Пятое декабря, День советской Конституции, был выходным. Стояли морозы за сорок градусов. Четырнадцатилетний Пётр бесцельно слонялся по дому. Холодно, но и дома сидеть не хотелось.
- Пойду, пройдусь с ружьём за огородами, - решил он и стал собираться. Приготовил старенькую одностволку, пяток патронов, один из которых заряжён пулей. Зачем – Пётр и сам не знал, но откладывать не стал. Натянул ватные штаны поверх домашних, ноги, в шерстяных носках, обернул газетами и сунул в валенки. Тёплый свитер, телогрейка, шапка-ушанка. Подумав, надел на руки старые замшевые перчатки старшего брата, сверху – шубенки. Решив, что уже не замёрзнет, вышел во двор, достал лыжи с простыми креплениями для валенок и, через огород, направился в сторону берега реки мимо тальниковых зарослей. Ветра не было, но мороз пощипывал лицо, приходилось время от времени потирать его и отогревать нос, дыша в шубенку. Дошёл до берега и съехал вниз – осенью река сильно мелела, и берег прилично возвышался снизу. Тишину нарушили гулкие удары по льду. Приблизившись, Пётр узнал соседа Женьку, на год старше его, тоже не сиделось дома. Он рубил топором прорубь, рядом валялась пешня.
- Давно фитили не проверял, - сказал он, - намёрзло.
Поговорив пару минут о пустяках, Женька подсказал, что видел в кустах свежие заячьи следы, посоветовал сходить в ту сторону. Пётр кивнул и полез обратно на высокий берег. Взобравшись, отправился в указанном направлении. Вскоре наткнулся и на след, пошёл по нему. Заяц подпустив его метров на двадцать, резво выскочил и бросился в сторону. Пётр, быстро сбросив шубенку, взвел курок и попытался выстрелить, но палец, в великоватой перчатке брата, зацепился за скобу, задержав на несколько мгновений выстрел. Заяц успел за это время прилично ускакать, не попал. Сменив патрон в стволе, подобрав шубенку и разогревая быстро замёрзшую руку, пошёл по его следу. Зайцу в мороз тоже не хотелось особо бегать. Прикинув, под каким кустом он может теперь сидеть, Пётр подошёл на допустимое расстояние и стал готовиться к выстрелу, заранее снимая шубенку и взводя курок, но заяц рванул чуть раньше, а замёрзшая рука плохо слушалась.
Опять мимо. И ещё раз так. Заяц далеко не убегал. Пётр, обозлившись всунул в ствол патрон с пулей. И кто ж пулей в зайца стреляет, она пол зайца разнесёт. Но Пётр уже порядком устал гоняться по рыхлому снегу в низинке и из пустого упрямства решил достать его пулей. Заяц бежал вдоль склона оврага. Выведя прицел на метр вперёд, Пётр выстрелил. Было видно, как пуля ударилась об склон в метрах полутора сзади.
- Да что же это такое, - уже отчаянно проговорил Пётр. Оставался последний патрон. Зарядив ружьё, отогрев немного руки, размахивая ими и похлапывая по бокам, передохнув, он пошёл за зайцем. Наверное, тот тоже устал и подпустил ближе. После выстрела Пётр увидел, что он заковылял. Значит – ранил, это немного прибавило сил, которых совсем не оставалось. Заяц прямиком шёл к высокому берегу, иногда останавливаясь передохнуть. За ним, таким же манером, тащился Пётр, еле переставляя одеревеневшие ноги. Сквозь заиндевевшие ресницы он видел только зайца, который стал его единственной целью в эти мгновения.
- Если скатится с берега вниз – ни за что не пойду за ним, пропади он пропадом, - подумал он еле переставляя ноги, но всё же чуть быстрее, чем заяц. И догнал таки на самом берегу, придавив зайца лыжиной. Тот заверещал жалобно в последний раз и вытянулся мёртвым. И Пётр обессилено свалился передом на лыжи. Отдышавшись, связал лапы ремнём, закинул добычу через плечо за спину и двинулся потихоньку к дому. До него было около полукилометра.
15.05.2018