Предыдущая страница http://www.proza.ru/2018/05/23/756
Для русского правительства будущая война с Англией и Францией полной неожиданностью не была. Российские дипломатические службы, занимавшиеся по совместительству шпионажем, ничего не проспали и заблаговременно предупредили своё правительство.
Но в том-то и состоит удивительная особенность российских правителей, что их предупреждают, а для них, что ни случится, всё внезапность или неожиданность.
Сталину сообщили, когда начнётся война, а что толку? Так было и в Крымскую войну.
Бойцов невидимого фронта тогда специально не готовили. Выполняли разведывательные задания наиболее способные и подготовленные в интересующей области офицеры. Политической разведкой занимались дипломаты и жандармы.
Кроме того, в разных странах содержали крошечный штат военных агентов, или, как бы их сейчас назвали, военных атташе, которые трудолюбиво, по крохам собирали всякие полезные для командования армии и флота сведения.
Русское военное министерство знало и о вооружении, и о численности неприятеля. Но почему-то думало, что это всё существует только на бумаге. Во время войны 1853 – 1856 годов русской военной разведкой и контрразведкой в Крыму руководил подполковник генерального штаба Николай Ростовцев.
Он числился при штабе главнокомандующего, но подчинялся непосредственно сначала адмиралу Меншикову, а затем сменившему Меншикова генералу Горчакову.
Подполковник и подчинённые ему офицеры допрашивали всех перебежчиков и пленных, собирая интересующие командование сведения о войсках союзников.
Ростовцев также готовил агентов и лазутчиков из числа «надёжных лиц»: местных жителей, татар, но, главным образом, из патриотически настроенных единоверцев – греков и армян. Кроме того, он нанимал, проверял и оплачивал работу переводчиков и проводников – горных татар.
Из Петербурга в службу Ростовцева регулярно поступали вырезки из немецких и английских газет со статьями, содержавшими информацию о союзных войсках.
Сравнивая и анализируя стекавшиеся к нему сообщения, подполковник готовил отчёты главнокомандующему. Но насколько эффективна была эта работа, сведения отсутствуют.
В начале войны русское командование переоценивало степень информированности противника. Шпиономания быстро распространилась в первые дни после высадки неприятельского десанта, когда арестовывали как шпионов любых необычно одетых или обращавших на себя внимание «подозрительным» поведением людей.
Это напоминает обстановку в первые дни Великой Отечественной войны, о чём писали многие мемуаристы.
За шпионов посчитали англичан, строивших в Севастополе доки, учёных, изучавших виноградарство на хуторе Рудольфа, а также всех английских механиков и мастеровых, работавших по обслуживанию пароходов.
После войны выяснилось, что эти обвинения оказались огульными, более того, некоторых англичан на родине обвинили в сотрудничестве с русской секретной службой. Насколько это соответствовало действительности, выяснить не удалось.
Зато достоверно можно утверждать, что некоторые иностранцы вели себя вполне лояльно по отношению к России. Например, таким человеком оказался англичанин Уильям Уптон, владелец большого хутора под Севастополем.
Уптона соотечественники арестовали за отказ предоставить английскому командованию планы оборонительных сооружений Севастополя, к строительству которых он имел прямое отношение, и за умышленную дезинформацию о грунте в районе Севастополя.
Вместе с дочерями, он был вдовец, его отправили в качестве военнопленного в Англию. Английское командование было уверено, что Уптон занимался шпионажем в пользу русских, но доказательств представить не могло. В противном случае инженера могли повесить.
А вот английскому пианисту Сеймуру Шиффу не повезло: музыканта повесили как русского шпиона.
Продолжение http://www.proza.ru/2018/05/25/694
На рисунке: допрос пленных