Молевой сплав

               
                Май 2018


Что это такое я в жизни не ведал, но пришлось всё же, познакомится. Придя с армии, я проболтался с месяц под неодобрительные взгляды родителей и устроился на старую работу  в  «Облфото». На работе меня сразу запендерили в командировку прямо на границу Свердловской области. Шеф  Расковалов С.И. мне заявил,- ты съезди пока туда,- поснимай там всех желающих, а особо будущих партийцев, а то они из-за фотографий не могут в неё родную вступить, а на меня давят и уже звонили из райкома. Да, сходи к опытным фотографам, они тебе быстро всё объяснят про партийные документы и шеф вытащил откуда-то огромный платок и вытер почему-то свою обширную лысину, хотя было не жарко. Выбирать мне было не с чего, я не стал ерепениться, а пошёл за приказом в отдел кадров. Пока кадровичка Люся печатала приказ, сидел на стульчике и от нечего делать разглядывал её ноги в короткой дальше некуда юбке, ведь молодые в двадцать лет все сексуально озабочены, тем более моя невеста придерживалась архаических взглядов и давать до свадьбы мне даже не собиралась.

Через час, чтоб не бегать после,  уже топал к Бронштейнам, чтоб получить консультацию. Слава богу, самого Бронштейна в ателье не было, а всем заправлял его помощник Алик Фрайберг. Алика я знал хорошо, так как был у него учеником до армии.  Фрайберг сразу мне всё объяснил про эти партийные фото, на которые раньше снимали раз в неделю, по-моему, в среду, и я скоро отбыл к себе на Луначарского, готовиться в дорогу. Хорошо молодость так легка на подъём, хотя мать и ворчала какие ещё командировки, иди лучше к отцу в депо пантографы ремонтировать, не пыльно, да денежно. Однако в грязь мне не хотелось, искал себе, что интеллигентней.

По этому я скатал на вокзал и взял билет в общий вагон, до этой  Колупаевки на вечерний поезд Свердловск-Бокситы. И после осталось только созвать друзей на малые проводины, друзья быстро откликнулись в составе пяти кадров. Ведь проводы на Руси дело святое, опять же и выпивка халявная. Мы славно посидели у нас во дворе, за водокачкой для этого был специальный стол и кому дома не давали пить, глушили её родимую в этом закутке или оазисе. Кому какое  название нравилось. Как меня грузили в поезд, я помню плохо, очнулся только когда  полетел вниз со второй полки, оказывается, мои заботливые друзья подложили под меня казённый матрас.  Когда поезд пошел, заботливая и пьяная по случаю отправления проводница, увидела эту наглость и выдернула из-под меня этот матрасик. Спикировал я удачно и ничего не сломал, хмель тут же покинул мою голову,  ведь прошло с момента отправки поезда около двух часов. Выдернув матрас эта идиотка спокойно пошла в своё купе, я быстро догнал её и подал ногой в толстую задницу, она заверещала, что высадит меня на следующей станции, но семья, ехавшая в моей секции заверила меня, что всё обрисуют правильно, тем более её глава был мвдешник возвращавшийся из отпуска с Юга.

Так, что к утру я вполне нормально прибыл в свой Колупаевск, который, представлял собой небольшой провинциальный городок лесозаготовителей и пилорамщиков, то есть одни рубили дерева, а другие пилили, чо срубят. Пока я искал свой быткомбинат по наводке аборигенов, которые сразу показали мне на него, так как он стоял как маяк на единственной улице застроенной пятиэтажками, остальные улицы заполняли частные деревянные дома.               
               
Скоро я уже представлялся заведующей быткомбинатом, в которой располагалась  фотография. Я оглядел свою временную мастерскую, и в ужас не пришёл, наоборот сразу решил, что я тут неплохо подколымлю. Так как квитанции выписывал у них сам фотограф, а своя рука известно всегда владыка, особо в таком щекотливом деле как наличные финансы. Заведущия быстро улетучилась, потому что в магазин завезли хлеб, а он был самым главным продуктом в этом городке, вы только не подумайте, что народ так голодал в области, просто хлебом кормили своих личных свиней и затаривались им в огромных количествах, ведь он стоил копейки.

