Записки гаишника. Часть 16

Виктор Астанин
               
                Мы будем служить, ждёт порядка страна,
                Пусть слышен порой шепоток где-то сзади:
                «Чего не служить? Служба-прелесть одна:
                На голом асфальте, но в шоколаде».
                Глава 16
  2 октября 1992 года, Инютин Евгений Иванович, зачитал мне приказ Управления ГАИ Московской области о создании контрольных пунктов милиции на постах ДПС, на основных трассах Подмосковья.
- У нас КПМ создается на посту 79 км, и ты назначен начальником на правах заместителя командира батальона, - сообщил мне командир. - С личным составом определимся, а пока занимай 10-й кабинет, поделите его с
Юдиным.

Первым делом, я зашёл в кабинет административной практики, куда я был приглашён день назад.  При виде меня Александр Ушаков встал, я прошёл к нему за стойку.
- Показывай.
- Чего? – прикинувшийся непонимающим, ответил Ушаков.
- Что вчера показывал. Занавески раздвигай.
Полки были пустые.
- Вы ребята, конечно, хорошие, но  смотря на вашу  барную стойку, хочу вас со  Славой Фроловым предупредить. Будете приносить мне постановления на подпись, о наложении штрафа на водителей за управление автотранспортом в нетрезвом состоянии, если они, конечно, это заслуживают, то, чтобы этим водителям вы не говорили, что  и  мне, в том числе,  требуется благодарность.

   Работая в отделе дознания, законченные дела в отношении водителей,  которых задержали  в  Клинском районе, я оставлял в прокуратуре Клина. А в Солнечногорске, дела от прокурора я лично относил в городской суд. В течение четырёх лет я их передавал секретарю председателя суда, Татьяне Прусовой. Она тоже училась на юридическом факультете в Калининском университете, на курс ниже меня, и мы часто вместе на электричке ездили на сессии. Председателем суда был Юрий Максимович Слободкин, худощавый, небольшого роста, прекрасный юрист и человек. Кроме судебной деятельности, он также принимал граждан в свободное от работы время, и любой человек мог получить квалифицированную правовую помощь, бесплатно, конечно. Я сам два раза обращался к нему, когда у меня возникли
вопросы в ходе расследования уголовных дел.

   Юрий Максимович ездил в Зеленоград на электричке, как простой гражданин. Он был народным депутатом России, и на съезде выступил против политики Ельцина. Вся страна наблюдала по телевизору, как под смех «демократов» Слободкина выносили на руках из зала заседания, не дав ему до конца выступить.  Даже ботинок слетел с его ноги, когда несли. Он был разработчиком одной из пяти Конституций РФ, представленных на съезде. Приняли Конституцию Ельцина.  И Юрий Максимович попал в список лиц, на которых не распространялось действие Указа Президента Российской Федерации «О социальных гарантиях для народных депутатов».

   Вдовин Володя работал электриком в военном городке «Выстрел», за квартиру. Оклад был небольшой, 95 рублей, но зато ему предоставили служебную двухкомнатную квартиру, и он, как и я, тоже из посёлка Матросова выехал. Он ещё подрабатывал на полставки. Прошло 9 лет, он окончил Московский институт, и у него появилась возможность работать в аэропорту «Шереметьево» по своей специальности: инженером по обслуживанию самолётов. Заплата там была - 140 рублей в месяц. Вдовин уволился с городка, хотя по договору надо было отработать 10 лет, чтобы квартира осталась за ним. «Остался год, авось, претензий не предъявят», -подумал Владимир. Однако ему пришла повестка в суд. В «Шереметьево» его заверили, что суд он выиграет, у них работают хорошие адвокаты, но Володя решил подстраховаться, и записался на приём к Слободкину. Юрий Максимович Вдовину сказал:
- Начальник курсов «Выстрел», дважды Герой Советского Союза, Драгунский Давид Абрамович. Он государственный человек, а с государством судиться бесполезно.
Володька послушал его, и вернулся на свою прежнюю работу, а через год снова перешёл на аэродром,и квартира осталась за ним на законных основаниях.

