Мой отец, был очень хитрый, на его сложной работе, его за глаза называли, - «Лис», обмануть его было делом невозможным, я это испытал сам. Причёска его стала уже исчезать, а живот прибавляться, это никак не могло помешать его работе, она у него была не физической, можно даже сказать, - интеллектуальной.
Мой отец, с молодых лет служил в армии, на войну пошёл уже офицером, даже после тяжёлого ранения ему хотели отрезать ногу, но он не согласился. Благодаря своему опыту, и умению толково его передать другим, преподавал в школе разведчиков, до конца войны. После войны служил, в НКВД по уголовным делам, а после ХХ съезда, в КГБ от туда много народа погнали, было за что.
Особого желания служить, в мирное время, у него, не было, но больше он ничего не умел. Я всегда рассказываю, если он, забивал в стену гвоздь, он мог разрушить половину стены, и отбить молотком сразу несколько пальцев. Зная это, он обычно кого ни будь, просил, но когда я вырос, просить уже никого не надо было.
Я очень рано пошёл работать, с обучением в школе у меня всегда не ладилось, не смотря на то, что был сообразительным малым. Только потом мои способности проявились должным образом, в техникуме и институте, работая инженером, я не испытывал недостатка знаний.
Ещё до своей службы в армии, я в совершенстве освоил профессию токаря-универсала, она оказалась настолько универсальной, что все остальные казались гораздо проще. Слесарь, сантехник и электрик, как бы, бесплатно, прилагались к ней. Женившись после армии, я многому из строительного дела, научился у тёщи, она работала штукатуром-маляром.
Поэтому, когда настала пора делать ремонт, отчего дома, я сам взял на себя ответственность, за внутренний ремонт нашего особняка. По моему примеру, отец обещал окрасить дом снаружи. Всё потому, что наш знакомый маляр, заломил большую сумму денег, даже за наружные работы. Свою часть ремонта, мне пришлось начать с окрашивания крыши, потому, что в слуховое окно, кроме меня никто не смог бы пролезть. Моя жена, тоже участвующая в ремонте, дохаживала последние дни своей первой беременности, а мой отец весил уже больше центнера.
Крышу надо было окрасить в первую очередь, конец сентября выдался солнечным, а возможные подтёки краски, могла испортить вид окрашенного фасада и других сторон дома. Занимаясь крышей дома, я заметил неторопливую работу моего отца родного, он то разговаривает с прохожим, то отдыхает часто. Мне его было даже жаль, зря он взялся за это несвойственное ему дело, сказывалась и перебитая под Москвой нога.
Крышу я покрасил очень быстро, а побелку стен, помогла сделать мне тёща, оставались: окна, двери и пол. Я не хотел, чтобы моя жена дышала краской, но отправить её куда-то одну, тоже боялся. Тесть часто напивался пьяный, и колотил тёщу, за что я однажды, спустил его с большой лестницы. Потом он всё время обижался на меня, а я радовался, что он остался жив, и удивлялся, что тёща при этом молчала. Я поклялся, что теперь ни кого разнимать больше не буду, пусть бьются хоть насмерть.
Свежо-покрашенная крыша уже перестала играть, красным цветом, свинцового сурика в лучах заходящего солнца, когда в дом зашёл мой отец. Правда узнать его можно было только по голосу, и никак иначе, своим внешним видом он больше походил на Фантомаса, вернувшегося со спортивной тренировки. Вся его голова и шея, были зелёными, даже губы, веки и ресницы были покрыты краской для военных автомобилей. Именно такую краску, выписал мой отец, на моём родном заводе. Этой краской, покрывали миноискатели, установленные на УАЗиках, и сами автомобили.
Краска быстро сохла, а при запекании в инфракрасных печах даже блестела. Отца родного ни в какую печь мы засовывать не стали, он просил бросить в угол старую телогрейку, на которой собирался уснуть сразу. Таким покорным и неприхотливым, я впервые видел своего отца, его выручила моя молодая супруга, она знала не один способ удаления красок. Эта автомобильная эмаль оказалась самой стойкой, но и она не устояла против стараний, дочери штукатура-маляра.
На жалком подобии Фантомаса, было испробовано всё, начиная от стирального порошка и растительного масла, до растворителей и ацетона. Сноха, долго оттирала своего свёкра разными мочалками и пемзами, я, даже боялся, за целостность, кожного покрова. У моего деда, и моего отца, а также у меня и моего сына, очень жирная кожа, это спасает нас от воздействия химии и механических повреждений. У владельцев жирной кожи, есть свои проблемы, но только мой дед не умел их решать, поэтому его звали, - Щеблявый.
Что обозначает это слово, я, не знаю, не знает интернет и его знатоки, правда последние утверждают, что оно нецензурное. Я не могу согласиться с этим мнением потому, что услышал его от бабушки, а она женщина воспитанная, вольностей себе не позволяла. Если на самом деле это нецензурно, то моя бабушка, скорей всего об этом даже не догадывалась.
