I
Александр был мальчиком странным. Возможно, из-за воспитания. Бабушка, дедушка у него были интеллигентами, мать физиком-ядерщиком, а отец преподавал в университете. Жили они скромно, но богемно, то есть квартира небольшая, без машины и дачи, но гости у них бывали самые что ни на есть – художники, писатели, музыканты; то есть всякая не приспособленная ни к чему голытьба.
Но зато говорили о литературе, искусстве, кинематографе, слушали музыку, в том числе странную; и у Саши была определённая свобода, в смысле мог делать, что хотел, а хотел он всякую дрянь – опять же музыку эту странную слушать, читать книжки, смотреть фильмы, в которых ни фига не понятно, и всё такое прочее.
То есть мальчик был «не от мира сего», однако учился хорошо, на четвёрки и пятёрки; правда, учителей поправлял на уроках, за что его не любили, в том числе и учителя.
А Сергей был ещё тот бандит – двойки-тройки, секция бокса, хрен пойми что за рубашка, батя на заводе, мать в заводской столовой, брат на зоне чалится.
Дружбы, понятно, у мальчиков не было, более того, класса с седьмого Серёга взялся Сашу бить – после школы, на переменах. То рукав оторвёт, то воды нальёт в портфель. Вызывали его аж к директору, проводили беседы, но в ответ на все вопросы Серёга отвечал однообразно – «Ну а чё он?». Что именно скрывалось за этим «а чё он» сколько не бились, выяснить не удалось, градус конфликта снизили, но не до конца, так что Саша огребался до последнего звонка, а впоследствии постарался от своего класса дистанцироваться, и вспоминал школьный годы чудесные как страшный сон.
Дороги одноклассников разошлись в разные стороны – Серёга в бизнес подался, не в какой-то конкретный, а сразу во все, то есть спиртом торговал, держал кафе, угонял тачки, щемил лохов на рынке, потом купил квартиру, отжал дачу, женился, остепенился, начал производить овощные салаты. Ну, в смысле, взял за бесценок бывшую овощебазу, понасадил там узбеков-таджиков, и давай выпускать варенья-соления всякие. До такой степени, что даже получил в определённый момент награду, «Товар года». Это по местным, городским масштабам.
А Саша пошёл в культуру, закончил искусствоведческий, поступил на работу сначала в музей, потом статьи писал в одну газетку, снимал мультики эстетские-непонятные, кины какие-то; давай ни с того ни с сего власть критиковать, ну и докритиковался, не стали его брать на работу, а ещё отца-мать на кладбище свёз, а потом с горя напился и со скалы упал, переломал обе ноги, и таз сломал, и селезёнку порвал, так что пока лечился деньги кончились совсем, и с головой у Александра беда началась – случалось, стоит посреди комнаты, пошатывается на некрепких ногах и рот открывает, как будто рассказывает что-то невидимому собеседнику. И руками жестикулирует.
Казалось бы всё, отстрелялся пацан, можно на нём крест ставить и хоронить, тем более что сорок пять стукнуло, и время другое, и в нормальное то такие не особо нужны были, а теперь и подавно – ан нет! Взялся за него фонд, типа «помощь неликвидам» или что-то там такое, приносили еду и денег мал-мала, так что Саша жил, не то, чтобы припеваючи, а так, на хлеб-кашку хватало и слава Богу.
И вот сидит однажды Сашка дома, варит сраную кашу, и вдруг стук в дверь. Открывает – а там Серёга, одноклассничек. Передёрнуло маленько, вспомнились школьные тумаки, а Серёга стоит, улыбается, лицо такое доброе, в руках пакет со всякими соленьями-вареньями. Как бы да, чудо.
Ну, прошли в комнату, «здрастье-здрастье», «кагдела» и всякие такие обычные слова, а потом Александр спрашивает – «Как так, что ты меня в школе всё время бил, а сейчас пришёл с добрыми словами и подарками?».
А Серёга отвечает, что, мол, хрен его знает, что за прихоть была колотить, но добрая память об однокласснике осталась, и что у него какие-то тёплые чувства, опять таки хрен его знает, а как узнал, что Сашка в беде, так не поленился заехать, лично высказать слова сожаления и презент вот, и вообще рад увидеть, хотя и в таком плачевном состоянии.
Про себя рассказал, про бизнес, про работников узбеков-таджиков, посетовал про взятки, надзорные органы, магазины-засранцы, дороговизну билетов до Сочи, куда у него мать с отцом перебрались.
Попили, значит, чайку с принесённым вареньем, с часок примерно посидели, Саня уже успел организмом оттаять и даже душой потеплеть. Серёга распрощался сердечно и уже у выхода Сашке вручил десятку. Не, не так – ДЕСЯТКУ.
Десятку! Офигеть! Таких денег бедняга разом в руках не держал даже в сытые времена, а тут на тебе! Десять! Целеньких! Новеньких! Хрустящих! У Сани аж голова кругом пошла и дыханье спёрло. Стоит, десятку эту в руках держит, в глазах слёзы, а Серёга уже улыбаясь входит в лифт.
II
Александр был мальчик деньгами не избалованный, Так что та десятка ему служила верой и правдой месяца два, и мясо бывало у него к столу, и конфетки, и даже молоко раз в неделю покупал – такой вот царский подгон!
