Десять заповедей с точки зрения либерала-эволюцион

Гамкрелидзе Дмитрий
Десять заповедей с точки зрения либерала-эволюциониста
Слишком много факторов определяют течение процессов в материальном мире, в котором мы живем. К примеру, те, что определяют погоду. Чтобы предсказывать погоду, надо научиться выявлять эти факторы и оценивать их вклад в эти процессы. Это не простая задача, но ее невозможно обойти. Люди изучают такие факторы и их вклад в те или иные процессы. И они выделяют те, вклад которых, по их мнению, в эти процессы существенный и пренебрегают теми, вклад которых незначителен. Таким образом, можно сказать, что наш взгляд на любое событие всегда будет предвзятым, ибо мы не можем учесть все факторы и рассматриваем только наиболее важные. Проблема еще больше осложняется, когда мы имеем дело с социальными процессами. В этом случае все становится гораздо более субъективным и точная количественная характеристика факторов, которые, по нашему мнению, имеют отношение к развитию изучаемых нами явлений, практически невозможна.
Ниже мы поговорим о специфических способах видения фактов связанных с человеческой природой и социальными процессами, известных как либеральные взгляды, или факторов, которые для определенной категории людей. называющих себя либералами являются наиболее существенными для понимания процессов, имеющих место в обществе или того, как оно, это общество, функционирует.

Давайте, представим, что мы – вожди одного из полудиких племен и хотим заставить членов племени сотрудничать, или другими словами, мы хотим их цивилизовать. Задача эта сродни той, которую ставит перед собой социальный инженер, когда пытается реформировать какое-нибудь общество. И мы не просто случайные люди, мы либеральные философы. Это значит, что мы верим в некоторые принципы, которые собираемся учесть при строительстве цивилизованного общества из нашего племени. Чтобы было понятней, что мы делаем, следует сказать несколько слов о том, в чем заключаются эти принципы.
Прежде всего… мы верим в частную собственность и предполагаем, что у нашей группы уже есть некоторое представление о ней. Это значит, что у членов нашего общества есть определенное понимание относительно материальных предметов, представляющих для них определенный интерес, а именно, что каждый такой предмет кому-то принадлежит или что этот человек обладает привилегированным правом пользования ею, тогда как другие этим правом не обладают, и все члены племени признают это право за этим человеком. Это означает, что эти люди не являются группой животных, даже таких как высшие обезьяны. Они, по нашему мнению, находятся на фундаментально иной социальной ступени развития.
Почему мы считаем принцип частной собственности столь важным? Об этом мы подробно писали в другом эссе, но здесь будет не лишним привести некоторые основные моменты наших рассуждений.
У нас есть потребности и желания. Всякие, причем постоянно. Они стимулируют и даже определяют направление работы нашего сознания, главным занятием которого можно сказать становится поиск путей их удовлетворения. Мы живем в мире, для которого характерны определенные регулярности, в котором царствуют законы причинности. Это значит, что мир этот до определенной степени предсказуем и если мы знаем какие-то условия сейчас, то с определенной долей вероятности мы можем сказать что будет в какой-то более поздний момент времени. Это позволяет нам строить планы о том, как нам удовлетворять наши желания. Мы можем предсказать ситуацию, которая возникнет в определенный момент в будущем и использовать это в свою пользу, то есть спланировать наши действия так, чтобы удовлетворить определенные наши желания. Более того, мы можем целенаправленно подготовить будущие условия так, чтобы сделать их благоприятными для реализации наших планов. Например, приготовить запасы еды для удовлетворения нашего будущего голода. К сожалению (или возможно нет, но это уже другая история), наш мир полон неожиданностей. Наши планы постоянно срываются. По разным причинам. Некоторые из них природного свойства. Погода может измениться и разрушить наши планы. Она играет большую роль в сельском хозяйстве, но не только. Поэтому, например, мы строим дома, чтобы избежать проблем, связанных с подобными изменениями. Но наши планы могут разрушить и наши ближние. Допустим я охотник и собираюсь назавтра добыть себе куропатку на обед. Но вот, проснувшись утром, я не могу найти свой бумеранг, который собирался использовать на охоте, но который уже успел забрать какой-то другой охотник. Это значит, что сегодня мне придется обойтись без дичи. Постепенно, возможно, человек пришел к пониманию того, что только те предметы, с которыми он связан особыми отношениями – по отношению к которым он обладает привилегированным правом пользования когда хочет и как хочет – обладают достаточной степенью надежности, которая гарантирует ему то, что его планы, в которых этим предметам отведена определенная роль, не будут сорваны. Такую связь с предметами мы называем частной собственностью.
В этой связи, следует отметить одну особенность или вернее черту нашего сознания. Оно работает очень специфическим образом. Мы планирующие существа. Мы строим планы или планируем практически постоянно. Наши фантазии или мечты являются фактически нашими планами, так сказать, в первом приближении. В начале, почти все наши планы являются тем, что мы называем мечтами. Чем-то вроде скелетов, которые затем постепенно обрастают мышцами. Как это происходит? Очень просто. Мы один за другим обращаем в реальность его элементы. К примеру, нам нужны дрова, чтобы пережить зиму. Чтобы запастись ими, мы должны нарубить их в расположенном рядом лесу. Для этого нам нужен топор, телега и лошадь. У нас есть телега и лошадь, но нет топора. В такой ситуации наш мозг забывает на время о телеге и лошади и сосредотачивается на топоре, так как первые представляют собой вполне надежные элементы в наших планах, тогда как последний – нет. И мы ищем возможность достать топор. У нас есть несколько вариантов: его можно украсть, отнять у соседа, одолжить, обменять на что-то (какую-нибудь вещь, принадлежащую нам) или помочь ему в чем-то и взамен получить от него топор. Мы выбираем наиболее приемлемый для нас в нашем положении путь, скажем, обмен… и мы обмениваем его на нож… и забываем о нем также, как об остальных надежных элементах нашего плана – о телеге и лошади.
