Посол ходил по комнате, напряженно думая. Предложение императрицы стать её кровником вместо его Комиллы, на первый взгляд, казалось полным абсурдом: так они получат полный контроль над Закатным Королевством и через него смогут делать всё, что захотят. Но, с другой стороны, он так сможет избавить свою израненную девочку от страданий. И что плохого в том, чтобы Королевству подчиняться Империи? Это же большой плюс: не будет войн с Империей, маги-закатники вернутся, настанет мир, и он сможет быть со своей Комиллой. Она больше никогда не будет страдать, и образ их счастливых с тремя детьми станет явью.
Он сел на кровать. Комилетта ещё была без сознания, и приводить её в чувства ему не хотелось. Хонор хотел, чтобы Комилла как следует выспалась, отдохнула, чтобы она забыла всё, что показала ей тьма императора.
Посол по себе знал, что делает тьма императора со светлыми магами. Он ощутил её действие на себе около десяти лет назад. Это было наказание за связь с имперкой — опасной, соблазнительной бестией Нокс. Хонор невольно погрузился в воспоминания.
Такой дикой безудержной страсти, как с Нокс, он не испытывал никогда и ни с кем в жизни. Это было похоже на наваждение. Он всегда и везде желал её. Её стройное худощавое тело, длинные ноги, нежные руки, белоснежная атласная кожа, чёрные, как сама тьма, волосы и красные глаза — маг клана Теней-убийц. Она была очень гибкой и опасной, словно венената (тварь Мира Пустоты, в виде большой кошки). Посол до сих пор помнил её аромат — густой, тяжелый, пряный, оставляющий привкус крови во рту… Она заполняла все его мысли в первое десятилетие посольства. Хонор овладевал ею по несколько раз ежедневно. Нокс… даже её имя его до сих пор возбуждало. Её он встретил в свой первый визит во дворец и не мог оторвать своего взгляда. А она… она была имперкой — закатник её тоже заинтересовал. Не успел посол выйти из дворца, как был затащен в какую-то подсобку. Маг впилась в него страстным поцелуем. Одежда соскользнула с обоих… Столько удовольствия от секса Хонор никогда раньше не испытывал, да и не думал, что можно испытывать. Нокс знала, как свести мужчину с ума от желания. Впрочем, и удовольствие она умела доставлять очень профессионально. Имперка довела его до такого состояния, когда любое её прикосновение вызывало в нём взрыв блаженства. Посол и не думал, что его кожа может быть такой чувствительной, а он может потерять голову от наслаждения и контроль над своим телом. Хонор всегда подозревал, что Нокс прошла через сексуальное рабство, уж очень хороша она была в сексе.
Сначала они скрывали свою связь и прятались от всех. За девять лет Империя привыкла к нему, а он привык к Империи, её порядкам, к тому, что здесь в открытую утоляли свои желания, и всем было безразлично чужое внимание. А некоторых это лишь заводило, некоторые любили наблюдать и тут же удовлетворяли себя, другие смотрели, а затем и сами присоединялись, получив согласие, — это было нормой. Им стало казаться, что их связь нормальна, естественна, и это сгубило их. Они стали беспечны, уже не таились, а тонули в своей страсти в весьма доступных для чужого наблюдения местах: в переулке, коридорах дворца, садах. Порой Нокс приводила компанию: иногда женщин, иногда мужчин. Что они только не делали, но им всегда казалось мало. Они не могли насытиться друг другом.
Посол тряхнул головой, отгоняя картинки, перевел взгляд на Комиллу, подумал, что её он не готов ни с кем делить, и большую часть того, что он делал с Нокс, он никогда не позволит себе сделать со своей израненной девочкой, со своей Комиллой, своей любовью.
Хонор аккуратно провел рукой по волосам Комилетты.
«Тьма императора опасна для светлых магов», — продолжил он свои размышления и опять погрузился в воспоминания.
После действия тьмы Кровавого, посол приходил в себя почти неделю, хотя она едва его коснулась. Маленькая частичка тьмы тогда чуть не свела его с ума, заставив заново пережить все ужасы войны, через которые он прошел. Все его черные мысли, сомнения и желания выползли из темных уголков и заполнили его сознание. И только стремление восстановить порядок в Королевстве помогли Хонору выбраться из тьмы, ну и, конечно, старуха-знахарка.
После этого посол Нокс больше не видел. Император дал ему однозначно понять, чтобы он не трогал его кланы, ибо ни один его кровник не должен лежать под закатником, и если ему сильно так приспичит, чтобы он выбрал Дефенсор, или своих соотечественников, которые в большом количестве себя продают на улицах… Это была весьма хлесткая словесная пощечина, которая быстро напомнила тогда Хонору о реалиях мира: о том, что маги-закатники вынуждены бежать в Империю и заниматься здесь весьма низменными вещами, в том числе продавать своё тело, и что ему нельзя забывать о своих намерениях. Тогда посол дал себе слово, что он любым способом станет королем и вернет свободу и мирное существование магам-закатникам.
Все эти воспоминания напомнили Хонору о его цели, которая выше его счастья, его жизни. Он вздохнул, подумал: «Конечно, я никогда не стану кровником императрицы. Я не имею права заплатить судьбой своего народа за своё счастье. Я должен ценить каждый день, что Боги мне подарили рядом с Комиллой. Не смогла она себя сдержать. Я в очередной раз не уследил за ней. Подвёл её. Допустил, чтобы она снова пострадала. Совсем я теряю голову с ней, чувствую себя каким-то жалким и беспомощным. Надо отринуть свои чувства, они только мешают. Пора уже признать, что Комилла — имперка, и навсегда ей останется. Я не могу её защитить, это не в моих силах. Хватит уже пытаться добиться её любви. Пусть она не любит меня, но я люблю её и буду любить, чтобы ни случилось. Мне этого достаточно. На этом точка.