Правда, когда десятка подошла к концу, стало грустно. Вот она была – и нету. А ещё на дворе ноябрь, и на улице печальная погода. И кашка опять опостылевшая. И соседи пьют и дерутся. И сраная предвыборная компания началась, хоть телевизор не включай. И время пришло налог на квартиру платить, раз в полгода вынь да положь две сотни, и государству не интересно, откуда их взять, а взять и взять их простая задача.
И тут – чу! Снова стук в дверь! Серёга, всё с той же улыбкой на лице, всё с тем же пакетом, всё с той же десяткой! Не человек, а Гарун-аль-Рашид! Волшебник и кудесник! Как будто знал про Сашины переживания! Аккурат седьмого ноября заглянул! И с праздником поздравил! Ну и что, что перенесли дату, и праздника такого нету, они-то росли, когда был! Да и если бы не было никакой красной даты – да вот случилась же! Десятка! Такая долгожданная, желанная и своевременная! И налоговой две сотыги – на! Жрите, суки, не обляпайтесь! И ЖКОшным – на! И на телефон – на! И мяса полкило – легко! И молока! И масла бутылку! И хурмы ****ской – 2 штуки!
Серёга рассказал, как в Египет с женой съездили, поговорили немного на темы внешней политики, про выборы, посплетничали про кандидатов местных (да ворьё все!), про рыбалку. Саня осторожный, про всякие фильмы-выставки не стал, поддерживал, так сказать, беседу в русле интересов собеседника.
Распрощались совсем по-дружески, ненадолго, на три месяца. То есть Серёга снова пообещал зайти с гостинцами и десяткой! через три месяца, поддержать одноклассника, находящегося в плачевном положении, «потому что Господь заповедал нам делиться», ну вообще жизнь человека поменяла.
Так и пошло, три месяца – десятка, три месяца – десятка, три месяца – десятка. Сашка уже привык, даже готовился к визиту, квартиру вычищал, улыбался заранее, духом воспревал (херовое какое-то слово. Воспарял? не знаю). И вот наступал день, и снова добрая улыбка, и снова пакет со всяким, и снова десятка!
Прошло три года. У Сергея всё было стабильно, и у Саши тоже, то есть ни хера не изменилось, всё так же без работы, только по поликлиникам стал чаще ходить, дышал с присвистом, какие-то пятна, пИсать среди ночи вставал раза четыре.
И вот опять осень, приближается день седьмое ноября, «красный день календаря», и у Александра уже давай слюна выделяться, и квиток поганый из налоговой на столе, и в голове куда пойти и что купить.
А что-то не появился Серёга. И восьмого тоже. И девятого.
Саня забеспокоился. Мысли приходили в голову разные. Но в основном спокойные – мало ли что у человека может случиться? Командировка. Отпуск. Или в больнице лежит с отравлением красной икрой. Или другие какие причины задержки. Ничего, потерпим. Всё-таки друг.
Прошло две недели. Сашка уже терпение потерял, по ночам снилось молоко, яблоки и всякие вкусные печенья, а голову сверлила горестная мысль, что одноклассник уже в могиле сырой, потому что ну а что ещё могло случиться, две недели и ни слуху, ни духу, ни подарков, ни десятки?
А потом другая мысль – а вдруг забыл? Закрутился и забыл? Мало ли сколько дел у делового человека? Он – важная птица, а Сашок – ну, одноклассник-потеряшка, поэтому легко из памяти вон; и как-то горько стало на душе, хотя вроде сам же говорил, что, мол, каждые три месяца…
В общем, созрел у Сани такой план – поехать к Серёге в гости, под видом проведать, что вроде виделись регулярно, а тут вдруг пропал, и не случилось ли чего? Ну, собрался и поехал. И почему-то взял с собой нож.
Нашёл квартиру, помялся, потом позвонил. Дверь открыл здоровый, румяный, улыбчивый Серёга, обрадовался даже гостю, пригласил в кухню, давай про «как дела, здоровье», что не виделись долго, что-то про себя ещё…
А у Сашки как пелена перед глазами, и рот искривился, а потом взял да воткнул нож однокласснику в плечо.
Серёга: - Ты, млять, чо!? …нулся совсем?! Какого?! – а у самого кровь бежит, не сильно, но ощутимо. Жена в кухню забежала, тоже орать давай:
- Я тебе говорила?! Он ненормальный! Предупреждала? Что вот так придёт и зарежет?! Дождался! Теперь в милицию буду звонить, пусть его упакуют нахер, нищеброда твоего!
А Саня: - Десятку… три года уже… а на этот раз… и рассказываешь, что рад… - и слёзы на глазах.
Серёга: - Чего? Десятку? Я же передал вон с Машкой… Ты что, не отдала? Меня в городе не было, попросил жену тебе завезти. Машка! Ты почему не отдала?
Маша: - Да хрен его знает. Забыла. И правильно сделала! Видишь, кого ты приручил? Приехал, сука, с ножом тебя убивать из-за какой-то десятки!
Серёга: - Да, мать, твоя правда. Совсем охренел, засранец! Пошёл-ка ты, Саня, на хер со своим ножом и своими проблемами, сам живи и зарабатывай, нахлебник! Маша, принеси пластырь. И в жопу ментов.
Выкинули Саню из квартиры короче, идёт он, дрожит, а в голове одна мысль – «Убил, мудак, курицу, что золотые яйца несла!».
Вот так радикально иногда жизнь меняет людей.