Тося сначала намеривалась подождать Антона на месте, не уходя далеко. Но, поняв, что ни через десять, ни через двадцать минут он не вернется, решила пройтись по пляжу. Песок был теплый и мягкий. Было ясно, что где-то установлены незаметные вентиляторы, потому что по комнате летал свежий воздух. Иногда Тося даже узнавала в нём согретый февральский питерский ветер, который забрался в вентиляционные трубы. Из ламп струился яркий обжигающий свет, и Тося захотела спрятаться под какой-нибудь зонтик.
Вдруг её окликнули:
– Тоня!
Это была Мамама. Тося была очень удивлена. Она почему-то никак не ожидала её здесь встретить. Она просто забыла про её существование. Хотя, если подумать, несложно было догадаться. Мария Николаевна совсем недавно была признана лучшей актрисой года за фильм о девушке-шизофреничке, где она сыграла её мать.
Тося неловко помахала ей рукой и, решившись, пошла в её сторону.
– Какая встреча! Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть, – Мария Николаевна поцеловала невестку.
– Меня знакомый один пригласил, – сказала Тося.
– Как ты? Сергей весь извёлся на нервной почве. Всё пьёт, – Мария Николаевна умоляюще посмотрела на Тосю. Тося прекрасно понимала, что сейчас, когда она ушла от Сергея, он доставлял слишком много лишних хлопот матери. – Ты-то как? Сама вся исхудала. Одни глаза остались.
Тося ничего не говорила и только глупо улыбалась, не зная, как теперь ей следовало себя вести.
– Ну что ты скукожилась вся? – Мария Николаевна потрясла Тосю за плечи. – Пойдем, выпьем что-нибудь.
Тося, не стала говорить, что она не одна, поддалась настойчивости свекрови и пошла с ней что-нибудь выпить.
Они разместились в небольшой беседке с соломенной крышей и плетеными сиденьями. Мамама принесла какую-то настойку и налила её в высокие бокалы.
– Ты любишь моего сына? – вдруг в лоб спросила она.
– Нет, – честно призналась Тося.
– Спасибо за прямоту, – Мария Николаевна улыбнулась. – Его сложно любить… Он тупой.
– Несложно при одном условии, – Тося сделала небольшую паузу, будто набираясь смелости, и произнесла: – Если ты не любишь себя.
– А разве можно любить себя, если ты любишь другого? – нисколько не смутившись, спросила Мария Николаевна.
Тося взяла бокал. Мамама последовала её примеру:
– Пока не полюбишь себя, не сможешь полюбить никого, – сказала Тося и выпила.
– Ты себе противоречишь, дорогая, – Мария Николаевна посмотрела на Тосю так, будто та только что завалила экзамен. – Я тогда поднимаю этот бокал за Сергея, который, по твоей теории, имеет большие шансы по-настоящему полюбить кого-то! – Торжественно произнесла она.
– А Сергей не копит на большую любовь. Он всех сразу любит, – не удержалась Тося. Но Мария Николаевна прекрасно знала это и не собиралась обижаться. Они помолчали.
– Ты же тут не была ни разу! – Вдруг вспомнила Мамама, – тебе надо сходить в одно место. Я тебя отведу. До начала ещё полтора часа. Пойдем, – она встала со стула, – и запомни: что бы ни случилось, я тебя прекрасно понимаю. Я всегда на стороне женщины, – Мамама потрепала Тосю по щеке. – Ну, пойдем. Чего сидишь?
Тося встала и пошла вслед за Марией Николаевной.
Они прошли по песку вдоль помещения и уперлись в экран. Мария Николаевна отодвинула штору и проникла в небольшую комнату.
За столиком сидел молодой человек.
– У нас можно только по одному, – предупреждающим тоном проговорил он.
– Я знаю, – ответила Мамама и подпихнула вперед Тосю, на мгновение придержав её за руку. – Я предлагала Сергею пойти сюда, – тихо сказала она, обращаясь к ней, – но он отказался. Работа… Какая там работа?!
– Пойдете вы? – обратился к Тосе молодой человек.
– Да, – за неё ответила Мария Николаевна.
Тося не сопротивлялась и только спросила:
– А куда я пойду?
– Не волнуйся, – Мамама снова потрепала её по щеке. – Так, аттракцион. Стресс снимает. Ну ладно, – она на мгновение сделалась печальной, как та женщина, мама девочки-шизофренички. – Рада была тебя увидеть.
Она отошла к выходу, повернулась и добавила:
– И всё-таки Сергея тоже все любят. А это не так уж и плохо.
– Да. Я тоже его любила, – только и сказала Тося.
– Я знаю.
