Сказка о подставных дракончиках

Тамара Васильевна Приходько
  Сказка  о подставных драконах.

В  немыслимо  далёкие,  древние  времена,  между  севером  и  югом,  востоком  и  западом,  в  древние  времена,   что  хранят  в  себе   вечные   тайны  мироздания,  борьбы  Неба  и  Земли,  что   мудростью   сакральной   поучительные,  божьим  наветом  наполненные,    там  люди  соприкасались  с  миром,  который  никогда  не  станет  нашим.   В  той  стороне,  что  сейчас   мы  живём,  простиралась  страна  огромная,   населённая   людьми  добрыми,  доверчивыми,  работящими,   не  превзойдёнными  мастерами  своих  дел.    Славилась  страна    не  только  людьми,  но   и  богатством   сочных,   разнотравных  лугов    не  кошенных,  лесами  густыми,  зелёными,   грибными,  ягодными,  горами.    несметных   сокровищ,   высокими,    долинами  плодородными,   реками  полноводными,  рыбой  забитыми, морями  безбрежными,    морской  живностью,  наполненными.  Богатства,  не  редко,  вызывают  зависть,  желание,  чужое  богатство  отобрать,  к  своим  рукам  прибрать.  Не  только  на  земле,  но  и  под  землёй  завистники  нашлись,  ибо    существует  под  землёй   чужеродная, могучая,    сила,   беспощадная,  наукой  очень  великая,   невидимая  людям, цивилизация  скрытых  людей,  мистической  непредсказуемости.    Народ  там  особый,  мог  быть  видимым  и  не  видимым,   совсем  микроскопическим,   а  то  и  в  зверей,  ползучих   гадов  превращаться. Из  энергии   подземной,   эфирной,  красной  и  густо  чёрной,  умели  подземельцы  чудища  творить,  что бы  наземный  мир   кашмарить,   покорить.  Тот подземный  народ  под  солнцем  жить  не  мог,  солнечный  свет  для  них  губительный,    а  наземный  мир,  приспособить  под  себя,  не  смог,  потому ,    этот   посторонний  мир, стал  чудища    творить,  демонстрируя  тем  самым  превосходство  своих  технологий  перед  отставшим  в  науке,  наземным  миром.  Формы     разные,   живых хищников  лепил,  но  образ  сущности    летающего   змея-ящура   коварного,  больше  всех    скрытый  народ  прельстил,  в  него  тот  тёмный  мир,    свой  символ   разрушения  и  бедствий   заключил.   Война  на  истребление  человечества -  их  основное  ремесло. Сигналами-  сообщениями  подземными,   эта  тварь   легко      управляется,  кровью,  болью,  насилием,  горем,  слезами,  муками,  страданиями,  безудержными  эмоциями,   энергией  земных  людей  питается.   Высасываниями  энергий  с  поверхности  Земли,    свою    жизненную    энергию   чужеродный  мир восполняет.    Для  подземной  цивилизации,  энергию,  потенциал  жизни  земных  людей,   ящур     в  свой  мир,  отправляет,  там  пункт  управления  земным  сознанием  всего  живого.  Для  того  и  сотворили   крылатого   горбатого  змея-ящура,  щербатого,  пятно  родимое,   печатью на  темени   заклеймили.  Сами  не  ожидали  что  такого    ползучего,  летучего  уродца  создали,  без  комплексов  и  морали,   плутоватого,  туповатого,   немного  горбатого,   лупоглазого,  хвостатого,  на  двух  лапах  приземистых,  да  не  одного, братца  к  нему  придумали,  но  в  резерве  оставили.  Решили,  до  поры,  до  времени,  на  землю   собрата   не  пускать,  придержать,  успеет  пригодиться!
  Налетел   вихревым,  смертоносным,  грозовым   ураганом,  на  богатую    землю  Змей  Горбыныч,  дождём,  градом,  буйным  ветром  леса  выкорчёвывал,  мутным  паводком  наводнений,  сёла,  города  залил,    не  мало,  смыл,    пожаром  жилища  испепелил,    много  народу  погубил.    Обволок    магической,   тёмной  пеленой, оставшихся  в  живых  людей,  ложью,   заполонил,    богатырей-защитников,  обманом,  заключил       под  зачарованный  холм,  в  сон  безвременный погрузил.   Спасшихся  людей,  колдовской,  химической    пищей  накормил,  в  рабов  мутантов  превратил.  Трудно  разобрать  стало,  кто   перед  тобой  стоит,  раб  или  животное.  Особо,  много  волчьих  стай  расплодил,  в  человеческое  обличье  превратил.  Грабят  они  народ,  мордуют,  гнобят,  губят,  промышляют,  а    за  провинности  не  отвечают.   Подземный  мир  Горбынычу  помогает,  гибридные,  силовые  установки  соорудил,  включил  волновые  колебания,  через  толщу  земли,  на  поверхность  лучи  смерти  запустил,  лучами  мысли  разум  притупил,  замутил.   Трясут  поверхность  Земли  землетрясения, сползают,  сметают  жизнь   оползни,   заливают  наводнения,  выплёскивают  под  облака  фонтаны  кипящей  воды,  вырвавшиеся  из  вулканов  гейзеры.  Уничтожается  стихией    живое  начало!   Паникует  народ.  Память,  словно,   в  пустоту, проваливается,  стирается,   всё прошлое  забывается,  вчерашний  день  не  помнят.  Головы  болят,  плохо   мыслят, соображают,  никакого  мышления  нет,  силы  тают,  иссякают,  теряется  ориентация  движений   в  пространстве,  куда  пошёл  не  поймут,  обратной  дороги  не  найдут.  Мрачное  проживание,  позабыли  тишину  и   спокойствие.  От  шороха  и  звука,  озноб  берёт.  Спасенья  нет,   не  убежишь,  не  спрячешься.   Прибывший  первым  из  яйца  потешается,  что  хочу,  то  и  ворочу.  Порой  легко  чужое  захватить,  но  трудно  удержать.    Подсказали  силы  тёмные  Горбынычу, мышление  людское  отобрать,  жаждой  наживы,   опустевшие  головы,   напитать,  вдолбить   думы  тяжкие   страха,  войны  бояться,   соседей  опасаться,  вооружаться.  Не  думал,  не  гадал  народ,  что   теми  мыслями,   сам  себе  программу  самоуничтожения  создаёт.     Тактика  ,  стратегия  надёжная,    легко  править  полу  придушенной  страной,   помощников-исполнителей  требует.    Желающих  прилепиться   к    кормушке  драконьевой,  взяточников, подлецов,  льстецов,  подхалимов,  прохвостов,  мошенников,  мародёров,  хамобродов, -  пруд  пруди.   Профильтровал  Горбыныч    продажных  слуг,  оставил  себе  особо  ему  угодивших.  Главное,  чтобы  рьяно  за  управление  страной  не  брались,  умом  не  отличались,  ни  в  чём  не  возражали,   не  перечили, скропулёзно  точно,  приказы  подземных  хозяев  выполняли.  Остальных    холуёв   расставил  на  местах,  народ   обирать,  несогласных  нагибать, контролировать,  чтобы    не  бузили.   В  головах  у  гибридов,  занозой  саднит  лишь    одно:  вкусно  поесть,  мягко  поспать,  выгодно  продать,   друг  друга   обмануть,    обдурить.  Кто  плохо  магической  еде  поддавался,  того  пьяным  зельем  Змей  споили,  к  дурман-  траве  приучили.  Легко  стало  гибридами  править,  ни  учить,  Ни  лечить  не  надо,   довольны  тем,  что  имеют,  в  науку  не  лезут ,  культуры  не  просят,  что  им  скажут,  то  и  сносят,  всё  за  правду  принимают,    ни  про  что  не  возражают.  Тихо  живут  рабы,  змею  Горбынычу   не  мешают.   Однако  были  и  те,  что  с  тяжким  режимом  боролись,  змея  проклинали,  народ    на  борьбу,  за  прежний  быт, поднимали.  Решил  Горбыныч  с  непокорными,  мятежными  рабами,  покончить.   Стойкость,   крепость,  твёрдость  Духа,  бесстрашие,  что  врагов    уничтожать  тому  народу  помогали,  в  одно  целое  собрать,  в  птицу -  сокола  белоснежного   запрятать,  а  птицу  заморить.  Задумано,  сделано.   Птицу   змей   в  клетку  посадил,    пани  Филовой,  подарил,  ненароком,  пригрозил,   чтобы  строго  за  соколом  смотрела,  дух  бунтарский  из  птицы  на  свободу  не  выпустила,  в  строгости  держала.   Только  долго  не  царствовал  Горбыныч,  проклятье  народа  его  настигло,  тяжело  заболел  и  околел,  наследников  не  оставил.  Брат  Змея  Горбыныча  тут  же  себя  наследником  объявил.
