У меня есть несколько работ, в которых я рассказываю о вкладе наших полководцев в победу над фашистской Германией. И очень многим из них даю не очень лестную характеристику. Конечно, я не военный, все мои суждения основаны на чьих-то рассказах, воспоминаниях, других исторических материалах. Особенно часто я рассказывал о «Маршале Победы» Жукове, который во время войны был обласкан Сталиным. Пожалуй, лишь маршалы Василевский и Рокоссовский имели столько же наград и такой же авторитет у Сталина, как Жуков. Но последний действительно возомнил себя лучшим полководцем на этой войне, и после неё стал приписывать себя или авторство, или победу во всех значимых сражениях, в которых участвовал, начиная с событий на Халхин-Голе.
Описывая события конфликта с японцами на территории дружественной Монголии, и, разгромив там самураев, он странным образом не упомянул начальника штаба своей группировки Штерна, который и разрабатывал со штабом план наступательной операции. Но воспоминания писались в 70-е годы, когда Штерна не было в живых. Зачем упоминать своего начштаба, делить с ним лавры, проще приписать все заслуги себе, любимому.
Победив в Халхин-Голе, получив звание Героя Советского Союза, Жуков стал командующим Особым Киевским военным округом. При нем наши войска в соответствии с пактом Молотова-Рибентропа вошли в Буковину, которая по итогам Первом мировой войны была отторгнута от России в пользу Румынии. И хотя мир с немцами вроде как был заключен, поставлены подписи высоких государственных бонз, но в воздухе Европы явно пахло грозой. Немцы к этому времени покорили Польшу, страны Бенилюкс и часть Франции, и якобы примеривались к вторжению на острова Англии.
В воспоминаниях Жукова, и потом в ряде кинофильмов о нем, тиражируется мнение, что в командно-штабной игре 1940 года, когда Жуков играл за «красных», а командующий Особым Белорусским военным округом Павлов за «синих», войска Жукова разгромили Павлова в обоих вариантах учений. Но, как пишут другие участники этих игр, тогда прорабатывались варианты нападения немцев севернее или южнее Припятских болот, непроходимых для войск, и были определены направления основных атакующих действий противника. Пришли к выводу, что немцы нападут южнее, через Украину. Поэтому и укрепили войска Особого Украинского военного округа большим количеством моторизованных корпусов. Но, как показали дальнейшие события, немцы нанесли главный удар через Белоруссию, и Павлов не выдержал удара.
Потом Жуков стал начальником Генерального штаба, мозга всех вооруженных сил. Хотя еще в характеристике; которую ему написал его бывший командир по Белорусскому округу Рокоссовский, у молодого Жукова нет способностей работать в штабах, он прирожденный командир. Я дважды прочитал главу из мемуаров Жукова о его работе в качестве начальника Генерального штаба РККА. Первый раз, когда купил мемуары еще в первом издании. А второй раз много позже, прочитав перед этим мемуары командующего сил вторжения союзников в Нормандию Эйзенхауэра. И понял, что как начштаба Жуков ничего не сделал для отражения агрессии Германии. Расположение группировок войск было неудачным, немцам просто было их окружать. Все склады с боеприпасами и ГСМ были приближены к границе, и немцы их захватили в первые дни войны, пополнив свои запасы, которых явно не хватало на длительную войну. Связь, за которую отвечает именно начальник штаба, была отвратительной, радиостанций даже в штабах армий, дивизий, не говоря о полках, не хватало, и поэтому управление войсками с первых часов войны было утеряно. Кто все это должен быть правильно оценить и внести коррективы? Мозг Вооруженных Сил – Генеральный штаб. Ничего этого не было сделано, и это характеризует Жукова как неважного стратега.
По воспоминаниям одного генерала Генштаба, когда Жукову принесли анализ, подготовленный работниками штаба о действиях немцев во время войны с Францией, Жуков на это документе написал резолюцию: «Мне это не надо. Напишите, сколько потребовалось заправок горючего». Так какими документами пользовался Жуков, чтобы познакомиться с тактикой немцев с начала Второй мировой войны, не понятно. И хотя «План Барбаросса» был добыт нашими разведчиками, генералы его не смогли оценить, не подготовиться должным образом к нападению агрессора.
Начальник штаба Жуков не проконтролировал выполнение директивы от 16 июня по приведению войск в состояние боевой готовности, а потом в своих воспоминаниях все валил на Сталина, который якобы не позволил это сделать. В результате бомбы и снаряды обрушились на спящих солдат и офицеров в гарнизонах, откуда они должны были быть выведены заранее, и занять места дислокации для обороны. Причем эту директиву так тщательно запрятали, что историки нашли лишь часть её, отправленную в войска Прибалтийского военного округа. А вот погранвойска, подчиненные наркому НКВД Берия, встретили врага во всеоружии, и не бежали панически, как войска, подчиненные Тимошенко и Жукову.
