Люди и тараканы

      Действие       1.

                Сцена  1.
      ( Действие происходит в городском парке, по тротуару идет Ким и Надя).

Ким. Какой прекрасный  сегодня вечер.
Надя. Ты находишь?
Ким.  Солнце спряталось за горизонтом, жара немного  спала, от реки повеяло прохладой. Люблю такое время летом – оно приносит облегчение после знойного дня.
Надя. Такое время лучше всего проводить на морском побережье.
Ким. А какой великолепный запах  ночной фиалки! На вид цветок невзрачный, а какие изумительные благоухание.  Ничего лучше не приходилось мне встречать. Помнишь, в прошлом году они так же благоухали в это время, когда мы прогуливались здесь.
Надя.  И в позапрошлом году они благоухали тоже.
Ким. Но в позапрошлом году мы не были знакомы.
Надя. И в поза позапрошлом году они благоухали.
Ким. Надя, я не понимаю, почему такая ирония.
Надя.  Ким, я хотела тебя спросить?
Ким. Надя! Надя, смотри. Звезда падает. Загадай желание.
Надя. Не вижу я никакой звезды..
Ким. Да, вот там где Венера сияет.
Надя. Не вижу Венеру!
Ким. Да смотри,  за тем большим орехом она прячется. Еще она называется вечерняя звезда или утренняя звезда.  Потому что она первая появляется на небе, и самая яркая, после Солнца и Луны. Вот она и сейчас так сияет. Красивая звезда, недаром её нарекли именем богини любви и красоты.
Надя. Ну, и пусть сияет, какое нам до неё дело.
Ким. Но это же так красиво. Это располагает к романтическим мечтаниям.
Надя. Опустимся на землю.
Ким. Не возражаю.
Надя. Слушай, я тебя спросить хочу?
Ким. Вот снова звезда упала. Ну, загадывайте желание. Оно обязательно сбудется.
Надя.  Я в это не верю.
Ким. Но это же скучно жить и не верить.  Вера – это путеводная наша звезда.
Надя. Странный ты человек?
Ким. Чем это я странный?
Надя. Вот мы уже с тобой встречаемся уже больше года, а ты не проявляешь никакой инициативы.
Ким. Но почему же. Мы же с тобой  хорошо проводим время. Мы ходим в театры, смотрели Щелкунчика и Фауста, на той недели смотрели новый фильм Голливуда. Хотя признаюсь я от американцев не в восторге.  На дискотеки ходим, постоянно.
Надя. Ты меня совсем не понимаешь.
Ким. А, я понял, ты хочешь на концерт  пойти, на звезду эстрады  посмотреть. Хорошо, на следующей неделе пойдем в Дворец культуры.
Надя. Я не то имела в виду.
Ким.  Хорошо, пойдем в ресторан. Там публика приличная, шансон играют. Можно потанцевать.
Надя. Но почему ты стараешься затянуть меня в многолюдные места, словно ты боишься остаться со мной один на один?
Ким. Но мы ж часто и вдвоем остаемся в парке или на набережную ходим, там аттракционы замечательные имеются. Пошли сейчас еще не поздно.
Надя. Ким,  я тебе не нравлюсь?
Ким. Очень нравишься! У тебя такие глаза красивые и ресницы большие, фигура у тебя такая замечательная. С такими данными тебе надо в модели идти. Между прочим, у меня есть знакомый, который держит  модельное агентство.  Я видел его девчонок,  так ты лучше их.
Надя. Спасибо. Но я о другом хотела бы сказать.
Ким.  Интересно, какие у тебя пропорции тела, думаю, что они вписываются в стандарт 90-60-90, а если есть отклонения, то совсем небольшие.
Надя. Меня это не интересует, мне это не надо.
Ким.  Мне казалось…
Надя. Не понимаю я тебя. Сколько мы встречаемся, а ты даже не попытался поцеловать меня. Я такая противная!
Ким. Совсем нет, ты самая красивая, самая привлекательная, мне так хорошо с тобой.
Надя. Но почему же мы держимся по-прежнему на пионерском расстоянии, ведь мы уже не дети.
 Ким. Понимаешь. Это ведь  большая ответственность, если мы начнем предаваться страсти.
Надя. Неужели уж такая большая ответственность?
Ким. Конечно, если я поцелую тебя, то, как человек ответственный должен буду жениться на тебе. А ведь это в корне изменит мою жизнь,  это надо будет сидеть дома, заниматься домашними делами, а потом пойдут дети, за ними надо будет смотреть, их надо будет воспитывать. А мне ж надо писать, мне надо творить.
Надя. Но мы же можем пока не заводить детей.
Ким. Это ты говоришь сейчас, а стоит только нам жениться, и ты другую песню запоешь. А дети будут мои рукописи тягать, рвать, вымазывать.  Как я смогу достичь всего того, о чем мечтал с детства.. Нет, решено – никаких обязательств. Извини, но сейчас не время нам оформлять наши отношения. Поверь, я хорошо к тебе отношусь, мне приятно быть с тобой, но ничего не будем менять.
Надя. Странно всё это.
Ким. Надо немного подождать, пока я достигну определенного успеха в жизни.
Надя. Какого успеха?
Ким. Я написал хорошую пьесу и хочу поставить её на сцене театра. Вот тогда ко мне придет признание, я буду получать хорошие гонорары, тогда мы и сможем оформить наши отношения.
Надя. Когда это будет?  Да, и будет ли вообще так, как ты хочешь?
Ким. Будет, я в этом уверен.
Надя. А я не так уверенна, а время ведь идет. Мне надо семью создавать. Я хочу, чтобы у меня дети были.
Ким. Я тоже этого хочу. И все так и будет.     Да, кстати, я хотел зайти к режиссеру нашего театра. Пошли со мной.
Надя. А что я там буду делать?
Ким. Увидишь театр с другой стороны.  К тому же ты услышишь нечто такое, что ты не будешь относиться так скептически к моему занятию.
Надя. Сомневаюсь я в этом.
Ким. Это потому, что ты меня совсем не знаешь.
                ( Они уходят из парка).

                Сцена                2.
                ( Кабинет режиссера, за столом сидит Борис Минько, пьет чай).
Ким. Можно к вам, Борис Борисович?
Борис. Проходите, молодой человек. Давненько что-то не наведывались в гости.
Ким. Занят был.
Борис. Что же вы в дверях застряли?
Ким.  Я не один.
Борис.  Заходите, ваши друзья, мои друзья.
Ким.  (Снова открывает двери и зовет Надю). Заходи, Надя.  ( Заходит девушка несколько,
 смущаясь).
Надя. Здравствуйте.
Борис. Здравствуйте. Я так понимаю, что это ваша муза, которая вдохновляет автора на создание шедевров.
Ким.  Борис Борисович, вы меня прямо таки смущаете, когда так высоко оцениваете мое творчество.
Борис. Нет, вы заслуживаете этого, вас даже сам Василий Васильевич поддерживает.
Ким. Вы имеете в виду письмо?
Борис. Да. Раньше такое письмо выводило бы на орбиту высокого искусства, но сейчас всё переменилось. Мнение специалиста ничего не значит для местных гнобителей культуры.
Ким. А что ж переменилось в нашем мире?
Борис. Всё. Начиная от состояния дорог до состояния нашей культуры. Знаете, у Чехова есть такое произведение, в котором смотрит главный герой в окно и говорит: «Какая прекрасная погода! Только не знаешь что делать - то ли чая хочется попить, то ли повесится».
Ким. Странные слова.
Борис. Ничего странного. Такова наша действительность. Поживете, сколько я пожил, тогда поймете, о чем речь.
Ким.  Позвольте мне задать  вам вопрос?
Борис. Задавайте.
Ким.  Когда вы  начнете ставить мои пьесу?
Борис. Может, чаю желаете попить? А то я получается хозяин негостеприимный,  сам пью, а гостям не предлагаю.
Ким.  (Обращается к Наде).  Будешь пить чай?  (Надя машет головой. Нет). Спасибо, Борис Борисович, мы ненадолго к вам зашли.
Борис. Хорошо. Мне больше сахара останется.
Ким. Борис Борисович, так как же с моими пьесами?
Борис. Поверьте.  Я всеми фибрами души желаю ставить ваши пьесы, но не имею такой возможности.
Ким. Почему же не имеете. Вы ведь собираетесь, в этом году ставит новые спектакли. Я смотрел ваш план. Шекспира, Островского собираетесь ставить.
Борис. Но, что вы имеете против Шекспира, молодой человек?
Ким. Я люблю Шекспира, но дивною любовью, то есть у него надо учиться,  чтобы лучше раскрывать современные формы жизни.  Но поскольку он  препятствует продвижению новых авторов, то я его не жалую. Ведь в свое время Бернард Шоу выступал против засилья шекспировских пьес на сценах английских театров.
Борис. Вы, что Бернард Шоу?
Ким. Нет. Но я стремлюсь.
Борис. Стремитесь, это не запрещается. Конечно, учитесь у хороших драматургов,  пишите много, добивайтесь совершенства, ибо Гете еще говорил, что художественное произведение должно быть, или совершенным, или не должно существовать, а я пока что подожду.
Ким.  Я не утверждаю, что мои пьесы так уж хороши, но ведь  они нравились многим людям
Борис. Всё это правда, я нахожу в них рациональное звено, а, если перепишете раз пять свою пьесу, то, возможно, она и будет совершенна,  но поставить я её не смогу, да и другие режиссеры не поставят.
Ким. Почему?
Борис. Потому что драматургов у нас назначают.
Ким. Кто назначает?
Борис.  Назначают те, кто деньгами распоряжается.
Ким. Но по какому принципу. Ведь тут должен быть талант.
Борис. Увы, сейчас не надо обладать талантом.  Достаточно иметь хорошие связи или богатых родственников.
Ким. Но есть же министерство культуры, оно же должно выявлять достойных авторов. Куда же они смотрят?
Борис. Вот этого я не знаю, а, если б и знал, то не сказал Вам, уважаемый автор. Между прочим, вы меня не познакомили со своей девушкой.
Ким. Это Надя.
Борис. Очень приятно. Борис Борисович. (Обращается к Наде). Вы любите своего  товарища?
Надя.  (Засмущавшись). Понимаете…
Борис. Понимаю. (Обращается к Ким). А вы любите её.
Ким.  Как вам сказать.
Борис. С вами всё понятно, поэтому я обращаюсь к тебе Надя, бери инициативу в свои руки.
Надя. В каком смысле?
Борис. Бери этого молодого человека под беленькие ручки и веди прямо в ЗАГС.
Ким. К чему такие спешки. Мне надо еще чего-то добиться в жизни.
Борис. В каком смысле?
Ким. Я  ж хочу поставить свои спектакли в театре, а затем уже девушки. Как в песне поется «… первым делом самолеты, ну, а девушки, а девушки – потом».
Борис.  Вы не сможете поставить свои пьесы в театре.
Ким. Почему?
Борис. Потому что для этого нужны деньги. Много денег, а их, по-моему, мнению у вас нет. Если появятся деньги, то приходите, мы с вами что-либо сообразим. Откровенно скажу, что хочется поставить спектакль о современности. Старик Станиславский прав был, года говорил, что театр, который не ставит спектаклей о настоящем времени мертв.
Ким.  Но где можно деньги?
Борис.  Это там, в высоких кабинетах решается.  (Режиссер показывает пальцем  на потолок, замечает пятно).  Вот у нас крыша течет, а денег на ремонт нет. Когда дождь идет, то кабинет мой заливает, то какие могут выделяться средства на новые постановки. А сцена скоро провалится под ногами артистов.
Ким. А если я достану деньги на постановку.
Борис. Достанете, тогда посмотрим. Но мой вам совет, не занимайтесь этим делом.  Идите с этой симпатичной девушкой в ЗАГС,  женитесь, заводите детишек и живите счастливо. Лучше синицу в руках иметь, нежели утку под кроватью.
Ким. Но как же быть со своей мечтой? Без неё я не могу быть счастливым. Я столько времени к ней шел, столько сил потратил. В этом смысл моей жизни.
Борис. А есть ли смысл в жизни?
Ким. Конечно.
Борис. В чем он заключается?
Ким. Назначить цель и идти всю свою жизнь. Я не могу согласиться с тем, что в этом мире я ничего не совершил. Без этого дела я ноль без палочки.
Борис. Посмотри, на эту девушку.

       ( Борис показал в сторону Нади, та засмущалась).
Борис. Она молода, она красива, она вызывает желание.  Вот это настоящее счастье, а не ваши заоблачные планы, которые не светят и не греют.
Ким. Но ведь должны быть и мечты, которые выходят за границы нашего непосредственного естества.
Борис. Мечта подождет лет этак двадцать-тридцать, может в стране произойдут какие-то перемены к лучшему. Может наши правители изменят свое отношение к искусству.
Ким. Да, не верю я что у нас что-либо изменится. Может, и изменится, но меня тогда не будет. Мне надо действовать сейчас.
Борис. Дерзайте. Будут деньги, всегда рад буду ставить ваши премудрости.
Ким. До свиданья.  (Ким жмет руку Борису, а тот обращается к Наде).
Борис.  А вы берите инициативу в свои руки.
Надя. Очень сложно это.
Борис. Будьте более настойчивей. Мужики не могут долго устоять перед женским напором. До свиданья! (Пожимает Наде руку)
Надя. До свиданья.

