Глава Двадцать Вторая
Белка разбудила меня – Сэнсей затачивал нож, ночью. Окно позволяло собрать пожитки, плед и понаблюдать действо издалека. Сэнсей зашёл в комнату – и ткнул ножом в место ночлега моего, а затем – «Возвращайся!» - выбрался чрез окно и, движение-в-движение, прошёл ко мне.
Сэнсей убил мой недуг – но мог и меня, не окажись сил во мне – перебраться. Белка подтвердила – а бабочка-четырёхлистник села на плечо мне, красочная в акварели предрассветной лазури. Безмятежность сквозила мгновением – но теми ли являются окружающие, кем мы знаем их?
Шёпот звёзд ведёт навстречу Мечте – оттого день отводится под сон: свидание с истинным – что приходит по сомкновении глаз обманутых. Сэнсей подвёл меня к вершине мира – мы делили самокрутку и меня понесло вверх: Сэнсей был со мной – летел в облака – и предложил обернуться: мы смотрели на нас. Ветер захватывал, подхватывал, овеивал и вёл – так не зачаровывают женщины, мечты и обещания: место сие – вне координат – ручей хрустальный, откуда сыплются откровения.
Сэнсей предложил мне глоток. Свожу ладони “лодочкой” и зачёрпываю, скажем, воду, холодней предсмертной ночи бездомного, - но с проблеском веры. Вера наполняет меня – заполняет голову, питает мозг и разбегается но нитям наподобие вен.
Кто же подобрал меня полуживого, на трассе “Плато Безмятежности – Край Скитаний”? История Историй разливается по свету – цветами вариатизмов, - и отчего знать – отчего с одним попутчиком разговорился обо всё-навсё-привсё-всевсём и каждом, а иной – разделит безмолвие с подтекстом тем-же. Мир светится рубинами, авантюринами и изумрудами, - но замечает, видит те не каждый.
Пора – сообщает Сэнсей – если не хочу остаться и слиться с родником, - но захотел… Сэнсей решил за меня – и не знаю, быть тому благодарным или вырастить цветок ненависти, - но могу поделиться с тобой, я из другого мира, воспоминанием – о произошедшем со мной в обличии твоем, до разделения. Сэнсей зачеркнул эту строчку – но оставлю: нет различия меж произошедшим и произойдущим, - нет преимущества ни у одного меж позабытого и захваченного взглядом, - и время – не властно над событиями.
Мы вернулись – смотрели вслед себе упорхающим. Сэнсей ухмыльнулся – «Что ты знаешь теперь – о природе времени?» - и не ждал ответа. Белка пришла к нам – принесла орехи.
Истории, – сказал Сэнсей, - содержат то, что передавал тебе: подобны россыпи листьев клёна – безмятежных, ветхих и самоуверенных пред веянием зимы. Некоторые передают нам себя – незаметно… Утро.
Пора отправиться к Воспоминанию – замкнуть цепь и дорассказать себе, тебе, произошедшее с нами в этом о дивном новом мире.