
- Где же это видано, чтобы молодая хозяйка сама встречала гостей? – шутливо сказала Ванда, расшнуровывая дорожные ботинки на толстой подошве.
- Да из меня такая же хозяйка, как из тебя – гостья, - ответила Агата и схватила с каменного пола уже знакомый ей рыжий чемодан. – Как доехала?
- Хорошо, - Ванда протянула подоспевшей Марии тёмно-зелёную мантию и, собралась было рассказать подруге о своих приключениях в дороге, но увидев Аркелла, который стремительно приближался к ним, осеклась и замолчала.
Почти полгода прошло с того времени, как чёрная ведьма Мадлена провалилась во временной портал, а Главнокомандующий Королевской армии остался без своей возлюбленной. Вина жгла до дыр светлую душу Ванды, оставляя на ней красно-чёрные пятна, и она желала очутиться подальше от этой просторной каменной прихожей и от укоризненных глаз предков клана Госсамер, взирающих на неё с высоты своих старых полотен. Какое было выражение лица Аркелла, Ванда не знала: она упрямо смотрела себе под ноги и старалась не дрожать, чтобы лишний раз не разозлить хозяина.
- Добро пожаловать в поместье клана Госсамер, белая ведьма! Как добралась?
- Благодарю за приглашение, господин Госсамер, - не поднимая глаз, поклонилась Ванда и нервно сглотнула.
- Не тушуйся, - сказал Аркелл и, поколебавшись, небрежно потрепал ведьму по взлохмаченной рыжей голове. – Что сделано, то сделано, и прошлого не вернуть. Проходи в дом.
- Благодарю Вас, - снова поклонилась Ванда, чувствуя с нескрываемым облегчением, как напряжение, которое сковывало её по дороге в замок, постепенно отходит на задний план.
- Встретимся за обедом, - кивнул Аркелл и скрылся в гостиной, откуда незамедлительно раздался его вопль. – А аккуратнее никак нельзя?! Это вам не мешок с сеном!
- Идём, - Агата перекинула чемодан за спину и, схватив гостью за руку, потащила к лестнице, которая на втором этаже расходилась в четыре стороны – к Северной, Западной, Восточной и Южной башне.
Ванда уже не видела перед собой неуютный, разрушенный замок, с которым она познакомилась в прошлом году. Теперь он выглядел как настоящий жилой дом – с тяжёлыми шерстяными коврами, потрескивающими дровами в каминах и снующими туда-сюда слугами. При виде Агаты они немедленно бросали свои дела и кланялись ей, с нескрываемым любопытством поглядывая на смущённую белую ведьму. Ещё бы! Испокон веков на все праздники клана Госсамер собиралась вся знать магического измерения, и кто бы мог подумать, что неприступные врата строгого поместья однажды будут открыты и для представителей других кланов, которые не могли похвастаться ни благородным происхождением, ни высоким положением в обществе. Чтобы стать гостем наследницы клана Госсамер, достаточно было одного – просто быть ей другом.
- Вот твоя комната, - сказала Агата и со стуком поставила рыжий чемодан на стул с затейливой резной спинкой, напоминающей переплетённые между собой корни деревьев.
Ванда огляделась. Круглые стены Северной башни были обиты светлой тканью, расширяющей пространство. Кровать из тёмного лакированного дерева пряталась под воздушным балдахином, на комоде с кривыми ножками стоял графин с водой, горлышко которого было заботливо закрыто перевёрнутым кубком из прозрачного хрусталя. Мягкие ковры на полу, длинные тяжёлые портьеры на окнах – ничто не напоминало ту старую, разрушенную и сиротливо пустую башню, которую Ванда увидела прошлым летом. Вспомнив, как в этой же комнате Мадлена подбадривала их с Агатой и со своей саркастической усмешкой на искривлённом лице рассказывала о своей смерти, рыжая ведьма с трудом подавила в себе непрошеную жалость к мёртвой нежити.
- А тут уютно. Так бы сейчас и уснула…
- Ещё бы, - Агата по-хозяйски поправила балдахин и мимоходом погладила серого кота, который свернулся клубком на кровати и явно не хотел никуда идти. – Но сейчас нам некогда разлёживаться и спать, - помрачнела она. – У нас с тобой после обеда срочная уборка в подвале.