Надо её быстрее обучить. Никакой жалости! Её будет тренировать сам Кровавый. Она должна быстрее освоить всё из книги матери. Если бы не пророчество, убили бы её за такую выходку. Никому не прощается нападение на Повелителей. А моя девочка умудрилась напасть на обоих. Впрочем, она, молодец, быстро учится. Костюм сильнейшего мага Воды признал мою Комиллу и подчинился. Она действительно сильный маг Воды. Я не сомневаюсь, что Кровавый с легкостью пустит её в расход на войне. Комилла должна стать очень сильной. Там она будет сама за себя, ей никто не поможет. Её надо подготовить. Надо будет ей рассказать всё, что я знаю о светлых эльфах и их слабостях».
Послу стало спокойно, будто гора с плеч упала. Внутреннее напряжение, мучившее его все последние пять месяцев, ушло, и его место заняло спокойствие. У него всегда так было, когда он принимал важное решение, соглашался со всей операцией, всем порядком действий.
Хонор понял, что безумно устал, лёг на кровать, обнял Комилетту, стараясь не разбудить, и сразу провалился в сон, в котором он и черноволосая, красноглазая бестия, Нокс, удовлетворяли свои низменные плотские желания, поглощенные дьявольской страстью.
Комилетта проснулась. У неё болело всё тело, оно было тяжелым и казалось каким-то чужим. Её сильно мучила жажда, голова была ватной и тяжелой. Она кое-как открыла веки, перевела взгляд на правую руку, увидела обрубок вместо неё и подумала: «Значит, это не было дурным сном. Почему меня не убили? Игнис меня пожалела? Этого засранца, Бифа, я всё-таки задела. Жаль, что не убила».
Маг огляделась по сторонам. Она была в своей комнате во дворце. Яркие лучи солнца заливали помещение светом. Ей пришлось щуриться, чтобы что-нибудь увидеть. Хонора она не увидела. На столике возле кровати стоял большой графин с водой и поднос с едой и чаем. Комилетта тут же осушила весь графин, почувствовала себя лучше, поняла, что голодна, и быстро съела абсолютно всё, что было, а было там явно человек на трёх. Тело продолжало болеть и стонать, но жажда её больше не мучила, и голова стала, хоть немного, соображать.
Зайдя в ванну, она обнаружила Хонора, стоящего под душем. Его тело было покрыто жутким шрамами от ожогов, на голове не хватало части волос. Маг вспомнила, что он прикрыл её собой, когда император пробил огнём созданную ею стену из воды. Комилла почувствовала себя неуютно и неловко, и уже хотела уйти, пока посол её не обнаружил, но услышала его спокойный голос:
— Тебе не помешало бы принять душ. Ты — маг Воды. Вода тебя успокаивает, восстанавливает, наполняет силами. Я допускаю, что мой внешний вид тебе противен, так что я сейчас уйду.
Комилетту разозлили его слова, и она произнесла:
— Вот значит какого ты мнения обо мне. Думаешь, я с тобой из-за твоей неотразимой красоты? Поверь мне, встречала и красивее. Да и красота не самое важное в мужчине.
Посол выключил воду, повернулся к ней. Всё его лицо было сильно обезображено шрамами от ожогов. Он выглядел жутко. Комилла непроизвольно сделала шаг назад.
— Что, до сих пор считаешь, что красота не важна? — слегка саркастично и криво улыбаясь, произнес Хонор.
Маг отвернулась и стала что-то искать в шкафчике. Посол печально хмыкнул, намотал полотенце на бедра, и уже собирался выйти из ванны, как его поймала за правую руку Комилетта со словами:
— Зря ты под душ залез, у тебя и так вся кожа воспалена. Обработать надо.
— Тебе необязательно это делать. Я сам справлюсь.
— А ты не допускаешь даже мысли, что мне приятно прикасаться к тебе? Даже к обожженному?
— Я тебе приятен даже обожженный? — произнес он, обернувшись.
Она сдернула с него полотенце и произнесла томно, уставившись в его пах:
— О! Я смотрю, ты не весь обожжен. Ты весьма и весьма красив и привлекателен для меня, Хон, — и маг дотронулась до его возбужденного члена левой рукой и стала медленно поглаживать. Посол поцеловал её, ночнушка тут же соскользнула с неё. Он остановил её руку и произнёc:
— Продолжим в душе.
Закатник поднял её на руки, занёс в душ. Комилетта поняла, что Хон, как всегда, был прав: капли падающей воды её успокаивали, наполняли силой. Она подставила лицо под них, наслаждаясь. Посол продержал её на своих руках под душем минут двадцать. Комилле стало легче: тело уже не отдавалось сильной болью, и голова пришла в норму. Она чувствовала возбуждение каждой своей клеточкой. Торс посла обжигал её в местах соприкосновения. Хонор был очень горячим. Комилла открыла глаза, натолкнулась на его влюбленный мягкий взгляд голубых глаз, обняла его за шею и впилась в губы страстным поцелуем, на который он ответил не менее страстно, стал ласкать её груди. В этот раз имперка полностью отдалась инициативе посла, позволяя ему делать с ней всё, что ему пожелается. А он был весьма напорист и агрессивен. Впрочем, ей всё, как всегда, понравилось.
— А ты не так прост, как кажешься, Хон, — произнесла маг, успокоив своё дыхание и медленно отходя от него за полотенцем.
— Надеюсь, я не сделал тебе больно, любовь моя, — слегка краснея, произнес он, забрал у неё полотенце и стал аккуратно вытирать её, мягко целуя шею.
— Скажем так: удовольствия ты мне доставил намного больше, — произнесла Комилла томно.
— Я могу быть мягче, если ты пожелаешь, — ответил Хонор, нежно проведя пальцами по её грудям.
Комилетта накрыла его кисть и сдавила с силой, так что его пальцы впились в её грудь.
