Через центр города от Ташкентского вокзала до здания Консерватории тянется улица им. Жуковского. Все одноэтажные строения старого Ташкента подразделялись на дворы с огромными, открытыми и зачастую покосившимися воротами. Часто возле ворот возвышались ступеньки, ведущие в квартиры с внешней стороны дворов, а на них вечерами сидели пожилые люди на стульях или скамеечках, играли дети. Почти при каждой квартире имелись палисадники с цветами и деревьями, которые каждый вечер поливались после захода солнца, и от этого в знойное ташкентское лето было легче дышать. В одном из таких дворов в начале улицы, ближе к Консерватории я и жила. Наш двор был двойной, разделенный длинным двух этажным зданием, где располагались городская Сберкасса и Сбербанк, а в подвальном помещении типография. Квартира находилась во дворе, имела свой палисадник, отделенный от общего двора забором из реек, калиткой. В садике с цветами, шикарной сиренью под окном, вишневыми деревцами стояла железная кровать с навесом от мусора, сыпавшегося с огромной акации, на которой я любила спать летними ночами. На веранде вдоль огромной комнаты тоже стояла кровать – там спал кто-нибудь из моих старших братьев. Укладывались поздно, т. к. вся жизнь начиналась после семи вечера. Когда, наконец, все успокаивалось, я забиралась в свой летний домик и, перед тем, как заснуть, вглядывалась в космическую даль, проникая в нее в поисках своей звезды. Перед моим взором раскрывался достаточно большой обзор звездного неба из-за большого пространства двора.
Тишина ночи нарушалась стрекотом цикад и сверчков, и мне нравилось слушать эту стрекотню.
Так, однажды, любуясь красотой мигающих звезд, в темной синеве Неба неожиданно возник живой человек. Он завис горизонтально прямо надо мной и был похож на царя из сказки, т. к. облачен был в царское одеяние. Его лучезарные светло карие глаза смотрели с несказанной нежностью и добротой на меня, а улыбающееся лицо расплылось в счастливой улыбке. Темно русые волосы спадали легкими локонами до плеч, касаясь расшитого разными драгоценными камнями шалевого воротника на халате из дорогой парчи витиевато отделанном золотым сутажом. Также были расшиты широкие манжеты рукавов и подол халата. Под халатом виднелась одежда из тончайшего белого шелка - длинная рубаха, подпоясанная скрученным из золотых жгутов поясом и не широкие шаровары. На голове возвышался конусообразный колпак, утопающий в бесконечности Неба, сияющий разноцветным переливом камней. Но, несмотря на его добрую лучезарную улыбку и сияющий взгляд, обращенный ко мне, я все-таки испугалась и натянула плед на лицо. Мне было десять лет тогда, и к тому времени я была довольно бесстрашная, но такое чудо как живой человек в небе трудно представить. Какое-то время мелкой дрожью меня трясло под пледом, но интерес взял верх, и потихоньку трясущимися руками я стала стягивать одеяло с верхней части лица, что бы посмотреть, кто это, почему он так смотрит на меня, что ему нужно? Но, увы, Он исчез. А Небо было такое же, как всегда – Луна и мигающие звезды. В конце концов, сон обуял меня. Я никогда ни чего, ни кому не рассказывала и ни чего не спрашивала.
Узнала, кто смотрел на меня в ту дивную летнюю ночь, спустя четыре года, когда с девчонками пошла впервые в церковь. Увидела Его и сердце мое затрепетало, а Он радостно смотрел с иконы на меня, мягко и нежно улыбался.