Я встретил этого человека всего два раза в жизни. Но обе встречи были настолько необычны, что запомнились хорошо.
В 90-х годах уже прошлого века мне довелось часто летать по всему свету, особенно в Россию. В то время авиакомпания Delta была и по цене, и по качеству – одной из лучших международных компаний, вот я и летал на её «боинговых» лайнерах.
Летать в Россию было интересно: с каждым визитом она менялась, становилась другой, чем-то лучше, чем-то хуже. В 93 году рейсы из России были забиты эмигрантами: евреями, немцами, новоиспечёнными бизнесменами, усыновлёнными детьми, русскими женщинами... . А в Россию летали... - да кто только тогда не летал в Россию: и свидетели Иеговы, и мормоны, и ортодоксы, и авантюристы всех мастей. Были и русские люди, которые, устроившись на Западе, летали в Россию либо по делам, либо на отдых. Я стал некоторых узнавать, разговаривать с ними, делиться мыслями о «приобретённом и потерянном».
Однажды одним из моих собеседников на рейсе Москва - Нью-Йорк оказался средних лет мужчина, довольно симпатичный, но излишне эмоциональный и разговорчивый.
- Еду к своей американочке. Не очень красивая, но состоятельная и умная. Устал от бардака, от грязи, хамства, русского расп***яйства, – пожаловался он мне.
Звали мужчину Владимир, был он разведённым, повидавшим жизнь человеком. Встретил американку у себя в институте, где преподавал. Она влюбилась в него по полной; они наспех поженились и жили некоторое время у него в Питере. Но институт закрыли, его уволили. У американки закончилась виза, и она вынуждена была вернуться в Штаты, а он стал продавать китайские колготки на базаре, изредка вспоминая её и жалея, что не уехал с ней, как она умоляла его тогда при расставании.
Но женщина не забыла о нём. Через какое-то время от неё пришло письмо -приглашение в Америку. Быстренько распродав всё, что было можно и оформив визу на воссоединение с женой, он взял билет и поехал к своей «американочке». В Штатах устроился хорошо, всё у него было...
Владимир ещё долго рассказывал обо всём и вся, но я заснул в кресле, а когда проснулся – он спал. В Нью-Йорке мы попрощались. Он ушёл пружинистым шагом навстречу своей американской мечте, а я – к своей привычной жизни.
Прошло несколько лет и опять судьба свела меня с этим человеком. Мы уже подлетали к Москве, когда я столкнулся с ним в самолёте. Он выходил из туалета, а я по привычке разминал затёкшие от долгого сидения ноги, гуляя по узкому проходу.
- О, привет! – сказал он, сразу же узнав меня. Я его тоже узнал. Он немного изменился, поправился, стал посолиднее, в кудрявых волосах была красивая дымчатая седина.
Разговорились о том, о сём. Теперь он был более сдержанным, менее улыбчивым.
Я не выдержал и спросил его о семье, о его «американочке».
- Ты знаешь, не сложилась у меня жизнь с ней. Развёлся давно, а сейчас и вовсе еду домой, не могу без России. Достала эта грёбаная Америка. Устал я от их политкорректности, устал от пустых, недалёких людей, которые только и думают о бабках, да о себе.
Я удивился и возразил ему.
- Наверное, мы разные люди. Ты вон уже сколько лет вне России и ничего! – ответил он как-то вяло.
- Да я в России никогда и не жил, - поправил его я.
- Ах, да. Я забыл, что ты из какой-то нацреспублики.
Я подсказал.
- У тебя – другое дело. Вас оттуда выдавили, а Россия не приняла. Я сейчас вспомнил твой рассказ.
Это было не совсем так, но я не стал его поправлять.
- А у меня была Россия, были друзья, шашлык, банька, рыбалка, несколько любовниц, но самое главное, я жил среди своих! Мне не надо было каждый раз обдумывать, как правильно сконструировать вопрос на чужом языке, чтобы тебя поняли, притворяться лучшим, чем я есть на самом деле, скучать на их пресных свадьбах, поминках, днях рождения.
Я не удивился его словам. В начале моей жизни в Америке, когда её идеализация прошла, я тоже чувствовал себя «не в своей тарелке»: всё меня раздражало, всё американское казалось скучным и ... примитивным. Но потом, особенно когда я стал работать, эти мысли, вызванные ностальгией, прошли. Я искренне полюбил Америку, не сравнивая её с той страной, из которой уехал. В каждой из них была и своя прелесть, и свои «колючки». Я поделился этим с Владимиром, но он покачал головой:
- Нет, земляк, ты меня не понял. Здесь глубже. Я работал в дружном коллективе, получал неплохо, имел друзей среди американцев. Но я не о том... Как бы тебе объяснить это...
- Ты, наверное, не любил свою американочку? – попытался помочь я ему.