Мария Николаевна ушла. Молодой человек открыл ещё одну дверь, за которой размещалась небольшая вытянутая комната. Посреди помещения с потолка свисали вполне обыкновенные качели на кажущихся громоздкими из-за высоты потолков длинных штангах. Тося вошла в помещение. Молодой человек закрыл дверь, и она провалилась в абсолютный вакуум тишины. Исчезли все голоса, шумы, звуки чаек, прибоя. Не было ни ветра, ни песка. Только идеальная гладь стен, пола и потолка. Тося села на качели и принялась бесшумно раскачиваться, пробегая босыми пальцами по ровному теплому полу. Чем сильнее она раскачивалась, тем больше у неё захватывало дух. Свет в помещении был приглушенный и потому не бил в глаза, как свет сотни ламп «на пляже». Когда Тося раскачалась почти до предела, свет начал медленно таять, погружая её в совершенную темноту в сочетании с совершенной тишиной. Но едва Тося успела испугаться, послышалась тихая музыка. Звуки были идеальны. Они равномерно заполняли помещение и саму Тосю. Из темноты стали выплывать звезды. И вскоре потолок, стены и пол были заполнены движущимися созвездиями. Тосю словно закручивала круговерть вселенной, втягивая в самую суть, в самую глубину собственной души, которая разверзлась теперь бездонным космосом.
Качели летели сначала вперед и вверх к миллионам светящихся галактик, а потом мчались прочь от разинутой пасти вечности, как будто пытаясь вырваться из неё. Выпрыгнуть из космоса в уютную квартиру своей примитивной реальности.
Тося не совершала уже никаких движений, чтобы раскачать останавливающиеся качели. Она была полностью вовлечена в бесконечный поток звезд. Было непонятно где верх, где низ. Не было ни одной мысли.
Качели остановились.
Звезды заструились вниз, как капли дождя по стеклу. Пол был залит мерцающей жидкостью. Тося спрыгнула с качелей, и от неё разошлись круги, как будто под ногами и в самом деле находились лужи. Музыка смолкла, и слышны были только шлепающие звуки от Тосиных босых ног. Тося шлепнула по полу ладонями и услышала плеск. Она разбежалась и плеснула ногой прямо на стену, и на ней появились серебристые кляксы звездного вещества, которые вязко стекли на пол. Потом всё развеялось как мираж, и Тося снова оказалась в пустой длинной комнате с обыкновенными качелями прямо посередине. Тося вышла в открывшиеся перед ней двери.
– Сейчас уже начнется главная часть, – сообщил молодой человек во фраке.
– Так скоро, – проговорила Тося. – Мне говорили, что начало через полтора часа только.
– Так полтора и прошло! – улыбаясь, сказал молодой человек. Он, по всей видимости, не первый раз видит, как люди теряются во времени впервые соприкоснувшись с вечностью.
– Полтора часа, значит, – Тося вспомнила про Антона. – Скажите, пожалуйста, а что сейчас будет?
Молодой человек только развёл руками.
– Понятно, – Тося направилась к выходу. Молодой человек устремился вперед и, обогнав её, открыл дверь.
В лицо прыснул яркий стосолнечный свет, и лицо обдало теплым, пожалуй чересчур теплым, ветром.
– Спасибо. До свидания, – отчеканила Тося и пошла вглубь огромной залы, насквозь пронизанной колоннами, прямо к темной сцене, неизвестно когда и откуда здесь появившейся.
В одно мгновение исчезли крики чаек и шум прибоя. В помещении стало безветренно. Солнца перестали палить уставшие спины ультрафиолетом и обдали мягким приглушенным холодным светом. Экраны погасли, обнажая на миг пустые стены, и снова вспыхнули тусклым изображением резко обрывающегося горизонта. Места стало казаться меньше. Было ощущение, что они на острове. Или на вырванном клочке земли, повисшем в бездне неба. Стало намного легче дышать. При этом песок, который теперь поблескивал, точно снег или звездная пыль, остался теплым, благодаря чему было очень комфортно.
Со сцены донеслись звуки живого оркестра. Тося даже задумалась, не спрятана ли где-то здесь оркестровая яма. Она сразу узнала композицию: Эдвард Григ, «Утро» из сюиты «Пер Гюнт». Тося прошла вдоль ряда столиков и села за один из них, стараясь никому не помешать. После вступительных аккордов флейты появились акробаты в белых костюмах, выполняющие сложные конфигурации, которые напоминали балет. Экраны затянулись черным. Свет падал на сцену, выхватывая светлые фигуры танцоров-акробатов. Зрелище было таким неожиданным и таким фееричным, что крепко приковало взгляды гостей к сцене.
Тося решила, что сейчас отправиться на поиски Антона будет неприлично, и приготовилась ждать антракт. Ждать она настроилась долго и поэтому сильно удивилась тому, что, как только композиция закончилась, её не сменила другая, чтобы развить тему первой.
