Работа над ошибками...

      
                Деда Лейба Бланка я побаивался - у него не было одного глаза. Когда дед носил черную повязку, он смахивал на пирата. Это было ещё куда ни шло...

                Если же мой детский взгляд упирался в темное глубокое ничто,- Брррр..,- было довольно страшно... Брился Лейб редко и вечно кололся седой щетиной, пытаясь при встречах звучно и смачно поцеловать...

                Часто привирая в ответах на сакраментальное,- Милику, кого ты больше любишь ?,- в пользу вопрошающего, в данном конкретном случае я не мог позволить себе даже этого...

                - Хайку люблю сильнее! - заявлял я вызывающе...

                Этим, конечно, очень радовал его тогдашнюю спутницу жизни. Правда, бабушкой  она мне не приходилась.Да и не любил я ее ни капельки... 

                Настоящей бабушке Хане - матери моего отца, ещё давным-давно стало плохо с сердцем в толпе несчастных, угоняемых в гетто летом сорок первого...

                Так она и осталась умирать - одна на страшной дороге, где вслед за очередной колонной, шли румынские солдаты, сбрасывавшие умерших и умирающих в глубокие ямы на сто человек...

                Они были  предусмотрительно вырыты по всему маршруту, каждые десять километров...

                Те, кто не мог идти дальше , подлежали немедленному расстрелу... Однако, трату драгоценных патронов начальство не одобряло...

                Евреев, чаще, добивали прикладами... Иногда, попросту, сбрасывали в ямы, где жертвы умирали медленно-мучительной смертью среди разлагавшихся тел, жутких миазмов , миллионов мух и беспощадно-жадного воронья...

                То, что вытворяли  румынские солдаты и хищные крестьяне из окружающих деревень, снимавшие с умиравших последние лохмотья, описывали знакомые, которых гнали в следующих колоннах...

                Отец носился среди них как угорелый и , по - детски надеясь на чудо, со слезами спрашивал, спрашивал, умолял вспомнить о любимой мамочке, оставшейся лежать на дороге далеко позади, хоть самую малую толику информации, самую малость, ...хоть что-нибудь...

                - Может, ей стало легче? Может, ей помогли..? ,-Знакомые только печально качали головами. Некоторые сообщали, что видели ее уже мертвой ...

                На могиле отца в израильском Нетивоте по еврейской традиции написано: Ихиэль бар Хана ( Ихиэль сын Ханы, иврит)...

                Видеть свою бабушку Хану мне не довелось...Разве что на нескольких выцветших фотографиях...

                Папа никак - все никак не мог простить отцу, что тот позволил так умереть своей маме ... Ведь были же  такие, он видел, кто из последних сил тащил больных и немощных на себе...

                Сами они, зачастую, падали от изнеможения и умирали... Но, может, некоторым из них , становилось легче ?  И... они выживали ? Может , удавалось спасти хоть кого-нибудь из ослабевших, вдохнув в них силу своей любви и сострадания ?

                Дополнительный минус в отношения отца и сына добавило и то, что ослабевшего папу с головой, пробитой румынским прикладом и кишащей червями, вшами и прочими насекомыми, родной отец, лишив еды и заботы, отнёс к штабелям замёрзших трупов как безнадежного... Случилось это уже в гетто Винницкой области...

                - Ни одной посылки за все семь лет службы в армии и на флоте! ,- жаловался мне папа все время...

                - Хотя бы раз прислал луковицу или чеснока! Ведь за меня каждый месяц  по аттестату ему выдавали неплохое по тем временам денежное пособие...

                - Да и сам я присылал дополнительно,- возмущался папа, поблескивая стальными зубами ... Свои, к сожалению, он потерял от цинги...

                - Многих - очень многих, посылки с луком и чесноком спасли от авитаминоза! А я в свои двадцать семь вернулся из армии совсем без зубов... Да и волосы сильно поредели...

                - Майн либер унд тайерер зин ( мой любимый и самый дорогой сын, идиш),-  каждый раз начиналось очередное письмо Лейба с очередными просьбами о посылке денег . Тебя там, все равно ведь, кормят регулярно...

                Минусы в отношениях продолжали множиться. Мне не сделали обрезание. Причина, по которой папа с дедом Лейбом не разговаривали несколько лет... Но папа был, здесь, совсем ни при чем...

                Это мама с бабушкой, напуганные тяжёлым воспалением и критической температурой, возникших  после обрезания нашего  Абраши Вайнзофа - моего дяди, рисковать здоровьем ребёнка отказались наотрез...

                Плюс снег, упавший с крыши нашего дома. Дед с Хайкой, только-только, стали захаживать к нам  в гости...

                После обильного чаепития из блюдечек с кусочками сахара в прикуску, поедания разнообразных варений из горькой, красной и белой черешни, малины и вишни, смешанных с традиционным деревенским перемыванием косточек , наступило время прощания...

                Старики засобирались домой. Процедура требовала долгого упрашивания... Бесконечных просьб не уходить, оставаться ещё и еще...хотя бы на чашечку чая с липовым цветом и тому подобных прелестей...

