Глава одиннадцатая
«Странная штука – время, - подумала Дина, наблюдая, как за окном беспомощно гнутся нагие ветви ясеня, не сопротивляясь порывам зимнего ветра. – Природа мудрее человека, она мирится с неизбежными процессами. А мы в начале жизни подгоняем время: скорей бы вырасти, закончить учебу, встретить любовь, но приходит старость, и мы пытаемся его остановить – вопреки всякой логике».
Правда, тут же другая вспомнилась мудрая фраза одного замечательного современника-журналиста: « Самый тяжкий грех – это грех обобщения». Следуя ее логике, нет ни одной неопровержимой истины. Разве она сама в ранней юности не испытывала счастливого осознания, что вся жизнь впереди? Она не думала о быстротечности времени, хотя знала, что конец у всех один, - по легкомыслию? Или – наоборот – в ней отлично работал инстинкт самосохранения?
Дина отошла от окна, опустилась в кресло, чтобы поставить точку в собственных размышлениях и сосредоточиться на конкретных дневных планах. Но рассудок упорно цеплялся за удачный афоризм, требуя его додумать: « А ведь Земля наша веками не уставала грешить именно так, на грани с душевной болезнью, - судя о человеке по его национальности, цвету кожи, полу, приписывая одной личности пороки или достоинства большинства. В устах недоумка это звучит как «все бабы – дуры»… - Дина вздохнула. Так в быту. А в глобальном масштабе – это катастрофа».
Из головы не выходила вчерашняя ссора с мужем, упрямо её выталкивая из философских дебрей интеллекта в быт, способный убивать в человеке этот самый интеллект.
Дина до самого утра перебирала в уме все подробности ссоры, не понимая, как умный от природы человек может столь примитивно построить на мелочах свое жизненное кредо. Мир так разнообразен, в нем столько красок и оттенков, а Олег различает только два цвета – черный и белый. Отсюда и тезис: « «есть только два мнения - мое и неправильное».
Подниматься с кресла не хотелось, но и признавать себя разбитой после бессонной ночи – тоже. Дина столько наметила на день! Нужно закончить главу новой повести, за которую она взялась так легкомысленно. Затем приготовить обед на два дня. Погладить белье – пусть и трудно стоять на ногах больше пятнадцати минут. Короче: надо спешить. В любой момент может начаться приступ аритмии или подскочит до небес давление…
А в ушах стоит глумливый и все еще молодой тенор Олега: « Ой, Одарка, годи буде, перестань бо вже кричать!»
Любимый отрывок из оперы «Запорожец за Дунаем» сопровождал ее всю жизнь в качестве иллюстрации супруга к ее невыносимому характеру…
Но она и не думала кричать! Она молчала, пока Олег выговаривал ей, читая список продуктов, которые он должен купить в супермаркете:
- Ты чего у меня такая капризная?! Какая тебе разница – конфеты с ореховым кремом внутри или с шоколадным? А если не будет твоего любимого «королевского шарма» с ореховым?
- Тогда не бери.
- Никак не пойму тебя – откуда твои капризы? Вроде бы не дворянка по происхождению, голод перенесла в детстве?
- Ты собрался в магазин, так иди. Скоро стемнеет.
- Нет. Ты ответь! Почему все нормальные люди едят все, а ты перебираешь?
Тема была старая, надоевшая. Почему ей рассольник больше нравится, чем борщ?! Куриная печенка больше, чем говяжья?! Жареный картофель – больше отварного?!
- Вот я ем все! И все люблю, а ты…
- А ты почему жаришь утром гренки, а колбасу и сыр подальше отодвигаешь к стенке холодильника? И печенье покупаешь такое, что нравится тебе, а не мне? – отбивалась Дина от упреков – в который раз!
- Потому что мне захотелось гренками завтракать!
- А почему ты не ешь соленые огурцы, а просишь маринованные?
- Я их люблю больше.
- О! – торжествующе крикнула Дина. – И я люблю больше конфеты с ореховой начинкой, а не с шоколадной!
- А чего ты кричишь? Что за истерика?
- А ты зачем провоцируешь? Это у кого истерика?
- Истерика у тебя! На пустом месте! – уже орал Олег.
- Вот именно – на пустом! Сто раз тебе говорила: люди – разные, и вкус у всех разный, а та вцепился в меня…
- Ой, какие мы нежные!
Дина молча прошла мимо Олега, а тот кричал ей вдогонку:
- Ах, теперь мы обиделись! И будем молчать три дня! И запремся в своей комнате! Ну и катись!
- Слушай, тебе не надоело?
Олег наконец-то выкатился из квартиры – с таким оскорбленным видом, что Дине стало тошно. И в эту минуту позвонила Оксана:
- Привет! Как дела?
- Замечательно.
- А голос дрожит почему? С Олежкой погрызлись? Рассказывай.
Дина и рассказала, но без подробностей.
- А ты ему напомни, что я картошку в супе терпеть не могу. А твои пирожки с капустой ела бы сутками! А мой Борька…
Оксана перечислила все расхождения во вкусах со своим любимым супругом и с его матушкой, которая успела даже перед смертью усложнить дорогой невестке процесс приготовления еды.
- Ладно, перевернем старую пластинку, Динка! Слушай, что сегодня Борька выкинул! Отвлекись!