Завладел  большой,  богатой  страной  щербатый,  старый  дракон,  зубастый,  ушастый,  умом  слабый,  но  богат  хитростью  да  изворотливостью.  Жаждал    он   непомерной   власти,  подданными  повелевать,  богатства  несметные  собирать.    Был  у  него  один  изъян,  часто  был  дракон  пьян.   При  запоях  змея,    страна  огромная,  без  хозяина  оставалась,  тупыми    несмышлёными,  угодниками, бестолковыми   наместниками управлялась,  от  былой  её  мощи  ничего  не  осталось,  потому,  страна  легко     хитрецам   в  лапы   доставалась,  нещадно  опустошалась.    Пъянка  своё  взяла,  в  могилу  старого  дракона  свела.  Из  наследников,  всего  два,  подхвостных  яйца  числились.    Его  или  не  его  детки  вылупились,  пьющий  дракон  и  сам  не  знал,  но  отцом  себя  считал,  обоих  драконят  воспитывал.   Двое  нянюшек   драконят  нянчили.   Обе  на  статус  матери  драконов претендовали,  на  особое  расположение,  царской  власти наследников надеялись,  верой,  правдой,    сытное место  у  кормушки удержать,  но  меж  собой  не  дружили,  соперничали.   Одна  черта  всё  же  общая  была,    старались  привлечь  к  себе  внимание,  по  принципу,  лучше  врать,  но    дракону  угождать.   Молодой  дракон,  что  первым  из  яйца  проклюнулся,  на  отца  похож,  та  же  голова   лошадиная,  зубы    мощные,    пастью  не  закрываются,  клыками   оскаливаются.  Глаза  круглые,  на  выпучку,  всё  одно,  что  лягушечьи,  по  кругу  вращаются,   зрачками вниз,  вверх  поднимаются,   всё  вокруг  обозревают,  просматривают.  Шея  щербатая,  длинная.  Тело  громозкое,  толстое,  чешуёй,  как  у  рыбы,  покрытое,  а  лапы  короткие,  красные,  трёхпалые,  с  перепонками,  словно,    гусиные.   Хвост  длинющий,  по  хребту,  зубчатый,  чешуёй  острой  покрыт,  как  крыша  дома, черепицей.  Хвост  подвижный  такой,  из  стороны  в  сторону,  маятником  движется,  а  как  по   земле  ударит,  глубокие  трещины  прорубаются.  Любое,  живое  начало  рассечёт,  в  порошок  сотрёт.   Диктатуру   личную,  себялюбия,  установил,  властно,  снисходительно  со  всеми  говорил.  Холёный,  богатый,  наглый,  нахрапистый,  змей   праздником  своей  жизни  наслаждался,  ни  в  чём  не  нуждался,  никого  не  уважал,  сам  себя  восхвалял,  от   подданных     возвеличивания  требовал.  Покорённому  народу  свою волю    навязал,  в  один  кулак  зажал.   Нянька  его,  индюшка мокрохвостая,   пани  Филова  называется,  иначе,  как:  «Да,  господин!»,  не  отзывается,  на  что  угодно,  соглашается.   Индюшка  толстая,  хохлатая,  курдюк  под   тупым   клювом,   тряпкой  болтается.   Глаза--  угольная  чернота,  тьма  тьмущая,   душа  ненасытная,  зловещая.    Лапы,  как  у  дракона,  а  перья  вперемежку,  какого  цвета  не  поймёшь,  торчат,  как  иглы.   Головка  маленькая,  умом  не  обременённая,  но   реденьким,   сивым хохолком,    украшена.  Хохолок,  как  штырь  торчит,  по  сторонам  покачивается,  под  корону  подстраивается.  Хвостовое  оперенье  индюшку  подвёло,  облысело,  зад  не  прикрывает,   пахучими  выделениями    смердит.    Однако,   пани  Филова  по  этикету  воспитана,  с  виду,  тихая,  примерная,  доброжелательная,  худому,  вроде,    не  научит,  только    истинное   нутро  её  гнилое,  продажное,  чисто  стерва  затаённая,  без  стыда  и  совести.   Вьётся  вокруг  дракона  старшего  пани  Филова,    томно,  предано  в  глаза  смотрит,   щебечет,  рассыпается:
«Как  умён,  господин, как  гениален,  другого  такого   самодержца на  свете  нет!», 
   -  коленками  перед  троном  ёрзает,   в  глазницы  хозяину   заглядывает,   запомнить  хорошо    драконью  морду  старается.   Не  обознаться  бы! Второй  дракончик  точно  такой же,  перепутать   легко   можно,  тогда  беды  не  миновать.  У  старшего,  наследного  царя  страны,  под  глазами    жёлтая,  плоская  кожа, бликами   серо-
-тёмными   отливает,   а  у  близнеца,  вздутый,   серый, кожный   мешок.  Остальное  всё  --  тютелька  в  тютельку.  Рост  одинаков,    спина,   лапы,    длина  хвоста,   высота  хребта,  тоже  ни  на  вершок  не  отличаются,    амбициозен, как  старший  брат.      Наследники  капля  в  каплю  похожи,  а  вот    мамки-няньки  совсем  разные,  хотя  цели  их    одна  в  одну.  Мазулина,  нянька  второго  дракончика,    была   с  норовом,   из  горных  мест,  как  она  себя  называла,  только,  вот  никто  в  тех  местах  её  не  знал,  не  встречал.  Хваткая,  да  ловкая  Мазулина  была,   улыбка  на  змеиных  устах  сальная,  похотливая,    голосок  нужными  нотками  переливается,  смотря  что  и  чего,   её  возбуждённый  интерес,   добивается. Сердце  пустое,  без  любви  и  гармонии,  постоянно,  жаждало  возвеличиться,    выше  всех   всегда   быть.     Не  редко,  вперёд  всех  поспевала,  потому  и  в  жизни  процветала.   Очень  она  переживала,  что    Пани  Филова  её    обогнала,  при  старшем  дракончике  устроилась,  а  она  на  вторых  ролях  осталась.  Подопечного   её, истинным    наследником   Совет  страны   не  посчитал.  Причина--  вторым   из  яйца  проклюнулся.      Несподручно  Мазулине,  не  привычно  на  вторых  ролях,   о ней  мало  говорят,  а  порой  не  замечают.    Всё  внимание  старшему  дракону  и  его  сиделке,  пани  Филовой.    По  началу,  Мазулина  яростно  брыкалась, доказать  свою  правоту  старалась,  но  не  смогла,  болезненно  провал  пережила,  подход  другой  нашла.  Стала  Мазулина   меньшого  брата-дракончика    наставлять,   как  у   старшего   брата  власть  забрать,   сокровищами завладеть,  царством      самому   управлять.    Голова  у  Мазулины  змеиная  не  только  впереди,  но  и  сзади.  Не  зря  её  двухголовой  ящерой  прозвали.    Работает  голова  за  двоих.  В  каждой  голове  пара  ядовитых  жал,  часто,   из  пасти  торчат,  раздвоенным  языком    вокруг  стреляют.  Тело,  что  лента  по  земле  стелется,  зигзагами  узорчатыми    украшено,  цветами   блёклыми  переливается.  Пани  Филова  соперницу  побаивается,  но  виду  не  подаёт,  к  своей  цели,   хитрым  сопом,   пробивается.  Мазулина  не  отстаёт,  лестью  дорогу   перед  царём   устилает,  сама,  тайком,  округу  на  бунт   против  царя подбивает.  Старший  дракон  эту  суету  наблюдает,  ухмыляется,  над  меньшим  насмехается:
«Что  же  ты  в  яйце  так  задержался?  Видать  не  проспался!»