- К чему это? – рассмеялась Ванда. – Гости точно туда не пойдут.
- А ты спроси об этом господина Главнокомандующего, - съязвила Агата. – Вбил себе в голову, что всё должно быть идеально, и всё тут – хоть умри, но сделай.
- Хорошо, - Ванда заткнула подол своего неизменного оранжевого сарафана за пояс синих шаровар и потёрла руки. – Теперь моя очередь помочь тебе с домашними делами…не тебе одной колоть дрова и пропалывать рисовые грядки.
- И то верно, - согласилась Агата и, пропустив гостью вперёд, закрыла дверь в гостевую комнату Северной башни, где обитала она сама и её кот-оборотень Марк из клана Магнус.
Лабиринты подземных коридоров замка хранили в себе тайны прошлого клана Госсамер на протяжении многих веков. Каменная кладка бесконечных стен видела рождение смертельных заклинаний и мучительные пытки врагов, посягнувших на родовое гнездо древнейшего клана воинов-магов. Катакомбы – молчаливые свидетели хода истории провожали в последний путь старейших представителей клана и радушно распахивали скрипучие врата перед очередным главой. Вот уже несколько десятилетий подземные переходы пустовали и уже не ждали гостей: только крупные чёрные крысы со светящимися в темноте глазами и мохнатые сколопендры размером с ладонь всё это время заселяли подвал и не боялись подходить к его входным дверям. Поэтому одним весенним днём живность в недоумении бросилась врассыпную по потолку и стенам, ослепленная неожиданно ярким светом масляных ламп.
Ванда завизжала и запрыгала на одной ноге, спасаясь от потревоженных тварей, которые бестолково и с наводящим ужас писком и стрёкотом прятались в углах, то и дело пробегая по ногам нежданных гостей.
- Почему мы должны это делать?! – заорала бедная ведьма, в панике размахивая опасно плюющейся огнём масляной лампой из стороны в сторону. – Да лучше дрова колоть! А ну, кыш отсюда!
- Потому что прислуге сюда вход воспрещён, - недовольно сказал Аркелл, быстрыми движениями правой ладони собирая полупрозрачную сферу сложного заклинания. Свет лампы выхватил гладкое, заросшее кожей место, где должен был быть мизинец, и Ванда осеклась, раздражённо отпихивая от себя насекомых. – Это большая честь для простой белой ведьмы вроде тебя – попасть в сердце и душу клана Госсамер…
- По-моему, здесь находится не душа, а задница клана Госсамер, - в темноте подала голос Агата, на что Ванда не выдержала и прыснула в кулак. – Вот что мы тут забыли? Хорошо, что Марк не пошёл с нами.
Уязвлённый, Аркелл ничего не ответил и хлопнул в ладоши. В спёртом воздухе подземелья наступила глухая тишина. Один за другим зажглись старые масляные фонари, развешанные по заплесневелым каменным стенам, и осветили каждый грязный и заросший паутиной угол подвала. Громкий щелчок – и ржавые двери древних темниц распахнулись, приглашая незваных гостей войти внутрь.
- Надеюсь, там нет черепов и прочих останков из далёкого прошлого, - проговорила Агата и ободряюще похлопала побледневшую подругу, которая мёртвой хваткой вцепилась ей в рукав.
- Не выдумывай, ничего там нет, - Аркелл схватил ведро с едва шевелящейся в нём ветошью и скрылся в правом крыле бескрайнего лабиринта.
- Ну, ничего не поделаешь, - сказала Агата и потянула за собой дрожащую от страха ведьму в противоположную сторону. – Знаешь, за что я люблю этот мир? – неожиданно спросила она, наблюдая за тем, как плюющаяся клочьями пыли тряпка катится по стене.
- За что?
- Здесь не обязательно работать руками.
Живность больше не появлялась, боязливо сверкая глазками-бусинками из щелей каменной кладки, и Ванда воспряла духом, с любопытством рассматривая внутреннее убранство каждой темницы и помогая Агате понукать обозлённую ветошь, которая кидалась в них липкой паутиной и время от времени отказывалась вылезать из ведра.
- Последняя! – торжественно объявила Агата и ударом ноги отправила упрямую тряпицу в самую дальнюю клеть подземного лабиринта.