Практически брошенные своим вышестоящим командованием, без связи, войска не знали, как им поступать, не знали, где соседние подразделения, и, хотя многие части сражались героически до последнего патрона и снаряда, последней капли горючего в танках, войска продолжали отступать и отступать, а Генштаб даже не знал, где они находятся. И когда Берия из сообщений зарубежного радио узнал, что на шестой день войны немцами взят Минск, столица Белоруссии, и доложил об этом Сталину, тот был взбешен, и поехал к военным разбираться с ними. Еще бы, он узнает о потере важнейшего для страны города, одной из столиц республик, не от своего Генерального штаб, а из зарубежных СМИ. Ничего себе, докатились! Именно после этого разговора со Сталиным Жуков разрыдался, как баба, и убежал в другую комнату. В тот же день он был снят с должности начальника Генштаба.
Потом ненужное никому сражение под Ельней, когда ценой многих жизней был достигнуть небольшой тактический успех, только для того, чтобы показать немцам и миру, что наши войска умеют не только отступать, но и проводить наступательные операции. Но немцы даже не заметили этот локальный успех Жукова, окружили под Киевом почти 600 тысяч наших войск, подступили к Ленинграду. Жуков себе в заслугу приписал то, что немцы не взяли «колыбель революции». На самом деле Гитлер решил уничтожить город и его жителей бомбежками и артиллерийскими обстрелами еще до прибытия Жукова в Ленинград.
А в это время образовался огромный котел под Воронежем, в плен попало больше полумиллиона солдат и офицеров. Перед врагом на пути к Москве не было практически войск. И Сталин послал Жукова разобраться, а потом и возглавить Западный фронт. Да, заслуга Жукова в обороне столицы велика, но не полководческие таланты командующего фронтом привели к тому, что немцев отбросили от Москвы. Здесь и героическая оборона многих подразделений, усталость немецких войск, их растянувшиеся коммуникации, отсутствие зимней одежды, смазки, когда техника отказывала двигаться. Плюс свежие сибирские дивизии помогли Жукову выполнить приказ Верховного отбросить немцев от столицы.
Жуков застрял в должности командующего Западным фронтом, поэтому он никак не мог быть автором плана Сталинградской битвы, которым был Потапов, офицер Генштаба, и Василевский, который и возглавил работы по проведению операции «Сатурн». Жуков много написал в своих мемуарах про эту операцию, завершившуюся победой наших войск под Сталинградом, и лишь вскользь упомянул про операцию «Уран», которую проводил Западный фронт одновременно со Сталинградской битвой, и где у Жукова, несмотря на количество войск, большее, чем под Сталинградом, ничего не вышло. Возможно, если бы эти войска были у Василевского, который координировал действия трех фронтов в районе Сталинграда, можно было бы провести операцию «Сатурн-2», и войска немцев в районе Кавказа оказались бы в окружении.
К этому времени уже сложилась такая практика, что Сталин направлял представителей Ставки на фронты, где ожидались самые важные сражения. Такими представителями часто были Василевский, как начальник Генштаба, Говоров, другие опытные генералы, которые не командовали фронтами. Представители Ставки выполняли роль порученцев Сталина, подгоняли командующих, действующих нерешительно, и докладывали в Ставку реальную картину на фронтах. Сталин убедился, что не всегда командующие фронтами докладывали ему истинное положение дел на фронте. Когда Жуков сдал командование Западным фронтом Соколовскому, он стал заместителем Верховного Главнокомандующего и ездил представителем Ставки на фронты. Обычно с ним ездили его адъютант, водитель, фельдшер и рота охраны. Фельдшер исполняла и роль военно-полевой жены, и к концу войны, как и адъютант, имела немало боевых наград.
Разительно отличаются воспоминания Жукова и Рокоссовского в описании Курской битвы. Я склонен верить больше Константину Константиновичу, который не замечен в приукрашивании своих успехов во время войны. Он пишет, что Жуков дал ему полную свободу в проведении контрартиллерийской подготовке, когда стало ясно, что немцы приготовились к наступлению и вышли на исходные рубежи. В конце того же дня, позвонив Сталину и сообщив, что Рокоссовский умело управляет войсками, он испросил разрешения Верховного отбыть на Западный фронт к Соколовскому. И это в то время, когда под Курском еще ничего не было решено, битва только началась, а Жукову понадобилось уехать на фронт, где вообще не велись боевые действия.
А Жуков ничего такого не написал в своих мемуарах. Из них следовало, что вся заслуга в победе на Курской дуге – целиком его.