Следующим мы должны отметить, что в мире, в котором мы живем ограниченное количество ресурсов. Или возможно более корректным будет сказать, что мы различным образом ограниченны в нашей реальной жизни. Прежде всего, мы ограничены законами физики. Во времени и пространстве. В одно время мы можем физически находиться только в одном месте и т.д.
Все, что у нас есть, все чем мы можем распоряжаться и что может помочь нам в приобретении вещей, которые мы желаем (нам нужны) мы предлагаем называть нашими ресурсами или активами. И первыми среди них будут наше время, физическая и умственная сила. Мы живем в мире, в котором все, что может стать нашим ресурсом в достижении наших целей находится либо в избытке и является свободным для пользования (воздух, камни, вода…), либо в дефиците и принадлежит кому-либо. И основным способом получения этих последних является обмен! Мы обмениваем вещи, которыми обладаем на те, которые нам нужны (больше). Например, мы обмениваем наше время и физическую силу на деньги, наше время и усилие на знания или наши деньги на еду, одежду и т.д. Совершая эти обмены мы, как правило, стараемся получить как можно больше, а отдать как можно меньше. Это обстоятельство мы можем назвать принципом экономии ресурсов. Как вы возможно уже заметили, ресурсы, которыми мы обладаем и обмениваем на нужные нам вещи в большой степени взаимозаменяемы. Мы можем попытаться восстановить наше здоровье купив и принимая лекарства или занимаясь физическими упражнениями или йогой и т.д.
В этом свете, мы можем вполне уверенно сказать, что все, что мы делаем в нашей жизни, мы можем определить как – оптимизацию наших ресурсов. И мы обмениваем наше время и силу на деньги, знания и наоборот. Множество примеров подобных обменов вы можете легко найти в вашей жизни. Не удивительно, что мы стараемся собрать как можно больше ресурсов: ведь их можно обменивать на другие вещи и имея их в достаточном количестве мы всегда сможем получить все, чего захотим или почти все.
Затем, как мы обмениваемся ресурсами? Сколько времени, усилий, ножей мы должны предложить за нужный нам топор? Оказывается, что нет такого способа, который позволил бы нам точно оценить сколько ножей определенного вида нужно отдать за определенного вида топор. И никто не может нам помочь в решении этой задачи. С другой стороны, мы стоит перед тем фактом, что несмотря на все сложности положения люди каким-то образом ухитряются это делать. Как легко видеть, множество факторов влияют на такого рода обмены, определяют относительные пропорции обмениваемых вещей. Среди них такие, как: насколько сильно нуждаются стороны в ножах или топоре, сколько ножей или топоров предлагается для обмена другими людьми, насколько легко или трудно человеку сделать нож или топор, сколько времени это может занять, каково качество этих предметов и т.д. Но не это интересует нас в настоящее время. Наиболее важным для либерального философа в этой ситуации является то, чтобы такой обмен совершался свободно. Если такое условие каким-то образом выполняется, мы имеем свободный рынок.
Но это не все, что нам нужно. Нам также нужно решить множество технических проблем: как как найти людей, у которых есть топоры и готовых обменять их на что-то другое? Как найти среди них тех, кто готов обменять их на ножи? Как вести с ними переговоры, чтобы обмен был наиболее выгодным для нас, то есть, получить лучшего качества топор за наименьшее количество наших ресурсов.
Очень важно понимать то, что наши чувства удовольствия, удовлетворения и даже счастья напрямую связаны с удовлетворением наших желаний или реализацией наших планов, как эксплицитных, тех, которые у нас есть и которых мы пытаемся осуществить вполне осознанно, так и имплицитных, неявных, работающих как, например, биологические механизмы выживания и передачи генов, которые мы обозначаем этими словами, когда судим о них по результатам работы этих механизмов. И мы переживаем удовольствие, удовлетворение или счастье, когда наш «внутренний оценщик» оценивает какое-нибудь событие или ситуацию как способствующую реализации наших планов. Этим событием может быть непосредственное достижение каких-то наших целей, приобретение каких-то новых ресурсов, которые мы расцениваем, как определенный шаг в сторону их достижения или формирования ситуации благоприятной для реализации наших планов, или так по крайней мере считает наш «внутренний оценщик». Нашим внутренним оценщиком мы называем некий механизм в нашем сознании, который оценивает каждое событие, свидетелем которого мы становимся с точки зрения того, насколько оно способствует или препятствует нашим планам. Отдельный вопрос, как он работает. Сейчас мы лишь скажем, что это не вполне рациональный (или даже вовсе не рациональный) процесс, то есть такой, какой мы смогли бы достаточно удовлетворительно проанализировать или реконструировать. О результатах этой оценки мы узнаем по нашим чувствам: страх, удовольствие, отвращение и т.д. Затем мы стараемся рационализировать эти чувства, понять почему эти события их вызвали - чтобы в будущем избежать событий, вызвавших неприятные чувства и воссоздать те, которые вызвали приятные. Хотя конечно, так мы поступаем не всегда… Но главное во всем этом, что мы оцениваем эти события, грубо говоря, с точки зрения того, как они соотносятся с нашими планами, нашими ресурсами. Мы, например, считаем наших друзей или родственников нашими активами, ибо они могут помочь нам в случае нужды. Таким образом любую угрозу им со стороны каких-то сторонних сил мы воспримем, как угрозу нашим активам. Соответственно, угрозу этой угрозе мы скорее всего воспримем как нечто позитивное и вдохновляющее. В любом случае, чувства удовольствия, удовлетворения или счастья непосредственно связаны с тем, что мы называем нашими ресурсами, с тем, что с ними происходит. Их расширение вызывает у нас позитивные эмоции, тогда как их убыль – прилив негативных настроений.
Некоторые либеральные философы считают, что наиболее важные или даже практически все наши отношения с другими людьми могут быть охарактеризованы, как обмены, в том числе и самые интимные, такие как отношения с друзьями, родственниками и даже членами семьи. Некоторые обмены совершенно очевидны, такие как когда мы покупаем что-то или получаем вознаграждение за оказанную услугу, тогда как другие не вполне очевидны, как когда мы помогаем нашим друзьям или родственникам… Мы обмениваемся с другими людьми вещами (услугами), характер и объемы которых регулируются рынком или существующими традициями, такими, как, к примеру, распределение обязанностей между членами семьи.
