Начало девяностых. Голод, холод, беззаконие…
Сергей Сергеевич Гутин или Серега, как его все называют, всю жизнь проработал инженером на военном заводе. Двадцать с лишним лет на одном и том же. Карьеры не сделал, но оклад свой, умноженный на разные коэффициенты плюс премии всегда получал регулярно, а также детские садики, санатории и прочие бесплатные блага. Даже квартиру получил как раз перед перестройкой.
А сейчас холодная война закончилась. Оружие побежденным делать запретили, завод сидит без работы. Увольнять вроде не увольняют, но и дел никаких, зарплаты и уж тем более премий тоже не дают.
Когда-то шумное здание КБ опустело. Кто поумнее уехали на историческую родину, кто пошустрее разбежались по разным кооперативам. Остались только самые верные заводчане, кому больше идти некуда. В Серегином отделе, например, из шестнадцати человек осталось всего пять. Из них две деда, которым одному год, другому полгода до пенсии и Маргарита на седьмом месяце беременности. Сегодня, кстати, все три на больничном. И еще недавно студента из института по распределению прислали, но в последнее время и он куда-то пропал и уже недели с две не появлялся.
Так что Серега сегодня в комнате один, к нему пришел Петро - Петр Витальевич, приятель со второго этажа, они сидят за столом в тени кульмана и ностальгируют:
– А помнишь, Петро, как мы в восемьдесят..., не помню каком, твой полтос обмывали?..
– Ну, а как же? В восемьдесят втором, каком еще? Леня тогда еще ласты склеил, – Петро сделал важное лицо, – Да... Знатный был банкет… Две тыщи с лишним прогуляли. Одного только коньяка три ящика куплено было...
– Да брось… Ты в прошлый раз, вроде, тыщу говорил, а до этого, вообще, четыреста? – Серега еще промолчал из деликатности, что и наличия коньяка на столах он что-то тоже не припоминает.
– Да пошел ты!.. Две тыщи! Лопни мой глаз! – завелся с пол-оборота бывший юбиляр. Оба еще не обедали, а голодные люди, как известно, очень вспыльчивые. – Да у меня и чек сохранился. Могу показать...
Они с минуту поперепирались на эту тему, после чего Серега, как принимающая сторона решил уступить:
– Ну, ладно, ладно, Виталич… Это, может, я тебя с Семенюком перепутал… Ну да, конечно… Извини, Петро, – и чтоб замять инцендент, спросил весело: – А помнишь, как еще Вована потеряли?
– А-ха-ха! – охотно забыл все разногласия Петро, – Как же, как же...
– Вот ведь комик был… Залез, главно, в женский туалет. Все домой уже собираются, жена с ног сбилась ищет, а его нет нигде. В милицию звонить уже хотела, а потом одна девка из официанток и говорит, что у них в туалете на третьем этаже перед кабинкой чьи-то мужские ботинки стоят. Все туда, дверь сломали, а он там на полу, костюм снял, аккуратненько на бачок повесил, носки на батарее, унитаз обнял и спит… – оба заржали.
– Вот алкаш был… Где он теперь?
– Вован-то? Так давно уж загнулся. Года два назад... Говорят, не то что-то выпил.
Оба, как по команде, с грустью посмотрели на стоящую между ними на столе трехлитровую банку, до половины налитую мутной желтой жидкостью.
Им сегодня повезло. Завхоз Тереньтьич попросил помочь. Рулон чертежной бумаги килограммов триста спускали по лестнице с четвертого этажа (лифт уже месяц, как сломался), а потом запихивали в чебурашку к какому-то хмырю. Часа два кожилились, зато заработали литр смеси для чистки плат, СБС - спирт с бензином. Не гранд шампань, конечно, но после соответствующей обработки пить можно. Согласно заводскому рецепту, они добавили воды, тщательно взболтали, помыли руки, приготовили закуску и сидели ждали, когда отстоится и можно будет опохмелиться.
– Хватит уже, давай сливать.
– Да куда!?.. Рано, – Витальевич посмотрел на часы. – Восемь минут всего прошло.
– Ну и нормально… Прозрачная уже?
– Кончай… Пусть хотя бы час постоит…
– Чего!?.. Час!? – Серега чуть не заплакал. – Вот Тереньтьич — ворюга!.. За бумагу, поди, миллион с коммерца снял, а нам спирта нормального пожалел.
