Небо грустило и хмурилось. Весна затяжная и тоскливая. Пора наступить лету. Но оно заблудилось и не приходило. Листочки на ветках не дождались тепла, вылезли наружу. Маленькие, липкие, любознательные.
Ближе к закату подул нежный ветерок. Тучи нехотя уползли. Над горизонтом вспыхнуло на доли секунды и скрылось солнце, вселяя надежду на скорое тепло, предупреждая: « Вот и я - скоро буду!»
Черёмуха копила силы, а с первыми лучами восходящего, до боли в глазах яркого солнца вздохнула и выбросила наружу пушистые, как снег, цветы. Чудный дух, хмельной и терпкий ворвался в палату, вытеснив остальные больничные запахи.
Обход прошёл обычно – каждому больному было уделено должное внимание. Послушали, простучали, смерили давление… Доктор Николай Петрович – добрый, знающий дело, с большим жизненным опытом и навыками, внимательно посмотрел в сторону пациента.
« Ну что, Алексей Петрович! Хочу порадовать – анализы в полном порядке! Как и обещал – отпущу! Минут через десять заглянете в ординаторскую за выписным эпикризом. Но здоровье надо беречь».
Задумался, помолчал, а потом высказал мысли вслух: « А после обеда на это место придёт ложиться «Ч.П.»…Встал и вышел…
Интрига висела в воздухе до самого обеда…
Массивная дверь офицерской палаты, скрипя, открылась.
«Здравствуйте, люди добрые! Разрешите составить компанию на непродолжительное время!». На пороге стоял поджарый как волк, с суровым серьёзным взглядом коротко постриженный парень лет тридцати.
Подошёл к Виктору Потаповичу, вечно недовольному, подозрительному и осторожному, уверенно протянул руку: « Давайте знакомиться. Я Ленин! А Вас как зовут?»…
В палате зависла тишина… Потапович неуверенно поинтересовался: « А Ленин это имя… или фамилия? Уж как-то непривычно слышать…, а ...это ничего не перепутали? Точно в нашу палату? Он смотрел на окружающих, глазами ища поддержки…
«Нет, не имя и не фамилия! Просто у меня жену зовут Лена – вот я и Ленин! А вашу, извиняюсь, как зовут? Люся? Ну, тогда Вы Люсин!» - неожиданно поразил окружающих широкой открытой улыбкой. (Видимо, изображать из себя сурового и серьёзного человека долго не мог).
« Пашкой меня зовут, а фамилия Чубриков, а сокращенно «Ч.П.» Благодаря хулиганистому характеру, прозвище и прилипло».
Знал столько анекдотов и весёлых жизненных историй, что мир окружающий его, становился светлее. Смех из нашей палаты доносился с регулярным постоянством.
Единственно, кого не устроило его появление, так это Потапыча. «Болтун – находка для шпиона. Балабол! Где ты только так трепаться научился? С гауптвахты, наверное, не вылезал?» - постоянно, недовольно бурчал суровый дед.
« Да что такое говорите! Четыре года был кремлёвским курсантом…»
« Каким?» - перебил Потапыч. «Что в училище Верховного Совета? В Москве? Да туда таких на пушечный выстрел…
« А я и не говорил, что в Москве! Танковое училище заканчивал и не в столице… А вот и не вру... Нас кремлевских курсантов на училище было только трое. Спросите у любого выпускника Дальневосточного танкового тех лет… Могу рассказать…
По окончании первого курса выдали проездные на поезд до места проведения отпуска туда и обратно. А по «железке» из центра России до Дальнего востока не сутки в вагоне прозябать. Дома каждому хочется побыть как можно дольше. Билеты на самолет в те времена были и не такие уж дорогие...
В нашем городке Зарайске, стоящем на границе Московской и Рязанской областей, есть достопримечательность – Кремль шестнадцатого века. А напротив автобусная станция. Перед самым отъездом стоим - три друга - красавца в парадной форме. Ждём автобус, любуемся на Кремль. А возле стены лежит кучка кирпичей. Видимо, после реставрации осталась, а убрать забыли…
Я возьми и пошути: « Может, парни, по одному кирпичику в чемоданчик на память? И под подушку… чтобы помнить о родных местах!» Посмеялись, представляя такую картину…
До прихода автобуса еще минут пятнадцать было… Скинулись. Монетку бросили. Выпало мне бежать за мороженым. Добирались с пересадками. Сотню километров проехали, и вот аэропорт Домодедово.
