Ашот из Агудзеры-4

Виктор Заводинский
Ашот, как всякий человек, зарабатывающий извозом, большую часть рабочего времени проводит за рулем. Почему не все время? Да потому что, сидя все время за рулем, ничего не заработаешь. Таксистов в Сочи много, клиентов же существенно меньше. Конечно, никто специально не занимался такими подсчетами и оценками, но Ашот знает точно: если сидеть и ждать, когда к тебе в окошко постучит потенциальный пассажир, или когда тебе позвонит диспетчер – дело почти безнадежное. Потому что потенциальных пассажиров расторопные конкуренты отлавливают уже при выходе из поезда (или из аэропорта), а диспетчер чаще всего предлагает поездки за двести-триста рублей. Надо и самому быть расторопным.

Одно время Ашот работал в аэропорту. Сочинский аэропорт, как известно, находится в Адлере. Так сказать, на перекрестке трех дорог. Одна дорога ведет в горную Красную Поляну, ставшую после зимней Олимпиады местом, особо знаковым, другая к пограничному пункту Псоу, за которым лежит Абхазия, где русского туриста чуть ли не за копейки ждут якобы чистейшие пляжи, ну а третья дорога, само собой, приглашает в солнечный Сочи, где, как поется в популярной песне, «шашлычок под коньячок вкусен очень». Все три дороги хорошо оплачиваются, потому и таксисты роятся возле аэропорта, как ночные бабочки вокруг одинокого фонаря, потому и кидаются они к каждому вновь прибывшему с торопливыми и однообразными предложениями: «Такси надо?» «Такси берем?» «Такси недорого!»

Ашот никогда не кидался. Он втайне презирал тех, кто кидался. Ему, бывшему армейскому офицеру, претило предлагать свои услуги с назойливостью уличной женщины. Он наблюдал за процессом со стороны, отбирал взглядом какую-нибудь пожилую пару, оторопело шарахнувшуюся от нахрапистых извозчиков, и, выждав, когда люди чуть отойдут от выхода, обращался к ним с мягкой улыбкой:

- Здравствуйте, товарищи! Да, да, вы прилетели в Сочи! Еще немного, и вы будете на месте.– И забирая одновременно у мужчины один из чемоданов, а у женщины – объемистую сумку, продолжал доверительно: - Давайте, я вам помогу. Моя машина недалеко.

- Какая машина? – растерянно спрашивала женщина.
- Шкода-Октавиа, - невозмутимо отвечал Ашот. – Не Мерседес, конечно, но зато водитель классный. Это я, к вашим услугам!

- И сколько стоят ваши услуги? – задавал деловой вопрос мужчина.
- По счетчику, - так же невозмутимо отвечал Ашот, не выпуская из рук багажа и двигаясь в сторону своей машины. – У меня все честно.

Однако чем дальше в прошлое уходила память об Олимпиаде, тем меньше становилось желающих пожариться на сочинском солнышке. Поэтому когда Ашоту подошло время вносить «смотрящему» очередную мзду за право работать в аэропорту, он делать этого не стал, а перебрался на сочинский вокзал и внес эту мзду тамошнему «смотрящему». Сочинский вокзал, конечно, не такое хлебное место, как аэропорт, здесь редко выпадают дальние поездки, да и народ, ездящий на поездах, попроще, победнее, чем те, кто летает на самолетах. Но если к людям, опять же, подходить по-человечески, с психологией, то и здесь можно зарабатывать.

И вот однажды…

Пришел московский поезд. Как известно, на московских поездах ездят не только москвичи, в попутных городах и весях тоже народ подсаживается, да и из столицы едет много транзитных пассажиров, с Урала, из Сибири и из прочих глубинок, для которых Москва лишь место пересадки на долгом, многодневном пути. Эта женщина была из Нижнего Тагила, с чемоданом, рюкзачком и сумкой. На вид ей было лет тридцать пять, русая, фигура обыкновенная, не слишком стройная, но и не толстуха. И лицо обыкновенное, приветливое, улыбчивое, хотя и усталое с дороги: ехала в плацкартном вагоне, без кондиционера.

Ашот, как водится, помог ей чемодан донести, пытался и сумку ухватить, но не дала, посмеялась:
- У меня там золото! А ну убежите?

