Очередь

В то роковое утро Игоря Фестивалева, офис-менеджера одной небольшой столичной фирмы, посетило предчувствие. Он и сам не понял, что произойдёт, но совершенно отчётливо почуял, что непременно что-то произойдёт.

Открыв матовую стеклянную дверь своего кабинета, Игорь обнаружил там подтянутого прилизанного незнакомца приятной наружности, одетого в элегантный чёрный костюм. Незнакомец молниеносно подскочил к Игорю, радушно улыбаясь.

– Здравствуйте! Вы, очевидно, Игорь Фестивалев? А моя фамилия Мозжевельников, можете так и называть меня: господин Мозжевельников.

Игорь едва раскрыл рот, но не успел ничего сказать или спросить, как господин Мозжевельников перебил его:

– Вижу-вижу! В ваших глазах вопрос, посему спешу пролить свет. Я новый сотрудник, меня посадили к вам. Так что, ха-ха, придётся подружиться, хотите или нет!

Последнее можно было принять за угрозу, однако уж больно располагали к себе вид и манеры Мозжевельникова. Да чего уж там, он был просто по-актёрски обаятелен! А как пластичен – как легко вспорхнул он со своего стула, чтобы поздороваться с Игорем, как изящно вскинул свою утончённую руку!

Потянулся рабочий день, такой же, как и все предыдущие. Ничего нового: звонки, документы, мелкие поручения… Со своей работой в последнее время Игорь справлялся легко и быстро – одним словом, профессионально, однако с некоторых пор в его действиях появилось что-то механическое, отработанное, неживое. Он даже сам про себя отметил, что стал немного походить на робота. Впрочем, взглянул он на данное обстоятельство с иронией. Ведь самоирония, как известно, помогает не расплакаться и принять себя и ситуацию со всеми недостатками.

Сегодня же в Игоря вселилась какая-то рассеянность, подобная той, с которой он начинал свою работу здесь. Так происходит всегда, если в привычный, выстроенный алгоритм врывается что-то новое, инородное. Как появление Мозжевельникова. Игорь, привыкший работать в уединении и, как следствие, в полном спокойствии, теперь нервничал, волновался, особенно когда приходилось переговорить с кем-то по телефону, – короче говоря, не находил себе места. Хотя сидеть в основном приходилось на месте. Зато Мозжевельников на удивление вёл себя почти по-хозяйски. Игорь поглядывал на него и просто поражался! Этот тип ничего не делает, знай себе вертится в кресле, листает ленту в смартфоне, встаёт, расхаживает своей вальяжной, грациозной походкой по кабинету, то к окну подойдёт, то вернётся в кресло, а то и вовсе отлучится неведомо куда! Всё что угодно, только не работает!

В какой-то момент Мозжевельников, давно заметивший внимание Игоря, который как ни старался, так и не смог скрыть свой интерес и некоторое негодование, заговорил:

– Снова вижу в ваших глазах массу вопросов, молодой человек.
– Да нет, я… – начал было оправдываться Игорь.
– Вижу-вижу, – остановил его Мозжевельников, – вас, вероятно, удивляет, может быть, настораживает и даже самую малость раздражает моё, с позволения сказать, лоботрясничанье на работе!

И снова этот ласковый, приветливый, немного старомодный тон и сладкий голос, за которые хочется простить все смертные грехи!

– Так я спешу объяснить, – продолжал Мозжевельников, – меня приняли только сегодня утром и велели ждать дальнейших указаний. Как видите, я пока совершенно не знаю, чем должен тут заниматься.

Игорь понимающе промычал, про себя же вздохнул с облегчением. Казалось, все точки над i расставлены, можно спокойно, с чистой совестью, как обычно, погрузиться в работу. Но Мозжевельников снова возмутил спокойствие, на сей раз уже со своей стороны проявив заинтересованность.