После стараний моей жены по удалению автомобильной краски с головы моего отца, он лёг спать спокойно как человек, а ни как Фантомас. В эту же ночь мне пришлось отвести в родильный дом жену, где она родила мне дочь. Моя мать спешно выписалась из кардиоцентра, прихватив с собой запас разных лекарств, на всякий случай. Не знаю, по какой причине она поделилась этими таблетками с моим отцом, но только ему стало несколько хуже, чем было в образе Фантомаса. Не дожидаясь дальнейшего ухудшения своего здоровья, он решил обратиться за помощью к врачу. Благо ему не надо было толкаться в очередях обыкновенной поликлиники, он как ветеран КГБ, мог пользоваться услугами своей медсанчасти. Раньше он никогда не пользовался, а тут решил попробовать.
Оделся, приличней и направился в свою медсанчасть, которая находилась сразу за огромным зданием КГБ, можно сказать, прямо в Буфф саду. Сотрудники органов безопасности государства болели редко, крепкий был народ, всегда проходили осмотр, и сдавали не только анализы, но и всякие спортивные нормы. Медсанчасть в основном посещали члены семей и ветераны, уже закончившие службу в органах, посетителе там никогда не было много, это и прельстило моего отца.
Никакой очереди в регистратуру и кабинеты, мой отец сел перед указанным кабинетом и стал ждать. Посетителей кроме моего отца не было вообще, но и его не принимали. В кабинет терапевта то и дело заходили другие врачи, потом выходили, но приёма не было. Однажды, выходящий врач, неплотно закрыл дверь за собой, нехотя было слышно, как в кабинете шла примерка кофточки, не обращая внимания на ожидающего приёма ветерана. Ветеран тоже был не лыком шит.
Улучив момент, когда примерка закончилась, а комментарии ещё больше оживились, мой отец вошёл в кабинет, сделав вид, что хочет принять участие. Несмотря на свой большой опыт следователя, и «артиста импровизатора», разыграть ситуацию ему не удалось. Может он и не ставил такой цели, просто мой отец хотел показать всю несостоятельность занятий персонала больницы, перед лицом, ожидающим приёма второй час. Персонал как ветром сдуло, а терапевт с наигранной внимательностью начал приём. Никогда не шутите с врачами, это может кончиться печально.
Ещё в школе на уроках рисования нас учили, что если смешать две, - синею и жёлтую краску, то получится зелёная краска. Никто не знал, что зелёная краска, может разлагаться обратно, на синею и жёлтую, а вот терапевту удалось заметить несколько желтоватую окраску лица строптивого пациента. Из кабинета главного врача она вызвала машину скорой помощи, которая и увезла его в инфекционное отделение третий городской больницы. Предположительный диагноз, желтуха, выражаясь научно, - гепатит А.
Отца мы, так и не дождались, а вместо него к нам приехала машина с красным крестом, из которой вышли люди в масках и насосом распылителем. От них то мы и узнали, что замели нашего желтолицего, старейшего представителя, достойной фамилии. Мобильных телефонов ещё не было, а стационарного отец не хотел ставить, чтобы его не беспокоили по ночам товарищи с его беспокойной работы. Обрызгивать из насоса, только, что отремонтированное помещения я не дал, а опрыскиватели не дали мне насоса, но дали полведра хлорамина в порошке.
Целый день я протирал раствором всё, что мне попадалась на глаза, потолки и стены, мебель и вещи, все до единой, измотавшись в ноль за этим занятием, успокоился, только протерев все плафоны и лампочки в них. Мне как наиболее подвижному поручили, справится о здоровье отца в больнице, это оказалось как нельзя кстати. Медики уже определили, что мой родитель здоров, а желтоватый окрас лица, действительно окрас, то есть остатки краски.
Отец, вышел из больницы в очень измятой одежде, я его не узнал. Он всегда был аккуратным человеком, даже где-то щёголем, странно было видеть его таким измятым, желтоватым и виноватым, сильно переживающим за несвоевременное пожелтение. Хотя на дворе стояла осень, первый снег успел растаять, а влага высохнуть и насухо замёрзнуть. Отец старался быть не заметным пассажиром общественного транспорта, но ему не очень это удавалось, очень многие жители нашего города узнавали его. Его бы узнали, даже в образе «Фантомаса», слишком яркая он личность, её зелёной краской не закрасишь.
Всё это происшествие, пошло только на пользу, нашей новорождённой дочери, в доме не осталось ни одной вредоносной бактерии. По этой причине ребёнок не «цвёл», прав был Бенджамин Спок, что всё это только от бактерий и грязи. Дом снаружи докрашивал уже настоящий маляр, заломивший цену, и получивший её. Никто не вспоминал о том, как мой отец опрокинул на себя ведро зелёной краски, после чего угодил в инфекционное отделение больницы. После этого случая он больше никогда не принимал никаких предлагаемых ему лекарств, и старался не обращаться к врачам.