Прямо в омут с головой

            
           ЖИЗНЬ И ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ  ЛЕТ
              (Роман написаный жизнью)

                ТОМ 4

           Глава 2   ПРЯМО В ОМУТ С ГОЛОВОЙ







                "Назвался груздем, полезай в кузов" –
                (Из школьного альбома)

Итак, вопрос о моей работе был окончательно решен, но прощаясь, начальник колонии сказал: «Сейчас вас комендант отведет в жил городок, а завтра приходите на службу, в 9.00 в штабе будет оперативное совещание». И небесная книга Судеб открыла новую страницу в моей лично и в целом нашей семейной жизни на  долгие годы в местах не столь отдаленных, как в народе говорили.

Лагерь,то бишь, ИТК (исправительно трудовая  колония0. который для меня в данный момент оказался пупом земли, располагался в центре плоской, голой, пустой степи, где даже глазу не за что было зацепиться, раскинулась во все стороны до горизонта. На западе, куда каждый день прячется солнце, чернелись строения жил городка. На юг, до самых небес вздымались конусы градирен, строящейся ТЭЦ-2 и справа от нее огромное поле, огражденное столбами с натянутой колючей проволкой, где разворачивалось строительство комбайного (ныне тракторного) завода.

Прошло 14 лет после Победы в жесточайшей, кровавой и разрушительной войне, где пол страны от Бреста до окраин Москвы, было разбито, разграблено и сожжено, но страна Советов, волей партии и силой народа, его тружеников, восстановилась из пепла и развернула дальнейшее созидание своей материально-технической базы – освоение залежных и целинных земель, повсеместное жилищное строительство, возведение новых электростанций, заводов и фабрик. Только в одном Павлодаре строились сразу две ТЭЦ, комбайновый и алюминиевый заводы, как грибы после дождя, в городе вырастали жилые дома, школы, детские сады и кинотеатры, а в Павлодарской области были распаханы тысячи гектар целинных полей, с обустройством новых совхозов и жилья для новоселов.

 И везде не хватало рабочих рук. Безработных не было, но тунеядцы, от самых расфуфыренных до заморошенных, были. Все ели, да не все трудились, даже те, кто был (числился) на работе. Лозунг социализма: «Кто не работает – тот не ест», – в жизни не выполнялся. Кстати, ныне, при демократическом преобразовании «проклятого советского прошлого», самым модным протестом стали проведение коллективных голодовок с требованием выплат за уже выполненную работу. И это происходит и по сей день в стране, которая по-прежнему претендует на звание «Великой Державы», богатейшей в мире по запасам полезных ископаемых, лесов, воды и земельных угодий.

А ведь с тех пор, как я ступил на павлодарские земли, прошло уже 50 мирных лет, а в целом 64 года после войны, за время которых выросло три поколения: я, мои дети и уже их дети (Женя, Лена, Глеб, Рита; на подходе Рома, Андрюша, Поля, Даша и Анастасия). Изменился мир, изменилась жизнь до неузнаваемости. Из общества созидания мы попали в общество потребления, где кровавые  преступления за  передел и присвоение собственности стали повседневными, убийства стали обыденными, проститутки стали называться «путанами», профессиональные убийцы –  «киллерами», воры и жулики – «господами», разграбление народного достояния – «приватизацией», бывшие инженеры – «бомжами», безработные – «развитием конкуренции для повышения производительности труда», зато в переполненных тюрьмах и изоляторах проводится «евроремонт и устанавливаются цветные телевизоры».

  Работы  нет  для миллионов сельских тружеников, разоренных  колхозов и совхозов, созданных ранее потом и кровью, испытанных годами военных лихолетий и достигших высоких показателей в предперестроечное горбачевское время.