— Я хочу, чтобы ты перестал сдерживать себя. Мне нравится, когда по-настоящему, когда мужчина не сдерживает своих желаний и накидывается, словно животное. Мне нравится твоя необузданная страсть, Хон, — она прижалась к нему своим телом и стала тереться бедрами о его член.
Комилла чувствовала, как посол возбуждается: его член становится твердым, дыхание — обжигающим и прерывистым. Её это очень заводило. Она желала, чтобы он немедленно накинулся на неё и взял грубо, жёстко, не сдерживая себя. Маг хотела видеть его настоящим — с той тьмой, что посол пытался скрыть от неё. И может, тогда и она сможет открыться ему, сказать, что… Комилетта задумалась: «Сказать что? Что я смогу сказать ему?»
Её размышления прервал утробный рык Хона. Он отбросил полотенце, резко наклонил её тело вперёд, схватил за волосы и грубо вошёл. Закатник уже не сдерживался, он отдался своему дикому желанию, пытаясь насытить лишь себя и думая лишь о себе.
Это было дико и грубо, а порой больно. Но Комилетте нравилось чувствовать себя в его власти, чувствовать его силу, мощь, власть над ней. Она растворилась в удовольствии, смешанном с болью, постанывая и извиваясь от его жестких, грубых проникновений в неё. Голова шла кругом от наслаждения, блаженство наполнило её всю. Имперка закричала не в силах сдержаться и изогнулась. Рык, резкий глубокий толчок, Комилетта вновь вскрикнула и выгнулась, по обоим прошла судорога оргазма.
Они приняли душ. Посол отнёс её в комнату, положил на кровать и сам расположился рядом.
— А знаешь, ты мне настоящий нравишься, без всей этой посольской мишуры, — серьезно произнесла Комилетта, смотря в окно, за которым продолжало ярко светить солнце, наполняя помещение светом и заставляя всё также щуриться.
Немного помолчав, она продолжила:
— Я привыкла притворяться. Никто никогда не интересовался тем, чего я хочу. Все чего-то хотели от меня: родители — исполнения их чаяний, друзья — внимания и поддержки, любовники — любви и секса. А я никому отказать не могла. Притворялась всю свою жизнь, играя для каждого роль, что мне выдали. Для семьи — послушного ребенка, благопристойной девушки. В институте — прилежного студента. На работе — ответственного сотрудника. Для друзей — поддерживающего преданного друга. Для любовников — развратных девиц или стеснительных барышень. В итоге, я сама не знаю, какая я настоящая и чего хочу. Ты первый, кто меня раскусил, все мои уловки, и что я притворяюсь, играю. Знаешь, ты тоже мне сам придумал и выдал роли наперед: любовницы, невесты, жены, матери. И Игнис тоже хотела, чтобы я играла эти роли… а теперь хочет, чтобы я играла роль её кровника, мага Воды. И там, на стадионе, я сорвалась… не смогла себя сдержать. Знаешь, что показала мне тьма императора?
Хонор с замиранием сердца слушал Комилетту и боялся спугнуть такой подарок судьбы, как её откровенность. Он, в ответ промолчал, лишь отрицательно мотнув головой.
Комилла продолжила слегка дрожащим голосом:
— Тьма показала мне… все мои маски, всё моё притворство… когда меня внутри разрывало от недовольства, нежелания, боли, а я играла очередную роль: улыбалась, утешала, поддерживала.
А знаешь, самое смешное, что мной всё равно были недовольны все.
И всё это недовольство, все те гадкие слова, что произносились в мой адрес, всё их истинное ко мне отношение мне показала тьма.
Я всегда делала вид, что не слышу гадостей в свой адрес, или, что понимаю, что сказавшим их, тяжело, что я их расстроила, что я такая плохая, их в очередной раз подвела, не оправдала ожиданий. Но почему-то никто не задумался, а каково это мне слушать все их наставления, нравоучения, обвинения…
И я была в этой тьме абсолютно одна… одна со своими масками. И когда они все с меня спали, за ними никого не оказалось, там была… пустота… И это было самым страшным…
Посол увидел, что по щекам Комилетты потекли слёзы. Он молча обнял её и прижал к себе, нежно поглаживая по голове и целуя. Она тихо разрыдалась, уткнувшись в его грудь.
Дождавшись, когда Комилла успокоится, Хонор произнес, не выпуская её из своих объятий:
— Тебе не нужны маски, чтобы быть кем-то. Ты уже кто-то. Ты — моя Комилла, моя любовь. Ты добрая: боишься ранить других своим ответом. Ты внимательная: всё подмечаешь. Ты очень чуткая: всегда чувствуешь других. Ты красивая: у тебя изумительного цвета глаза — небесно-голубые, когда ты спокойна, и темно-синие, когда в ярости; изумительная фигура. Ты умная: всё схватываешь на лету без объяснений. Ты смелая: ты пошла против повелителей. Ты сильная, ты даже не представляешь, насколько ты сильная. Костюмы сильнейших магов Империи Теней — это ведь не просто костюмы, которые могут одеть любые маги. Нет! Они только сильных признают, слабый не сможет его надеть, а даже если наденет — костюм его уничтожит.
Вот какая ты — настоящая. И я тебя очень люблю. Каждое мгновение с тобой — это подарок судьбы, и я ими очень дорожу. Я очень боюсь тебя потерять, но держать тебя насильно не собираюсь. Любое твое решение в отношении меня я приму.
Комилетта нежно провела рукой по его обожженной груди, мягко поцеловала, тихо прошептав:
— Спасибо.
