Глава Двадцать Третья
Новый Век
Человечество замучило Землю – и Божество Мира обратилась к Верховному (по сравнению с Кем всевышний богословский – песчинка под ногтем на ноге) и молила исправить человечество и, ибо Землю не спасти, провести “сброс”: задать реалиям случайные значения и – будь что будет – промотать до мига сего. Земля рассыпалась каждую минуту мира, альтернативного тебе, я, - рассыпалась и скорбела на всю Вселенную, - а звёзды оплакивали ту. Высшие силы посчитали тебя, я, достойным настоящих чудес, - и перебросили по ту сторону краха, - и скоро, ты убедишься в том.
Допусти на мгновение – тебя выбросило на остров необжитый, выбросило из горящего моря, - и задумываешься о кварплате и пище – без вниманию к утопающим по ту сторону, - так и нужно – так и действовало человечество ведя Землю к распаду: проблемы других нам не к лицу, - но других красит разрешение трудностей наших. Планета раскололась надвое – и дома, люд и скот, полетели вниз, - чтоб вспорхнуть к Луне, сгорающими заживо. Некто заслужил внимания Силы – и был выброшен за отношения жизни-смерти, - чтоб встретить ужасающее: истинное – безликое, всесущее и непричастное, во отдалении от интерпретаций и отношений, - чёрной розе в груди обедневшей любовью.
Некто жил в роскошном викторианском доме – с двумя детьми, камердинером Виктором (мастером какао) и женой-азиаткой (гейшей стажа многолетнего и тяготением к какао Виктора) и писал классику века своего, - но что-то произошло тем утром: какао был безвкусен – а молнии-нити оплетали пространство. Некто встретил видение, озарение, одержимость, - что-то вспыхнуло и отключило того; дети встретили этажом ниже, супруга соблазняла на третьего, - предчувствие вывело из дому: Земля раскололась – и горящие живьём, выпархивали из расселины. Тяготение повело вверх – выше, громче, сильнее, - и Бум: Ничто – лимфы пульсируют по нитям электрическим, - Некто притронулся к одной – и выпорхнул в мир выбранный: вовне.
Голос в голове поприветствовал Некто – пора приключений, раз голос звучит в голове, - так началась одиссея к иллюзии, горькая одиссея, концу которой не встретить и сквозь покровы смерти, - но бесценная во каждом во мгновении, - так миг смертного равен жизни бессмертного – если лишить слова подпорок однозначности и привнести во губку-пласт восприятия чувственного. Некто подружился с голосом в голове – и выудил имя того. Двое – мы – шагнули в пасть тоннеля пустоты, единые в незнании.
Мир перерождался. Высшее избрало нас. Не всему нужны причины.
Листья, Дождь и Снег, - сметаются в одно. Дыши Бесконечностью. Глубже – будто впервой и напоследок…