– Ну а вы, юноша, в таком случае, позвольте ответно полюбопытствовать, чем вы занимаетесь в этом могучем учреждении?
– Я – офис-менеджер, – охотно и не без важности ответил Игорь.
– Офис-менеджер… – в задумчивости протянул Мозжевельников. – Простите мне мою навязчивость, но очень интересно узнать, какая у вас зарплата? Вы ничего не подумайте, но мне элементарно не сказали, сколько я буду иметь!

И Мозжевельников как-то растерянно усмехнулся.

– Странно, – удивился Игорь, – у нас обычно всем новым сотрудникам сразу озвучивают цифру. Либо, если по договорённости, то хотя бы обозначают минимум.
– Вот так, представьте себе, – кивнул Мозжевельников, – я не знаю ни своих обязанностей, ни своего оклада.
– Ну, я думаю, в течение дня с вашими делами должны обязательно разобраться, – поспешил заверить его Игорь, – может быть, у них сегодня какой-то аврал… Хотя почему тогда я об этом не знаю…

И снова Игорь призадумался, прикусив дужку компьютерных очков. И снова им овладели недобрые подозрения, какие – он и сам не мог понять. Из этого лёгкого транса его опять вызволил Мозжевельников, теперь гораздо настойчивее:

– И всё же, вы ушли от моего вопроса.
– А?! Простите, забыл… Какой вопрос?
– Сколько вы получаете.
– А, ну да. Сорок пять тысяч, – ответил Игорь, и голос его слегка дрогнул.

Мозжевельников посмотрел на него прищурившись, откинув голову назад и чуть вбок. Мурашки пробежали по всему телу от его взгляда. Кажется, новый сотрудник намерен постепенно поменять свой тон, а заодно и русло разговора.

– Не густо, – заключил Мозжевельников, но тут же оживился, – впрочем, вы ещё молоды, у вас всё впереди.
– Конечно! – подхватил Игорь. – Мне обещали повышение, сказали, я хорошо справляюсь с обязанностями.
– О, понятно, – Мозжевельников как-то досадно взглянул в окно, за которым колыхалась ярко-зелёная листва, затем вновь обернулся к Игорю, – а сколько вы здесь уже трудитесь?
– Почти полгода.
– Так, почти полгода. Тысячу раз простите мне моё любопытство, кто вы по профессии? Что вы кончали?
– Вообще я филолог.
– Прекрасно! – Мозжевельников аж подпрыгнул и зашагал по кабинету. – У вас прекрасная профессия, что же вы здесь забыли, мой юный друг?!
– Так ведь…
– Понимаю-понимаю, да, увы, мы живём в такое время, когда порядочный офис-менеджер в двадцать раз полезнее всякого филолога. К тому же надо как-то жить. Вернее, – вздохнул Мозжевельников, – к сожалению, выживать. Вот вы, к примеру, с кем живёте?
– Пока с родителями, а потом…
– Что потом?
– Потом, когда повысят, собираюсь съехать с девушкой на съёмную квартиру.
– Ммм, у нас ещё и девушка есть!
– А как же! – с достоинством отозвался Игорь.
– Ну конечно, как не может быть девушки у такого приятного, симпатичного молодого человека!
– А у вас? Неужели?.. – осторожно спросил Игорь.
– Я вышел из того возраста, – отшутился Мозжевельников.
– Ну что вы, вы тоже ещё не так стары, – попытался успокоить его Игорь, – всякое бывает, не стоит ставить на себе крест.
– Нет-нет, это вам, юным и цветущим все карты в руки. А мне и вправду наскучило. Кроме того, всякие отношения неотделимы от ряда подводных камней.