- Так это же настоящая кладовая! – Ванда отмахнулась от лезущей в глаза паутины и, прижав руки к коленям, наклонилась вперёд. – Сплошные сундуки и старая мебель…
- Хлам, - резюмировала Агата, лениво перебирая замотанные в холщовые мешки картины. Она уже потеряла счёт времени в этих бесконечных закоулках и хотела есть, то и дело вспоминая глиняные горшки с жарким из оленины, которые лениво кипели в натопленной печи, наполняя кухню ароматами мяса и диких трав. Живот предательски заурчал и девушка, прижав к нему ладонь, негромко вскрикнула.
- Что случилось? – Ванда обеспокоенно бросилась к подруге, но та лишь помахала рукой в воздухе, который, к слову, стал чище и свежее после трудов выбившейся из сил ветоши.
- Всё в порядке, - сказала Агата, ощупывая свой плоский худой живот. Показалось или нет? В том месте, где покоился запечатанный Свиток бессмертия, будто вспыхнул и погас язычок магического пламени. Чудеса!
До блеска натерев старые сундуки и останки древней мебели, ветошь демонстративно забилась на дно пустого ведра и притихла. Болтая и смеясь, подруги разобрали содержимое комодов и сундуков и аккуратно сложили всё на свои места, не зная, какими магическими свойствами обладает та или иная вещь. Что нужно этому подозрительно подмигивающему круглому зеркалу с резной ручкой? Что таит в себе злобно скалящаяся шкатулка с гербом клана на плоской крышке? И что имеет в виду старая чернильница, бешено вращая глазами?
Вдоволь насмеявшись, девушки захлопнули последний сундук и направились к выходу, где, скорее всего, их ждал Аркелл и нетерпеливо постукивал сапогом по каменному полу. Иначе откуда бы шёл этот неприятный, размеренный стук, будто кто-то царапал ногтями мрамор или гранит?
- Тсс, тихо, - шикнула Агата и прикрыла собой белую ведьму. – Ты это слышишь?
- Что? – Ванда прислушалась и, мгновенно посерьёзнев, посмотрела на подругу, заострившийся профиль которой выражал крайнюю степень приближающейся опасности. – Опять крысы?
- Нет, - мотнула головой Агата и, пошарив с левой стороны брюк, чертыхнулась. Почему она не взяла с собой оружие? Хотя, кто берёт в подвал собственного дома мечи и кинжалы?! Проклятье!
Свиток бессмертия вновь вспыхнул и погас, окатив наследницу клана Госсамер сначала нестерпимым жаром, а потом – невыносимым холодом. Стук усилился. Агата медленно нагнулась и, подобрав с пола кусок сломанной картинной рамы, направилась к выходу из темницы, где высилась гора сундуков. В самом начале уборки подруги не стали их трогать и просто накрыли старой мешковиной.
Шорох, царапание и стуки и издавал грубо сколоченный продолговатый ящик, предусмотрительно обмотанный толстой металлической цепью и запечатанный гербом клана Госсамер – даже в полумраке подземелья гордо алели скрещённые меч и копьё на фоне круглой паутины. Агата почувствовала жжение на месте Свитка и протянула руку к ящику, который буквально подпрыгивал на месте, пытаясь освободиться от пут.
- Не надо! – Ванда перехватила ладонь подруги и оттащила в сторону, подальше от взбешённого ящика – внутри него будто кто-то разозлился на белую ведьму, что помешала его свободе, и громко застучал по ссохшемуся дереву.
Агата удивлённо посмотрела в расширенные от страха глаза рыжей ведьмы. Подбородок дрожал, лоб блестел от холодного пота, а бледности её кожи могли позавидовать полотно или известь. Казалось, что ещё немного, и она заплачет.
«Совсем как тогда, в день нашего знакомства», - пронеслось в голове у Агаты, и она спешно забросала ящик старым тряпьём.
- Не думаю, что здесь может храниться что-то настолько опасное, - сказала она, захлопнув за собой дверь кладовки. – Дядя бы этого не позволил.
- Оно не опасное, - помедлив, проговорила Ванда, стараясь не отставать от подруги, которая стремительным шагом удалялась из поля её зрения, размахивая ведром. Царапанье и стук постепенно тонули в лабиринте подземных коридоров, сменяясь на липкую, как паутина, тишину.
