Все совпадения случайны
Я сижу за столом, подперев руками распухшую от отцовских криков голову. Кот Мурзик спрятался под диван и время от времени высовывает длинные белые усы, словно прощупывая ими обстановку. Мне невыносимо стыдно слушать отцовские обвинения, хотя я прекрасно знаю, что не виновен и весь этот поток ругани на сей раз предназначается не мне. В голову лезут воспоминания пятнадцатилетней давности, когда тем же словами и интонациями он ругал меня.
Нам было по десять лет, и мы возвращались с тренировки, когда трое пьяных отморозков преградили нам путь.
-Ну, чо пацаны, - сказал один из них выставив вперед руку с сверкнувшим лезвием ножа.
-Ты направо я налево, на счет три, - шепнул мне Борька в ухо и начал отсчет.
Никогда я не бегал так быстро. Я несся, не разбирая дороги и не успевая дышать, пока не врезался в дверь собственного дома. Отец тут же рванул искать Борьку.
Он лежал в метрах ста от места, где мы расстались, уткнувшись лицом в снег, с торчащей финкой из спины и уже не дышал.
-Как ты мог бросить друга в беде? – Неистовствовал отец, - Сволочь!
Он не пустил меня на похороны, потому что считал недостойным даже проститься с другом. Я был раздавлен, морально уничтожен и не хотел жить.
За меня заступился следователь.
-Если бы он не убежал, эти ублюдки убили бы и его, - сказал он отцу.
-Мне было бы легче его похоронить, чем жить с чувством, что твой сын – сволочь, - возразил отец.
-Боря просто хуже бегал. Ваш сын ни чем не смог бы ему помочь.
Я ничего не мог исправить. Мне пришлось с этим жить.
Мой отец работал пожарным. Сколько раз он рискуя жизнью спасал других и выживал только чудом, никто не считал. Для меня он был тем идеалом, на которых хотелось походить. Вопрос выбора профессии для меня не существовал. В восемнадцать я уже встал в строй, желая посвятить свою жизнь как и отец спасению людей из огня.
Это случилось в воскресенье. У меня был выходной, и я заехал к родителям. Мама накормила нас обедом, и мы смотрели телевизор, весело болтали, обсуждая новости, когда зазвонил мой мобильник.
-Пожар в кинотеатре, срочно приезжай.
Это даже не обсуждалось. Я вскочил с места и побежал на выход.
-Я с тобой, - сказал отец, одеваясь находу.
Наша машина летела по городу, забыв все правила дорожного движения, заезжая на тротуары, обливая пешеходов грязью из луж и проскакивая перекрестки на красный свет.
Одевшись в резервный комплект мы кинулись к Сереге, которому после выхода отца на пенсию досталась доджность начальника части.
-На четвертом этаже в кинотеатре люди, - крикнул он нам, приподняв маску, - зайдите справа, по плану там должен быть проход.
На лестнице между вторым и третьем этажами нас встретил столб огня. Жар стоял такой, что жег даже сквозь специальную жаростойкую одежду. Дыма практически не было. У меня было впечатление, что мы попали в огромную адскую печь. Из-за гула пламени ничего не было слышно. Постоянно что-то трещало, взрывалось, с грохотом обрушалось вниз.
Прорубая себе дорогу топорами, то ползком, то рывками, мы двигались вверх, туда, где возможно находились люди.
Мы опоздали. Никогда я не видел такое количество детских обгорелых тел. Мы вытаскивали их отовсюду – из-под кресел, обугленных завалов стен, трупов родителей, заботливо закрывших их собой от огня.
Когда мы выбрались наружу, я с ужасом посмотрел на отца. Он материл всех, кто прибыл на пожар первым. Схватив Серегу за шиворот, он тряс его словно нашкодившего кота. Я думал, он его убьет и меня тоже, с ним заодно.
В работе пожарного, крики обычны. Ты привыкаешь не обращать на них внимания. Когда тебя ругают обыватели – это нормально. Они не понимают специфики работы пожарных и на их брань у нас у всех стойкий иммунитет. Отец знает кухню нашей работы изнутри. Он сорок лет отработал в пожарной части, его опыта хватит с лихвой, чтобы в любой ситуации заткнуть эрудицией каждого из нас. Мы стояли молча. Никто не отважился ему возразить.
На суде Серега сидел, опустив глаза, ни слова не пророним в свое оправдания, даже не попытавшись себя защитить. Я понимал, что он не боится встретиться взглядом с родителями погибших детей. Ему проще сесть в тюрьму, чем посмотреть в глаза моему отцу и прочитать в них, что он сволочь.