Просматривая в Удомельском муниципальном архиве старые подшивки газеты «Путь Октября», я натолкнулся на очень интересное письмо из Литвы, опубликованное 20 июня 1966 года. Учитель истории П. Фролов из Вильнюса обращался к удомельцам:
«Есть в нашей школе краеведческий музей. В нем юные следопыты оформили "Уголок героев 1941 года". В числе других там есть материалы и о командире полка И.Г. Шмакове. Он родился в деревне Ряд, Удомельского района, в 1903 году. В 16 лет стал бойцом Красной Армии… Землякам подполковника нам хочется сказать, что в далекой Литве помнят героя, знают о его ратных делах и чтут память».
Подвиг, совершенный И.Г. Шмаковым действительно уникальный. 22 июня 1941 г. его 142-й полк в составе 5-й стрелковой дивизии 12 часов удерживал государственную границу СССР против превосходящих сил врага. За этот бой Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 августа 1941 г. подполковник Шмаков был награжден Орденом Боевого Красного Знамени.
Я начал наводить справки об удомельском герое, но, как оказалось, сведений о нем даже на его Родине, в д. Ряд, не сохранилось. В любой войне, а уж тем более Отечественной, мерой всех мер остается человек. И написать об участии И.Г. Шмакова в тех боях нужно так, будто ты шел с ним рядом, иначе этот рассказ никого не взволнует. Поэтому нужно начать с первого его боя 22 июня 1941 года.
Красноармейцы 142-го стрелкового полка (142-й сп) любили и гордились своим командиром подполковником Иваном Григорьевичем Шмаковым. Для них он по всем статьям подходил под тот образ лихих бойцов гражданской войны, что были так любимы по кинофильмам и книгам в стране Советов. Каждый в полку знал, что он убежал из дома 16-летним юнцом в Красную Армию в грозный 1919 год и прошел все ступени от рядового до командира лучшего полка в 5-й Краснознаменной стрелковой дивизии имени Чехословацкого пролетариата. Все его выделяло среди комполков: и богатырский рост, и зычный голос, он никогда не прогибался перед вышестоящим начальством, а самое главное – в военном деле был умный, знающий и отчаянный. Только один человек в полку пытался ему перечить – старший батальонный комиссар Георгий Денисович Луговой. Но Шмаков без всяких церемоний ставил своего заместителя по политической части на место: «Кто хозяин полка, ты или я?» Красноармейцев забавлял этот конфликт и между собой они звали Шмакова «наш Чапай», а Лугового – «наш Фурманов».
Еще в мае 1941 г. из казарм в каунасском районе Шанчай части 5-й стрелковой дивизии (5-я сд) были выведены в летние лагеря в Казлу-Рудских лесах. По батальону от каждого полка работали поочередно на строительстве укреплений 44-го Ковенского укрепрайона. Здесь И.Г. Шмаков частенько встречал своего удомельского земляка и бывшего командира генерал-майора (с 4.06.1940 г.) Сергея Георгиевича Горячева (1897-1983), назначенного с сентября 1940 г. на должность коменданта этого укрепрайона. Вместе в 1939 г. они участвовали в боевом походе в Западную Белоруссию, а осенью того же года из Польши их перевели в Литву в 5-ю сд: Горячева – командиром дивизии, а Шмакова – командиром 142-го сп. Удомельцам было что вспомнить, однако больше разговоры касались темы возможной войны с нацистской Германией. Опасались одного: хватит ли времени подготовиться.
Строительство Ковенского укрепрайона не было завершено, не было установлено вооружение, не было даже постоянного гарнизона. Еще раньше 29 апреля 1-му батальону 142-го сп (капитан И.М. Дутов) было приказано выдвинуться непосредственно для охраны правого фланга участка ответственности 5-й сд по линии государственной границы. Совместно с передовыми батальонами 190-го сп и 336-го сп они приступили к сооружению противотанкового рва западнее г. Шакяй. 15 июня работу завершили и на смену им были выделены другие батальоны из полков. 3-й батальон 142-го сп (капитан А.Н. Осадчий) с песнями покидал летний полевой лагерь у пограничного города Кудиркос-Науместис. По солдатскому телеграфу уже стало известно, что командиры пограничных частей обратились в штаб 16-го стрелкового корпуса с просьбой оказать им помощь в борьбе с диверсантами, активно пытавшимися проникнуть на территорию братской Литвы. Местные жители, которые ходили по пропускам к родственникам на германскую территорию, не скрывали, что немецкая армия готовится к вторжению в наши пределы.
