В нашем дворе Мария Дмитриевна была всевидящим оком. Её квартира находилась в середине двора и был отличный обзор всего, что происходило в нём. Она была женщина умная, наблюдательная, рассудительная и пользовалась во дворе безоговорочным авторитетом, была настоящим домкомом, разрешала часто спорные вопросы. Отношения с моей мамой были вполне приятельские, построенные на взаимном уважении. Вот и хочу рассказать о её участие в разрешении конфликта в нашей семье. Семья то наша – мать и три дочери. Старшие девочки-погодки окончили школу в 1945 году и поехали в Самарканд поступать в один из эвакуированных Ленинградских институтов. Поступили. Война закончилась, вузы возвращались «домой» и студенты следовали за ними. Сёстры уехали в Ленинград, а я пошла в первый класс. Первые годы после войны, карточки… Мама занимала хорошую должность, поэтому мы имели карточки не только на хлеб, но и на продукты, одёжку, топливо. Я помню как с соседской девочкой – подружкой мы перетаскивали уголь в сарай и пилили дрова. Казалось бы, мы были сыты и в тепле. Но не тут-то было: продукты отправлялись в Ленинград, студентам, топливо шло на базар, а полученные деньги – в Ленинград. На посылки и денежные переводы был лимит, суровое послевоенное время. Маме приходилось не раз и не два обращаться к главному почтмейстеру за разрешением. Разрешали, отдавая дань уважения этой женщине - труженице, растящей в одиночестве троих детей. В ответ шли благодарственные письма, где студентки взахлёб рассказывали о встречах с земляками, о Мраморном дворце, где они танцевали, а учёба… Не закончили два курса, расстались с Ленинградом. Средняя вышла замуж за молодого лейтенанта, получившего направление в Литву на борьбу с «лесными братьями». Старшая вернулась домой. Десятилетка позволила поступить лаборантом на грен завод. Весной она обходила ближайшие кишлаки, проверяя качество шелкопряда. Я часто ходила с ней, ведь пока она делает своё дело, я могла поесть зелёного урюка, а может и перепадёт и кусочек лепёшки - есть то хотелось. Неля, так звали старшую, была очень миловидна, привлекательна, но женихи штабелями не валялись, парней явно не хватало. Вот и приглянулся необстрелянный лейтенант, соседский парнишка. Мама была категорически против, уж больно семья странная, нелюдимая. Во дворе они жили обособлено, ни с кем не общались. Однако желание выйти замуж было сильно, и Неля ушла в чужую семью. Мы перестали общаться. Прошло какое то время, родился ребёнок, но примирения не произошло, гордость и оскоблённые чувства с обеих сторон.
И вот однажды, вернувшись из школы, я увидела в доме маленькую племянницу, чему я была очень рада, мне не хватало общения, а ведь она моя старшая сестра. И мама рассказала, как было дело. Приходит к ней Мария Дмитриевна и говорит: «Шурка, ты нечего не видишь в своей гордости, а дочь твоя страдает, мало того, что голодная, так свекровь её ещё и бьёт, а ребёнок болеет». Мама тут же побежала и видит печальную картину - дитё в самодельной коляске плачет, молодая мать у корыта. Без слов мама-бабушка берёт ребёнка в охапку и домой. У девочки диатез, она такая маленькая и всё плачет. Свекровь жёсткая была женщина, властная, не признав примирения, отделилась, забрав комнату, продала её и уехала, оставив молодую семью в одной комнатушке. Это позже зять из сарая соорудил ещё одну комнату. Вопреки правилам, ничего хорошего об этой женщине сказать не могу. По свидетельству двора Полина Георгиевна морила голодом и избивала свою мать. Глухая, она громко распекала свою мать, за то, что посмела взять через решётку (она сидела взаперти) кусок хлеба у соседей, это слышал весь дом. Сын подросток (говорили, что приёмыш) часами сидел у двери, не смея сделать ни шага в сторону пока она не придёт. А мужа костерила на чём свет, называя его Филлипка. Он приличный человек, бухгалтер в физ институте, всегда с судком, приносил домой обед. Вот в такую семью мама и не хотела отдавать свою дочь. Но что было, то было. Была большая нужда у всех, не только у молодых. Мама чем могла, помогала. Прошло немало времени, пока положение молодой семьи выправилось, сестра работала на двух работах до конца, подорвав своё здоровье. Вот так доброе участие Марии Дмитриевны примирило «враждующие» стороны. Спасибо ей, добрый она была человек.