Очнулись пленники в комнате, холодной и пустой. Пустой, если не считать их самих, да выцветших подушек в углу.
— Ох, — простонал слонёнок, — кажется, душу вынули из тряпичного тела. Что случилось?
— Случилось то, что нас поймали, как мамонтов, мой милый дракослон, — отозвался Пуш. — Свалили, связали, а дальше… не помню.
— Имеет место отравление каким-то веществом, – пробормотал Бел Индович.
— Нас усыпили, — подтвердил тигрёнок. – Перед тем заснуть, я ткнулся носом в фиолетовый гриб.
— Что же теперь делать? Мы связаны, заперты где-то. Кстати, где мы?
— Во владениях Макака, — определил Бел Индович, — не быть мне учёным.
В этот момент двери комнаты с шумом распахнулись. Перед игрушками явилась обезьяна – сам лиловый маг. Длинные полы фиолетового халата тащились за ним по полу. На голове торчала остроконечная шапочка. Макак был при параде. Он волочил за собой большую и красивую куклу. Доковыляв до подушек, маг усадил её и заботливо поправил прическу. Потом вдруг с визгом прошелся «колесом» и остановился возле пленников.
— Попались-попались! – захохотал Макак, приплясывая на своих кривых ногах. – Болваны!
Он уселся прямо на полу и принялся разглядывать друзей. На месте ему не сиделось. Маг почесывался, ковырял в зубах и ерзал.
— Игрушки! – изрек он, наконец, и снова захохотал. – Ты этих избавителей ждала, глупая кукла?
Та не ответила, конечно. Кривляясь, лиловый маг отвесил ей поклон.
— Расскажите принцессе Пеларгонии, кто вы и зачем пожаловали во дворец?
— Я тот, кто любит на ужин жирных обезьян! – заявил Пуш.
— А я делаю из их шкур коврики, — добавил Дин.
Их смелые слова только развеселили обезьяну. Макак повалился на пол и пронзительно захохотал.
— Ой, уморили! Мясо! Коврики! Ох, боюсь! Ох, лопну сейчас от смеха!
Навеселившись вволю, он подскочил и бросился к тигрёнку. Тот не успел опомниться, как маг вцепился ему в уши. А потом, вереща, принялся со злостью трепать их. Пуш мужественно вырывался. Но что он мог – связанный?
Оставив тигрёнка, Макак накинулся на Дина. Затрещали нитки. Но маг вдруг взвизгнул и отскочил от слонёнка.
— Ах так! — оскалил он острые зубы. — Драться? Да я! Да я тебя!
Но вопреки угрозам, Макак сиганул на стену. Еще одним прыжком достал до потолка. Изо всех своих обезьяньих сил он пытался напугать глупые игрушки. И визжал, и корчил рожи! Ему самому становилось страшно. Вот какой он злой и грозный!
Правда, от всего этого у него, в конце концов, закружилась голова. Пришлось остановиться.
Но тут на глаза магу попался саквояж. Юпики и его притащили в чертог.
— Ага! – обрадовался Макак. – Вот это хорошо! Вот это я люблю! Там, видимо, много всего полезного!
Ухватив чемодан, он уселся с ним в сторонке и заработал проворными пальцами. Замки щелкали, но не открывались. Маг сопел, злился и дергал защелки снова и снова.
— Врёшь! Великий лиловый чародей решал и не такие задачки! – и он вцепился в замки зубами.
— Ай… — зажмурился Бел Индович.
Раздался взрыв. Это в лапах обезьяны разорвало на части саквояж. Дело в том, что учёный очень дорожил своими вещами. Он не хотел, чтобы те очутились в плохих руках. Поэтому-то саквояж взрывался у тех, кто не знал секретного кода.
А маг, хоть и считал себя волшебником, ничегошеньки в кодах не смыслил. Он даже слова такого не знал. Вот и поплатился за самоуверенность и некрасивую привычку брать чужое.
— Ура! – крикнул тигрёнок.
— Так тебе! — поддержал Дин.
Злая обезьяна была повержена и тихонько лежала на полу без движения.
— «Ура», оно, конечно, «ура», но как нам освободиться? – вздохнул учёный. – Веревки-то крепкие! У нас мало времени. Макак скоро очнётся, — завозился и запыхтел он.
Но из угла раздался вдруг звонкий голосок:
— Я помогу вам!
И ожившая куколка соскочила с подушек.