- Почему же ты тогда боишься?
У выхода из подземелья маячила рослая фигура Аркелла. Увидев племянницу и её подругу, он выдохнул и замахал рукой, подзывая к себе.
Ванда замедлилась и придержала Агату за рукав.
- Помнишь тот день, когда мы познакомились с Мадленой?
- Конечно, - Агата удивлённо вскинула брови. – А это тут при чём?
- У меня такое же чувство, - Ванда заглянула в серые, широко расставленные глаза подруги. – Того, что лежит в этом ящике, не должно существовать в этом мире. Никогда.
- Почему? – заранее зная ответ, одними губами спросила Агата и помахала в ответ дяде, который обеспокоенно поглядывал на медленно бредущих в коридоре девушек и нервно постукивал сапогом о каменный пол.
- Потому…потому что оно уже давно мертво.
10 апреля, 2014 год, восточные острова магического измерения
Покрытые многовековыми тайнами и не до конца изученными землями с бескрайними рисовыми полями, где ежедневно рождается и ложится спать вездесущее солнце, острова на востоке магического измерения будоражили воображение и разжигали любопытство не у одного поколения магов. Прошло совсем немного времени, как местные жители открылись всему магическому миру и позволили ступить на свою землю представителям других кланов, а также отважились покинуть родину с объёмными цветастыми мешками за плечами.
Здесь горы сменялись непроходимыми лесами, а рисовые поля – песчаными барханами и узкими, торопливыми реками, в которых не переводилась рыба и прочие морские гады – основа местной кухни. То тут, то там в вольготно раскинувшейся на островах природе проглядывали изогнутые крыши невысоких домов и храмов очередной деревни, где по брусчатым дорогам грохотали лошадиные копыта и повозки, а также глухо стучали толстые подошвы традиционных деревянных сандалий, перехватывающих щиколотки местных жителей тремя кожаными ремешками.
- Ах, Рю, добро пожаловать домой!
- Слышал я про твоего деда…
- Прими наши соболезнования.
- Он боролся до последнего и ушёл с гордостью, как настоящий воин!
- Благодарю вас, - верный помощник Алистера Гераридея сдержанно поклонился трём старикам в длинных сатиновых одеждах с широкими поясами и поспешил отойти в сторону, так как по дороге прогрохотала повозка, запряжённая низкорослой лошадью и гружённая толстыми стеблями тростника.
Солнце только проглядывало сквозь плотный утренний туман, а на деревенском рынке уже вовсю кипела жизнь: торговцы кричали, зазывая покупателей, и, беспрестанно клянясь, протягивали им холщовые мешки с рисом, свежими овощами и только что выловленной из местных рек рыбой. В одной стороне рынка проходил аукцион на самые лакомые кусочки гигантской рыбы с выпирающей челюстью, в другой продавали визжащих в клетках свиней и бестолково толкающихся в загоне баранов.
Рю положил мешочек с травами в большую плетёную корзину, доверху набитую продуктами, и собрался было идти домой завтракать, как его вновь окружила стайка пожилых магов с улыбающимися, морщинистыми лицами, на которых совершенно не было видно раскосых и чёрных, словно глухая ночь, глаз. Мысленно вздохнув, Рю поставил оттянувшую руку корзину на землю. Он мог понять их, как никто другой – жителей отдалённых островов, за всю свою жизнь не видевших ничего, кроме рисовых полей, бесконечных гор и вулканов. Их удивлял уклад жизни магического измерения в других городах и деревнях, и они, затаив дыхание и не пропуская ни одного слова, слушали про величие западных замков, равнодушие молчаливых болот и отрешённость ледяных пустынь. Неподдельный интерес вызывал и сам Рю – сын землевладельца, который не побоялся покинуть родной остров и отправился учиться в Академию Варны, оставив разгневанных родителей и будущее наследство – многочисленные рисовые поля своих предков.
- Ты видел его? – понизив голос, спросил один из стариков и, обхватив себя сухими, тоненькими ручками, боязливо оглянулся назад.
- Кого? – удивился Рю, лихорадочно соображая, как ему быстрее добраться до дома. Завтрак сам себя не приготовит, в солнце неумолимо поднималось над землёй с каждой минутой, недовольно поглядывая на толпу старых магов, окруживших со всех сторон вернувшегося на родину юношу.