Для того, чтобы упростить поиск потенциальных партнеров для обменов или людей, предлагающих специфические вещи (услуги), было бы неплохо для нас, чтобы они носили какие-то знаки, которые моги бы различать все члены общества и по которым можно было бы судить о том, какого рода услуги они готовы оказывать и как вести с ними переговоры (как к ним обращаться). [Кстати, в связи с разницей в спросе на предлагаемые ими услуги (одни более ценные, чем другие), люди, предлагающие их, ощущают свою разную важность для общества, в котором они живут и, как следствие, ожидают соответственного отношения (уважения…) со стороны окружающих.] Такими знаками могут быть отличные предметы одежды, какие-то украшения: шляпа особой формы, цепочка, кольцо и т.д.
Итак, мы стараемся повысить предсказуемость мира, в котором мы живем. С одной стороны, мы изучаем физические законы и с другой, принимаем законы для членов общества, которым те должны подчиняться. Это помогает нам, как мы уже говорили, предсказывать, организовывать ситуацию в будущем и использовать ее для реализации наших планов. Именно этим мы главным образом и занимаемся в нашей жизни. Для того, чтобы повысить надежность наших планов в будущем в случае, если они (наши планы) включают координированные действия других людей, мы можем использовать договора, в которых мы обещаем друг-другу вести себя определенным образом и в случае невыполнения которых заявляем о готовности возместить ущерб, нанесенный этим другой стороне или понести определенное наказание. Принятие таких форм отношений существенно повышает для нас предсказуемость мира.
Так или приблизительно так видит мир наш либеральный философ. Он считает также, что институт частной собственности является лучшим способом организации общества, в котором люди смогут планировать свое будущее и достигать поставленных целей. Ибо оно определяет для каждого человека пространство ресурсов, которые он может использовать по своему усмотрению и включать в свои планы на будущее, зная, что ничто (или почти ничто) не сможет помешать их использованию. Конечно, могут иметь место и другие формы организации общества, но этот является самым эффективным и наиболее соответствующим состоянию человека, которое мы связываем с такими понятиями, как свобода и счастье.
Мы понимаем, что каждое из вышеприведенных утверждений требует более развернутого объяснения или разъяснения, но здесь мы только обозначаем их, ибо подробное рассмотрение потребовало бы гораздо большего пространства и превратило бы эссе в «роман».
В нашем случае достаточно просто принять, что перечисленное представляет для либерала очевидность, факт. Или перефразируя, можно сказать, что человек, для которого сказанное выше представляет очевидную истину, может называть себя либеральным философом.
Либеральные философы считают, что любые правила, которые мы люди соблюдаем, действуя в обществе, служат цели организации обменов вещей (в том числе и услуг) между нами, его членами! Эти правила являются функциональными, они работают. Не всегда хорошо, иногда очевидно плохо; иногда устаревают в связи с меняющимися обстоятельствами, но они работают. Часто трудно бывает видеть, какую функцию они выполняют. Но можно не сомневаться, что всегда возможно проследить эти функции и таким образом их объяснить. Можно задать множество вопросов относительно этих правил, типа: как возникли эти правила? Или, почему эти, а не другие? Здесь мы не собираемся касаться всех правил… только тех, которые делают возможным организацию сотрудничества (кооперацию) множества людей в таком сложном образовании, как общество. Часть этих правил мы относим к категории моральных, тогда как другие мы относим к законам, правилам этикета и т.д. Они также заслуживают более детального рассмотрения, хотя для этого понадобилось бы гораздо больше места… Единственное, что нам нужно сейчас отметить, это то, что их появление не было, как думают некоторые, случайностью, закрепленной затем, чем-то наподобие естественного отбора. Они не появились также и в результате некоего утилитарного плана (то есть в виде свода правил, соблюдиение которых должно с точки зрения их принимающих приносить наибольшую пользу наибольшему числу людей). Ибо утилитарное планирование является совершенным абсурдом. Любой проект искусственного общества, имеющего своей целью (по крайней мере декларированной) счастье его членов – все эти коммунизмы, социализмы или любые другие формы – может рассматриваться как частный случай утилитарного проекта. Причины, по которым утилитаризму посвящено столь много внимания и почему он был столь популярен среди этических философов столь долгое время, заключаются вероятно в том факте, что их удивляло, насколько хорошо работает общества и как «счастливы» люди в реальном мире, по сравнению с практически бесконечными возможностями строительства «сущего ада», открытыми перед каждым обществом. И они удивлялись, что люди в реальных обществах, обществах, которые они наблюдали, контролировались правилами таким образом, что в результате получался «лучший из возможных миров!». И действительно удивительно, как так получается, что, вводя правила, которые помогают совершать свободные обмены, мы получаем лучший мир (общество).