 Молчит,  сопит  меньшой,  завистью  задыхается,  своего  часа  дожидается,   жажда  мести  рассудок  ему  затмевает.  Муки  сомнения  грызут,   жить  не  дают,  нутро  опустошают,  величия  брата,  богатства,  власти  хочется,  тоскует  по  сему,  изнывает.  Открыто  идти  против  брата  боится,   на  сноровку  няньки  надеется.  Ползучая  не  подведёт,  своё  возьмёт.
«О,  солнцеликий,  наш    царь,
-  с  реверансом  и  поклоном,  ползёт  к  старшому  Мазулмна,-
Не  вели  казнить,  разреши  слово  молвить!»
«Говори,  да  покороче!    Дел  невпроворот,  некогда  твои   байки    слушать!»,-
 лениво  потянулся   царь  дракон.   Очень  любил  он  рабское  поползновение   и  коленопреклонение.  Унижение  подданных    его  умиляло,  добрее  быть  позволяло.
«Народ,  батюшка,  волнуется.  Правильно  ли  Совет  решил?   Братец   меньшой-то  точная  твоя  копия!»
«Мне  народ  не  указ!    По  стране,  как  полечу,  всех  бузатёров  проглочу!»
«Так-то  оно  так,  солнце-ликий,  только  с  пылу,  жару  народ  не  возьмёшь,  всех  не  переглотаешь!  По  хитрей,  надо  дело  провернуть!   Сам  на  троне  останешься  и  бузатёров  присмиришь,   успокоишь,  по  закону  спор   наследства решишь!»
Дракон  царскую  позу  сменил,  благоприятно  посмотрел:
«Это  как?»,-
- чешет   когтями   затылок,  неприятна  всё-таки  смута  народная.
 дракон,  с  чешуек  своих  пыль  сдувает.
«Выборы  проведём,  народ,  как  всегда,  вокруг  пальца  обведём!»,
- юлит  нянька  меньшого  брата.
Прищурил  лягушечьи,  круглые   глаза  дракон,  в  щуплых  мозгах,  предложение    ящурки  прокручивает.   Тяжело  даётся  мышление,  не  привык  мозгами  работать,  привык  зубами  рвать,  перетирать,  а  то  и  целиком  глотать.
«Иди  отсюда,  думать  буду,  утомился  я.!»,
Цикнул  он  на   Мазулину.    От  разговора  устал, вальяжно   развалился    на  троне,  золотой  фарнитурой  отделанном,   засыпать  стал.  Отползает  тихо   Мазулина,  за  собой  ядовитый  след  оставляет.  Наступит,  глядишь,  дракон-царь,    отравится.  Но  не  дремала  Пани  Филова,  разговор  подслушала,   ящурный  след  смыла, побежала  в  Совет  страны,  у  друзей  помощи  просить,  соперницу  приструнить.  Видит,  за  большим  столом,  в  креслах  позолоченных,  сидят  мутанты  волчьей  стаи,  советники  царёвы,  казну  государства    из  сейфа  пересчитывают,   имитируют, как  бы   бюджет  планируют,  а  сами,  в  тихую,  в  свои  карманы,  незаметно,   золотые  монеты,  складывают,  да  так  ловко  ими  жонглируют,  что   сразу  не  понять,  как  золото,   мгновенно, испаряется,  в  пустое  место  превращается.      Умеют  они  с  населения  страны  подати  собирать,  сложные  дела   на  выгоду  себе  решать,  царю  свои  мысли  навязать.  Отложили  советники    денежный     счёт,  ненароком,  нянька,  ушлая,   хитрую  схему,  воровскую,  поймёт,  себе  долю  запросит,  а  делиться   с  ней   они   не  собираются.   Смотрят  друг  на  друга,  перемигиваются,  удивляются,  как  эта  индюшка-простодушка  из  деревушки,  сюда  попала,  без  шума  вошла,  врасплох  застала.    Морды  у  советников  толстые,  мясистые,  от  горя  людского  тучным    жиром    лоснятся,  пресыщенной  сытостью  отливают. Пани  Филова  сивым  хохолком  трясёт,  маленькой  головёнкой  мотает,  так,  что   редкие  пушинки-волосинки  из  хохолка  теряет,  вот-вот    совсем  облысеет.  Перед  советниками   комом   встала,  дар  речи  потеряла.  Глазёнки  маленькие,  как  зёрнышко,  а  огонь  зависти,   пламенем  полыхает. 
«С  чем  пришла?»,  прохрюкал  главный  советник. 
«Может  что  дельное  твоя  индюшечья  голова  надумала?»,
нахмурился  заместитель  главного.
«Предлагает  нянька  меньшого  царского  брата,  выборы  в  нашей    стране  провести,  по  справедливости,  на  трон  царя,  наследника,  из  двух  братьев  посадить.  Оба,  мол,  одинаковые  права  властвовать  имеют.  Пусть  народ  сам  решит,  кто  из  них  царь  по  воле  народной!»
«Резонно,  правильно  и  смуты  не  будет!  Идея  верная!  А  то  ведь  народ  обоих  их  подставными  считает»,-
Раздался  в  дверном  проёме   гнусавый  бас.  Протиснулся  в  зал  квадратный  человечек  маленький,  руками  машет,  кулаком   стучит,  силу  свою  показывает.    Лицо,  как  блин,  круглое,  сытое,  лоснится  не  хуже,  чем  у    советников.
«Вот    и   представитель  народа,    идею   выборов поддерживает,  а  за  ним  сила,   можно  сказать  народная,   не  мало  населения  страны  стоит!»   
