Марию разбудило нежное поглаживание по голове. Ей даже показалось поначалу, что вернулся давно сбежавший муж Николай.
– Коля, ты? – прошептала женщина, пытаясь разглядеть в силуэте знакомые черты.
– Александр, – ответил ночной гость, сидевший на табурете рядом с кроватью.
Из знакомых с аналогичным именем Марии вспомнился только начальник, Александр Абрамович, лишивший её в прошлом месяце премии с формулировкой «За неоднократное сочинение стихов на рабочем месте».
– Абрамыч? – на всякий случай спросила женщина, хотя голос явно принадлежал кому-то другому.
– Скорее, Сергеич, – ответил мужчина.
Глаза Марии уже привыкли к полумраку спальни, и она увидела любимый с детства профиль:
– Вы?!
– Я, – с грустной усмешкой ответил гость.
– Не может быть! – воскликнула Мария. – Это сон!
Мужчина взял женщину за руку и легонько ущипнул ногтями двух пальцев.
– Поздравляю, – неожиданно для самой себя пробормотала Мария, – с днём рождения.
– Спасибо, – сказал гость. – Я к вам как раз по этому поводу. Ведь это вы читали сегодня в Публичном Собрании стихи, посвящённые мне?
– В Доме Культуры, – покраснела Мария.
– И сочинили вы их сами? – уточнил гость.
– Да, – прошептала женщина. – Может быть, чаю? Или вина?
– Это вы вспомнили: «Выпьем, добрая подружка»? – усмехнулся поэт. – Последний раз я немного пригубил как раз накануне дуэли.
– Простите, – стушевалась хозяйка.
– Я здесь по другому поводу, – в голосе гостя появились нотки вековой печали. – Казалось бы, должен был привыкнуть за столетия к этим жалким многочисленным рифмованным попыткам, называемым посвящением мне. Знаете, матушка, бывало, разок-другой перевернусь в гробу, слушая стишок, и дальше отдыхаю. Но вы превзошли всех. За время вашего чтения я перевернулся семь раз! Это из ряда вон выходящий случай! Меня даже на одну ночь отпустили на землю, пообщаться с виновницей моего беспокойства.
Мария лежала на спине, натянув на лицо одеяло, стараясь не дышать, а гость продолжал свой монолог.
– Вот, например, эти, с позволения сказать, строки:
Я к Пушкину храню свою любовь,
Она всю жизнь мне разжижает кровь.
Мне, конечно, приятно, что я заменяю вам кровопускание, но за рифму «любовь – кровь» сильно били ещё у нас в лицее. Даже вызывали на дуэль.
Или эти строчки:
Живу одна, животных даже нет,
И только Саша – мой в окошке свет.
В этом месте я перевернулся сразу два раза. А когда вы прочли:
Попасть хочу я в гроб к кумиру,
Родить мечтаю я поэта миру!
Тут даже Создатель не выдержал и разрешил мне свидание с вами. Оказалось проще отправить меня на поверхность, чем вас ко мне.
– Так вот зачем вы здесь! – ахнула Мария и от избытка чувств потеряла сознание.
…Когда она очнулась, уже рассвело. Несколько секунд женщина соображала, потом вскочила и босиком, в одной ночнушке пробежалась по своей однокомнатной квартирке, заглядывая даже за батареи центрального отопления. Выпив холодной воды из чайника и ополоснув лицо, Мария села за стол и открыла блокнот на чистой страничке. Первая строчка родилась сразу же – «Приснилась мне моя любовь». А вот дальше произошло что-то невероятное. Целую неделю женщина не могла подобрать рифму к слову «любовь», постоянно приговаривая «Ах, нет, это он тоже не одобрит».
Больше Мария стихов не сочиняла. Абрамыч даже похвалил её и выписал премию. Вот только непонятно откуда взявшиеся две глубокие вмятины на правой руке долго не проходили, доставляя неудобство.