Ашот не оскорбился, понял, что женщина шутит, тоже пошутил:
- Было бы там золото, в одиночку бы не поехали. Охрану бы прихватили!

Сели в машину, быстро познакомились, Валентиной ее звали. Оказалось, приехала она к сестре, но сестра ее не встретила, и ее телефон почему-то недоступен.

- Это в Сочи бывает, - со знанием дела отреагировал Ашот. – Адрес знаете?
- Он у меня записан. - Валентина и стала рыться в кармашке рюкзачка, который взяла с собой в салон (чемодан и сумку с «золотом» Ашот загрузил в багажник). – Название улицы такое мудреное, не запомнишь.

Достав из кармашка потертый конверт, она прочла адрес:
- Улица Яна Фабрициуса… Знаете такую?

- Я все улицы знаю, - не без гордости ответил Ашот. – Доставим в лучшем виде. Хорошая улица! Море с нее как на ладони видно. – А сам уже прикидывал, сколько с этой Валентины можно взять. В поездках по городу он работал не по счетчику, а по наитию, по психологии. Одного дедушку в орденах и совсем как-то даром отвез. А с Валентины решил взять по-среднему, три стольника. Валентина же тем временем глазела на придорожные пальмы и красивые, южные дома с витиеватыми балкончиками и бесхитростно рассказывала свою историю. В Нижнем Тагиле она работала кладовщицей на заводе, прошли сокращения, ее уволили. Работала то в кафе официанткой, то в овощном киоске… Муж-алкаш вообще не работал, только из дома все тащил… Развелась и решила поехать к сестре, в Сочи вроде с работой полегче.

- Работу найти можно, - подтвердил Ашот. – С заработками только не очень. У меня жена в магазине работает, двенадцати часовой рабочий день, один выходной. Двадцать рубчиков!

- Чего, чего? – переспросила женщина.
- Двадцать тысяч. Что такое сейчас тысяча? Раньше, в Советском Союзе, я мог в столовой на пятьдесят копеек пообедать, а сейчас на пятьсот рублей еле-еле покушаешь. Вот рубчик и получается.

- Да, - вздохнула Валентина. – Мне бы хоть двадцать. Дома-то я и столько не зарабатывала.

Тут она увидела высокую колонну, на верху которой стоял человек с крыльями и мечом, и полюбопытствовала:

- Это что за колонна?
- Это памятник Архангелу Михаилу? – просветил ее Ашот.

- Он что, здесь похоронен?
Ашот обернулся к ней в искреннем недоумении.

- Валентина! Вы шутите? Это Архангел! Он вечно живой! Как Бог. Почти.
- А почему тогда памятник? – резонно возразила она. – Памятники мертвым ставят, чтобы память о них была, чтобы не забывали о них.

Ашот посмотрел на нее с интересом.
- А вы умная женщина, Валентина, - заметил он. – Действительно, какая-то нелепость. Впрочем, в Сочи такие нелепости на каждом шагу.

Он не догадывался, что одной из таких нелепостей им с Валентиной придется столкнуться уже через несколько минут. Он, конечно, знал, где находится улица Яна Фабрициуса, это все сочинцы знают. Но вот найти на этой улице конкретный дом – это задача, над решением которой может безуспешно биться целая бригада сыщиков. Начнем с того, что по сути это даже не улица, а целый куст (или дерево) улиц, улочек и переулков, зачем-то объединенных общим названием, и куст этот охватывает изрядную площадь, являясь по сути своего рода микрорайоном. Положение осложняется тем, что куст этот пронизан ветвями других кустов, и, двигаясь улице Яна Фабрициуса, вы вдруг обнаруживаете, что оказались на улице с совсем другим названием, а потом вдруг опять вернулись на нее.

Впрочем, с названиями улиц в Сочи тоже все не так просто, как хотелось бы. Редко-редко на каком-нибудь здании вы увидите еле приметную табличку с именем улицы. Но если и увидите, не спешите радоваться. Это может быть юридический, почтовый адрес организации, а реальный адрес улицы и дома совсем другой. Путаница же с номерами домов в Сочи вообще не поддается описанию. Вы можете рядом с номером 8 увидеть номер 31, а следом 286. Вот так!