Я тогда был сильный, широкоплечий… Гирю двухпудовую играючи в небо подкидывал… это сейчас - дохляк, а тогда. Ну, да ладно. Таскаю чемодан, и кажется мне, что уж очень тяжёлый.
Поделился проблемой с друзьями... Ржут не останавливаясь: «Это, видимо, мама пирожков сыночку в дорогу переложила!» Поставил для контроля на весы… Перевес более десяти килограммов. А сотоварищи за животы схватились и от смеха только по полу не катаются. « Ты, Паша, вовнутрь загляни, если что, мы твои пирожки по нашим чемоданам разложим, другу помогать надо!»- и дальше ржать. Апогей весёлости у них наступил, когда чемодан открыл набитый до самого верха кремлёвскими кирпичами. Из зала аэропорта помогли вытащить раритетный груз и аккуратно стопочкой сложить у скамейки.
Выслушал оправдания друзей, простил и отпустил их на улицу покурить, а сам, учитывая тот факт, что тяги к сигаретам не имел, остался охранять чемоданы…
До родного танкового училища добрались вовремя. Зайдя в казарму, доложили ротному о прибытии. Глядя на наши улыбающиеся физиономии, он заподозрил неладное и решил проверить чемоданы…
«Чемоданы к осмотру! Не спешить! Всё по команде! Замками ко мне на одной линии открыть, но крышки не поднимать! По счёту раз – правой рукой берёмся за крышку. По счёту два – фиксируем в вертикальном положении…(вокруг собралась толпа зевак) Делай – раз! Делай – два…
Удивление окружающих, попавших взглядом внутрь чемоданов, словами выразить было невозможно. Таких загадочных и задумчивых глаз ротного я больше никогда не видел.
«Вот вам бабушка и юркни в дверь! Тоси…боси… раз…табоси!»- прохрипел он от неожиданности: « А прикол - то тут в чём? Для чего сюда тащили? Поди, ещё не одну тысячу километров?»
Все были удивлены, включая друзей. Все, кроме меня, выполнившего просьбу товарищей (Если тяжело одному такой груз нести – поделись с товарищами).
Нависла тишина…
« Так это… с нашей малой родины… из Кремля…как память о доме…Мы их, чтобы под подушку на ночь. Ну, чтобы помнить…» - начали лепетать друзья.
От взрыва громкого хохота качались стены и звенели стёкла на окнах. Ротный, вытирая слёзы на глазах, произнес фразу, которая запомнилась надолго: «Молодцы – «кремлёвские курсанты»! Были всякие, а вот «кремлёвские» в первый раз! Правильно сделали, что привезли! Унитазы кирпичом не пробовали чистить? Напрасно, незаменимая вещь! Вам их до самого выпуска хватит!
Так и прилипло прозвище!
Человек, пока живёт, постоянно борется с холодом, голодом… - всё, конечно, не перечислить. Даже госпитальная палата не исключение. После обеда – борьба со сном, а ночью- с бессонницей. Лежишь в полнейшей темноте и пялишься глазами в потолок, пересчитаешь всех баранов, изругаешь себя самыми последними словами, что не устоял и уснул во время тихого часа…
Поворачиваешься нехотя набок,… включаешь настенное бра… и начинаешь листать страницы «снотворного» в надежде, что глаза сами собой сомкнутся. И слышишь слева и справа щелканье выключателей шелест страниц. Понимаешь, что не одинок – таких, как ты, большинство.
Единственное исключение из правил– Потапыч. Спит и днём, и ночью, после завтрака, обеда, есть подозрение, что и на унитазе. Но самое страшное, чего боимся, соблюдая тишину, – это его разбудить…
Если, не дай Бог, это произойдёт – придётся слушать ворчания. «Это злостное нарушение распорядка дня с нашей стороны, и ...».
Мы обязаны понять, что при свете он просто не может спать с самого детства.
На что Пашка, - прирождённый дипломат, способный уговорить любого, и тот опустил руки.