Поймав непонимающий взгляд Игоря, Мозжевельников продолжил свою мысль:

– Ну вот, вы говорите: съедем на съёмную квартиру. А ведь как сложно сейчас с этим! Найти подходящий по цене и местоположению вариант, завоевать доверие хозяина… Простите, а ваша девушка – она кто?
– Она студентка, через год диплом защищает. А пока официанткой подрабатывает.
– Ах, бедняжка, – покачал головой Мозжевельников, – поспать-то небось не успевает. И учёба, и работа, и с милым надо видеться хоть иногда. А на съёмную-то квартиру – львиная доля зарплаты убьётся. Что у неё, что у вас.
– Ничего, – отрезал Игорь, которого постепенно начал напрягать назойливый собеседник, – мы всё преодолеем.
– Преодолеете… А у вас есть её фото?
– Конечно, вот.

Игорь показал на телефоне селфи улыбчивой девушки в лёгком розовом платье и с длинными прямыми русыми волосами. Мозжевельников рассмотрел её подробно и внимательно, но без вожделения – скорее, аналитически. Улыбка сошла с его лица.

– А как зовут её?
– Даша.
– Даша. Замечательно. Не первая красавица, хотя вполне симпатичная. Главное – не страшная, вы ведь не стали бы встречаться с совсем страшненькой девушкой, верно? А у вашей – довольно типичная для нынешнего времени внешность.

Игорь хотел возразить, не смог и слова вымолвить в ответ – язык словно перестал его слушаться.

– А что вы так смотрите? – серьёзно спросил Мозжевельников. – Скажете, она неземной красоты? Но вы же понимаете, что это далеко не так. Да и нужно ли вам что-то большее, если вы согласны и на такой вариант? К тому же вы любите её. Вы же любите её?

Игорь только слегка приоткрыл рот, издав какой-то непроизвольный тихий звук. Перед молодым человеком резко пронеслись красивыми кадрами первые свидания, прогулки по паркам, бульварам, мостам, нежные объятия на скамейках и в подъездах, страстные поцелуи, от которых кружилась голова и казалось, будто улетаешь куда-то, аж до звезды на университетской высотке. И, конечно же, горячий шёпот бесконечных признаний. Но так лишь первое время. Потом поцелуев и объятий становилось всё меньше, оставались лишь сплетённые руки во время прогулок. И сейчас Игорь уже не смел ответить на вопрос, любит ли он Дашу.

Мозжевельников отошёл к окну.

– Как, однако, перевернулся наш мир, – размышлял он вслух. – Раньше говорили «невеста», теперь – «девушка». Раньше говорили «любовь», теперь – «отношения». А всё почему? Люди боятся брать на себя ответственность, строить планы далеко наперёд. Невеста, потом жена – на всю жизнь, а с девушкой можно легко расстаться. И отношениями гораздо легче назвать то, что не решаешься назвать любовью. И не говорите, что я не прав. Вы ведь так и не ответили, любите её или нет. Вот съедетесь вы на эту желанную, пока что мифическую съёмную квартиру – а дальше? Будете ли вы любить Дашу, когда она будет просыпаться рядом с вами неумытая, нечёсаная, ненакрашенная? Когда она будет ходить по дому не в красивых платьицах и юбочках, а в растянутых трениках и футболках не первой свежести? Когда вы будете приходить с работы усталый, будете ждать нежности, ласки или на худой конец элементарного ужина, а она вдруг не сможет вам этого дать, потому что тоже придёт домой усталая. А ведь ещё и диплом писать, а тут вы – разбитый, голодный и, уж простите, сексуально неудовлетворённый. Она начнёт раздражаться, вы начнёте раздражаться, и пойдёт-поедет… Когда, в конце концов, вы уже не в силах будете скрывать друг от друга своих привычек, так плотно въевшихся в вас за всю прожитую жизнь, некоторых особенностей гигиены, наконец, естественных физиологических нужд – да, ей также надо будет их справлять, а вам придётся принять вашу хрупкую и нежную принцессу вместе с этим тоже! Так вот, будете ли вы любить её несмотря на всё это? Вот вам и подводные камни, которые вы собираетесь преодолеть. Но если бы они ограничивались одним бытом. А готовы ли вы исполнять её капризы? Не стоит забывать, что женщины чрезвычайно требовательны. А у вас съёмная квартира. Или, чего доброго, ипотека (если забегать ещё больше вперёд). Плюс у вас сидячая работа. Лишний вес, мочеполовые проблемы, и вы вмиг теряете свою привлекательность в её глазах, а она между тем встречает другого мальчика. Именно мальчика, юного, свежего, такого, как вы теперешний. Вот вам и вся любовь. Я уж молчу о детях, а с ними так вообще кричи караул!