«Узаконим  одного  их  братьев,  а  то    ропщет  население,  мол  подставные  они,  не  законные!»,-
Напыжился  народный  избранник.
«Надо выборы  провести  ,  да  и  только!  Тогда  всё  по  закону  будет», 
-вползла,  верещит,  шипит    Мазулина.  Тоже  пришла  в  Совет  права    меньшого  выкормыша  защищать.
«Старшой  и  без  выборов  законный.  Я,  свидетель,  могу  подтвердить.    Оба  они  сыны  Змея  Горбыныча  и  его  жены,   принцессы заморской!», 
Кричит,  надрывается  пани  Филова,   крыльями  хлопает,  лапами  топает.
«Подключить  надо  силы  вещательные,  про  них  не  забывайте!  Это   очень  большая  сила,  народу  в  уши,  что  царю  надо,  постоянно,  дуть,  внушать,  словами,  их  пустые   головы  забивать, -
 заглушает  крики  народный  представитель,    басом  норовистым-
-как  пословица  гласит,  говори    свинья,  свинья, Кто  слушает,  тот  захрюкает!»
«Дельный  совет!    Глашатаев  по  всей  стране  разошлём,  пусть  во  всю  трубу  трубят,  какой  наш  царь  гениальный,  великий.  Великолепный.  Нет  ему  равных!»
«И  про  брата   вещать   не  забываёте!»,
Пищит  Мазулина,  да  никто  её  не  слушает.  Действия  советников  не  дружественные, хорошего  ждать  от  них,   Мазулине,   не  стоит,  однако,  предсказательно  соглашаются.   
 Такой  тут  шум.  Крики,  гам,  спор разгорелся,  что  царь  шум  услышал,  сам  на  Совет  явился.  Решил:
- «Что  бы  смуту  в  народе  унять,  будем  выборы  назначать.  Во  все  трубы  вещать!»   
 Старшому  бояться  нечего,  власть  в  его  руках,  как  он  прикажет,  так  Совет  и  сделает,  не  сложно  себя  выборы  провести.    Пусть  думают,  демократия  в  стране,  а  закон  всё  равно  на  его  стороне  будет.  Жизнь   царя   дракона  лёгкая,  беззаботная,  богатая,  как  бы   ему     пресытилась,  можно  сухие  бу4дни  и  развлечь.   В  выборы  поиграть,  себя  избрать.    Думает  про  себя:
«Всё  разнообразнее  моё    житие- бытие    пойдёт!    Лучше  веселиться,  чем  умом  трудиться!  Простые  житейские  радости  и  себе  позволить  надо!  А  то    впрямь,   подлинно, накаляется,  противостояние  между  мной  и  братцем!  Не  мало  народа  за  меньшого  ратуют,  вот  и  приглушим  смуту!  Победителем  всё  равно  я  буду.  Сам  выбираю,  сам  назначаю!»
  Однако,  всё же,  подстраховался  царь,  главной,  в  комиссию  по  выборам,  пани  Филову  назначил.  Сам  пристально,  с  интересом,  ха  ходом  выборов  наблюдает.  Кипит  работа!  Каждый   в  комиссии своё  гнёт,  советы  в  свою  выгоду  даёт.  В  одном  сходятся,  выглядеть  голосование,  как  можно  честнее  должно,  что  бы  народ    поверил,  на  деле  ничем  не  гнушаются,  лживые  лозунги  вещают, обманом  прельщают, строгий  контроль  за  ходом  подсчёта  камушек  обещают.  Белый  камушек   за  правящего  царя  в  урну   подсчёта   бросается,  а  чёрный  за    меньшого  брата.  загудели,  заблестели  трубы  глошатайные!  Массированная,    словесная  бомбардировка   во  все  углы,  расщелины  идёт,  в  мелководье,  глубоковолье  проникает,  пустого  места  не  оставляет,  трубят,  надрываются.  Потуги   вещания такие,  что   у  глашатаев   живот  чуть  не  разрывается.
«Гениальный,  Великий.  Единственно  достойный  страной  управлять,   другого  такого  негде  взять!»  Меньшой  братец    возмущается,  про  него,  вообще,  ничего  не  говорят.    Улыбчивый,  активный народный  представитель,  ерошится,   вокруг  второго,  вьётся,   запасное  место  себе  готовит,  на  случай,  вдруг,  тот  победит,    меньшому  дракону  обещает:
«Я  народ  за  тебя  подыму,  старшого  народ  не  приветствует!    Даже  рыбье  мелководье  за  тебя  станет!    Дно  мелководья  чёрными  камушками  выстлано.  Эти  камушки  мои  рыбки  соберут,  на  подсчёт  голосов  отдадут.   Жёсткие,  чёткие   штабы    контроля  за  выборами   везде  разверну,  муха  без  спроса  не  пролетит!   Я  такую  в  народе  силу  имею,  что    корона,  считай  ,  у  тебя  в  руках!»
Врёт  не  заикнётся,  болтает,  не  споткнётся.  Безудержная  энергия  лихого  человека - показатель  силы.
Завертелась  карусель,  да  только  в  обратную  сторону  от  обещаний  Зюги.  Не  знал  меньшой  дракон,  сколь  двуличен  и  хитрый  Зюга  был!  Свою  пользу  от  царя  ждал,  меньшого  дракончика  предал.  Советники  тоже  во  всю  развернулись!    Не  хотят  терять    достаток  из  казны,  крепко  к  ней  присосались.  Изо  всех  сил  с  пани  Филовой  старались.  Лица  смотрят,   по=дружески, улыбаются,  руки  мошенничеством  занимаются,  повадки,        внутренняя  суть,     волчья,  звериная.  Хитроумные  приёмы   чёрных  технологий   в  ход  пошли,     с  подтасовками,  подменами,  лживым    обманом.  В  списки  голосующих,  давно  умершие  зачислены,  одни  и  те  же    голосующие  от  одного  места,  в  другое  перебрасываются,  а  то  и  просто  кучей   белые  камушки,   кучею  сбрасываются советниками  в  урну    подсчёта  голосов.     Все  камушки ,  за   избрание царя-дракона,  отмечаются.  Чёрные  камушки   за  брата  дракончика,    выбрасываются,  уничтожается.   Советники  царя  не  стесняются,  в  открытую  орудуют.  Уже  и  победные  протоколы  составили,  подписали,  пропечатали.  На  протесты      Мазулины  внимания  не  обращают,  из  комиссии  выгоняют, вежливое  общение   с  ней,   резко  прекратилось.  Торжественно  выборная  комиссия    результат  голосования  объявляет:
«Победил,  абсолютным  большинством,  действующий  царь,  старший  дракон!  Виват,   законному  царю!»
 Фанфары  гремят,  пушки   салют палят.