Правила, о которых мы говорим, построены вокруг твердого ядра – частной собственности. Наиболее стабильным и устойчивым состоянием любого предмета, рассматриваемого в качестве экономического объекта, является то, когда он находится в частной собственности или иначе, когда кто-то им владеет. Это означает, что кто-то следит за ним и заботится о нем, стараясь сохранить или даже увеличить его стоимость… И что еще более важно: если настоящий ее владелец не нуждается в нем, он может обменять его на тот предмет, который нужен ему больше и таким образом в результате ряда подобных обменов вещь попадет в руки того человека, который больше других в ней нуждается и который скорее всего сможет использовать ее наилучшим образом. Таким образом, у всех вещей будет шанс попасть в руки людей, которые обеспечат их наиболее эффективное использование. Кроме того, таким путем эти вещи могут попасть к наиболее успешным людям, людям, умножающим свою собственность. Это обычно наиболее активные и изобретательные люди. Такое перераспределение вещей поможет развитию экономики (производительности) и явится действенным механизмом нахождения наиболее эффективных пользователей для вещей. Но это не все. Когда кто-то владеет вещью, то любая попытка лишить его ей, будет, скорее всего, встречена серьезным протестом. И т.д. Если мы признаем, что люди ведут себя только что описанным нами образом, а именно, что они аккумулируют ресурсы и используют их для реализации своих планов, и основным механизмом в этом у них является обмен, не должно показаться странным, что законы, правила морали, обычаи и институты такого общества будут организованы для обслуживания этой потребности (обмена). Любое правило, которое поможет им сохранять или обменивать их ресурсы, будет встречено ими с удовлетворением и правила, которые каким-то образом будут вредить им или мешать обменам, вызовут у них неудовольствие. И такие последствия правил будут легко прослеживаемыми этими людьми, ибо люди постоянно удерживают свои ресурсы в поле внутреннего зрения и не прекращают заботиться о них. И наконец не надо забывать, частная собственность и свободный обмен означают, что всякий раз, когда два человека обмениваются вещами и услугами, они (оба!) улучшают свое положение: они получают то, что им нужно больше за то, что они ценят меньше.               
Такое состояние является психологически стабильным и дает участнику возможно наивысшее чувство свободы, которое он может получить: ибо он все время контролирует свои ресурсы и он всегда знает, что он отдает и за что – свое время, усилие, предметы, знание или что-то иное на время, усилие, предметы, знания… кого-то другого… И мы знаем, что никто не обязывает нас выполнять эти обмены, что мы вольны отказаться участвовать в них и выбрать другие более нужные нам вещи.
Как мы знаем, со свободой дела обстоят примерно также, как и со счастьем: гораздо легче чувствовать их отсутствие, чем присутствие. Мы довольно внятно переживаем, чувствуем, когда вынуждены делать что-то, что не дает нам очевидного преимущества, что не просчитывается (мы не видим четко сколько (в рыночных «ценах») мы можем получить за то, что отдаем)! Тогда как совершая обмены, регулируемые свободным рынком, мы знаем это гораздо точнее.
Еще раз, мы хотим обратить ваше внимание на правила, которые содействуют и даже являются условиями таких обменов, многие из которых мы называем моральными…
Вещи, которыми мы обмениваемся с другими, мы называем нашими ресурсами или активами… Это вещи, на которые существует спрос в обществе, в котором мы живем. Такими активами, как мы уже сказали, являются наше время, наша собственность, наши знания, наши умения, наша внешность… Они могут приносить нам деньги: наша внешность, если, к примеру, кто-нибудь наймет нас рекламировать спагетти и т.д. И мы заботимся о репутации наших активов, так как стоимость «хороших» активов – выше, чем «плохих». И тогда золотое правило этики можно будет сформулировать следующим образом: «Не вреди моим активам!» Это минималистское требование, выполнения которого мы ожидаем от людей, с которыми живем.
Конечно, говоря об обмене вещей, мы должны все время иметь ввиду, что этими вещами могут быть также услуги. Мы постоянно обмениваемся вещами и услугами друг с другом и наш либеральный философ считает, что главной (или даже, возможно, единственной) целью всех наших обычаев, ритуалов, институтов, моральных правил, правил этикета и законов, является способствование или даже организация этих обменов! Это вполне очевидно в одних случаях и не вполне очевидно в других. Однако, наш философ считает, что мы всегда можем найти объяснение такому неочевидно полезному обычаю, институту, и если не совсем рациональное с нашей точки зрения, то вполне рациональное в системе верований и механизмов работы данного конкретного общества.
Правила поведения, классифицируемые как этикет, совершенно очевидно способствуют проведению обменов, ведению переговоров, снижают трение и т.д. Наш внешний вид… та же, к слову, одежда, является (и в особенность являлась в прошлом) не только средством защиты нас от капризов погоды. Возьмем пример: мы оказались на улице и нам понадобилось узнать время… Как мы поступим в таком случае? Нам придется спросить время у прохожих. И среди них мы выберем нашу «жертву», прежде всего, по одежде, которая должна быть скромной, непритязательной, выберем человека, чей внешний вид говорит нам о том, что он ожидает от окружающих неформального обращения. Мы вряд ли выберем человека во фраке или кожаной куртке с металлическими заклепками. И желательно, чтобы у него было мягкое приветливое выражение лица. Затем мы подойдем к нему, также с выражением дружелюбия на лице и скажем: «Извините!» Эти слова означают, что мы уважаем время этого человека, его знания (в данном случае времени) и в целом его, как человека… И только потом мы спросим его о том, что хотим узнать. Этот человек обычно нам отвечает и затем может попросить у нас у нас, например, сигарету, так как он чувствует, что, услужив нам в чем-то, он имеет право попросить нас об ответной услуге. По мнению либерального философа, любой случай взаимодействия двух людей является подобным ритуалом обмена чего-то… Каждый человек, участвующий в таких обменах, требует уважения к себе, своим ресурсам или активам. И он требует также соответствующих знаков уважения, будь то поклоны, как в прежние времена, так и фразы, типа, «извините меня», соответствующее выражение лица и т.д. Все эти символы, знаки и образуют язык переговоров, торговли; они облегчают или даже делают возможным весь процесс обмена вещей.
Совершенно очевидно, почему мы уделяем столько внимания нашей репутации. Мы живем в мире обменов, в котором успех наших обменов в большой степени зависит естественно от качества товаров и услуг, которые мы предлагаем, но даже в еще большей степени от того, что о них думают другие люди, насколько высоко они ценят вещи, которые мы им предлагаем. И эта их оценка является в значительной степени субъективной. Таким образом, простые слова, сказанные кем-нибудь о нас (или вещах, услугах, которые мы предлагаем) могут оказаться очень полезными в наших переговорах или… пагубными.
