"Принцесса намокнуть стыдится при мужиках. Потом ведь форму снимать, сушиться..."
Как-тот раз наша часть через реку переправлялась. Водоём этот узкий проточный язык не поворачивался рекой назвать. Совсем она небольшая с виду, хоть и обозначена на карте извилистой синей линией. Ручей, он и есть ручей, мост через него проложить, казалось бы, проще пареной репы. Но его, моста, поблизости как назло не нашлось.
Методом ныряния два отменно плавающих бойца сумели обнаружить отмель с относительно твердым дном и доложили об этом командиру роты. Тот принял решение: будем переправляться вброд!
Единственное противотанковое орудие, закрепленное за нашей стрелковой ротой, переправляли через брод на конной повозке. Телегу толкали дружно, участие принимала вся рота. Колёса несколько раз в грязи утопали, но переправу мы с горем пополам одолели. А как же иначе, орудие для нас как палочка-выручалочка. С пехотой фрицев мы как-нибудь справимся, другое дело, если с танками воевать придётся. Без орудия против танков не обойтись, а потому оно, орудие, для нас — первейшая ценность!
В общем, не мытьём так катаньем, водное препятствие мы преодолели. Солдаты сушились на берегу, и только я через реку не переправилась. Расхаживала взад-вперед с нервно сжатыми кулаками, что делать понятия не имела.
— Смотрите! Принцесса воды боится! — крикнул громко один из солдат, имея в виду меня.
— И правда! — согласился второй, расстилая для просушки портянки на солнцепёке. — Все давно переправились, она одна на том берегу топчется.
— Плавать наверное не умеет, — предположил третий солдат.
— Да здесь же мелко, зачем тут плавать? — удивился четвёртый и крикнул, обращаясь ко мне: — Иди к нам, дурёха! Здесь по грудь всего, не утонешь, намочишься только.
— Намокнуть стыдится при мужиках, — догадался пятый, самый смышлёный солдат. — Потом ведь форму снимать, сушиться...
А я молчу, как рыба об лед, слов для объяснения подобрать не могу. Топчусь на месте и отворачиваюсь стыдливо. Хожу вдоль берега нервно и что делать понятия не имею.
Я бы вброд пошла не задумываясь, не впервой мне ноги по самую грудь мочить, но только как при этом рацию от воды сберечь, которая всегда при мне? А они, солдаты, этого не понимают! Рация для меня всё, ведь я радистка, а значит за связь головой отвечаю!
Но солдаты по-своему мою нерешительность поняли. С шуточками, прибаутками и смешками.
— Помочь, мужики, девахе надо! — сказал, наконец, один из них серьёзно. Поднялся и сагитировал остальных.
Ухмыльнулись они, закхекали и направились через реку на мою сторону — радистку ротную выручать. Взяли меня на руки вчетвером, подняли над головой и понесли. А я рацию к груди прижимаю и о плохом стараюсь не думать. Главное родимую не замочить!
Я даже носком сапога воды не коснулась, пока они меня осторожно несли. Ну, джентльмены ведь, честное слово! А ещё говорят, что русские мужики неотесанные и грубые.
Неправда это! Неправда!!! Это я вам как женщина говорю!
— Принцесса ты наша! — сказал старшина Полещук как-то очень уж трогательно и с заботой, когда меня поставили на ноги. — Фронтовая принцесса!