К концу войны Сталин посчитал, что ему не требуются представители Ставки на фронтах, и когда погиб генерал Черняховский, его заменил маршал Василевский, освобожденный от должности начальника Генерального штаба. А позже и Жуков сменил маршала Рокоссовского в должности командующего Первого Белорусского фронта, оказался на направлении главного удара на Берлин. И начудил при штурме Зееловских высот. Начал атаку своих войск ночью при свете 100 зенитных прожекторов, надеясь деморализовать противника. Но взрывы от снарядов артиллерийской подготовки подняли такую пыль, что свет прожекторов не оказывал никакого воздействия на артиллеристов, зато при подсветке прожекторов наши танки были видны отчетливо, и этим воспользовались немцы. Жуков застрял на Зееловских высотах.
Атаковавший Берлин южнее Первый Украинский фронт под командованием маршала Конева успешно преодолел первую полосу обороны, вырвался на оперативный простор, наступая на Берлин с юга, охватывая его в клещи. Сталин даже предложил перебросить две танковые армии от Жукова в зону прорыва обороны Коневым, но Жуков усилил натиск, не жалея ни снарядов, ни людей, и все же прорвал оборону противника у Зееловских высот. Началось соревнование между двумя командующими. Сталину пришлось вводить разграничительную линию, чтобы не обидеть своего заместителя Жукова.
Сейчас раздается много голосов, что не следовало вообще штурмовать Берлин, он сам бы пал через какое-то время, не получая ни продуктов, ни боеприпасов. Тем самым было бы сэкономлено много человеческих жизней. Но это рассуждения наших современников, умных задним числом. Но Сталину не терпелось закончить войну именно в Берлине и желательно к 1 мая. Кроме этого, Сталин знал и по плане «Немыслимое», разработанном в английских штабах по указанию Черчилля, по которому союзные войска вместе с частями немцев, оставшихся с оружием, напали бы на Красную Армию. Поэтому он отдал приказ штурмовать город. Жуков и Конев бросили в город танки, которые не предназначены для боев в городе. И огромное количество танков вместе с экипажами погибло в Берлине, где их безжалостно жгли фаустники, часто подростки, часто успевающие выпустить в своей жизни всего один фауст-патрон, который поджигал танк.
Но Берлин был взят совместными усилиями фронтов Жукова и Конева, которые потом до конца своих дней продолжали спорить, за кем приоритет победителя. Но право подписать акт капитуляции Германии Сталин поручил Жукову, и за тем осталась слава «Маршала Победы». А потом он еще и принимал парад Победы в Москве, что еще более вскружило голову Жукову, и он начал восхвалять себя самого как публично, так и в домашних условиях. Но прослушка Абакумова работала, и Сталину доносили о не совсем правильных речах Маршала Победы. Последовали выводы, но это уже другая история.
Я уже писал, что читал мемуары командующего сил вторжения союзников на север Африки, где союзники разбили экспедиционный корпус Роммеля, потом высадка на Сицилию и далее на юг Италии, при открытии второго фронта во Франции, генерала Эйзенхауэра, ставшего впоследствии Президентом США. Но оказалось, что в том издании, что я читал, не все воспоминания изложены. В частности, неполно были опубликован рассказ автора мемуаров о его встречах с Жуковым. В оригинале они выглядят следующим образом.
"...Во время нескольких часов проведённых в самолёте, маршал Жуков и я часто обсуждали военные операции... Большим откровением оказалось для меня его описание русского метода наступления через минные поля. Немецкие минные пол, прикрытые оборонительным огнём противника, были тактическим препятствием, принёсшим нам многочисленные потери, и вызвавшим многие задержки. Пробиваться сквозь них было всегда трудным, несмотря на то, что наши инженеры изобрели все вообразимые механические устройства для безопасного уничтожения мин. Маршал Жуков буднично заметил мне: «Существует два вида мин: противопехотные и против машин и танков. Когда мы упираемся в минное поле, наша пехота продолжает наступление так, словно бы его там не было. Мы рассматриваем потери, понесенные от противопехотных мин как равные тем, которые мы бы понесли, если б немцы решили защищать данный участок плотным сосредоточением сил вместо минных полей. Наступающая пехота не детонирует противомашинных и противотанковых мин, поэтому после того как она проходит минное поле и укрепляется на противоположной стороне, за ними идут сапёры и боронят проходы, по которым могут пройти машины...
Мне представилась отчётливая картина того, что произошло бы с любым американским или британским командующим, который попытался бы прибегнуть к подобной тактике, и еще более яркая картина того, что заявили бы люди в любой из наших дивизий, если б мы попытались сделать подобную практику частью нашей тактической доктрины...
Американцы измеряют цену войны человеческими жизнями, а русские - общими расходами нации.
