Я возвращаюсь домой, чувствую себя паршиво. Мне пришлось обыскивать мёртвого человека, который умер по моей вине, да, я должен был быть к такому готов. Но, не был, ах я так утомлён, слабость, волнения, полученные сегодня раны, многократные рвотные позывы, это просто ужасно, да ещё Аарен серьёзно пострадал. Но это стоило того, как Аарен и надеялся, рыцарь был не из бедных. Хоть мне пришлось оставить его вещь, ибо если бы мы попытались их продать, то рыцари бы прознали и пожизненно посадили бы нас за убийство своего. Даже так, лишь его наличные в десятки раз больше чем у обычного проходного человека, этих денег хватит на много месяцев вперёд для сестрёнки… Ох, как она сейчас там? Как я хочу её увидеть, так сильно, так сильно хочу сейчас увидеть её улыбку… Нужно поскорее возвращаться, я сегодня задержался.
Придя к общежитию для тех, кто учится на рыцаря, я пришёл к своей квартире. Хотя, это тяжело назвать квартирой, там всего-то одна комната и коридор и именно у нас маленькая кухня с ванной комнатой, из-за того, что нас там двое и у сестры проблемы со здоровьем… Ах, как же ужасно иногда понимать, какая у неё участь.
Я открыл дверь и вошёл в квартирку, сразу же я услышал как к входу пришла сестра с радостным приветствием:
-Привет Острава, наконец-то ты дома! Ой, а что с тобой? Твоя голова почти вся забинтована, ты выглядишь очень измотанным и нет твоей куртки, в чём дело?
Она аккуратно схватила меня за ладони и её волнительный взгляд смотрел мне прямо в душу. И как я всё это объясню? Я же не могу сказать, что меня хорошенько побили на тренировке, потом меня подлечили под угрозой на взбучку от друга, после чего с этим другом мы пошли красть и нам пришлось убить и потом я обворовывал труп, запачкав куртку и выкинул её где-то в дебрях подворотнях?
-Ну во время тренировки мне порвали куртку и от сильного удара по носу, я упал лбом об камень, было очень больно и мне долго помогали с лечением, вот почему я так поздно, прости.
Я не говорю сестре, что меня избивают на тренировке, она такая чувствительная и мягкая, что просто умрёт от волнений, не хочу заставлять её волноваться, ей и так не легко. Она на меня странно посмотрела и после чего крепко обняла, сказав:
-Ну хорошо, что с тобой всё в порядке, идём. Сегодня твой день рождения, я приготовила специальный ужин для этого!
-Ох, да что ты, не стоило…
-Нет, это твой день рождения, это не какой-то проходной день!
Она сказала это с неожиданно большой уверенностью, сжимая свои маленькие кулачки. Я кивнул и пошёл с ней на кухню, мы с ней поэтому поводу часто говорили. Я не хочу, чтоб она так сильно пеклась о квартире и мне. Она убирается до идеальной чистоты, готовит очень тщательно, следит за моим состоянием. Она делает слишком много, это пагубно скажется на её и так слабом здоровье. Я сильно поэтому поводу переживаю, ведь ей всё хуже и хуже, ей уже даже на улицу выходить нельзя. А она не желает меньше трудиться, оправдывая всё это тем, что я сильно тружусь, чтоб обеспечить её и она не желает быть обузой. Мне это конечно приятно, но её здоровье, она чахнет на глазах… мне на это очень больно смотреть. После еды, ей нужно принять лекарство, благо нужно всего одно, но оно дорогое и очень странно работает. Нужно давать столько таблеток, после которых температура повышается до тридцати семи. Чем хуже состояние болезни, тем больше нужно принять таблеток. Гвина принимает уже пять в день, это очень много, так как их эффект на организм так же не слабый, а именно больной становится всё слабее физически.
Мало того, что у неё болезнь просто ужасна, так ещё единственные таблетки так же гробят её тело. Болезнь… я до сих пор не могу поверить, что она болеет астрэ. Болезнь, что выявили у моей сестры, до этого, такой не у кого не было, какая трагедия, моя сестра является первой жертвой неизвестной болезни. Но есть кое-что в этом хорошое, из-за того, что болезнь новая, учёный в скором времени нашли ещё парочку таких же как сестра и взяли всех больных на обследование и нашли вроде как действующее лекарство. Первый год им обеспечивали нас бесплатно, но в дальнейшем просили плату, говорят это очень дорогостоящее лекарство и с нас берут лишь пять процентов цены, но даже это очень дорого для нас. Но благо теперь есть деньги на перёд. Она приняла пять таблеток и начала измерять температуру и подойдя ко мне, с мрачным выражением лица, сказала:
-Не хватило.
О нет, только не ещё, эти таблетки и так слишком сильны… я побледнел. Смотря на градусник, я нехотя подал ещё одну таблетку, приняв ещё и снова измерив температуру, она сказала:
-Тридцать семь.
После приёма таблеток, мы отпраздновали мой день рождения. Сестрёнка испекла маленькую Шарлотку, пирог с яблоками. А ещё заварила чай.
-Откуда ты взяла всё это? – Поражённо спросил я.
-Ха, а это секрет, братишка. С шестнадцатилетнем. Наслаждайся, я очень старалась готовя его. – Она сказала это с такой нежной улыбкой, что я чуть не расплакался.
-В чём дело? Почему плачешь? – Обеспокоенно спросила она.
-Всё хорошо, прости. Просто я так рад, что ты у меня есть… - Я заревел.
Она гладила меня по спине:
-Ну-ну. Не плачь, не ты ли мне говорил не быть плаксой?
-Знаю я! Знаю… - Продолжая хныкать, сказал я.
Она вздохнула:
-Ну пробуй уже, для кого старалась то.
-Прости, сейчас.
Я засунул кусочек пирога, воздушный и тёплый, он был ужасно вкусным, такого мы почти некогда не ели, я чуть ли не растаял. Из-за покупки лекарств и обеспечения сестры, я сильно не доедал. Во время ужина я всегда оправдывал мало съеденное тем, что нам даёт паёк рыцарь. Если перестану так делать, уже Гвина будет недоедать, я не могу это допустить, из-за этого я наверно такой и низкий, ха.
-Потрясающе, просто нет слов, это очень вкусно, спасибо Гвина.
Она с лучистой улыбкой кивнула, покрывшись румянцем. После этого мы ещё много о чём говорили, это была самой приятной частью дня, хоть и не много, час или два, но этот разговор наполнял меня надеждой и теплом.
После этого мы пошли спать. Так как у нас не густо с деньгами, нам приходится спать в одной кровати, Гвина сильно прижималась ко мне, она дрожала. Ей холодно? Или страшно? Страшно из-за таблеток и болезни? Теперь ей придётся принимать шесть таблеток в день, это ужасно и я нечего не могу поделать с этим… сможет ли она вылечиться? Я могу лишь верить и надеется… надежда, лишь она позволяет мне не пасть… пасть в…