Кто   правду   узнает?,  Кто  считал,  кто  результат  подтасовал?  Голосовавших   получилось  больше,  чем  живых   и  мёртвых,   граждан  в  стране.    Цифры  подогнали,    как  нужно,  нарисовали,  недовольных   ведением   выборами,   протестующих,  убрали,  под  замок  заключили,  что  бы  не  бузили. Силовые  принуждения,  карманная  комиссия,  по  выборам,   заданную  роль  отыграли.   Не  зря  пани  Филова  ночи  не  спала,     в  поте  хохолка  трудилась!    Теперь  могла  не  только  на  вознаграждение  претендовать,  но   желала   и    медали  за  свои  труды  получать.  Ведь  в    итоге,  почти  все  избиратели,  по  её  данным,  за  старшего  дракона  проголосовали,  меньшому  и    десятка  голосов  не  досталось.  Правдив  ли  подсчёт   или   нет,  никому  пересчитать  не  позволили,  лишние  улики  убрали,   по  статистике    всё  подогнали.  Иди,  проверь!   Однако  зависло  что-то  недосказанное,  не  учтённое,    не  верит  народ,  но   бессилен, молчит.   Какая,  в  общем-то,    разница?  Тот  дракон  и  этот  дракон,  оба  рода  драконьего.  Старшой  дракон  доволен,  Улыбается,  над  меньшим  опять  издевается.  Измывается:
«Куда  тебе  со  мной  тягаться,  не  лучше  б  было  сразу  сдаться!»  Пани  Филова  облезлым,  хвостовым  опереньем    крутит,  решила,   наградной медалью    неприглядный  зад  закроет!  Будет  теперь  она  по    индюшатникам  ходить,  ко  всем  задом  поворачиваться!    Пусть  награде  её  все  завидуют!    Извивается  кольцами  Мазулина.  Горечь  обмана,  молчаливым  протестом,  приглушила,  решила  своё  место  не  терять,  первой  с  победой  старшого  дракона  поздравлять.  Лестной,  словесной  мишурой  послание  царю  усыпала,  принесла  победный  подарок  -  орла   пернатого,  как   символ   крепкой  власти.  Мол,  призываю  к  мирному  сосуществованию!   Пани  Филова  не  уступила,  тоже  подарок  меньшому  вручила,  утешительный  приз-  сокола  белокрылого, что  по  указу  змея  Горбыныча  хранила.  Горбыныча  нет  и  запрета  нет!   Чем  птицу  кормить,  лучше  её  подарить. Пусть  мол,  меньшой,  успокоится.      Да  только  не  рассчитала.  Не  успокоился  младший  дракон,   раны  обид  не  забывает, опять  на  бой  старшого  вызывает:
«Пусть  птицы  наш  спор  решат!». 
Царь  в  себе  уверен,  ухмыляется,  опять  над  меньшим  издевается:  «Мол  вынужденная  ситуация,   с  присушим  ему  пафосом,  потешается, на  вызов  брата  соглашается,  спор  по  старинке  решить, в поединок  птиц  запустить.   Чья  птица  победит,  того  и  власть.   Себя    мыслями  тешит:
«Ещё  раз  с  советниками  соберётся,  над  глупым  народом,  да  братцем,  посмеёмся!»
Донесли  ему,
 народ  тоже  не  успокоился,  в  справедливость  комиссии  не  верит,  в  открытую  кричит:
«Царь-то  у  нас    липовый!»
Надо  меры  принимать,  зачисткой  бузатёров    усмирять.  Не  лиха  беда,  второй  тур  принять,  надо  ж  чем-то  народ  усмирять!   По  любому,  победа  выборов, царю  припишется!
 Выбрали  для  битвы  птиц   место  открытое,  над  водопадом.  Коль  раненая  птица  в  воду  упадёт,  из  пенных,  бурлящих  струй,  не  поднимется.   Обе  птицы    друг  другу  под  стать!   Сильные,   богато,  густо   оперённые.  Лапы  крепкие,  цепкие,    длинными,  острыми  когтями  увенчаны.  Головки  гордые,  властно  на  шеях  сидят.  Глаза  большие,  круглые,  зоркие,    огненно-красные,  бесстрашные,  хищно  блестят,    ненавистью  горят ,  густым,  кровавым  отблеском  отливают,  нет  в  них  ни  страха,  ни  пощады,  лишь смертельная   жажда  борьбы,  да  адский  огонь,   изнутри,  мёртвой  хваткой, светится.
Ярой  стрелой    ввысь  взвиваются  птицы  пернатые.   Друг  над  другом  нависают,  хвосты  распушают,  когти   распускают,  друг  в  друга  клювами  вцеплятся.  Слетелись  вихрем грудью  вперёд,  соперника   нещадно,  до  костей,   клюют,  когтями,  как  клещами,  в  клочья рвут. Огненные  глаза  в  глазури  небесной  пересеклись,    яркими  молниями,   зажглись, засверкали  так,  что  озарилось  светом  небо  ясное.  Голубой  небесный  свод  в  фиолетовую  смесь  изменяется,  сизой,  свинцовой  тучей  хмурится,  надвигается  грозовой  фронт.  Схватка  пернатых  яркой  вспышкой  зажглась.    Разразился  раскатом  грома    бирюзовый  небосвод.  Ни  одна  птица  в  силе  своей,  другой,  не  уступает,  боль  не  чувствуют,  не  замечают,  с  упорством    мистическим    вновь  и  вновь  нападают!    Клочьями  летят    перья  окровавленные,  на  землю,  дождём  сыплются.  Капли  крови,  как  маков  цвет  землю  устилают.   Звенит,  свистит,  трепещет  воздух  от  боли  птичьего  сражения,    зноем  наполняется,  в  тучи  тёмные  собирается,  грозой   разражается.    От  кречета  горячего  деревья  на  земле  загораются,  птицы,  животные,  насекомые,   кто- куда  разбегаются.  Рыбы  и  те   спасаются, поглубже  ныряют.  Вскипает,  пузырится,  волнами  плещет,  пенится,  водное  течение  водопада буйного ,  белым  кружевом  пены,  сверканием  брызг,  крутой  берег  покрывает,  песок  с  землёй  мешает.  Ветер  по  волнам  гуляет,  смертельную  тоску  навевает.  Боевой  клич  орла  с  соколиным   трубным  свистом,  окружающий  мир  в  шок  повергли.  Слуги  драконов  в  щели  попрятались,  только   зады,  да  хвосты  наружу  торчат.
Старший  дракон  под  струи  водопада  залез, хоть  сыро  на  маленькой  площадке,  но  безопасно.  Стеною    падает  вода  с  утёса  каменного,  а  царя-дракона    не задевает,  наоборот,  защищает,   каскадом   водным   от  чужих  глаз  закрывает,  да  ещё  отражение  драконье  многократно  переотражает,  словно    его  размножает. Однако,  прорезь  в  сплошном,  сбегающем  потоке  есть,  у  самой  вершины  водопада,    туда  и  просунул  голову  старший  дракон,  на  малюсенькую  площадку,  морду  лошадиную  пристроил,  за  битвой  птиц  наблюдает,  в  раж  вошёл,   гримасы  удовольствий  не  скрывает,   смачную,  счастливую  слюну  глотает: 
«Чья  возьмёт?!»
Звериная  жестокость  в  жилах  кипит,  безумный  азарт    тело  веселит,  приятно  нервы  содрагает. 
Битва  не  на  жизнь,  а  насмерть,  точно  Вселенский  кошмар  мироздания,  жизнь  между  жизнью  кровью  сочится,   тело  пернатых  кусками  крошится,  в  лучах  солнца  ржавой  глазурью  сверкает,  фиолетовым  светом  отливает.  Извилистые  молнии,  как  кроны  деревьев,   раскидистыми  молниями   небо  прорезают.    Мазулина    шипит,  кольцами  извивается,  поддержку  соколу  кричит,  надрывается.