«Потапыч, не хочу обидеть, но вы, по природе своей, эгоист! При свете, видите ли, спать не может. Я вот с самого детства темноты боюсь и без света спать не могу. Предлагаю консенсус- день спим со светом, следующий - в полной темноте! Но всегда побеждал Потапыч…
Десять утра - время обхода лечащим врачом… Палата в сборе за исключением Потапыча, который, как обычно, задремал в туалете на унитазе, со свежим номером газеты «Красная звезда»…
« Мужики, огромная просьба! Хочу проучить Потапыча! Постарайтесь не ржать и утвердительно кивать, когда доктору буду привирать.
Дверь скрипнула. Николай Петрович поздоровался. И наткнувшись взглядом на пустующую кровать, поинтересовался: « Где больной?»
« Даже и не знаю, как сказать», - сделал паузу, и продолжил Паша, - Посмотришь на человека, вроде бы в годах… серьезный,… а как дитё малое! Который день в туалет сходить не может! Ему говорим – доктору скажи! Ну, поставят клизму или слабительное дадут, и проблемы будут решены. Что за человек такой! Чуть не с кулаками бросается… Тут делов то, а он…
Дверь отворилась. Извинившись за опоздание, больной протиснулся и присел на краешек кровати… «Если не секрет, Виктор Потапович, где так задержались?»
Смущаясь и краснея от неожиданного вопроса, «Так в туалете» - прохрипел Потапович.
- А как у Вас дела обстоят со стулом?
-С каким таким стулом? - совсем теряясь в догадках и осматривая рядом стоящий стул, прошептал Потапович…
-Вот видите, Николай Петрович! Вроде взрослый человек… - подхватил Пашка и продолжил убеждать и доктора, и Потаповича в необходимости приёма слабительных… А мы, молча, кивали… и кивали…
В ту ночь никто не мешал в чтении книг. Выяснилось, что найти тапочки под кроватью Потаповичу при свете, проще, чем в темноте. А двойная доза слабительного, на которую уговорил Паша медсестру, не вредит организму больного и хорошо влияет на характер…
Ещё несколько дней недовольно бурчал Потапыч на самоуправство, косо поглядывая в Пашкину сторону…
-Кто такой Чубриков? - ворвался звонкий голосок через открытую дверь. Симпатичная, молоденькая практикантка впорхнула в палату и остановилась возле Пашкиной кровати. « Вас завтра будут углубленно обследовать, поэтому необходимо промывание кишечника. Пойдёмте, я Вам клизму вставлю!»
Пашка, услышав это, аж поперхнулся! « Кто, кому и чего там вставит! Нет, ты смотри – нашлась «вставлялка»! Вставит она мне! Пошли, посмотрим, кто кому, и что вставит!» - кинул на плечо полотенце и полетел в сторону туалета, где ожидала медсестра с огромной клизмой.
Время отбоя давно прошло. В отделении стояла сказочная тишина. Даже было слышно, как надоедливая муха жужжит над ухом Потапыча…
И вдруг - громкий душераздирающий женский крик: « Люди! Помогите,… спасите, кто может!» Мы все сразу же подорвались и …. Но дежурный врач, выскочивший раньше, загнал всех по палатам…
« Вот разве нормальный человек этот «ЧП»,- скрипел Потапович: « Наверняка девчонку обидел! Посмотрим, кто кому чего вставит! Вот и вставил!»
Дверь скрипнула. Вошел серьёзный и суровый Пашка. Ни на кого не глядя, лег на кровать и молча, отвернулся к стене.
Тишина из сказочной превратилась в гнетущую. Все молчали в ожидании дальнейших событий…
«Ну как Вы могли? Взрослый человек, а она совсем ещё ребёнок…» - читал нотацию дежурный врач, присев на краешек кровати: - Нет, ну надо же до такого догадаться! Забегает, взъерошенная – Помогите люди добрые! Я убила! Лопнул он. Всё теперь меня посадят! И в обморок - бух! А я не знаю, что делать и куда бежать!». И вдруг схватился за живот, и так заразительно засмеялся!
Пашка повернулся и, улыбаясь, спросил: «Правда, здорово получилось! А то - я вам вставлю…»
Дойдя до туалета, Пашка придумал, как наказать юную обидчицу. Пристально посмотрел на клизму внушительных размеров. « А не велика ли? У меня кишечник как у воробушка, маленький, а тут ведро! А если лопну? Перельёте, и вода наружу вырвется, что тогда делать будете?»