- Песчаного убийцу Крока! – подсказала одна из старушек, и все остальные одобрительно закивали.
- Видел, - улыбнулся Рю и подхватил корзину с земли. – Простите, мне пора идти…
- А правда, что чёрная нежить Мадлена погибла вместе с ним? – прошамкал старик, и толпа затихла, не сводя глаз с рассказчика.
«Да откуда вы всё знаете?!».
- К сожалению… - Рю замешкался и замолчал, подбирая нужные слова. Одиозная личность мёртвой подруги Главнокомандующего всегда вызывала у него противоречивые чувства: с одной стороны, его пугала её бессмертная сила, а с другой – восхищала преданность Королевской армии, в которой он служил сам. И, если честно, в прошлом прилежный ученик Академии просто не мог поверить в кончину уже давно мёртвой ведьмы…
Рю собрался было ответить толпе жаждущих подробностей стариков, что это военная тайна, как лёгкий порыв весеннего ветра легонько ударил его по скуластой щеке и осыпал бледно-розовыми лепестками цветущей вишни. Уловив в свежем весеннем воздухе гниловатые нотки увядших растений, юноша разжал ладонь и с недоумением уставился на коричневые, с сероватыми прожилками цветки, которые и распространяли на всю округу вонь гниения и смерти. В разговорах уличных торговцев и местных жителей Рю слышал шёпот в кронах цветущей вишни и чувствовал тяжёлый взгляд на своём затылке.
Сомнений быть не могло.
- Простите, мне, правда пора идти, - наконец, проговорил юноша и, наскоро попрощавшись с разочарованными стариками, направился к своему дому на окраине деревни. Тяжёлая корзина била по ногам, а окончательно проснувшееся солнце уже припекало голову, но он ничего не замечал, ощущая только своё громко стучащее и готовое выпрыгнуть из груди сердце.
День пролетел в одно мгновение. Рю с трудом оторвался от свитков и, потерев переносицу, снял очки в круглой металлической оправе. Отпуск – отпуском, траур – трауром, а обязанности помощника никто не отменял. Да и покойный дед был бы не в восторге от праздной жизни своего единственного внука. Юноша бережно свернул все свитки, закрыл чернильницу в форме головы дракона и потянулся за низким столом, за которым несколько часов кряду сидел, по восточной привычке согнув ноги. Солнце неторопливо пряталось за горными хребтами с зубцами снежных вершин и окрашивало комнату приглушённым красным цветом. Рю направился в кухню и поставил на прямоугольный деревянный разнос две расписанные пиалы. В круглую миску с остывшим рисом он воткнул две палочки благовоний и взмахом ладони поджёг их. Небольшой дом на окраине восточной деревни от подвала до изогнутой крыши наполнился древесным, чуть сладковатым ароматом, размывающим грань между мирами.
Свободной рукой Рю очистил стол от бумаг и поставил на него разнос с поздним ужином. Три негромких хлопка в ладоши, поклон и глубокий вздох. Юноша согнул ноги и, устроившись за низким столиком, медленно поднял глаза. Напротив него вполоборота сидел покойный дед и полупрозрачной рукой водил по чашке с зелёным чаем. Хитро улыбнувшись внуку, он как мог, выпрямился и спрятал руки в широкие рукава своей погребальных одежд. Смуглое морщинистое лицо непривычно светилось голубым, и только прежняя улыбка затрагивала уголки устало опущенных губ. Рю подавил в себе нахлынувшее желание разрыдаться и броситься к деду. Вместо этого он поклонился, упёршись лбом в полированную столешницу.
- Будет тебе, довольно кланяться, - продребезжал знакомый с детства голос. – Не подобает храброму воину Королевской армии расстилаться перед мертвецом…
- Не надо так говорить! – вспыхнул Рю и на мгновение позабыл о слезах раскаяния, разозлившись на посмеивающегося старика.
- Другое дело, - покойный дед довольно закивал лысой головой. – Я слышал о том, что произошло в измерении…Ты молодчина, Рю! Заслужил награду, как никто другой. Горжусь тобой!
- Благодарю Вас, - пробормотал юноша, заливаясь краской.