О своем Борисе Оксана могла говорить, пока ее не остановят. И не шепотом, как еще недавно, а во весь свой энергичный голос.
Инна Марковна умерла недавно, сразу разрешив все неудобства, больше связанные с ее требовательным характером, чем с болезнью. Большая профессорская квартира просила ремонта, и далеко не юные молодожены ломали голову, что делать дальше со своими жилищами. То есть, где жить, а что продавать.
- Представляешь, жила я на свою скудную зарплату, и свалились на мою голову сокровища несметные в виде мебели эпохи шестидесятых, трехметровых потолков и ванны в стиле ретро, -- смеялась Оксана.- В ней можно купаться вдвоем, но во сколько обойдется водичка для такого водоема? Хватит ли даже Борькиной зарплаты?
Оптимистка Оксана в первые месяцы своего неожиданного замужества немного устала – физически и душевно. Не привыкла жить по чужим правилам. Так что классический книжно-театральный тандем свекрухи с невесткой Оксана могла и не выдержать, продлись он дольше.
Инна Марковна рассказывать о второй жене Бориса просто обожала, и вскоре стало ясно, что Лариса была жертвой капризной свекрови, а не наоборот. Особенно бедняжке доставалось за бесплодие. И за то, что мягкотелый Борис защищает ее, а не мамашу, которая и сама могла за себя постоять.
Как только иссяк запас обоюдного физического влечения, Лариса ушла к первому мужу. Тот овдовел, от одиночества стал выпивать, и она кинулась спасать бывшего супруга.
- В общем, все пляшут и поют, крестясь в сторону дорогих могил, - прокомментировала эту ситуацию Оксана.
Теперь она приходила к Дине реже, но та не обижалась. Понимала: у Оксаны появилась семья, а работа никуда не делась. Да и чувствовала себя Дина лучше, чем в прошлом году. Когда подруга по телефону задавала вопросы про ее здоровье, отвечала со смехом:
- Состояние пациента стабильное, средней тяжести. Жить будет.
- Ты, если что – звони сама, не стесняйся! Я приеду. Мы приедем.
- Если что, я « скорую» вызову. Спи спокойно, дорогой товарищ!
- Вредина ты!
А вот Альбина с Марусей звонили чаще прежнего, словно догадались, что рядом с Диной места стало побольше.
Маруся болела, но не лечилась. Денег на лекарства просто не было. Любимый внук месяцами ждал, когда его фирма с ним расплатится.
- Понимаешь, он же своих заказчиков не видел, он в интернете что-то делает, - говорила Маруся Дине, и в голосе ее звучало горячее сочувствие к бедному мальчику.
Но сердце Дины не откликалось:
- Маруся, ты меня убиваешь! Твой великовозрастный внучек сидит на шее у пенсионерки-бабушки, и ему в голову не приходит, что нужно искать другого заказчика или вкалывать на двух, трех работах! А вечерами подрабатывать где-то не пробовал? Охранники в супермаркетах всегда нужны! Он у тебя парень высокий, на вид сильный, не хлюпик! И долго ты его будешь жалеть?!
Маруся скорбно вздыхала, переводила стрелку на другую тему. Она была неисправима…
Альбина перед приездом непременно звонила:
- Привет, подруга! Тебе что купить? Я сначала на рынок заеду, потом в секонд-хэнд загляну. Давай, не стесняйся!
В голосе ее всегда звучали деловитые нотки, и Дина сдавалась, заказывая что-то из постельного белья или из одежды. Она доверяла вкусу Альбины, которая к тому же была экономной.
В доме у Дины повсюду были следы Альбины, куда ни глянешь. Вот покрывало на кровать, красоты неописуемой. Его пришлось подогнать по размеру, пришить тесьму с бахромой, из остатков длиннющего покрывала Альбина сшила наволочку на подушку. Все получилось таким нарядным, что валяться днем на кровати не хотелось, и красоту пришлось убрать в шкаф, до прихода гостей, которые всегда восхищались покрывалом:
- Где ты, Диночка, нашли это чудо? Просто королевское?
Дина признавалась, где.
- Не может быть! Разве в завалах заграничного старья можно такое раскопать? – не верили ей.
- А я все там покупаю. С ярлыками, новое. Одежда вообще эксклюзивная. И мой халат, который вы так расхвалили, тоже оттуда. Вот на пенсию выйдете, и вы будете захаживать на эти… как вы сказали: « завалы заграничного старья».
Дина невольно сравнивала Альбину с Оксаной, иногда задавая себе коварный вопрос, с кем бы она рассталась легче, без тяжелого чувства потери. Да ни с кем! Даже возраст обеих не стал помехой в их дружбе с нею. Обе любили жизнь, были искренни, добры к ней и естественны в поведении.
«Это они не дают мне скиснуть», - подумала Дина, усаживаясь за свой ноутбук.
Мобилка запела свою нежную мелодию – « Грезы любви». « Я никогда не начну работу!» - с легкой досадой подумала Дина, включая связь
- Я тут рядом, у зубного врача, Могу зайти. Ты как. На ногах? – услышала Дина меццо-сопрано Альбины и радостно крикнула:
-Жду-у!
Продолжение http://www.proza.ru/2018/05/18/1269