Если общество каким-то образом (и здесь случай может играть большую роль, ибо одержимый поиском причинных связей различных событий, с целью повысить предсказуемость мира в котором он живет, человек часто делает поспешные неоправданные выводы) решит, что большие уши являются преимуществом в жизни и это, как в таком случае бывает, выразится в том, что наличие больших ушей будет признано одним из признаков красоты, то сказать в таком обществе про кого-то, что у него маленькие уши (даже если это правда) то есть что он некрасив, будет означать нанесение ущерба его активам и это действительно может серьезно навредить ему (что мы все отлично знаем).
Здесь будет уместным задать вопрос, который мы так редко слышим в дискуссиях о морали, а именно, как происходит, что столько философов, исследователей, ученых и просто неглупых людей столько лет наблюдают, изучают правила морали и не могут дать убедительного описания того, с чем мы имеем дело, зачем нам они нужны и как они работают, тогда как любой «простой человек» довольно легко постоянно решает практически – что он может делать и что нет в этих конкретных обстоятельствах (как правило, конечно, ибо периодически могут возникать довольно сложные ситуации, в которых ему бывает трудно найти правильное решение, ситуации, которые, по каким-но не вполне понятным причинам привлекают больше внимания людей, занимающихся изучением феномена морали, чем обычные, рядовые, хотя казалось, все должно было бы быть наоборот). На этот вопрос есть довольно простой ответ: выбрать правильное поведение оказывается на удивление несложным для «простого человека» так как ему известно основное правило морали – не наноси ущерба чужим ресурсам – и он знает что из себя представляют эти ресурсы: он знает, что он не должен смеяться над чьими-либо ушами в обществе, в котором уши представляют актив их обладателей, он знает, что не должен красть яблоки в соседском саду, что не должен говорить знакомым, как плохо они выглядят, не говорить кому-нибудь, что он идиот, так как не знает того, что знают все и т.д. Но, разумеется это не так-то просто, и ему приходится учиться «искусству не обижать ближних» все время, пока он растет до «своего совершеннолетия» и даже после. Это основная задача того, что мы называем воспитанием – обучить человека, как вести себя в разных обстоятельствах таким образом, чтобы достигать своих целей наиболее рациональным, эффективным образом, то есть, учитывая интересы других людей. И эта идея находит отражение в еще одной традиции: в традиции предоставления права голоса в возрасте в районе 20 лет, что означает, что, согласно преобладающему в обществе мнению, только к этому возрасту человек приобретает знание или опыт, необходимые для более или менее компетентной оценки общественных событий. И т.д.
Одной из проблем морали является проблема интуиции. Существует мнение, что мы различаем что является моральным, а что нет с помощью нашей интуиции, являющейся, на самом деле, весьма смутным понятием. (Мы здесь не будем рассматривать что это такое, ибо придется просто пересказывать то, что люди, верящие в интуицию, говорят о ней.) Мы считаем, что причиной этого является то, что решения, которые, по нашему мнению, связаны с моралью (т.е. когда нам приходится решать моральные проблемы) всегда сопровождаются вполне очевидным эмоциональным напряжением. У нас создается впечатление, что наши чувства как-бы подсказывают нам, что является правильным, а что нет и как нам следует поступить. Среди этих чувств мы различаем страх, желание, совесть… Однако, по нашему мнению, в жизни имеет место несколько другое. Наш внутренний оценщик, счетовод или контроллер оценивает ситуацию или событие с точки зрения того, насколько они (по его мнению) способствуют или угрожают нашим планам… (Отдельная проблема, как он выполняет эту оценку…) Очевидно, он ориентируется по каким-то знакам, признакам, анализ чего в настоящее время не входит в нашу задачу. Мы можем лишь сказать, что заключение, которое он делает на основе своего анализа вызывает определенные биохимические процессы в нашем организме, возможно секрецию каких-то гормонов, которые со своей стороны вызывают состояние возбуждения, напряжения… которые мы можем переживать непосредственно и которые мы называем работой нашего морального чувства… Мы не знаем, какие «чистые чувства» и в какой пропорции принимают участие в сложной смеси, которую мы называем нашими моральными чувствами – страх, желание… - но совершенно очевидно, что это составное чувство.

С определенной точки зрения, наша жизнь состоит из постоянного поиска вещей, которые нам нужны и, как следствие этого, людей, у которых есть эти вещи и путей их получения посредством обменов, отдавая взамен вещи, нужные им. И мы стараемся показать, что вещи, которые есть у нас (наши активы) – наивысшего качества и на них в рынке подобных вещей большой спрос. (Хвастовство является одним из примеров такой саморекламы.) Таким образом мы стремимся занять, так сказать, преимущественную позицию в «переговорах» об обмене. Что, разумеется, вполне естественно.
Мы живем в состоянии хронической нехватки ресурсов! У нас постоянно не хватает времени, денег, сил, знаний и т.д. И это при том, что наши желания практически ничем не ограничены. И мы, естественно, стараемся экономить наши ресурсы и в каждом совершенном нами обмене мы стараемся отдать как можно меньше наших ресурсов за как можно более ценное  взамен. В таких обстоятельствах, переговоры приобретают особую важность. Например, при поиске работы. Примером более длительных переговоров может быть ухаживание…
В мире человеческих потребностей, предпочтений, в котором столь большую роль играет субъективность, репутация (то, что о нас, вещах, которые мы предлагаем думают другие люди) приобретает исключительную важность. К примеру, репутация лжеца или дурака не будет хорошей рекомендацией для человека, пытающегося получить работу кассира в банке или учителя в школе. Словом, хорошая репутация помогает нам в наших переговорах по обменам, тогда как плохая ставит нас в невыгодное положение.
Еще несколько замечаний, чтобы лучше понять, что мы пытаемся сказать…
Когда мы говорим здесь о моральных правилах, мы не имеем ввиду все правила, которые мы привыкли называть моральными, но только ту часть из них, которая служит регулированию нашей экономической активности. Хотя, если экономическую активность понимать в более широком смысле, а именно, считать таковой любые наши взаимодействия с другими людьми (а все они, по нашему мнению, подпадают под определение обменов), то список этих правил существенно расширится. 