Дело в том, что в ежедневно разрастающемся Большом Сочи жилищно-строительная индустрия имеет свои интересные особенности. Главная особенность состоит в том, она, эта индустрия, не подчиняется никакому градостроительному плану, которого, похоже, и нет в природе, а развивается по сугубо стихийным законам частного бизнеса. Бизнес же этот заключается в том, что человек покупает садовый участок (а некогда уютный курортный Сочи был просто окутан зеленым облаком садов и огородов), и строит на нем капитальный жилой дом, что с недавних пор законом не возбраняется. Гуманным законом не возбраняется даже, чтобы этот индивидуальный жилой дом имел три этажа. У человека может быть большая семья, пусть живут дружно все вместе! Человек, однако, возводит не три этажа, а пять и шесть, и даже восемь, разбивает их внутренности на отдельные квартиры и продает, на что городские чиновники смотрят сквозь пальцы, а точнее – через толстые пачки денежных купюр. «Узаконивая» новое жилье, чиновники не заморачиваются. Садовые участки были в районе улицы Яна Фабрициуса? Значит, будем считать, что все это – улица Яна Фабрициуса. Зачем возиться с утверждением новых улиц? С номерами домов еще проще. Есть номера участков в бывшем садовом товариществе, это и будут номера домов. А то что, номера участкам давались по мере их регистрации, и в земной реальности они идут далеко не подряд, это уже дело десятое, об этом пусть голова у почтальонов болит, и у таксистов.

Впрочем, почтальоны с этой проблемой справились легко. На такие улицы (а в Сочи улица Яна Фабрициуса не исключение) они вообще почту не доставляют, жители должны сами наведываться либо в ближайшее отделение, либо на Главпочтамт. А вот таксистам деваться некуда, таксист обязан доставить пассажира на указанный им адрес.

Битый час, с офицерской настойчивостью, колесил Ашот по улице Яна Фабрициуса, кружил по извилистым улочкам, спрашивал прохожих, звонил другим таксистам, запускал навигатор… Валентина тоже несколько раз пыталась дозвониться до своей сестры, но слышала в трубке лишь равнодушное: «Телефон абонента недоступен!» Настойчивость все-таки победила, и искомый дом, типичный «садовый» шестиэтажник, на чердачном (седьмом) этаже которого устроена еще и жилая мансарда, был найден. В этой мансарде и обитала сестра Валентины. По счастью, она оказалась дома, а ее мобильник не отзывался по той простой причине, что у него кончилась зарядка, а зарядник сломался.

Ашот помог женщине занести вещи (лифта в «дачном домишке», разумеется, не имелось), сестры радостно облобызались, угостили его чаем, а потом владелица мансарды предложила съездить в Красную Поляну, очень уж ей захотелось перед нижнетагильской сестрицей покрасоваться, удивить ее горными пиками и почти европейскими отелями на их фоне.
- Нет проблем, - пожал плечами Ашот. – Я вам даже скидку сделаю. Три рубчика это будет стоить – туда и обратно. – И добавил для точности: - Плюс триста, что мы уже накатали. – Хотя накатали они в поисках адреса не триста, а все тысяча-триста. Но тут уж можно валить на таксиста, таксист, как извозчик, должен знать географию.

Дамы согласились с ценой, быстренько собрались и поехали. Сестру Валентины звали Татьяна, она была немного старше ее, года на три, и внешне совсем на нее не походила: была темноволоса и кареглаза, с раскосыми татарскими глазами. Возможно, у них были разные отцы, а может просто сказалась игра генов далеких предков. Ашота эти нюансы мало интересовали, он обратил внимание лишь на то, что, как она понял, Татьяна тоже не замужем и бездетна, а работает в большом супермаркете сети «Магнит». Знал он эти супермаркеты: работа на износ, либо на кассе двенадцать часов подряд, либо всю ночь на раскладке товара.