   Получив диплом об окончании Калининского государственного университета, Татьяна Прусова была избрана народной судьёй, а её подруга, Ивлева Лариса, также работая в Солнечногорском городском суде секретарём, заняла её место. Так, в октябре, мы все трое получили новые должности, и решили это дело отметить. Правда, Лариса находилась в декретном отпуске, родив мальчика, но я отпросил её у мужа на два часа. Мы выпили коньяку, а Ларисе было достаточно двух рюмок, чтобы опьянеть. В разговоре я узнал, что она была племянницей моей одноклассницы, Жени Козиной. На следующий день у мамы Жени,   Зинаиды Яковлевны,   был юбилей,   и  их семья собралась на торжество. Лариса объявила, что выпивать не будет.
- Что ты не можешь выпить за здоровье бабушки? – спросила Женя.
- Не могу. Я вчера пила коньяк, мне было плохо, - ответила Лариса.
- Что за повод? С кем пила?
- Повода два: Татьяна Прусова стала судьёй, а Виктора Астанина назначили заместителем командира батальона ДПС, -  рассказала   Лариса.
- Астанин – заместитель  командира  батальона! –  удивилась   Женя.-
Откуда ты его знаешь?
Её   удивление   понять  было можно,  если   меня  в  9 классе  из школы
попросили за неуспеваемость. С Женей, после лета 67 года я не виделся, хотя жили в одном городе.

Мне присвоили звание майора, и я вспомнил старшего офицера милиции, встретившегося мне на складах в Москве при получении обмундирования в начале службы, который подарил мне тогда погоны с двумя просветами с пожеланием: дослужиться до таких погон. Пожелание его сбылось. А ведь, я туда приехал с Хамоновым, который начал служить в Крюковском отделении милиции. Мог ли я подумать тогда, что наши пути пересекутся спустя 22 года таким не предсказуемым образом.

   Зашёл я к дознавателям, смотрю: Цветков перебирает бумаги в ящике стола, то в сейф заглянет, то в архиве копается.
- Что потерял? – спрашиваю.
- Прокуратура запросила материал, в отношении которого я вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела,  а его нигде нет.
- В секретариате смотрел?
- Не нашёл. Я поднялся к секретарю:
- Марина, посмотри: не отправляла ли ты материал Цветкова куда-либо?
- Он сам приходил, мы не нашли, по исходящим не проходит.
- Ты по реестру посмотри, может по телефону запрос был.
- С какого числа смотреть?
- ДТП было четыре месяца назад.
- Нашла, - сказала она через несколько минут, перелопатив стопку квитанций, - отправлено с нарочным в Солнечногорский ОВД.
- А кто отправлял?
- Александр Сергеевич.
- Матвеич, осознал, - обрадовался   Цветков,   когда я ему сообщил об
этом.
- Вот тебе и "бухгалтерия", - напомнил я ему.

  Я, Володя Комар и Сергей Пелёвин, на машине дознавателей, поехали на склады получать обмундирование на следующий год. С нами поехал Юрий Иванович Подъячев, а ему надо было сдать дублёнку.
 - Нет, я понимаю, что мясо съели, но куда шкуры дели, - проезжая Химки, ни с того, ни с сего, проговорил Юрий Иванович, сидя на заднем сиденье. Рядом с ним сидевший Владимир спросил:
- Ты о чём, Юрий Иванович?
- Как о чём? В Калмыкии миллион голов овец. Я восемь лет шубу носил,
и надо сдавать. Овчины не хватает? Куда девают?
- Шкуры в Испанию везут, там из них дублёнки шьют и нам поставляют, - откликнулся Сергей. Он был за рулём.

Москва за год изменилась: уже при въезде, на Химкинском мосту, нас встретила кричащая реклама на растяжках: сигареты «Росманс», «Мальборо», по обочинам мелькали щиты с рекламой автомобилей иностранного производства, и товаров других зарубежных компаний. Тверская улица пестрела вывесками на английском языке с каждого здания. Подъячев снова не выдержал:
- Скоро поедешь в Москву, с «Комсомольской» доедешь до «Охотного ряда», выйдешь из метро на улицу, и начнёшь озираться по сторонам: «Где я»? А негр, полицейский, перетянет тебя дубинкой вдоль спины, и на ломанном русском языке спросит: «Чего надо, деревня»?
- Хорошо, если на русском,- добавил я.
Нам было не смешно. Москва наполнилась бродягами, попрошайками, мошенниками, они были всюду: возле метро, у вокзалов, в электричках. На улицах, и в подземных переходах, стояли усталые женщины со шмотками,  с целью - продать. Широкие улицы сузили торговыми палатками, дворы и тротуары были не прибраны. Столица померкла.