                Сцена    3
      ( Они выходят и молча, идут парком, взявшись за руки).
Ким. Ты почему такая грустная?
Надя.  Я знаю, что ты никогда изменишь своей мечте, а потому я буду на втором плане. Я так устала ждать.
Ким. Перемены будут и совсем скоро.
Надя. В который раз говоришь.
Ким. У меня завтра предстоит встреча с одним очень важным человеком. Он народный депутат, а скоро выборы, и ему надо набирать очки.
Надя. Ты уже встречался с директорами, банкирами, шоуменами, но ничего из этого не получилось. Пустая это затея. А ты меня только за нос водишь.
Ким. Не будь такой категоричной. Отрицательный результат тоже результат.  Может, пойдем на дискотеку?
Надя. Я не девочка, чтобы бегать по дискотекам.
Ким. Но что ты хочешь?
Надя. Ты знаешь, что я хочу?
Ким. Не представляю даже.
Надя. (Зло посмотрела на Кима и прошипела).  Я хочу идти домой.

                Сцена    4.         . 
         (  В  кабинете сидит  депутат Остряков  Константина Петрович, на вид ему немного за сорок, но старается выглядеть старше).
Ким. Разрешите Константин Петрович?
Костя. Заходите.  Конечно, заходите, мои двери открыты для всех посетителей, вы меня избрали, я должен вам служить. С каким вопросом вы пожаловали ко мне?
Ким. Надо поддержать собственного производителя.
Костя. Всегда выступаю за поддержку собственного производителя. Мы независимая свободная, демократическая страна, а, значит, мы должны сами себя обслуживать, не надеяться на доброго дядю.
Ким. Вот и хорошо. Значит, в вашем лице я найду поддержку.
Костя. Конечно. В какой области вы работаете?
Ким. В духовной.
Костя. Не понял?
Ким. Я пишу.
Костя. Подробней расскажите.
Ким. Я драматург. Я пишу пьесы. Хочу одну из них поставить в театре. Надо финансовая поддержка.
Костя. Извините меня, но писать в вашем возрасте, в наше бурное время как-то даже не прилично. Займитесь настоящим делом.
Ким. Но я считаю, что это так же необходимо, как выращивать хлеб или добывать уголь в шахте.
Костя. Я не согласен. Делать дело – это совсем другое дело, чем марать бумагу. Займитесь лучше земледелием. Между прочим, у меня есть очень хороший участок земли. Сдаю в аренду. Замечательная земля. Семьдесят пять сантиметров чернозема. Где вы еще найдете такую землю. В неё палку воткните, и она зацветет.
Ким. Но что я с ней буду делать?
Костя. Засеете пшеницей или, например, луком. Это такое прибыльное дело. Сеешь маленькое зернышко,  а вырастает клубня грамм на триста. Деньги лопатой будете загребать.
Ким. А когда будет засуха, то ничего не вырастет.
Костя. Сажайте тогда арбузы. Представляйте, сажаете семя весом в одну грамму, а получаете плод в двадцать килограмм, и никакая засуха арбузу не страшна. Наоборот, от жаркой погоды арбузы растут больше и слаще. Вы только представьте, во сколько раз больший урожай получаете с одного зерна, весом около одного грамма.
         ( Депутат хватает калькулятор и считает).
Костя. Двадцать килограмм перевести в граммы это будет. Это будет… А сколько грамм в килограмме?
Ким. В одном килограмме тысяча грамм.
Костя. Двадцать килограмм умножаем на тысячу и делим на единицу… Итого, это будет… это будет… Сумасшедшая прибыль. Я уверен за год вы станете миллионером.
Ким. Но зачем мне это, я нашел свое призвание  в драматургии.
 Костя. Как зачем. Деньги это же власть, это новые крутые тачки, дачи. Женщины, причем, очень много  красивых женщин.
 Ким. Я предпочитаю качество в отношениях с прекрасным полом, а не количество.
Костя. Ничего-то вы в жизни не понимаете. Как говорил Есенин,  жизнь надо прожить так, чтобы, оглянувшись назад, ты увидел груду пустых бутылок и толпу голых женщин.
Ким. Вы уверены, что так сказал Есенин?
Костя. Какое это имеет значение! Главное, что сказано красиво и в точку.
Ким. У меня есть сомнения.
Костя. Почему?
Ким. Потому что один герой в известной оперетте, попав в  нелепую ситуацию, когда он флиртовал на маскараде с собственной женой, не узнав её сначала, сказал: « Извини, дорогая, но в прочитанной книге я пропустил самые интересные страницы».  Так вот мне кажется, что в женщине вы читаете только пролог, эпилог и аннотацию, а самые интересные места пропускаете.
Костя. Ничего вы не понимаете в любовных делах. Вся прелесть в отношениях с женщиной – это постоянное обновление партнерш.  Сначала знакомство, потом некоторое заигрывание с объектом восхищения: обмен взглядами, словами со скрытым смыслом, назначение свиданий, после которых вы склоняете женщину к уединению,  и вот настает торжественный момент. когда понимаешь что товар созрел и вы запускаете руку под юбку.  Ради этого стоит жить.
Ким.  Вы меня не переубедите, давайте возвратимся к моему вопросу..
Костя. Но о чем еще можно говорить в нашей жизни, если не о бабло и о бабах?
Ким. О моей пьесе.
Костя.  Хорошо, что вы написали пьесу, но я в жизни прекрасно обхожусь без всякой этой писанины. Я читаю, только деловые бумаги, и в этом я благодарен своему преподавателю по литературе  Анне Ивановне.
Ким. Почему же вы так благодарны своей учительнице, если она не привила в вас любовь к литературе?
Костя. Вот именно, за то, что вызвала во мне отвращение ко всяким книгам.
Ким. Разве такое возможно.
 Костя. Вполне возможно. Она выгнала меня с урока литературы, когда она читала нам рассказ о какой-то собачке и глухом мужике.
Ким. Вероятно, это был рассказ Тургенева «МУ-МУ».
Костя. Да, точно,  собачку звали МУ-МУ. Так вот, она прочитала нам рассказ, а мой сосед по парте расплакался, ибо ему стало жалко собачку. Я ему сказал, мол, что ты плачешь, ты же не красна девица. А он полез ко мне драться. Анна Ивановна выгнала меня из класса, и сказала, чтобы без родителей я в школу не приходил. После этого я две недели не мог сесть на свою попу, и возненавидел МУ-МУ и все эти долбанные книжки. Благодаря чему, я не стал слизняком, рассуждающем о принципах морали, о душевной доброте,  а просто делал дело, и сделался нормальным парнем, который имеет бабки и уважение людей.  Вот теперь я депутат, а, если б увлекся книгами, то кто б я был? Что б я имел? ( Он с презрением посмотрел на Кима).
Ким. Но тем не менее, за границей нас судят по тому как у нас развивается культура, какие спектакли ставятся в наших театрах, какие новые книги издаются.
Костя. Не знаю, но меня иностранцы встречают с восторгами: « Ах, какая крутая у тебя тачка, а супруга просто мисс Вселенная!».
Ким. Внешний блеск это хорошо, но надо и внутренний мир подтягивать. Ведь раньше крупные промышленники занимались благотворительностью, поддерживали культуру.
Костя. Извини меня, но я не участвую в этом процессе, так как это пустая трата времени и денег.
Ким. Почему?
Костя. Потому что неизвестно что написано  в твоей пьесе, и как отнесутся к этому те.
       ( Депутат делает знак наверх, смотрит на потолок).
Костя. Ой, что делается?
Ким. Вы о чем?
Костя. Потолок вон потрескался, надо ремонт делать, а вы тут со своими пьесами. До свиданья.
Ким.  ( Протягивает рукопись депутату). Возьмите, почитайте там на сессии. Все равно ведь скучаете  в парламенте.
Костя. Забери ее. Ничего мне не надо. Забирайтесь или я позову полиции.

        ( Депутат прямо насильно отдает рукопись и выпроводит Кима из кабинета, останавливается).

Костя. Впрочем, у меня к вам будет интересное предложение.
Ким. Какое?
Костя. Понимаете, в последнее время у меня возникли некоторые сложности с продажей моего товара. Мне посоветовали сделать хорошую рекламу.  Сам я не очень силен в этом деле. В школе откровенно дурака валял, поэтому ничего придумать толкового не могу. А вы человек образованный, пьесы даже пишите, то для вас сделать рекламу для моего товара очень легко.
Ким. Признаюсь, что я никогда не занимался рекламой, и не знаю, как это делать. Я ведь пишу пьесы. Конечно, во время спектакля можно рекламировать какой-нибудь товар.
Костя. Это слишком долго ждать, а торговлю развивать надо сейчас. Вы сделайте  небольшие такие стишки, где б рекламировали мои товары.
Ким. Но я стихи вообще не пишу.
Костя. Не понимаю, как же вы можете писать пьесы, когда не можете писать стихов?
Ким. Я пишу свои пьесы прозой. Мои герои говорят не в рифму, а так, как мы общаемся в быту.
Костя. А я думал, что очень образованны и все умеете. Вы разочаровали меня.
Ким. Хорошо, я попробую.  Какой товар вы хотите рекламировать?
Костя.  Мое предприятие продает очень необходимый для жизни товар прокладки «Олвейс».
Ким.    Прокладки «Олвейс».
Костя. Да.
Ким.  Конечно, в прокладках мало поэзии, но я сейчас попробую что-нибудь придумать.
                Все в вашей жизни будет просто блеск,
                Если вы будете применять прокладки «Олвейс».
Костя.  ( Задумчиво). Блеск. Блеск…  Мне, кажется, здесь чего-то не хватает. Нет, стишок хорош, рифма есть,  но надо еще какую-то изюминку добавить. Чтобы прочитали женщины эту рекламу и сразу побежали покупать мои прокладки. Надо дело представить так, что как бы все женщины  пользуются прокладками «Олвейс», а она  белая ворона  не сделала упущение в этом отношении..
Ким. Сейчас. Сейчас. Я подумаю. В мировых масштабах.
                В прокладках «Олвейс» ходят звезды Голливуда,
                И в критические дни очень счастливы они.
Костя. Вот это то, что надо. Замечательно вы о звездах Голливуда сказали. Уж, если они ходят в прокладках «Олвейс», то наши барышни точно будут употреблять такие прокладки. Вот это другое дело. Реклама – двигатель торговли. Это будет большая польза от ваших стихов, совсем не то, что от ваших пьес.
Ким.  Я предпочитал бы, чтобы мои пьесы увидели своего зрителя.
Костя. Всему свое время. А пока не могли б сочинить еще один стишок на один мой интимный товар.
Ким. Какой.
Костя. Это очень щепетильный товар. Тут надо проявить некоторую тонкость.
Ким. Какой? Говорите. Что-нибудь придумаю.
Костя.  Этот предмет применяют против СПИДа.
Ким. И детей. Я всё понял.

                Как много в мире комплиментов,
                Но, чтобы не дошло до алиментов.
                Применяй  при этом деле смело ,
                Резиновые изделия своего размера.

Костя. Да, вы же вундеркиндер. Слушайте, я предлагаю вам работу в моем рекламном бюро.
Ким. Я подумаю, возможно, даже соглашусь.
Костя. Но у меня будет к вам требование.
Ким. Какое?
Костя. Вы должны бросить писать свои пьесы.
Ким. Но почему?
Костя. Вы напишите что-то такое несуразное, а мне отвечать за вас, поскольку вы в моем штате будете находиться.
Ким. ( Пауза).  Я подумаю.
Костя. Подумайте.

     ( Ким идет к выходу, но затем останавливается).

Ким. Впрочем, я отвечу сразу.
Костя. Я рад, что вы пристаете на мое предложение.
Ким. Нет. Я не согласен с вашим предложением. Я отказываюсь от него.
Костя. Что ж вы удивляете меня.  До свиданья.
Ким. До свиданья.