Дорога в Красную Поляну лежит через Адлер. Сначала она тянется в виде Курортного проспекта по-над морем, мимо советских еще помпезных санаториев и лечебниц, затем, уже в Адлере, превращается в улицу Ленина, почти всегда являющую собой тоскливую пробку, и, миновав новенький железнодорожный вокзал, горделиво именуемый «хабом», устремляется в горы, вдоль бурливой речки Мзымты, берущей начало в далеком озере Кардывач, у подножья вечных ледников Главного Кавказского хребта.

Адлер Ашот не любил, из-за пробок, а вот в Красную Поляну ездил с удовольствием, особенно по новой, олимпийской дороге, на которой нет ни светофоров, ни автобусных остановок, ни бабушек неспешно переходящих дорогу, где им захочется. Сестры сидели на заднем сидении, оживленно болтали, а он, время от времени оборачивался к ним и пытался обратить их внимание на достопримечательности. Удалось это ему лишь однажды, когда проезжали мимо подвесного моста через Мзымту. Мост этот устроен в самом узком месте ущелья и протянут на тросах между отвесных скал на высоте около двухсот метров; служит он не для переправы через реку, а исключительно для развлечения, разумеется, не бесплатного. Прогуляться по нему стоит пять стольников, а прыгнуть – о-го-го! – целых пятнадцать рубчиков. Наверное, отбою нет от желающих, раз такие цены задрали.

- А вы с него прыгали, Ашот? – полюбопытствовала Валентина.
- Упаси меня Бог! – с деланным испугом воскликнул он. – Даже если бы мне заплатили такие деньги, я бы не прыгнул, а тут надо самому платить. Тут прыгают только сумасшедшие. У нас в России их полно, а в Сочи тем более.

- Я бы тоже не стала прыгать, - поддержала его Татьяна. – Да еще и деньги платить.
- А я бы прыгнула! – горделиво заявила Валентина и вызывающе посмотрела на сестру, а потом на Ашота. – Если бы за меня кто-нибудь заплатил.

- Размечталась! – усмехнулась сестра. – Теперешние мужики и в ресторане платить за женщину не хотят, не то, что всякую дурь оплачивать.
- Надеюсь, это сказано не в мой адрес? – серьезно спросил Ашот.

- Конечно, не в ваш! – с непонятной желчью в голосе отмахнулась от него Татьяна. – Вы тут вообще ни причем!

Заявление, что он «тут ни причем», Ашота задело, он не привык быть «ни причем», но он счел за лучшее эту тему не развивать, и молчал до самой Красной Поляны, въехав в которую, сухо поинтересовался:

- Вас в Роза Хутор везти? Или куда?
- В Роза Хутор! – кивнула Валентина. – Там подъемники, и вообще – вся красота!

- Подъемники и в других местах есть, - вяло возразил Ашот. – А красота – понятие относительное. – Лично он не видел ничего красивого в помпезности псевдоевропейской архитектуры Роза Хутора, с его закованной в бетон Мзымтой, с фальшивой, якобы итальянской «ратушей», с наглой, бьющей по ушам, англоязычной музыкой. Но сколько ни возил он клиентов, все ехали именно в Роза Хутор. И эти вот тоже.

Привез. Поставил машину на стоянку. Дамы отправились на прогулку, а он купил себе мороженное, нашел тенистое местечко и настроился на терпеливое ожидание. Ждать предстояло два часа, именно так они договорились. Двух часов было вполне достаточно, чтобы прогуляться по набережной, сфотографироваться на фоне «итальянской ратуши», подняться на подъемнике на Роза Пик, полюбоваться «альпийскими» видами и спуститься. Сам Ашот никогда не поднимался на подъемнике, считал это блажью, которая не стоит тех денег, которые за нее надо уплатить. Он иногда и за день столько не зарабатывал, сколько стоил один подъем на Роза Пик.

Стоял июнь, лето только началось, было не жарко, да и облачка по небу то и дело проплывали. И народу было не так уж много. Куда меньше, чем в зимние месяцы, когда чуть не пол-России валит сюда с лыжами и сноубордами. Летом народ больше валит на пляжи. Да и то… С тех пор как Крым от Украины отделился и распахнул доступные объятья россиянам, сочинские пляжи стали многим казаться не таким уж привлекательными. Это Ашот, как таксист, довольно быстро почувствовал. И сейчас, сидя на пластиковом креслице под полотняным тентом, полизывая ванильное мороженое и поглядывая на верхушки гор, покрытые еще не растаявшим снегом, он размышлял о том, что ему уже почти сорок пять лет, у него двое еще не слишком взрослых детей и жена-красавица, а твердой почвы под ногами, как не было, так и нет.

Конечно, с его военно-строительным прошлым он мог быть хорошим прорабом, лепить «дачные» пяти-восьмиэтажники и иметь, как говорится, нос в табаке. Но, во-первых, строительный бизнес в Сочи прибрали к рукам чеченцы, а с ними у Ашота общий язык находился с трудом, а во-вторых, он прекрасно видел, как сейчас строят в Сочи: снаружи блеск, а внутри – труха, через десять-пятнадцать лет все начнет сыпаться. Другими словами, построить подешевле, продать подороже, а там хоть потоп. И он понимал, что и от него застройщик будет требовать того же самого. Да и не любил он кому-то подчиняться, работать на дядю.
Одно время он пытался раскрутить свой собственный бизнес. Взял в банке кредит, арендовал небольшой ангарчик в промышленной зоне, завел пресс, электро и газо-сварку, кузню, нанял рабочих, начал делать нестандартные металлоконструкции, под заказ. И дело пошло! Заказчики аж из Геленджика приезжали. Но аренда быстро взлетела, электричество тоже, про остальные поборы вообще лучше не вспоминать, сколько нервов и денег на них ушло, цех пришлось закрывать. А жаль! Сейчас никто в Сочи не делает таких вещей, какие делал он. Таких в магазине не купишь.

Пробовал Ашот себя и в торговле. Говорят, армяне – прирожденные торгаши. Не факт! Дом Ашота стоит у самой дороги, на бойком месте. Ашот быстренько слепил пристроечку, застеклил, вывел наружу дверь с крылечком, вывеску повесил. Разумеется, зарегистрировал все, как полагается, под индивидуального предпринимателя. В продавщицы взял жену-красавицу и сестру. Не ту двоюродную сестру, которая Лили и которая сейчас в Агудзере, а родную сестру по имени Ада. Рядом – «Магнит», там продукты, за «Магнитом» - строительно-хозяйственный… Еще в округе имеется несколько магазинов. Чего не хватает? Не хватает галантереи и канцелярии. Вот на это он и сделал упор, стал торговать нитками, иголками, зонтами, ремешками и тетрадками с карандашами. Казалось бы, все идеально было устроено и продумано: аренду платить не надо, дело семейное, все свои родные люди.

И что вы думаете? Эти родные люди, две молодые армянки, не смогли ужиться, сцепились как дикие кошки. Начала Ада. Она стала упрекать Риту, жену Ашота, за то, что та, дескать, мало работает, то на детей отвлекается, то ей по дому надо что-то сделать. А Рита ей в ответ: «Ашот тебе платит, вот ты и работай. Я вообще ничего не получаю!» И пошло-поехало! А к тому же и доход с галантереи получался копеечный. Короче, магазин пришлось закрыть, и Ашоту пошел в таксисты.

Конечно, он помнил со школы советский стишок про то, что «всякий труд почетен», но работа таксиста, это не просто «знай, крути баранку». Такси – это люди, а люди всегда разные. Иногда такие отморозки попадаются, что поневоле будешь пистолет с собой возить. А нервы с годами все расхлябаннее, а давление все чаще подскакивает, а дети растут: сын техникум заканчивает, дочка в восьмой класс перешла, и запросы у них тоже растут… Иногда он тешил себя несбыточными мечтами: продать дом, купить где-нибудь за городом недорогую усадьбу с хорошим участком, у речки, построить парнички, развести виноград, прудик отрыть для форели и жить себе в довольстве, ни от кого не завися. Но он прикидывал, сколько сможет получить за свой дом в шаге от шумной автострады, и сколько стоит хороший участок в пригороде, сопоставлял, и мечты оставались мечтами.

Когда его клиентки вернулись, наконец, с прогулки, Ашот доедал третье мороженое. Выглядели они возбужденными и совсем не уставшими. На вопрос: «Ну и как?» Валентина не раздумывая ответила:

- Классно! Путин молодец! Такую красоту отгрохал!