Игорь больше не мог усидеть на месте.

– А дети-то в чём виноваты?!
– Вот именно, дети ни в чём не виноваты, они ведь не просят, чтобы их производили на свет! А попадают в ту же суровую реальность, в которой маемся и мы. И потом, сегодня дети – дорогое удовольствие, не менее дорогое, чем женщины. Да и кто гарантирует, что из ребёнка в конечном итоге выйдет толк. Один неверный шаг – и ещё одна искалеченная жизнь. И если бы каждый человек честно ответил себе, зачем ему дети, да и зачем он, в принципе, с кем-то сошёлся – не из собственного ли самолюбия – искалеченных жизней стало бы гораздо меньше.
– Что же получается? – воскликнул Игорь. – По-вашему, нельзя встречаться с девушкой?
– Почему же, я такого не говорил. Любовь прекрасна, при условии, что это действительно любовь. А какая она на самом деле – никто и никогда не поймёт. Жизнь слишком коротка, чтобы понять, а опыт предыдущих поколений ничего не стоит, они совершали те же ошибки, что и мы. Ответьте, положа руку на сердце, почему вы встречаетесь с девушкой? Ради какой великой цели? Не потому ли, что вы боитесь прослыть ущербным, неудачником, даже девственником, что вы хотите таким образом хоть как-то подтвердить свой мужской статус? А может быть, вы просто боитесь одиночества? Поразмыслите на досуге и ответьте самому себе.
– Не понимаю, к чему всё это, – возмутился Игорь, – чего вы от меня хотите? И какого хрена лезете в мою жизнь?
– Дорогой Игорь, – снова заулыбался Мозжевельников, – вы мне понравились с первого взгляда, и я желаю вам только лучшего. А потому и хочу предостеречь: не стоит идти на поводу у общественного мнения. Не стоит как-то поступать лишь потому, что все должны так поступать. Кто вообще решил, что все так должны? Кто кому должен? А одиночества, скажу вам, боятся те, кому нечем заполнить свою жизнь. Хотя чем современный человек может заполнить свою жизнь? Да, безусловно, у нас гораздо больше возможностей, нежели у наших предков, но рутина поглощает нас. Вот так и проводим годы в какой-то бессмыслице, а потом умираем, и ничего не остаётся. Стоит ли рождаться на свет, да вдобавок плодить такое же никчёмное потомство?
– Какой цинизм, – тихо произнёс Игорь.
– А чего вы хотите, – развёл руками Мозжевельников, – сейчас удивительная эпоха, в которую цинизм соседствует с инфантильностью. Признайтесь, ведь вы в компаниях с друзьями и сами не прочь выкинуть какую-нибудь циничную остроту. Но только не о себе любимом, как можно! Самоирония – да, самосарказм – ни за что! А вечером, вместо театра или, скажем, концерта классической музыки, вы, как это у вас называется, рубитесь в танчики. Или вместо умного, толкового фильма какого-нибудь Бергмана-Антониони-Тарковского вы предпочтёте всяких там трансформеров и прочих человеков-пауков. Я уж не говорю о чтении книг. Конечно, зачем перенапрягать мозги! И ваша изначальная интеллектуальная профессия тут ни при чём, она в прошлом. Разве нет?

Игорь молчал, мрачно уставившись в одну точку. Наконец его взгляд случайно скользнул по часам на мониторе.

– Обедать пора, – объявил Игорь, хлопнув себя по ляжкам.
– Я с вами, – засуетился Мозжевельников, – правда, я не голоден, но вы же не против, если я составлю вам компанию? Мы ведь уже довольно близкие друзья!