Насколько я мог видеть, Жукова мало заботили методы, которые мы считали жизненно важными для поддержания духа американских войск: систематическая ротация подразделений, условия для отдыха и развлечения, краткосрочные отпуска, но прежде всего - выработка методов позволявших избегать подвергания людей боевым рискам, не являющимся необходимыми. Всё это, бывшее обычной практикой в нашей армии, было преимущественно неизвестно в его армии.
...Фундаментальное различие американских и русских взглядов на обращение с людьми проиллюстрировалось также и в другом случае. В беседе с русским генералом я упомянул о трудной проблеме необходимости заботиться о большом количестве немецких военнопленных — проблеме, с которой нам приходилось сталкиваться в различные периоды войны. Я упомянул, что мы выдавали немецким пленным тот же самый рацион питания, что и нашим собственным солдатам.
«Зачем Вы это делали?» — с изумлением воскликнул Жуков.
Я ответил, что во-первых, моя страна обязывалась к тому условиями женевских соглашений. Во-вторых, в немецком плену находились тысячи американских и британских военнослужащих, и я не хотел давать Гитлеру предлога обходиться с ними хуже, чем он это уже делал.
Жуков был поражён этим ответом еще больше и воскликнул: «Но что вам за забота до солдат, захваченных немцами?! Они попали в плен и уже всё равно не могли дальше сражаться!»
Отрывки цитируются по Dwight D. Eisenhower, "Crusade in Europe", The John Hopkins University Press, 1997 (первоизд. 1948), стр. 468-470.
Прочитав эти строки, я задумался. Действительно, много лишней крови пролили наши солдаты на передовой из-за неумных приказов многих командиров на всех уровнях. Не всегда это было обосновано. На весь мир прозвучали стихи Твардовского «Я убит подо Ржевом», где в нескольких строках пишется об огромном количестве жертв наших солдат в многомесячной битве за этот город. Можно вспомнить еще Сычевку, которую Западный фронт под командованием Жукова пытался взять много месяцев. Конечно, нам просто рассуждать с чужого голоса, рассматривая схемы сражений на картах в мемуарах. Сложно было победить умелого врага, который тоже хотел и победы, и права жить. Я уже приводил цифры, что на каждого убитого немецкого солдата приходилось 38 снарядов разных калибров, и все равно 50% немцев на Восточном фронте были убиты из стрелкового оружия или штыка, т.е. пехотинцами. Наши танки в среднем всего пять раз ходили в атаку, прежде чем их подбивали. На один подбитый немецкий танк приходилось 4 противотанкового орудия в нашей обороне, которые уничтожались огнем немецких танков. Но во второй половине войны ратное мастерство наших солдат и командиров возросло, а у немцев шли на фронт малоподготовленные, или очень молодые, или пожилые солдаты, и потери немцев в живой силе и технике возросли.
Среди маршалов бережным отношением к солдатам отличались Рокоссовский и Василевский, генерал армии Черняховский. А вот генерал армии Еременко не жалел солдат. Но все же, по мнению многих историков и публицистов, самым безжалостным к своим подчиненным был маршал Жуков, о чем свидетельствуют и слова Эйзенхауэра о нем.
Так почему же мы победили в той войне, а хваленые янки, как только немцы по-настоящему схватились с ними в контрнаступлении в Арденнах, трусливо побежали и массово сдавались в плен? При таких-то полководцах и победили? Потому что мы сражались за родину и в войне 1812 года, и в войне 1941-45 годов, справедливо названных Отечественными. А американцы воевали за прибыли своих корпораций, фирм и компаний. Идти в атаку, сытно не поев на завтрак, обед и ужин, они не хотели. И если перед ними еще оставались огневые точки противника, не подавленные огнем артиллерии и бомбардировками авиации, тоже не шли. По статистике, 90% убитых немцев на Западном фронте погибли от снарядов и авиабомб. Не было и массового героизма американских солдат, своих Матросовых, Талалихиных, Гастелло.
Первым слова «Солдат не жалеть, русские бабы еще нарожают» произнес немец, фельдмаршал Миних, командовавший русскими войсками во время Крымских походов в 18 веке. Стойкость, неприхотливость и героизм русских солдат ценили во всем мире. Их посылали на помощь союзникам. Помните знаменитые походы Суворова через Альпы, или действия экспедиционного корпуса во Франции во время Первой мировой войны? Но если первых отражен в рассказах и кинофильмах, то о втором стыдливо замалчивали долгое время. Немецкий император Вильгельм наказывал потомкам не воевать против русских. Не послушались его немцы, и потерпели поражения во всех войнах против России. Так что господа хорошие, не проверяйте силу своих армий в боях с армией и флотом России. Не зря поется в песне «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим».