XIX век. Расцвет и упадок
В XIX веке роговая музыка продолжала оставаться увеселением вельмож. Так же, как и в конце XVIII века, звучала она в концертах, использовалась для красочного усиления симфонических оркестров.
Некоторый упадок интереса к роговой музыке наблюдался в царствование Павла I. Но это произошло по воле императора: по указу Павла было сокращено количество увеселений с использованием роговой музыки, прежде всего в придворных празднествах. Тем не менее, мероприятия с использованием рогов не исчезли совсем. В 1800 С.-Петербургские ведомости сообщали, что Театральная дирекция «дала в петербургском Каменном театре концерт, в котором исполнялась … русская оратория сочинения г. Сарти, с роговою музыкою, хором и пением».
При вступлении на престол Александра I рога вернулись в музыкальный обиход двора, придворные балы, парады, празднества также потребовали участия роговой музыки. Личный роговой оркестр императора состоял тогда более чем из 300 роговых инструментов. Придворные и военные роговые оркестры имели свою форму одежды. «Хоры роговой музыки» у многих придворных насчитывали до 120-130 инструментов. В «Репертуаре русского театра» начала XIX века приведено свидетельство о больших концертах 1801 года в Москве по случаю короновании Александра I с участием музыкантов рогового оркестра графа А. Д. Н. П. Шереметева, специально направленных из Петербурга во вторую столицу: «Оркестр был огромен и украшался беспрестанными хорами певиц и необыкновенною мелодиею славной шереметевской роговой музыки… Сочинитель текста С. Н. Глинка, а музыка Д. Н. Кашина… Знаменитые иностранцы … все были в русском концерте».
В начале XIX века «играние» роговой музыки – полковых роговых оркестров – в Царском Селе и в Павловске во время обедов и полдников царской фамилии были традиционными. Часто играл «хор» военной роговой музыки – для увеселения гуляющих гостей – на плацу перед Павловским дворцом и перед Екатерининским дворцом в Царском Селе. «Хор роговой музыки» сопровождал гуляния по прудам и озерам царских резиденций, об этом сообщалось в газетах конца 1810-х.
Как говорилось, рога использовались в симфонических концертах для усиления духовой группы или для оркестровой краски. Так, в марте 1803 года на премьере оратории Й. Гайдна «Времена года» в концерте Филармонического общества в доме Лиона, что на Невском проспекте (нынешний Малый зал филармонии), в эпизоде «сцена охоты» к оркестру был присоединен роговой оркестр.
С 1808 в дворцовом Эрмитажном театре стали устраиваться придворные новогодние маскарады. Для их оформления привлекли знаменитого итальянского декоратора Пьетро Гонзага. Мемуаристы подробно рассказывают об оформлении этих блестящих маскарадов, упоминая при этом и роговой хор. Гонзага соорудил в театре специальный разборный помост, накрывавший половину зрительного зала и соединявший авансцену со средними рядами амфитеатра – благодаря этому театральный зал и сцена превращались в одну большую танцевальную площадку. Посередине помоста была построена так называемая «хрустальная палатка», составленная из множества нанизанных на нить стеклянных стволиков, специально изготовленных на Петербургском стеклянном заводе. Стеклянные нити тянулись от спинок верхних скамей амфитеатра до центра потолка, а изнутри освещались специальными переносными торшерами. Лучи света, преломляясь в гранях стволиков, образовывали радугу и создавали невообразимо красочный эффект. Для довершения эффекта вдоль стен был расставлен оркестр роговой музыки, выписанный Александром Львовичем Нарышкиным (потомком Семена Кирилловича) из своего имения. Особенно эффектно музыка звучала, когда в зале гасили все висевшие там десять люстр, и музыканты, оказавшиеся за пределами блиставшей радужными искрами «палатки», становились невидимыми. Внутри «палатки», между тем, накрывался стол на 25 кувертов для императорской семьи, а по сторонам – столы для приближенных. Во время приватной трапезы рога продолжали играть, ублажая слух вкушающих яства. Что исполнялось роговым хором на таких маскарадах, документы не сообщают, но нетрудно предположить, что то была танцевальная музыка, возможно, марши (в начале маскарада), а во время ужина – «столовая музыка», вид музицирования, известный к тому времени не один десяток лет. Было это обычно нечто меланхоличное, спокойное, не громкое. Маскарады давались в Эрмитажном театре до 1813 года, пока в театре не начался очередной ремонт.
Из газеты «Московские ведомости» от 11 апреля 1812 года узнаем, что в Благородном собрании композитор, певец и дирижер Данило Кашин «даст концерт вокальной, инструментальной и роговой музыки, составленный из пьес самого г. Кашина». Таких кашинских концертов было несколько, в иных участвовало до 200 оркестрантов.
Вообще газеты тех лет пестрят объявлениями о концертах и маскарадах, в которых участвовали роговые оркестры. Таких мероприятий насчитывались десятки в Москве, Петербурге и других городах. Роговая музыка даже сопровождала в частных садах цирковые выступления различных фейреверкмейестеров, запускателей воздушных шаров, дрессировщиков и акробатов. Бывали казусные выступления. Например, в июле 1812 года «Московские ведомости» сообщали о демонстрации на Пресненских прудах неким г. Вейстером «акустической машины, состоящая из 4 медных рогов на подобие валторнов, в шелковых тесмах свободно в воздухе подвешенных», при помощи которых «изобретатель» по желанию посетителей исполнял на этих рогах «разные творения Гайдена, Моцарта, Бедговена и … русские песни с вариациями».
Но при Дворе к тому времени мода на роговую музыку стала сникать. В 1818 император Александр I даже решил освободиться от инструментов своего рогового оркестра и подарил их Дмитрию Львовичу Нарышкину, правнуку «отца» роговой музыки – Семена Кирилловича Нарышкина. А брат императора, вел. кн. Константин Павлович, еще раньше, в 1815-м, свой «роговой хор» подарил зятю, вел. герцогу Саксен-Кобург-Готскому Эрнсту I. С этим роговым хором связана будет впоследствии одна любопытная история (о ней расскажем ниже). Вполне возможно, что инструменты были подарены тогда герцогу вместе с музыкантами, поскольку это искусством за пределами России не владели. Но инструменты, очевидно, были подарены не все, ибо императорский роговой оркестр все же существовал до конца царствования Александра I. В середине 1820-х из полков «хоры роговой музыки» имели только лейб-гвардии Конный и Конногвардейский полки. С конца 1830-х инструменты полковых роговых оркестров были переданы на хранение в арсенал лейб-гвардии Преображенского полка. В полках на рогах играть перестали.
Однако когда позже, в 1830-х, маскарады в петербургском Эрмитажном театре возобновились и снова появилась на помосте «хрустальная палатка» Гонзага, то вдоль стен по-прежнему располагался роговой хор Александра Нарышкина и, невидимый для веселящихся, играл кадрили. Играл ли роговой оркестр тогда один или в ансамбле с традиционным оркестром – об этом сведений нет. Скорее всего, публику ублажал только один «нарышкинский хор». О других выступлениях рогового оркестра в Эрмитажном театре в XIX век более ничего неизвестно.
В эти годы неожиданную популярность приобрели роговые оркестры в домашнем быту. «Указатель С. Аллера на 1823 год» называет десятки адресов дач, расположенных на Елагином, Каменном, Крестовском, Аптекарском островах, с указанием, что у владельцев имеется свой роговой оркестр. Прежде всего упомянуты богатые вельможи – Нарышкины, Строгановы, Шереметевы, Разумовские, Салтыковы и др. Но и иные не вельможные любители роговой музыки шли в своих увлечениях дальше придворных особ. Так, московский помещик П. И. Юшков только в одном в 1811 году устроил у себя на даче 18 балов с участием роговой музыки, шедших непрерывно в течение трех недель! Как вспоминал современник, «окрестные фабрики пере¬стали работать, ибо фабричные все ночи проводили около его дома и саду; а Новодевичья игуменья не могла справиться со своими монахинями, которые вместо заутрени стояли на стенах монастыря, глядя на фейерверк и слушая цыган и роговую музыку»
Репертуар роговоых оркестров был так разнообразен, что приходится порой только удивляться, как такое было возможно. В воспоминаниях композитора Ю. К. Арнольда рассказывается о роговой музыке, звучавшей на Островах в середине 1820-х годов. Это были концерты на открытом воздухе, в которых исполнялись такие сложные произведения, как увертюры к операм Дж. Россини, К.-М. Вебера, Ф.-А. Буальдьё, Л. Керубини. Особенно красивой звучностью и силой отличался «нарышкинские рога». Эти рога были еще знамениты тем, что были украшены позолотой. В 1820-х роговую музыку Дмитрия Нарышкина не раз слушал Глинка, с восторгом отзывавшийся о мастерстве музыкантов: «В особенности, – писал он в своих «Записках» об одном из вечеров на Крестовском острове, – производила волшебный эффект пьеса Шимановской «Вилия», составленная вся из арпеджий…» (Сыграть арпеджио на рогах, пожалуй, еще труднее, чем какой другой пассаж.) Остались сведения о том, как восторгались роговой музыкой Пушкин, Дельвиг, Вяземский (об этом говорилось выше), многие другие деятели русской культуры той поры. Забегая вперед, нелишне будет земетить, что сохранявшиеся до начала ХХ века роговые партитуры и партии (несколько тетрадок) насчитывали более 160 различных произведений! (К сожалению, большая часть этих партитур погибла или бесследно пропала; частично разбросанные по разных хранилищам остатки этого собрания успел описать в 1948 году советский историк Вертков в книге «Русская роговая музыка».)
Надо сказать, что попыток сделать строй рогов управляемым, то есть смастерить рога с отверстиями и клапанами (так называемые «клаппенгорны»), предпринимались еще в конце XVIII века. Но если в рогах просверлить звуковые отверстия, то в силу своих акустических особенностей такие инструменты значительно теряли полноту тона, и общий «хор» рогов (обычно это 15-20 человек) терял силу, помпезность – да и красоту звучания. И все же оркестры с кла¬панными рогами (хотя их было немного) существовали параллельно с оркестрами натураль¬ных рогов и вышли из употребления одновременно с ними. Успеха и популярности они не имели, напоминая по звучанию хор валторн. Хор валторн – это тоже красиво, но в данном случае терялась «небесная» чистота натуральных звуков, в чем и заключалась прелесть роговой музыки.
То ли в попытке удешевить процесс создания рогов, то ли в качестве эксперимента, но рога делались порой из самых неожиданных материалов. В 1844 году издатель журнала «Маяк» С. Бурачек опубликовал такое любопытное сообщение: «Жители Астрахани 1820 го¬да, конечно, помнят еще подобную роговую музыку, прекрасно устроенную Иваном Викентьевичем Добровольским, искусным виртуозом на скрипке. Рога он сделал из картонной бумаги. Музыкантов 45 флотского экипажа выучил играть на них».
Вообще исполнители на рогах к тому времени достигали поразительных результатов, и репертуар их был на редкость разнообразен. Позже начальник Придворного оркестра барон К. К. Штакельберг напишет: «Судя по дошедшим до нас нотам, исполнялись русские песни, гавоты, сарабанды, галопы, оперные номера и пр. Известный музиколог и писатель Арнольд рассказывал мне, как он в молодости, в 30-х годах прошлого столетия [XIX-го. – Ю.К.] слышал на Елагином острове исполнение таким роговым хором увертюры к опере «Волшебный стрелок» Вебера, тогда только что появившуюся как новинка». (Надо сказать, эта увертюра, если не считать небольшого вступления, – весьма виртуозное оркестровое сочинение.)
В первые десятилетия XIX века роговая музыка стала входить в домашний быт не только вельмож, но теперь уже и помещиков, купцов, богатых любителей музыки. Газеты «Санкт-Петербургские ведомости», «Северная пчела» и др. постоянно помещали объявления о продаже музыкантов, «обученных роговой музыке, с их инструментами», о продаваемых оркестровых рогах: «полный двухорный хор лучших музыкальных рогов», «самою низкою ценою музыкальные 48 рогов»; предлагались в аренду целые оркестры и отдельные музыканты на вечер, на праздничные дни; иногда отпускались «на год, а то и на два» «в услужение музыканты 27 человек, играют на рогах» и т.п. «Хоры роговой музыки» становились доходной статьей. Популярность их потребовала увеличения числа капельмейстеров и педагогов. Как правило, это были бывшие крепостные музыканты, купившие себе вольную и занявшиеся свободной практикой. До нас дошли имена практиковавших в начале XIX в. Д. С. Карелина, П. М. Козлова, Матвея Сухорукова и др. В газетах этого времени можно было встретить многочисленные объявления от малоизвестных капельмейстеров, «желающих по урокам ходить и к себе брать большой и малый роговой оркестр учить» или «обучать скрипичной, духовой и роговой музыке и петь итальянским манером». Немало было и встречных запросов нанимателей «для роговой музыки знающего капельмейстера, который мог управлять и капелью [т.е. капеллой, сиречь хором певцов. – Ю.К.]». В музыкальных магазинах стали появляться партитуры для роговых оркестров разного состава. В начале 1800-х была сделана попытка музыкальным педагогом Иваном Комедиантовым издать школу для роговых оркестров. Об этом сообщалось в его «Предуведомлении» к собственной книге «Начальное основание гармонии». Однако «роговая школа» Комедиантова по каким-то причинам издана не была.
Роговая музыка продолжала, как и в XVIII веке, сопровождать многочисленные столичные маскарады. Маскарадам обычно предшествовал показ балета или оперы, после чего концертные номера и танцы из них исполнялись оркестром, составленным, как сообщали газеты, «из вокальной, инструментальной и роговой музыки». До конца 1820-х роговые оркестры соперничали с «полковой музыкой» – военными оркестрами – не только в маскарадах, но в гуляниях, в парковых увеселениях; роговая музыка звучала в Летнем саду, в Екатерингофе и других парковых площадках. Роговые оркестры нередко содержали (но чаще арендовали) хозяева гербергов и трактиров, в газетных рекламных объявлениях такого рода заведений сообщалось о том, что по праздникам или выходным «для увеселения будет играть музыка духовая и роговая».
В 1817 году состоялись, возможно, первые гастроли рогового оркестра в Европе: иностранные источники сообщают под этим годом о концертах петербургского рогового оркестра в Мангейме; однако подтверждения в русских источниках этим сведениям не нашлось. В 1824-м в лондонском журнале «Harmonicon» появилось сообщение некоего Каулова, «Фа-диеза в [роговом] оркестре императора всея Руси» о предстоящем выступлении квартета роговой музыки из России. Из сообщения становилось известно, что все четверо музыкантов бежали из России от невыносимых условий службы, где игравших на рогах за малейшую провинность наказывали кнутом и держали впроголодь. Состоялся ли концерт «квартета русских эмигрантов» и какова была их судьба, остается неизвестным.
Единственная официально объявленная «гастроль» рогового оркестра в Европу состоялась в 1830-35 годах. Это был оркестр вольноотпущенников графини В. Ф. Салтыковой, возглавляемый капельмейстером П. М. Козловым. Выступления оркестра вызвали восторг прессы, о концертах писали такие видные критики, как Ф. Фетис в Брюсселе, Э. Ганслик в Вене. Оркестр выступал в Бельгии, Англии, Франции, Австрии, Саксонии, Пруссии, Дании. Гастроли затянулись почти на пять лет. Но дело было не только в популярности рогового хора из России, но в мошенничестве антрепренера их, губернского секретаря И. Н. Утермарка, который после успешных выступлений в Германии и Англии скрылся с заработанными деньгами (ни много ни мало – 5000 фунтов стерлингов!) и вдобавок с паспортами музыкантов. После нескольких лет скитаний по разным странам, 17 из 23-х музыкантов прибыли в Петербург и были приняты на службу в Театральную дирекцию – кто скрипачом, кто певцом, кто бутафором. Четверо музыкантов вместе с капельмейстером по доброй воле остались за границей.
Гастроли русских музыкантов-роговиков подтолкнули некоторых иностранных композиторов к использованию рогов в своих произведениях. Немецкий композитор А.-Ф. Анакер в 1832 году ввел рога в одну из своих кантат; известный французский композитор Д.-Ф. Обер в 1834-м использовал рога в опере «Лесток». Но опыты оказались неудачными – в Европе не было ни опыта создания рогов, ни тем более опыта обучения музыкантов. Поздние «музикологи» считали, что в России это искусство было возможно благодаря крепостному праву, ибо оно требовало муштры и изнурительных трегнировок, а это с бесправными людьми только и было возможно. Это в корне неверное утверждение. Уже XIX век дал немало примеров появления «добровольных» роговых оркестров, и примеры эти приведены в этом очерке.
Но как бы там ни было, а роговая музыка в России – пришел момент – постепенно стала выходить из моды, выходить из употребления не только при царском Дворе, но и в широких кругах. С середины 1830-х годов упоминаний в прессе о роговых оркестрах все меньше и меньше. В 1840-х их буквально единицы, а в 1850-х о рогах не вспоминает ни одно печатное издание. Многие посчитали, что роговая музыка умерла, что век ее закончился, и она исчезла навсегда. Никаких перспектив у этого вида искусства никто не видел. Но не исчезла память об этом редкостном явлении. Не могла исчезнуть.
(продолжение следует