                Сцена                5.
                ( Вместе сидят на скамеечке в городском саду Ким и Надя).
Ким. О, слушай, кукушка кует.  Кукушка, кукушка. Сколько лет мне накуешь? Раз, два, три, четыре, пять,.. Что-то мало она мне накуковала.  Вот снова кует. Считай теперь ты.
Надя. Я не верю ей.
Ким. Ты сегодня совсем не в настроении.
Надя. Нормальное у меня настроение.
Ким. Тебе удобно здесь сидеть?
Надя. В каком смысле?
Ким. В том смысле, что нравится тебе сейчас сидеть со мной в этом месте?
Надя. Что здесь хорошего?  Скамейка грязная, ветер прохладный, комары досаждают.   Конечно, лучше было бы сидеть на мягком диване в уютной комнате, смотреть культовой  сериал или хорошее видео, при этом пить горячий кофе со сливками.
Ким. К сожалению, здесь нет мягкой мебели, но здесь чистый воздух, пение птиц, запах цветов и свежего сена.
Надя. Слишком много свежего воздуха и большая влажность, поэтому неуютно, холодно. Ты хочешь, чтобы я схватила воспаление легких, и умерла. Тем самым, освободила тебя от своего присутствия.
Ким. Ты наговариваешь на меня.
Надя. А что же здесь еще можно подхватить, кроме какой-нибудь болячки.
Ким. Ты замерзла? Давай я на тебя пиджак надену.
Надя. Не надо.
             (Ким снимает пиджак и накидывает на плечи Нади).
Надя. Спасибо.
Ким. Пожалуйста.
Надя. Ну, что у тебя?
Ким. Что ты имеешь в виду?
Надя. Ты говорил. Что жизнь должна резко измениться твоя,  после встречи с депутатом, что ты заработаешь большие деньги.
Ким. Какие тут могут быть изменения, если у того депутата мозга, что у курицы! Обращаться к этим политикам, все равно, что обращаться к двери  их офиса. Заметил такую закономерность – чем выше должность у чиновника, тем меньше у них здравого смысла и совести.
Надя. Но, тем не менее, он депутат.
Ким. К сожалению, в депутаты у нас покупают мандаты, пользуясь безграмотностью нашего электората.  На людей они смотрят свысока, и уже совершенно забыли, благодаря кому вознеслись на вершину власти. По-моему, если уж стал депутатом, то начни думать масштабно, по государственному, а не занимайся своими делами.  Раз давал обещания, то выполняй их, а не вешай людям лапшу на уши.
  Надя. Но конкретно он тебе что-либо сказал?
Ким. Ничего.  Я ему об высоком назначении искусства, о необходимости развивать нашу культуру, а он  мне об зеленом луке и арбузах.
Надя. Каком  еще луке?
Ким. О том, что в поле выращивают, а затем на рынке продают. Говорит, как это выгодно. Как на этом можно бизнес делать.   Потом  об арбузах начал лекцию читать. Смешно даже, если б не было так грустно.
Надя. О каких арбузах?
Ким. Предлагает мне заняться выращиванием арбузов. Такие нарисовал мне перспективы, чтобы лопатой можно деньги загребать. С одной семечки можно миллионером стать.
Надя. А может он прав.  Ты будешь в поле работать, выращивать арбузы, а я буду продавать. И мы сможем насобирать на квартиру денег.
Ким. О чем ты говоришь. Какие там арбузы? Ведь это можно поставить крест на драматургии. 
Надя. Я вижу, что тебя не изменить.
Ким. Зачем меня  изменят? Принимай меня таким, как я есть.
Надя. Я просто тупею от тебя. Ты невыносимый эгоист. Думаешь только о себе.
Ким. Ты неправа.
Надя. Ты кого-либо любишь, кроме себя. Вернее, кроме своего увлечения.
Ким. Но, если чего-то хочешь добиться, то надо всего себя отдавать этому делу. Чтобы докопаться  до воды надо копать в одном месте.
Надя. Ты детей любишь?
Ким. Каких?
Надя. Обыкновенных. У тебя были братики, сестрички.
Ким. Я ж тебе говорил, что я в интернате жил.
Надя. Но там же были другие дети?
Ким.  Были, но я мало с ними общался. Я был не такой, как они.
Надя. В каком смысле?
Ким. Я не играл в их игры: жмурки, казаков-разбойников,  «испорченного телефона»,  «гусей и серого волка»,  а сидел с книжкой в каком-нибудь уголке. Я переживал жизнь вместе с героями: Жюль Верна, Вальтера Скотта, Пушкина и Гоголя, Беляева, Ильфа и Петрова - а не гонял по комнате, как угорелый, и не лазил по дачах за вишням и яблоками. Даже на скучных  уроках  я читал интересную книгу,  а учителя забирали её у меня и грозились запретить мне пользоваться библиотекой.
Надя. Лучше бы ты по деревьях лазил, книги никого не делали счастливым.
Ким. Зачем же ты выбрала меня?  Тех, кто лазит по деревьях значительно больше.
Надя. Сама не знаю, зачем я с тобой связалась, но, видно, должны разойтись наши пути дорожки.  Может, ты поцелуешь меня хоть на прощание.
Ким. А, может, еще подождешь? Дай мне еще один шанс.
Надя. В который раз. Я уже устала от твоих шансов.
Ким. Это самый последний раз. Мне надо будет попробовать подойти к одной важной даме с другой стороны. Сделаю, так сказать, обходной маневр.
Надя.  Мне холодно. Твои маневры мне надоели.
Ким. Я тебя согрею.
                (Он пытается её согреть, обнимает).
Надя. Не старайся, эгоисты не могут согревать других своим теплом.
Ким.  Надя, зачем ты так. Я тебя люблю, но по-своему.
Надя. Я хочу нормальной любви. Проведи меня домой, мне хочется домой. От тебя ни холодно, ни жарко .
               (Они уходят с парка).

           Сцена                6.

        ( В кабинет начальника отдела культуры, где важно восседает Муза Аполлоновна, заходит Ким с букетом роз)
Ким. Я к вам. Вот разрешите мне преподнести вам этот скромный букетик.
Муза. По какому это случаю?
Ким.  Разве для того, чтобы сделать очаровательной женщине приятный  сюрприз, нужен повод?
Муза.  Ну, это лишнее. Это в театре вы можете комплиментами разбрасываться.
Ким. Но я искренне…
      ( Звонит телефон, Муза поднимает  трубку).
Муза. Алло. Людмила Михайловна, хорошо, что вы позвонили, а то я вам хотела звонить, по поводу завтрашнего праздника… Так учти, завтра на выставку кошек Софья Михайловна принесет своего Арапа… Послушай, Людмила Михайловна – это прямо таки стыдно не знать имя и отчество супруги нашего мера… А теперь ты вспомнила. Так вот отметь там этого котика каким-нибудь призом. Софье Михайловне будет приятно. (Обращается к Ким). Нельзя ничего доверить своим работникам. Я вас слушаю.
Ким. Я вот…

     (Снова звонит телефон).
Муза. Извините.  (обращается к Киму и берет трубку). Алло, я слушаю вас … Здравствуй , Света… что ты говоришь? День рождения у Василия Николаевича. Я и забыла, спасибо что подсказала. Надо будет что-то придумать.

               (Положила трубку).
Муза. Что у вас?
Ким.  Так что же с розами делать?
Муза.  Ах, это розы?
       (Муза рассматривает букет).
Ким. Да,  красные розы. Я сегодня купил его у грузина, который на углу возле универмага продает. Красный цвет- цвет страсти.
Муза. Какой страсти?
Ким. Ну, любви. Нежных чувств, мечтаний при Луне.
Муза. Ну, какие там чувства, о чем там мечтать?
Ким. Мечтать всегда надо.
Муза. Вы молоды, то еще можете себе позволить такие вольности, а у нас тут проблем куча. Так, какой вопрос у вас ко мне.
Ким. Да, я…
         (Снова звонит телефон, Муза поднимает трубку).
Муза. Алло... Здравствуй, Галя… Да, мне говорила Света, что у Василия Николаевича день рождения… Подарок. Не знаю. Мы об этом со Светой не говорили. Я ей позвоню, и обсудим этот вопрос.
         ( Снова положила трубку)
Муза. Так о чем мы говорили?
Ким. Вы спросили, какой у меня вопрос, а я …
             ( Снова звонит телефон, Муза поднимает трубку)
Муза. Алло.. Здравствуй Алла... Где ты говоришь землетрясение? В Монголии?.. А сколько балов… Не знаешь… А жертвы есть?.. Нет. Конечно, если бы в Японии было землетрясение, то тогда бы много было жертв, а в Монголии – один человек на квадратный километр, то и жертв нет… Нет. В Монголию не собираюсь, я в Малайзию буду ехать. То ты попутала…  Да, к Василию Николаевичу ты будешь идти на день рождения?.. Почему не будешь идти?..  Сама решай, но я б не советовала не идти. Обидеться человек.
               ( Положила трубку).
Муза. Да, проблема.
Ким. Какая еще проблема?
Муза. Что подарить Василию Николаевичу на день рождения? Вот что мужчинам обычно дарят на день рождения?
Ким. Ну, не знаю. Можно зонтик, электробритву.
Муза. Это как-то уж слишком просто.
Ким. А он курит?
Муза. Курит.
 Ким. Тогда купите ему трубку. Сейчас в моду входят курительные приборы.
Муза.  Может и правда ему трубку купить? Надо подумать. Так, с каким вы вопросом?
Ким. Я местный драматург.  Ким Сидоренко.  Я написал пьесу.
Муза. Ах, это вы.  Мне говорили о вас. Это хорошо, что вы пишите.  ( Звонит телефон.) Минутку. (В трубку).   Алло… Света, хорошо, что позвонила ты, а то я думала тебе звонить… Хотела с тобой посоветоваться, что за подарок купить Василию Николаевичу…  Может трубку курительную купить?.. Не нравится, а ты что предлагаешь?.. Не поняла, какую бабу?..   Резиновую бабу… Да, что ты придумала такое?.. Намек, чтобы к тебе не приставал. Надо подумать. Я тебе потом позвоню, а то у меня посетитель. (Положила трубку).  Так что у вас за вопрос?
Ким. Я написал пьесу.
Муза.  Хорошо. Так почему обращаетесь ко мне?  С пьесой надо идти в театр.
Ким.  Я пришел к вам, ибо театр затягивает с постановкой пьесы моей.
Муза, Лично я поддерживаю  вас.  Надо новую струю впускать в наш театр, чтобы зритель шел на представления, как на праздник.
Ким. Спасибо. Вы поддерживаете мою точку зрения.
Муза. Однако у меня возникло несколько вопросов,  после прочтения вашей пьесы. Я её читала.  Несколько раз перечитала, хотя времени свободного у меня практически нет. Завтра конкурс кошек проводим.  Потом будем отмечать день города, на стадионе будет грандиозное представление. Приглашаю. Мер будет.
Ким. Спасибо. Как-нибудь воспользуюсь. Но, что по пьесе?
Муза. Вы так настойчивы, словно, танк прете на минное заграждение. Не боитесь подорваться?
Ким. Жизнь человеческая так коротка, что надо успеть сделать задуманное.
Муза.  Вас, кто считает талантливым? Мама или папа?
Ким.  У меня нет родителей.
Муза.  А где же они?
Ким. Не знаю.  Я в детдоме воспитывался.
Муза. Вы, конечно, в детдоме ставили свои спектакли?
Ким. Я тогда еще ничего не сочинял. Я начал писать уже значительно позже, когда приобрел жизненный опыт,  получил уроки  драматургии у  знаменитых   авторов: Кокто, Булгакова, Володина.
Муза.  Это они вам сказали?
Ким.  Что сказали?
Муза. Что вы талантливы?
Ким.  (Поражен, таким ответом). К сожалению, их уже нет в живых, и я не знаю их мнения на мой счет.
Муза.  Вы  меня удивили.
Ким. Чем?
Муза. Вашу пьесу никто не поддерживает, а вы упорно продвигаете в театр.
Ким. Так надо поставить мою пьесу и пусть зритель решает – хороша ли моя пьеса или нет.
Муза. Ставьте, если так хотите.
Ким. Но мне надо помочь, в театре под надуманными предлогами отказывают мне.
Муза. Дорогой мой, так чем я могу помочь? Театр – это самостоятельная единица, которая сама решает, что им ставить. Попробуйте обратиться в другой театр.
Ким. Я ездил в столицу, обошёл несколько театров, но там просто игнорируют провинциалов.  Правда, один из режиссеров в откровенной беседе за рюмочкой сказал: «Скорее верблюд пролезет в игольчатое ушко, нежели ты поставишь спектакль здесь».
                - Почему - поинтересовался я.
                - Потому что у всех нас имеются дети, внуки, родственники, крестные дети, которых надо пристроить в тепленькое место.  Идите вы, идите и двигайте культуру в своих родных пенатах.
                Вот я и прибыл сюда, чтобы пахать целину на духовной ниве.
Муза. Что ж флаг вам в руки и поднимайте целину, а мы посмотрим. Первооткрывателям всегда достаются все лавры.
Ким. Так мне надо ваша помощь.
Муза. Что я могу сделать?
Ким. Но вы ведь отдел культуры, вы должны как-то направлять театральную жизнь нашего города.
Муза. Мы только общее руководство выполняем.
Ким. Но вы ж могли бы какую-нибудь директиву спустить насчет местных авторов. Ведь в Европе, куда мы так стремимся, есть квота на постановку пьес местных авторов.
Муза. Я вам сказала, что мы выполняем общее руководство.
Ким. Но у меня есть конкретное предложение.
Муза. Уморили вы меня. У меня столько работы, столько работы, что некогда и в гору глянуть.
Ким. Но моя пьеса это тоже большой вклад в развитие культуры нашего города.
Муза. Я б не полагала, что она внесет большой вклад в культуру нашего города.
Ким. Почему?
Муза. Потому что для сцены ваша пьеса не совсем подходит.
Ким. Почему?
Муза. Что ж перейдем к некоторым деталям. Вот в вашей   пьесе есть такие места, которые просто невозможно поставить на сцене.
Ким. Какие  это места!?
Муза. Вот влюбленные слушают в парке на лавочке соловья.
Ким. Да, это глубоко  лирическая сцена, а соловей создает фон хороший для нежных чувств. Вы ведь слушали когда-нибудь соловья, и знаете, как трепетно начинает биться сердце под такую мелодию.
Муза. Но, где  вам в театре возьмут соловья. Да, и как можно заставить соловья петь на сцене, тогда как говорят, что соловьи в неволе не поют. Или вы предлагаете вместо соловья канарейку в клетке поместить на сцене?
Ким. Зачем канарейку на сцену тащить, если соловья можно записать на магнитофон, и затем крутить эту запись в театре.
Муза. То есть вы предлагаете играть под фонограмму.
Ким. Нет, артисты будут играть в натуре, а голос соловья под фонограмму.
Муза. Нет, мы не можем этого сделать. Позволим соловью петь под фонограмму, а затем захочется и артистам выступать под фонограмму, а они на сцене будут только рот раскрывать или вообще не будут приходить на спектакль.
Ким. Но ведь другие применяют такой метод. Вот даже именитые режиссеры используют такой способ.  Вспомните  хотя б вот спектакль «Калиновая роща», или спектакль «Дикарь» по пьесе Колона.
Муза. Другие пускай делают, как хотят, но мы не будем. К тому же у вас там и коровы на сцене появляются.
Ким. Коровы не появляются, а только подают звуки «Му-Му» за сценой.
Муза. Все равно за сценой надо держать корову, чтобы она издавала  там свои протяжные звуки.
Ким. Не обязательно держать корову за сценой. Достаточно тоже записать ее мычание на магнитофон или посадить артиста за сценой, который бы мог изображать звуки коровы – это не так сложно. Да, также он может изобразить лай собаки.
                ( Ким начинает лает «Гав, гав, гав» Это он делает так страстно, что Муза отмахивается).
Муза. Не надо, а то вы мне еще порвете платье.
Ким. Я ж пытался войти в роль, чтобы вы мне поверили.
Муза. Хотя я вам поверила, но денег у нас нет свободных, так как репертуар уже заложена на несколько лет вперед.
Ким. Муза Аполлоновна, давайте будем откровенны – репертуар закладывается у вас, так как деньгами вы распоряжаетесь.
Муза. Кто вам это сказал? Я его сейчас же уволю.
Ким. Никто мне этого не говорил, и никого не надо увольнять. Просто у меня аналитический ум,  мне достаточно было прочитать в городской газете бюджете доходы и расходы театра, чтобы понять  какими средствами  питается этот очаг культуры.
Муза. Да, они, настоящие нахлебники, но я ничего не могу здесь изменить. Очаг духовной культуры в городе должен жить, у города должно быть достойное лицо.
Ким. Очаг культуры у нас давно уже не живет, а коптит, так как ничего нового не создает. Вот сейчас снова Шекспира ставят.
Муза. Но это же Шекспир!
Ким. Классика это хорошо, но где же наша современность. Кроме того  это же какие материальные расходы будут на костюмы, на реквизиты, на оборудование рыцарских замков на сцене. В моем же спектакли такие расходы минимальны, потому как деньги на костюмы не надо, артисты могут играть в своих повседневных костюмам,  и на сцену нужны будут минимальные затраты.
Муза. Такие вопросы решайте с руководством театра.
Ким. Муза Аполлоновна, но все же знают настолько вы являетесь двигателем культуры в нашем городе. Благодаря вам в нас открыто много очагов культуры, в которых гармонично развиваются граждане нашего города.   Знаете, Муза Аполлоновна, я очень сожалею, что я не художник.
Муза. Почему это вдруг вам захотелось иметь лавры художника?
Ким. Я б тогда рисовал портреты  знаменитых людей и в первую б очередь нарисовал бы ваш портрет. Причем бы нарисовал бы в виде  императрицы.
Муза. Ну, это вы уж совсем мне льстите.
Ким. Нисколько. Это самая настоящая правда. Потом  этот портрет надо тиражировать во всех средствах массовой информации.
Муза. У меня нефотогенично лицо.
Ким. Наоборот. Ваше лицо – это вершина фотогеничности, ибо в нем совмещены черты настоящей женщины и государственного деятеля.
Муза. При лунном сиянии я лучше смотрюсь.
Ким. Конечно, при лунном сиянии вы будете великолепны. (Про себя). Намек понял. Надо действовать решительно и беспринципно.  Должен заметить, что это не я говорю, а это говорит тот дьявол, который засел во мне. Я готов делать  все для того, чтобы исполнить свои мечты. Даже, если мне придется переступать через нормы морали. ( В голос) . Муза Аполлоновна, конечно, при лунном свете вы будете смотреть значительно лучше, поэтому мы с вами пойдем в ресторан. Сегодня полнолуние и на террасе ресторана я буду любоваться вашей  несравненной красотой.
Муза. Вы хотите посмеяться надо мной.
Ким. Нисколько.
Муза. Вам намного приятней будет проводить свое время с какой-то молодой красавицей.
Ким. О, какое может быть удовольствие говорить с какой-то пустышкой, у которой в голове сплошной туман. Другое дело иметь дело с вами, с женщиной, которая знает, что ей надо от мужчины, и потому отдает ему все на свете – любовь, нежность, тело, душу.
Муза. Вы опасный человек,  я боюсь вас.
Ким. Напрасно вы так думаете. В этой груди бьется самое горячее сердце, которое не может без волнения смотреть на вас. Меня прямо охватывает безумное желание видеть вас,  быть с вами, держать вашу руку в своей руке. И, если вы откажите мне в этом, то моя жизнь закончится, солнце зайдет.
Муза. Ну, если для вас это так важно.
Ким. Архи важно. Я побежал заказывать столик в ресторане и встречу вас после работы.

                Сцена     7.
          ( Ким под ручку идет с Музой Аполлоновной в парке).

Ким.  У меня сегодня был самый замечательный день. Нет, самый романтичный вечер в моей жизни.
Муза. Да, суши умеют готовить в этом ресторане.
Ким. И музыка хорошая была.
Муза. Музыканты так часто отдыхали. Мы всего два танца протанцевали.
Ким. В следующий раз я попрошу их больше играть и меньше перекуров делать.

        ( Тут к ним подходит агрессивно настроенная Надя).
Надя. Ах, вот с кем ты гуляешь! Теперь понятно, почему ты не хочешь, на мне женится.
Ким. Надя. Уйди.
Муза. Кто это такая?
Ким. Да, это просто знакомая. Соседка.
Муза. А почему она к тебе пристает?
Ким. Сам не знаю. Надя, иди домой, я тебе потом все расскажу.
Надя. Нет. Никуда я не уйду, пока ты мне сейчас всё не объяснишь.
Ким. Надя, если ты сейчас не уйдешь, то я очень рассержусь на тебя.
Муза. Ты можешь мне объяснить, что связывает тебя с этой девицей.
Ким. Ничего меня с ей не связывает.
Надя. (Возмущенно). Как это ничего не связывает!? А почему же ты тогда со мной гулял. Про звезды рассказывал. Книжки свои непонятные показывал. И говорил, что скоро в театре будут идти твои спектакли. За что ты получишь большие деньги, и тогда мы сможем пожениться.
Муза. Что я слышу?
Ким. Да. не слушайте её! Это всё она выдумала. Неужели вы не видите, что это вздорная девчонка.
Надя. Ничего я не выдумала. А еще ты говорил, что тебе надо обкрутить одну старушку, чтобы она дала денег на спектакль.
Муза. Это правда!?
Ким. Муза Аполлоновна, кого вы слушаете. У неё же совсем крыша поехала.
Муза. Может у неё и поехала, но я еще при полном здравии и все прекрасно поняла. Ты ухаживал за мной, только для того, чтобы деньги получить на спектакль.
Ким. Нет, Муза Аполлоновна, у меня были к вам настоящие чувства!
Муза. Не верю  твоим словам. Ты красиво говорил мне о своих чувствах, только ради денег. Как это низко и пошло. Видеть тебя не хочу я.
       ( Муза уходит , а Ким опускается на землю в отчаянии, сидит охватив голову. Надя стоит в стороне, затем подходит к Киму, пытается его успокоить).
Надя. Ким, встань с земли, а то простудишься.
Ким. Уйди от меня! Я не хочу тебя видеть! Всё пропало, я пропал.
Надя. Ну, зачем ты так расстраиваешься? Ну, не дадут тебе денег на спектакль, то ничего страшного не произойдет. Земля будет крутиться, солнце взойдет на востоке. Нет, никакой трагедии.
Ким. Что ты понимаешь в этом! Ведь  это конец всем моим планам.
Надя. Но ведь в жизни есть и другие вещи, кроме твоих пьес.
Ким. Для меня нет жизни без моего творчество, а ты сейчас всё разрушила. Вся моя жизнь потеряла смысл. Я не знаю. Чем могу я заниматься?
Надя. Пошли. Это все пройдет. Завтра ты проснешься, и все будет по-другому.  Займемся с тобой арбузами.
Ким. Пошла ты знаешь куда со своими арбузами.
Надя.  Куда?
Ким.  Туда, туда. Откуда никто не возвращается.  Меня не будет и тебя не будет.  Ты виновата в этом и ты будешь наказана за это.
   (Он поднимается и хватает Надю за горло, бросает на землю, душит её)
Надя. Спасите! Спа-си-те!
       ( Появляется человек в белом халате, который скручивает руки назад Киму и уводит со сцены).

                Конец первого действия.
                Действие  2.

 ( Действие происходит в психоневрологическом диспансере.  Ким продолжает играть себя, а другие действующие лица изменились.

       Надя стала врачом  Ниной Андреевной.
       Муза Аполлоновна  стала главврачом Эммой Федосеевной
       Депутат Остряков стал первым больным
       Режиссер Минько стал вторым больным.

              Сцена                1.

     ( Кабинет психиатра. Посредине стол,  два стула, справа большой шкаф, слева большое зеленое растение. За столом сидит Нина Андреевна пересматривает бумаги. Заходит главврач Эмма Федосеевна).

Эмма. Хорошо, что я застала вас в кабинете, а то вы вечно в бегах.
Нина. Да, вот вышла из отпуска и пытаюсь понять с чего же мне начать.
Эмма.  Отпуск это хорошо. Я вижу, что вы хорошо загорели. Где отдыхали?
Нина. В круизе была по Средиземному морю. Греция, Италия, Франция. В Греции была в театре, в Риме присутствовала на  службе Папы Римского, а затем осматривала собор Святого Петра. Какие там замечательные скульптуры Микеланджело! Глаз невозможно отвести. Особенно скульптура хороша «Оплакивание Христа».  Смотря на неё ,даже самые яростные атеисты поверят в бога.
Эмма. Да, замечательно, путешествовать по миру: узнаешь столько нового, открываешь интересные страны, обычаи. Раньше я тоже любила путешествовать, но сейчас не могу даже в Турцию выбраться, чтобы позагорать на пляже.
Нина. Я загорала в Ницце. Замечательный песок, а вода такая прозрачная.
Эмма. Да, завидую я тебе, а я живу по круг: дом-работа, работа-дом. Да, еще походы на базар за продуктами. Мой Дмитрий стал такой капризный: кофе давай ему без кофеина, каша без соусов, а котлеты только пареные и из говядины. Ты не знаешь почем сейчас говядина на рынке?
Нина. Я на рынке не бываю.
Эмма. Как это? Ты что покупаешь продукты в наших  ужасных супермаркетах, где одни подделки.
Нина. Я не делаю крупных покупок. Поскольку не готовлю себе ничего дома.
Эмма. Как это?
 Нина. А для кого готовить. У меня никого нет.
Эмма. А для себя разве не надо готовить? Неужели ты себя не любишь?
Нина. Сколько там мне надо. Раньше ещё что-то готовила, а сейчас попью утром кофе или чай, а в обед забегу в кафе что-либо, вечером снова чай или кофе с сыром. Да, еще фрукты покупаю в овощном магазине.
Эмма. Так ты себе желудок испортишь.
Нина. Он уже давно испорчен.
Эмма. Нет, тебе положительно надо выходить замуж.
Нина. У-у-у-у.
Эмма. А где же тот Паша-бизнесмен.
Нина. У-у-у-улетел.
Эмма. Понятно. Тут в твое отсутствие новый больной появился. Займись ним.  По-моему это ваш клиент.
Нина. Хорошо. Я займусь ним.
Эмма. Должна заметить, что пациент очень странен. Я с ним немного общалась и не смогла понять, чего он за тип. Или он пытается увильнуть от армии, или он вообще человек неземного происхождения, упал с Луны.  Сложный противоречивый человек, создал воображаемый мир, в котором пытается добиться справедливости. У него очень большое самомнение о себе и с мнениями других совсем не считается.
Нина. Я вам поведал неземное,
           Я все сковал в воздушной мгле.
Эмма.  Ты стихами начала говорить.
Нина. Это я Блока вспомнила, когда-то увлекалась этим поэтом.
Эмма. Это кстати. Напишешь маленькое поздравление в стихах нашей Наталье Ивановне. У неё скоро юбилей.
Нина. Но я же не пишу стихи.
Эмма. Что-нибудь напишешь, раз стихи раньше любила читать.  Тем более ты прибыла с отпуска. Загорелая. У тебя свежая голова, не то, что у нас. Или ты не уважаешь Наталью Ивановну.
Нина. Попробую. Наталью Ивановну я уважаю. Образец для подражания молодому поколению.
Эмма. Вот именно. Но продолжим о нашем больном.   Совсем не идет на контакт.
Нина.  Попробую найти с ним общий язык.  Драматургов у меня еще не было.
Эмма.   При этом сыплет всё время цитатами, из чего следует, что он человек начитанный.  Мне приходят на память слова Бернарда Шоу, их любил повторять профессор Березинский, не гарантирую точность, но это звучало примерно так. Чтение романов сделало Дон Кихота рыцарем, а вера в прочитанное сделала его сумасшедшим. Этот больной из той когорты.
Нина. В этом есть зерно истины. За минуту чтения текста человек теряет 70 нервных клеток. Так что неудивительно, что читающие люди за свою жизнь потеряют часть своего мозга, и оказываются в стенах нашего заведения.
Эмма. Выходит, что  блаженны те, кто никогда не открывал никогда  книжки.
Нина. Выходит, что так.
Эмма.  Но шутки в сторону.
Нина. Мне будет интересен этот случай для моей диссертации.
Эмма. Добавлю свое мнение, которое я вынесла после первичного общения с ним. Навязчивые у него идеи какие-то. Все твердит о каких-то обрезанных крыльях. Утверждает, что его никто не понимает,  интересную цитату привел, мол, только гений может признать талант другого человека.
Нина. С такими личностями мне приходилось уж сталкиваться. Поработаем.
Эмма. Опасны и заразительны эти творческие личности.   Язык у них хорошо подвешен, могут они толково лапшу на уши вешать.
Нина. Я уже не девочка, чтобы таять от комплиментов.
Эмма. Я надеюсь. Но всё же он внушает мне тревогу.  Боюсь я, как бы он с крыши не прыгнул, оседлав крылатого Пегаса. А потом еще обвинят черствости.
Нина.  Да это аллегория такая. У них не  доходит дело до исполнения задуманного.
Эмма. Какие еще могут быть аллегории? Это жизнь. Насмотрелась я на таких чокнутых  типов за время работы.
Нина. Он же творческий человек, что-то пишет, фантазирует, но это только на бумаге, а на самом деле он вполне может быть здоровым человеком.
Эмма. И поэтому он едва не задушил девушку. Хорошо, что рядом оказались неравнодушные люди. Не понимаю, почему полиция отправила его к нам в заведения.
Нина. Мне, кажется, что это параноидно-шизоидная зависимость, у творческих людей часто бывают такие срывы.
Эмма. Или он косит под сумасшедшего. Удивляюсь, почему  его  за решетку не посадили. Видно,   полицейские не захотели заниматься этим типом и сбросили на нас.
Нина. Нет тела, нет дела – так любит говорить наша славная полиция.  Нет состава преступления, обычно говорят они. Большие циники, ибо факт насилия во внимание не берется.  Вот, если бы  он задушил девушку, то тогда бы посадили в тюрьму.
Эмма. Но на всякий случай отправили к нам, чтобы мы обследовали.
Нина. Здоровых людей нет, а есть не тщательно обследованные пациенты.
Эмма.  Совершенно верно, Нина Андреевна. Ваша задача выяснить какое заболевания у этого человека и назначить ему курс  лечение. Человека надо вернуть обществу.
Нина. Постараюсь.
Эмма.   Так, что будь осторожна с ним, а то он вдруг захочет и вас задушить.
Нина. Думаю, у нас до этого не дойдет.
Эмма. Надеюсь 
Нина. Я тоже надеюсь.
Эмма. Подумайте.  Я ухожу, а сейчас вам пришлю больного. Поработайте с ним.
Нина. Он не наркоман?
Эмма. Нет.
Нина. Он не алкоголик?
Эмма. Нет.
Нина. Хорошо.
Эмма. Что ж тут хорошего?
Нина. Потому что алкоголизм и наркомания неизлечимо, а всё остальное лечится.
Эмма. Вы большой оптимист, Нина Андреевна. Но этот больной с большими претензиями. Это мне не нравится. Видишь ли, только он прав, а все остальные неправы.  Никакие убеждения на него не действуют.
Нина.  Я постараюсь разобраться с ним и поставить на место.
Эмма. Надеюсь на вас. Вы умеете делать чудеса.
Нина.  Это моя работа.
Эмма.  Не забывайте о юбилее Натальи Ивановны.
Нина. Хорошо.
              (Эмма Федосеевна выходит).

                Сцена     2.

         ( Кабинет психиатра. За столом сидит Нина Андреевна, делает записи в журнал, заходит Ким). 
 Ким. Можно?
Нина. Заходите.
     ( Ким подходит к столу).
Нина. Садитесь.
Ким. Нельзя говорить , садитесь. У нас сажают в тюрьму, а надо говорить присаживайтесь.
Нина. Присаживайтесь.
Ким.  (Садится). Спасибо. Хотя разница небольшая между этими заведениями.
Нина. Я б не сказала так. Разница имеется.
Ким. Действительно, разница есть. В тюрьме ты знаешь, какой у тебя срок, а в вашем заведении этого не знаешь.
Нина.  Скажите, как вы себя чувствуете?
Ким. А что мне за это будет?
Нина. А что вы хотите?
Ким. Я не люблю, когда вопросом отвечают на мой вопрос.
Нина. Хорошо. У меня есть вот шоколадка. Я её держу на тот случай, когда жизнь мне кажется не очень сладкой. Предлагаю вам.
    ( Нина вытягивает из сумки шоколадку и протягивает её нему, он берет её)
Ким. Спасибо. Она будет очень кстати, чтобы подсластить свою несладкую жизнь.
Нина. Так как вы себя чувствуете?
Ким. А почему вы меня об этом спрашиваете?
Нина. Потому что я ваш лечащий врач.
Ким. А до этого у меня  был калечивший  врач?
Нина. Эмма Федосеевна, опытный психотерапевт, она защитила кандидатскую диссертацию.
Ким. Я думаю, что в её шкафу можно найти не один скелет её пациентов, которых она залечила.
Нина. Почему вы так отрицательно относитесь к Эмме Федосеевне?
Ким. Потому что она едва не раздробила мне коленный сустав своим молоточком, а, когда она пыталась постучать им по моей голове, то я выхватил его из её рук и выбросил в окно.
Нина. Поверьте. Она не хотела вас ударить по голове, а просто хотела проверить  тест на  ваше внимание.
Ким. Мне так не показалось. К сожалению, она видела во мне пациента психбольницы.
Нина.  Все вы так говорите. Протяните правую руку.

         (Ким протягивает правую руку перед собой, а Нина бросает ему на руку лис бумаги, он начинает подпрыгивать  на руке)

Нина. Факт налицо.  Вы чересчур эмоциональны.
Ким. Разве это плохо?
Нина. Это неплохо, но иногда эмоции могут подавить разум.
Ким. На что вы намекаете?
Нина. Ничего я не намекаю. Так все же вы мне расскажите, как ваше самочувствие?
Ким. Хуже не может быть.
Нина. Почему?
Ким. Моя голова пухнет от мыслей, но ни слова я не могу уложить в конкретную форму, ибо у меня не получается финал моей пьесы. Влюбленные должны, в конце концов признаться друг другу, что они должны быть вместе, вопреки разногласиям. которые существуют между ними, но у меня ничего не получаются. Конечно, когда начинает храпеть сосед дядя Коля или тараканы начинают по палате бегать, то нельзя никак сосредоточиться.
Нина. В этом я не могу вам помочь.
Ким. Неужели вы никогда не любили?
Нина. Какое это имеет значение?
Ким. Конечно, для вас это не имеет никакого значения, но мне надо понять те чувства, которые движут пару.  Как сделать так, чтобы образы влюбленных получились живыми, настоящими, а не отображением моего духовного состояния.
Нина. Неужели это так важно.
Ким. Еще как важно.  Как сказал один умный человек, что писать шедевры может каждый человек, важно только правильно располагать слова в предложениях. 
Нина. Откровенно скажу, что для меня люди от искусства всегда казались какими-то божествами, живущими по особенных законах.
Ким. Возможно, это соответствует истине. Особые законы нашего существования создают вокруг нас некий вакуум.   Мне не с кем общаться, не с кем поделиться своими чувствами, своими мыслями. Как итого – одиночество.  Когда я попал сюда, я понял, что моя жизнь практически закончилась. Вокруг глухая стена непонимания. Я пытаюсь её пробить, но ничего не получается. Ночами мне снится один и тот же сон. Неприятный жуткий осадок оставляет он в моей душе, и не могу понять, почему он мне снится.
Нина. Расскажите, может я смогу чем-то помочь.
Ким. Мне снится, что я иду тропинкой чистым полем. Светит солнце в небе, поет жаворонок, но вдруг падает густой туман, и я сбился с тропинки, стал блуждать по полю. Зову на помощь, но никто не идет мне на помощь. Вдруг передо мной возникает небольшая избушка, типа охотничьего домика. Я захожу туда, устало сажусь на лавку, которая стояла возле двери. В домике не слишком светло.  Я осматриваюсь, никого нет, но вдруг из щелей выползают тараканы, сначала они маленькие ползают по полу, потом начинают вырастать до огромных размеров. Трое их них садятся напротив меня.  Я вас не утомил? Вам это неинтересно?
Нина. Рассказывайте. Я вас внимательно слушаю.
Ким. Так вот три больших таракана садятся против меня. Мне становится не по себе. Я хочу отвести взгляд от этих уродов, но не могу.  Я внимательно в полутьме рассматриваю их, и замечаю, что у них человеческие лица.  Самые настоящие человеческие лица. Причем, лица эти мне знакомы, я их где-то видел. Вспоминаю их. Ах, да ведь это мои знакомые: Муза Аполлоновна, заведующая культурой, депутат Константин Остряков и режиссер Борис Минько.
Нина. А дальше что?
Ким. Ничего. Сидят и смотря на меня, смеются в лицо мне. В ужасе я просыпаюсь.
Нина. Почему же такой ужас?
Ким. Не знаю. Встреча с ними оставила во мне неприятный осадок. Они убивали поочередно мою мечты.
Нина. Я так полагаю, что они, в некоторой степени, если не  ваши друзья, то ваши соратники.
Ким. Скорее наоборот.
Нина. Я думала, что…
Ким. Я тоже так думал, я так надеялся на них, но оказалось, что они совсем не те люди, за которых выдают себя.
Нина. Я тогда ничего не понимаю.
Ким. Я тоже не понимаю, почему они себя так ведут.  Какие цели они преследуют они отказывая мне.  Впрочем, чем больше я общаюсь с ними и подобными их людьми, тем больше понимаю, что рожденные ползать не дадут другому человеку взлететь.
Нина. Хорошо сказано.
Ким. Это горькая истина.
Нина. Истина это хорошо, но мне тоже надо установить истину, чтобы разобраться в вашем деле.
Ким. Попробуйте. Может у вас получится.
Нина. Но вы должны полностью доверять мне, и понимать, что все мои действия исходят из желания помочь вам.
Ким. Хорошо. Я в вашей власти.
Нина. Скажите, почему вы напали на ту девушку?
Ким.  Я не знаю, как это получилось.
Нина.  Вы пытались её удушить?
Ким. Что вы выдумываете!?  Что бы я душил женщину! Такого никогда не могло случиться.
Нина. Может, что-то вас вывело из себя? Вы потеряли контроль над собой?
Ким. Что вы говорите. Что бы я потерял контроль над собой. Такого не может быть. Я умный, дисциплинированный, адекватный, умеющий контролировать свои чувства и поступки. Я мухи не способен обидеть, и вдруг такой проступок.
Нина. Хорошо. Вы можете рассказать, что происходило в тот день?
Ким. Я ж говорю, что я ничего не помню.
Нина. В самом деле?
Ким. И вы сомневаетесь?
Нина. Вижу, что случай тут особенный.  Для установления истины я б хотела произвести с вами сеанс гипноза. Вы не будете возражать?
Ким. Делайте, что хотите. Я сам хочу разобраться в том, что случилось.
Нина.  Хорошо, сейчас  производим сеанс гипноза. Смотрите внимательно  на мою руку.

   ( Нина вытягивает правую руку, в котором держит светящий шар,  звучит монотонный  стук вагонных колес) .
Нина. Сядьте удобнее. Полностью расслабьтесь. Делайте глубокий вдох и закройте глаза. Теперь делаем выдох и открываем глаза. Продолжаем расслабляться. Пусть ваши мысли простыми и ясными.  Глубокий вдох закройте глаза. Я делаю обратный отсчет. 5, 4, 3, 2, 1. Вы погрузились в гипнотический сон.
Вспомните, что тогда происходило в парке.
Ким. Я вижу, что иду я в парке с женщиной, под руку.
Нина. Вы раньше были с ней знакомы?
Ким.  Я не могу её рассмотреть.
Нина. Но ведь вы с ней уже где-то встречались?
Ким. Да, вспомнил. Это же Муза Аполлоновна! Она заведует отделом культуры в городе.
Нина. У вас с ней были серьезные отношения?
Ким. Ничего с ней у меня не было.
Нина. Почему же вы оказались в парке вместе?
Ким. Мне надо было расположить её к себе.
Нина. Зачем?
Ким. От её решения  зависела судьба моей пьесы.
Нина. Не вижу связи.
Ким. Связь очень простая. Она распределяет средства на постановку пьесы в театре.
Нина. Но там же есть директор, еще этот … как его называют?
Ким. Режиссер.
Нина. Да, режиссер.  Они же главные в театре.
Ким. Наивный вы человек. Да, они полностью зависят от Музы Аполлоновны. Они  прямо в рот заглядывают.
Нина. Хорошо. Что было потом7
Ким. Потом выскочила    моя девушка Надя, и начала кричать на музу, что она отбивает от неё мужчину. Муза рассердилась и ушла. А я рассердился на Надежду и стал её душить. Это она сорвала все мои планы.  Ах, ты сука, что ты наделала?

       ( Ким  подходит к Нине и хватает её за горло и начинает душить.)
Нина. Что ты делаешь. Отпусти.
Ким. Ах, ты сука. Ты поломала мою жизнь. Моя жизнь кончена, но и ты не будешь жить!

              (Ким еще сильнее сдавливает горло, Нина сильнее кричит).
Нина. На помощь! Спасите!

                ( На крики вбегает Эмма Федосеевна).

Эмма. Что вы делаете?

        ( Ким приходит в себя и отпускает Нину Андреевну).
Эмма. Нина Андреевна, что здесь происходит?
Нина. Извините, Эмма Федосеевна. Это у нас маленький эксперимент происходит.
Эмма. Да, он ведь едва не задушил вас. Вы так кричали, что я просто испугалась за вашу жизнь.
Нина. Это так надо было делать для чистоты эксперимента. Все нормально Эмма Федосеевна.  Спасибо, что вы переживаете за меня.
         ( Эмма Федосеевна выходит, Ким в замешательстве).

Ким. Извините, я даже не понял, как это произошло. Вам не очень больно было?
Нина. Все нормально. Не переживайте.
Ким. На меня просто что-то накатило.
Нина. Как и в тот раз? В парке?
Ким. Возможно.
Нина. Скушайте шоколадку, чтобы успокоится.
Ким. Спасибо.  Я уже в норме. Так что вы хотели узнать от меня?
Нина. Как вы себя чувствуете?
Ким. Как можно себя чувствовать в вашем учреждении?
Нина. Извините, но здесь людей лечат.
Ким. Не знаю, как кого, но меня здесь калечат, и я чувствую, как гниет мое тело. Вы бывали когда-нибудь на овощной базе?
Нина. Не приходилось.
Ким. Значит, вы не видели, как гниют там продукты, и распространяют вокруг себя страшное зловоние. Продукты разлагаются, и душа моя разлагается от того, что я не занимаюсь своим любимым делом. Я постепенно превращаюсь  здесь в ничто.
Нина. Но кто здесь вам мешает заниматься. У нас здесь есть хорошая библиотека, если вам нужна какая-то специфическая литература, то я постараюсь достать вам в городской библиотеке.
Ким. Я не представляю, как я могу заниматься в палате, где постоянно находится много людей, которые постоянно общаются между собой в голос. А дядя Коля – это вообще индивид. Его художественный храп, можно выдвигать на государственную премию.
Нина. Извините, но отдельных палат у нас нет.
Ким.  Вы немного не точны. Палаты имеются, но не для таких, как я пациентов.
Нина. К сожалению, мы сейчас живем во время частного капитала, и нам надо как-то выживать в современном обществе.
Ким. Я это так и понял, что сейчас все как-то выживают в стране, а до высокого искусства нет никому никакого дела.
Нина. Надо подождать, пока в стране наступят новые времена.
Ким. Сколько лет пройдет: пять, десять, двадцать лет, а может и все пятьдесят? Но доживу ли я до того времени.
Нина. Вы настроены слишком пессимистически.
Ким. Объективная реальность к тому располагает.  Если следовать вашей логике, то мне следует выбросить из головы всякие надежды и мечты.
Нина. Я не это имела в виду. Но разрешите мне задать один вопрос. Может он вам покажется неприятным.
Ким. Задавайте.
Нина. Почему вы решили стать драматургом?
Ким. Мне это на руке нагадали.
Нина. Цыганка нагадала?
Ким. Нет. Это мне нагадала моя одноклассница –  очень красивая девочка с большими белыми бантами в русых косичках и голубыми глазами. Она посмотрела на мою руку и сказала: «У тебя такие красивые длинные пальцы, ты будешь писателем». Я, конечно, посмеялся этому предсказанию, ибо мечтал быть летчиком, моряком, известным футболистом, но писать я сочинения никогда не любил, хотя читал много.
Нина. Но неужели такого предсказания достаточно, чтобы стать драматургом. Ведь этому надо учиться.
Ким.  Этому нельзя научится ни в каком учебном заведении.   Все наши великие авторы никогда не заканчивали никаких институтов или курсов.  Драматургию надо прожить через свой опыт, и это постоянный тяжелый труд. Как сказа Бальзак, талант – это девяносто девять процентов труда и один процент природных способностей.
Нина. Да, для меня это закрытая тема, и потому не могу ни возразить, ни поддержать.
Ким. И на том спасибо, что вы меня не переубеждаете, как некоторые.
Нина. У каждого свои методы. На сегодня достаточно. Можете идти.
Ким. Спасибо.
Нина. Точно выполняйте мои предписания по лечению, и я думаю, что вы скоро выздоровеете.
Ким. Вы возвращаете меня к жизни. Спасибо.




                Сцена  4.

( Ким идет коридором, вдруг выскакивает больной верхом на вилах, и несколько раз проносится мимо Кима с криком: «Ура, наша взяла).

Первый больной. Стой, куда идешь?
Ким. В палату.
Первый.  Садись, подвезу.
Ким. Куда мне садится?
Первый. На моего Буцефала.
Ким. Извините, но я не вижу здесь никакого Буцефала.
Первый. Ты не веришь мне?
Ким. Я верю своим глазам.
Первый. Как смеешь ты не верить мне Александру Македонскому, завоевателю всего мира. Ах, как жаль, что в мое время не запускали космические корабли. Иначе б я завоевал Вселенную.
Ким. Ах, извините, Ваше Величество, Я вас не узнал.
Первый. Не Ваше Высочество, а царь царей великий Александр, внебрачный сын бога Зевса.
Ким. Кто б мог подумать, что встречу здесь Великого Александра.
Первый. Надо быть готовым к любым неожиданностям. У меня к тебе маленькое дельце имеется.
Ким. Какое?
Первый. Перед тем, как я тебе расскажу, ты должен сделать страшную клятву, скрепленную кровью.
Ким. Какой кровью?
Первый. Твоей кровью. Сейчас я тебе сделаю порез ритуальным ножом.
Ким. Я на это не согласен.
Первый. Ты что боишься*
Ким. Нет. Но у меня не так много крови, чтобы раздавать её по всякому поводу.
Первый. Хорошо. Я не буду делать тебе порез. Тебе достаточно будет произнести клятву.
Ким.  Зачем эти формальности?
Первый. Действительно. Зачем эти клятвы. Достаточно держать язык за зубами.
Ким. Я умею это делать.
Первый. Так вот я раскрыл заговор в наших рядах.
Ким. Я не интересуюсь политикой.
Первый. Не говорите так.
Ким. Почему?
Первый. Потому что это вызывает подозрение, что вы или участвуете в заговоре, или безразличны к происходящим событиям, что равноценно государственной измене.
Ким. Это даже не смешно.
Первый. Я не думаю, что это смешно. Хватит быть инертным в данной ситуации или вы со мной, или вы мой враг. Как говорили древние: кто не со мной, тот против меня.

         (Первый приподымает вила на уровень лица Клима).

Ким. Хорошо. Я с вами согласен, но я совершенно не знаю, о чем идет речь.
Первый. Речь идет о государственной измене.
Ким. Кто же этот изменник7
Первый. Он. (Больной показывает наверх, Ким тоже смотрит наверх).
Ким. Кто он?
Первый. Тот, кто сидит на троне, Он  узурпировал всю полноту власти, задавил свободу, ликвидировал демократию. А самое главное, он продался нашим врагам за тридцать серебренников.
Ким. А кто не продался?
Первый. Я не продался. Я единственный продолжатель дела революции, и доведу это дело до конца, чего бы это мне не стоило.
Ким. Я восхищен вашей деятельностью.
Первый. Спасибо. Но рано петь радостные дифирамбы. Надо действовать немедленно, чтобы свергнуть этого тирана. У меня есть договоренности с некоторыми людьми, которые поддерживают меня. Первым делом нам надо на площади установить Статую Свободы. Не удивляйтесь такому моему решению. Меня осенило, почему у нас жизнь неустроенна и мы постоянно наступаем на одни и те же грабли.   Статуя Свободы, вот что будет постоянно освещать наш путь к свободе.
Ким. Но где же мы возьмем Статую  Свободы?
Первый. Разве это непонятно. Мы возьмем её из-за океана.
Ким. Нам сделают копию той Статуи Свободы.
Первый. Никаких копий!  Нам нужен только оригинал. Только оригинал имеет чудодейственную силу.
Ким. Но кто же разрешить нам взять оригинал Статуи Свободы?
Первый. А никто никого и не будет спрашивать.
Ким. Но, каким образом статуя попадет к нам.
Первый. Очень просто. Вам знакомо имя Давид Копперфильд.
Ким. Что-то слышал. Это какой-то фокусник.
Первый. Он не какой-то фокусник, а настоящий маг. Именно, к нему я обращусь с просьбой, чтобы он перенес Статую Свободы из Америки к нам.
Ким. Неужели это возможно.
Первый. Вполне возможно. Он это уже успешно делал в 2012 году, но тогда общественность сильно возмутилась этим случаем, и он вернул Статую Свободы на место. Но для нас американцы сделают исключение ввиду того положения, которое мы занимаем в мировой политике.
Ким. Но как вы наладите отношения с Копперфильдом?
Первый. Очень просто. Я уже навел некоторые справки, и оказалось, что он наш земляк из Одессы. Так что проблем никаких не будет. Единственная проблема – это деньги. Я выложил свой план президенту, чтобы получить субсидии, но он рассмеялся мне в лицо – он не верит в успех нашего дела. Я давно заметил, что он ушел от идеалов нашей революции, полностью погрузился в собственный бизнес. У вас нет денег?
Ким. Откуда они у меня возьмутся?
Первый. Не хотите мне так давать, тогда купите у меня памятник Богдану.
Ким. Какому Богдану?
Первый. Ну, не Бенюку же, а Хмельницкому. Мы его все равно уберем с площади, чтобы там поставить Статую Свободы.
Ким. Но как такое возможно. Ведь Богдан Хмельницкий поднял казаков и селян на борьбу с польской шляхтой.  Он основатель нашего государства.
Первый. Он продался москалям, и потому не может быть национальной идеей.
Ким. У меня нет таких денег.
Первый. Я не дорого возьму.
Ким. Но у меня нет и земли в частной собственности, где б я мог установить памятник.
Первый. Я сдам тебе в аренду по сходной цене.
Ким. Опять же у меня нет денег.
Первый. Хорошо, не хочешь покупать памятник, купи у меня вилы.
Ким. Зачем мне ваши вилы, я не занимаюсь сельским хозяйством.
Первый. Это не простые вилы, а волшебные вилы. Знаешь, сколько денег я заработал этим предметом. Вот так держишь, то это ничего не значит, а вот так вверх поднимешь и уже совсем другое отношение.  Деньги сами сыпятся с неба.
Ким. Так почему же и дальше не зарабатывать?
Первый. Срочно нужны деньги. У нас  совершенно секретная разработка имеется. Только клянись, что никому.
Ким. Клянусь.
Первый. Так вот мы планируем освоить Марс. У нас уже есть ракета. Отбираем лучших представителей нашего общества, чтобы вырастить там, вдали от губительного влияния испорченных людей, новую популяцию современных людей. Это должна быть новая генерация новых людей, которые составят костяк будущего нашего государства. Но, к сожалению, в последний момент этот тиран, конституционный гарант, поступил, как мелкий воришка.  Он украл наш общак, и у нас нет денег, чтобы приобрести горючее для межконтинентальных ракет. Понятно, что никаких планов на полеты на другие планеты не может быть
Ким. Я понимаю вас, но ничем помочь не могу.
Первый. Хорошо, я поеду дальше искать соратников.

       ( Первый уезжает на вилах).




                Сцена  4.
                ( Идет Ким  дальше по коридору, но тут выскакивает другой пациент в маске).

Второй. Стой.
Ким. Стою.
Второй. Ты секретный агент вражеской разведки?
Ким. Я больной.
Второй. Куда идешь?
Ким. Какое вам дело до того , куда я иду.
Второй. А ты борзый мужик.
Ким.   Грешно издеваться над больным человеком.
Второй. Тут не пробегал дурак на метле?
Ким. На метле никого не видел, а вот человека с вилами видел.
Второй.  У него не все дома. Представляешь, что он задумал?
Ким. Нет.
Второй. Он задумал перенести Статую Свободы из Америки к нам.
Ким. Он что-то говорил об этом, но у меня большие сомнения на этот счет.
Второй. Вижу, что вы единственный здравомыслящий человек в этом обществе. Он же ничего не смыслит в этом, потому что за свою жизнь он собачьей будки не сделал своими руками, а только сотрясал воздух своими речами да вилами махал. Во-первых,  допустим, нам дадут Статую Свободы, у меня есть там хорошие связи, в нас там очень заинтересованы, но  чем он перенесет такую тяжесть. Я интересовался. Вес памятника сто двадцать пять тонн, а самый тяжеловесный вертолет может  поднять до двадцати тонн полезного груза.  Это в несколько раз меньше, чем надо. Но даже, если он поднимет такой вес, то он пролетит не более полтысяча километров,  то есть упадет в Атлантический океан, не сделав и половину пути.  Есть еще самолет « Мрия». Его грузоподъемность двести пятьдесят тонн, но, к сожалению, Статуя Свободы не войдет в грузовой отсек самолета, так как её длина девяносто три метра, а максимально можно туда поместить груз  восемьдесят пять метров.  Я ему привожу свои расчеты, а он смотрит на них, как баран на новые ворота и улыбается.  Идиот, что тут еще скажешь, каждый здравомыслящий человек согласится со мной, а он нет, и потом кричит, что я изменил идеалам нашей революции.
Ким. Да, есть у него что-то ненормальное. Предлагает покататься на Буцефале, лошади Македонского.
Второй.. Крыша у него поехала от фантазий.
Ким. А еще и себя он называл Александром Македонским, завоевателем всего мира.
Второй. И ты ему поверил?. Этому ничтожеству.
Ким. Конечно, не поверил.  Ведь Александр Македонский…
Второй.   Это я.
Ким. Вы Александр Македонский?
Второй. А что разве не похож?
Ким. Почему же… Похожи … Особенно, чубчиком кучерявым.
Второй. Мне все так говорят, а этот самозванец пытается всех надуть. О чем вы говорили?
Ким. Да, так обо всем на свете.
Второй. Он замышлял что-то против меня?
Ким. Да, ничего такого мы не говорили.
Второй. Рассказывайте все без утайки, ибо сокрытие фактов уголовно наказуемое дело. И вам будет назначена статья за государственную измену.
Ким. Он хотел продать мне вилы?
Второй. Почему он хотел вам продать вилы, ведь это его единственное оружие, которым он шантажирует людей.
Ким. Он хочет купить горючее для ракет.
Второй. Зачем?
Ким. Он мне это не сказал.
Второй. Можешь и не говорить, мне, итак, понятно. Горючее ему необходимо для коктейля Молотова. Снова хочет в столице беспорядки устроить. Тебя он тоже хотел завербовать?
Ким. Нет, я не согласился.
Второй.  Понятно, ты пойдешь свидетелем, теперь он не отвертится, у нас есть неоспоримые факты.