20 июня в расположение передовых батальонов на границе прибыли подполковник И.Г. Шмаков (142-й сп), подполковник П.С. Телков (190-й сп) и майор И.Н. Коновалов (И.о. командира 336-й сп). Шмаков, как обычно, добирался верхом на коне, ибо считал недостойным комполка передвигаться на легковом автомобиле. На срочном совещании, которое собрал комдив полковник Ф.П. Озеров, было зачитано распоряжение, пришедшее в штаб 16-го стрелкового корпуса: приступить 16-17 июня 1941 г. к подготовке оборонительных рубежей, устройству засек, завалов, минных полей, управляемых фугасов. 5-й стр. дивизии приказано до 19 июня передислоцироваться на позиции по границе с Восточной Пруссией от Немана в районе Юрбурга. Задачей являлось прикрытие важного 50-километрового участка государственной границы. По данным 106-го Таурагского погранотряда на сопредельной территории сосредотачивалось огромное количество немецкой техники и пехотных частей.
Подполковник И.Г. Шмаков лично провел рекогносцировку, начал с постов боевого охранения батальона Осадчего восточнее Пржевозники, в 1 км севернее Шилиники и у Иодупяны. В бинокль долго и внимательно изучал местность, где возможно предстояло встретить наступление врага. Граница проходила по руслу реки Шешупе. Правая часть участка была равнинной местностью, местами сильно заболоченная. С Восточной Пруссии к границе подходил лесной массив – Ной-Любенен. Непосредственно сам участок обороны 142-го полка проходил на рубеже Кепшты, Керше, Краучинишки, Мазуришки, т.е. в 6-13 км северо-западнее Шакяй. Охрану границы СССР на участке 5-й сд несли заставы 2-й (комендант ст. лейтенант П.С. Устинский) и 3-й комендатур (комендант капитан И.Г. Бедин) 106-го Таурагского погранотряда.
Все вроде бы в порядке, для поддержки передовых батальонов был выделен 2-й артдивизион 27-го артполка (старший лейтенант Л.М. Борзов), усиленный на левом фланге дивизионом 174-го гаубичного полка (капитан А.С. Воскресенский). Связь с частями с соседней 188-й сд установлена.
Вернувшись в штаб батальона, подполковник Шмаков провел инструктаж с офицерами о порядке действий на случай нападения. Главное – выдержать первый удар. Сил для этого достаточно. В каждой роте по 150 человек, вооружение – три станковых пулемета, восемь легких. На каждого бойца выдано по 100 патронов и ручные гранаты. Командиры опытные. По первой тревоге основные силы полка приведет на позиции Старший батальонный комиссар Г.Д. Луговой. 142-й сд располагался в 3 км от передового 3-го сб. На прощание Иван Григорьевич подбодрил молодых лейтенантов, которые недавно прибыли в 142-й полк из училищ. Ночевать комполка остался в батальоне Осадчего.
В 3 часа утра И.Г. Шмакова разбудил дежурный по батальону. Пограничники предупреждали, что на германской стороне наблюдается интенсивное движение войск и хорошо слышен шум моторов военной техники. Последующие события разворачивались стремительно. В течение часа немецкие самолеты группами по 30 бомбардировщиков нарушили государственную границу СССР. Территория Прибалтийского особого военного округа стала тем «окном», куда нанесли удар не только два моторизированных корпуса, но и две танковых группы. Непосредственно на участок 5-й сд по границе с Восточной Пруссией от Немана в районе Юрбурга обрушились 30 и 126 пд Х (командир генерал артиллерии Х. Ханзен) и 122 и часть сил 123 пд XXVIII (командир генерал пехоты М. фон Викторин) армейских корпусов. Первый удар наступающих частей Вермахта приняли на себя заставы 2-й и 3-й комендатур 106 Таурагского погранотряда. Была слышна сильная перестрелка. Потом для подавления пулеметных точек пограничников немецкая артиллерия открыла огонь. Заставы отчаянно сопротивлялись, но силы были неравны. О случившемся Комполка Шмаков срочно доложил в штаб дивизии полковнику Ф.П. Озерову, тот информировал штаб 11-й армии. Но ответ командования был обескураживающим: не поддаваться на провокации. Комдив Озеров, человек смелый, приказал удерживать позиции до подхода главных сил. Только в 6.00 пришло сообщение из штаба корпуса о начале войны. На участке ответственности по линии государственной границы против 5-й сд действовали по меньшей мере 3,5 пехотных дивизий, усиленных танками и штурмовыми орудиями. Но ни командование 16-го ск, ни 11-й А, ни самой 5-й сд недооценило перевес в силах противника.