А про себя подумала: «Значит, в Империи я меняться стала, стала скидывать маски. А после тьмы императора я поняла, что не хочу так жить, исполнять желания всех, кроме себя. Хон всё это давно понял. А мне, чтобы понять, пришлось погрузиться во тьму, лишиться руки, получить шрамы. Он очень умный и терпеливый. Он единственный, кто меня понял и полюбил настоящую. Он столько раз пытался с меня скинуть эти маски, а я… я так к ним привыкла, привыкла к этой вечной игре в жизнь. Как же я была слепа! А он всё видел и пытался помочь, даже подыгрывал моей игре. И ведь, я по-настоящему обрадовалась, когда он сделал мне предложение: стала строить планы, погружаться в мечты. Это было так по-девчачьи, казалось таким наивным, глупым, несвоевременным и недозволительным. Конечно, недозволительным, ведь это мешало моим маскам: разведчика, хорошего друга, соратника, обольстительницы. И я в очередной раз выбрала маски вместо себя, себя настоящей, поставила интересы, заботы Игнис, Бифа превыше своих личных.
А Хон… он ведь всё терпел, любил, несмотря ни на что, всегда был рядом, помогал мне, поддерживал, переживал. Сильные маги живут недолго в Империи, их быстро пускают в расход, история с его матерью тому доказательство. Понятно, что он не хотел мне говорить о моей силе, развивать её. Но, несмотря на всё это, он принял мой выбор стать боевым магом, и не просто принял, а стал помогать: тренировать меня, отдал костюм матери и её книгу. Никто никогда в моей жизни не принимал моего выбора и уж подавно не помогал мне, если с ним не соглашался.
А я… чем я отплатила ему за это всё? Обвинениями, капризами, слезами…
Хон обгорел, защищая меня… Он спас меня от Вупара. Ведь не будь его тогда со мной, я могла пострадать намного сильнее, а может и умереть совсем.
Я ведь действительно испугалась, когда очнулась после происшествия с Вупаром, а Хона не было рядом, когда подумала, что он бросил меня, устал от моих капризов и ответов «нет». Это ранило сильнее чем то, что сделал со мной Вупар. Может это и есть любовь?»
Её размышления прервал посол, спросив:
— Всё хорошо?
Она подняла глаза, натолкнулась на его обеспокоенный взгляд. Комилетта подумала: «Он действительно переживает за меня. Это так мило. Видимо я долго молчала», — а вслух произнесла:
— Всё очень хорошо, Хон. Я не буду с тобой больше играть, буду с тобой настоящей. Постараюсь, во всяком случае. И я хочу быть с тобой. Мне очень хорошо с тобой.
Комилла видела, что Хон был ошеломлён и почти не дышал, а затем прижал её к себе и с силой обнял. Ей даже показалось, что посол так сделал, чтобы она не увидела выступившие слезы на его лице. Спустя время, Комилетта спросила:
— Хон, ты ведь не плачешь?
Он разжал свои стальные объятия, прокашлялся и басом произнес, уводя лицо, залитое краской смущения:
— Уже день. Давно пора тренировкой заняться. Одень что-нибудь потеплее под боевой костюм. Сегодня прохладно, осень берёт своё, — резко встал и начал демонстративно выбирать, что одеть.
Комилла хихикнула, про себя подумав: «Такой большой. Взрослый. Умудренный опытом мужчина. Боевой маг. И такой чувствительный, милый. Няшка».
Она зашла в ванну, взяла мазь, села на кровать и приказным тоном произнесла:
— Мы никуда не пойдём, пока я твои раны не обработаю.
Хонор вздохнул, послушно подошёл и сел на кровать.
***
Комилетте было неудобно работать глефой одной рукой, особенно левой. Она дважды срывалась, бросала оружие и обрушивала волну воды на Хонора. В первый раз он даже не успел среагировать, и его снесло. Но во второй раз посол уже не попался на её уловку, a быстро увернулся, обошёл сзади и приставил нож к горлу. Затем прочитал нотацию про контроль своих эмоций и магии, сосредоточении на физической работе, и что сейчас очень важно научиться владеть оружием и одной левой рукой, и что все боевые маги с легкостью управляют оружием любой рукой. Комилетта слушала, но у неё всё кипело внутри, что полностью отражалось на её костюме, который весь бурлил.
Хонор тяжело вздохнул, сел на землю и устало произнес:
— Присядь.
Маг Воды так и осталась стоять, будто ничего не слышала.
— Присядь! — ещё раз повторил посол, но уже громко, строго, тоном, не терпящим возражений.
Комилетта будто очнулась, посмотрела на Хонора, глаза которого горели сталью, и села напротив него.
— Хорошо. А сейчас закрой глаза. Представь воду.
Она закрыла глаза.
— Опиши, что видишь.
— Шторм. Вижу шторм: большие волны с пеной, дождь и молнии на чёрном небе, обломки кораблей, — раздраженно ответила имперка.
— То, что ты видишь, — это, по сути, твоя магия. Она отражается на костюме. Твоя задача научиться подчинять себе её. Комилла, ты должна быть первична, а не магия. Ты должна управлять ей, а не она тобой и твоим состоянием. Нельзя, чтобы магия выходила из-под контроля. Это губительно для всех. Постарайся её утихомирить, преврати шторм в штиль. А затем сожми всю воду до размера капли, которую в любой момент только ты и только твоя воля смогут превратить в бескрайний океан. Восстанови дыхание, освободи свой разум, успокойся.
Комилетта начала громко и глубоко дышать, стараясь успокоиться.
Посол знал по рассказам матери, что бывали случаи, когда не все маги при открытии своей магической сути могли справиться с открывшейся силой. Порой магия была слишком сильной, и подчинить её не удавалось. Тогда маги превращались в безумцев, уничтожающих всё на своём пути. Таких даже клан не мог убить. Их убивал повелитель, отдав соответствующий приказ на самоуничтожение или бросая в середину вражеской территории, отдавая на убой. Именно так поступал предыдущий император. Да, Безумный император Амарум любил таких имперцев. Говорят, он даже сам создавал их в период столетней войны, сводя с ума своей тьмой сильнейших магов.
