Ну, как тут не сказать: есть случай и есть «Случаи».
Случай – это приятельница вернулась из Москвы и…
- Порадуйся за меня, я попала!!
Объясняю.
Помечтали перед её отъездом в Москву: попадёт, или не попадёт на премьеру – «Малгил».
Премьера в «Табакерке» должна была состояться 20-го марта
- Рассказывай, подруга. Понимаю, это был не просто спектакль, это же дань памяти незабвенному Олегу Табакову. Знаю, он давно вынашивал идею оживить Хармса на сцене. А что может быть лучшей памятью об Учителе, чем продолжение его дела. – Ой, прости, что «заговорил больно торжественно». Продолжай - вся внимание.
- Да, зал бурлил. Было полное ощущение, что на сцене сам Хармс.
Создатели в сценарий заложили самые провокационные рассказы из цикла «Случаи». Ты помнишь, у Хармса нет рассказов, которые были бы просто смешными. Он сам неоднократно подчёркивал – «Меня интересует только жизнь в своём нелепом проявлении». Спектакль получился удивительным. Гротескный, вроде полон абсурда, но зрители понимали, что в этих сценах, как в кривом зеркале, реальные люди, с их проблемами. Иногда хотелось реветь белугой. Однако, хохот в зале не умолкал. Некоторые фраза утопали в аплодисментах. Часто, хлопая, зрители вставали. Например, когда так выразительно, обращаясь к залу, как к «человеческому стаду», актёры произносили: "Как много в жизни несчастных, которые занимают не то место", или – "Скажите, дедушка, как тут пройти на небо?". - Актёры зажигали обнаженностью своих душ. Уже в поезде пыталась разобраться: над чем собственно смеялась? Над нелепостью ситуаций в сценах, или над тем, как абсурдна сама жизнь? В каждом эпизоде спектакля, как у Хармса, сквозили либо смерть, либо крах действительности.
Подруга замолчала, погружаясь в воспоминание
Мы увлекались Хармсом, Любили его внезапные переходы в сюжетах, подколки. Сколько раз удавалось через него расшевелить зажатых в себе людей. Да и помочь самим себе оторваться от обыденности и поискать дорогу в высь…
- Вот, думаю, - продолжила подруга, - название спектакля такое меткое – Малгил. Действительно свёрток, кладезь жизненной мудрости. Помнишь, упоминание о книге Хармс вводит в семнадцатый "случай", где описывает исчезновение человека, его превращение в шар.
Открываем книгу.*
17-ый случай называется "Макаров и Петерсен". Он написан в виде пьески-диалога.
…. является Макаров с таинственной книгой под названием "МАЛГИЛ" и сообщает:
- Тут, в этой книге, написано о наших желаниях и об исполнении их. Прочти эту книгу, и ты поймёшь, как суетны наши желания.
Петерсен - Ты что-то заговорил больно торжественно. Так говорят вожди…
Макаров - Эта книга такова, что говорить о ней надо возвышенно. Даже думая о ней, я снимаю шапку.
Петерсен - Да что же это за книга?
Макаров. - Книга МАЛГИЛ.
---
- Сцена, - комментирует подруга, - когда Петерсен, как бы растворяется и только слышен его голос – «Пустите!.. Пустите меня!.. Макаров!», а тот тихо стоит в ужасе, потом хватает книгу, раскрывает ее и заговорщицки читает: "Постепенно человек теряет свою форму и становится шаром….», - по-моему, кульминация всего спектакля. - Знаешь, сцена превращения человека в шар воспринималась зрителями, как философский трактат о потери человеком заветных желаний. Стояла звенящая тишина. Я, так точно, ощутила на себе суетность сиюминутных желаний и размывание в повседневности тех, заветных, путеводных. И содрогнулась. Человек, теряя заветные желания, превращается в шар. Становится предметом. Неодушевлённым, обтекаемым предметом.
- Согласна с тобой. Но у Хармса присутствует, глубинно спрятанная ещё одна мысль - выход человека из мира одухотворённых желаний… это подобие его смерти. Как бы бродит по свету живой труп.
- Да! Эти диалоги, превращение человека в предмет, звучали, как пророчество.
- Мы же с тобой и раньше понимали, что реальность многих рассказов Хармса как бы зашифрована. К ним нужен ключ. Спектакль дал этот ключ?
- Единение зала говорило, во всяком случае, мне – Да. Настроение совпадало со строками Высоцкого:
Спасите наши души!
Мы бредим от удушья.
Спасите наши души,..
Наш разговор с подругой затянулся далеко заполночь.
Как же сегодня востребовано и острое слово, и светлая память о Хармсе, об Олеге Павловиче.
Память о творцах, умеющих выводить людей из «шара», помогающих разрывать «единство ограниченности и безграничности»…
---
*Даниил Хармс. – Полёт в небеса. Л. 1988. стр. 374.