            (    Тут появляется Первый Больной, который стоял за дверьми и все слышал).

Первый. Я не понял, о чем здесь ведется речь?
Второй. Я раскрыл заговор против меня. Я давно предполагал, что ты ведешь подрывную деятельность против меня.
Первый. Я это и не скрывал, ибо считаю, что ты не достоин занимать столь высокий пост. Ты утратил доверие народа своими преступными действиями.
Второй. Я не понял, кто это решил, что я утратил доверие народа?
Первый. Я решил вместе со своими соратниками.
Второй. Слушай, ты кто такой, чтобы делать такие выводы?
Первый. Я патриот своей страны.
Второй.  Ты забыл, кем ты был и кем стал благодаря мне.
Первый. А ты забыл, кто помог тебе взойти на трон. Если б не мои боевики, то ты б сидел в тюрьме за антигосударственную деятельность.
Второй. Я достиг такого положения благодаря только своим усилиям. И мне, совсем, не было надобности прибегать к услугам бывшего рэкетира. Если б не я, то ты до сих пор бы бабушек терроризировал, которые семечками на блошином рынке торгуют.
Первый. Конечно, если б я был сыном председателя колхоза,  то я бы просто приезжал на колхозную ферму, забирал все молоко, через сепаратор отбирал сливки, продавал бы его на базаре, а колхозникам сыроватку  оставлял бы.
Второй. Но ты говори, говори, но не заговаривайся. За клевету можно и к ответственности можно привлечь.
Первый. Что, правда, глаза колит. А то представлял себя здесь белым, пушистым, а на деле начинал мелким воришкой. Эти ручки ничего не брали. Да эти ручки по самые локти залезли в карман нашего народа.
Второй. Ну, знаешь, за это можно и по морде дать.
Первый. Так дай или кишка тонка.
Второй. И дам. Вот сейчас.
Первый. Ну, ударь сейчас меня гарант конституции.
Второй. В следующий раз, без свидетелей я это сделаю.
Первый. Сейчас мы это обеспечим.  Пошли за угол там и поговорим без свидетелей.
Второй. Без свидетелей я с тобой хорошо поговорю.
              (      Они уходят за сцену ).


                Сцена   5.

       ( Снова кабинет психиатра, за столом сидит Нина Андреевна, рядом Эмма Федосеевна).
Нина. Понимаете, мой пациент уже вполне выздоровел, и думаю, что его можно выписывать.
Эмма. Нина Андреевна, не будем спешить с выпиской. Мы должны быть уверенны в том, что человек стал нормальным и поступки его не угрожают обществу.
Нина. Эмма Федосеевна, я считаю, что он уже вполне адекватен и вполне выздоровел. Понимаете, после того, как я лучше узнала его.
Эмма. Это случилось после того, как он тебя едва не придушил?
Нина. Нет. Немного позже. Но я почувствовала себя ответственной за его дальнейшую судьбу.
Эмма. Неужели ты хочешь усыновить его?
Нина. Эмма Федосеевна, нельзя относиться несерьезно к серьёзным вещам.  Его пребывание в нашем учреждении не пойдет ему на пользу.
Эмма.  Если мы выпишем его из больницы, а он пойдет снова девушек душить?
Нина. Не пойдет.
Эмма.  Хорошо, посмотрим сейчас на него и тогда решим, что с ним делать.
Нина.  (Радостно).  Вот сейчас мы его сейчас и посмотрим.
     ( Нина подходит к двери открывает  и говорит: «Заходите, Ким Степанович». Заходит Ким, но при этом делает вид, что он ведет кого-то на поводку ).
Ким. Заходи, Хрюша! Не бойся я с тобой, никто тебя здесь не обидит.
            ( Эмма Федосеевна и Нина Андреевна удивленно переглянулись между собой).
Ким. Здравствуйте.
    (Обе женщины несколько растерянно ответили: «Здравствуйте».)
Ким. Извините, но я забрал с собой Хрюшу. Не бойтесь она очень спокойная свинка. Можно я её посажу вот в этот угол?
Нина.  (Первая приходит в себя). Можно.
Ким. Вот спасибо вам. Понимаете, я не мог оставить мою свинку на этих психов, они б обязательно что-нибудь сделали бы с ней.  Один ко мне недавно приставал ко мне, говорит: « Давай отрежем твоей свинке ухо. Мы сварим из него холодец. Я так давно не ел холодца». Я ему стал возражать, мол, как же можно отрезать ухо у живой свинки, ей же будет больно и она может умереть от этого.  А он мне отвечает: « Ничего с ней не случится, вот Тайсон откусил ухо у Холифильда, и тот здравствует до сих пор». Моя Хрюшка забилась тогда в угол, ведь она всё прекрасно понимает, а от меня не отходит ни на шаг.  Вот и сейчас она бежит ко мне. Она почувствовала, что кто-то в этой комнате относится к ней агрессивно.
Нина. Нет, мы совсем не агрессивны к ней.
Эмма. Она-а-а очень ми-и-и-ленькая.
         ( Ким наклоняется над воображаемой свинкой, гладит ее по спинке).
Ким. Вот видишь, тут к тебе хорошо относятся, не бойся, иди в угол. Понимаете, она у меня очень напуганная, ибо тот псих собирался отрезать ей ещё и одну ножку на холодец, когда я ходил в туалет. Я едва отбил Хрюшку у него. Как можно у живой свинки отрезать одну ножку, ведь она не сможет бегать без одной ножки.   А он свое, мол, мы ей поставим протез, и она сможет спокойно бегать по палате. Я ему стал доказывать, что для свиней не делают протезов, а он говорит, что делает, он видел даже на рынке. Ведь у нас не делают протезов для свиней.
Нина. Нет.
Эмма. Конечно, нет.
Ким. Вот хорошо, что вы меня понимаете так хорошо. Я теперь спокоен за Хрюшку. Вы меня вызывали?
Нина. Да.
Эмма. Да.
Ким. Зачем?
Нина. Нам надо кое-что выяснить.
Ким. Выясняйте.
Нина. Как вы себя здесь чувствуете?
Ким. Хорошо я себя тут чувствую. Я всем доволен. Только одно замечание у меня есть.
Нина. Какое?
Ким. Понимаете, мне надо встретиться с президентом. Я ему должен открыть глаза на те безобразия, которые творятся в нашем обществе. 
Нина. Хорошо. Хорошо. Мы с этим разберемся, идите в палату.
         ( Ким выходит и уводит с собой виртуальную свинку). Ким. Пошли, пошли. Видишь, какие хорошие тети. Я ж тебе говорил.
Нина. Не понимаю. Что с ним случилось, сама не понимаю. Ведь был совершенно нормальный человек, хорошо провел тест. Да, я ж принесла стих ко дню рождению нашей Клавдии Игнатовны. Между прочим, должна сознаться, что их сочинил Ким.
Эмма.  Подождем пока с окончательным решением. Подождем.

        ( Эмма Федосеевна выходит, а через время заходит Ким).

Ким. Вызывали?
Нина. Заходите.
Ким. Спасибо.               
Нина.  Что это вы устроили?
Ким. А что хорошо я сыграл роль сумасшедшего?
Нина. Я не понимаю, зачем вы это сделали?
Ким. Убедились, что я талантливый актер, режиссер и драматург.
Нина. Но такая самодеятельность может стоит вам долгих лет лечения.
Ким. Но я согласен здесь лечится. Можно сказать, что нравится.
Нина. Ничего не понимаю, что за казус с вами произошел. То вы рвались, чтобы вас выписали из больницы, а теперь не хотите уходить из больницы. Что случилось?
Ким. Это мой секрет.
Нина. От лечащего врача у вас не должно быть секретов.
Ким.     Хорошо, я открою вам секрет, только пообещайте, что не будете ругать меня.
Нина. Обещаю.
Ким. 
                Открытыми глазами
                Смотрю вокруг на мир
                И знаю, что недаром
                Вы стали мой кумир.

                Вы стали моей звездой,
                И лучшей в мире любовью.
                Без вас во всей Вселенной,
                Была бы пустота непременно.
Нина. (Смущаясь). Что это такое?
Ким. Это мой секрет.
Нина.  А кто же ваш кумир?
Ким. Вы!
Нина. Мне еще мои пациенты не делали таких признаний.
Ким. Вы вырвали их у меня. Я не хотел вам в этом сознаваться.
Нина.  Никаких признаний я не просила.
Ким. Но вы же требовали открыть причину моего поведения, как лечащий врач. Я и открылся. Вы мне очень нравитесь и мне приятно видеть вас здесь, я счастлив, когда хоть мельком вижу я, а что же будет, если меня выпишут. Я не буду встречаться с вами. Зачем мне такая свобода?
Нина. Я даже не знаю, что вам сказать.
Ким. Мое признание вам неприятно?
Нина. Это так неожиданно.
Ким.  Забудем это, что возьмешь со психа.
Нина. Вы не псих.
Ким. Вы единственная, кто не считает меня ненормальным. Вы поняли меня, и, кажется, согласны и поддерживаете меня.
Нина. Я сразу поняла, что вы вполне адекватный человек, причем, талантливый человек. А потому считаю, что вам не место здесь.
Ким.  Мое место рядом с вами, если для этого надо совершать безрассудные поступки, то я готов.
Нина. Вот только этого не надо делать.
Ким. Хорошо, я ничего не буду делать, буду выполнять все ваши предписания, только дайте мне обещание, что мы пойдем в бар выпить чашечку кофе, после того, как меня выпишут отсюда?
Нина. Я подумаю над этим.







                Сцена      6. 

     ( В палате Ким ложится спать и ему снится сон, что он идет по дороге, но перед ним вырастает Второй больной, который предлагает ему сыграть в наперсники).

 Второй. Кручу-верчу, я выиграть хочу. Кручу-верчу, вам выигрыш всучу… Мужчина, не проходить мимо своего счастья. Ставите сотню,  выигрываете две, а, если ставите тысячу, то в карман положите две. Моментальный выигрыш, расчет на месте. Никаких дураков.
Ким. Спасибо. Я в азартные игры не играю. Мне никогда не везло. Я столько брал билетов, но и копейки не выиграл.
Второй. Вчера не везло, а сегодня повезет, ведь когда-то Фортуна должна повернуться к вам лицом.
Ким. Не знаю. Мне, кажется, что именно, ко мне она все время повернута задом.

            (Походит Первый больной, он же Наполеон)
Первый.  Хочу испытать свою Фортуну. А ну-ка, милок сыграем партию. Ставлю сотню.
Второй. Вот чувствуется сильный характер у мужчины, перед такими женщины капитулируют, а Фортуна тоже женщина.
           ( Второй начинает крутить наперстки и приговаривает: «Кручу-верчу, выиграть хочу; кручу-верчу, проиграть не хочу».)
Второй. Так, угадывай. В каком наперстке шарик?
Первый.  (Долго думает, рассматривает варианты). Вот в этом наперстке шарик.
Второй. Поднимает. Угадал, деньги твои. (С явным неудовольствием отдает две сотни). Да, сегодня тебе везет.
Первый. Я смотрел свой гороскоп. Марс в Сатурне мне к удаче, поэтом я продолжу игру.
           (Первый бросает на стол две сотни).
Крути свою машинку.
Второй. Кручу-верчу, я выиграть хочу. Кручу-верчу, я проиграть не хочу. Так, в каком наперстке шарик?
Первый.  (Снова долго думает, просчитывает варианты). В правом наперстке.
Второй. (Открывает наперсник). Да, сегодня твой день, а я явно не в ударе. Давай еще сыграем.
Первый. Я пока остановлюсь. Пускай, вот мужчина сыграет.  (Обращается к Киму). Играй, не бойся, будь внимательным и тебе обязательно повезет.
Ким. Даже не знаю.
Первый. Не бойся. У тебя есть шанс выиграть деньги на свой спектакль.
Второй. Так что начинаем?
Ким. Я не решил.
Первый. Решайся. Это твой день сегодня. Ты выиграешь, и получишь деньги на спектакль.
Ким. Хорошо. Ставлю, сотню.
Первый. Да, что ты так мельчишь. Ставь на все. Новичкам всегда везет. Ты ж читал, об этом даже в книгах писали.
Ким. То ж в книгах, а жизнь.
Первый. Но ты же писатель и знаешь откуда берут материал для книг авторы. Смелее, ведь ты мужчина.
Ким. Хорошо. Я ставлю на все. Играем.
Второй. Кручу-верчу, я выиграть хочу. Кручу-верчу, я проиграть не хочу. Кручу-верчу, я выиграть хочу. Говори, где шарик.
Ким. ( Задумался, делает расчеты, ибо знает, чем грозит ему проигрыш).  В правом наперстке.
Второй. В правом от тебя или правом от меня?
Ким. Правом от меня.