Каждый закатник знал историю о том, как в середине столетней войны, пару таких обезумивших сильнейших магов Тень доставил в Оккасию, столицу Закатного Королевства, которая была почти вся уничтожена ими. Этих безумцев тогда не смогли остановить закатники. Никто и не подозревал, что такое возможно. Столица была без защиты, вся верхушка и войска отсутствовали. Пострадали обычные закатники. А затем имперцы уничтожили друг друга. Оккасию восстановили, но закатники не спешили заселять её — все боялись повторения. Тогда светлые эльфы предложили свои магические кристаллы света, которые ярко загорались при наличии тёмной магии и не давали Тени телепортироваться в место, где они стояли. За свои кристаллы они попросили баснословную сумму, которую Королевство не могло выплатить. Тогда плату эльфы взяли людьми и соглашением, дарующим им право беспошлинной торговли на одну тысячу лет. Король был вынужден согласиться, поскольку страх тогда сковал сердца закатников.
Хонор задумался: ходили слухи, что и Вупар при открытии магии обезумел, но потом сумел её как-то подчинить, но не полностью, поскольку магия до сих пор иногда брала верх и подчиняла имперца себе. Также говорили, что Кровавый этому попустительствует.
«Ну да, говорят, что Вупар ест магов, а император ванны из крови детей сильнейших магов принимает. Этому ты тоже веришь?» — Хонор улыбнулся этой мысли, она показалась ему абсурдной, а про себя подумал: «Слухи на то они и слухи, а особенно в Империи. Их главная задача — сковать страхом врагов. Хотя… это Империя, здесь всё возможно».
Тем временем Комилетта успокоилась, её дыхание было ровным, боевой костюм переливался, вода медленно текла по нему.
— Хорошо. Попробуй создать правую руку из воды, — произнес посол.
Комилла очень старалась: рука у неё получилась, но вот управлять ей выходило плохо. Она не могла одновременно биться и контролировать руку. Стоило магу ослабить контроль, как рука теряла плотность и уже не могла держать оружие. Сосредоточившись на руке, имперка пропускала слишком много ударов. Комилетта пыталась себя контролировать, контролировать магию, которая хотела вырваться потоком воды и сбить с ног посла, но выходило это не очень хорошо. Злость накрывала Комиллу, и Хонор в ответ быстро вырубал её четким ударом в висок. И всё повторялось заново.
Сонное осеннее солнце закатывалось за горизонт спать, темнота медленно пожирала небо. Посол держал в руках оглушенную в очередной раз Комилетту, когда к нему бесшумно приземлился, ехидно улыбающийся, император.
— Могущества, император, — сухо произнес Хонор и сильнее обхватил мага.
— Силы посол, — спокойно произнес Ашмедай, взглянул на мага, и зрачки императора вспыхнули оранжевым пламенем. — Не смог устоять. Почувствовал всплеск магии. В общем, решил понаблюдать за тренировкой мага Воды. Ты ведь понимаешь, что она себя жалеет и сдерживает.
Тебе хорошо известно, посол, что в Империи сначала открывают весь магический потенциал, и лишь потом маг учится им управлять. Сначала — неосознанно, просто возвращая свой разум, а затем постепенно подчиняет магию себе. У сильных магов на управление всей своей магической силой уходят десятилетия.
А что делаешь ты, Ярость? Пытаешься научить кровника императора управлять магией и даже её использовать, при этом не давая понять её размеры, мощь и силу?! Это неправильно и не по-имперски! А она — имперка.
Боишься, что магия её поглотит? Что ж, такая вероятность есть у каждого мага-имперца. Но, посол, мы оба хорошо знаем к чему привела мага твоя гиперопека. Если бы не защита императрицы, она давно была бы мертва.
Я пополнил запас тварей под стадионом. Семь ведь счастливое число по мнению закатников? Возьми и выпусти семь тварей из Мира Пустоты. Думаю, этого количества будет достаточно, чтобы вскрыть весь магический потенциал кровника императрицы. Лично я готов накрыть стадион дополнительной магической защитой и тебя поднять повыше, чтобы ты сверху мог наблюдать за сражением. Ну, что скажешь, посол Хонор?
Посол окатил императора сдержанным взглядом глаз цвета стали. Хонор про себя думал: «Мать рассказывала мне, что она чуть с ума не сошла, когда открыла свой магический потенциал, но ей удалось вернуть разум. На Комилетте костюм сильнейшего мага Воды — он усиливает магию. Поэтому, с одной стороны, ей будет сложнее справиться с магией, вернуть себе разум; с другой, он спасет её от тварей. Я верю, что моя Комилла справится. Она сильная и много раз это доказывала. Победа над тварями внушит ей веру в себя, покажет всем, что она сильная. О Боги, как же будет нелегко ей, но моя израненная девочка справится!
Странно конечно, что Кровавый предложил тварей Мира Пустоты. Ведь они — огненные, магу Воды с ними справиться проще. Логично, конечно, что в виду пророчества он не хочет потерять мага Воды. Но жалостью император никогда не отличался, и считает данное качество неуместной слабостью. Даже против императрицы он выставил не только тварей Царства Тьмы, но и тварей Мира Пустоты, с которыми ей сложнее было справиться. Здесь кроется подвох. Но какой?
Не нравится мне эта идея. Всё, что предлагает Кровавый, выгодно лишь ему. Интуиция мне подсказывает, что не всё так гладко, как он говорит, а она меня ни разу не подводила. Будь моя воля, я бы сказал «нет». Однозначно! Впрочем, я и могу сказать. Комилетта пока без сознания, и даже не узнает о том, что этот разговор когда-либо был. Но тогда получится, что я опять решаю за свою израненную девочку, опять даю ей очередную роль. Все мои решения за неё вышли ей боком. Пора, давно пора, дать моей Комилле самой решать.
Не нравится мне эта идея. Что-то я не учитываю. И эта довольная ухмылка, горящие огнем глаза совсем не внушают доверия. Как бы я опять не просчитался».