По приезду в родные края он не услышал от родителей ни одного ободряющего слова. С того момента, как он отправился в Варну, они делали вид, будто его не существует. Чувствуя немую обиду и отчуждённость в отчем доме, Рю был вынужден купить жилище вдали от любопытных глаз для своих редких визитов на родину. Его единственный союзник, - дед по матери, - умер, не дождавшись возвращения любимого внука после битвы с Кроком, превратившись в полупрозрачный фантом, который в течение полугода исчезнет из этого мира, переродившись в кого-то другого.
- Трудно тебе пришлось, - проговорил дед, по-старчески кивая головой. – Но не обольщайся – будет гораздо труднее.
- Спасибо за поддержку, - Рю провёл указательным пальцем по чаше с рисом. Благовония вспыхнули ароматным облаком и окутали фигуру мертвеца сизой дымкой. – Так подбодрить умеете только Вы, дедушка.
- А то, - заметив виноватое выражение лица внука, старик, будто защищаясь, поднял руку вверх. – Вот не нужно сейчас никаких извинений! Моя смерть была лишь делом времени, мой мальчик. Куда важнее мир на магических землях и спокойствие в душах его обитателей. И ты в силах помочь им, Рю. Я верю в тебя!
Юноша откинул голову назад и уставился на равные квадраты высокого потолка, пытаясь загнать предательски заблестевшие слёзы обратно. Не стоит показывать ехидному деду свои слабости, иначе они потратят ценное для них время на препирательства и язвительные замечания друг другу. Но все нужные слова застряли на полпути, сжав горло в свинцовых тисках скорби, а сознание – в плену тоски и жалости к чудаковатому старику.
- Холодно мне, Рю, - неожиданно сказал дед, печально всматриваясь в окно, за которым солнце уходило на покой. – И тревожно.
- С чего бы это? – напрягся юноша, не сводя взгляда с полупрозрачного лица умершего родственника. Сожаление и вина – всё, что могли чувствовать почившие в измерении маги. Это означало только одно…
- Беда, мой мальчик, - вздохнул старик. – Видимо, никогда не будет покоя в этом мире на веки вечные…
- Ты о ком? – отрывисто спросил Рю и выхватил из-за пазухи свою неизменную записную книжку с чернильным пером, которое послушно опустилось на чистую пергаментную страницу.
- Не знаю.… Я чувствую только холод и боль, - дед коснулся своей впалой груди. – И это тревожит меня со дня самой смерти.
- Вот как, - Рю отложил в сторону свои записи и осторожно коснулся полупрозрачной руки старика, поёжившись от неприятного ощущения воздушной кисейной ткани. – Я помолюсь о Вашей душе, дедушка. Спите спокойно и не беспокойтесь ни о чём.
- Закончил Академию, занимается различными исследованиями, а всё туда же – молиться, - съязвил дед и махнул рукой в сторону вспыхнувшего внука. – Ладно, я пошёл. Моё дело – предупредить, твоё – быть настороже. Ну, будь здоров.
Не успел уязвлённый Рю ответить старику, как он, посмеиваясь, исчез в дурманящем облаке сандала, оставив после себя ничего, кроме сизой дымки, которая мгновенно растворилась в воздухе. Юноша вытащил из риса догорающие благовония и сложил перед собой ладони в почтении перед умершим родственником. Холодно и тревожно, да? Превосходная память способного ученика Магической Академии услужливо подсунула ему третью главу пособия «Дел призрачных», где говорится о чувствительности недавно освободившихся от тел душ магов. Холод означает неминуемое сражение, а боль – потерю верных соратников и тревогу перед будущим магического измерения…
- Наверное, я сегодня устал, - пробормотал Рю и встал из-за стола. Ночь вступала в свои законные права, и глаза предательски слипались, чтобы по привычке открыться в полпятого утра. Даже после нескольких лет жизни сначала в столице, а потом в Турьем Роге, Рю вставал рано утром и шёл заваривать чай, на ходу разбирая вчерашние записи и документы. Его не смущал храп сокурсников в комнате общежития и бесконечная туманная изморось за окнами дома в самой болотистой части измерения. Обязательный и трудолюбивый восточный маг не терял ни единой минуты и первым приходил на занятия в Академии и на общее построение клана воинов-магов Гераридея, после которого он раньше всех спускался в подземные лаборатории Чёрного Острога.