Меньшой   дракон  под  водопад  нырнул,  а  там  чудо  непредвиденное!  Мелководье  рыбёшками  набито,     днище    солнечными  лучами   подсвечивается.  Тепло,  уютно,      Комфортно,    и  вокруг  обозревать  всё  можно!  Чем  не  укрытие  с  сытной  едой?  Тут  и  остаться  можно,   рыбьим  царством,  без  риска,    владеть.   Никакой  опасности  нет,  разве  что   хищная  щука  порой  заплывёт,  так  сама  к  нему  на  обед  попадёт.   Вот  и  нашлось  Халявное  местечко,  старшой  позавидует!  Нашёл  свой  путь  второй  дракон.
«Не  про  это  ли  мелководье  Зюга  говорил?  Не  видать  ему  больше  столь  богатой  округи!  Пусть  в  другом  месте  орудует!»
Меньшого  уже    и  бой  орла  с  соколом  не  интересует.  Всё  равно  стало.  Нежданно,  негаданно  сам  себя,    воцарил,  пусть  хоть  на  мелководье,  но  всё  же  в  царском  обличье.   
  Старшой  дракон  битвой  птиц  любуется,  в  экстазе  сам  себя  царапает,  зубами  цокает,  язык  прикусил,  слюной  кровавой    обливается,  пастью  причмокивает:
«А  ну,  давай,  давай,  не  уступай,  до  смерти  забивай!»
  Уже  не  перья,  а  клочья  кожи  вниз  летят,  косточки   птичьего  скелета  на  солнышке  блестят,  вот-вот  уже   сами кости  птичьи  клювы  раздробят.  Головы  разбитые  и  на  шеях  не  держатся,  но  глаза,  по-прежнему,  огнём  горят,  молниями  сверкают.   В  кровавой  битве  устрашающие  выпады  на  противника   устремляют.   В  парной,  маневренной  дуэли,  птицы  когтями  друг  друга  дерут,    клювом  долбят,  пух,  перья  на  землю  летят.  Страшное,  стервозное,  зрелище!  Птицы  кровью  исходят,   из  сил  выбиваются,  но  никто  не  превозмогает,  не  уступает  ни  в  силе.  Ни  в  ловкости.     Струйки   крови    на  морду  драконью,    изливаются,    Царь  же,  только    солёные  капли  слизывает,  побоищем  наслаждается.   Небо  вокруг      бьющихся  птиц,  алым
  облаком  подёрнулось,  туманом  розовым  клубится.  Никто  из  птиц  не  побеждает.  Нулевая  ситуация  получается.  С  дробным  звуком,  камнем   рухнули  в  воду  оба  истерзанных,  искалеченных  тела!
Вокруг  них  кровавая  пена  роится,  струями  водопада,  вниз,  по  течению,  смывается  вместе  с  погибшими  птицами.   Мазулина,  на  пределе  нервного  срыва,  в  кольцо  свилась.  Пани  Филова  в  широкой  улыбке  расплылась.  Советники  в  ладоши  хлопают,  в  угоду  царю,  ногами  топают,  в  пасть  дракона  смотрят,  ждут  его  решения.
  Царь  дракон  зубами  цокнул:
«И  при  нулевом  варианте,  я  победил!»
С  ним   Мазулина  не  спорит,  во  всём  соглашается.  Всемогущ,  напором  льстивых  угодников,  придуманный    гений победившего   царя!  Мазурина  первой  с  победой  царя  поздравляет,  услуги  свои  предлагает.    Нет  больше , раздирающих  душу,  противоречий.   Царь  с  обидой  носом  поводил,  но  Мазулину  простил,  к  себе  приблизил.    Льстецы,  при  дворе,  для  услады  всегда  нужны!  Народный  избранник  тотчас  прибежал,  лапу  царскую   раболепно  жал,  с  победой  поздравлял.
«Законно  избранным»  назвал. Младший  дракон  не  плохо  устроился,  мелководье  облюбовал.  Доволен.  Успокоился.  Затухла  смута. 
Бурлит,   пузырится,  шумит  падающий  поток  воды,  бессильное  тело  сокола  по   вихревому   течению  уносит.  Тяжёлый  орёл,  так  и  не  всплыл.   Несёт  вода  истерзанный  комок  тела  сокола,  о  валуны  речные  ударяет,    о водные  камешки  цепляет.  Налетел  буйный  ветер,    искалеченное  тело,  волной,  на  берег  выбросил,  прямо  в  густой,  махровый,  зелёный,  прибрежный,  целебный  мох.  Побитое  крыло  за  зелень  зацепилось,  к  коряге  речной  прибилось.  Обтекает  птицу  вода,  но  не  приносит  вреда.  В  ту  пору,  по  стране  много   мудрых   старцев  ходило,  народ  зачарованный  будило,  молитвы  к    Богу  возносило,    целебные  травы  собирали,  заклинания   добрые   читали.    Один  из  таких  старцев  мимо  проходил,    раненую  птицу  увидал,  бережно  подобрал,  трепетно  оберегал,  раны  её  целебным  снадобьем  смазал,  осторожно,  в  лечебный  мох  завернул,  своим  теплом  обогрел.  К  птичьей  груди  прислушался.  Слабо,  но  бьётся  сердце  соколиное.  Пристроил  тельце  на    своей  груди,  понёс  с  собой  дорогой  длинною,  что  вела   к  зачарованному  холму.   Седой  старик  в  белом,  длинном  одеянии,  подпоясан  ремешком,  с   крепким,   дубовым  посожком,  всю  дорогу  молитвы  читал,  птицу  холил,  оберегал.  И  открылись  глаза  соколиные,  жизненной  влагой  подёрнулись,  взмахом  крылья  белые  вздёрнулись,  ожила  птица,  взметнулась,  на  плечо   старцу  села. Глаза  сокола  решимостью,  любовью  горят,    за  спасение  благодарят.  Головкой  сокол к  седым  волосам  старца    припадает,  клювом    нежно   длинные  пряди  с  лица  убирает.  Старец  высокий,  худой,  с  длинной  седовласой  бородой.    Белый  холст  рубахи  почти  до  пят,  по  поясу  ремешком  подпоясан.    Полы  одежды,  ворот   косоворотки,  славянскими    рунами  расшиты,  узорами   и  знаками солнцеворота  вышиты.    Не  простой  старец  из  рода  Волхвов,  много  знает,  святые  обряды  соблюдает,  к  первородным,  древним  Богам,  обращается,    взывает    духовно   к  небесам,    Могучей,   Священной  Мудрости  Природы.  Силами  духов  природы  людей,  зверей,  птиц  и  всякое  живое  начало,  исцеляет.  Да  и  белый  сокол  не  простой,  грудью  широкой  высоко    дышит,  в  белоснежной  груди  крепкий  дух  народа   полонённого  слышится,  войти  в  людей,  просится.
«Не  время  пока,-
Старец  сказал,
-не  поднялись  из  холма  богатыри  заточённые!  Смотри  вперёд  ,  над  главным  холмом  знак  должен  появиться,  сияние  дуг  радуги  или   цветные  линии   знаком   пересекаются.  Туда  и  подойдём!»
