– Бандит! Очкарик, а еще дерется! – орёт на моего сына плотная темноволосая дама размахивая руками и захлёбываясь от злости. – Она явно пытается привлечь всеобщее внимание.
– Не очкарик. У меня имя есть! – Ромка упрямо смотрит женщине прямо в глаза.
– А ты не груби! Посмотри как моего Вовку отделал! Весь глаз у ребёнка заплыл!
– А я что, не ребёнок? Ваш Вовка просто так очки с меня содрал, швырнул на землю и бежать пустился.
Поняв, что её никто не поддержит, Вовкина мама стушевалась. Сына моего в пионерском лагере больше никто не трогал.
Но это были лишь первые ласточки: настоящие ужасы начались, когда Ромку призвали в армию и отправили служить в Казань. А там – обычай такой: улица на улицу, «стенка» на «стенку». Бандитизм, поножовщина. И снова – каждый хочет свой авторитет утвердить на очкарике. И что ни день – драки, потасовки.
Досталась лейтенанту Фоменко забота, из всех передряг вытаскивать новичка: дрались ремнями, Ромка отбивался до последнего, но ведь так и до убийства было недолго...
– Ты бы держался от этого хулиганья подальше, что ли? – по-человечески, с глазу на глаз советовал он подчиненному.
– А вы делайте вид, что ничего не видали. Я же Вам не жаловался! – не сморгнув глазом, отвечал Ромка.
Всё складывалось нормально в жизни лейтенанта Фоменко, только стоило ему немного пригубить, и уходил он в долгий, мучительный запой. А попойки случались часто: то всенародные торжества, то в его собственной семье даты отмечали, то у друзей. Отказывать было непринято.
Однажды, «хорошо посидев» на именинах своего сослуживца, направился Николай Фоменко домой, на съемную квартиру к жене и детям, но на автобусной остановке его развезло, последний автобус проскочил мимо. А мороз в ту ночь был зверский.
И кто знает, чем бы это кончилось, если бы не рядовой Роман Молдавский: в тот день он получил в увольнение и возвращался из города в часть. Выйдя из автобуса, солдат увидал спящего на остановке под фонарным столбом командира, остановил такси и наутро,
проснулся лейтенант Фоменко дома, в собственной постели.
А рядовой Молдавский добирался в свою часть пешком, до утра и утром, лейтенант Фоменко вовсю распекал солдата, угрожая наказать за опоздание. Бедный Ромка, обижено уставившись на лейтенанта, упорно повторял:
– Так точно, товарищ командир…
И только вечером, вернувшись домой, выслушав упреки жены, лейтенант Фоменко вспомнил: вчера с именин его везли пьяного, на такси. А дома солдат помог жене снять с него сапоги и уложить в чистую постель, после чего солдат испарился.
Когда до Фоменко дошло, что тем самым солдатом был Ромка, честный служака чуть не разрыдался и от стыда и на какое-то время даже пить перестал.
Тем временем, опытного лейтенанта повысили в звании и перевели в новую, формирующуюся часть в Сибирь: в Афганистане разгоралась война, и туда срочно требовались кадры с хорошей подготовкой. С собой в Фоменко взял только небольшой чемодан с личными вещами и Ромку: жена лейтенанта с детьми пока осталась в Казани.
…По ночам я плохо сплю, часто плачу, меня мучат кошмары: мне мерещится то война в Афганистане, то армейские палатки, в которых солдаты спят в сибирский мороз: в новой военной части казарм нет, их только строят.
Не выдержав, я выпросила на работе отпуск и поехала к сыну: повезла тёплые перчатки, носки, свитер.
… Таксист высадил меня в поле: дальше ему ехать нельзя, я бреду пешком.
Тишина. Сплошная снежная завеса. Сугробы выше головы и деревня, в которой ни одного дома и целые улицы мощных орудий. Ни души, только какая-то сонная физиономия высунулась из башни танка и исчезла. Но вдруг….
– Послушайте, что Вы тут делаете?! – как из-под земли вырос передо мной рослый широкоплечий генерал, в каракулевой папахе.
– Ищу старшего лейтенанта Фоменко.
– К нему приехала жена! – осуждающе измерил меня с головы до ног генерал: сейчас скомандует мне «кругом марш!».
– Мой сын у него служит.
– Так бы сразу сказали. А кто Ваш сын? – строго, прищурив глаза, он развернулся всем своим мощным корпусом ко мне, будто проверяя: не лгу ли?
– Роман Молдавский. – Упавшим голосом ответила я, решив, что меня сейчас выдворят отсюда куда подальше. Но генерал… прикрыв лицо рукой, вдруг зашелся громким, неудержимым смехом:
– Роман? – Ха-ха-ха-ха ха! Роман Молдавский?! – ха-ха ха-ха-ха! Это Ваш сын?
Через несколько минут мы сидели в небольшом домике – видимо единственным во всей части, ждали Ромку и пили горячий чай,
– Занятный у вас парень. Неделю назад случайно обнаружили, что ребята в их палатке устроили попойку. Так набрались, что спиртным и весёлыми песнями несло за версту. Пошли проверять: от всех ребят спиртным пахнет, от вашего сына – ни капли. Но ваш сын сам признался, что трехлитровый бутыль самогона принёс он: ходил в самоволку, к подруге, в деревню. А она угостила, чтоб, мол, приходил еще. Ну, отправили мы солдат на гауптвахту: всех на двое суток, а вашего сына – как главного зачинщика, на неделю приговорили. Но какое там: уже на следующее утро мы вынуждены были его отпустить, поскольку ключи от всех складов у него: только он смог справится и навести там порядок: воровство прекратилось, и всё теперь лежит как положено, на своём месте.
Домой я еду умиротворенная, улыбка не сходит с моего лица, и кошмары мне больше не снятся.