Игорь понял, что отделаться от этого «близкого друга» не удастся, и обречённо кивнул.

Столовая, где обычно обедал Игорь, находилась через несколько переулков от работы. Шли быстро. Мозжевельников не умолкал, Игорь не смотрел на него.

– Вы поймите, Игорь, – трещал на ходу Мозжевельников, – ведь я хочу докричаться до вашего разума, до вашего сердца! Из одних лишь благих побуждений! Взгляните правде в глаза – нас загнали в систему, выхода из которой практически нет. Школа, университет, работа, пенсия – это система. Девушка, семья (или совместное проживание, как угодно), дети, съёмная квартира, ипотека – тоже система. Конечно, есть такая теория, согласно которой можно плюнуть на систему, жить в своё удовольствие, делать что хочется, путешествовать куда и когда вздумается, заниматься всяческим творчеством, открывать в себе новые таланты и вообще духовно расти, или просто безумствовать. Короче, жить полной жизнью, а не бегать по замкнутому кругу от дома до работы и обратно. Но ведь на такую жизнь тоже нужны средства, просто не представляю, кем надо быть, чтобы позволить себе подобное. И тут снова нас одолевает система! Она во всём – и в материальных потребностях, и даже в этих призывах к свободной жизни. Ловушка!

Ещё немного – и Игорь просто взорвался бы. Он сам не знал, что сделал бы с Мозжевельниковым за его разглагольствования, но на счастье коллеги как раз подошли ко входу в столовую.

– Пришли, – сухо указал на приветливо распахнутые двери Игорь.
– Отлично! – ещё больше оживился Мозжевельников. – Сейчас я на примере этой самой столовой докажу вам, что система повсюду, здесь – тем более!

Игорь, едва собиравшийся войти внутрь, остановился перед самыми дверями, глубоко вдохнул и спросил:

– Чего вы всё-таки от меня хотите? Что вы заладили: система, система… Да вы достали меня этой вашей системой!

Мозжевельников помолчал, пристально вглядываясь в Игоря, и ответил:

– Я просто не хочу, чтобы и вы стали рабом системы, как миллионы, миллиарды других, этих безвольных овощей.
– И с чего вдруг такая забота именно обо мне? – не лишённым издёвки тоном интересовался Игорь, заходя в столовую.
– Скоро вы сами поймёте, – следуя за Игорем, загадочно, как бы невзначай, усмехнулся Мозжевельников и тут же переключился на другую тему. – Так, что же будем брать? Ах, да! Я же не голоден, совсем забыл. Хотя от шоколадки я бы не отказался, шоколад – моя слабость, мозги, знаете ли, питает!

Длинная очередь тянулась вдоль прилавка, за которым орудовали раздатчицы в стильных форменных фартуках и козырьках. Порции первого и второго, закусок, выпечки и напитков выдавались так ловко, с тем же автоматизмом, с которым до сегодняшнего дня выполнял свою работу в офисе Игорь.

Мозжевельников пристроился за Игорем и всё время, пока они продвигались к кассе, нашёптывал ему:

– Вот мы с вами встали в очередь, чтобы набрать еды, расплатиться и спокойно пообедать. А что всё это? Не что иное, как всё та же система! Вы посмотрите на этих людей: мрачные, злобные, некрасивые, они как стервятники готовы наброситься на эти кулинарные шедевры, да из одних остатков приличия держат себя в руках.

