Не знаю до сих пор зачем я это сказала. О парадоксах времени. Я ведь ни о чём таком никогда не думаю. И не пользуюсь. Потому что мне и противоречий хватает, чтобы скользить во временном потоке. Ну это, если против его течения направляться, конечно. А по течению-то я никогда и не плаваю -- хоть в реке, хоть во времени. Только как это всё происходит у меня я вам объяснить не смогу. Не потому что не хочу, а потому что это будет очень неправильно -- ведь рассказываю я не о себе и своих особенностях, а о мантикоре и цепочке событий того дня (или ночи), растянутых на временной шкале, как бельё для просушки ясным весенним днём. И первым звеном в той цепи был неожиданный вопль Кота:
-- …а вот и не нашел он мужества. А шанс у него был, был шанс! Предлагали ему общество девочки нашей, предлагали. Вечером. В субботу! А он мужества не нашел! И теперь ушла она. И это очень грустная история о мужской чёрствости и...
Я повернулась и высунулась из окна, чтобы не пропустить ничего из грядущих событий. Ведь и я, и вы, и мы все знаем, что события бывают грядущими гораздо реже, чем свершившимися. Гораздо, гораздо реже. Может быть, в этом факте и сокрыт корень корней, чтобы мир был меньше засорен неопределенностью и погружен в хаос.
Кот захлопнул пасть, щелкнув зубами, и, резко метнув переднюю лапу вперед и вверх, что-то выхватил прямо из воздуха. Все, знающие Кота с незапамятных времен, каждый раз подвергают его обструктивному порицанию за такие понты, когда он выхватывает идеи прямо из воздуха. Ведь некоторые из идей бывают такими свежими и горячими, что можно здорово обжечься. Секунду Кот стоял в нерешительности, глядя на застывшего в позе обструктивного порицания Родственника, а потом возмущенно фыркнул и затряс обожженной лапой. Родственник немедленно прекратил процесс порицания и ловко подхватил выпавшую из лапы Кота идею за хвост. И сразу понял, что идея роскошная, потому что универсальная, противоречивая, скромная и нуждающаяся в практическом применении. Родственник имел слабость ко всем нуждающимся скромным сущностям, в чем бы они не нуждались. Поэтому он покрепче ухватился за идеин хвост и дернул за него. Идея взмыла вверх, немного воспарила, зависла на пару мгновений в промокшем насквозь воздухе и резко обрушилась на мантикору. Я увидела, как содрогнулись все участники событий, включая дождливую лошадь с едва проступающим на ней силуэтом всадника. Содрогнулись и застыли, залипнув в этом мгновении, которое я остановила, растворив в пространстве и времени до бесконечности, чтобы сосчитать противоречия, порожденные противоречивостью идеи в ее практическом применении к мантикоре.
-- Их достаточно, дорогая, чтобы ты смогла помочь ей. Отправляйся.
Я чуть было не отпустила мгновение на свободный выпас, так неожиданно Он это сказал. Конечно, теперь я понимаю, что мне нужно было тогда же задать ему все три свои извечных вопроса, но его глаза всё ещё оставались зелёными, а когда у него зеленые глаза, ни о чем спрашивать не следует, а следует просто верить в свои ещё не реализованные возможности.
В этом месте я хочу спросить у вас – а как вы относитесь к нереализованным возможностям? И что вы предпочитаете с ними делать – допускать их или размышлять над ними, или и вовсе отрицать их, если они противоречат вашим нравственным принципам? Вы ведь знаете, такие вопросы кичатся своей неоднозначностью, как будто отрицание себя – порок, и однозначность постыдна. Но я-то давно поняла, что вариантов обычно бывает не так-то уж и много, чтобы этим кичиться, а выбор зависит от погоды и нашего нетерпения.
В извечный дождь в ночь перед закатом и в день перед восходом, когда хаос цветных бликов в хрустальных потоках падающей сверху воды достиг своего беспредельного максимума -- призвав на помощь всю свою неистребимую мечтательность, я сделала выбор: я допустила возможность, что спасение мантикоры весьма вероятно находится в одном из охряных, карминных или пурпурных рыцарских снов. Снов, истекающих зноем пустыни, источающих солёный запах моря, наполненных шепотом пророчеств и призраками бесконечного совершенства, покинувшего пределы пространства добра и зла.
Соскользнув с подоконника в сгустившуюся прохладу осеннего города, я махнула рукой Коту и Родственнику и, оттолкнувшись от первого противоречия, вошла в сумрак нехоженного пространства снов благородных мужей. И сразу город больших надежд и несбывшихся ожиданий с потерянными во времени рыцарями и неопределившейся в своем образе мантикорой исчез за горизонтом событий…
Я стояла в клочковатой мгле ночи, накрывшей морское побережье, и ждала того, чего со мной ещё не случилось.
Я думала -- когда я вернусь, я расскажу Ему обо всём, что случится. Или о том, что могло бы случиться. Если мне захочется рассказать.