«Больной, штаны снимайте и ложитесь набок! И побыстрее!»
« А воды попить перед кончиной невозбраняется?». Пашка нагнулся к крану, попил, и набрал полный рот воды. Снял штаны, лег на топчан и повернулся к стене…
Процедура подходила к завершению, когда сестра неожиданно заметила, что пациент не подаёт признаков жизни… Одной рукой принялась трясти за плечо. « Больной, вам плохо? Вы как себя чувствуете?»
Тонкая струйка воды под напором вырвалась изо рта и ударилась в кафельную плитку. Девчонка с ужасом в глазах и криком бросилась бежать за помощью в ординаторскую…
Дежурный врач, убедившись, что покойник чувствует себя нормально и удачно заканчивает процедуру, сказал пару ободряющих слов, и поспешил спасать медсестру…
« До свидания, люди добрые! Был рад знакомству! Здоровья всем и успехов! А вам Николай Петрович,- Ангел мой, хранитель, всего вдвойне!»
Крепко пожав руки, Пашка побежал вниз, где ждали друзья.
« Хороший, весёлый парень! Повезло его Лене! С таким, не соскучишься»,- неожиданно буркнул, улыбнувшись Потапыч.
« Нет у него никакой Лены! Это прикол такой» - с грустью в голосе сообщил Николай Петрович. « Я его еще по Афгану помню. Ротным в разведывательной роте. Хохмач. Самый весёлый капитан. Первое ранение в руку – неделю походил – всё, как на собаке, зажило! А вот второе, через месяц, осколочное, похуже – в живот. Сам себе кишки вовнутрь запихал, перевязочным пакетом перемотал, на спине выполз, и бойца ещё на плащ палатке вытащить умудрился…
Врачи - не боги, что могли, сделали. И я там руку приложил. Что удалось сшить, сшили, а остальное удалили. У него от кишечника и от желудка осталось так мало, что и поесть - то нормально не может. Думали, по инвалидности спишут, а он уперся. До Афгана холостой был, а сейчас и подавно – кому такой нужен! Да и жить - то осталось год, а может два от силы, если только чудо, какое не случится. Он и сам об этом знает…»
Доктор вышел из палаты и зашёл в ординаторскую. На столе стояла коробка с тортом, две бутылки шампанского и большая стопка с плитками шоколада. Сверху на коробке надпись: «Спасибо огромное за всё! Здоровья всем, удачи! Шоколад только медсестре – пусть учит анатомию! Успехов! « ЧП»…
P.S.
Прошло более тридцати лет. Сижу в сквере на лавочке в ожидании рейса. Город незнаком. В нем впервые. С поезда и на автовокзал. С билетом повезло. Подождать минут тридцать, а там - в автобус, и через пару часов на месте. Интересно наблюдать за окружающими…
Молодая женщина с маленькой девчушкой – если предположить… И предполагать не надо. Малышка лепечет: « К бабе, к бабе». Всё понятно – в гости к бабушке в деревню. А вон тот мужчина в шляпе… Стоп! Где-то я это лицо уже видел и хорошо запомнил. Где? Где-то в далёком прошлом… Мы встретились с ним глазами, и вспомнил сразу. Далёкий сибирский город. Окружной военный госпиталь… Николай Петрович! Здравствуйте, доктор! Вы меня, конечно, не помните! Сколько за жизнь больных перед глазами прошло – разве всех упомнишь!
Долго с огромным удовольствием болтали про молодые годы и светлое забытое время. В памяти возник образ Пашки – неугомонного «ЧП». Напомнил доктору про его хохмы, про случай, когда он лопнул…
« Чудесный и весёлый был человек! А Вы случайно не в курсе, сколько лет он ещё прожил? Вы же тогда говорили, что судьбой отведено год или максимум два».
«Зря о нём в прошедшем времени. Я говорил год или два, если только не произойдёт чудо! А чудо произошло. Через полгода женился. Помните ту практикантку, при которой лопнул? Вот на ней и женился.
Живут в рязанской области. Два пацана – копия он, и такие же хохмачи! Ох, и достается же его Ленке! Выносливая – всё на себе тянет. Вот и живут счастливо. Иногда наведываюсь в гости! Привет передам обязательно…».
.