Кирилл, еврей. Карету мне! Карету!

Галина Фан Бонн-Дригайло
   Закончился в обыденность полёт.
   Три года, как три дня; какие сроки!               
   Срезая наискось, как птицу влёт,
   Cудьба казнит, и нет назад дороги.
                Из сборника эмигранта Григория Ленгранда.

               


— Разрешите пригласить вас на танец.
— С удовольствием разрешаю.
— Меня зовут Кирилл.
— Очень приятно, Алиса.
— Мне тоже. Алиса, я уже пару вечеров наблюдаю за вами. Вы – яркая, видная, прекрасная, как звезда! Выгодно отличаетесь от серых мышей на этом «дворянском собрании». Притом, в вашу пользу феномен новичка.
— О-о-о! Вот так комплименты! Спасибо!
— Вы, как магнит притягиваете взоры. Наверняка, центр внимания всегда  фокусируется на вас, куда бы вы ни пришли?
— Что-то не замечала.
— Не лукавьте…  Была у меня когда-то красивая сиамская кошечка. Любимая девушка уехала в Израиль, а я, северный человек, очень осторожен, не люблю и боюсь передвижений.
— Боитесь передвижений? Не любите путешествовать?
— Нет. Я, слава богу, сюда доехал. И кошка их не любила… Зачем ей в Израиль? Так вот эта кошка была Звезда! Суперстар! Я не расставался с нею. И куда бы  ни пришёл, все смотрели не на меня, а на кошку. Она притягивала взоры. Все любовались ею, гладили по шёрстке, умилялись, улыбались. Спрашивали есть ли у неё котик, как заполучить потомство,  как причёсывать, что она кушает? А меня никто не замечал.
— Удивительно, как могла ваша девушка расстаться с такой красавицей и с вами?
— А ей без разницы… Купила на птичьем рынке обыкновенную, неприхотливую, которая легко перенесла дорогу. А нас вскоре забыла… Вы не против, если мы продолжим беседу за дальним столиком подальше от шума и суеты?
— Совсем не против, а наоборот. Вы сделали мне столько комлиментов, хотя и сравнили с  любимой кошкой.
— Даже коснусь вашего гардероба. Платье, украшение, сумочка, сапожки. Alles elegant! Ничего ни добавить, ни убавить. Вы из себя сделали штучное произведение.
— Это уже перебор, Кирилл. Я смущена.
— Но секрет вашего успеха – на лице. Открытом, приветливом, дружелюбном.
— Спасибо! Я этого достойна! Учусь отвечать на комплименты у немок.
— Поверьте мне, я – коммуникатор. Глубокий, вдумчивый. Мне очень многое дано видеть,  но вероятно везения не хватает. Возможно, что комплексы идут с детства. Представьте, Москва послевоенная, я – мальчик из еврейской семьи. Проблема: как иметь успех? Как защищаться? Помните, подобное у Юрия Трифонова в «Доме на набережной»? Сталин. «Голос Америки из Вашингтона» в наушниках. Соседский чемодан принесли нам спрятать. Вскоре их семью репрессировали. Сосед умер тут же, при ясной луне от сердечного приступа. Мою личность вывернуло после этого. Если бы можно было выбирать национальность, я не хотел бы родиться евреем…
— По-моему, каждый еврей гордится своей нацией; процент интеллигенции  намного выше, чем у других народов.
— Я тоже горжусь, что среди мировой элиты  большинство евреев, но принадлежать к этому народу большое горе.  Я с детства сосуд наполненный печалью. Сначала она, как-будто сладка, а потом очень горька.  Я – Онегин. Лишний, разочарованный человек. Нескромный вопрос, Алиса: «Вы могли бы влюбиться?»
— Да как в последний раз! С головою в омут, например, в вас… А вы?
— Вас «видит око, да зуб неймёт».
— Значит, всё-таки влюбились?
— Нет. Я не влюблён, но я заинтересован вами. Я влюбляюсь, но внутренне.
— Жаль! А ведь Онегин потом безумно влюбился в Татьяну…
— Любовь зависит от состояния души и от физического состояния. Я осторожный, долго взвешиваю.
— Говорят, осторожность в любви наиболее погубна для счастья.
— Согласен. Но мои комплексы эмигранта, зависимость материальная, мой корявый немецкий. Вы чувствуете себя гораздо увереннее. Я замечал, что самоощущение русских женщин, которые побывали замужем за местными немцами, выгодно отличается от наших. Чувствуется, что вы из таких.
— Пришлость побывать здесь замужем. Даже два раза.
— Мужчины вас не портят.
— Спасибо. Научилась у них быть выдержанной и пунктуальной, закрепила знания немецкого и навыки этикета за столом. Но всё-таки немец никогда не поймёт нашу загадочную душу.
— Да и не надо ему понимать. Сегодня не трактуется то, что внутри нас, что есть мы. Жизнь сегодня это синтез, йогурт, разбавленный виртуальностью Интернета. Мой новый девиз относиться к людям одинаково ровно: и с духовными интересами, и к бесталанным. К счастью, членство в  одном из немецких  Клубов меня отупило, чему я весьма рад. Это моя научная программа – «Программа упрощения интеллектуальной личности».
— Какой ужас! Выходит: горе от ума?
— Не ужасайтесь. Моя программа уже оправдывает себя. Человек должен жить исконными, простыми ценностями. Я стал скромным, играю в теннис, полюбил прогулки, не думаю о материальном, думаю о качественных продуктах питания. У меня теперь слегка сдержанно-консервативное восприятие жизни. Та модель, старая, что была в Союзе, себя изжила. С ней я не смог в Германии найти себя, оправдать свой, как говорят немцы, Hochintellekt (высокий интеллект). Я его ненавижу! Мой ум превратился в мой тормоз! Я сворачиваю свой кругозор, он никому здесь не нужен. Чтобы быть устойчивым в жизни, я добровольно отказываюсь от него.  Прочь гедонизм! Конец идеям и несбывшимся мечтам! «Поглупеть и поздороветь» вот мой девиз!
— Поглупеть? Кирилл, это звучит неправдоподобно страшно! А не вернуться ли вам на родину в Москву?
—Да-а-а… Москва сегодня другая: местами очень культурная, вежливая, образованная. Был там недавно. Но пробиться трудно, поздновато для меня. Хотя в Сибирь, на Алтай уехал бы… Я, как носитель русской культуры, горжусь этой гигантской страной, её размахом. В ней столько всего заложено нереализованного… Её так запросто не обскачешь.
— За кого будете голосовать?
— За того, кто вырвется вперёд. Кстати, в новых русских паспортах теперь нет национальности и, конечно, никакого «пятого пункта».
— Нескромный вопрос, Кирилл: «С кем  будете встречать предстоящий Новый год?»
— Один, Алисонька. Один… Хотите предложить провести совместный вечер, а потом и год? Нет уж! Увольте!  По праздникам я живу в таких тёмных декорациях, вы представить себе не можете. Моя жизнь – сплошное несостоявшееся ожидание, а каждый человек для меня – стресс!
— Выходит; не функционирует ваша «Программа деградирования»?
— Упрощения…
— Не один чёрт? Нельзя умного сделать глупцом. Я не верю, что радости от наслаждения жизнью вас не касаются.
— Уверяю вас, моя ценность в том, что я больше не Hochintelligenz! И не хочу быть рядом с видной, эксклюзивной женщиной. Всё равно, везде одно болото…
— Тогда от всего сердца рекомендую вам – в Сибирь. Прощайте, Кирилл!
— Карету мне! Карету!

На фото: акварель автора. 50Х60 см.