Он на минуту задумался. – Может быть. Но кто любит в зрелом возрасте, вся любовь переходит в привычку. Хотя, наверное, это и есть любовь. Только другого качества. После развода у меня были и другие женщины, но всё это не то... Я не знаю, как тебе это объяснить... Нет в Америке того, что есть у нас. Нет удали, что ли, бесшабашности, открытости... Соседи там не знают друг друга, в лучшем случае, кивнут тыковками и выдавят этот пустой и глупый вопрос-приветствие, на который и не ждут ответа - “How are you?” То ли дело у русских: «Здравствуйте!», а, каково? Здоровья желают, а не спрашивают – как дела? Или отношения между мужиками и бабами, это же ужас! Не смей сказать комплимент женщине, пропустить её вперёд, поцеловать ей ручку, например. Однажды меня чуть не засудили за такое. Я сказал своей коллеге, что у неё потрясающе красивые глаза, а через час меня вызвал босс и показал письмо-жалобу этой мадам, в котором она жаловалась на мои «сексуальные домогательства». Понял, да ?!
Мне повезло: босс был нормальным мужиком, он всё это спустил на тормозах, и я отделался только письменным извинением перед этой дурочкой, а могли бы не только уволить, но и посадить за такое.
Другой случай – о нём в газетах недавно писали. В военно-воздушной академии кадет и кадетка пили после “party” [1]в его комнате. Напились, улеглись в постель... А на следующий день его арестовала полиция за изнасилование девушки. Она, когда протрезвела и, цитирую: «поняла, что кадет воспользовался тем, что девушка была пьяна, изнасиловал её». И как ни билась защита, утверждая, что девушка сама пришла к парню, дала себя раздеть, и не сказала ни разу слово-выручалку - «нет!», судья впаял по полной – двадцать лет тюрьмы. Хотя это ещё не по полной, могли и пожизненно дать, если бы были отягчающие обстоятельства... И знаешь, чем мотивировал решение судья? Тем, что девушка была не в состоянии сказать «нет» из-за сильного опьянения!
Я пожал плечами. – Ну, мало ли что газеты напишут, наверное, были какие-то детали, которые они упустили. Ты же знаешь этих писак!
Мой собеседник, кажется, и не услышал того, что я сказал. Он продолжил.
- Словом, я стал размышлять, а для чего я живу на этом свете? Для того, чтобы набить желудок, отложить на чёрный день, отказывая себе во многом, солидную сумму, которая позволит жить в “nursing home”[2], где ты будешь никому не нужен, но где исправненько тебе будут менять подгузники и вывозить на прогулку по коридору?
Был я в одном таком с бывшей жёнушкой. Там – чистота, культурненько. Но у стариков такие печальные глаза, что душу сжигают. Мы навещали тогда её бабульку, которой было за сто. Она уже никого не узнавала, сидела в кресле в обнимку с куклой и постоянно кричала, что её не кормят, не дают хлеба! Это был уже и не человек, а овощ! Тогда я и сказал своей мадам, что лучше пуля в лоб, чем такая жизнь. Кажется, эта была наша первая ссора. Потом ссоры стали всё чаще и чаще. У меня появилась любовница – русская женщина откуда-то из Москвы. Стал я жить как бы на две семьи. У американки было всё – огромный дом, дорогие машины, шкафы, заполненные одеждой, кольца, бриллианты..., но не было самого простого – не было смеха в доме, не было спонтанности; всё шло по американскому трафарету, который они называют «американской мечтой». А у русской женщины – квартира в бедном районе, в доме – бардак, в холодильнике – шаром покати, жила ведь от зарплаты до зарплаты. Но там был смех, там были шутки, там был русский мир, что ли. И знаешь, что оказалось последней каплей в моём разрыве с женой? Не поверишь - простая, казалось бы, вещь. Однажды я поругался из-за пустяков с американкой и ушёл к Ирине, так звали мою подругу. Она открыла дверь и, бросившись ко мне на шею, воскликнула – Вовка, как здорово, что ты пришёл, я как раз поджарила твои любимые котлетки! - Вовка! Ты понял, братан! Не Владимир, не Вова, а, именно, по-русски – Вовка!
Он посмотрел на меня, пытаясь догадаться, понял ли я его. Я его понял.
- Вот это и было последней соломинкой, как говорится. Мы разошлись с американкой, и я стал жить у Ирины. – Он замолчал.
- Так вы вместе летите на Родину? – не выдержав молчания, спросил я.
- Нет, она уже в Москве. С год назад уехала. Умерла её мать, и она унаследовала дом в центре Москвы. Теперь работает в турбюро, делает хорошие бабки, вот и меня вызвала. Словом, хватит, наездился, пора и домой...
Объявили посадку, и я вернулся на своё место. Позже, выходя из аэропорта, я увидел моего собеседника, целующего маленькую, неказистую женщину. Заметив меня, он помахал рукой. Женщина улыбнулась, и они скрылись в толпе.