Пьеса из 3-х актов
Если в известной всем поговорке «Нашёл себе на задницу приключений» поменять задницу на голову, как в прямом, так и в переносном смысле этого слова, то это будет про него. А он, это командир 13 роты капитан 3-го ранга Иванов Игорь Петрович!
Акт первый – мина
В ежегодный комплект формы курсанта НВИМУ, в том числе входила пара рабочих ботинок. Везде их называли по разному, «прогары», «гады». Затрудняюсь назвать производителя, но если бы им оказалась какая-нибудь фабрика имени «Первой Инквизиции», я бы не удивился, так как носить рабочие ботинки было практически невозможно, и после получения обмундирования курсанты обычно их выбрасывали.
Была видимо в этих ботинках какая-то первобытная красота, так как мой друг и большой эстет Игорь собирал их и складывал в подматрасник. Хранился этот подматрасник в его кубрике, с правой стороны от рундука (шкафа с антресолью) в технологической нише, закрытой панелью из ДВП (древесно-волокнистая плита), и называемой в народе «нычка».
В те времена наше училище было, так называемого «закрытого типа». То есть со всей армейской атрибутикой и флотским распорядком, которые включали в себя строевую подготовку, увольнительные, уставную форму одежды, причёску и многое другое.
Изначально «нычки» были закрыты наглухо, но многие курсанты их выламывали, делали внутри полки и складывали туда разные запрещённые вещи, такие как гражданская одежда, продукты питания, кипятильники, магнитофоны и т.д. Всё, что при проверке находили в кубрике не промаркированное, изымалось и, как правило, возврату не подлежало.
В годы Великой Отечественной Войны на Малой Земле плотность огня была настолько сильной, что до сих пор земля хранит в себе тонны металла и сотни не захороненных останков бойцов. Воткни лопату в землю и упрёшься в металл. Выйди в лес на опушку и обязательно увидишь отголоски войны.
В СССР учащихся вузов часто отправляли на сельхоз работы. Чаще всего на картошку. Картошки поблизости не было, и нас вывозили преимущественно на виноградники. Там Игорь и нашёл хорошо сохранившийся корпус 82 мм. мины. И эта, довольно таки увесистая мина, как вишенка на торте хранилась ни где-нибудь, а на вершине нашего подматрасника, доверху набитого «гадами».
Во время проведения в роте очередного большого шмона, комиссия во главе с командиром роты пришла и в кубрик, где жил Игорь. Выломав правую нишу и обнаружив огромный мешок с каким то добром, практически на метр превышающим его рост, командир обрадовался как ребёнок, и вцепившись в него обоими руками потянул на себя. Мирно лежащей на мешке мине ничего не оставалось, как познакомиться с головой капитана 3-го ранга лично.
Акт второй – ботинок
Курсант к пятому курсу обычно становится ленивым и плохоуправляемым. Зачем нас на месяц отправили на сельхоз работы в станицу Раевская, и какой от этого был толк, ответить трудно.
Рота разместилась в старой военной казарме, за которой стояло два законсервированных танка ИС-3 (Иосиф Сталин). Танки по периметру были огорожены колючей проволокой и охранялись узбеком. Выбрав момент, когда часовой ненадолго отлучился от охраняемых объектов, я с Игорем и Степаном залезли внутрь одного из них. И разместившись втроём в башне, закурили. Через некоторое время к вернувшемуся часовому подошёл старшина роты первокурсников, расквартированных в соседней казарме, и попросил осмотреть танк, так как за всё его время службы в рядах Советской Армии ему ни разу не удалось посидеть в танке.
Растроганный важностью момента, часовой любезно пригласил старшину залезть в люк нашего танка на место механика-водителя. Старшина, довольно таки крупного телосложения, с трудом протиснувшись в люк, занял штатное место, головой упираясь в наши ботинки. Мы сидели тихо и старались себя не выдать.
Ну, что, старшина, заводи, с улыбкой сказал узбек. Старшина, подёргав за рычаги, ответил: «Я не умею!». На что Игорь, загробным низким голосом произнёс: «Мы тебя научим!» Голос Игоря, резонируемый подбашенным пространством прозвучал для всех находящихся внутри как гром среди ясного неба и старшина, больно ударившись затылком, пулей выскочил из танка.
Кто там, спросил у часового недоучившийся танкист? Никого там нет, ответил узбек. Если только дух Сталина?
Утром, в последний день нашего пребывания в Раевской, курсанты, вместо зарядки решили выбросить рабочую обувь, и ни куда-нибудь, а на крышу казармы. А так как крыша была пологой, то большинство ботинок соскальзывало обратно. Их подбирали и швыряли снова. Выходя из казармы, подняв голову, и видя, что с крыши на меня летит ботинок, я его поймал и тут же отправил обратно.
Реакция у нашего командира оказалась хуже и, идя следом за мной, его голова приняла удар ботинка на себя.
Акт третий – апофеоз
Был у нас в роте кубрик, в котором все пять лет обучения, ночами играли в преферанс. Звали наших преферансистов: Шура Золотарёв, Юра Пудиков и Игорь Никольчук. Кто проигрывал, обычно проставлялся в буфете молоком с марципанами. А так, как спать человеку тоже необходимо, то после ночных баталий наши преферансисты иногда пропускали лекции, отсыпаясь в кубриках.
Как-то раз, во время занятий, командир, заглянув в кубрик Юры, обнаружив его спящим, пришёл в ярость. Что расстроило его больше, прогуливающий лекции Юра или верёвка с сохнущим нижним бельём, протянутая от люстры к гардине, не столь важно.
Люстры во всех кубриках висели одинаковые и достаточно увесистые, так как сделаны они были из нескольких металлических колец соединённых тремя направляющими.
Разбудив Юру, командир подошёл к люстре, взялся за верёвку с бельём и дёрнул её на себя.
Люстра, недолго думая, вместе с куском потолочной штукатурки обрушилась на голову офицера. Взвыв от боли, и отскочив в сторону, он дёрнул за второй конец верёвки, и получив контрольный удар по голове, оторвавшейся гардиной, медленно опустился на стоявшую рядом койку.
Занавес.