 Работы нет и для бывших рабочих заводов и фабрик, автопредприятий и строительных организаций. А там, где все-таки идет бурный капиталистический расцвет – в Москве, все строительство ведется руками бедных гастарбайтеров из бывших союзных республик, включая «незалежную» Украину, и квалифицированными рабочими турецких строительных фирм. На ткацких фабриках Иваново оживляют производство ткачихи из Узбекистана. В прочем, меня все заносит в сторону сегодняшнего дня. Вернемся в павлодарские дали.

           ПРАВО НА  ТРУД И ПРАВО НА ЖИЛИЩЕ БЫЛИ  НЕОТЪЕМЛИМЫМ  ПРАВОМ ГРАЖДАНИНА  СТРАНЫ  СОВЕТОВ.


И повел нас комендант к нашему месту жительства, к нашему первому самостоятельному жилищу. Тревожно и радостно сердце бьется в груди, наконец-то закончились наши студенческие страдания и испытания. Начинается по-настоящему самостоятельная семейная жизнь. Пришлось нам идти по степи до нашего «городка» около трех километров. Наш «городок» был по счету третий, начиная от того, где был расположен «штаб» колонии. Вокруг голая степь, ширь без конца и края, и абсолютная пустота.

Жилые городки – квадраты из длинных одноэтажных сборно-щитовых бараков с потолками-крышами, покрытыми черным рубероидом. В каждом бараке по три подъезда, в каждом подъезде по три квартиры: одна – прямо, вторая – налево, третья – направо. Через узкую фрамугу над входной дверью в прихожий тамбур пробивается скупой свет и в прихожей царит вечный полумрак.

Комендант тяжело вздохнул после утомительного пути и сказал: «Ну, вот… мы и пришли, располагайтесь», – и открыл дверь одной из квартир в среднем подъезде крайнего барака.

Мы зашли в одну большую комнату с запачканными масляными пятнами тусклыми обоями и серым, замусоренным полом. С невысокого двускатного потолка, который был и крышей, на длинном электрическом шнуре свисал черный патрон без лампочки.
– Вот вам ключ. Здесь вы будете жить. Располагайтесь, – сказал комендант. – Завтра я вам пришлю кровати, – и вышел.

Мы остались одни, стоя посередине такой же пустой, как и окружающая степь, комнаты, так как в ней абсолютно не было никакой мебели, ни скамьи, на что бы можно было присесть.

Через некоторое время в дверь без стука и без всяких церемоний вошла бойкая, средних лет, гораздо старше нас, белобрысая, с несколько растрепанными завитыми волосами на голове женщина и прямо с порога сказала: «И кого это к нам в соседи Бог послал? Давайте знакомиться. Меня звать Зина». Мы ей растеряно ответили: «Здравствуйте. Вот, видите…», – и развели руками. Видно на наших лицах застыла брезгливая гримаса от неопрятности комнаты, в которой мы находились.
– Да это ничего, – сказала Зина. – Сейчас я вам дам ведро с тряпкой. Вы здесь помоете, и все будет хорошо.

Вскоре она принесла ведро с водой и половую тряпку и продолжала разговаривать с нами, как будто мы сто лет были хорошо знакомы и так мы в ее лице и позже ее мужа Васьки Серого приобрели первых друзей на земле павлодарской, где счастливо прожили первые пять лет самостоятельной жизни. Не зря говорится, что если Бог хочет поощрить или наказать человека, то это он делает не сам, а посылает человека к человеку. Зина и Василий Серый были теми простыми, незатейливыми людьми, которые первыми были добрыми посланцами к нам в новом, совершенно неизвестном и далеком нам краю. Когда Галя вымыла пол, обмела стены и потолок, протерла окна, Зина принесла нам стеганое одеяло, которое мы расстелили на полу, как расстилают киргизы кошму в юрте, и мы смогли тогда и сидеть, и лежать. На этом одеяле мы и спали свою первую ночь на новом этапе нашей семейной жизни. Ночь мы проспали беспокойно, нас атаковали полчища клопов, от которых мы ничем не могли защититься, кроме как давить их и давить, задыхаясь от зловонного их запаха.