Уже несколько дней держалось ненастье. Шёл без перерыва нудный дождь. Ветер
трепал желтеющую листву лип, берёз, осин. Казалось, что уже наступила осень
настоящая и больше не будет тёплых солнечных деньков.
Но в это утро дождь нежданно разом закончился, облака растянуло ветерком,
поднялось точно разбухшее в тёплой сырости, солнце.
Стало очень тихо и тепло- желанный солнечный денёк исхода лета.
Речка «Пекша» освещается уже ивовым светом- жёлтым и зелёным. По « Черкасовскому»
взгорку черёмухи,липы,рябины огненно-жёлтые, приметные.
Загорелась, вся-вся охвачена рыжим пламенем берёза на закройке поля. Ни разу
до этого я её не оделял своим вниманием, а сейчас гляжу и удивляюсь: как стройна,
воздушно-легка,опрятна. А на той стороне речки» Пекши», между двух старых дуплистых
ольх- малиновый шар. Такой броско- яркий. Откуда он взялся. Тут. Ага,всё ясно: это
волчье лыко прощается с ласковым летом.
А по большой дуге омута,как девчёнки выстроились стройные осины, и их не признать,
окунулись багрянцем.
Вот уже над «Дункиным « болотом закружились большие ширококрылые птицы. Старый
журавель обучал молодых дисциплине: строю. Они то рассыпались в поднебесье в беспорядке, то вытягивались в ленту, то выстраивались углом и жалобно, протяжно кричали,
трубили, словно оплакивали уходящее лето.
Пока идёшь по лесной тропинке, много чего увидишь: на просеку вышел целый тетеревиный
выводок, тихо квохча, тетёрка тянула из травы пёстренькую длинную шею, а вокруг, точно
пуховые шарики, катались в кустах птенцы.
В поисках грибов в такие дебри: бурелом кругом,наверное, давно никто из людей здесь
не бывал: везде густо-зелёные шнуры дикого хмеля, какие-то незнакомые шорохи, то тут,
то там на кустах белесые полотна паутины, провисшие от капелек росы.
Вот кто-то шумно ломится сквозь бурелом, прямо на меня- кабан-секач.
Уже были видны вздыбившаяся на загривке щетина и свирепой решимости маленькие
глазки- пуговицы, и острые желтовато-белые клыки вразлёт секача,нежданно я его
спугнул с лёшки.
Чуть заметная серой змейкой троп инка вьётся по сосняку, березняку, а слева по бокам
тропинки густые папоротники. В папоротниках нарвался на волнушки, целые семьи.
Волнушки в траве,как птенчики, радужных птиц. Шляпки у них розовы, с ободками,
срежишь волнушку,а на срезе проступает розовое молочко.
Попадались волнушки величиной с монету, попадались с бублик,попадались большие,
как оладьи намазанные брусничным вареньем. У каждой волнушки под шляпкой
пушистая бахрома, розовый шарф.
Корзина стала наполняться быстро- волнушки, десяток еловых груздей, а поверху
два боровика, с коричневыми шляпками.
Дня ещё много было впереди, солнце в зените, руки умыты липким молочком волнушек,
нашёл ещё десяток под ёлками боровиков, на самом краю болота полакомился спелой
брусникой, потешился на порубке зарастающей осиной сладкой малиной. Дух захватывает
от красоты лесной- трогательное и очеравательное время исхода лета.