  Стал  Сокол  верным  волхву  помощником,  идут  оба  к  цели  заветной.      С  ясного  неба  солнце  ими  любуется,  согревает,  бликами   серебра  седину  и  оперенье  птицы   осыпает.  Дорога  перед  ними  мягким  ковром  стелется.  Ветер  и  тот  утих,  только  слегка  поддувает,  свежестью  овевает,  дорогу,   прямиком,  к зачарованному  холму,  направляет.  Дорожная  пыль  туманом  клубится, увивается,  камешки  мелкие  в    босую   стопу   старца впиваются,   но  старец  идёт,  ничего  не  боится.  Верная  птица  зорко  сидит,  во  все  стороны  глядит,  врага  ни  на  шаг  не  подпустит.  Духи  Природы  рядом  идут   путникам  духовную  пищу  дают.
С  молитвою  к  высшим  силам,  старец  идёт,  соколу  белокрылому,  наставленье  даёт. 
«Скоро  ломанный  пейзаж  перед  нами  предстанет,  вся  долина  в  рытвинах  и  колдобинах,  а  под  каждым  холмом  народ   подземной  хитростью,   заколдованный, зачарованный,     тайной  силой  вещества  подземного  одурманен,  коим  Змей  Горбыныч  страну  опылил.    Под    самым   высоким  холмом  спят   доверчиво  -  наивные   богатыри,  обманули  их  Силы  подземные,  предложили  водицы  холодной  испить,  когда те  на  страже  границ  стояли.   Не  знали  доверчивые,  открытые  душой  воины,  что   вода  с  подмётом  колдовским  была,  стражей  тут  же  в  сон  задурманило.  Голова  во  сне,  а  ноги  в  ходьбе,   ноги   сами  богатырей  под  холм  завели,  там  подкосились  и  свалились  в  воинской  одежде  и  во  все  оружии.    Так  и  народу  много    той  воды  напилось,   до  долины  дошли  и  там  свалились,  Чистые,  светлые  устои  морали,  захоронились.   Змей  Горбыныч  хотел  всех    в  долине  спалить,  но  Силы  Природы   сделать  того  ему  не  дали.    Из  туч  дождь  пролил,  пламя  затушил,  а  змей  про  это  не  узнал.    Как  к  холму  подойдём, знаки  увидим,  труби  птичьим  гомоном,  что  есть  силы!    Снимать   станем    пелену  липучую,  гнать  зловещую   тёмную  ауру  от  силы  богатырской,  оба  с  тобой,  что  есть  мочи,  будем!»
Сокол  головкой  кивает,  всё  понимает.   Солнце  ясное  туман  перед  путниками  рассеивает,   зелёная   трава   шёлком шелестит,  путь  указывает .  Старец  движение  улавливает,  прямо  к  цели  подошёл.   Чувствует,  земля  от  энергии  вибрирует,  нашёл  место  неродной  силы.  Долина  просторная,  по  одну  сторону  горами  огорожена,  вершинами  заснеженными  светится. Кто  к  горам  подойдёт,  снежной  бурей    горная   лавина  заметёт,  камнепадом  засыпет.  По  другую  сторону,  долина,  лесами  дремучими,  не  проходимыми,  застелена. По  долине    текут,    причудливыми  изгибами,   реки  полноводные,  порогами  крутыми  кипят,  бурлят,  с  ног  сбивают, к  холмам  так  просто,  не  подойти.   Вода  не  просто  жидкость  текучая,  она  связь  между  небом  и  землёй,  всё,  что  вокруг  неё,  в  неё  попало,  запоминает,  вечно  хранит,  с  небом,  землёй  информацией  обменивается.  Только  путники    к  долине  подошли,  о  них  вести,  током     водным,  в  поземный  мир  ушли.   Сокол  с  плеча  старца  слетел,  перед  ним  сел,  крылья  расправил.  Головой  кивает,  сесть    на  него,   старцу   предлагает.  Опустился  на  птичью  спину   седой  волхв  и  понёс  его  сокол  прямиком  к  высокому  холму,  что,  как  башня,  возвышался.  Холм  и,  правда,  не  простой,  мелким,  мелким  песком  усыпан.  Песчинки  многогранные,  лучи  солнца  золотым  блеском  отражают.    Вдруг  над  золочёным  холмом  вспыхнула  разноцветная  радуга.  И   тут  фиолетовый  узор  красной  линией  прочеркнулся,  оранжевые  звёздочки  по  краям  небосвода    зажглись.  Обрадовался  старец.  Небеса  верные  знаки  дали!   Старец  вокруг  холма  пошёл,    особую  молитву  читает,  на  гуслях  играет.    Белокрылый  сокол   звонко  затрубил.  Свистом  песенным  всю  округу  залил,  запрятанный   крепкий,  твёрдый,  бесстрашный  Дух   народа  из  себя  выпускает,  на  битву  с  драконом  поднимает.    Осыпается  песок  под  лучами  небес  лазоревых,  показались  пики  острые,   в  лучах  солнца,  как  молнии  блестят,  поднимаются  к  небу  остриями.   Затем  показались   конусные   шлемы.  Головы  богатырские  поднялись,  плечи  широкие  песок  стряхивают,  освобождаются  богатыри  из  песочного  плена,  забытья  колдовского,  поднялись  во  весь   богатырский   рост,  В  ножнах  мечи    сноровкой  мастера  кованные,  в  руках   приборы  диковинные.  От  приборов,  лучи  голубоватые  к  земле струятся.  В  лучах  сила  неведомая,  прикосновением  испепеляет  тела  врагов  мигом  расчленяет.  На  треножниках   тяжёлые  стрелы  незнаемые.  Не  ведала  земля  таких  приспособлений  и  форм  оружия  загадочного.   Между  сном    богатырей   и  реальностью  грани  стираются.   Навет  не  видимый    устраняется.  Победила  священная  молитва  колдовское  заклятье  тёмных  сил!     Духовная.  Направляющая  сила   всплеснула  воды  волнами  высокими,  колыхнула  землю  нехоженую,  донесло  земное  эхо  пробуждение  людей    и  до  центра   контроля  в  подземелье.    Волнуются,  тревожатся   скрытые   подземные  сущности,      шлют    сигнал  опасности  во  дворец  змея.  Царь-дракон  сигнал  тревоги      получил.  Подскочил  дракон,  как  роем  пчёл  ужаленный.  Кинулся  на  пани  Филову:
«Ах,  ты,  индюшка,  облезлая!  Что  за  сокола  мне  подсунула?  Почему  скрыла,  что  в  нём  была сила  народная !  Не  поединок   я  бы  ему  устроил,  а  живьём  проглотил,  что  с  тобой  сейчас  и  сделаю!»
Дракон  пасть  раскрыл,  зубами   индюшку  схватил.  Верещит,  извивается   пани  Филова  смертельным  ужасом  окутана,  причитает  ,  кричит,  из  пасти  вырывается:
«Сама   того  не  знала,  господин  мой!    Тебе  угодить  старалась!  Пощади,  не  губи!  Я  же  тебе  выборные  голоса  насчитала,  правды    истинной  никому  не  сказала,  ведь  твой  меньшой  брат  победил!  Для  тебя,  господин,  рисковала,  когда  победу  тебе  приписала!»
Ослабил  челюсти  дракон.  Верных  слуг  губить  не  следует.  Выплюнул    индюшку:
«Из  похода  ворочусь,  тогда  с  тобой  разберусь!»