Я присел, покурил и стал осматривать, что есть в моём сельпо, фотосалоном его назвать язык не поворачивался. Покурил и стал делать инвентаризацию и сравнивать наличие аппаратуры и прочего барахла со списками заведушей и сразу кой чего замылил себе, чтоб деревня не расслаблялась. Слухи в деревне бегут всегда впереди лошади, не успел я толком оглядеться и развести проявителей, как подоспели первые клиенты, я не стал их футболить, зарядив кассеты, снял семью на открытки и 13 на 18.  Выписал им квитанцию, их я нашёл целую пачку в ящике стола. Стал думать, где буду жить, и решил, что лучше всего будет в местном быткомбинате, хотя начальница и предлагала какую-то квартиру в частном секторе.

Я быстро обжился в этом  Колупаеве, днём до семи работал в мастерской. Кстати снял всех желающих пополнить ряды КПСС, переснял только одного мужика, так как его фото не понравились в райкоме. Меж делами  завёл себе одну подругу (она сама пришла познакомиться).  То есть за неделю я успешно натурализовался и меня уже узнавали на улице, а молодые мамаши водили ко мне в мастерскую фотографировать своих гавриков. А в воскресенье в свой законный выходной я решил съездить в соседний городок в гости к одной подруге, с которой я познакомился в поезде по дороге сюда. Однако до выходного ещё было долго, целых три дня, и я решил сходить на речку под названием Чусовая, которая протекала всего в километре от Колупаево. Вечером, одного дня покончив с фотографированием, отбыл на её берега, никому ничего не сказав, ведь молодость всегда уверенна в своих силах и везенье.

Скоро я уже разглядывал великую уральскою реку Чусовую.  Река была здесь не больше нашей Исети, но вода  была ней отчаянно холодная и прозрачная. По речке шириной метров  сто плыли бесконечные брёвна, это назывался молевой сплав, а что как удобно, одни пилят, другие кидают в реку брёвна, вылавливают же все желающие и платить не надо. Местные всегда здесь ловят на дрова и хозпостройки, ведь это надёжно, выгодно, удобно. Но я отвлекся, простите.

Кстати, на неплохой берег меня доставил на «Урале» один местный по имени Егор, доставил и отчалил почти сразу. Чусовая течёт в этих местах спокойно, не зажата она скалами как в других районах. Я посидел, покурил «Стюардессы» выждал момент, когда брёвен вроде не видно почти и решил искупаться, быстро разделся и нырнул в реку, плавал и нырял в те годы я очень хорошо и воды не боялся. Однако проплыв под водой с закрытыми глазами метров двадцать я заехал лбом прямо в бревно, оказывается, быстро подплыли новые брёвна. Я открыл глаза и увидел, что впереди сплошные брёвна, быстро развернулся назад и поплыл, пока не было брёвен, но успел одолеть всего метров двенадцать, как мне перегородили дорогу ещё брёвна, а холодная вода ещё более усугубило моё положение. Тогда я решил дерзко поднырнуть под брёвна, набрал в лёгкие воздуха, так что зашумело в ушах, и поплыл под водой наискось к течению реки.Плыл, пока хватало воздуха, попробовал всплыть и сразу ударился затылком об острую кору ели, поднырнул ещё, огляделся впереди сплошные брёвна, толка в далеке видна отдушина светлая и в ней радостно блестело солнце. Но воздух последний уже покидает мои лёгкие, в висках стучат настоящие молоты, гребу как Ихтиандра, зацепляясь за острые сучки спиной, глаза выпучены как у сома.

Не доплывая до окна в брёвнах,  шумно выдыхаю остатки воздуха из лёгких и последним усилием или взмахом добираюсь до спасительного окна, выныриваю из него, окно не больше двух метров, и образованно кривым бревном сосны или отростком мощной ветви. До берега ещё метров пятнадцать, но брёвна тут реже, я подныриваю под них, раздвигаю руками, чтоб отдышаться, на ободранную спину никакого внимания. Хотя она начинает  ссадить не на шутку.

Собираю остатки сил и выползаю на берег, ступаю несколько шагов и падаю на траву, вижу голубое небо и лёгкие облака.

Минут двадцать прихожу в себя, вот дурак устроил себе катаклизм, хорошо бы всем было, когда меня привезли домой в ящике. Я сразу представил себе эти фанфары – барабаны, свою невесту в чёрном и родителей.