- Ну, во-первых, основную тут красоту отгрохал не господин Путин, а Господь Бог, - возразил Ашот, поднимаясь с пластикового кресла и выходя на июньское солнышко. – А во-вторых, строил все это, опять же, не Путин, а простые работяги, вроде нас с вами. У меня есть знакомая женщина, горный инженер. Так она, между прочим, строила туннели, сквозь которые мы с вами сюда ехали. А когда строительство закончилось, ее уволили, и теперь она безработная. А вы говорите: Путин!

- Ладно, Ашот, - остановила его Татьяна. – Давайте не будем о грустном. Мы проголодались, думаю, вы тоже. Предлагаю пойти в ресторан.

- Тут есть неплохая столовая, - сделал встречное предложение Ашот. – Но я не пойду, я мороженого наелся.

- Как знаете, - пожала плечами женщина. – Тогда поскучайте еще, а мы пойдем в ресторан. Один раз живем!
- Я никогда не скучаю, - возразил Ашот. – У меня голова есть. Я думаю!

Дамы ушли, а Ашот вновь опустился в кресло. «Взять что ли еще мороженное?» - спросил он сам себя и сам себе ответил: «Хватит, однако. Что я, ребенок что ли?» Потом он посмотрел вслед сестрам, уже входящим в ресторан, и подумал: «Резвятся девчонки, деньгами сорят! В Красную Поляну поехали, по ресторанам ходят… Зря я им скидку пообещал, надо было не три, а четыре рубчика сказать. Эта доброта меня погубит!»

Голода он действительно не ощущал, такой уж у него был организм, мог хоть целый день обходиться без еды. А вот пить после мороженого захотелось. Ашот прошел к барной стойке и купил бутылку холодной «Акваминерале». Тут же открыв ее и выпив сразу половину, он двинулся в сторону автостоянки. Его вдруг потянуло в сон, и он решил залезть в машину и соснуть немного в ожидании пассажирок. Уже издали он увидел, как прямо перед его Шкодой аккуратно пристраивается какая-то черная Тойота. Все бы ничего, но позади Шкоды, почти бампер в бампер уже стоял не менее черный Ниссан, и таким образом она оказывалась как бы в ловушке.

«Ну, вот! – вздохнул Ашот, ускоряя шаги. – Опять придется разбираться с очередным неадекватным. Это я вовремя пришел».

Однако Тойота неожиданно начала отъезжать и, образовав вполне приемлемый промежуток между собой и Шкодой, остановилась. Из нее вышел молодой бритоголовый «мэн» с накачанными бицепсами и, насвистывая какой-то мотивчик, двинулся на выход.
«Бывает и так, - сказал себе Ашот. – Все-таки, не все у нас придурки». Попадаются и нормальные люди.

На обратном пути дамы молчали, видно притомились. Ашот тоже молчал. Он все размышлял, обдумывал, в какую сторону направить свою энергию, чтобы обеспечить семье более-менее стабильный доход. Кое-что в его голове уже вырисовывалось. Во-первых, надо переоборудовать пристройку, где раньше размещался магазин, и пустить туда жильцов. Конечно, придется вложиться: материалы, сантехника, опять же – холодильник, стиралка, кондиционер – на все это нужны деньги, придется взять небольшой кредит… Но все работы он сделает сам, и даже сам сделает мебель, на чем изрядно сэкономит. Руки у Ашота золотые, он все умеет. И кстати, о мебели… Ашот задумался еще глубже. Жилья в Сочи строят много, а обставлять его людям нечем. Вроде бы и магазинов мебельных полно, а как зайдешь туда, оказывается, что стоят там только образцы, а мебель надо заказывать, делают ее в каком-нибудь Бобруйске, в лучшем случае – в Краснодаре. Да и что это за мебель? Сплошная ДСП! Через полгода развалится. Он, Ашот, будет делать мебель из цельного дерева, чтоб всю жизнь стояла. Откроет мастерскую, будет принимать заказы… Но, конечно, первое время придется и потаксовать, в загашнике-то ничего нет, а с кредитом надо будет рассчитываться.

С этими мыслями Ашот подрулил к уже знакомому пятиэтажному дому на улице Яна Фабрициуса.