– Да когда он нормальный-то был? Вспомнил… Не ссы, пил я эту бодягу сколько раз, и, как видишь, живой. Только нужно все по технологии делать.
– Ну да, ты же технолог. А я то и забыл, – настроение у Сереги резко испортилось. Обед кончался, а у них все еще не в одном глазу. Он поднялся и подошел к окну.
На занесенной снегом дороге перед воротами скопилась длинная вереница грузовиков, ждущих разрешения на выезд. Первым в очереди стоял МАЗ-длинномер, выше бортов нагруженный железным прокатом. Возле кабины мужик с орлиным, заметным даже с четвертого этажа носом о чем-то спорил с караульной. Толстая тетка с карабином через плечо рукой в перчатке без пальцев сердито тыкала то в накладные носатого, то на его неестественно распухшую машину, а тот, воровато оглядываясь, совал ей в карман какие-то аргументы. Наконец они сломили сопротивление стражницы, она перестала жестикулировать, отделила от пачки его бумаг свой листок и, сунув куда-то за пазуху, махнула рукой невидимой за грязным стеклом будки КПП подельнице. Обмерзший сосульками шлагбаум поднялся, и длинномер медленно пополз на свободу. Его место занял новый, такой же перегруженный чем-то, стыдливо прикрытым брезентом, и из кабины выскочил похожий мужик...
– И что мы с тобой, Петро, ни какое товарищество не организовали? С ограниченной безответственностью... – вздохнул Серега и отвернулся. – Сейчас торговали бы себе. Тут купил, там продал. Красота…
– Мне-то на пенсию летом, а вот ты, не знаю, какого хрена тут ловишь?
Серега вздохнул еще глубже. Конечно, он понимал, что здесь давно уже нечего ловить, и с таким же успехом, но с большим удовольствием он сидел бы дома у телевизора, но жена всю жизнь мечтала видеть его начальником, и сейчас, по ее мнению, он был близок к этому, как никогда. Два вышеупомянутых деда, как раз и были один начальником их отдела, а другой его замом. Ему нужно было только подождать и...
– Ну что там? Не пора еще?
– Семнадцать минут. Только что смотрел.
– Да что это еще такое!? В какой это книге написано, что именно час ждать надо!? – истерично завопил Серега. – Что Менделеев или там Складовская-Кюри проводили опыты с этой дрянью и доказали научному миру, что шестьдесят минут надо ждать, а не семнадцать?..
Его приятель в это время, положив голову подбородком на столешницу, завороженно глядел на жидкость и даже не шевельнулся в ответ.
Серега раздраженно плюнул в мусорную корзину, сел на свое место и тоже уставился на банку. В ней шел восстановительный процесс. Дурацкая испорченная какими-то язвенниками жижа, подчиняясь законам природы, превращалась в два хороших и нужных продукта. Более легкий бензин всплывал, а утяжеленный водой спирт тонул. Желтый слой вверху, бесцветный внизу и между ними мутный, который становился все тоньше и тоньше.
— Вот так и мы с Зойкой, жили-жили сорок лет и разбежались, - горько вздохнул Петр Витальевич. – Дети уехали и, оказалось, что и не было между нами ничего больше...
– Да-а-а… – понимающе пропел Серега, – А я о другом подумал, Виталич. Вот был наш СССР. Сколько там всяких было республик намешано, и вроде крепкая была страна... А вот партии не стало, оставила она людей в покое и все мигом разлезлось.
– Да тебе в депутаты надо, ишь какие мысли у тебя правильные.
– Обязательно... Вот сейчас капнем и начну над программой работать...
Тут снаружи дверь кто-то дернул, потом сильнее, и не сумев открыть, начал энергично трясти туда-сюда. Они, конечно, подпирали ее стулом, но, как выяснилось, не надежно. Не прошло и пяти секунд, как бесцеремонный посетитель расшатал и преодолел их преграду:
– А, КаГеЧеПисты, закрылись! – Саня, инспектор из Отдела кадров влетел в распахнутую дверь и, бодро пробежав между рядами столов, просунул свою наглую рожу к ним за кульман. – Бухаете? Проклятые нарушители дисциплины!
Он застиг Витальевича за процессом медленно-медленного опускания драгоценной банки под стол.