Смяв сопротивление пограничников, передовой отряд немецкой 30-й пд (командир Курт фон Типпельскирх, в последствие известный автор фундаментальной истории Второй мировой войны) усиленный батареей штурмовых орудий без артподготовки сковал ударом своего 6-го пп 3-й батальон 142-го полка, прорвал фронт на стыке советских 5-й сд и 188-й сд стремительно продвинулся вперед.
Однако остальным дивизиям X армейского корпуса повезло меньше. Им пришлось форсировать Шешупе и непосредственно атаковать батальоны 5-й сд с позиций. Несмотря на то, что немецкая 123-я пд в 4.15 доложила о форсировании этой реки во многих местах, она оказалась не в силах выбить стойкую советскую пехоту, прочно закопавшуюся в землю. Немцы преодолевали Шешупе на резиновых лодках, а также по заранее разведанным бродам. После захвата плацдарма саперы противника приступили к строительству мостов.
К 6.30, сбив боевое охранение, 123-я пд подошла к рубежам передовых батальонов 5-й сд полковника Ф.П. Озерова. Но под сильным пулеметным и минометным огнем 3-го батальона 142-го сп враг отступил. Где гитлеровцам удавалось потеснить отдельные роты, там обычно с резервом появлялся подполковник И.Г. Шмаков и положение быстро восстанавливалось. Линию границы удержали.
К 12.00 142-й полк отбил все атаки впятеро превосходившего по силам врага. Командиры немецких частей в своих донесениях словно соревновались в быстроте выполнения данных им боевых задач в тот день. Видно это «соревнование» и в журнале боевых действий 123-й пд 12-часовой бой на границе с частями советской 5-й сд, где немцы понесли ощутимые потери, упомянули довольно условно: «противник вел борьбу местами упорно, умело и коварно. Потери в основном нанесены снайперскими выстрелами с тыла».
А бой был, и советская 5-я сд удержала границу и не была разбита, а отступила по всем правилам военного искусства. Подробности этих событий восстановить очень сложно. Выходя из окружения 5-я сд уничтожила штабные документы. На мемуары бывшего комиссара дивизии П.В. Севастьянова можно положиться с трудом. У него пьяные немецкие пехотинцы утром 22 июня 1914 г. шли в атаку в батальонных колоннах под барабан как каппелевцы в знаменитом советском фильме «Чапаев». И под советским пулеметным огнем пехотинцы Вермахта «лезли по трупам, орали, били в барабан, беспорядочно стреляли». Литовские школьники, сразу после войны собиравшие материалы о первом бое 142-го полка, могли основываться только на рассказы местных жителей. Однако на Международном военном форуме (International Military Forum) удалось найти воспоминания участника тех событий старшины 1-го батальона 142-го сп П.С. Коновалова:
«Необходимо было продержаться до подхода гл. сил, которые находились в 45 км в Казлу-Руда.
Первый удар немцы нанесли на участке батальона Дутова. Атаковали танки, артиллеристы подбили 2 и 4 подожгли. По противнику вела огонь арт. бат. ПТО мл. лейтенанта Евсеева. Им оказала поддержку 2-я рота 1-го бат 190 сп под командованием лейтенанта В.А. Мудрова с арт бат ПТО лейтенанта А.М. Васевича.
В 8 утра танки и батальон пехоты немцев атаковали левый фланг передовых батальонов (1-й сб 336 сп). 3-я ср батальона под командованием ст. лейтенанта М.Я. Сухарева во взаимодействии с передовыми бат. 188 сд остановили врага. Немцы прорвались на позиции арт. дивизиона 27 ап. Личный состав дивизиона под командой капитана Вознесенского и политрука Ткачука забил пушки песком, взорвал их и пошел в атаку. Все погибли.
В 10 утра противник снова атаковал на участки батальона Дутова и 3-й ср сб 190 сп. Я принял командование 1-го св вместо погибшего лейтенанта Уварова И.У. В рукопашном бою отличились взвода лейтенанта А. Журавлева и 3-го св 1 ср сб 190 сп лейтенант С. Мачухин.