- Приехали, - вялым голосом произнесла Валентина, лицо которой заметно покраснело и припухло после горного солнца. – Вот, с меня, как договаривались! – Она протянула Ашоту три сотенные бумажки. – Остальное – с Татьяны.

Ашот взял деньги и посмотрел на вторую пассажирку. Та улыбнулась обезоруживающе и раскрыла перед ним пустой кошелек:

- Увы, издержалась! Дома деньги есть. Давайте поднимемся вместе, и я с вами расплачусь!

- Вы шутите? – нахмурился Ашот. – Я вообще-то устал. Лучше сходите вы, а я здесь подожду. А Валентина составит мне компанию. – И со значением посмотрел на Валентину. Но Валентина уже открыла дверь со своей стороны и начала выбираться из машины. Перспектива оставаться в «заложницах» ей не пришлась по душе. Татьяна сделала умильное лицо:

- Ашотик! Вы же джентльмен! Неужели вы заставите даму два раза подниматься на седьмой этаж? Пойдемте вместе! Я тоже устала!..

«Тоже мне дама! – скептически подумал Ашот. – Однако придется идти. Иначе будешь ждать ее здесь до вечера, а потом все равно пойдешь сам, за своими деньгами».

Как и большинство водителей-профессионалов, он не был привычен к пешим нагрузкам, и пока одолел бесконечную лестницу, несколько раз останавливался, чтобы отдышаться. Правда, его спутницы вели себя примерно также, вперед никто не вырывался, и лишь на последнем марше Татьяна опередила остальных, чтобы отпереть дверь квартиры.

- Ох, умираю! – воскликнула, сбрасывая туфли Валентина. – Чур, я первая в душ! – И тут же скрылась за дверь ванной. Татьяна, оставив в прихожей сумку, прошла в комнату: наверное, за деньгами. Ашот остался у порога и спросил вдогонку:

- У вас холодной водички не найдется? Просто водички!

Женщина вернулась, прошла в кухню, громыхнула дверцей холодильника и вскоре вышла оттуда с бутылкой «бон-аквы». Пока Ашот пил, она стояла и смотрела, следя как ледяная вода с бульканьем переливается из бутылки в горло мужчины, как двигается при каждом глотке его кадык.

Ашот вернул ей пустую бутылку и удовлетворенный сказал:
- Спасибо!

Она продолжала смотреть на него и вдруг, улыбнувшись с развязным задором, спросила:
- Ашот, а что если я расплачусь с вами натурой?

Он посмотрел удивленно, смысл сказанного не сразу до него дошел.
- Женщина, вы в своем уме? – спросил он, наконец. – Вы за кого меня принимаете?

Улыбка на ее лице слегка притухла.
- А что такого? – Она пожала плечами. – Вы кавказский мужчина. Вы же любите русских женщин?

- Я люблю свою жену! – с неожиданной для себя напыщенностью ответил Ашот. Он решительным шагом прошел на кухню, уселся на стул, стоявший возле обеденного стола, и хлопнул по столешнице своей широкой, коричневой от вечного загара ладонью: - Деньги, мадам, деньги!

- А если Валентину? – возвращая лицу игривое выражение, спросила Татьяна. – Ты, кажется, на нее глаз положил?

- Слушай, дрянь! – уже не сдерживая себя и переходя на ее язык, но, все еще не повышая голоса, произнес Ашот. – Если ты сейчас же не положишь сюда четыре тысячи рублей, я позвоню знакомому менту, и скажу, что у тебя здесь постоянно действующий бордель. Наркотики он тоже найдет, можешь не сомневаться!

- Почему четыре? – сразу потеряв игривость, удивилась она. – Мы договаривались на три!
- Ты меня оскорбила! Поэтому четыре. Даю минуту, время пошло.

Она пожала плечами:
- Ну, извини! Я хотела сделать тебе приятное. – И пошла за деньгами.

Он хотел пояснить, что за деньги делают приятное только проститутки, но удержался, решив, что продолжать разговор с «дрянью» - ниже его достоинства, и вышел в прихожую, чтобы там взять деньги и уйти. За дверью ванной продолжала плескаться Валентина.