Освещение сменилось, и люди снова оказались на острове и занялись своими делами: кто-то продолжил беседу, кто-то снова углубился в собственные размышления.
Тося хотела уже вставать и идти искать Антона, как к её столику подошел высокий мужчина лет тридцати пяти. У него были коротко стриженные средне-русые волосы, светлые глаза, прямой нос, крупные ярко выраженные скулы, которые напрягались всякий раз, как он смыкал челюсти, и несколько тонких морщин, вырисовывающих контур четко очерченных терракотовых губ.
– У вас свободно? – поинтересовался он низким приятным голосом.
– Да, я уже ухожу, – сказала Тося, приподнимаясь.
– Постойте, – мужчина положил руку ей на плечо. – Прошу вас, составьте мне компанию. Сейчас мимо пройдет одна женщина, заметит нас с вами, уйдет, и я тут же вас покину. Всего несколько минут, – мужчина, видимо, сам понимал всю сомнительность ситуации, поэтому премило улыбался и в то же время испытующе смотрел на Тосю.
Тося присела, раздумывая, должна ли она помогать незнакомому мужчине во лжи.
– Вы хотите кого-то спровоцировать? – спросила она.
– Нет. Отпугнуть, – сказал мужчина и как будто нервно усмехнулся. – Хотите, я вас чем-нибудь угощу в качестве благодарности?
Он подозвал официанта и заказал такую же настойку, как та, что она только что пила с Мамама.
– Меня зовут Виктор, – представился он, повернувшись опять к Тосе.
– Антонина, – сказала Тося, – очень приятно познакомиться, но мне, правда, надо идти. Меня ждут.
Она снова собиралась встать, но Виктор так резко начал говорить, что она не решилась прервать его:
– Ах, да. Мужчина. Как я не подумал, что у вас обязательно должен быть мужчина… У вас, наверное, никогда не было и периода, чтобы не было мужчины? – Тося хотела повторить попытку встать, но Виктор не дал возможности: – Простите, пожалуйста, – залепетал он, – Я не хотел вас обидеть. Ну, пять минут ведь ничего не решат, верно? – Тося недоверчиво посмотрела на Виктора и ничего не ответила. – А эти пять минут, возможно, спасут мою жизнь!
– Возможно? – Тося осталась сидеть, отметив про себя, что Виктор с ней заигрывает.
– Этот вечер – точно! – сказал он.
Тося улыбнулась и сделала большой глоток напитка, который неизвестно когда появился в руках:
– Я так понимаю, концерт закончился? – сказала она, в то же время давая понять, что она остается.
– Нет, он в самом разгаре, – ответил Виктор. – Вы ни разу здесь не были?
– Нет, – Тося сделала еще глоток настойки и, почувствовав, что закружилась голова, поставила бокал на столик.
– Да, трудно представить, что я пропустил бы такую красивую девушку, – Виктор улыбнулся и расстегнул ворот рубашки. – Жарко.
Тося посмотрела на пустую сцену. Потом повернулась к мужчине. Она не стала развивать тему разговора, боясь, что он говорил вовсе не о том концерте.
– Что-то ваша девушка всё не идёт и не идёт, – сказала она.
– Наверное, заблудилась, – Виктор тоже сделал глоток и большим пальцем вытер уголок рта, глядя на Тосю.
В этом взгляде и в этом жесте было всё. Уверенность. Желание. Прихоть. Порыв.
Тося отшатнулась. Виктор резко встал из-за стола.
– Похоже, она не придёт. Простите. Разрешите откланяться, – нарочно пафосно сказал он и, взяв Тосину руку, прижал к губам. Так как он стоял, а Тося продолжала сидеть, его глазам открылся вид на немного сдавленную платьем небольшую грудь, которая вздымалась в такт учащенного дыхания. Виктор задержался слегка приоткрытым ртом на тыльной стороне ладони, дыша в такт вздымающейся груди.
Тося прерывисто выдохнула, резко выдернула свою руку и встала.
В этот момент в зал вошла девушка. Увидев эту сцену, она замерла на месте.
– А вот и она. Вика. – прокомментировал ее появление Виктор.
Тося не повернула головы:
– Всего вам доброго, – она развернулась и пошла в противоположную сторону.
Пляж в темноте больше напоминал клуб. Звучала музыка. Все непринужденно общались. Тося пошла в черноту стен и, нащупав штору, отодвинула её. Открыла дверь. Комната была пустая, но достаточно хорошо освещенная. Тося осмотрелась и нашла ещё одну дверь, которая вела в туннель.
Она прошла немного вперёд и свернула в одну из ниш. Ниша была освещена экранами. Пол был теплый и гладкий. Тося села на подушку, которая непонятно зачем тут лежала, и облокотилась на светящуюся стену.