Пролетавший над морем лиловый ветер встряхнул хвостом, и пёстрый шлейф слов на незнакомых, засыпанных песком времён, склёванных птицами, языках накрыл меня. Произнесенные когда-то давно слова -- предвестники вечно зарождающихся снов – кружились надо мной, оседая и путаясь в волосах, как пепел розы Парацельса, до тех пор, пока не складывались во фразы, и не становились мыслями:
-- …понимаешь, у него же была совершенно другая цель: почувствовать свое превосходство над другим человеком. Он попытался унизить и запугать хрупкую женщину с тремя детьми. Женщину, которой и так очевидно в этот момент было очень-очень непросто…
-- …это было такое странное испытание духа, когда опасность теоретически зрима, но какой-то земной отсвет бессмертия души не дает в нее поверить…
-- …а самое западло, братан, что пить-то перед смертью совсем не хотелось...
-- …мои враги, милый, не живут так долго, потому мой мир гораздо менее засорён ненужными разводами красок, да…
-- …да потому, что некоторые вещи из категорий «хорошо/плохо» нельзя воспринять декларативно. Их нужно прочувствовать, на уровне ощущений понять, почему это плохо. Если говорить языком этих твоих идиотов, то нужно «оказаться в шкуре добра, потерпевшего поражение»…
-- …потому что когда начинаешь смущаться, сомневаться и испытывать дискомфорт, то развиваешься. Растешь. Умом, чувствами, знаниями -- любое сомнение требует новых данных для его разрешения.
-- …да нет же такого живого существа, в ТТХ которого не входит непосредственная, или опосредованная агрессия. Они именно потому и живые, собственно…
-- …а тут ты -- один, на поле. И никаких «система зависла», никаких идиотских новостных сайтов и всяких «одноклассников». Никакого «попью кофе, заодно почту проверю». Положил лопату в сторону и пей кофе -- ничто кроме птичек и цветочков тебе мозги не мусорит. А можешь даже пива себе позволить. Ни птички, ни цветочки, ни лопата за это тебе мозг долбить не станут. А если и пройдет человек мимо, то нормальный человек -- живой, обычный. Водила с соседнего поселка, или даже директор этого водилы, все равно -- нормальный…
Тысячи составляющих -- смутные ощущения, летучие неуловимые звуки, изменчивые запахи, дрожь волнения -- совпали в этой точке пространства, где рождаются сны. Совпали, и стремительным потоком вспыхивающих разноцветными огнями сверхновых снов подхватили меня и вынесли в открытое бушующее море сновидений. Сквозь грохот набегающих друг на друга пространств чужих видений я увидела, как множатся измерения, делая всё преувеличенным — запахи, тьму, пустоту, бесконечность, страх. Я чувствовала, как ужас медленно проникал в меня свернувшимися в упругие кольца чорными змеями. Я знала, что надо просто выпасть из этого пространства в другое, то, где всё будет неважно. Но я никак не могла нащупать его. И тогда я закричала...
Я стояла в темноте длинного туннеля, немного освещённого узкой полосой рыжего света из приоткрытой двери слева от меня. Оттуда же доносились и голоса.
-- Дождись его! Непременно. Непременно дождись. И не забудь о Потерянном рыцаре ... не забудешь?
-- Дождись, дождись... Я и так дождюсь третью неделю, лужи да лужайки уже одни кругОм и крУгом голова. Солнце давеча заходило, интересовалось прогнозом и вообще, как-чё. Скучаю -- говорит -- без своих Восходов и Закатов и, в особенности, скучаю без Зенита. А что я ему отвечу -- ну, сказала -- велено дождиться, а сколько -- нам знать не велено.
-- Не ворчи, Грусть. Я и сама не знаю, куда он подевался. И зачем ему столько дождя. В этот раз он не стал ничего объяснять, сказал только -- Дождитесь, пока я не вернусь. Да ты и сама слышала.
-- Может, он считает, что они перестанут сюда приходить в дождь?.. Помнишь -- Потерянный рыцарь пришёл к нам в дождь. Я как раз только намыла полы в Рыцарском зале, он и заходит, мокрый и ржавый, да прямо к очагу. И я должна сказать тебе, дорогая -- его образ был очень настойчив, а излучаемая им предопределённость исхода -- тотальной.
-- Да, очень часто приходится слышать, что нет никакой предопределенности, а есть ленивые лузеры, которые просто не хотят найти выход из спирали лабиринта, и стоит им только постараться и как следует захотеть… Эх… А Потерянного рыцаря мне жаль, вот уж кто столь непоследователен, что не верит в предопределенность, которую сам же и несёт – его фанатизм в поисках Потерянной Идеи просто пугает. Каждое утро я нахожу беднягу в новом пространстве нашего старого лабиринта, где скудных возможностей сделать выбор с каждым посещением всё меньше, но ему не видно даже их. Как он перенесёт то неминуемое разочарование, которое его ждёт в конце пути, когда поймёт, что выбора у него не было с самого начала… Бедняжка.
-- Ты вечно всех жалеешь, Майя. И из этого никогда ничего не получается. Ни качественной истории, ни перемены погоды. Должна заметить, что последнее сейчас было бы кстати. Эта дождливая монотонность слишком ошеломительна для моих нервов.
Я скрипнула дверью, открывая её, но ни одна из собеседниц не оглянулась. Только взмахнули рыжими хвостами и отбросили на потолок одну рыжую тень.
(обязательно продолжу, как и положено, чуть позже)