С того света
Случилось это давно, еще до войны. Жил в одной деревне веселый гармонист, лет тридцати пяти. Жена, дети – как у всех. Гармонист – первый парень на селе. Все гулянки, свадьбы не обходились без него.
Однажды он с вечера уснул и не проснулся на другой день. Толкала его жена, толкала, водой брызгала, по щекам била, а он лежит, как лежал.
Тут взвыла жена от горя, решив, что муж умер. Позвала соседей, и соседи, посмотрев на него, подтвердили факт смерти, даже нос показался им заостренным и глаза впалыми.
Делать нечего: организовали похороны. Тело несчастного гармониста обмыли, одели в новый твидовый костюм, на ноги натянули новенькие хромовые сапоги, недавно купленные, и лежал он в гробу такой нарядный, красивый, как живой. Церковный батюшка отпел его, и под плач и завывание родных и жителей всего села похоронили общего любимца, и даже в гроб его положили гармонь: пусть, мол, и на том свете он порадует святых своей музыкой.
После похорон в доме вдовы сделали поминки по безвременно усопшему. Со всей деревни принесли на стол, у кого что было. Сидели, поминали и плакали, вспоминая покойного самыми теплыми словами и жалея молодую вдовушку. Посидели-посидели и потихоньку разошлись….
Наступила ночь. Не спится вдове, все плачет, тоскует по любимому мужу. Вдруг слышит: стук в дверь. Она вздрогнула и застыла в ожидании. Слышит, стук повторился еще громче. У нее, как говорится, душа в пятки. Снова стук, но уже в окно. Она вскочила и осторожно, через щелку занавески, посмотрела в окно, в котором неясно обозначился силуэт головы.
- Марья, открой, это я, Степан! – услышала она приглушенный голос.
- Какой Степан? – она не узнавала от страха не только его голос, но и изменившийся свой.
- Да муж твой! Открывай б-быстрей, а то я весь з-замерз! - кричит он с улицы.
- Не правда! Бандит ты! Узнал, что мужа похоронила и ломишься по мою душу!
- Да ты что, Марьюшка! Не умер я! Ж-живой! Богом клянусь!
- С того свету не возвращаются!
- Да не умирал я, откоппали м-меня!
- Откопали? Как откопали?!.
В общем, долго она еще держала его на морозе, в страхе быть обманутой. Долго раздумывала, прежде, чем решилась открыть дверь. Накинула шаль на плечи, зажгла керосиновую лампу и вышла в сени. В сенях еще раз спросила, кто он. Голос говорящего был очень похож на голос мужа. "Прости, Господь, душу мою грешную, и будь, что будет!"- Марья перекрестилась и открыла дверь. При слабом свете керосинки она узнала Степана. Выронив керосинку из рук, она едва чувств не лишилась. "Марьюшка!" - он подхватил ее и прижал к груди...
А дело было так. Побывав на похоронах гармониста и увидев, в какой богатой одежде хоронили его, трое местных парней решили ночью разрыть могилу и раздеть покойника и забрать гармонь. Добытые таким образом вещи и гармонь продать, а деньги поделить.
Когда совсем стемнело, они, взяв лом и лопаты, пошли на кладбище, нашли могилу и принялись за дело…
Когда открыли крышку гроба, на их глазах покойник поднялся и сел в ложе гроба.
- А-а-а! – дико закричал один и, схватившись за сердце, тут же рухнул замертво.
Другой с воплем выкарабкался наверх и побежал, куда глаза глядят, ополоумев.
Только третий оказался сильнее всех, хотя сильно и его потрясло от страха. Он понял, что гармонист оказался жив. Боясь быть узнанным, он тоже, проявив прыткость, выбрался из могилы и удрал без оглядки.
Оставшись один, Степан осмотрелся в темноте, понял, где находится, поднялся на ноги и стал вылезать из могилы. При этом задел ногой еще неостывший труп одного из парней и, выбравшись наверх, стал думать-соображать, как он мог здесь оказаться. Он понял, что его, живого, по непонятной причине похоронили, а эти мародеры, выходит, спасли ему жизнь. "Однако, морозец нешуточный - пробирает насквозь", - Степан поежился и направился домой, окоченевший от холода, ибо стоял октябрь, и голодный, ибо три дня не ел.
То-то суеверного страха натерпелись односельчане поначалу, а потом успокоились и только удивлялись этому происшествию и передавали об этом из уст в уста. Таким образом, эта история дошла и до меня, а от меня к Вам, дорогой читатель.