                И мы упрашивали. Раз, два, три, четыре... И я, и баба Рива, и ее сестра Роза, и моя мама Клара...

                Папа, как всегда, сидел в сторонке, выполняя бесконечные контрольные студента-заочника...

                Изредка он открывал печку, подбрасывал в ее раскалённый зев пару совков антрацита, сразу же начинавшего весело трещать, стучась в металлическую дверцу...

                В неспешно-обстоятельные разговоры папа частенько вставлял пару шуточек или смешных замечаний  о возможной денежной реформе, о постоянных дефицитах хлеба, молока и других мелочей... О том, что вместо всей зарплаты, снова половину выдали облигациями займа, а некий шутник сел в тюрьму только за то, что обклеил этими бесценными бумагами печку...

                Некоторые из совсем уж неосторожных знакомых в холода, бывало, даже заклеивали ими окна...

                - Все равно денег не вернут,- были убеждены люди...

.....................

                Лейб с Хайкой, снова и снова, собирались домой.  Мы рьяно взялись за упрашивание остаться в очередной раз . Однако отец в этот раз как-то замешкался, повторяя что-то из учебника и совсем не реагируя на вопрошающий взгляд и напряженное молчание гостей...

                - Ну, мы, значит, пошли ?!, - уже обиженно, поджав губы, произнесла Хайка...

                - Да нет! Нет же - нет ! Останьтесь ещё, - очнулся папа. Однако было уже поздно. Надувшись, гости стали  торопливо, не попадая в рукав от спешки и раздражения, натягивать  пальто и возмущаться плохой погодой с невиданными снегопадами...

                Тут, отец неосторожно стал горячо возражать, что обильные снега , наоборот, очень даже нужны и принесут прекрасный урожай...

                - Ты, просто,  не уважаешь мнение взрослых, не прислушиваешься к старикам !,- возмутился Лейб ...

                ... И пошло!  И поехало!

                Когда  все претензии, накопившиеся за последние  двадцать-тридцать лет, были предъявлены, возмущенные старики вылетели в коридор...

                Вдруг, снаружи раздался  непонятный, короткий, но очень мощный звук - будто совсем-совсем рядом выдохнул сказочный великанище...

                Отец осторожно открыл дверь на веранду, нависавшую над палисадником и ступенями на уровне второго этажа...

                Женщины ахнули - все, до самого верху, было завалено снегом, сошедшим с огромной крыши нашего дома. Выйди кто-нибудь на десяток секунд раньше, и пришлось бы очень долго откапывать. И не факт, что живым.

                Удар такой массы тяжелого снега, насыщенного изрядными порциями льда, вполне мог быть летальным...

                - Из-за тебя мы чуть не погибли !,- немедленно заявили отцу возмущённые гости,- мог бы не читать свои бесполезные книжки , не жадничать, а лишний раз хорошенько попросить, чтобы мы продолжали чаепитие..!

                - Гости дорогие, прошу к столу,- картинно раскланялся папа,- все равно, снег расчищать придётся никак не меньше двух часов...

                - Чтобы Вы , наконец,  побыстрее покинули наш  дом..,- произнёс он тихо и в сторону... Однако я услышал...

                Недовольные старики нехотя разделись и , ворча на чем свет стоит, ожесточённо  принялись гонять чаи до седьмого пота...

                Много воды утекло с тех пор. Папа так и продолжал копить негативы на своего отца всю свою жизнь... Перечислил он все до одного даже напоследок, когда не поехал к нему на погребение...

                Это ж сколько горя надо было пережить, чтобы простить так и  не получилось..? Это ж, какое одиночество окружало моего папу, что жаловаться на своего родного отца ему оставалось только мне..?

                Мне легче. Меня папа любил больше жизни...

                Он, просто, хотел ещё, чтобы я ценил это...

                Повзрослев, я пытался и пытаюсь понять деда Лейба. Не мог, не хотел он рисковать жизнью  четверых детей, таща на себе умиравшую  жену... Не решился, не нашёл в себе мужества и душевных сил в гетто, чтобы кормить и спасать безнадежно ослабевшего старшего сына, ставшего обузой...

                Не отважился посылать ему посылок из  Украины, умиравшей от голода, наступившего после страшных неурожаев послевоенных 46-47-х...

                Но, в сорок восьмом, сорок девятом..?

                Из-за всего этого, стараюсь, по мере сил и возможностей, подробнее объяснять уже своим детям и внукам возможные причины тех или иных наших теперешних поступков...

                Рассказываю, критикуя и смеясь над собою, о своих ошибках, которые совершаются и сегодня с тупым незавидным постоянством...

                Череда непростых коллизий и досадных просчётов будет тянуться, наверное, пока жив человек - до самого конца...

                Дураком жил - дураком помрешь... Эта мудрость нерелевантна лишь по отношению к святым...

                Однако новые возможности общения, возникшие в последнее время, позволяют  делиться опытом , в том числе негативным, несколько активнее... Так сказать, в режиме он-лайн...

                Да... Проводить работу над ошибками можно и должно... Хотя в фатальной их неизбежности, давным-давно, никто уже не сомневается...