Однажды, перебирая старые бумаги, я натолкнулся на рассказ, написанный мною в 1985 году, и позабытый. Называется он «Последний экспресс». Привожу его здесь без изменений.
1. Последний экспресс
На пригородную железнодорожную станцию Архипов пришел поздно вечером, когда уже совсем стемнело. Освещенная мертвенным светом фонарей, платформа была безлюдна. Как следовало из расписания, вывешенного на щите, электричка должна была придти через полчаса. Подосадовав на себя за то, что не сверился с расписанием заранее, Архипов прошел в конец платформы, сел на лавку, и стал ждать. Тишина осеннего вечера, безлюдье, и чернильная темнота, проглядывавшая сквозь освещенную фонарями листву деревьев, навели на печальные мысли о том тупике, в который зашла его жизнь.
Во-первых, неудачи на работе. Вот уже много лет Архипов бьется над одной проклятой проблемой, но результатов нет, и конца не видно. У начальства раздражение давно сменилось откровенной злобой, сотрудники деморализованы, изверились, и, кажется, ждут окончания работы с нетерпением, чем бы она ни кончилась. Встречаясь в коридорах института со знакомыми, Архипов читает на их лицах любопытство, злорадство, или притворное сочувствие, больше похожее на боязнь попасть в такое же положение. Завершить работу не удается, отказаться от нее уже невозможно, и Архипов пребывает в состоянии отчаяния и безнадежности.
Во-вторых, распад семьи. Вот уже несколько лет между Архиповым и его женой растет стена непонимания и враждебности, одна за другой рвутся некогда связывавшие их узы, и теперь, встречаясь взглядом с женой, Архипов видит перед собой лишь ее холодную безразличную оболочку, а сама она не здесь и не с ним, а где-то в другом месте, по-видимому, с другим. Дочь яростно отторгает себя от родителей, особенно от отца. Друзья? Их у Архипова нет. Это растущее одиночество усугубляется сознанием того, что возраст берет свое, что силы – физические, умственные и духовные - постепенно, но неуклонно уменьшаются; что высшая точка пройдена, что впереди – упадок. Тягостное ощущение жизненного краха навалилось на Архипова, придавив его, вызвав головокружение и дурноту; расплылись и задрожали пятна освещенной фонарным светом листвы, а где-то в глубине черепа принялся пульсировать нудный и тоскливый звук.
И вот, в момент предельного отчаяния – ведь отчаяние может тоже истощиться – перед Архиповым вспыхнуло видение, пришедшее из раннего детства: солнечный летний день, яркое голубое небо, и склонившееся над ним улыбающееся лицо матери. Из того дальнего дня, как добрый ангел, прилетел призрак безбрежней радости жизни, которая бывает возможна лишь в самом раннем детстве, и Архипова вдруг посетила надежда, - ему привиделся выход из его жизненного тупика. Так ли уж все безнадежно? Результат его последнего эксперимента может еще оказаться положительным, и тогда откроется выход работы из многолетнего застоя, и кто знает, может быть, он еще потянет на открытие, и Астахов выполнит свое жизненное предназначение! Да, семья распалась, но он еще не старик: Архипов не раз ловил на себе внимательные взгляды женщин, и внутренний голос ему подсказывал, что дело только за ним. Никогда не поздно начать жизнь сначала! Архипов расправил плечи, и откинулся на спинку лавочки. Завтра он с новыми силами ринется в бой!