Закатилась    под  плинтус  в  щель  пани  Филова,  холодеет  страхом,  ни  жива,  ни  мертва.  За  чужое  благополучие  своим  здоровьем  расплатилась,  головка  перекосилась,  из  груди  вопль   животный.   Приказал  царь  советникам  войско  собрать,  да  воровать  не  воевать. Энергия  ненависти  народа,  самое  страшное оружие.  Испугались,  всполошились   прислужники,  лизоблюды,  продажные,  в  глаза  не  глядят,  разбежались,  кто  куда.      Самому  дракону  на  бой  лететь  пришлось.
Взмыл  дракон,  крыльями  бьёт,    вовсю  пасть  орёт,  пламя  изрыгает,  ледяным  ветром   из  ноздрей,   себе  путь  расчищает.  Хребет  иглами  навострился,   острая  чешуя  дыбом  встала.  Летит  к  долине  тучей  штормовой,  смерчем  вьётся.
А  народ   в  долине  уже  полон  жизни  и  движения.
   Вдохновился   святой   атмосферой  сокол,  от  холма  к  холму  полетел,  все  холмы  на  равнине  облетел.  Рассеялось  колдовство  зачарования,  как  и  сам  холм.  Струится,  лучится  солнце  с  голубых  небес.   Гусли  старца  сами  поют,  подниматься  из  плена,  народ   зовут.  Молитвы  старца  к  небесам  восходят,  мощным  зовом  летают,  народ  пробуждают.  Слетает  пыль   песочная,  каменистая  с  поднимающихся  голов,  от  магического  сна  просыпающихся,  расправляются  плечи  широкие,  наливаются  силой  руки    отекшие,   разгребают  песчаные  оковы  с  ног.   Поначалу, тяжелы,  но  тверды  шаги,  ускоряются,  свободой  вдохновляются,  строем  восполняются, идут  в  ряд,  строй  за  строем.    Множится  рать  народная,  впереди,  богатыри  идут.  Старец  народ  благословляет,  сокол  за  собой  ведёт,  впереди  летит,  соколиным  посвистом  трубит,  выпустил  из    себя  крепкий  Дух  народа!     Все  подручные  дракона  скрылись,  кто  куда.  Даже  брат  меньшой,  из  мелководья,  в  глубоководье,    пучину  водную  нырнул.     Летит  царь  дракон,  грозой,  громом  огрызается,  вихревой  завесой  укрывается,  хвостом  воздух  рассекает,  свистом  ветра  ледяного,    ноздри  раздувает.  Чешуйный  гребень  на  спине  частоколом  торчит,  жаркий  огонь  из  пасти  выплёскивает.  Встретились  на  перекрёстке  дорог.  Дракон  хвостом  землю  рассёк,  глубокой  впадиной  путь   народу  преградил.  Пламенем  из  пасти  путь  обугливает.  Запах  гари  пеленой  стелется.  Дракон  на  сокола  нацелился,  пасть  раскрыл,  проглотить,   целиком, решил.  Враждебный  мир  из  подземелья  ,  о  голубых  струйках  богатырей,  дракона  предупреждает,  а  тот  внимания  на  сигнал  не  обращает,  воинственным  азартом  поглощён,  уверен  в  своей  силе  и  победе.   Только    собрался  взлететь,  схватить  сокола,  как  богатыри  голубыми  струйками,  ему  крылья  срезали,  словно   крыльев  и  не  было,  лишь  багровые  шрамы  по  бокам,  даже  крови   нет,  запеклась  в  разрезе.  Дракон   в  судороге  бьётся, к  голове  своей  богатырей  не  подпускает,  хвостом  отмахивается,  пасть  разкрывает ,   пламя  изрыгает,   людей  пугает.  Тут  вперёд  самый  высокий  богатырь  вышел-  Добрыня  Никитич,   впереди  себя  установку  катит.  Ничем  не  примечательный  треножник,  а  на  нём    странная  стрела  лежит.  Продолговатая,  круглая,  впереди  клюв,  позади  лучики,  на  рыбий  хвост  похожие.    Велел  богатырь  народу  отойти  как  можно  дальше,  нажал  на  кнопочку  красную.  Вмиг,  стрела  огненной  стала,  с  такой  силой  вылетела,  что  треножник  зашатался, а   по  небу  гром  прокатился,  град с  дождём   тучею  посыпался.     Такой  взрыв  от  стрелы  прошёл,  что  от  страха  даже  сам  народ  встревожился,  даже  и  попадал,  оглушился.    Разнесло  змеиный  хвост,  будто  его  и  не  было,  только  столбом  пыль,    газ  вонючий,   да  густой  чёрный  дым, высоким  грибом  к  небесам  поднялся.  Карёжится  змей,  судорогой  исходит,  а  жаром  пышит,   слюной  пенистой  исходит, шипит,  к  себе  не  подпускает.  Живучий  змей,  творенье  подземное!  Свистит,  трубит  сокол,  созывает  птиц  с  округи.  Птица  за  птицу  цепляется,  живым  мостом  устилается  от  ног  богатырей  до  головы  драконьей.  Гусли  старца  жар  остужают,  Силы  Природы  ему  помогают.   Богатыри,  по  живому,  птичьему  мосту,  на  спину  дракона  вбежали,  мечом,  голубыми  лучиками,  рубят  голову  и  остаток  тела.  Пал  дракон  бездыханным,  на  куски  порубанный. Прояснилось  сразу  небо  тихой  радостью. Освободилась  от  подземного, мистического  заклятья  страна.  Вновь  покой,  умиротворение  в  ней  воцарилось.  Богатырями  возродилось  былое  величие.   Сокол  птица  символ-  герб  страны  стал  Добрыня  Никитыч      порядок  в  ней  навёл.   Мудрый  старец  Духовной  жизни  народ  научил.  Оставил  вещий  старец  заповеди  поколениям  людей:
«Хранить  чистоту  крови  и  нравственности  духовной!  Царей  над  собой  не  возносить,  справедливость  творить,  ни  с  кем  не  враждовать!  Клеветников,  грабителей,  народа  мучителей   воров,  подлецов,  угодников-  изгонять,  паразитов-взяточников    из  власти  убирать!  Народное  достоинство  сохранять,  защищать!  Нищеты  не  допускать!  Рабов  не  иметь,  рабство  не  вводить.    Чужаков  в  гости  приглашать,  но  родную  землю  ими  не  заселять!   Богатства   страны  не  раздавать,  недра    своей  Земли  оберегать,  супротивникам  не  отдавать.   Лести  чужестранной  не  внимать!  Много   чужаков  из  себя  благодетелей  станут  изображать,  свои  нравы  предлагать,  не  кидайтесь  в  омут  страстей,  то  ловушки  тёмных  сил  за  вашими  душами!  Пока    непорочны  заповеди  мои,  не  сможет  вновь  покорить  вас  Враждебный  мир.  Прельститесь    яркими  дарами  хитросплетений    вражьих  сил,    потеряете  и  землю,  как  государство  и  народ,  как  нацию!» 
Заповеди  старца  люди  сохраняли,  на  деньги  и  сверхприбыль,  свободу,  мораль,  совесть  не  меняли,  чистоту  крови  соблюдали.   
 Вновь  люди  счастливо  зажили!   Подземный  мир  ещё  глубже  в  землю  ушёл,  страну  ту  больше  не  тревожил,  а   прилетали  ли  драконы  подземелья   в    другие  наземные  страны,  истории  полны  тайн.