Двигаясь по узкой улочке к складам, мы попали в затор. Впереди нас стояла автомашина «Жигули» с одним водителем в салоне, обернувшись назад, он показал нам жестами, что впереди столкновение, ударяя сжатыми кулаками, как в ладоши. Проехав ещё метров 30, он снова повернулся к нам, и продемонстрировал тот же жест, и развёл руками, дескать, я не виноват, хотя и нам уже было видно впереди столкнувшиеся две машины. Через минуту, ещё проехав метров 50, водитель в третий раз показал нам тот же жест. Мало того, когда мы объезжали его машину, он в открытое боковое окно снова постучал кулаком об кулак. И Юрий Иванович опять выдал:
- Глухонемой *удак, всей Москве теперь будет показывать, что случилось ДТП.
По пути заехали на Ваганьковское кладбище к Высоцкому. При выходе, к нам обратился мужчина средних лет:
- Не подскажете, как попасть на  Новодевичье  кладбище?
- Подскажем, - садясь в автомашину, откликнулся Подъячев.
- Как? – мужчина повернулся на голос.
- Надо стать великим человеком.
Прохожий оторопел, и я поспешил вмешаться:
- Вы извините, он шутит. Новодевичий монастырь находится у метро
«Фрунзенская», или можно сойти на «Спортивной», а там спросите.
Мне сразу вспомнился анекдот, рассказанный Юрием Никулиным: «Прохожий идёт по Садовому кольцу и спрашивает москвича: «Скажите, как попасть   в    американское    посольство»?      «Очень просто,  -  отвечает тот, -
заряжаешь, прицеливаешься и стреляешь».

   Юрий Иванович перед уходом в отставку стал подменять дежурных. Утром, приехав в батальон, я зашёл к нему в дежурную часть. Он был занят разговором  по телефону, и я стал ждать конца связи. За спиной у Подъячева работал телевизор, на котором демонстрировался один из популярных в то время бразильских сериалов: повторяли вечерний сеанс предыдущего дня. Когда он положил трубку, я его спросил:
- Юрий Иванович, ты тоже смотришь: «Богатые тоже плачут»?
Юрий Иванович, оглянувшись на телевизор, изрёк:
- Ведь, специально сериалы крутят в самое занятое время, чтобы люди не работали. Засуха. Я на даче таскаю воду с колодца, а моя соседка со своего крыльца подначивает: «Юрий Иванович, смотрю: второй день воду носишь, а где же твои две толстые, - это она жену и дочь имела в виду, - небось, «Богатые тоже плачут» смотрят». Я не сдержался. Кричу ей в ответ: «Да, «Богатые тоже плачут»  смотрят,  а осенью у бедного хрен будут сосать». Она даже веник уронила, до сих пор со мной не разговаривает. Зло берёт, нарочно в 19.00 показывают эту мыльную оперу.

Снова зазвонил телефон. Подъячев снял трубку с пульта управления:
- Дежурный по батальону, майор милиции Подъячев.
В тишине был слышен голос командира полка, Мамота Вячеслава Васильевича, который попросил соединить его с Инютиным. Юрий Иванович
ткнул пальцем в ряд квадратных клавиш на пульте.
- Комар слушает, - раздался весёлый голос.
- Комар,  фигомар. Наделали кнопок, как в самолёте, хрен разберёшься,- заворчал  Подъячев,  стараясь рассмотреть надписи на пульте.
- Комар слушает, - повторил обеспокоенный Владимир Михайлович.
- Слушай, я буду молчать,- ответил Подъячев, продолжая рассматривать кнопки.
- Комар…
- Комар, трубку положи, - перебивая Владимира, прокричал Юрий Иванович, и, наконец, соединил батальон с полком.
     Я увидел в книге, куда записывалась информация дежурными, запись рукой Подъячева: «Встретить 7/8».
- Юр, кто такой семь восемь? – спросил я.
- Чего непонятного? Встретить в 19.40.

Снова звонок.
-Дежурный Подъячев слушает.
-Верещагин, из городского комитета партии,- по привычке, назвался он, - соедините с командиром.
-А какой партии? – полюбопытствовал Юрий Иванович.
- Коммунистической партии, - с раздражением в голосе подчеркнул бывший куратор нашей партийной организации от горкома КПСС.
- Кто его знает, мог, ведь,  в ЛДПР вступить, - зажав трубку рукой, сказал мне Юрий Иванович.

Партий в России было организовано много, так что вопрос Подъячева, вроде,
прозвучал резонно, но он, конечно, знал: кто такой Верещагин, вместе сидели на партсобраниях. И Верещагин знал, что он знает.

Пригласил Володя Комар меня с Юрием Ивановичем к себе в гости.
- У меня утром жена уйдёт на работу и девчонок не будет, - предложил он, - у меня самогон есть. Давайте, часов в десять соберёмся.
- А сало есть, - спросил Подъячев.
- Есть, правда, оно с прошлого года.
- Ты чего? Оно ещё лучше, просолилось, - заверил Юрий Иванович.
Подъячев во всём любил точность, и не мог терпеть опозданий.  В этом я  с
ним солидарен, мы в одно время подошли к подъезду дома Комара, на улицу Баранова. Нас громким лаем встретила болонка, и Владимир провёл нас на кухню. Посидели, пообщались. Собачка принимала стойку, периодически вылезая из-под стола с просящими глазами. Юрий Иванович животных любил, и опускал вниз руку с лакомыми кусочками. На следующий день, встретившись у меня в кабинете, Подъячев Алексею Абрамову рассказывает о нашем междусобойчике.
- Вчера   с  Астаниным  был в гостях у  Володьки Комара.  Сало подсунул - жёлтое, собаке бросил, жрать не стала.
А  сало   она,   в   любом случае, не употребляла.  И тут зашёл взъерошенный
Володька, - лёгок на помине, - и с порога нам объявляет:
- Сейчас с командиром разругался вдрызг.
За ним в кабинет вернулся   Юдин,   и мои    товарищи ушли по
своим рабочим местам.
- Ты где был? – спросил я Анатолия.
- У командира.
- А чего там Комар вдрызг с ним разругался? – поинтересовался я.
- Какой, разругался? Молчал, как рыба об лёд. Евгений Иванович сказал ему доехать до директора совхоза, Шамне Эммануила Яковлевича, чтобы он договорился по освещению пешеходного перехода на 70 км, а он не съездил. Вот он его и оттянул.
      
     Подъячев,  если  о чём-либо  рассказывал,  то это надо было слышать.
Михаил Сергеевич Козлов мне рассказал, что в совхозе мужики, завершив работу на поле у деревни Вертлино, выпивали рядом с домом Подъячева, и увидев его, пригласили присоединиться к ним. «Что пьёте»? - поинтересовался Юрий Иванович.
«Спирт «Рояль», - сказали ему. «Это – отрава», - заявил Подьячев.
«Шутим, Юрий Иванович, конечно, самогон». «Самогон – другое дело. Я с дежурства, мне можно, - принимая наполненный стакан, сказал Подъячев. - Вчера, итальянец в России этого голландского спирта выпил, шведским сыром закусил и умер, - он допил содержимое, и продолжил, – а тут жагнешь стакан самогона, печень перевёрнётся, почки: ды, ды, ды, по рёбрам, -  он пальцами показал, как почки бьют по рёбрам,- и хоть бы хны».         
    Действительно,   у поста  49 км остановились два автобуса «Икарус», в
котором ехали интуристы, итальянцы. Ехали на аэродром Шереметьево после отдыха на озере Селигер. В дороге одному из них, 16-ти летнему юноше стало плохо, отравился алкоголем. Но было поздно, он умер, не дождавшись скорой помощи. Юрий Иванович, находясь в дежурной части в Пешках, обрисовал ситуацию так, будто он сам находился в этом автобусе.
Мальчишка умер, два автобуса пассажиров высыпали на проезжую часть. Девки все в ляжках, упали на колени, глаза на небо, ладони сложили домиком: «Аве, Мария».