Главные силы дивизии вышли к 12 часам на рубеж строящегося УР. К 16 часам к ним отошли батальоны прикрытия. Севернее реки Сигартис по дороге на Шакяй командир 142 сп – Шмаков организовал засаду силами 2-го и 3-го батальонов. Была уничтожена колонна противника – 400 чел., 39 автомобилей, 7 арт. орудий, 2 зен. пушки, много мотоциклов, велосипедов и стрелкового оружия (ЦАМО, ф. 1146, оп. 1, д. 17, л. 153). Пленных не брали. В 23 часа по приказу командира дивизии полковника Ф.П. Озерова батальоны отошли к г. Шакяй».
Бой длился 12 часов без поддержки, почти закончились боеприпасы. Позицию удержали, но возникла угроза окружения на флангах. Разгоряченный боем подполковник Иван Григорьевич Шмаков был удивлен, когда поступил приказ отходить. Он даже в начале послал своего офицера к комдиву для уточнения.
Все рушится на войне – и броня, и камень, и бетон, а человек смертен. Много потерял бойцов и командиров 142-й сп, но отбил за первый день 12 атак. Люди измотаны до предела. Связь со штабом армии и корпуса была потеряна. 23 июня в 8 часов утра немецкая пехота опять атакует позиции 5-й сд под Шакяй. За первые два часа боя отбиты три атаки. Дивизия Озерова начинает отходить в очень тяжелых условиях. Боеприпасы подходили к концу, горючее на исходе…
В 13 часов новая атака превосходящими силами противника. Подполковник Шмаков с 142-м полком держал оборону в центре. На правом фланге командира 190-го сп подполковник П.С. Телков сам повел солдат в контратаку. Завязался рукопашный бой. На левом фланге на помощь 336-му сп брошены штабные работники и политсостав. Сам комдив сражается в первых рядах. Немецкие войска продвигаясь вдоль южного берега Немана, обошли советскую 5-ю сд справа и пытались окружить ее с флангов. Надежда о подходе подкреплений и боеприпасов из Каунаса исчезла. Полковник Озеров приказывает отходить к переправам у Соломянки и Каунаса. В тылу 5-й дивизии послышалась стрельба. Оказалось, что сторонники ЛФА (Литовский фронт активистов) напали с оружием в руках на наши обозы.
Вторжение гитлеровской Германии на СССР литовские националисты восприняли как освобождение и в первый же день начались организованные вооруженные восстания по всей Литве. 23 июня в Каунасе было провозглашено заявление о восстановлении независимости Литвы и воссоздании правительства республики. Однако сторонники ЛФА, опьяненные кровью погромов и грабежей еврейских семей и советских активистов, напав на тыловые части 5-й сд, были разогнаны огнем 324-го отдельного зенитного дивизиона.
В 22 часа начался отход дивизии с позиций. На 24 июня полки находились на западном берегу реки Неман в роще западнее Румшишкес. И снова бои, бои, бои…
Бойцы 5-й сд отступали, как отмечают немецкие авторы, вполне организованно для таких условий, отбиваясь арьергардами. Летчики люфтваффе господствовали в воздухе и безнаказанно бомбили и расстреливали колонны отступающих войск и беженцев. Дороги забиты брошенной горящей техникой: армейскими грузовиками, артиллерийскими тягачами, стройбатовскими камнедробилками, бетономешалками и т.д. Всюду царил страх и паника.
Под Шмаковым еще в первые часы боев 22 июня был убит конь и он теперь шел пешком в рядах своего 142-го полка к Неману. Командование 16-го ск, получив приказ организовать оборону 42-го Каунасского укрепрайона из-за отсутствия сведений о местонахождении своих частей и соединений, потери связи и управления войсками своевременно не остановило 5-ю и 33-ю сд, как раз подходивших к Каунасу, захваченному сторонниками ЛФА. Советские дивизии еще могли бы закрепиться по берегу Немана в районе города, где в мощных фортах возможно было задержать наступление немецких войск. Вместо этого командующий 11-й армией приказывает им двигаться в направлении Ионавы.
В самом Каунасе творился хаос. Литовские националисты и германские парашютисты вели огонь из пулеметов и винтовок с чердаков и окон домов по отступающим красноармейцам. Расправы над евреями, советскими партийными работниками и активистами начались с первых минут войны. Уничтожали жестоко, целыми семьями – от грудных младенцев до стариков. Ловили и вешали семьи красных командиров, которые не успели эвакуироваться 22 июня по железной дороге и не смогли уйти из города в лес. К середине дня город был полностью оставлен советскими частями.