Когда обмен не является простым, прямым обменом, он совершается с помощью определенных институтов. Либералы всегда очень осторожно обращаются с традициями, так как эти последние всегда служат организации сложных обменов. Такие, как, к примеру, распределение прав и обязанностей между мужем и женой в институте брака или военной службы, организуемой с помощью института всеобщей воинской обязанности или профессиональной армии с соответствующим налогообложением и т.д. По мнению либерала, традиции всегда являются институализацией обществом решения какой-то задачи регулярного характера!
Мы всегда контролируем наши ресурсы, наши активы. Можно даже сказать (разумеется метафорически, хотя и вполне справедливо), что в каждом человеке сидит какой-то внутренний бухгалтер, который постоянно о них заботится, стараясь не допустить их убыли и обесценивания и контролирует наши обмены (как прямые, так и непрямые, регулируемые существующими традициями, такие как наши отношения с членами семьи, друзьями и с общественными институтами), стараясь получить при этом максимальную выгоду для нас или по крайней мере не потерять. Он изучает, как другие люди совершают подобные обмены, чего требуют существующие традиции, как они предлагают решать проблемы, связанные с предполагаемой неадекватностью совершаемых обменов и т.д.
Сотрудничество не является вполне адекватным словом для описания взаимоотношений людей в обществе. Слово обмен будет гораздо более точным, так как даже в случаях, когда мы помогаем кому-то, не надеясь получить что-то взамен, мы продолжаем контролировать потребление наших ресурсов и стараемся нанести им как можно меньший ущерб…
И еще раз… Почему система, о которой мы говорим является такой жизнеспособной и стабильной? Потому что каждый человек может «чувствовать» (мы можем использовать это слово и без кавычек, так как мы действительно это чувствуем) непосредственно, когда что-то угрожает его активам. И, естественно, он протестует, что, со стороны нарушителя, переживается, как сопротивление или даже угроза со стороны пострадавшего, что в следующий раз, в случае возникновения у него, нарушителя, желания совершить нечто подобное, будет им учтено и возможно удержит от реализации своего желания… Люди, как правило, стараются избегать ненужных трений, так как это всегда связано с определенными энергетическими затратами (по крайней мере, нервными…)…
Человек мысленно всегда живет в мире своих активов (ресурсов) и мозг его постоянно занят вопросами их накопления и перераспределения (что, в конечном итоге, и образует «его мир»), и его переживания, главным образом, связаны с тем, что происходит в нем или с ним, этим «миром»! Он чувствует удовлетворение, когда его ресурсы или активы приумножаются, или, когда какое-либо событие, по его мнению (которое не всегда вполне рационально), способствует этому и неудовольствие, когда его ресурсы уменьшаются или какое-то событие угрожает нанести им ущерб. Это и есть причина того, почему его ощущение счастья или удовлетворенности зависят не столько от некой «объективной» оценки своего состояния, сколько от субъективного ощущения прогресса или регресса в состоянии его ресурсов… или, в конечном счете, от того, как его «счетовод» или кто он там есть, оценивает продвижение к своим целям: приближается он к ним или удаляется… 
Короче говоря, нам нужны правила морали (как мы привыкли их называть) прежде всего для защиты наших активов и совершения обменов с другими людьми. Большая часть правил, которые мы называем этикетом или манерами также являются инструментальными для организации обменов. Организация обменов происходит на рыночной основе. Свободный рынок является таким состоянием, когда люди ищут потенциальных партнеров для совершения с ними обменов, не испытывая давления со стороны. Это, разумеется, является идеальным состоянием. Сложные, непрямые обмены, такие как, к примеру, участие членов общества в проектах, целью которых является общественное благо – типа защиты общества от врагов или строительство дороги, или организация и поддержание некоей службы, которая будет следить за соблюдением существующих правил членами общества… - реализуется с помощью институтов – традиций, обычаев, ритуалов…
Таким образом, институты являются средствами осуществления сложных обменов, и определенные ресурсы приходится выделять для поддержания самих институтов.
Преимущество системы моральных правил, в которой они (моральные правила) так сказать, описывают нашу собственность (принадлежащие нам ресурсы) в том, что мы сами являемся их хранителями, сторожами; мы заботимся о том, чтобы наши ближние, наши реальные и потенциальные партнеры соблюдали эти правила при взаимодействии с нами. И мы это непосредственно переживаем!

Вернемся теперь к нашей главной задаче – организации цивилизованного общества из полу-дикарей. Как мы помним, проблема эта стоит перед либеральным философом. Нам нужно только проследить за ходом его рассуждений и наилучшим способом для этого будет вероятно представление их в виде внутреннего диалога, диалога между двумя воображаемыми людьми А и Б, либералами, старающимися помочь друг другу в решении задачи. Это не будет чем-то вроде платоновского диалога, когда один человек старается доказать что-то другому, имеющему другое мнение или вовсе не имеющему мнения по этому вопросу. Это будет диалог между двумя людьми, верящими в одни и те же вещи и только дополняющими друг друга.
А. Итак, приступим. И прежде всего, начнем с того, что постараемся ясно представить что мы имеем и что нам предстоит сделать.
Б. По-моему, мы знаем, что имеем. Мы имеем племя полу-дикарей, достигших некоторого уровня развития, которые не могут развиваться дальше, так как у них нет твердых правил поведения, наличие которых, как мы также знаем (ибо мы либералы), совершенно необходимо для построения общества. У них есть, разумеется, определенное представление о справедливости, о том, что правильно и что неправильно, но им нужно нечто вроде манифеста или конституции…
А. Да, но список должен быть кратким, таким, чтобы все могли его запомнить и обращаться к нему в случае надобности.
Б. Это непростая задача. Существует множество ситуаций, в которых у различных сторон разные интересы для которых должны существовать конкретные признанные всеми правила, которые помогали бы людям мирно из них выходить. Это значит, что необходим конечный перечень правил, которые бы описывали все возможные ситуации подобного рода.    
А. Именно поэтому я говорю о конституции, которая будет содержать с дюжину статей и будет основой для всей будущей системы прав и обязанностей. Затем мы или кто-либо другие смогут дополнить ее другими более конкретными и практическими правилами.