— Тьфу на тебя, придурок! - тот уже почти донес ее до пола. – Убью... – начал он, сделав свирепое лицо, источать какую-то угрозу, но внезапный прострел в поясницу помешал ему, – Ой!!!...
– Убьет тебя, если стряслось... Он такой!.. — закончил за приятеля Серега и, поспешно забрав у того груз, аккуратно, как сапер тикающую мину, стал возвращать на стол.
– А вы что перепугались-то?.. По привычке что-ли? Так сегодня везде бухают. А что еще делать-то? – ухмыльнулся Саня, по красной физиономии и по неестественной веселости которого было видно, что знал он это не понаслышке.
– Вали отсюда, гандон. Мы тут не пьем, а научные опыты ставим, – Петро, превозмогая адскую боль распрямился, чтобы побыстрее удостовериться, что внезапное вторжение незваного гостя не нанесло ущерба ходу процесса. – И как, бля, этот прихлебатель знает, где какая халява подается!?..
– Да, ладно ты, Виталич... – нисколько не обиделся Саня. От выпивки его можно было отогнать разве только палкой и то, если с гвоздями. Он принял вид серьезного ученого и приблизил лицо к сосуду:
– Ну что ж, нормально все идет... Дистиллированной разбавляли?.. Одобряю... Минут через пять, думаю, можно сливать. Трубка-то есть?
Виталич, открывший было рот для последующих гонений на халявщика, осекся на полуслове. Как сливать-то, они не подумали.
– Ну вот!.. Вот же!.. – Санино лицо расплылось в радостной улыбке. – Куда вы без Александра Семеновича?.. Закусочку, вижу, приготовили, – он приподнял журнал "Знание сила", скрывающий тощие бутерброды с морской капустой, – стаканчики, – кивнул на две разнокалиберные кружки с одинаково коричневым от чая нутром. – А самое главное забыли... Ну ничего, Александр Семеныч вас в беде не бросит, щас принесет, – и так же стремительно, как и ворвался, исчез в дверях.
– Блин! Этого клоуна нам только не хватало...
– Да ладно, Петро… Хрен с ним… Пусть выпьет немного, говна не жалко... Хоть новости последние узнаем.
– Да уж, конечно, щас его пушкой не отогнать. А пошлем, растрезвонит всем, еще больше придурков набежит...
– Что не закрываетесь- то? – пулей вернувшийся Саня сделал бдительное лицо и, плотно закрыв за собой дверь, старательно подпер ее стулом, - Неразумно, господа КеГеЧеписты. Халявщики кругом.
– Сам ты КеГеЧеПист, – поморщился Виталич. – Раз уж упал на хвост, веди себя прилично.
– Сорри, мой генерал. С этой секунды перед вами само приличие... – он достал из кармана красный резиновый шланг. – Итак, вот ваша трубка, кстати, своя собственная… последняя осталась. У бабушки от кислородной подушки отрезал... А также... Ба-бааам!.. – пропел он туш и торжественно поднял над головой какой-то пакетик, – чтобы вы больше не говорили, что Александр Семенович - халявщик...
– Что такое?! Наркотики?!.. - встрепенулся Виталич, – Неет! Вали с ними отсюда! Мы не употребляем...
- Фу, генерал! Как можно!?.. Вы безнадежно отстали от моды. Сейчас бензосмесь с наркотиками уже никто не пьет... Только с Инвайтом. Вот, рекомендую, самый дифицитный - грушевый, – он поднес яркую картинку Витальичу к самому. носу. – Прошу удостовериться, все в рамках закона. Просто добавь воды, как говорится, или, как в нашем случае, бензина.
– Болабол он и в Африке болабол, – отвернулся Виталич, нахмурившись. Он был голоден и все еще ни в одном глазу, поэтому не разделял юмористического настроя собеседника.
– Вот в Африке ни разу не был... В Нязепетровске был, в Канибадаме был и даже в Нагайбабакском районе, а вот в Африке ни разу, – парировал Саня и, заметив, что над его шутками никто не смеется, решил сменить тему: – Кстати, как там наш пациент? - сделав из большого и указательного пальцев подобие монокля, доморощенный комик начал внимательно наблюдать сквозь него за ходом процесса в сосуде, – Ну что же, я бы сказал, что операцию можно начинать. Как вы считаете, коллеги?