Подполковник Шмаков на западном берегу Немана со своим полком прикрывал тылы дивизии. В бинокль он видел, как по мосту через реку под огнем противника переправилась 188-я сд, за ней двинулись батальоны 336-го сп 5-й сд. Был уже поздний вечер, как вдруг единственная переправа была взорвана. И кто бы мог поверить, что это было сделано по письменному приказу командарма 11-й армии В.И. Морозова. Боясь, что противник может захватить стратегически важный мост, командарм пожертвовал своими полками, бросив их на вражеском берегу. Позже комиссар 142-го сп Г.Д. Луговой, при выходе из окружения докладывал в политотдел дивизии П.В. Севастьянову:
«Никто ничего не мог понять, зачем, кому понадобилось взрывать мост, когда целый полк и вся техника дивизии осталась на западном берегу? Кто-то сказал: предательство. Кто-то решил: немецкие лазутчики. Бойцы подступают с вопросами, а что ответишь? Что ответишь самому себе? Страшные были минуты… Наконец кто-то закричал, что ниже по течению, километрах в двух, есть еще один мост, железнодорожный, он пока еще цел. Развернулись, ринулись туда… Улица, что ведет на мост, узкая, машины идут впритирку. Возникла пробка. Представьте себе, что могло быть, если бы налетели "юнкерсы"? Или немецкие части поднаперли бы сзади? И только мы вышли на мост, как взлетает на воздух средний пролет, за ним другой. И тут рвут! Что делать, как податься назад, как вытолкнуть эту чудовищную пробку? Шмаков сидит в машине и не реагирует на происходящее. Вы же знаете, какие у нас отношения с командиром полка Шмаковым. Много хуже, чем поначалу у Фурманова с Чапаевым. Отношения по типу: "Кто хозяин полка, ты или я? " Но тут я решил подольстить: "Иван Григорьевич, у тебя светлая голова, ты настоящий командир, ты один можешь спасти положение". Вижу, прислушивается, вылезает из машины, начинает зычным своим голосом командовать, рассасывать пробку. Рассасывали мы ее около часа, а потом, когда прибыл начполитотдела и заместитель командира дивизии, стали "изыскивать" эти самые подручные средства. К счастью, нашли штабель шпал, разнесли несколько сараев. Но хуже всего было, когда приказали уничтожать технику, когда своими руками заводили моторы и на полной скорости пускали тягачи и грузовики в реку, швыряли в Неман замки от орудий. Это не приведи господи пережить второй раз!»
Подполковник Телков с 190-м сп пытался перейти реку по частично разрушенному железнодорожному мосту. С костела Каунаса по ним, а также всем, кто пытался переплыть Неман на подручных средствах и вплавь, прицельно били сразу три пулемета. Передовые отряды Телкова, чтобы дать возможность переправиться остальным частям 5-й сд сходу атаковали засевших в домах националистов и немецких десантников. Завязались уличные бои. На западном берегу оставшиеся 174-й гаубичный и 27-й легко-артиллерийский полки развернули свои орудия и ударили по Каунасу. Главным силам дивизии Озерова все-таки удалось переправиться через Неман в 8-10-ти км юго-восточнее города. Бой затихал. Старый Каунас погружался во тьму. На западном берегу Немана осталась вся артиллерия, техника и обоз 5-й сд, а также 142-й сп подполковника Шмакова.
Утром 25 июня 1941 г. 5-ю сд по приказу командира 16-го ск бросили отбивать Каунас. Но было уже поздно, несмотря на героические усилия бойцов полковника Озерова, а также частей 23-й и 33-й сд противник, введя в бой свежую дивизию, отбросил их на исходные позиции. В последний раз шесть дивизионов артиллерии, отрезанные рекой от своих, поддерживали огнем 5-ю сд. Израсходовав весь боезапас по Каунасу, уже занятого немецкими войсками, последними снарядами с песком вывели гаубицы из строя. Прицепив орудия с разорванными стволами к заведенным тягачам их на полном ходу с высокого берега обрушили в Неман. Горючего не было и в реку сбросили тягачи и грузовики. Вот и все. 45-мм орудия решили взять с собой.