   Я с Козловым поделился своими наблюдениями:
-  Миш, Юрий Иванович, в свою бытность заместителя командира, был
ответственным руководителем по батальону, и ему позвонили из магазина в Ложках, что один наш инспектор в нетрезвом состоянии, в свой выходной день, учинил драку. Он был житель этой же деревни. Ему один из покупателей топором поранил голову, ничего страшного, несильно, кожу содрал, скорую помощь вызывать не стали. Его держали, но он порывался уйти. Подъячев туда выехал. Потом он мне рассказывает: «Захожу в магазин, он сидит весь в крови, полчерепа нет. В рану заглянул, а мозгов не видать, да и откуда им взяться. На следующий день зашёл он ко мне в кабинет, как дыхнул: рядом фикус стоял, видел? Так листья в трубочку завернулись».
– Никакого фикуса, конечно, не было. Представляешь, воображение.

    Конечно, Тане я иногда звонил, и она мне в июле рассказала, что у неё депрессия. Мало того, что муж унижал, с Хамоновым стали не такие отношения, как хотелось бы, да ещё с сестрой поругалась. После того, как Ольга тоже покрасила волосы в белый цвет, мужу Татьяны стали сообщать: видели твою там-то, там-то, а на самом деле, это была не она, а её сестра.
- Она меня постоянно подводит, - пожаловалась мне Таня.
Так, что я был в курсе её дел. Через месяц она сообщила мне:
- Ты знаешь, с Виталием я рассталась, но он позвонил, и всё вернулось на круги своя.
Не бережёт она мои чувства, не бережёт.
- Таня, интересно, для чего мы раскрыли друг другу душу? Для чего ты исповедовалась мне? Я верю, что ты искренне хотела со мной встретиться, но позвонил он. Все твои слова: «клянусь», «прости» не стоят ничего. Для чего мне это всё? – сказал я ей в конце разговора.
«Не буду ей больше звонить», - решил я.

Вызвал меня к себе командир:
- Виктор Матвеевич, в Солнечногорский ОВД из городского суда поступило указание: доставить приводом жителя Москвы, который не явился в суд на судебное заседание. Ты вёл дело на водителя по повторному управлению машиной в нетрезвом состоянии. Так что, после вечернего развода бери инспектора с машиной, и в отдел, там ответственный, Степанов Виталий Сергеевич, выделит тебе милиционера для сопровождения задержанного.
- Хорошо, Евгений Иванович. А я ведь водителя предупреждал.
В ночь работала смена, которую я ранее возглавлял, и Тихонов направил ко мне Николая Ивановича Богната со служебной машиной «ВАЗ-2103». Богнат спокойно воспринял распоряжение ехать в Москву, но встревожился, когда из дверей отдела внутренних дел вышел сотрудник в бронежилете и с автоматом на7 шее.
- Матвеич, мы кого едем задерживать?
- Преступника, кого же ещё. Его надо доставить в суд.
- А почему мы? Должна же выехать опергруппа.
- Николай Иванович, опергруппа на задании, и начальник милиции попросил нас помочь в этом деле. Я по должности обязан ехать, а ты самый опытный, награждён орденом «Красной звезды». К тому же, тебе скоро на пенсию. Справимся, Николай Иванович.
Орден Богнат получил во время Олимпиады-80.  Настроение у Николая Ивановича упало, он что-то проворчал   себе  под нос,  но   покорно   выехал на Ленинградское шоссе  в
сторону Москвы. Его я оставил в неведении, вплоть до самого дома водителя. Проверку ветеран выдержал. Глядя на его напряжённое лицо, я сказал:
- Сидите в машине, я пойду один. Нечего пугать жителей в 10 часов вечера.
После моих слов Николая Ивановича отпустило. А мой подопечный водитель,
готовясь   к утреннему рейсу,  брился  в  ванной комнате.   Я выводил  его  из
квартиры в ночь, пропуская вперёд к входной двери, мимо растерянной жены.
- Ничего страшного с ним не произойдёт, - сказал я ей, выходя вслед за её мужем, чувствовал себя при этом в чём-то виноватым.