Вспыхнул свет прожектора: к станции приближался поезд. Архипов взглянул на часы: до прихода электрички оставалось еще пятнадцать минут. «По-видимому, это дальний поезд» - подумал Архипов, однако вскоре из темноты выскочил головной вагон электрички, замелькали ярко освещенные вагоны, затем раздался характерный звук включенных тормозов, и поезд явно собрался остановиться. «Наверное, изменили расписание» - подумал Архипов, вставая с лавочки, и направляясь к краю платформы. Раскрылись, расходясь в стороны, автоматические двери. Архипов вошел в совершенно пустой вагон, и сел у окна. Стронулась с места, и, ускоряя свой бег, поплыла назад освещенная зеленоватым светом платформа, потом в окнах стало черно, лишь где-то в отдалении проплывали резкие огни. Поезд стремительно набирал скорость. Напряженно гудел корпус вагона, лязгали на стыках колеса, стучал, а потом, как бы захлебнувшись, замолк компрессор, а наружи можно было видеть лишь деревья, мелькавшие в пятнах света, брошенного из вагонных окон. Электричка вошла в выемку, скоро она должна была подойти к следующей станции. Однако вместо торможения она лишь прибавила ходу, и, протяжно взвыв, проскочила ее без остановки. Архипов непонимающим взглядом проводил быстро промелькнувшую безлюдную платформу, станционный павильон, и проволочную сетку с укрепленными на ней буквами названия станции. И уже когда станция исчезла из виду, сменившись густой темнотой, ему вдруг показалось, что вместо привычного «Лесная» он видел какое-то другое, более длинное слово. Вспомнил и то, что павильон был вытянутый и приземистый, не похожий на хорошо знакомое высокое деревянное здание. Встревожено стал всматриваться Архипов в темноту за окном, ожидая следующей станции, чтобы убедиться, что он едет по «своей» дороге направлением на Москву. Судя по времени, давно должна была появиться станция «Манино», но за окном по-прежнему ничего не было видно, кроме силуэтов деревьев, быстро мелькавших на темно-сером фоне ночного осеннего неба. Архипов встал, поднял стекло, и высунул голову наружу. Всюду чернота, ни огонька не видно. Но вот впереди что-то засветилось. Вскоре можно было видеть ярко горящие лампы на высоких столбах. Поезд приближался к станции, не замедляя хода. Вот из темноты выплыли странного вида постройки и обнаружилась совершенно пустая платформа, залитая призрачным светом фонарей. Архипов успел заметить, что быстро промелькнувшее название станции было почему-то на латыни, вроде бы “Requiescat”. Теперь ему стало окончательно ясно, что он сел не на тот поезд, и едет не туда, куда намеревался, что ему нужно как можно скорее выбраться отсюда, иначе посетившие его надежды окажутся тщетными. Но как это сделать, если поезд идет без остановок, и только увеличивает скорость? Архипов порывисто встал, и вышел в тамбур. После минутного колебания он протянул руку и резким движением рванул ручку стоп-крана; тормоз не работал… Архипова охватил панический страх, в мозгу пронеслось ужасное подозрение. Теряя самообладание, он побежал к голове поезда. Вагоны бешено мчащейся электрички грохотали, скрипели и раскачивались, бросая Архипова из стороны в сторону, но он продолжал свой бег, хватаясь за спинки сидений, распахивая двери, минуя скрежещущие металлом межвагонные переходы, пока, наконец, не достиг двери кабины машиниста. Дверь была заперта. Архипов громко постучал; никакого ответа. Тогда он начал молотить в дверь кулаками, потом ногами, но все было тщетно. И до него начал доходить весь зловещий смысл происходящего, и он затих, и в смертной тоске стал безвольно ждать прибытия поезда в конечный пункт.
Октябрь 1985 года
Прочтя его, я был неприятно поражен его примитивностью, и сначала хотел, было, его отредактировать, но потом решил, что овчинка выделки не стоит, и на ту же тему написал новый рассказ, в котором сказалось изменение отношения к его предмету, произошедшее всего-то за 33 года! Вот он.
2. Последний экспресс - 2018
Приближение к конечной остановке дает о себе знать заранее. Сначала оно проявляется в том, что зеленые промежутки между городками и поселками, мимо которых поезд Астахова проскакивал, не останавливаясь, постепенно уменьшаются, уступая место сплошной малоэтажной пригородной зоне, унылой и неряшливой, тянущейся, как кажется, от горизонта до горизонта, но поезд по ней чешет, не снижая скорости.
Затем из этой неприглядной серой корки то в одном, то в другом месте вылезают силуэты многоэтажных зданий; потом их становится все больше, и вот уже по обеим сторонам железной дороги потянулись вереницами башни спальных районов, а поезд постепенно замедляет движение; значит, его прибытия ждать осталось недолго. Астахов с удовлетворением посматривает на часы: поезд прибудет по расписанию, и у него на душе становится спокойно и безмятежно: жизненный порядок нарушен не будет. Вещи свои он уже сложил заранее, и теперь, чтобы приготовится к выходу, ему осталось лишь снять их с багажной полки.
Проходит совсем уж незначительное время, и рельсовые колеи веером разбегаются по обширному пространству вокзала, который как бы раскрывает объятья, встречая Астахова; тут и там на путях стоят пустые составы, уже доставившие и выгрузившие своих пассажиров; по краям площадки, занятой путями, выстроились длинные вокзальные строения без окон, над которыми кое-где виднеются вершины знакомых зданий городского центра; - приехали. Поезд идет уже медленным шагом, примирительно постукивая колесами на стрелках, постанывая от трения реборд о рельсы на закруглениях пути. Астахов выглядывает в окно, чтобы определить, с какой стороны платформа: - справа, или слева.
И вот уже поезд бесшумно втягивается на перрон; мимо окон, замедляясь, проплывают скамейки, колонны, фонари. Астахов берет вещички, и направляется в тамбур - на выход.
Май 2018 г.