– Давно пора, – радостно согласился Серега.
– А я думаю, рано, – недовольно пробурчал Виталич, – В отходы много уйдет...
Мутная полоска между слоями спирта и бензина, и в самом деле, была довольно-таки толстовата.
– Так ты же сам говорил, час, – в голосе Сереги читалось раздражение. – Сколько уже прошло?
– Сорок три минуты…
– Можно и подождать, конечно, но Александр Семенович смысла в этом не видит, так как знает секретный способ очистки, доставшийся ему по наследству от бабушки.
– Это от той, которая от удушья умерла? – Витальич кивнул на трубку.
– Нет от другой, но и та тоже может, если в ближайшее время шланг не вернем…
– Спасать надо бабушку, Петро… Кончай формализм разводить.
– Кстати, господа депутаты, поскольку мнения электората разделились, мы можем прийти к консенсусу, прибегнув к голосованию, – репортажи с различных партийных съездов и пленумов были тогда в стране самыми популярными шоу и их бюрократическая лексика с успехом использовалась разными остряками. – Кворум у нас имеется...
– Ну, балабол, так болабол, – Виталич не выдержал, улыбнулся. Трубы у него горели не меньше чем у собутыльников, и он сдался: – Да мне что больше всех надо что ли?.. Пора, так пора... Давай свой шланг.
– Желаете сами, генерал? Пожалуйста… Однако, не царское это дело. Я, как самый ненужный на этой подводной лодке, могу сделать эту грязную работу… Вы не против?..
– Да, ради Бога, больно надо, – Виталича кривляния инспектора очень раздражали, особенно на голодный желудок.
– Давай, давай, Санек, начинай уже, – Серега поставил банку, в которой напиток изначально принесен был от Тереньтьича, на пол.
– Плачу наличными… Отлично!… – Саня причесал пятерней волосы, зачем-то заправил и без того мятый пиджак в штаны и, держа шланг двумя пальцами на вытянутой руке, стал на цыпочках приближаться к столу. Серега прыснул от смеха. Виталич тоже ухмыльнулся:
– Ну, клоун!..
– Молчать, когда работает невероятный мистер Джевахарлар Неру!.. Вы закроете ему чакры!..
Артист нащупал наконец контакт с публикой и продолжал уже на волне вдохновения. Он решил превратить банальное переливание в яркий спектакль из жизни заклинателей змей. Извиваясь и приплясывая, как индийская танцовщица, он опустил один конец воображаемого пресмыкающегося в банку, а другой запихал в рот.
– Не дунь только, придурок, – всерьез испугался Витальич.
Затейник плавными танцевальными движениями стал его успокаивать.
– Может хватит, Махмуд Эсамбаев, выделываться!.. Скоро уже рабочий день закончится, – не вытерпел тот.
Заклинатель бросил гневный взгляд в его сторону, выкинул еще пару коленец и, резко втянув в себя жидкость из сосуда, набрал полный рот.
Тут в представлении произошла заминка. Весельчак прекратил дергаться и застыл на месте с вытаращенными от ужаса глазами. Дело в том, что место того, чтобы просто наполнить шланг и опустить его в банку на полу, он решил при этом вперед всех отведать живительной росы. Давно, видимо, не имел дел с бензиновыми растворами и позабыл, как отвратительны они на вкус.
– Глотай, чудик, – заржал Виталич. – Не смей выплевывать добро.
– Давай, давай, Санек… Что остановился на самом интересном месте, – Серега начал подбадривать друга, хлопая в ладоши.
Но тому было не до танцев. Рот жгло, ядовитые пары не давали дышать. Самое простое было бы выплюнуть эту дрянь, но это значило потерять лицо. Немного повращав выпученными глазами, Санек решился и сделал судорожный глоток…
На это было больно смотреть… Виталич приблизил к дергавшемуся в рвотных порывах лицу артиста крупный кулак:
– Только наблюй тут, сука!..
Это возымело действие, бунтующий пищевод шутника расслабился, и яд успешно проскочил в желудок.
– О!!! Бля!!! – Саня размазал ладонью обильно хлынувшие из глаз слезы. – Крепкая, падла!!!
– А то!.. – Витальичу понравилось завершение шоу, – Это тебе не шербет, или что вы там у себя в Индии пьете?