   По службе я оказался в районе Горьковского шоссе, и решил навестить Валерия Ярославцева. Когда ещё я на машине окажусь на этом направлении. В Старой Купавне он построил дом,  а в московской квартире остались дети. По адресу дом я нашёл быстро, он находился рядом с порушенной церковью где-то в центре. Это был двухэтажный особняк. Гость я был незваный, но хозяин с супругой оказались дома. Ярославцев показал мне своё жилище, и я заметил, что на стенах нет картин.
- Валер, я к тебе заехал, хотел  посмотреть твои произведения, а не вижу ни одного.
- А дом я на что построил? – ответил он вопросом на вопрос.
Но одну репродукцию Валера мне показал, напечатанную в каталоге одной выставки, в которой он участвовал. Картина называлась: «Шахматный бой». На ней была запечатлена переломленная под 20 градусов шахматная доска, на ней взрыв и летящие во все стороны фигуры: слоны, ладьи, кони.
Интересный сюжет. В мастерской, на втором этаже, у окна, на треноге стоял мольберт, накрытый тканью. Перехватив мой взгляд, Валера сказал:
- Никак не начну новую работу. Бывает, по полгода кисти в руки не беру, а потом за неделю восполняю всё с лихвой.
За столом мы выпили бутылку привезённого мною вина, чисто символически. Попили чаю, вспомнили школьные годы.

- Встречаешь кого в Солнечногорске из нашего 8-го «Д», - спросил Валерий.
- Мало кого: Белова, Новожилова, Машу Тишкову, Жиженкову видел. Петров на машине рассекает. Девчонки замуж по выходили, разъехались. Наташу Василенко один раз видел, у неё сын растёт. Больше ничего не знаю. Цыганов в пассажирском автохозяйстве водителем работает. Не изменился. Володька Вдовин, - они оба женаты на сёстрах, - зовёт его: «чума».
Николай Туманов, с Цыгановым вместе работал в ПАТП, рассказал мне такой случай:  «Пришёл я на работу с глубокого похмелья, ехать в рейс, но медосмотр не пройти. Хожу вокруг автобуса и думаю: какую бы найти на нём неисправность. В бокс Цыганов заходит, и я его спрашиваю: «Слав, чтобы такое сломать, чтобы не выезжать на маршрут». «Сейчас посмотрим», - отвечает он, и подходит ко мне. Пока я рот разевал,  глядя в моторный отсек автобуса, он взял меня за палец и резко его вывернул. Сломал. От боли я не успел даже «мама» сказать, а «цыган» отбежал на три метра, и кричит мне: «Коль, езжай в больницу, бюллетень дадут».

Подъезжал я из Солнечногорска на службу с водителем совхоза «Савельево», Тенгизом, который был в приятельских отношениях с  Анатолием Татарчуком, на «ГАЗ-53». Тенгиз приехал в Россию в 70-х годах, когда 1-м  секретарём ЦК Грузинской ССР стал Шеварнадзе. По словам Теингза, он был вынужден уезжать с родины, чтобы избежать встречи с правоохранительными органами. Шеварнадзе в один день распорядился запретить выезд всем автомашинам «такси» на линию, чтобы выявить использование машин в личных целях. Но на утро, как обычно, в Тбилиси таксисты заполнили улицы города. Как раз, в то время мне довелось подъезжать в Молжаниновку на попутной автомашине «ГАЗ-24» с тбилисскими номерными знаками, и принадлежала она водителю. Он меня спросил:
- Возят наши водители фрукты – овощи?
- Возят, - отвечаю.
- У нас в Грузии всё созревает рано, так перевозчики всё скупают и
везут в Москву, на Урал, в Сибирь. Продают там, в три дорого. Потом созревает урожай в России. Они здесь яблоки, вишню, сливы скупают, и в три дорого продают уже в Грузии, - поделился со мной собеседник. Видно было, что он знает: о чём говорит.
Коснулись с Тенгизом распада СССР.
- Как тебе? Грузия вышла из состава СССР? – спросил я Тенгиза.
- Хорошо.
- Чего хорошего?
- А чего хорошего, когда демонстрантов разгоняли сапёрными лопатками. Даже беременная женщина пострадала.
- И ты веришь? Ты веришь, что беременную жену грузин отпустит на демонстрацию? У солдат был приказ: защищать Верховный Совет, а на них стали нападать. Стрелять нельзя. Чем им защищаться?
Мы подъехали.
- Грузия – цветущая страна. Народ станет свободным, заживёт, - остался при своём мнении Тенгиз.
- Ну, ну, - произнёс я, выходя из кабины «ГАЗ-52».
Мы с Тенгизом снова встретились, когда в Грузии пришёл к власти Звияд Гамсахурдия, и там шла настоящая война.
- Как тебе дела в Грузии? - спросил я, памятуя наш разговор.
Он тоже помнил, поэтому с горечью ответил:
- Никогда не думал, что грузин в грузина будет стрелять.