Хонор вздохнул и обреченно произнес:
— Пусть Комилетта сама решает, император.
— Сам её приведешь в чувства или мне помочь? — саркастично произнес Ашмедай, с рук которого по направлению к магу потекла тьма.
Желваки заиграли на скулах посла. Он с яростью посмотрел на повелителя, который в ответ усмехнулся и убрал тьму.
Закатник надавил на пару точек на шее Комиллы, чем привёл её в чувства. Он объяснил ей предложение Кровавого.
Комилетта выслушала Хона внимательно, периодически недоверчиво поглядывая на императора, а затем спросила, смотря на обоих:
— То есть имеется два варианта исхода. Первый — я открою весь свой магический потенциал и подчиню магию себе. И второй — я превращусь в мага-безумца, уничтожающего всё на своём пути. Так?
— Да, любовь моя. Поэтому подумай хорошо, — ответил Хонор.
Ашмедай утвердительно кивнул, а про себя подумал: «Вопрос неверный, маг. Тебе стоило спросить имеются ли иные варианты. Ведь есть и третий вариант — тебя растерзают твари, и ты — умрешь. Смерть развлекается в деревне простых. Тень куда-то улетел. Так что, есть вероятность, что тебя никто не спасёт или не успеет спасти.
И видишь ли, шансов обезуметь у тебя больше. Поскольку, чем позже открывается магический потенциал у имперца, тем сложнее оставить разум во здравии, поэтому имперцы так терзают своих детей. Игни и Смерти в этом плане немного повезло. В Смерти две противоположные магии: светлая и темная, и они хотя бы немного сдерживают друг друга, не давая полностью какой-то одной овладеть его разумом. У императрицы началась трансформация до полного открытия её магического потенциала, а когда её магия Огня полностью открылась, она вступила в бой с магией Тьмы, приобретенной с моей кровью. То есть её открывшиеся магии начали вражду между собой за право обладать разумом повелителя. Но поскольку магии обе тёмные, это привело к тому, что её чуть не поглотила одна из них. Конечно, в итоге, Игни справилась и подчинила обе магии.
Терять тебя, конечно, мне совсем неохота. Ты вроде бы как есть в пророчестве. Но в пророчестве говорится о сильном маге Воды. Так что, если ты умрешь, значит это не про тебя написано в пророчестве. Конечно, речь в нем могла быть о вашем совместном ребенке, но я устал уже ждать. С другой стороны, раз магия Воды нашла путь к нам в мир, значит и после твоей смерти она его сможет отыскать.
Ну и я, конечно, не забыл, что ты напала на повелителей. А за свою дерзость надо отвечать. По мне, ты заплатила слишком маленькую цену.
Но я буду справедлив, дам тебе реальный шанс — пусть это будут твари Мира Пустоты. Магам Воды с ними проще справиться».
Комилетта после непродолжительного молчания, ответила:
— Я согласна! Выпускайте тварей Мира Пустоты.
Хон положил руки магу на плечи и произнес:
— Ты сильная, помни об этом.
Она утвердительно кивнула, улыбаясь, и он с силой прижал её к себе, прошептав:
— Всё будет хорошо.
Они страстно поцеловались.
— Готов? — спросил Ашмедай.
Хонор утвердительно кивнул. Император принял боевую трансформацию: его тело заволокла тьма, появились развивающиеся крылья из тьмы и огня.
Посол посмотрел на повелителя, а про себя подумал: «И как мы полетим? Я что обнять его должен? Оседлать? Не на руки же он меня возьмет?» — залился краской и неловко стал топтаться вокруг Ашмедая.
Император произнес, ехидно улыбаясь:
— Да не волнуйся ты так посол. Я понимаю, у тебя это первый раз, поэтому позу я выберу сам, — он резко схватил Хонора одной рукой за талию, поместил, словно мешок, под мышку и взмыл с безумной скоростью вверх.
Подлетев к возвышающемуся массивному дереву, повелитель завис, выбрал ветку, с которой открывался хороший вид на весь стадион, и опустил на неё зеленоватого закатника, а сам улетел вниз.
Посол схватился за массивный ствол, его мутило. Он подавил тошнотворные позывы, сел на ветку.
Ашмедай подлетел к Комилетте. Маска с её лица стекла, обнажив лицо, она отвела взгляд вниз. Он резко резанул ногтем по щеке. Маг даже не дернулась, выступили капли крови. Имперка молча стояла, ряб бегала по её костюму, лишь глаза стали темно-синими, ладони сжались в кулаки, но она продолжала смотреть в землю.
— Что ж, как минимум этикету посол тебя обучил. Хорошо. Можешь посмотреть на меня маг.
Комилетта устремила свой взгляд в пылающие оранжевым огнём зрачки повелителя. Она чувствовала его силу, его могущество, ощущала опасность, исходившую от него. Маг его боялась, но показывать этого не хотела. Она не выдержала пылающего взгляда императора, отвела глаза в сторону.
Он хищно улыбнулся и произнес:
<tab>— Боишься меня?!!! И правильно делаешь, маг! Видимо, ты не так безнадежна, как мне казалось.
Ашмедай, отдал мысленные указания выпустить семь тварей Мира Пустоты, провел пальцем по ране на щеке мага и произнес: — Это, чтобы ускорить процесс. Кровь магов Империи пропитана магией. Запах магии сводит всех тварей с ума. Светлую они ненавидят. Так что ты, «недомаг», сможешь ощутить на себе всю силу и ненависть тварей Мира Пустоты.
Послышался громкий топот. Комилетта перевела взгляд в сторону шума и увидела несущихся на неё из-под стадиона тварей.
Император схватил мага за челюсть, повернул лицом к себе, приблизил своё почти вплотную и надменно произнес, глядя ей в глаза:
— Оправдай доверие своего повелителя, императрицы Игнис, маг. Выживи! И да, мага Жизни нет в столице. Он очень далеко и прибудет весьма не скоро, так что береги своё тело, «недомаг», — и взмыл вверх.