       (Ким поднимает правый наперсник, там ничего не было, второй поднимает средний, и шарик оказывается там)

Ким.  (Хватается за голову). Ох!!!
Первый.  Я ж тебе подсказывал, чтобы ты открывал средний наперсник.
Ким. Но мне казалось… Нет, я был уверен, что шарик там.
Второй. Ловкость рук и никакого мошенства.
Первый. Не отчаивайся. У тебя есть возможность отыграться. Правда, шеф..
Второй. Возможность всегда имеется.
Ким. Я все деньги свои положил.
Первый. У тебя есть печатка. Золотая?
Ким. Да, золотая печатка.
 Первый. Можно, шеф, поставить на весь банк?
Второй. Конечно, я рискую, ибо я не уверен в настоящей ценности печатки. Может, это подделка?  Надо б было к ювелиру пойти.
Первый. Ты что струсил? Мужик хочет отыграться.
 Второй. Я никогда не был трусом. Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Ставь печатку на банк.

            ( Ким снимает печатку и положил на стол, Второй начинает крутит наперстки).

Второй. Кручу-верчу, я выиграть хочу. Кручу-верчу, я проиграть не хочу.  Говори,  где шарик.
Ким.  (Вошёл в азарт и говорит мгновенно). Посредине.

             (Второй поднимает средний наперсник,  там пусто, открывает правый, а шарик там).

Ким. (Издает тяжелый вздох). Ох.
Первый. Я ж тебе показывал, почему ты мне не поверил?
Ким. Что я наделал. Эту ж печатку мне подарил мой лучший друг. Каким  ничтожеством я буду в его глазах, когда он узнает.
Первый. Но ты можешь отыграться.
Ким. У меня ничего нет.
Первый. Ты ошибаешься. У тебя еще много чего есть.
Ким. Не понимаю.
Первый. У тебя еще есть печенка, селезенка, почки и прочие органы.
Ким. О чем ты говоришь?
Первый. Я говорю, что ты можешь поставить на кон свою селезенку или почки. Зачем тебе две почки, вполне хватит и одной.
Ким. Это так неожиданно. Я даже не знаю, что делать.
Первый. Это твой шанс. Можешь глаз продать. Хватит тебе и одного глаза. Сколько людей живут, и жили с одним глазом. Доживали до глубокой старости. Взять, к примеру, Кутузова или адмирала Нельсона.
Ким. А это возможно?
Второй. Вполне.
Ким. Хорошо, я ставлю на глаз.
Второй. Я ставлю банк и печатку.

        ( Второй начинает крутить и приговаривает: «Кручу-верчу, я выиграть хочу», «Кручу-верчу, я выиграть хочу»).

Второй. В каком наперснике шарик?
Ким. (Он не долго думая, кидается на наперсник в левой руке). Здесь.

        ( Второй поднимает его, но там пусто).

Ким. (Схватился за голову). Ой, что я наделал! Что Я наделал!
Второй. Глаз на стол.
Ким. Мужики, как можно. Ведь это глаза, я же живой человек.
Первый. Карточный долг – долг чести. На стол.
Ким. (Закрывает глаза). Не дам! Не Дам!
Первый. Мы сами возьмем. (Вытягивает большой нож и идет к Киму)
Ким.  (Кричит). Спасите! Спасите. (Бежит).

            ( Гаснет свет. Слышно крики Ким, тухнет свет. Через время свет загорается, Ким лежит в кровати, а над ним склонилась врач Нина Андреевна).

Нина. (Гладит его по лицу) Тише. Тише. Успокойся.  (Снимает его ладони с глаз).
Ким.  Где они?  Куда я попал? Кто здесь?
Нина. Успокойся. Ты в больнице.
Ким. Они глаз хотели мой забрать.
Нина. Успокойся. Это сон. Никто глаза твои не будет забирать.
Ким.  Так это был всего лишь сон?
Нина.  Да, сон, но, видно, очень страшный, что ваш крик я услышала в кабинете.
Ким. А вы почему ночью здесь находитесь?
Нина. Я сегодня дежурный врач.
Ким.  Как хорошо, что вы оказались рядом, и вовремя меня разбудили. Здесь явно нездоровая обстановка в больнице. Мне постоянно снятся какие-то кошмар: то снились разные насекомые, тараканы, а теперь эти больные. Как вспомню,  мне плохо становится.
Нина. Ничего скоро вас выпишут. Я вам обещаю.
Ким. Спасибо! Вы меня так вдохновляете.

             Все ищут двигатель прогресса,
             Исписаны напрасно гектары леса.
             Ответ же прост скажу я вам,
              Он в двух словах «Шерше ля фам».
Нина. Большое спасибо. Мне никогда раньше не писали стихов.
Ким. Вы того заслуживаете. Вы так добры, вы так внимательны к больным, что заслуживаете самых лучших похвал. Это не только мое мнение.
Нина. Я просто выполняю свои обязанности.
Ким. Разные люди выполняют их по-разному. Но я хотел бы сказать нечто личное. Вы возвратили меня к жизни.
Нина. У меня будет к вам небольшая просьба.
Ким. Рад буду оказать вам услугу.
Нина. Понимаете, у нашей медсестры, которая почти тридцати лет проработала в больнице, будет на днях юбилей.
Ким. А как зовут её?
Нина. Наталья Ивановна.
Ким. Очень хорошая медсестра. Уколы мне она очень искусно делает.
Нина. Так вот не могли бы вы к её юбилею стишок сочинить, а то у меня ничего не получается.
Ким. Очень рад буду сделать для неё.
Нина. Я на вас буду надеяться.
Ким. Не сомневайтесь, сделаю для вас в лучшем виде.
Нина. Спасибо. Я пошла. А вы засыпайте.  Или вам дать снотворное?
Ким.  Спасибо

       ( Нина Андреевна уходит, а Ким выключает свет)

                Сцена   7.

   (Кабинет врача, в котором сидит Нина Андреевна, заходит Эмма Федосеевна).

 Эмма. Нина Андреевна, вы не забыли о моей просьбе?
Нина. Какой?
Эмма. В вашем возрасте еще рано жаловаться на память.
Нина. Пока склероза не замечала, но от вас же каждый день поступают: просьбы, замечания, приказы – все сразу не вспомнишь.
Эмма. Скоро юбилей Натальи Ивановне.
Нина. Ах, вы об этом.  Я помню об этом и кое-что сделала. У меня есть стишок к юбилею.

     (Нина протягивает листок Эмме).
Эмма. Прочитайте его сами.
Нина.            
            Льёт ли дождь или солнце в небе,
            Но этот день всегда хорош для вас,
            Ибо вы родились когда-то в этот час,
            Чтобы хорошо и легко лечить нас.
            Желаем вам счастья большого
            Любви от милого супруга,
            И верности лучшего друга.
            От коллег взаимопонимания,
            А от детей нежного внимания.
            Пусть невзгоды мимо летят,
            А удача всегда у вас гостит.
            Радостно встречать вам рассвет,
            Здоровье расходовать по крупице,
             Жизни радоваться, как царице,
             Многоуважаемая Наталья Ивановна!
 Вот такое поэтическое приветствие.
Эмма. Да, вы Нина Андреевна, просто талант.
Нина. Должна признаться, что это не я написала этот стишок.
Эмма. А кто же?
Нина. Наш пациент,  Сидоренко.
Эмма. (Удивленно). Сидоренко!?
Нина. Да. Сидоренко запряг своего Пегаса.
Эмма. Да, у него же такой сдвиг по фазе. Он же такое со своей Хрюшкой вытворял.
Нина. Понимаете. Тут такое дело. Даже не знаю, как это объяснить.
Эмма. Выкладывайте все как есть, разберемся.
Нина. Понимаете, тут замешана женщина.
Эмма. Из наших буйно помешанных. Мария из девятой палаты или Оксана из четвертой палаты?
Нина. Нет. Это я.
Эмма. Не поняла.
Нина. Понимаете,  Сидоренко из чувств ко мне симулировал безумство, чтобы его не выписывали из больницы.
Эмма. Да, он в своем уме!?
Нина. Я ему тоже говорила, но он только улыбается, и мне стихи тоже написал.
Эмма. Он, что блаженный?
Нина. Он влюбленный, а я тому виной.
Эмма. Это что-то новенькое?
Нина. Что вы имеете в виду?
Эмма. Впервые слышу, что чувство вины возникает у врача перед пациентом.
Нина. Мы, врачи, ведь тоже люди, и ничто человеческое нам не чуждо.
Эмма. И что же нам делать?
Нина. Я прошу выписать его, а то обстановка в больнице его угнетает. Я боюсь за его здоровье.
Эмма. А, если он завтра выйдет из больницы и человека убьет? Кто будет отвечать за это?
Нина. Конечно, на сто процентов не могу я утверждать, что он не сделает преступление, ибо от тюрьмы и сумы никто не застрахован, но на девяносто девять и девять десятых процента я могу сказать, что он человек нормальный.  Еще скажу, что он человек талантливый, но есть люди, которые препятствуют ему. Интересно он высказался: «Рожденный ползать, никому не даст взлететь».
Эмма. Я вижу, что вы тоже попали под его влияние. Он полюбил её за красоту, а она за страдания.
Нина. Я еще не уверена в своих чувствах.
Эмма. Это вы не видите, а я вижу, что по сами уши погрязли в этих чувствах.
Нина. Так как мне быть с моим пациентом?
Эмма. Даже не знаю. Дилемма. Больного выписать нельзя оставить. Так, где мне поставить запятую, подскажи, голубушка.
Нина.  Конечно, после выписать,  Эмма Федосеевна.  Больного выписать запятая нельзя оставить.
Эмма. Выписывайте своего артиста. Как здорово он тогда разыграл нас со своей свинкой. Я даже испугалась за его состояние.
Нина. Талант не скроешь.
Эмма. И передайте ему от меня большую благодарность за поздравление Наталье Ивановне. Она будет  потрясена.
Нина. Хорошо, передам.



                Сцена     8.

      ( Кабинет Врача, за столом сидит Нина Андреевна, заходит Ким в гражданской одежде).

Ким. Разрешите войти?
Нина. Заходите?
Ким. Меня выписали и я ухожу.
Нина. Я вижу.
Ким. И вы не хотите ничего мне сказать?
Нина. Скажу вам, чтобы вы вели себя хорошо и больше к нам не попадали.
Ким. И всё?
Нина. Да, и выполняли все наши предписания. По-прежнему, принимайте препараты, которые я вам назначила, ибо рецидив может повториться.
Ким. И это все?
Нина. А что еще я должна сказать?
Ким. Накануне вы мне много чего говорили, чем обнадежили меня. От себя скажу. После того, что с нами было, я, как честный человек, должен сделать вам предложение.
Нина. Предложение сделайте другой особе.
Ким. Какой особе?
Нина. Ах, я забыла  вам сказать, что на выходе вас ждет девушка.
Ким. Какая девушка?
Нина. Надя. Это, вероятно, та девушка, которую вы пытались задушить.
Ким. Надежда!? Я её не звал. Зачем она пришла?
Нина. Это спросите у неё.
Ким. С ней у меня всё решено еще тогда в парке. Видно она это не поняла?
Нина.  Значит, плохо объяснили.
Ким. Значит, мне надо было задушить, чтобы она навсегда ушла с моей жизни.
Нина. Тише. Тише. Вы забываете, где вы находитесь?  Сейчас тут могут быстро изменить решение, и вы останетесь здесь.
Ким. А я и не хочу уходить отсюда. Я остаюсь здесь.
Нина. У вас нет на это права. Вы психически здоровы.
Ким. Мне нетрудно изобразить себя сумасшедшим.  Или вы не верите, что я это сделаю?

       ( Ким идет к столу, начинает разбрасывать бумаги, хватает стул, хочет бросить его на пол).

Нина. Прекратите!  Чего вы добываетесь? 
Ким. Я добываюсь вашего понимания. Я хочу, чтобы вы не напоминали мне о прошлом, а мы жили будущим, которое у нас есть. В этом я не сомневаюсь.
Нина. Но от прошлого нельзя избавиться так просто.
Ким.  Вы хотите, чтобы я снова стал трупом, которым прибыл в ваше учреждение, человеком без веры, без надежды, без любви. У меня  тогда погас огонь в конце туннеля, я потерял смысл жизни, а благодаря вам я возродился.
Нина. Вы слишком преувеличиваете мою роль в вашем выздоровлении.
Ким. Нисколько. Я помолодел с вами на сто лет. Я начал писать стихи, которые раньше не писал, и посвящать их вам. Разве это не симптом вашего влияния.    (Читает стихотворение).

                Я бы только Вам писал стихи,
                И  перед Вами преклонял
                Главу и сердце полное тоски.
                Как долго я вас   искал.
               

                Мне не мила моя свобода,
                Хочу в объятиях  утонуть,
                И наши жизни соединить,
                На все века, на все года.

Нина. Очень мило и дерзко, а, если я соглашусь, что Вы сделаете?
Ким.  Сначала мы перейдем на ты.  Тебе нравится моя идея?
Нина. Мне нравится твоя идея. Что дальше?
Ким. Дальше я хочу пойти с тобой в ЗАГС.
Нина. Зачем?
Ким. Чтобы написать заявление на заключение брака.
Нина. Ты думаешь, что я соглашусь?
Ким. Конечно, я не подарок. Со мной у тебя будет много проблем, но без меня их у тебя будет еще больше. Поэтому как человек благоразумный, ты из двух зол должна выбрать меньшее, то есть меня.
Нина. Да, железная логика. Но мне надо подумать. Это так неожиданно.
Ким. У нас нет время на раздумье. Мы, итак, потеряли много времени, пока искали друг друга.

       (Ким подходит к Нине обнимает её, она этому не противится).
Нажмите здесь, чтобы быстро ответить