– Ты, это… того... – Серега показал на зажатую в руке у Санька трубку и все еще пустую банку…
– А… Я-я, натюрлих, – небольшой химический курьез не отбил у Сани любовь к перевоплощению. Наоборот, новая порция алкоголя, поступившая в его и без того воспаленный мозг, родила в нем новый образ. Сейчас он стал писающим мальчиком, приставил недавнюю змею к соответствующему месту и, изобразив на лице наслаждение, начал облегчение. В совокупности с бодро побежавшей струей получилось очень похоже. Но зрителей это уже не интересовало. Они склонились над верхней банкой. Витальич придерживал шланг у самого дна, а Серега контролировал.
– Ну, что там на палубе? – новая статическая роль стала надоедать Сане – Не пора выключать? – на палубе молчали. – Э, алле, что сдохли там? Не пора? Спрашиваю...
– Вот, бля, связались с идиотом… Ссы спокойно, я сам выключу, – пробурчал Виталич, - наступал ответственный момент.
– Все, – заорал Серега.
– Рано…
– Желтую уже сосет…
– Рано…
– Да ты чо?!.. Хватит нам... вытаскивай!..
– Вот щас в самый раз, – Виталич, как заядлый рыбак, выдернул шланг.
Саня дождался окончания струи и, весьма натурально стряхнув последние капли, сделал вид, как будто спрятал шланг в трусы. Виталич улыбнулся во весь рот и отдал ему второй конец:
– Молодец. На, отнеси быстрей своей бабушке. Только концы не перепутай, – настроение у него явно улучшилось.
– Э-эх, – Серега радостно потер ладони, аккуратно взял вожделенный сосуд и поставил на стол.
Напитка получилось почти полная банка, граммов восемьсот. Это было хорошо. Но вот выглядел он, мягко говоря, не очень аппетитно.
– Надо было раньше выключать, – он поболтал пальцем в банке, разгоняя радужные пятна, плавающие по поверхности, вынул его, понюхал и произнес с легким разочарованием: – Даже не девяносто пятый…
– Эй, артист, ты как себя чувствуешь? Живот не крутит? – Витальич внимательно посмотрел на подозрительно притихшего Санька.
– Нормально, – вяло ответил тот.
– Что за ответ?.. Где твой искрометный юмор?
– Да пошел ты… – отмахнулся от него инспектор, он и в самом деле был какой-то бледноватый.
– Ты нам обещал секретный способ очистки. Так давай, самое время.
– А… Это пожалуйста, – Саня достал из кармана зажигалку, поднес к банке и крутанул колесико. Никто не успел ничего сообразить, как бензин вспыхнул, и оранжевое пламя взметнулось до потолка.
– Ты что творишь, урод!? – Серега с Витальичем в панике забегали вокруг костра.
– Спокойно, коллеги, – начал их успокаивать Санек, – Бензин сгорит, пламя станет синим, закроете банку, и оно погаснет.
– Банка-то стеклянная, идиот!!!
Виталич сватил с полки какой-то толстый справочник и бросился перекрывать ей доступ кислорода, но не успел. Стекло лопнуло, не выдержав перепада температур, горящая жидкость хлынула на стол, Серегины бумаги, разбросанные на нем еще с советских времен, загорелись. Виталич едва успел убрать от огня оставшийся бензин, бегом отнес его подальше в угол, схватил там чайник и стал лить из него на пламя. Серега же сорвал с себя пиджак и начал в панике хлестать им направо и налево. Но от их усилий пожар не становился слабее, наоборот, огонь перекинулся на соседние столы…
Спас положение сам поджигатель. Он сбегал в коридор, принес огнетушитель, облил все вокруг вонючей пеной, и катаклизм был побежден.
– Ох ты, блин! У меня же дела… Совсем забыл. Пока, мужики, – Саня бросил пустой баллон на пол и, стараясь не смотреть в глаза друзьям, побыстрей выбежал из еще дымящегося кабинета.
– Ну и я тоже, наверное, пойду, – протянул мокрую руку Сереге Витальич. – Мне еще отчет доделать надо… Давай...
– Давай, – пожал ее Серега. Взял двумя пальцами один из листиков морской капусты от размытых струей огнетушителя бутербродов, положил в рот, выплюнул и рассеянно произнес: – И я тоже, наверное, пойду… Давно пора...
2018.