«Что?» — тут же всплыло в голове у Комиллы. Раздался вой, который заставил её взять себя в руки. Маска закрыла лицо.
Большой, метров семь в холке, чёрный трехголовый пес, канис, был буквально в пятидесяти метрах от мага. Комилетта послала в него капли воды, которые словно пули пронзили тело. Тварь взвыла, остановившись, а затем прыгнула и в воздухе стала извергать струи пламени.
Из костюма Комилетты вырвалась вода, образовавшая защитную полусферу над магом, через которую не смогло пройти пламя каниса. Комилла коснулась ладонями земли и сосредоточилась, пытаясь почувствовать подземные источники.
Пёс приземлился рядом, давя передними конечностями на водную полусферу. Он рычал, его лапы дымились, вода причиняла боль, но канис продолжал. Полусфера стала прогибаться под натиском. Столбы воды вырвались из земли, подбросив и уперев тварь в защитное поле. Полусфера исчезла. Канис с грохотом рухнул недалеко от мага. Из его тела и пастей текла кровь. Он не шевелился.
— Весьма недурственно. Даже не знал, что она так умеет, — произнес император и сел рядом с сосредоточенным закатником.
— Ей не хватит сил справиться со всеми тварями. Слишком много магии Комилла потратила на первую тварь и свою защиту, — сквозь сжатые желваки, произнес Хонор.
Посол знал, что Комилетта справится, но видеть её одну в окружении порождений Мира Пустоты ему было невыносимо больно. Она казалась такой маленькой, худенькой, беззащитной. По сравнению с тварями Комилла была мелкой букашкой. Посол боролся с желанием вмешаться, защитить её.
Ашмедай видел, что Хонор очень нервничает и места себе не находит. Он решил успокоить посла, чтобы тот не натворил глупостей. Император приобнял посла за плечо и произнес:
— Ярость, мы же говорим об открытии всего магического потенциала в имперце. Сильная магия не даст убить носителя. Наступит момент, наверняка смертельный, и вот тогда магия явит себя во всей красе. Пора бы уже тебе начать доверять своей женщине, дать ей возможность самостоятельно решать проблемы, стать сильной. И ты, и я видели мощь магов Воды во время столетней войны. Семь тварей Мира Пустоты ничто для сильного мага. А она — кровник императрицы, а значит априори сильнейший маг Воды.
«Зерно истины есть в словах Кровавого. Я не буду вмешиваться. О Боги, помогите, моей израненной девочке! Я готов заплатить любую цену», — про себя взмолился Хонор, продолжая наблюдать за тем, что происходит на стадионе, и, едва заметно, утвердительно кивнул. Ашмедай усмехнулся, опустил ладонь ему на ключицу, сдавив слегка подбадривающе.
Комилла в это время билась с тремя тварями: двумя колубрами (змеевидными чешуйчатыми одноглазыми червями, плюющимися огнём, двадцати метров в длину и трех в ширину) и одной лакертой (шестиметровой ящерицей с двумя острыми горящими хвостами и телом, покрытым горящими острыми отростками).
К месту схватки медленно подошли и стали выжидать ещё три порождения Мира Пустоты: латеренсис. Это были угольно-черные четырехметровые горящие изнутри человекообразные существа, с четырьмя глазами, расположенными по кругу на голове, острыми отростками на голове и спине, мощными когтистыми ногами, массивным длинным хвостом, шестью руками по бокам и двумя сзади, вооруженные огненными мечами.
Посол оцепенел на несколько секунд, когда их увидел, а про себя подумал: «Он не оставил никаких шансов для отхода моей израненной девочке. Кровавый провел нас. Он давно все спланировал».
Хонор раньше никогда не видел латеренсис, лишь читал о них. Эти твари были прислужниками демонов Мира Пустоты. Они были разумные, владели магией огня, в бою не уступали боевым магам и вместе работали очень слажено. Некоторые экземпляры по магической силе превосходили сильнейших имперцев. С ними сложно было справиться.
— Твари Мира Пустоты, говоришь, Кровавый? С ними магу Воды легче справиться?!Это же ЛАТЕРЕНСИС! Три латеренсис!!! Лучше бы это были десять тварей Царства Тьмы. Ты нас провел, кровавый выродок! — сквозь зубы прорычал посол, глаза которого пылали сталью, а мышцы налились силой. Он хотел встать, но император, придавил его обратно, до боли сжав ключицу, и произнес:
— А вы надеялись, что я тут несколько дней проведу, наблюдая, как маг оттачивает приемы на тварях и ожидая, когда она выдохнется? У меня на эту ночь планы. Да, латеренсис! С ними она быстро раскроет свой магический потенциал. Эти трое — весьма средние по силе. Потеряли своего хозяина в междоусобной войне. Как услышали, что в Империи объявился демон с двумя огненными рогами, сами попросились на службу, ведь их ничего кроме смерти за то, что не смогли защитить своего хозяина, в Мире Пустоте не ждёт. Согласись, прекрасно, когда у тебя жена — чистокровный демон Мира Пустоты? А маг, думаю, часа за два управится. Расслабься, Ярость. Убивать кровника императрицы в мои планы не входит.
Комилла направила капли воды в тварей. Лакерта спряталась за колуброй, чью плотную чешую капли пробить не смогли.
Колубра накинулась на имперку, и Комилла едва успела отпрыгнуть. Пригнулась, чтобы не угодить в когтистые лапы лакерты, которые лишь вспороли воздух над её головой.
Неожиданный выпад огненных мечей — в бой вступили латеренсис. Шипение и пар от клинков, но костюм защитил Комиллу. Следующий выпад она отразила глефой, которую уверенно держала одной левой рукой. Трое латеренсис окружили её кольцом, которое стали сжимать. Маг не успевала отражать все их атаки, но костюм хорошо её защищал. Она ринулась на прорыв кольца, окружив себя водным шаром. Дождь из ударов огненных клинков посыпался на шар. Он не выдержал и лопнул. Однако Комилетта успела выбраться из окружения.