Б. Мы должны с чего-то начать. Будучи либералами, мы считаем, что основной проблемой любого человека в обществе, желающего достигнуть каких-то целей, является то, как сделать свою жизнь в этом обществе максимально свободной и в то же время максимально предсказуемой. Единственный способ добиться этого для него – это обеспечить каким-то образом защиту своих ресурсов и возможность свободного обмена с другими членами общества. Как либералы, мы верим, что это – лучший способ обеспечить развитие общества и сохранить в нем порядок. Это было бы наилучшим решением также и для правителя этого общества, кем бы он ни был.
А. Не такая уж и простая задача. Но мне кажется, что мы оба знаем с чего надо начать… Самым важным ресурсом и активом для каждого человека является его жизнь и он наверняка будет не против, если кто-то позаботится о ней и обеспечит ему безопасность с этой точки зрения; так что: нельзя убивать. Я знаю, что наше племя живет в довольно сложном мире, в котором оно окружено другими агрессивными племенами (подобными тому, которым мы занимаемся) и ему, как минимум, понадобится защищать себя, что будет невозможно без того, чтобы не убивать время от времени. И нам придется объяснить им (членам нашего племени), почему убивать членов своего племени нельзя, а членов чужого племени можно и даже похвально, ибо, с другой стороны, мы должны стимулировать также защитные импульсы членов племени. 
Б. Это мы можем сделать только одним способом: убедить «наше племя» в том, что оно отличается от остальных, а наше правило – нельзя убивать – не распространяется на другие племена. Но сейчас наша задача не в этом. Пусть другие попробуют решить ее, внося дополнения и пояснения к нашей «конституции»… Зная людей, хотя бы настолько, насколько знаем их мы, это не составит для них особого труда – они легко смогут найти правдоподобное объяснение или оправдание для этого. Так что сформируем это правило в общем виде: не убий.   
А. Затем, естественно, не кради. Кража очевидно непредсказуемо уменьшает наши ресурсы и нарушает наши планы. Она разрушительна с социальной точки зрения.
Б. Совершенно согласен, но что ты скажешь об ограблении, разбое? Они тоже лишают нас ресурсов и разрушают наши планы. 
А. Разумеется, это проблема, но ее гораздо проще контролировать. Там, где есть грабитель, всегда есть жертва и потенциальных жертв в обществе всегда больше, чем потенциальных грабителей… Поэтому для большинства это неприемлемо… Кроме того, грабеж происходит открыто, тогда как кража всегда скрыта. Это упрощает проблему грабежа… По крайней мере настолько, что ее решение можно отложить на более позднее время или доверить самому племени.
Б. Таким образом, не убий и не кради. Это возможно самые важные правила, нужные нашему обществу. И они смогут регулировать большую часть той примитивной экономики, которая будет в этом обществе. Но у нас есть также и семья, которая не построена на принципе прямых обменов вещей и услуг. Отношения в семье регулируются уже существующими традициями. Эти традиции формировались в течении длительного периода времени и отражают реальное положение мужчины – мужа и отца – личности, несущей ответственность за семейные ресурсы, положение, которое, с другой стороны, отражает положение мужчины в обществе – как лица ответственного за приобретение, сохранение и перераспределение ресурсов в обществе. 
А. Но это не вполне справедливо… Женщина должна иметь равные права с мужчиной.
Б. Конечно, но здесь нам приходится сталкиваться с реальностью. Это отношения, регулируемые традициями. И эти традиции отражают такую реальность, в которой мужчина занимает привилегированное положение. Это лицо, ответственное за семейные ресурсы и у него должно быть определенное преимущество при решении вопросов их перераспределения. Это как среди приматов или на заводе, когда у управляющего (хотя даже и не собственника) есть преимущественное право распоряжаться заводскими ресурсами. И что будет, если рабочий потребует равных с ним прав? Будет хаос.
А. Тогда у нас получится что-то вроде: все члены семьи должны подчиняться хозяину. Сгодится ли такое? Или это звучит очень дискриминационно?
Б. Да именно так это и звучит. Но мы должны учитывать еще и место, которое занимает женщина с точки зрения эволюции. Она является переносчиком генов для мужчины. И ведь мы не хотим радикально вмешиваться в работу эволюционных процессов, которые предполагают, что только гены успешных самцов должны передаваться следующим поколениям! В том обществе, которое мы имеем, мужчина является главным субъектом эволюции. Он борется за выживание и в качестве вознаграждения получает возможность сохранения и передачи своих генов с помощью женщины. Только успешные мужчины должны иметь такую возможность. И ведь мужская часть нашего племени именно так себя и ощущает. Они ревнивы и весьма болезненно реагируют на любое проявление «неверности». Словом, мы должны им помочь…
А. Не прелюбодействуй. И не обязательно им объяснять, что это требование эволюции, что это естественный отбор… Либерализм проявляет особую осторожность, когда имеет дело с традициями. Традиции, будь то обряды, обычаи или институты… как правило, играют довольно важную роль в жизни общества, выполняют какую-то функцию, и нам следует быть очень внимательными.
Б. Разумеется. Кстати, ты знаешь сколько проблем в семье связано с детьми? Если тебе трудно это представить, то достаточно взять в дом пару маленьких детишек и ты практически убедишься в этом. А с их взрослением проблемы только увеличиваются. И как трудно бывает их контролировать в условиях семьи, когда собственность контролируется взрослыми, а дети играют роль помощников…
А. Мы можем, конечно сказать: дети слушайтесь своих родителей, но это будет немного грубовато. Лучше скажем: почитайте ваших родителей.
Б. И такая формулировка оставляет возможность обсуждения спорных вопросов между старшим и младшим поколениями в семье. На этом можно закончить этот вопрос и обратиться к следующему – обману. Ты знаешь, как легко могут врать люди даже просто так, не говоря о тех случаях, когда они в этом реально заинтересованы. И хотя ложь всегда проблема, чтобы не перегружать людей и не испортить этим все дело, нам следует ограничиться особенно разрушительной для общества ложью – ложью, связанной с нашей возможностью планирования и наносящей ущерб нашим ресурсам.