  Ещё к концу 1991 года Комитет государственной безопасности СССР прекратил своё существование. Эта служба получила название ФСБ, по примеру США, сократили личный состав.  Потом её объединили с МВД, а затем снова разъединили, сократив снова штат. Когда министром внутренних дел РФ назначили Виталия Федорчука из КГБ, то было уволено около ста тысяч сотрудников МВД, среди которых тысячи оперативных сотрудников. Набирать в милицию стали, в том числе, из КГБ. В Армии тоже прошли сокращения, и офицеры вынуждены были искать работу. но там совершенно другая служба, отличная от службы в МВД. А,ведь, чтобы стать оперативником, нужен не один год, а три - четыре. Некоторые перешли на службу в милицию, в том числе, и к нам перешли офицеры из воинских частей:Пименов,  Ильевцев, Лурье, Козак. Сергей  Кузов приехал из Баку, служил в Азербайджане лётчиком.
    Из воинской части "Курсы "Выстрел к нам пришёл Александр Липатов. Он получил должность инспектора по розыску, под моё начало, и работы нам хватало. Только поддельных водительских удостоверений было выявлено инспекторами более сотни,  их лепили на столичных рынках, как пирожки.   Много было дел по розыску скрывшихся транспортных средств с места ДТП.

    Мне в кабинет позвонил дежурный по батальону и доложил, что на прием просятся представители телевизионного канала «ТВ-6 Москва». Эта компания образовалась, как раз, после прихода Бориса Ельцина к власти. Зашли  два молодых парня, в костюмах, с аккуратными причёсками. К пиджаку были приколоты пейджики с логотипом телевизионной программы. Пейджик – новое слово в русском языке.  Много ещё слов придёт с запада.
- Товарищ, майор. Наша телекомпания проводит акцию,   и предлагает уникальные часы за  минимальную цену, и хотим предложить их вам, и вашим сотрудникам.«Они пришли по адресу: в августе мой шурин будет отмечать день рождения, и я планировал подарить ему часы».
- В чём уникальность?
-  В циферблате. В зависимости от вашего состояния, он меняет цвет.
Они продемонстрировали мне эти часы, циферблат был жёлтого цвета. Когда мне браслет застегнули на руке, циферблат стал зелёный. Также на моих глазах он приобретал красный и синий цвет. Часы я оставил себе, оплатив их.
Поступило новое предложение:
- Если вы купите ещё пару часов, то  стоимость каждых часов будет,как за одни.
«Ладно, - думаю, - мне тоже часы пригодятся, а другие я кому-нибудь предложу из друзей. Я достал из сейфа «загашник», которого, как раз, хватило, чтобы расплатится.
- А если вы ещё купите пару, то скидка будет...
- Нет, нет, не надо – остановил я торговца.
Да, у меня уже и денег не было. Когда они ушли, то я прикинул: какова же стоимость часов. Оказалось – на уровне хороших часов «Слава», московского часового завода.
             
   Одни часы я действительно подарил брату жены, а другие у меня согласился купить  Александр Липатов. Через неделю я заметил, что мои часы стали отставать. Я зашёл в кабинет к Липатову:
- Саш, как у тебя ходят часы, - спросил его.
- Я их выбросил. Назначил девушке свидание, а они меня подвели.
Я к часовому дел мастеру.
- Китайская штамповка, - сразу определил он.
- А как же они меняют  цвет, - спросил я.
- А это загадка. Не понятно. Давайте, я  в  их корпус вставлю механизм от часов «Слава», - предложил часовщик.
Я согласился. И когда к тёще из  Орехово-Зуева снова приехал её сын, и сказал мне, что подарочные часы остановились почти  сразу, я ему сказал:
- Я   не  те   часы   тебе  дал,  давай  их  сюда,   поменяемся.  Эти уже не остановятся. Я протянул ему часы московского часового завода  с  китайским циферблатом.
Вот такой процветал бизнес, который раньше назывался мошенничеством.Молодцы.И это будущие хозяева жизни.
               
Фото: пост 79 км Ленинградского  шоссе