«И, похоже, что я буду первым, кто вернётся на третий день из десятидневного отгула», - подумал юноша и, отключив взмахом руки дрожащий свет масляных ламп, забился под тонкое одеяло на своём аскетично жёстком матраце, набитом сухими стеблями старого риса.
По возвращению в Чёрный Острог необходимо доложить о пророчестве покойного деда и отправить предупредительные свитки другим кланам. Рю закрыл глаза и вновь почувствовал аромат сгнивших вишнёвых цветов, смешанный с запахом отсыревшей старой могилы.
- Не беспокойтесь, - сказал Рю, не открывая глаз. – В докладе господину Гераридея о Вас не будет ни слова. Я обещаю.
Лёгкий ночной ветер подхватил спёртый воздух просторной комнаты и, легонько коснувшись лба засыпающего Рю, растворился в звёздном небе над восточными островами магического измерения.
10 апреля 2014 год, окрестности магического измерения
Наступала глухая и слепая тёмная ночь, укутывая города и магические поселения мягким покрывалом, на котором подмигивали тусклые звёзды – дома для других цивилизаций и миров. Постепенно стихали привычные звуки лесов и рек, уступая место вкрадчивому шёпоту ночи. Между шероховатыми стволами деревьев неспешно прогуливался ветер, по-хозяйски забираясь в их голые кроны и перебирая ветви с набухающими почками. В чёрных проталинах отражался полукруг растущей луны, освещая колючие кустарники. Старые дубы и сосны отбрасывали длинные тени. Будто испугавшись, вездесущий ветер вздрогнул и бесшумно растворился в холодном ночном воздухе, притаившись в ветвях насторожившихся деревьев. Неуютная тишина накрыла собой лес магического измерения, будто в ожидании незваного гостя, что без спроса ворвался в чужой дом и протянул свои грязные руки к самому святому, что только может быть в каждом доме.
Маленький каменный столик с изогнутыми вверх краями качнулся в сторону и треснул пополам. Серый шар в его центре рассыпался на тысячу острых осколков, а толстая каменная ножка развалилась на неравные части. Храм лесного божества рухнул на просыпающуюся от зимы землю и едва не придавил собой полупрозрачного юношу в синем китайском костюме, который взмыл в воздух и, стряхнув с длинных рукавов каменные осколки, с удивлением посмотрел на останки своего дома.
- Вот это да, - протянул он и, будто бы защищаясь, перехватил своё тонкое запястье, на котором тихо звенел амулет, в точности повторяющий разрушенный храм – столик с загнутыми краями и с шаром в середине его каменной столешницы. – С каких это пор богам ломают их дома, м?
Лес сочувственно вздохнул и зашумел голыми ветвями, утешая бездомного бога. Очнувшийся ветер растрепал его волосы, заплетённые в длинную чёрную косу и послушно стих, заметив гнев в раскосых тёмных глазах на красивом гладком лице. Остаться без крыши над головой приятного мало даже для лесного божества, испокон веков живущего в лесу вдали от всего мира.
Юноша поднялся над землёй и огляделся по сторонам. Кем бы ни был разрушитель храма, его уже и след простыл: в холодном ночном лесу не было никого, кроме продрогшего бога, деревьев и тающего грязно-серого снега. Юноша с тоской посмотрел на развалины своего дома и поплыл по воздуху, поглаживая сочувственно качающие кронами деревья по шероховатым стволам.
- Я не прощаюсь, - сказал бог, покидая свой родной лес и стараясь не оглядываться на груду серых камней, припорошенных пылью. – Вернусь, как только найду того, кто мне построит новый дом…что?
Боярышник взмахнул колючей ветвью и зашумел, вступив в перепалку с вновь оживившимся ветром.
- Ты прав, - помрачнел юноша и, дотронувшись до обеспокоенного кустарника полупрозрачной рукой, ободряюще улыбнулся. – Я найду себе временное убежище и до поры, до времени останусь в нём. Спасибо за заботу! И до скорых встреч!
Ветер вызвался проводить лесное божество и, бережно подхватив его со всех сторон, с лёгкостью взмыл над ночным лесом, освещаемым лишь светом растущей луны.
Продолжение - http://www.proza.ru/2018/06/04/1019