Иван Григорьевич Шмаков собрал командиров. Нужно было решать, как пробиться к своим. Все вокруг было предназначено для того, чтобы их уничтожить. Патронов почти нет, у артиллерии нет снарядов, техники нет, еды нет. На границе немцы, на флангах немцы, в Каунасе немцы. У них перевес в силах, у них танки, у них пушки. В воздухе опять хозяева немцы. Но надо было выжить назло всем этим обстоятельствам… И они вырвались… В наградном листе И.Г. Шмакова есть только несколько скупых строк:
«С первой минуты войны непосредственно сам руководит боями полка. Первый бой выдержал в течение 12 часов, несмотря на критическое положение в связи с превосходством сил противника и будучи в окружении, не потерял самообладание и дрался в окружении четверо суток в отрыве всякого рода баз снабжения. Сумел прорвать окружение, переправить подразделение полка и соединить полк в целом».
В 35 км от Каунаса в маленьком местечке Ионава 142-й сп соединился с дивизиями 5-й сд. Части 11-й А отступали на северо-восток к реке Виллии(я) (приток Немана). И снова бои… Километры растянувшихся колонн брошенных грузовых машин, танков, тягачей, повозок. Над тысячами беженцев и окруженцами на бреющем полете летали немецкие самолеты, везде сея смерть. Не выдержав, часть женщин, детей и стариков уходили с дорог в глубь леса и шли по обеим их сторонам, но и тут их убивали асы люфтваффе. К. Симонов в конце 1941 г. напишет об этих летних боях: «Имена победителей не заслонят в народной памяти имен героев июньских, июльских, августовских боев».
Но несмотря на все, дивизии 11-й армии продолжали сражаться. Едва остановив наседающего на тылы и фланги, привыкшего уже к легким победам врага, командиры обескровленных, почти безоружных полков Красной Армии получали бесконечные приказы командования – наступать, контратаковать… Со штыками наперевес, повзводно, поротно люди подымались под пулеметным огнем и шли, бежали с криком, падали, умирали, дрались в рукопашных и побеждали. Но наступления чаще всего превращались в отступления… И снова окружения, без связи, без патронов.
Из истории Боевого пути 5-й сд:
«При отходе из Литовской ССР до р. Западная Двина, дивизия на всем пути вела упорные бои не только с немецкими войсками, но и бандами 5-й колонны – шаулистов [ЛФА]. Банды 5-й колонны, действуя на тылах дивизии, ставили под угрозу окружения нашей части. Несмотря на это дивизия отходила в порядке».
В 142-м сп многие погибли, пропали без вести, кто-то попал в плен… Однако подполковник Шмаков всех, кто еще шел с ним, упорно выводил к своим. Он был одним из тех, кто смог сплотить людей, кто был с ними и поставил вновь прибывших на свои, нужные места. В поредевшие ряды отступающих его батальонов прибивались такие же, как они окруженцы: одиночки, группы и даже целые подразделения, бродившие в этих лесах в поисках еще сопротивлявшихся советских частей. Большая часть солдат и командиров уже имела трофейное оружие, почерневшее от пороховой гари и пожаров, голодные, в рваных гимнастерках, в запекшейся крови своей и чужой полки 5-й сд смогли переправиться через реку Виллия, а потом по лесным дорогам прошли еще 200 километров, преодолев Западную Двину в районе Дрисы. Наконец-то соединились с частями 27-й армии генерала Н.Э. Берзарина.
Впереди подполковника И.Г. Шмакова и его 142-й полк ждут бои под Осташковом и за город Калинин. Он станет начальником штаба 5-й стрелковой дивизии. Только в 1941 г. на него будет написано четыре похоронки. Но подполковник выживет, и после госпиталя в конце июня 1942 г. И.Г. Шмакова назначат начальником штаба 373-й стрелковой дивизии в 39-ю армию Калининского фронта. Он пребудет к месту назначения как раз в то время, когда противнику удалось окружить войска 39-й армии.
При прорыве вражеского окружения в районе д. Егорье в июле 1942 г. И.Г. Шмаков погиб, как и многие бойцы и командиры 373-й стрелковой дивизии. После него не осталось ни могилы, ни фотографии, его забыли на Родине…
Возвращать из небытия имена своих земляков-героев – это наше общее дело. Это большое дело. Если мы хотим сознавать себя русским народом, достойным, гордым, то мы не имеем права забывать тех, кто погиб для того, чтобы мы жили.