А. То есть: не лжесвидетельствуй. 
Б.  Мы только что сформулировали основные принципы жизни в нашем обществе и пора подумать о том, как убедить людей соблюдать эти принципы. Если сказать просто: «Делайте это, потому что это принесет вам пользу в долговременной перспективе!» или потому то я вам так говорю, это вряд ли произведет на них должное впечатление. Они нуждаются в каком-то более авторитетном источнике. Этот источник должен быть очень могущественным, он должен контролировать поведение человека даже не присутствуя физически (свидетель, некая референтная сущность) и человеку должны быть известны примеры его могущества в прошлом. Словом, обычная вещь. И не забывайте, что людям нужны объяснения, им нужны истории, нарративы. Им нужны интеллектуальные конструкции, структуры, которые придавали бы смысл их поступкам… им нужно верить, что в случае невыполнения требований этих структур, их постигнет справедливое наказание.          
А. И мы имеем: Я тот, кто сделал нечто великое для тебя, я очень могущественен и я не люблю, когда меня пытаются одурачить. Я единственный авторитет для тебя. Не пытайся играть со мной, опошлить, впутывая в свои мелочные ссоры или унижая своими дурацкими шутками.
Б. Таким образом, мы должны начать наш «свод законов» декларацией о том, кто является его автором, ибо как мы знаем из современных психологических опытов, уже простое прочтение подобной декларации перед тестированием уменьшает вероятность жульничанья со стороны испытуемых, даже если, по заявлению этих последних, они не верят во все это… И лучше поделим эту часть на несколько пунктов, чтобы упростить восприятие для пользователей. Получим, что-то вроде:
- Я тот, кто сделал для тебя вон то великое дело;
- Не старайся одурачить меня, не пытайся воздействовать на меня через твои же творения;
- Не дискредитируй меня неуместным использованием моего имени;
И наконец, мы должны дать имя этой силе. Давай назовем ее богом, ведь это слово, понятие им знакомо и они пользуются им всякий раз, когда хотят объяснить вещи, не доступные иначе их пониманию.
А. Хорошо, но мы должны сделать еще одну вещь. Нам нужно учредить какой-нибудь обряд, регулярное действо, которое поможет людям почувствовать общую цель, заразиться общим энтузиазмом. Это повысит их интерес друг в друге и укрепит их чувство ответственности за все племя.
Б. Окэй. Действо должно проводится регулярно и не должно быть слишком обременительным, слишком дорогим; оно не должно быть связано с очевидными ресурсными затратами. В таком случае его будет гораздо легче выполнять, чем то, которое будет затратным.
А. А что ты скажешь о неделании каких-то вещей?
Б. То есть?
А. К примеру, не есть определенные продукты или не пить определенные напитки.
Б. Или вообще ничего не делать! Смотри, один день в неделю они отдыхают… Есть что-то магическое в семи днях. Людям нравится такой цикл. Есть в нем возможно какой-то биологический смысл. Возможно наше тело или мозг требуют отдыха через каждые шесть дней. Словом, не должно быть трудным для нас связать такой отдых с тем, что мы рекомендуем делать. Что может быть более привлекательным для человека, чем делать большое дело ничего не делая!
А. Неплохая идея. Давай попробуем: посвящай один день в неделю делу поддержания моего авторитета среди членов племени.
Б. Но есть еще одна вещь. Ты знаешь, как трудно иногда бывает делать вещи, которые должен делать и не делать то, чего не должен. И даже не иногда, а довольно часто. И ты знаешь об этих современных психологических теориях, доказывающих важность самоконтроля, его роли для развития общества. Так что мы должны каким-то образом обратить их внимание на это, на необходимость культивировать это качество.
А. А не кажется ли тебе, что это будет звучать слишком технически: культивируйте самоконтроль!
Б. Конечно будет. Поэтому мы можем придать этому требованию другую, более близкую им форму, типа: не желайте вещей, которые вам не принадлежат. Ведь в таких понятиях они мыслят…
А. Так… Не могу придумать ничего больше. Думаю, единственное, что нам осталось, это суммировать сказанное и расположить в рациональной последовательности.
1. Я твой единственный Бог;
2. Не пытайся подменить меня идолами;
3. Не произноси имени моего напрасно;
4. Посвящай субботу мне;
5. Почитай своих родителей;
6. Не убивай;
7. Не прелюбодействуй;
8. Не кради;
9. Не лжесвидетельствуй;
10. Не желай того, что принадлежит твоим ближним         
А. Как ты уже заметил, мы не сказали ни слова об обязанностях людей по отношению друг к другу! О том, что они должны друг-другу помогать и т.д. Не думая о получении чего-то взамен. Не кажется ли тебе, что без такого дополнения список будет неполным?
Б. Возможно, но если ты помнишь, нашей целью было выработать минимальное количество правил, необходимых для построения общества. И это как раз те правила. Запрещающие, описывающие, чего делать нельзя. Это порядкообразующие правила с экономической точки зрения; они способствуют формированию рынка и капиталов, что является необходимым условием для прогресса в обществе. Тогда как призыв отдавать является дисперсионным или энтропичным. Однако, ты прав. Без такого пункта список будет неполным. Но, с другой стороны, они в любом случае делают это: даже сейчас, когда никто их этому не обязывает, они помогают друг другу. Давай посмотрим некоторое время, как они поведут себя, и мы всегда сможем добавить нечто вроде; «Помогайте друг другу!» или «Помогайте нуждающимся!»
А. Но не в такой форме. Это похоже на угрозу, словно мы обязываем их делать то, к чему они не имеют никакой естественной склонности. Думаю, будет гораздо лучше если мы обратимся к лучшей их стороне, как к существам способным заботиться о других и делать это самим по себе, движимые источником внутри их самих: «Люби ближнего!» Стимулы к помощи друг другу должны быть позитивными, а не негативными. Любовь, а не страх…
Как-то так…