Получив на красный пластиковый поднос порции солянки, гуляша с макаронами, селёдки под шубой и стакан морса (причём макароны и селёдка под шубой успели слегка заветреться, что, впрочем, никогда не смущало молодого офис-менеджера, такого неприхотливого в еде), Игорь оглядел людей, стоящих в очереди. И внезапно он впервые почувствовал бесконечное отвращение и к своему заветренному обеду, и к этим мрачным, злобным, некрасивым, ползущим к кассе стервятникам. Действительно, нельзя было не согласиться с Мозжевельниковым. У того коротышки пивной живот и три волосинки на блестящем черепе; у той дамочки абсолютное  отсутствие талии и шеи;  а вон тот, наоборот, длинный, сутулый, кривоногий и тощий, словно жердь, да вдобавок всё лицо в угрях и волосы сальные; и так далее, и так далее. И у всех до одного невозможно постный, угрюмый вид, полный точно такого же отвращения к окружающим и заботы лишь о своём благе, в данном случае – желании пожрать. Именно пожрать и никак иначе.

– Эта очередь, – продолжал нашёптывать Мозжевельников, – последняя капля, последнее звено системы. Чтобы выжить, надо работать, а чтобы лучше работать – нужны силы, следовательно, необходимо питаться. И те, кто основали эту систему, превосходно воспользовались данной потребностью. Они знают, что мы отсюда ни в коем случае не уйдём, что выложим свои кровные 400-500-600 с лишним рублей, лишь бы утолить голод. И мы не уходим. И стоим, стоим, ждём, когда подойдёт наша очередь. Мы смирились с таким положением вещей, приняли его беспрекословно. А между тем, так во всём, не только здесь. И проходит наша жизнь в постоянной очереди за удовлетворением наших потребностей. А по сути, как я совсем недавно говорил, в бессмыслице. А потом умираем, и ничего не остаётся.
– Какая мерзость, – потихоньку проговорил Игорь.

Несколько человек безучастно покосились на него и так же безучастно отвернулись.

– Наконец-то вы начали понимать, – грустно заулыбался Мозжевельников, – видите, мы с вами приходим к неутешительному выводу: в наше время человеческая жизнь потеряла всякую ценность. Для общества, для мира в целом, только не для самого человека, если, конечно, он в силах что-либо изменить.
– Что же делать? – в растерянности, почти в отчаянии спросил Игорь.
– Бунтовать, – решительно ответил Мозжевельников, – идти против системы. Не так, разумеется, как предлагают приверженцы теории свободной жизни, о которой я говорил. Она годится для легкомысленных мажоров, мы же не такие! Значит, надо показать, что мы выше всего этого. Выше низменных потребностей, из-за которых человек теряет свой облик. Выше этой очереди, наконец. Пора показать, на что способны одни мы и больше никто, ни один человек из этой очереди, ни один человек на земле. И пусть это будет маленький, но первый шаг в борьбе против системы.
– Но как показать? Что же я должен сделать? – умоляюще вопрошал Игорь. – Подскажите, господин Мозжевельников!
– Очень просто: что подсказывает разум. Что, так сказать, велит мозг, – и Мозжевельников негромко, но победоносно посмеялся, – однако поспешите, скоро наша очередь.
– Да, сейчас я им всем покажу, – сквозь зубы прошипел Игорь.
– Смелее, мой юный друг! – подталкивал его под локоть Мозжевельников.
– Покажу-покажу! Они узнают, на что способен Игорь Фестивалев!

Поравнявшись с кассой, за которой сидела толстая полусонная тётка, Игорь, ко всеобщей неожиданности, поднял поднос высоко над головой – и швырнул на пол! Под звучный возглас толпы поднос перевернулся в воздухе вверх дном, тарелки и стакан – вдребезги, брызги супа, подливки и морса покрыли брюки Игоря и оказавшихся поблизости случайных жертв. Последовала немая сцена, опешила даже толстая кассирша. Не зная, что делать, она глядела из-под хлопающих, жирно накрашенных ресниц на Игоря как на ненормального. Кто-то выругался. Отдышавшийся Игорь обвёл всех взглядом, полным торжествующей агрессии. Лишь одно смутило отчаянного бунтаря против системы – то, что он заметил не сразу, но когда заметил – моментально растерял и смелость, и дерзость: Мозжевельникова и след простыл.

2018 г.