Лакерта нанесла удар огненным хвостом справа, и стена воды защитила мага. В этот же момент второй огненный хвост обрушился спереди, сбив Комиллу с ног.
Её тут же обвила кольцами колубра и стала сдавливать. Комилетту защищал костюм, который не давал твари раздавить её и держал форму. Однако давление маг чувствовала: ей сложно было дышать. Комилла собрала все свои силы и стала замораживать воду в опутавшей её колубре. Тварь зашипела, с большим усилием стала сжимать. Вторая колубра присоединилась к первой, и теперь обе твари пытались убить имперку. Спустя несколько минут первая колубра была заморожена, и от сдавливания второй твари, рассыпалась кусками по стадиону. Комилла успела выскользнуть из колец тварей.
Шквал ударов из огненных хвостов и клинков посыпался на имперку. Из костюма вырвалась вода, заключив мага в полусферу. Комилетта была уже физически и магически вымотана и еле держалась на ногах. Она опустилась на колени, пальцами впилась в песок и собрала все остатки магии, призывая подземные воды. Сил ей хватило лишь на то, чтобы превратить песок под тварями в затягивающее болото. Лавина ударов не прекращалась.
Канис очнулся. Твари стали активно изрыгать огонь под ноги, вода испарялась, болото превратилось в стекло. Канис, колубра плевали огнем на сферу, лакерта и латеренсис наносили удары огненными мечами и хвостами. Сфера шипела и дымилась, испаряясь.
У Комиллы не было уже магических сил, да и физических почти не осталось. Она из последних сил подпрыгнула и вонзила небольшой клинок колубре в единственный глаз. Та зашипела и начала биться в агонии. Маг упала без сил. Её окружили все оставшиеся твари, и посыпался новый шквал ударов.
Комилетта не могла даже подняться, сил совсем не было. Её защищал только костюм, от которого сейчас активно шёл пар, и раздавалось шипение кипящей от огня воды. Комилла уже чувствовала жар, у неё пересохло в горле, сложно было дышать. Костюм стал пропускать физические атаки, несколько клинков пропороли ей ноги насквозь, обжигая. Она вскрикнула. Это воодушевило тварей. Удары стали яростнее, беспощаднее. Несколько взмахов мечей, и её ноги были отсечены. Крик боли и отчаяния огласил стадион.
Маг почувствовала, как загорается её тело, как адское пламя поедает её плоть. Она ощущала запах жареного мяса... Комилетта забилась в агонии. Невыносимая боль заполнила её всю, затмевая весь мир. Она не могла ни сопротивляться, ни думать.
Стадион огласили душераздирающие вопли боли и отчаяния.
Хонор попытался встать, но Ашмедай не дал ему, сильнее сдавив ключицу. Тогда посол схватил руку императора за запястье, подался корпусом вперед и резко назад, дернув за запястье вниз, увернулся и поднялся на ноги. Резкий удар в лицо императора. Уворот от удара, обход посла сзади, плотный захват туловища и рук. Посол был скован. <tab>Повелитель угрожающе прошипел:
— Не испытывай моё терпение, Ярость. Не заставляй меня использовать тьму против тебя. Со своей помощью ты уже опоздал, так что не глупи! И хватит дергаться.
— Отпусти меня, Кровавый. Иначе, Богами клянусь, я убью тебя, — пытаясь вырваться, прорычал Хонор. Он смотрел на стадион, но Комиллу не видел, лишь кучу тварей, плюющихся огнём, и мелькающие огненные мечи. Посол слышал её истошные вопли, перстень жёг холодом. Хонор знал, что Комилетта умирает. Его сердце разрывалось, в голове гудело: «НЕТ!!! Убью всех!»
— Включи голову, посол! Ты сейчас не тем местом думаешь. Хочешь в очередной раз всё испортить? Как в прошлый раз, когда ты утащил мага умирать к себе в посольство? Хочешь все её старания, всё, что она пережила, пустить насмарку? Ты ведь знаешь, что я прав! — и видя, что его слова не сильно помогли, Ашмедай ожог виски; закатника, и прокричал ему в ухо:
— Включи мозг, Ярость! Хочешь её живую — жди! Хочешь получить труп — иди, поубивай всех, и забери её тело! Смерть — не некромант, оживить мага не сможет! — затем он разжал руки и взлетел.
Слова императора дошли до Хонора. Он нанес несколько ударов по стволу, и верхушка дерева с шумом полетела вниз. Криков уже не было. Твари просто стояли плотным кольцом.
Один из тройки латеренсис развернулся и, найдя зависшего в воздухе повелителя, скрестил ладони на груди.
Увидев жест, означающий «Смерть», Ашмедай был недоволен и разочарован одновременно. Его стало поглощать пламя. Император думал: «Значит, третий вариант. Слаба оказалась. Бесславная смерть. Я просчитался? У неё уже был открыт её магический потенциал. Может он был небольшим?! Демоны её разорви!!! Придется сейчас войну откладывать. Надо будет создать отряд по поиску нового мага Воды. Тьма Вас всех пожри!»
Пятно тьмы, разрываемое пламенем, пронеслось с дикой скоростью над стадионом.
— Не может быть, — прошептал посол. Поникший, ссутулившийся и, казалось в миг, постаревший, Хонор рухнул, словно мешок, на ветку. Уставился на свои окровавленные и трясущиеся кисти. Перстень уже не жёг. На камне красовалась большая трещина — это означало смерть Комилетты...
— Не верю. Моя любовь, моя Комилла… она сильная. Она не могла вот так… — крупные слёзы упали на колени. Он закрыл лицо ладонями и зарыдал…