Расскажу о том, как я пришла к Богу, в Церковь. #иконочкавподарок тоже хорошо, но, главным образом, мне это уже и по возрасту положено: мемуары, воспоминания, поучения и жизненные уроки с покаянием и исправлением ошибок, почти что #исповедь публичная.
Родители меня не крестили. Хотя в Пскове это было возможно(было аж 2 действующие церкви) и даже практикуемо втайне от властей. По крайней мере, в моём классе была некрещёной только я и ещё один мальчик.
Папа, мама, бабушки обе точно были верующими и крещёными. Но отец считал, что веру человек должен выбрать сознательно, а женщины ему не перечили. Только один раз пробовали переубедить, когда я в 3 года чуть не умерла от воспаления лёгких, но так и не смогли, а Бог меня миловал и послал папу на рыбалку, с которой тот привёз много рыбы, мама приготовила тройную уху с пупками(так у нас на псковщине называют икру) и отпоила меня ею, я пошла на поправку.
Воспитывали и обучали меня в атеистическом духе. И по горячности своего духа я считала себя сторонницей научного атеизма.
До 26 лет.
В 22 года получила диплом об окончании института и распределение учителем биологии и химии в Первомайскую неполную среднюю школу, что в Гдовском районе.
Край этот из намоленных, и это даже я чувствовала на прогулках. То необъяснимую благодать, то ужасающее отчаяние. И всё, конечно же, по атеистической привычке относила на счёт тайн своей психики.
Но некоторые события могли бы эту психику даже пошатнуть.
Один мистический случай я помню до сих пор. В комнате, где я жила на тот момент одна, я развесила приглянувшиеся мне картины Бориса Валехо, большая часть которых впрямую отсылала к образам бесов и ада, хоть и в преломлении совершенств человеческой плоти. Но я не улавливала связи с этими картинами моих постоянно мёрзнущих ног, даже под одеяло и в шерстяные гетры засунутых, даже после прогреваний у печки и растираний спиртом.
Но в ту ночь я проснулась и тихо и мирно ощутила на себе чью-то руку, вполне уверенная в её телесности и происхождении. Но проснувшись окончательно, вспомнила, что с вечера заперлась и уснула совершенно одна. С дрожью вскочила с кровати, включила свет и вышла на кухню. Там посидела, размышляя, попила воды.
Попила чаю для успокоения. Аккуратно заглянула в комнату и даже попыталась снова лечь спать, но мне снова, даже при свете, явственно было присутствие чужака в этом месте. Заправив кровать и одевшись, я провела остаток ночи то сидя на стуле, то полулёжа на кровати. В дальнейшем этот эпизод был мною осознан, а пока я лишь описала его в письме к маме и получила её материнский совет - перед сном крестить подушку или иметь крестик рядом.
Напомню - до сих пор была я не крещена. После отработанных трёх лет в деревне я возвратилась домой в Псков и почти год работала по специальности, а потом ушла на другую работу. Там мне встретились удивительные люди. Мой начальник, увлекавшийся йогой и сопутствующими учениями. И напарница, яро верующая и воцерковлённая. Начальник был рад, когда я читала "Диагностику кармы", хотя вообще чтение на рабочем месте не поощрял. А напарница увлечённо повествовала о местном священнике протоиерее Валентине из Камно и случаях его прозорливости, которых она была свидетельницей, а также звала в церковь св.равн.царей Константина и Елены, в которой был настоятелем иеромонах Пантелеимон, духовное чадо отца Валентина. Не знаю, куда склонилась бы я сама, будучи предоставлена сама себе, но меня будто вели. Примерно в это время, потерпев неудачу в любви, я ощутила некий обрыв, и словно заглянула за тот край, откуда две дороги в никуда - либо самоубийство, либо алкоголизм. Но для меня были ужасны оба этих пути, а внутри было тёплое чувство, будто меня в ладони кто-то держал и не давал упасть в эту бездну, но лишь оценить её страх и глубину. Уже тогда я стала задумываться... нет, не о вере ещё, а о крещении. Тем более, что во сне, где, как обычно, побеждал нечистый над моей плотью, я сумела отогнать его сложенными крестом руками. И это убедило меня в силе Креста. К крещенью я готовилась так же обстоятельно и медлительно, как и к вступлению в комсомол. Учила с трудом "Отче наш", "Символ веры", а вот "Богородице, Дево, радуйся" сразу запела, как стихи, сразу полюбила. И не случаен в ту пору мой приезд к подруге по деревне, где я отработала свои 3 педагогических года. А вышла она замуж и уехала в деревню Гдовского района Трутнево. Та деревня славится оврагом.
Предание гласит, что в том овраге было русло судоходной реки, а помещик Трутнев решил перекрыть реку плотиной, чтобы силой воды крутились мельничные жернова. Затеял стройку, издержал на неё много денег, но на каждое утро находил разбросанными огромные каменные глыбы, которые днём рабочие укрепляли в кладку. И повелел помещик сторожить место стройки. Не сразу поняли, кто разбрасывал камни, но в одну из ночей увидели сторожа невысокую женщину, ведущую за руку младенца. А утром нашли отпечатки двух босых ног на камне. И с тех пор люди приходят поклониться Богородице и Богомладенцу в это место, увидеть собственными глазами и прикоснуться к их следам на твёрдом камне. В этот овраг и повела меня подруга. Показала достопримечательность и помазала себе и мне глаза, уши и руки водичкой из следов, в подражание верующим.
А через пару недель мама и брат из-за какой-то болезни начали всерьёз обсуждать, не сходить ли им к бабке. На что я горячливо сказала, что если и впрямь они верующие, то им следовало бы за исцелением идти в храм, а не к колдуньям. Тогда они попросили меня проводить их в церковь Константина и Елены, мол, без меня и дороги им не найти.
В одно из воскресений все вместе мы пришли уже к окончанию литургии. Я протолкнула своих в толпу, а сама стояла у порога, не решаясь пойти дальше. Тогда ко мне подошёл отец Пантелеимон и спросил, длячего я пришла. На что я, смущаясь и заикаясь, ответила, что креститься, но если дорого, то пока нет столько денег. А батюшка мне сказал : "Приходи, мы всё тебе дадим" Так Божия Матерь меня направила ко крещению.